Текст книги "Если мы будем вместе..."

Автор книги: Надежда Кичина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Не плачь, моя хорошая. Ты во многом права. Ты даже представить себе не можешь, как я жалею о том, что редко говорил Танюше о своей любви. Гораздо реже, чем должен был. Уделял мало внимания, а теперь уже слишком поздно и ее не вернуть. Мне, действительно, не просто принять то, что между вами происходит, потому что… такое никогда и в голову не приходило. Но, если они делают тебя счастливой… я не стану тебя осуждать. По крайней мере, попробую. К тому же, ты уже давно перестала быть той маленькой непоседой, которая любила кататься на моей спине. – Он улыбнулся этим воспоминаниям и я улыбнулась в ответ сквозь слезы. – Ты у меня уже такая взрослая девочка. Можешь принимать самостоятельные решения и отвечать за свои действия. Надеюсь только, что ты не станешь привязываться к этим ребятам, чтобы потом не было слишком больно.

Я кивнула, соглашаясь с его словами, а про себя подумала, что совет его безнадежно запоздал. Я уже привязалась к Мише и Сереже настолько, что от одной мысли о расставании, мне становилось плохо, сердце в груди сжималось и я начинала задыхаться. Но мне придется пересилить себя. Я дам им свободу и они еще будут счастливы с кем-то другим. Не со мной… Возможно, сначала им тоже будет больно, но потом они все поймут и успокоятся. А я… буду жить дальше, но уже без них. Жить только воспоминаниями о каждом проведенном вместе мгновении. Ну, вот! Я что опять плачу? Да что ж это такое со мной в последнее время творится? Я всегда считала себя сильной и умела держать эмоции под контролем. Неужели любовь так меня «расклеила», что я по поводу и без начинаю рыдать, как «кисейная барышня». Я глубоко вздохнула несколько раз, пытаясь успокоиться, и вспомнила одну очень важную вещь.

– Папа, я хотела бы тебя кое о чем попросить. Планировала сама заняться этим вопросом, когда вернусь, но, раз уж ты здесь, то нет смысла откладывать. Дело в том, что у Мишиной мамы серьезные проблемы с почками. Я не знаю точно, в чем там дело, но ей требуется дорогостоящая операция в США. Пожалуйста, помоги им.

Отец недобро прищурился и процедил сквозь зубы:

– Он сам тебе сказал и попросил денег?

– Что? – Я не ожидала услышать на свою просьбу такой ответ. А злость, сквозившая в голосе отца и вовсе выбила меня из колеи. Несколько секунд я растерянно таращилась на родителя, пока, наконец, до меня не дошел смысл его вопроса: папа решил, что Миша спит со мной, чтобы вытягивать деньги. – Нет! Он даже не в курсе, что я знаю об этом. Он никогда не упоминал о своей маме. Это я случайно услышала его разговор с ней.

– Хорошо, – его голос и взгляд немного смягчились, папа вздохнул и устало провел рукой по лицу. – Ты у меня слишком жалостливая и мягкосердечная. Готова помогать всем подряд. А всякие проходимцы этим пользуются.

– Миша не проходимец, папа. Он очень хороший и никогда ничего у меня не просил. – Кроме моей любви, моего сердца и меня самой. Но я не стала говорить это отцу. – И вообще, в кого, интересно, это я такая уродилась? Не в тебя ли, случайно? – Мы рассмеялись. – Ну как, поможешь?

– Для начала, разузнаю что там и как. Если все подтвердится, обязательно помогу. Как обычно, неизвестный благотворитель?

– Да. Лучше действуй через других. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь узнал о моем участии в этом.

Папа кивнул, внимательно глядя мне в глаза – я поспешила отвернуться, чтобы он не разглядел там слишком много – и вновь сжал мои руки, успокаивая и поддерживая.

К тому времени, как мы с отцом закончили разговор и вышли из кухни, мальчики успели помыться, побриться и переоделись в нормальную одежду. Увидев меня оба вскочили с дивана, на котором сидели, и подбежали к нам.

– Что случилось? Ты плакала?

– Плохие новости? Что вы ей сказали?

Сергей буквально вырвал меня из рук отца и бережно прижал к себе. Миша обхватил мое лицо ладонями и поцеловал. Они уже не боялись грозного «лесного короля», на первом месте было беспокойство обо мне.

– Все хорошо, правда. Ничего не случилось. – Я погладила обоих по головам, успокаивая как маленьких детей. – Мне надо в ванную – пора бы уже привести себя в порядок.

– А мы пока займемся завтраком, – кивнул Миша, посмотрев на моего отца.

Пока Сережа нес меня в ванную, краем глаза я успела заметить удовлетворенную улыбку на папином лице. Видимо, ему понравилось искреннее беспокойство парней за меня и их забота. Что ж, если он и не сможет до конца принять наши отношения, то хотя бы смирится с ними. Для меня это значило очень много.

Папа провел с нами еще пару часов. Мы вместе позавтракали и обсудили информацию, которую сообщил ему Вадим Владимирович. Он рассказал, какими окольными путями добирался до нас. Перед уходом, отец оставил Мише свой номер телефона с распоряжением звонить ему лично в любое время дня и ночи, если что-то произойдет. Он обнял и поцеловал меня на прощанье, а затем, пристально глядя на моих мальчиков с убийственным спокойствием сказал:

– Обидите Манюню – из-под земли обоих достану и в порошок сотру.

Миша коротко кивнул, а Сережа слегка прищурившись выдал:

– Да я быстрее свой ботинок съем.

Сергей

На развилках камни – варианты жизни,

Вечно выбираем от рожденья к тризне.

Загляни-ка в сердце и найди там счастье,

Океан свободы, водопады страсти

И огнём надежды вновь согрей тревогу

И иди как прежде по дороге к Богу!

Д. Майданов, «По дороге к Богу»

После приезда Машиного отца мы еще около недели жили спокойно. Октябрь уже полностью вступил в свои права. Учеба шла своим чередом. Маша продолжала свою реабилитацию и выжимала из себя и своих тренеров все, что только возможно. Мне оставалось только молча восхищаться ее упорством и целеустремленностью. Но, что еще более удивительное, независимо от того, насколько она устала, у Манюни всегда находились силы для того, чтобы улыбнуться, поцеловать нас и сказать что-нибудь ласковое. Как-то очень быстро я к этому привык. Прикипел к Маше всей душой и всем сердцем. Уже не понимал, как же я мог жить без нее раньше? И тем больше мне хотелось оградить ее от всех бед и в первую очередь от неизвестного убийцы. Неприятности начались с малого. Если бы мы не были готовы, то первые признаки надвигающейся беды могли и не заметить.

Однажды утром я вышел из дома раньше остальных – перед тем как ехать в универ мне надо было заскочить к себе на квартиру, забрать несколько учебных пособий (да, учебу никто не отменял, даже если ты нашел любовь всей своей жизни). Я направился к своему автомобилю, припаркованному у дома рядом с Мишиным. Недалеко от подъезда ошивался какой-то долговязый тощий парень. На голову у него был накинут глубокий капюшон, скрывающий верхнюю часть лица. Одежда на нем была вся брендовая, что говорило о наличии больших денег. Можно было подумать, что он просто кого-то ждет, но внутреннее чутье подсказывало, что он здесь не на прогулке.

Решив понаблюдать за интересным кадром, я открыл багажник и сделал вид, что что-то ищу. Перекладывая вещи с места на место и чертыхаясь себе под нос, я не отрывал глаз от объекта. Мне даже удалось его сфотографировать. Пока я следил за парнем, он огляделся по сторонам и направился в мою сторону. Это уже было интересно. Остановившись в паре шагов, он заговорил.

– Здравствуйте. Вы проживаете в этом доме?

Я поднял глаза и смог лучше разглядеть лицо. Ничего примечательного: тонкие бледные губы и острый подбородок, нос с горбинкой. От нижней губы к подбородку шел небольшой шрам. Движения были какие-то дерганные. Весь его вид говорил, что передо мной наркоман со стажем.

– Да.

– Я из социальной службы. Мы выясняем есть ли инвалиды, нуждающиеся в помощи. – Ага, так я и поверил. Сотрудники соцзащиты за всю жизнь не заработают на такой костюм и куртку. – Скажите, в вашем доме проживают инвалиды? Может быть, даже в вашем подъезде?

Ого! Раз уж он крутится возле этого дома и расспрашивает об инвалидах, значит точно знает, что Маша здесь, но номер квартиры ему пока не известен. Ключевое слово здесь – «пока». Уверен, не так много времени ему понадобится, чтобы выяснить все, что нужно. Он ждал ответа и я решил подыграть ему.

– Инвалиды? Есть, конечно! – Он едва не подпрыгнул от радости. – Целых трое.

– А молодые девушки среди них есть? – Глаза «Кощея» (как я назвал его про себя) загорелись азартом, как у ищейки, напавшей на след. Он даже не обратил внимания, что мог выдать себя с головой. Хотя, вся эта затея с социальной службой с самого начала была полной херней.

– Молодые девушки, – протянул я, есть одна такая. – Вон в том подъезде. – Я показал на самый дальний от нашего. – Хорошенькая до невозможности, но муженек у нее, то еще дерьмо. Размером со шкаф и никуда ее одну не пускает, а кто рядом с ней пройдет, убить готов. Да, и куда она пойдет сама? Ходить-то не может. Но троих детей настрогали. Может ему нравится с бревнами. Ну, ты понимаешь? – Я хохотнул и подмигнул офигевшему «сотруднику». Поворота с детьми он явно не ожидал.

– Понятно, – он, явно, был сбит с толку, но быстро взял себя в руки. – Спасибо за помощь.

– Да, не за что.

Парень резко развернулся и быстро скрылся за углом дома. Я еще несколько минут постоял, глядя вслед незнакомцу, но тот больше не появлялся. Скорее всего, ждал, когда я уеду, чтобы вернуться на свой «пост». Будет следить за подъездом, чтобы выяснить, где именно живет Маша и выбрать подходящий момент для своего нехорошего дела. Я не рассчитывал, что он мне поверит и пойдет искать в другом месте. Но, может быть, немного времени мы выиграем. Прокрутив в голове несколько вариантов дальнейших действий, я сел в машину и, выехав на дорогу, набрал Мишин номер. На том конце ответили почти сразу.

– За Машей приехали. Парень лет 23-25, высокий, худой, очень дорого одет, на подбородке небольшой шрам. Опиши Маше, может быть опознает. Я с ним немного пообщался. Он не знает номера квартиры. Но это ему может и не понадобиться. Сегодня никуда не выходите. Пока отбой.

Сделав небольшой круг и заехав в магазин (надо было пополнить запасы еды, раз уж мы перешли на осадное положение), я вернулся к дому. Издалека увидел того самого «сотрудника соцзащиты». Тот курил, сидя на скамейке на таком расстоянии, чтобы не особо мозолить глаза жителям дома, но и не выпускать из виду входящих и выходящих.

Я забрал пакеты с продуктами с заднего сидения автомобиля и поднялся в квартиру, где меня встретили Миша с пистолетом на изготовку и встревоженная, немного бледная Маша. Едва я подошел и присел возле нее на диван, она крепко меня обняла и поцеловала.

– Мне так страшно. Миша сказал, что ты разговаривал с этим человеком. Я переживала за тебя.

– Все хорошо. Все будет хорошо, – прошептал, уткнувшись в светлую макушку и вдыхая ее запах. Я коротко пересказал свой разговор с парнем. – Он же не знает, что мы с тобой знакомы. И потом, я пока еще могу за себя постоять, зря ты меня так быстро списываешь в пенсионеры. Так что, успокаивайся и пойдем на кухню. Я купил твои любимые конфеты. – Мой нарочито веселый тон ни разу не помог. Маша лишь слабо улыбнулась, но было заметно, что она очень встревожена.

Пока мы разбирали покупки, позвонил мой отец, напомнить, что в ближайшую субботу, то есть через два дня, должен состояться праздник по случаю юбилея университета и наше присутствие там обязательно. Родители не знали, какая на самом деле опасность грозит Маше. Я не хотел их пугать, поэтому согласился, здраво рассудив, что вряд ли преступник станет нападать на Машу в присутствии почти трех сотен свидетелей.

Сама же Маша, с одной стороны, обрадовалась возможности «выйти в люди», ее деятельной натуре тяжело было долго усидеть на месте. Судя по Машиным рассказам, она привыкла вести активную общественную жизнь – положение дочери «лесного короля» ко многому обязывало. С другой стороны, девушка до ужаса боялась преступника. Как выяснилось позже, боялась она больше не за себя, а за нас с Мишкой. В конце концов, мы решили, что поедем на праздник, но все время будем вместе, ни на секунду не выпуская Машу из виду.

После этого мы перешли к обсуждению еще одной проблемы – наблюдатель. Я предложил нейтрализовать его, но эту идею быстро «отмели» – вместо него всегда могли прислать другого, третьего, десятого... После недолгих обсуждений, пришли к выводу, что лучше пока делать вид, что ничего не происходит.

Я подробно описал Маше парня у подъезда и тут вспомнил про фотку, которую смог сделать, когда он смотрел в мою сторону. Качество, конечно, было не очень хорошим, но Маша, едва взглянув на фотографию, побледнела и, прижав ладонь к губам, прошептала:

– О, Боже! Этого не может быть. – Руки ее, судорожно вцепившиеся в телефон, заметно дрожали.

– Что такое, Манюня? – Я встревожился не на шутку. Такой я ее еще никогда не видел. – Кто это такой? Ты знаешь его?

– Да, – она кивнула, – да, я знаю этого человека. Это сын папиного совладельца и лучшего друга – Силова Николая Владимировича. Парня зовут Иван. Я знаю его с детства. Мы втроем, я, Ванька и Пашка играли в одной песочнице и были друзьями, пока… – Маша замолчала, задумчиво глядя в стену.

– Пока?..– поторопил я. Она странным взглядом посмотрела на меня и продолжила.

– Ваня всегда был избалованным и жестоким ребенком. Замучить уличную кошку или свернуть шею птенцу, выпавшему из гнезда, для него было самым большим весельем. Я всегда плакала из-за его выходок, а он только насмехался и дразнил меня. Когда нам было лет по пятнадцать, он связался с нехорошей компанией. Вернее сказать, это были избалованные отпрыски богатых родителей. Они считали себя хозяевами жизни и всегда получали все, что хотели. Он прогуливал школу и плохо учился, начались приводы в полицию сначала за мелкие правонарушения, но, чем старше он становился, тем серьезнее были обвинения. Дядя Коля постоянно откупался, так что Ваня еще ни разу не понес наказания серьезнее штрафа и домашнего ареста. А потом он подсел на наркотики, да так крепко, что до сих пор родители не могут его из этого вытащить. С тех пор он скатывается все ниже. Несколько раз лечился в частных клиниках, но едва выходил оттуда – все начиналось сначала. Ему было семнадцать лет, когда они своей компанией изнасиловали какую-то девушку. Тогда никого не посадили потому, что Николай Владимирович в очередной раз откупил сына от обвинения, так же как и родители остальных ребят. Мне кажется, что это был не первый такой случай, но единственный, о котором мне стало известно. Да и то лишь потому, что девушка через месяц после изнасилования покончила с собой, а родители запоздало начали искать виноватых и приходили к папе. Примерно полгода назад Силов отправил своего Ванечку в Англию. Якобы учиться. Но я думаю, что сынуля натворил что-то серьезное и сейчас скрывается за границей от правоохранительных органов. – Она немного помолчала. – Теперь понятно, о чем говорил твой начальник, Миша, когда предостерегал папу, что убийца очень близко. Если Иван здесь, то заказчик скорее всего его отец. Видимо, решили больше не полагаться на других, а все сделать самостоятельно. – Маша посмотрела на нас. – В голове не укладывается, как такое может быть.

– А не может он сам быть организатором? Без ведома отца?

– Думаю, что нет. – Она покачала головой. – Во-первых, у него не хватило бы мозгов, чтобы все это провернуть. Во-вторых, у него нет таких денег. Так что, остается только Силов-старший.

– Кто вообще такой этот Силов и насколько он близок с твоим отцом? – Я должен был это знать, чтобы иметь полную картину происходящего.

– Силов Николай Александрович – папин самый близкий друг. Они познакомились, еще в старших классах в школе и сдружились. Родился 5 декабря 1965 года. Женат на Силовой Олесе Александровне. Как я уже говорила, есть сын Иван. Когда-то у них была дочь, но она умерла от какой-то болезни, кажется, в 1995 году. Ей тогда года два было, наверное. – Машин растерянный взгляд остановился на мне. – С папой они очень близки, Сережа, как братья. Понимаешь? Вместе закончили училище, вместе начинали этот бизнес в 1995. Все проблемы и успехи поровну делили. Да что там! У них одна выходная рубашка на двоих была и костюм, они эти вещи по очереди на деловые встречи надевали, пока не начали прибыль получать с предприятия. Силов – исполнительный директор и заместитель, то есть первый человек после папы. Папа всегда доверял ему как себе. Я даже представить не могу, зачем дяде Коле могло понадобиться нас убивать. Для чего?

– Не знаю, Манюня. – Я задумчиво поглаживал ее по руке. – Чаще всего причиной бывает банальная зависть и жадность. Но истинные мотивы мы сможем узнать только от самого Силова.

– О, Боже! – Моя девочка опять резко побледнела, вырвала руку и попыталась встать. – Папа! Он ведь ничего не знает. Этот страшный человек рядом с ним и в любой момент, может сделать, что-то плохое. Папа в опасности! Надо срочно его предупредить! Мне нужен телефон, я должна срочно позвонить.

– Не надо. – Я опять взял ее за руку и вернул на место. – Твой отец в безопасности, пока ничего не подозревает. Если бы Силов хотел причинить ему физический вред, то у него для этого был миллион возможностей. А вот если Андрей Васильевич узнает, кто именно его предал, сгоряча может наделать глупостей. Ты же не хочешь, чтобы у него были проблемы с правоохранительными органами? – Маша мотнула головой. Нет, конечно, она ничего подобного не хотела. – Нам всем сейчас надо быть очень осторожными и хорошенько взвешивать каждый шаг. От этих людей можно ожидать все, что угодно. Миша, сообщи своим новую информацию.

– Уже иду. А когда вернусь, будем думать, что делать дальше.

Когда Миша вышел в другую комнату, Маша повернулась ко мне:

– Мне очень страшно, Сережа.

– Не бойся, родная, мы не дадим тебя в обиду. – Я обнял ее и крепко прижал к себе.

– Ты не понимаешь, – Маша покачала головой, – у меня нехорошее предчувствие, как будто должно произойти что-то ужасное.

– Это просто нервы, моя хорошая, – я ласково гладил ее по голове, успокаивая как ребенка, – ты столько пережила, что нет ничего удивительного в том, что ты боишься. Но я тебе обещаю, что все будет хорошо. Верь в нас. Пока мы вместе, все будет хорошо. Мы никому не дадим тебя обидеть.

– Мои предчувствия еще никогда меня не обманывали. То же самое было перед похищением.

– Теперь мы рядом с тобой. Все будет хорошо, – снова повторил я. Машенька кивнула, соглашаясь, но по-прежнему была напряжена. Мои слова ее не убедили. Я и сам чувствовал, что хорошо не будет. Точно не в этот раз. Так же паршиво было на душе и перед тем, как мы с ребятами попали в засаду. Постарался отогнать дурные воспоминания. Да, куда там! Навязчивые мысли, как назойливые комары все крутились в голове.

Миша вернулся через несколько минут и выглядел смурнее тучи.

– Что случилось? Ты говорил со своими?

– Говорил, – кивнул он и взъерошил свои короткие черные волосы, – черт возьми, они там, видимо, совсем из ума выжили! – Миша с силой ударил кулаком в стену, так что Маша подпрыгнула от неожиданности. Стена выдержала, а у Миши на разбитых костяшках выступила кровь, но он, похоже, этого даже не заметил.

– Успокойся! Ты пугаешь Машу. Расскажи толком, что происходит?

Он провел рукой по лицу и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– «Ловля на живца», вот что они хотят!

– Твою ж мать! Они соображают, чем это может обернуться? – Мне тоже захотелось хорошенько кого-нибудь стукнуть, Мишиного начальника, например. Ему повезло, что он был сейчас далеко.

– Объясните-ка мне – это означает именно то, что я думаю?

– Уверен – ты думаешь правильно. Черт! Мы должны дать Ивану возможность на тебя напасть – вот, что это значит.

У Маши округлились глаза:

– Но зачем? Разве Миша не должен меня охранять?

– Чтобы предъявить ему обвинения, нужны веские доказательства. То, что он ошивается возле нашего дома – не преступление. За это нельзя арестовать. – Миша подошел к нам и сел на диван рядом с Машей с другой стороны. – Я позвонил вовремя: наши собирались брать Николая Владимировича, но тогда спугнули бы Силова-младшего, а на него тоже кое-что есть. Ты была права, милая, – он взял Машину тоненькую ладонь в свою большую и мозолистую. У меня мелькнула мысль, что он мог бы с легкостью сломать изящную ручку, если бы захотел. – Он не просто так «свалил» за границу – его подозревают в очень серьезных преступлениях: похищениях, принуждении к занятиям проституцией, распространении наркотиков. Доказательства есть, но не много. С хорошим адвокатом он легко избежит серьезного наказания. Если мы возьмем его с поличным, то он уж точно не отвертится.

– И они хотят подпустить эту мразь к Маше? Как им вообще могла прийти в голову такая мысль? Ублюдки! – Я вскочил, не в силах усидеть на месте, и принялся мерить шагами ковер. – И ты на это согласился?

– Нет, не согласился. Но меня никто и слушать не стал. У меня есть приказ – брать Силова с поличным, и я не могу его ослушаться. Местных уже предупредили и они при необходимости помогут, но… черт возьми! Я не представляю, как мы подставим Машу под удар этого урода?

Я понимал его как никто другой. Ты обязан подчиняться приказам, не зависимо от того нравится тебе это или нет. Я проходил через такое десятки раз, пока служил в спецназе, выполнял то, что от меня требовали, наступая на горло своим принципам и убеждениям. Но сейчас… сейчас совсем другое дело. Не тогда, когда на карту поставлена жизнь любимой девушки.

– Мы должны решить, что делать дальше. В любом случае, необходимо максимально обезопасить Машу. – Я постарался успокоиться и мыслить рационально. – Не думаю, что Иван сразу начнет что-то предпринимать. Прежде всего, ему надо изучить обстановку и все организовать. В незнакомом городе это будет не так уж и просто. Так что у нас есть три-четыре дня в запасе, чтобы продумать все до мелочей и хорошенько подготовиться к его визиту. – Я посмотрел на остальных, ожидая реакции. Миша кивнул, соглашаясь с моими словами.

– А я уверен, что он не станет пытаться прилюдно причинить ей вред, вряд ли ему нужны свидетели. Скорее всего, попытается похитить Машу и вывезти в места поглуше. На всякий случай я еще раз свяжусь с местными, пусть проверят все ли видеокамеры в городе работают и усилят патрули.

– Вообще, все это мне очень не нравится. Я не хочу подвергать опасности любимую девушку. Ты не можешь ослушаться приказа, но я-то не их подчиненный. Мне плевать на все их планы и распоряжения. Я могу увезти и спрятать ее.

– Неплохой выход, – немного подумав, согласился Мишка. – Решено. Собирайте вещи. Берите минимум, только самое необходимое. Сможешь организовать все сегодня? – Я даже не успел кивнуть, потому что Манюня решительно прервала наш диалог.

– Нет, подождите, – мы одновременно посмотрели на нее. – Это невыход, как же вы не понимаете? Одно дело, что бегать и прятаться до бесконечности невозможно. Но еще и Миша попадет «под раздачу». Я не хочу, чтобы из-за меня его наказали. А это неизбежно, если я уеду. – Она уже смогла взять себя в руки: плечи расправлены, подбородок упрямо поднят, а голос тверд, как сталь. Я каждый раз удивлялся этой ее способности при необходимости мгновенно брать себя в руки и принимать трудные решения. – Я готова стать наживкой, если благодаря этому преступники получат по заслугам и эта страшная история, наконец-то, закончится. Я сделаю все, что потребуется и верю, что вы сможете меня защитить. К тому же, я не плохо стреляю, знаю несколько приемов самообороны и умею обращаться с ножом. – И на мой недоуменный взгляд она тихо пояснила, – этому меня Миша научил.

Я, наверное, никогда не устану поражаться внутренней силе, которая прячется в моей нежной и хрупкой любимой девушке. Она знала, чем может закончится ее встреча с Иваном, знала, на что шла и, конечно, очень боялась. Любая другая на ее месте спряталась бы подальше и закатила истерику, только не Маша. Понимание того, что именно от нее зависит будут ли наказаны преступники заставляло ее прятать свои страхи, брать волю в кулак и двигаться вперед. Поддавшись порыву, я сел на диван рядом с Машей и крепко прижал к себе.

– Моя маленькая храбрая воительница. Как же я тебя люблю.

– И я тебя люблю. – Услышал в ответ тихие слова. – Люблю вас обоих. До замирания сердца, до дрожи в руках. – Голос стал совсем глухим, как бывает, когда человек пытается сдержать слезы и у него это не очень хорошо получается. Она слегка отстранилась, в прекрасных глазах плескались невыплаканные слезы. Переводя взгляд с одного на другого, Маша прошептала. – Пожалуйста, пообещайте мне только одно, что не станете рисковать понапрасну, что будете очень осторожны.

Миша обхватил ее лицо руками и нежно поцеловал. Когда он заговорил, голос его предательски дрогнул.

– Я обещаю тебе, что буду осторожен, но только для того, чтобы не позволить никому тебе навредить. И ты, любимая, обещай, что будешь себя беречь. Ради нас. – Девушка кивнула. Тогда и я наградил ее поцелуем, повернув милое лицо к себе.

– Я тоже обещаю. Обещаю, что буду защищать тебя до последнего вздоха. Если гаденыш попытается тебя похитить, я Землю переверну, но тебя найду. – Еще один горячий поцелуй для моей девочки. Губы ее были такими сладкими и нежными, что постепенно поцелуй вышел из под контроля и зажег в наших телах пожар, который можно погасить только растворившись друг в друге без остатка.

Забыв обо всем на свете, мы так исступленно целовались и ласкали друг друга, что и не заметили, когда к нам присоединился третий. Возможно, сейчас было не самое лучшее время для занятий любовью: множество вопросов требовали нашего внимания. Но нам было уже все равно. Щемящее чувство, что наше время истекает, заполнило душу.

Уже через пару минут мы все избавились от совершенно ненужной одежды и, перенесли свою любимую на мягкий ворсистый ковер. Пока я целовал Машу, Миша сзади приподнял ее бедра так, чтобы она упиралась в пол коленями, и начал покрывать спину любимой поцелуями. Она выгнулась словно кошка, еще больше подставляясь под ласку.

В этой девушке я любил все, особенно ее способность полностью, без остатка отдаваться отношениям, вкладывать в них душу и сердце. Таких я никогда раньше не встречал. Она ничего не делала наполовину и не притворялась. Если ей что-то нравилось, она просто брала. Вот и сейчас, совершенно не испытывая стыда, Маша широко раздвинула ноги, без слов требуя продолжения. Миша, конечно, не стал ее огорчать и ввел в нее два пальца, лаская изнутри. Маша застонала и начала двигать бедрами в такт с его пальцами, заставляя его погружаться в нее как можно глубже. Сама же она оставила мои губы и двинулась вниз, целуя мой подбородок (уже изрядно заросший колючей щетиной), грудь, живот. Я сидел на ковре, упирался спиной в диван и широко расставив ноги, наблюдал, как девушка нежно проводит языком по моему члену сверху вниз и обратно. Я убрал ее волосы в сторону, чтобы ничего не мешало смотреть на нее. С каждым Машиным прикосновением по моему телу пробегали волны жара и ни с чем не сравнимого удовольствия, а мышцы напрягались, пока я пытался сдерживаться и продлить эту пытку. От Мишиных ласк Маша стонала все громче и через минуту уже содрогалась в первом оргазме. И я уже сдерживался из последних сил.

Дав ей минуту, чтобы отдышаться, Миша перешел ко второй дырочке. Через пару минут он посмотрел на меня и кивнул. Я тут же подтянул Машу повыше (до этого она лежала, уткнувшись лицом в мой живот и тихонько постанывала), а сам, наоборот, опустился ниже. Не раздумывая, насадил ее на себя, вырвав удовлетворенный стон, и наклонил, давая Мише возможность войти в нее сзади. А дальше началось настоящее безумие. Наши движения были быстрыми и резкими. Мы входили в нее так глубоко, как только могли, как будто пытались достать до самого сердца. А Машенька только и могла, что громко кричать от удовольствия и впиваться ногтями в мои плечи. Очень скоро мы почти одновременно получили разрядку.

Изливаясь в Машу и крепко прижимая ее к своей груди, я поймал себя на мысли, что хочу, чтобы от моего семени в ней зародилась новая жизнь. Я почти не удивился подобной мысли: рядом с этой девушкой я становился совершенно другим человеком и начинал размышлять о таких вещах, которые до этого вызывали отвращение и раздражение. Даже не думал, что когда-нибудь так сильно захочу малыша от любимой женщины. Перед глазами как наяву предстала картинка: вот Маша подносит к груди темноволосого младенца, он с жадность сосет молоко, а она счастливо улыбается мне. Сердце защемило, а в глазах защипало. Жаль, что это навсегда останется только в мечтах. Машенька была права, когда говорила, что рано или поздно мне захочется детей. Но я никогда не обижу упреками свою любимую, потому что упреков она уж точно не заслужила. Вся вина лежит на Силове и он ответит за это и за многое другое, что из-за него выпало на долю Маши.

Миша

И зима нас не спрячет,

значит, верим в удачу,

Охотники рядом,

но бояться не надо.

Но попробуй быть смелым,

когда ты под прицелом.

Нас обманули –

целуй эти пули.

Lumen, «Пули»

Весь остаток того дня мы опять провели в постели, просто не могли оторваться от своей любимой. Казалось, стоит только выпустить ее из объятий и она просто исчезнет, растворится, как туман на утреннем солнце. Мы любили и ласкали нашу Машеньку со всей нежностью, на которую только были способны, и она отвечала нам с каким-то отчаянием. Все наши поцелуи и ласки были щедро приправлены горечью. Непонятное чувство то ли тоски, то ли безысходности поселилось внутри, предчувствие неотвратимой беды. И никакие ласки и слова не могли это заглушить. Не нужно было быть психологом или экстрасенсом, чтобы понять – мы все чувствовали одно и то же. Конечно, мы старались не показывать этого, запрятать как можно глубже, но в каждом движении и поцелуе, в каждом слове наши истинные чувства прорывались наружу, заглушая все остальное.

К концу следующего дня мы составили более или менее приемлемый план, как спровоцировать Силова на активные действия при том, что он сам не должен был заподозрить, что находится на крючке. Мы проинструктировали Машу как вести себя в самых разных ситуациях. Без конца напоминали, что ее главная цель – выжить и дождаться помощи. Еще раз повторили с ней приемы самозащиты как с ножом или любым подручным средством, так и совсем без ничего. А я про себя молился, чтобы они ей пригодились и она «вырубила» Ивана до того, как он смог бы причинить ей вред. Начинать действовать решили на следующий день после юбилея университета – нет смысла тянуть и давать противнику время хорошо подготовиться. Я предупредил своих и местных служителей закона о наших планах, получил одобрение от Ситникова и разрешение на использование любых средств и ресурсов, для поимки преступника с минимальными потерями. Что он имел в виду под «минимальными потерями», думать не хотелось. Для себя я решил, что лучше совсем без потерь, но начальству ничего, конечно, не сказал – мое мнение там никого не интересовало.