Текст книги "Я Свет и Я Тьма, советую, не Дразните Меня (СИ)"

Автор книги: Надежда Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

–У вас рубаха в крови. – Глухо проронил Мигуэль, потрогав себя за шею и погладив по груди. – Не забывайте, этот котенок умеет кусаться, лучше держите ее на расстоянии вытянутой руки от себя, чтоб успеть среагировать, если она вздумает напасть. – И учтиво поклонился прежде, чем развернуться и уйти. – Надеюь, вы понимаете, что делаете и с кем...

–О, да... – Проводив его темнеющим взглядом, Альфонсо хладнокровно улыбнулся.

–Мне надо лечь, – невнятно прошептала она, оседая на его руках, когда они начали спускаться с лестницы. – Нельзя передвигаться, иначе я не смогу вернуться в тело...

–Сейчас я... – он сел на ближайшую скамью у колонны, упираясь спиной в нее, и притянул Крецию к себе на колени, крепко сжимая в объятьях – Так лучше? Тебе удобно?

–Умм... – Она зарылась кончиком носа в изгиб его шеи и расслабленно задышала. Альфонсо прислонился затылком к колонне, и сделал несколько глубоких вдохов – так хорошо...

–Вот и славно. – Он прислонил подбородок к ее темечку, проведя ладонью по волосам.

***

В течение нескольких часов принц сидел, не сводя глаз со спящей на его руках Лукреции. Она тихонько посапывала, навевая на него блаженную дрему. Но стоило ему начать поддаваться забытью, как она то терлась губами о его эрогенную зону на шее, то эротично вздыхала, прижимаясь полной грудью к его груди, то крепче сжимала руки на его талии и слегка терлась о него. Он мог бы поспорить на свою правую руку, что она там, где бы она не была, с кем-то шалила. Вот бы узнать, что ей сниться! Боже, как она хороша! Горацио не врал, когда описывал ее, что из породистого своенравного жеребенка не может вырасти пони... Теперь, по крайней мере, он мог понять Джованни, отчаянно цепляющегося за ошметки их так и не состоявшегося брака. Вспомнил о "брате" и начал заново раздражаться на нее...

–Ты поступила очень подло со Сфорца, красивые глазки, – прошептал он, запрокидывая ее лицо к себе и заглядывая в полураскрытые глаза, смотрящие вперед, – у тебя есть оправдание?

–...подло было бы позволить им его умертвить, – прошептала она, сонно смежив веки. – это был единственный способ сохранить Джованни жизнь и освободить себя для нового хомута.

С таким утверждением трудно было поспорить. Альфонсо прижал её лицо к шее...

...он не помнил, сколько часов провел, любуясь ею, ночным небом, встречая рассвет. Ему даже начало казаться, что она мурлычет, как ласковая гаттина, доверчиво прижимаясь к его груди. Альфонсо мог поклясться, что чувствует её вибрацию всем своим окаменевшим телом...

...Уже солнце взошло на горизонте, окрасив серое небо в оранжево-лиловые тона, когда он ощутил, что её дыхание изменилось. Она глубоко вздохнула и обмерла, затаив дыхание и будто стараясь понять, где находится, отстраняясь от его шеи на пару-тройку дюймов...

Принц ждал, что она подскочит, зашипит на него, заругается и побежит от него на всех порах. Чего он совершенно не ждал, так это её прямого взгляда заспанных, блестящих изумрудно-зеленых глазок. Его руки не произвольно сжали её плечи покрепче, привлекая ближе.

–Доброе утро, – Сексуальная хрипотца в его голосе заставила её поёжиться.

–Доброе. – Прошептала она, приникая к нему, будто изможденный путник к животворному источнику. Девушка прижалась виском к его подбородку и, щурясь, любовалась рассветом.

–Тебе сейчас лучше? – Он неосознанно прижался губами к её виску, нежно улыбаясь. – Ты здорово напугала меня вчера: я просыпаюсь, а ты спишь и идешь прямо к обрыву...

–Спасибо, что не дал упасть. – щеки Креции порозовели и она поспешила уткнуться лицом в его шею. – Обычно дома меня привязывают, а то раньше я ходила на кухню играть с ножами...

–Правда? – у него красивые глаза, сладкий голос, почему-то кажущиеся знакомыми...

–Шутка, – выдохнула Креция, отводя шальной взгляд от него и делая вид, что любуется окончанием рассвета, – я тебя раньше где-то видела? Почему-то у меня такое чувство...

–Если бы мы встречались прежде, разве ты смогла бы забыть меня? – Ощутив теплую ладонь на лице, она замерла и даже дышать перестала. Его запах... тоже ей знаком. – лучше объясни, за что зловеще предрекала мне грядущую смерть перед тем, как грохнулась в обморок?

– Я что-то говорила? – Она смотрела куда угодно, но только не на него. – О, не обращай внимания, во время приступов я часто несу бред. – Интуиция подсказывала ему, что она лукавит и не собирается откровенничать с ним, он бережно сжал ладонями её изможденное лицо (будто и не она проспала ночь в его объятьях) вынуждая поднять лицо и посмотреть в свои манящие глаза. В них плескалась вся синева бескрайнего свободолюбивого неба:

–Если бы твои слова были пророчеством, ты бы смогла их повторить сейчас?

–Нет, – она зажмурилась и на краю ее губ обозначилась печать горечи, – не смогла бы.

–Потому что есть вещи, о которых нельзя говорить вслух? Ты поэтому отключилась?

–... – тонкие губы сжались в бескровную нить, она открыла глаза, и он невольно вздрогнул, заметив, что один отличается от другого, став более мутным и посерев... – Уезжай из города!

–Вот как? – Принц опешил, посчитав, что она не сможет повторить ранее высказанную угрозу, но маленькая вредина упрямо стояла на своем. Она угрожала ему смертью и ещё смотрела так, будто делает ему охренеть какое дельное предложение. Ну, не прелесть ли? Похоже, она все-таки узнала его и теперь пытается запугать, чтоб он уехал, не солоно хлебавши, а она продолжила жизнь на свободе, избавившись от "нового хомута". – Я бы с радостью, но у меня

в городе одно маленькое, рядовое дельце. Пока не решу его, никуда не уеду.

–Рядовое? – глаза у нее сузились, как у дикой кошки, заметившей "мясо" в зоне досягаемости.

–Я бы тебе рассказал, но тогда тебе грозит снова заснуть, но уже со скуки...

–Вот скотина! – Задыхаясь от злости выдохнула она, пытаясь подняться с его колен. Он напрягся, когда она стала ерзать на его бедрах, и схватил ее за руки, не давая подняться на ноги, короткая безмолвная закончилась тем, что он уложил её на лопатки, подмял под себя и впился в ее губы жадным поцелуем. Глухо застонав, она страстно ответила на его поцелуй, углубляя его и делая более нежным. Её руки, ощутив свободу, потянулись к тесемке на его рубахе, они слегка завалились на бок и упали со скамьи на следующую. Креция зарылась лицом в ворот его рубахи и беззвучно засмеялась. Он не выдержал и тоже расхохотался. Опоясав его бедра ногами, она села на нем и, едва сдерживая смех, продекларировала:

–Мне говорили, что поцелуи могут заставить тебя воспарить к небу, но никто не предупредил, что в ходе "полета" можно слегка поломаться... Как твоя спина? Ты цел?

–Ничто, кроме моего эго, не пострадало. – С обаятельной улыбкой произнес он. Потом вспомнил, что обещал вернуть ее к уже наступившему утру. Нахмурился. Его пальцы обхватили её ладони. – Боже, я не хочу с тобой расставаться, давай сбежим?

–Сбежим? – Шепотом переспросила она. Наклоняясь к нему, прислоняясь лбом к его лбу и заглядывая ему в глаза. У него были самые вызывающе-восхитительные глаза, какие она когда-либо встречала! – Зачем нам с тобой сбегать? Ты же сам сказал, что не свободен.

–Дай мне, по крайней мере, проводить тебя домой! – он не просил, он с нее требовал.

–Нет, лучше я провожу тебя, – она с его помощью поднялась на ноги.

–Прости, что ты сделаешь? – Он растерянно улыбнулся, поднимаясь вслед за ней – Разве это не я должен провожать тебя домой? – Кеси тихо рассмеялась, поправляя складки мятого плаща:

–По общему правилу, да. Но в отличие от тебя, я знаю Рим вдоль и поперек, а тебе заблудится в городе, раз плюнуть... – Она осеклась, когда он достал платок и начал чистить ее плащ. Что прежде дозволено было лишь Цезарю. Закончив, принц убрал платок, отряхнул руки и с улыбкой жестом предложил ей идти вперед. Креция отмерла и молча подчинилась...

***

Они шли медленно, никто никуда не торопился. Его рука скользнула к её запястью и их пальцы тесно переплелись. Он не отводил от неё прищуренного взора:

–Мне кажется, я не могу вспомнить, где находится гостиный двор, в котором я с друзьями остановился. – прошептал он, утягивая её в укромный темный уголок между двумя домами. Прислонив девушку спиной к стене, он жадно поцеловал её в губы, – Я хочу знать, когда мы встретимся вновь! Учти, я терпеть не могу... неопределенность...

–Ну, – она рассмеялась, прижимаясь губами к его подбородку – один раз ты меня нашел, думаю, не составит труда найти и во второй. Там же, в тоже время... – она со стоном приняла его поцелуй. Они глухо застонали в унисон. – Учти, я терпеть не могу... ждать кого-то...

–Я тоже. – ещё один сладкий поцелуй и он заставил себя от неё оторваться.

Они были в квартале от дома, где он остановился, расставание неизбежно приближалось.

–Ты обещаешь мне, что придешь? – он сжал в ладонях её пылающее от страсти лицо, – Я ещё не успел расстаться с тобой, но уже чувствую, что безумно по тебе скучаю.

–Я тоже чувствую... – она закрыла глаза, глубоко вздохнув, – на самом деле чувствую...

–Альфонсо! – Раздался неподалеку сердитый окрик. – Альфонсо, это ты?

–Это тебя??! – глаза Лукреции расширились от ужаса: она узнала голос брата.

–Уходи, я отвлеку его. – Прошептал принц, накрывая её голову капюшоном и толкая за угол дома. Сам развернулся, быстро направившись в сторону стремительно приближающегося мужчины, пытаясь перехватить его на полпути – Цезарь, какая неожиданная встреча! – на ходу обняв, он развернул его и направил в сторону дома, – Рад тебя видеть, дружище...

–Мать на завтраке сказала, что встретила тебя. Я торчу тут два часа, ожидая твоего возвращения. Черт, ты где шляешься, а? – Цезарь приобнял Альфонсо в ответ, заглядывая ему через плечо. За угол свернула женская фигурка в плаще. Разбуди его и быстро спроси, кто это был, он без колебаний ответит: по всем очертаниям то была Кеси! Он сам подарил ей этот плащ ручной работы на семнадцатилетие. Какого черта?!.. – Кто это был?

–Что? -Альфонсо с удивлением обернулся к нему. Заметив в глазах злость, сделал серьезное лицо. – А! Ты о девушке... – Цезарь помрачнел ещё больше. – Я после таверны твоей матушки решил немного прогуляться по городу, проветриться и заблудился. Она встретилась мне у колизея и после многочисленных просьб согласилась помочь добраться-таки до дома...

–Согласилась помочь? – Цезарь смотрел на него с ужасом, будто ему признались, что его сестра стала сообщницей самого кровавого преступления в истории города. – Ты шутишь?

–В смысле? – Альфонсо не понял такой реакции и ставшего отрешенным взора Цезаря.

–Извини, мне сейчас нужно идти. – перебил его Цезарь – Я вернусь за тобой к обеду.

–Погоди, ты же хотел... – Принц бросился следом за ним, но за углом уже никого не было...

***

Альфонсо вошел в свою комнату и запер дверь на замок, устало прислонившись к двери. Он в жизни не испытывал подобного опустошения. Она должна была вызвать в нем чувство омерзения, но вместо этого он ощутил несокрушимое желание обладать этой чертовкой. Возможно, это всего лишь дурацкая похоть. Он многих хотел. Хотел и брал. Брал и уходил. Без оглядки. Если он трахнет ее, интерес сразу же пропадет. Так было всегда с девками. Тогда он пошлет все на хер и вернется в Неаполь к свободной и непринужденной жизни.

–Я думал, ты вернешься раньше, Бишелье, что-то пошло не так? – Раздался властный мужской голос с другого конца комнаты. Повернув голову на звук, Альфонсо увидел незваного гостя, стоявшего у окна, скрестив руки на груди и хмуро разглядывающего его.

–Нет. – Спокойно ответил Альфонсо, закрывая замок на двери и приближаясь к хищнику. – Все пошло ровно по моему сценарию. Она согласилась на новую встречу.

–Она тебя раскусила? – мужчина оттолкнулся от подоконника и сделал шаг навстречу.

–Не думаю. Даже если и раскусила, это не остановило ее от обещания новой встречи. Разве это не то, на что мы рассчитывали? Все идет по плану, не о чем волноваться.

–По плану? – сердито переспросил гость, проведя рукой по волосам, – Чем вы занимались с ней всю ночь? Господи, Альфонсо, ты же обещал мне, что не станешь её трогать!

–Я и не тронул. – Глаза принца полыхнули недовольством и злобой. – Не тронул лишь потому, что обещал. Она горячая штучка и из тех, кто "всегда готова". – хищник изменился в лице, потемнев, в серых глазах замерцали молнии. – Я честно рассчитывал, что мне достанется более трудный объект для обольщения. Так же совсем не интересно... и скучно...

–Альфонсо... – гость не повысил голоса, но в нем принц услышал угрожающее рычание.

–Ты так беспокоился о том, что не случилось, что послал ее цепного пса по следу?

–Ты сейчас намеренно говоришь со мной столь неуважительно и нагло? – Уперев руки в бока, хищник надвинулся, нависая над высоченным полукровкой на полголовы. – Между вами что-то произошло, о чем ты не хочешь мне рассказывать? – Упс, его проверяют?!?

–Если не считать, что в супружницы мне досталась больная неврастеничка, хлопающаяся в обмороки, страдающая от бессонницы и оттого шляющаяся по ночам, где попало, то рассказывать особо не о чем. Она всю ночь давила ухом каменную скамью, тихо похрапывая. А утром, проснувшись, предложила проводить домой, в качестве благодарности. Вот и все.

–Цезарь видел вас вместе? – Крылья носа гостя хищно раздувались. – Он понял, с кем ты был?

–Да. Думаю, он понял, с кем я был и сразу же почесал за ней. Если так трясешься за неё, то тебе следовало не торчать тут со мной с глупым допросом, а идти за ними и проследить, что он не придушит ее от ревности в первом же попавшемся темном переулке...

Хищник потемнел лицом, отворачиваясь к окну и глядя в проулок, куда ушла Лукреция и Цезарь последовал за ней. Альфонсо зашел за перегородку и начал раздеваться.

–Не предпринимай ничего. – Проронил гость, снова взглянув на принца. – Я позабочусь, чтоб моя девочка не пострадала от ревности этого ублюдка. Он скоро выйдет из игры.

–Он не должен был нас видеть, теперь будут осложнения... – Закончив раздеваться, Альфонсо вышел в исподнем из-за перегородки, но... комната была пуста. Чертыхнувшись, он закрыл распахнутое настежь окно и крикнул служку подготовить ему горячую ванну...

***

Цезарь не появился: ни к обеду, ни к ужину. Этим вечером Альфонсо снова направился к Колизею и прождал Лукрецию до самого рассвета, она не пришла. На следующий день история повторилась. И на третий день она не появилась. Измученный ожиданием и тревогой за неё, он осознал, что больше не может бездействовать. Не может играть в чужие игры, когда правила не известны. Он пойдет к ней и все выяснит. Прямо сейчас.

Высшее счастье в жизни – это уверенность в том, что вас любят;

Любят ради вас самих, вернее сказать – любят вопреки вам! Виктор Гюго.

***

25 июня 1498 год. 07 часов утра. Улицы Рима.

Лукреция почти летела, приподняв длинные полы плаща. Она должна оказаться дома прежде Цезаря, дабы избежать никому не нужного выяснения отношений. Он ведь не успел разглядеть её, правда? Нет, успел, иначе не стал бы спрашивать у этого нарцисса, с кем он был. Зачем она пошла провожать Альфонсо? Ей нужно было отправить его в другую сторону и хорошенько напугать с помощью Луки. И чесал бы он из города так, чтоб только пятки сверкали, и больше никогда не возвращался! А теперь ей от Цезаря не отвертеться...

"Ты правда думаешь, что это сработало бы? – Резко свернув в узкий длинный переход между домами, она едва не проскочила сквозь эфирное тело Дагона, немедленно уклонившееся в сторону, во избежание контакта. – Такой, как он, ничего в этой жизни не боится..."

–У каждого есть инстинкт самосохранения, не думаю, что он им обделен в большей степени, чем я. А ты... – Тыча указательный палец в грудь отступающего назад в проулок Падшего, она раздраженно продолжала выговаривать заклятому "дружку", – как посмел бросить меня одну в тот момент, когда я ушла во Тьму, а мое тело осталось беззащитным рядом с этим...

"Зачем ты выложила ему "карты на стол"? – Дагон отступал, завлекая ее в темный проулок все дальше. – Разве ты не давала слово, что будешь молчать обо всем, что откроет тебе Тьма?"

–Начнем с того, что, ты – не Тьма, а тебе я ничего не обещала! С чего ты взял, что я возьму на себя ответственность за жизнь этого наглеца? Я предупредила его из-за Чии и чтоб снять груз вины с себя! Теперь, если вздумает остаться, это будет его решение и его вина...

"Тебе не удастся отсидеться в стороне, когда твоя семья начнет разворачивать внутри клановую войну против твоего супруга. Тебе придется выбрать сторону и кого-то предать. Смотри, не ошибись, подруга! – внезапно его тело стало осыпаться, её палец уткнулся во что-то мягкое. Креция зажмурилась, отводя лицо в сторону, когда пепел полетел на нее.

–Опять ты разговариваешь сама с собой сестра, – мягко прошелестел до боли знакомый ей голос. Открыв глаза и посмотрев вперед, она сумела разглядеть ореол Цезаря в Потьме. Почему тут стало так темно? Черт, где она опять оказалась? Тяжело выдохнув, она стала озираться вокруг: они в уличном тупике без окон и балконов, их никто не слышит. – Ты должна лучше контролировать себя. Если бы кто услышал, решили бы, что ты сошла с ума...

Глаза привыкли к Тьме, и она разглядела, что на Цезаре нет маски: слетела, когда он за ней бежал, или он намеренно ее снял, надеясь, что она не разглядит в кромешной тьме, как изуродовано его лицо сифилисом? Он мрачно кривился, сощурив веки и хмуря брови. Некогда гладкая персикового цвета кожа его лица местами была покрыта оспинами и страшными язвами, делая похожим на оживший труп. Красавец окончательно превратился в монстра:

–Скажи мне, ради Бога, зачем ты побежала от меня? – его вкрадчивый, тихий, почти ласковый тон не предвещал для неё ничего хорошего. Он сделал шаг к ней, желая схватить за руку, и Креция неожиданно для себя отступила, брезгливо поджав губы: – Что мне думать, Кеси?

Упершись спиной в стену, она выставила сжатые кулаки перед ним, удерживая его от себя за плечи, пытаясь оттеснить от себя, но он лишь теснее прижался к ней, утыкаясь холодными губами в изгиб напряженной шеи. Его дыхание на коже заставило её содрогнуться...

–Ты вся горишь! – прошептал он сиплым голосом, целуя в шею, отчего девушку передернуло – И дрожишь! Твое тело так сильно напряжено, что мне кажется, что ты взорвешься прямо у меня в руках, если я не возьму тебя прямо здесь и сейчас! – он ещё сильнее навалился на неё, хватая руками полы плаща, платья под ним и начав задирать их вверх. – У нас давно не было.

–Не смей! – Закричала она, наотмашь ударяя его кулаком по виску. – Не трогай меня! – Она пыталась сжать ноги, но его настырная рука коснулась её лона сжав увлажнившуюся плоть.

–Это он так завел тебя или я? – грозно зарычал Цезарь, хватая Лукрецию за шею. – Отвечай, черт тебя дери! Не заставляй меня чувствовать себя отработанным материалом...

–Немедленно отпусти меня! – в бешенстве она пнула его коленом в пах, заставляя отпрянуть и скорчиться в муках. Глядя на него почерневшими от накатившей злобы глазами, она тихо просипела стиснутыми до синевы губами. – Больше никогда не смей прикасаться ко мне!

Одернув подол, она побежала дальше, сознавая, как слабость одолевает её. Ещё чуть-чуть и она грохнется в обморок, не в силах дышать. Она добежала до Собора Святого Петра, чувствуя, что ноги уже не держат её. И у входа заметила исхудавшую фигурку в белом. Гнев накатил на Лукрецию удушающей волной, она встала между Джулией и входом:

–Приползла выпрашивать прощение у отца? – злобно зашипела она на Фарнезе. Девушка побледнела, отшатнувшись от бывшей падчерицы, будто от смертельно ядовитой змеи:

–Всегда удивлялась, откуда в тебе столько злобы и яда... – Она сделала шаг назад. – Я пришла попросить за сестру Джироламо, сироту выбросили на улицу, и я просто хотела помочь ей...

–Пришла просить за нищенку? – Лукреция криво усмехнулась. – Думаешь я поверю, что такая продажная и расчетливая дрянь, как ты способна просить за кого-то? Или тебе, предавшую своего учителя, совесть замучила настолько, что ты не можешь ни есть и ни спать?

–У меня никогда ничего с ним не было, – казалось, Джулия сейчас грохнется в обморок прямо в ноги полукровки, – я не стыжусь того, что он был одним из моих воспитателей...

–Почему бы тебе не пристроить ее туда, куда пристроилась сама после изгнания Папой из моего дома? – Наткнувшись на потускневший взор заклятой недружки, Креция поняла, что происходит. – Они не пустили тебя на порог? Перестав быть Папиной подстилкой, ты стала им неродной? – Презрительный смешок вырвался из ее уст. – Ты зря сюда пришла в поисках жалости и помощи. Родриго не примет тебя, а остальные лишь посмеются и презрят твой новый статус нищебродки и побирушки. Я обещала Савонароле, что уничтожу его род до седьмого колена, так что... Спасибо, что уведомила меня о существовании у него сестры. Я о ней лично позабочусь. – Креция достала золотой дукат из полы плаща и бросила его возле их ног, – Теперь убирайся отсюда, Фарнезе, пока я не натравила на тебя стражу...

Джулия побагровела, тяжело задышала, едва сдерживая себя, чтоб не сорваться в истерику:

–Ты ещё пожалеешь о своих злодеяниях – глухо проронила она, развернулась и ушла.

***

Чувствуя, что у неё не хватит сил притворяться, что все в порядке, дойти до спальни и рухнуть на постель, Лукреция медленно вошла в здание Собора, закрыла за собой дверь и молча упала на колени без сил. Сегодня все было иначе, чем всегда. Обычно приступ повторялся не чаще раза в три-пять дней. Этот же второй за сутки. И если обычно её выключало за считанные секунды, то на этот раз это замедление растягивалось на минуты... Дышать становилось невероятно трудно, будто некто незримый медленно, но верно затягивал на ее шее хомут. Она не понимала, что с ней происходит и начинала давить паника. Ей следует встать, пойти к Родриго и высказать ему всё, что она думает по поводу грядущего брака. И насчет жалкой смертной побирушки. Если он посмеет принять идиотку обратно вместе с савонароловской родней, она обеих отправит к праотцам! Креция тяжело, надсадно дышала носом, чувствуя, как закипает от ярости. Опустив глаза к рукам, все ещё сжатым в кулаки, она попыталась разжать их и по истечении какого-то времени поняла, что не может владеть своим телом. Её охватил страх, паника, Креция хотела закричать, но и голос не подчинился ей.

Хотела поднять голову, но и этого не смогла сделать. Неужели Боженька наконец-то вернулся к своим обязанностям, узрел ее деяния и покарал? Рассмеяться тоже не вышло. Она отчетливо услышала чьи-то приближающиеся шаги и по ботинкам узнала Цезаря.

"Только этого мне не хватало!?!" – мысленно застонала она, крепко жмурясь.

–Это ты здорово придумала – насмешливо прокомментировал юноша, становясь перед её лицом, – решила, что увижу тебя на коленях и сразу все прощу? – Его ладонь оказалась у неё перед глазами, – Ладно, считай, что простил... подымайся! – Лукреция почти не слышала его, лишь собственное бешеное биение сердца, неровный, сбивающийся ритм, дрожа от холода. – Это не смешно... – Он опустился рядом с ней на корточки и, положив руки ей на лицо, попытался заставить её приподнять голову, но не смог. Она казалась подобна каменному изваянию. – Проклятье, Кеси, хватит дурить! – Цезарь склонился к ней ниже, чтоб посмотреть ей в лицо и громко закричал, – Сюда, скорее, врача! – Он отшатнулся от окаменевшей сестры, огляделся и заметил стражника в конце прихожей – Какого черта ты стоишь, как истукан? Беги скорее за доктором. Быстро! Быстро! – Сглотнув ком, подступивший к горлу, он снова склонился к Кеси, пытаясь подбодрить ее ласковым тоном, – Ничего страшного! Ты говорить можешь? – На заплаканном, искаженном гримасой боли и ужаса лице сестры даже глаза застыли, посерев. Ясно, нет. Он не сдержался, поцеловав её в опущенный лоб. – Не страшно. Двигаться, значит, тоже? – Одинокая слезинка скатилась по ресничке и разбилась об мраморный мраморный пол. – Ничего, мы с этим справимся! Отец пошлет за Нони, она обязательно тебя вылечит! Черт побери, ты сумела подняться со смертного одра спустя сутки после кончины, значит, с этим "пустяком" ты тоже обязательно справишься! Я безусловно верю в тебя...

–Что стряслось?!? – Увидев бегущего к ним Джакомо, Цезарь облегченно выдохнул:

–Очередной приступ, но он сильнее предыдущих, ей очень больно и я не знаю, в сознании она или нет. Она закоченела и... я лишь однажды видел, чтоб она так плакала... на своем одре...

–Не неси бред! Отойди! – Учитель Креции оттеснил его и принялся деловито ощупывать лицо, шею, запястья подопечной. При этом лицо его делалось все более и более мрачным. Потрогал ледяные ступни... И осоловелым взором уставился на тяжело дышащего Цезаря:

–Это не приступ, она во второй степени трупного окоченения – Констатировал он, помогая Цезарю поднять Кеси на ноги и каков был ужас молодого человека, когда ноги её не опустились к полу, а так и остались сжаты в коленях, – Цезарь, нам нужно отнести ее в спальню...

–Это ведь не то, что я думаю правда?!? – Парень перестал дышать, – Она не умирает, правда?

-О, боги, ты перестанешь истерить или нет? – Возмущенно зарычал на него Джакомо, едва удерживая на весу ставшее неподъёмным тело полукровки. – О ней хоть немного подумай! Что, если она все еще слышит нас? Понесли ее скорее в покои, пока... – Он затих, не став договаривать страшную догадку, пуще напугав Цезаря. Похоже было, будто у него сейчас сердце от накатившего ужаса разорвется на части! – Как бы узнать, что с ней произошло...

–Тебе интересно, что могло случится? Лукреция провела ночь с Арагонским, а затем поскандалила с Форнезе. – Тихо прошипел Цезарь, чувствуя, как волны злобы накатывают на него одна за другой. – Думаешь, ее могли снова отравить?!?

–С Горацио? – Джакомо наградил Цезаря таким взглядом, что у парня душа ушла в пятки.

–Нет, с его племяшом, ее будущим мужем, Альфонсо... – Кровь забурлила в его голове, пеленой ненависти застилая рассудок и зрение. – Думаешь, это его рук дело?

–Думаю, это нечто другое, – признался хищник, потащив девушку в сторону покоев, – Что-то более страшное, чем яд, попало ей в кровь. С Tetanus шутки плохи! Обычно от него умирают.

–О чем ты говоришь, черт возьми? – они уложили её на постель боком.

–У неё быстроразвивающийся столбняк... – тихо ответил Джакомо, – ее тело умирает...

–Что? – глаза Цезаря расширились от шока, – Но как? Откуда? У неё просто не может его быть! Я говорил с ней полчаса назад и у неё ничего такого не было! Да она бежала сюда быстрее косули, гонимой на охоте... Если бы она ступила на ржавый гвоздь, на полу остались бы следы крови... И она не преминула бы меня в ране упрекнуть...

–Я же говорю, быстроразвивающийся столбняк. Она могла подхватить заразу при родах. – Цезаря будто наотмашь ударили: лицо налилось кровью, а глаза почернели, когда он в глаза Джакомо посмотрел, – Что? Это тоже могло послужить причиной! Она также могла где-то оцарапаться, иглой уколоться... Что угодно могло произойти. Скрытый период столбняка может протекать от недели до нескольких месяцев. и болезнь может никак себя при этом не проявлять... Она жаловалась тебе на головные боли в последнее время?..

–Она никогда ни на что не жаловалась. – Сухо ответил Цезарь, отводя глаза в сторону.

Учитывая, что они ни разу не были близки с той майской поездки в поместье, и... наедине с тех пор, как она родила, он мог обладать информацией о ней, узнавая новости от матери и Хофа. Но те ни разу ни о чем подобном не упоминали. Могла ли она скрывать испытываемую боль? Цезарь нахмурился, вспоминая, что она каждый раз говорила одну и ту же причину, по которой отказывала ему в близости: швы ещё не зажили и врач не разрешил. Но ее док и Нони заверили его, что все давно зажило и ничто не мешает ей... снова пойти под венец. Так неужели это была правда, а не повод избежать своего обезображенного болезнью любовника? Она испытывала послеродовые боли и молчала об этом? Поэтому приступы, бессонница, галлюцинации и разговоры с самой собой... Это все его вина! Она умирает из-за него!

–Цезарь! – Неожиданный сердитый окрик привел его в чувство и в следующую секунду он несильно впечатался в дверной косяк у покоев сестры. Зашел внутрь, закрыл дверь, глядя, как Джакомо неуклюже сваливает застывшее в коленопреклонённой позе тело девушки на постель: – Занятно, что ты можешь вслепую добраться до покоев сестры, но мне нужна твоя помощь, парень. Соберись с духом, беги до Мефисто, он сейчас в библиотеке с Родриго и живо их приведи сюда. Хотя нет, Родриго не надо... Старик и так сильно сдал после ухода Фарнезе. Кастуччи повидал в этом мире больше моего, может, он знает, как нам помочь ей... – В следующий миг тело Креции неожиданно стало накреняться вбок, ноги выпрямляться, пока резко выгнулось в форме дуги, да так сильно, что лишь голова касалась подушки да пальцы ног – намокшей простыни. Цезарь с криком бросился на помощь сестре, но Джакомо его перехватил на полпути: – Я велел тебе бежать за ее Крестным? Проклятье, выполняй!

–Что это за?!.. – Юноша задыхался от переполняющих его чувств страха ужаса и бессилья.

–Ты тратишь ее время понапрасну. – Учитель сильно толкнул его в направлении выхода. – Черт, Цезарь, беги за Мефисто! Ты ждешь, что она достигнет точки невозврата?

–Для таких, как моя сестра, таковой не существует, – неожиданно на Цезаря накатила волна спокойной уверенности, что она "не уйдет". Он медленно сделал шаг назад, развернулся и пошел за помощью. Хищник глухо выругался, запирая за ним дверь. Время, когда он пытался понять смысл в поступках и мыслях смертных. Обернувшись к Креции, он невольно замер. Выгнув голову под большим углом, большими черными глазами, она смотрела на него в упор.

–Скажи мне, что с тобой, – он подбежал к ней, заглядывая в бурлящую бездну тьмы, но в ответ лишь довлела гнетущая тишина... Ни звука дыхания, ни биения сердца. Она подошла к грани, но была все еще здесь, рядом с ним. – подай хоть какой-нибудь знак!

Ее дрожащие губы приоткрылись и... ничего, она не проронила ни слова, слишком слаба.

–Не важно. – Его рука легла на щеку девушки. – Мы вытащим тебя из этой ямы...

Одинокая слезинка скатилась с ее века, как доказательство того, что она все еще здесь.

***

У него было чувство дежавю. Снова они столпились над постелью Креции, наблюдая, как юное тело медленно увядает на смертном одре. И если четыре года назад было хотя бы понимание, "почему", то сейчас никто ничего умнее предположения Джако о столбняке, не высказал. Все стояли молча, лишь невесть как просочившийся Цезарь стискивал ладонь Креции и шептал: