Текст книги "Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты"

Автор книги: Н. Троицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

ют, что субсидировал заговорщиков английский посол Ч. Уитворт, который поддерживал сношения с ними через свою любовницу, молодую генеральскую вдову и светскую львицу

О.А. Жеребцову (родную сестру Зубовых).

Весь заговор был затеян в пользу наследника престола Великого князя Александра Павловича и в расчете на его согласие. Граф Пален, рискуя собой, откровенно рассказал Александру о намерении заговорщиков низложить его отца. Александр дал согласие и просил только не убивать Павла. Пален обещал это, хотя не верил сам и считал, что Александр Павлович тоже не верит в такую возможность: уж слишком суровым был нрав Павла I, чтобы можно было заставить его, не убивая, отказаться от власти^206.

Итак, к февралю 1801 г. заговор против Павла I созрел. Помогала заговорщикам сама атмосфера в Михайловском замке, где с 1 февраля пребывали семья Императора и двор. Она была для Павла зловещей. Ф.В. Ростопчин, возможно не без преувеличения, обрисовал ее такими словами: «Великий князь Александр ненавидит отца; Великий князь Константин его боится; дочери, воспитанные матерью, смотрят на него с отвращением, и все это улыбается ему и желало бы видеть его обращенным в прах»^207.

Как же вел себя при дворе в такой атмосфере М.И. Кутузов? Имел ли ok какое-либо отношение к заговору против Павла I, и если имел, то какое? Есть версия о том, что Михаил Илларионович «как злостный масон играл видную роль в убийстве Павла, знал об этом убийстве и помогал убийцам – как лично сам, так и его жена и дочь»^{208. Из всего, что здесь сказано, верно только одно: Кутузов был масоном. По совокупности данных о нем, он еще в 1777 г., будучи за границей, вступил в ложу Братства (Ордена) Вольных Каменщиков}

1&-

в Регенсбурге, затем был принят в ложи Франкфурта и Берлина, а по возвращении в Россию с 1783 г. стал членом еще нескольких масонских лож, включая шведский союз «Духовных рыцарей», где «проник в тайны высоких степеней» и получил «орденское знамя «Зеленеющий лавр»^{209. Однако ни В.Ф. Иванов, ни другие авторы не приводят ни одного доказательства не только «видной роли» Кутузова в заговоре против Павла I или хотя бы его причастности к заговору, но и вообще какого бы то ни было влияния масонства на его служебную карьеру.}

Факты свидетельствуют, что к началу 1801 г. Кутузов входил в узкий круг ближайших к Павлу I лиц. С января 1801 г. он регулярно приглашался на обеды к Императору в числе строго избранных гостей^{210. В последний день жизни Павла Петровича, 11 марта 1801 г., Кутузов у него и пообедал и поужинал, став, в итоге, единственным – не из царской семьи – лицом, проведшим последние вечера и с Екатериной II (перед смертью ее) и с Павлом I (за полтора часа до его убийства). Сохранились рассказы самого Кутузова о вечере 11 марта в пересказе И.М. Му-равьева-Апостола и графа А.Ф. Ланжерона.}

Иван Матвеевич Муравьев-Апостол (1762—1851) – тайный советник, почетный член Академии наук, литератор (прозаик, поэт, переводчик) и дипломат, отец трех будущих декабристов – при Екатерине II был воспитателем Великих князей Александра и Константина, при Павле I – вице-президентом Иностранной коллегии, а при Александре I – послом в Мадриде. По свидетельству его старшего сына Матвея, Кутузов «всю свою жизнь был в дружеских отношениях» с Иваном Матвеевичем^{211 и, вероятно, рассказывал ему, а тот —}

сыну, о пережитом 11 марта 1801 г. Что касается генерала от инфантерии графа А.Ф. Ланжерона (эмигранта из Франции на русской службе, героя войн России с Наполеоном 1805– 1814 гг., ближайшего помощника Кутузова в турецкой кампании 1811 —1812 гг.), то он сам слышал от Михаила Илларионовича и записал его рассказ об 11 марта. При этом Ланжерон с уверенностью констатировал: «Кутузов не был посвящен в заговор»^212.

Вот, в передаче Ланжерона, рассказ Кутузова: «Мы ужинали вместе с Императором. Нас было 20 человек за столом^{213. Государь был очень весел и много шутил с моей старшей дочерью (Прасковьей Михайловной. – И. Т.), которая в качестве фрейлины присутствовала за ркином и сидела против Императора. После ужина он говорил со мною...»214 О чем говорил Павел I с Кутузовым, поведали нам и Ланжерон, и Муравьев-Апостол. «Вот как Кутузов мне рассказывал, – читаем у Ланжерона. – «После ужина Император взглянул на себя в зеркало, имевшее недостаток и делавшее лица кривыми. Он посмеялся над этим и сказал мне: «Посмотрите, какое смешное зеркало, я вижу себя в нем с шеей на сторону». Это было за полтора часа до его кончины»215.}

Другую, столь же зловещую подробность предсмертного разговора Павла I с Кутузовым запомнил Муравьев-Апостол: «Наконец, между ними разговор зашел о смерти. «На тот свет иттить – не котомки шить», – были прощальными словами Павла I Кутузову»^{216. В связи с этой подробностью Н.Я. Эйдельман очень выразительно представил Кутузова заговорщиком: «Беседа была о смерти. Павел предчувствовала Кутузов знал. После разговора царь отправился к себе – «на тот свет иттить», а Кутузов пошел играть в карты с генера-}

лом Кологривовым, который сохранял верность Императору. Ночью, посреди партии, Кутузов открыл часы, понял, что дело сделано, и объявил Кологривова арестованным»¹.

Здесь Натан Яковлевич ошибся. Он отнес к Михаилу Илларионовичу воспоминание Н.А. Саблукова о другом Кутузове. То был генерал-майор Павел Васильевич Голенищев-Кутузов (дальний родственник Михаила Илларионовича, впоследствии тоже крупный сановник, генерал-адъютант, петербургский генерал-губернатор, граф), который ни на обедах, ни на ужинах у Павла I никогда не бывал. Он действительно участвовал в заговоре против Павла и в ночь цареубийства именно он арестовал своего начальника, генерал-лейтенанта Андрея Семеновича Кологривова².

Случилась за ужином у Павла 111 марта еще одна сцена, подспудно жуткий смысл которой могли осознать только заговорщики (из всех присутствовавших на ужине – лишь Великий князь Александр Павлович). В какой-то момент за столом Александр чихнул, и Павел ласково сказал ему: «За исполнение всех ваших желаний!»³ Можно представить себе, как при этом содрогнулся цесаревич, уже знавший, судя по ряду источников⁴, о намеченном именно на ту ночь низложении царя с риском (фактически стопроцентным) его убийства...

А вот Кутузов такое пожелание отца сыну мог воспринять просто как само собой разумеющееся. Он отбыл к себе после ужина, простившись с Государем – живым, здоровым и веселым. По всей вероятности, он и спал в ту ночь спокойно.

Проснулся же Михаил Илларионович наутро 12 марта уже в новое царствование, где ждали его и обидные падения, и наивысший взлет, и посмертная слава.

'Эйдельман Н.Я. Апостол Сергей. Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле. М., 1975. С. 46; 2-е изд. М., 1980. С. 43—44.

² См. об этом: Сафонов М.М. Генерал Кутузов и убийство Павла 1// Русская литература. 1982. № 2. С. 189—190.

³ Ш и д ь д е р Н.К. Император Александр I. Т. 1. С. 426. Курсив мой. – Н.Т.

⁴ См.: Цареубийство 11 марта 1801 г. С. 184.

3. ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ. КУТУЗОВ ПРИ АЛЕКСАНДРЕ I

Император Павел I в полночь с 11-го на 12 марта 1801 г. был убит придворными заговорщиками^{217, разделив таким образом участь своего отца Петра III, тоже убитого в результате заговора за 40 лет перед тем. Так был содеян шестой, с 1725 г., и последний в России дворцовый переворот. Он завершил собою историю российской государственности XVIII в., определяемой, по словам маркиза А. де Кюстина, как «абсолютная монархия, умеряемая убийством»218.}

Скоропостижную смерть Павла I (якобы от «апоплексического удара») дворяне, не знавшие истинных причин «апоплексии», чуть ли не повсеместно встречали с восторгом. «Низы» не проявляли столько эмоций, но многие из них; как и «верхи», связывали с новым царем надежды на лучшее.

Александр I во всем, вплоть до внешности (высокий, стройный, ангельски красивый, с джентльменскими манерами), выгодно отличался от своего отца. Заняв престол, он тотчас, к радости дворянского окружения, стал исправлять «вред» от деяний Павла I: объявил, что будет править «по законам и сердцу бабки нашей Екатерины Великой», торжественно подтвердил екатерининскую Жалованную грамоту дворянству и уволил отовсюду самых, как считалось, одиозных приближенных Павла – П.Х. Обольянинова, И.П. Кутайсова, Н.П. Архарова, Ф.Ф. Эртеля, места которых заняли либо уволенные Павлом старые екатерининские вельможи, либо «молодые друзья» нового Императора. Что же касается заговорщиков, цареубийц, то Александр I удалил П.А. Палена и братьев Зубовых в их собственные поместья (можно ли назвать это карой за цареубийство?), а Л.Л. Беннигсена, хотя лично и сторонился,

1 &-

держал в чести как крупного военачальника. Близкий друг Александра Павловича князь А.А. Чарторыйский объяснил это так: «Он не считал себя вправе карать их, ибо почитал себя столь же виновным, как и они»^{219. Вместе с бременем власти Александр I воспринял жуткую долю осознания, что после двух сыноубийц (Ивана IV и Петра I) и мужеубийцы Екатерины II на российском троне оказался егце фактически и отцеубийца, и именно в его лице. Эта неизлечимая душевная рана совести, как заметит позже его внучатный племянник Великий князь Николай Михайлович, «испортила всю последующую его жизнь на земле»220.}

М.И. Кутузов в первые месяцы царствования Александра I оставался в стороне от всех увольнений и выдвижений, точно так же, как это было при воцарении Павла I. Но 18 июня 1801 г. Михаил Илларионович был назначен на высокий пост петербургского военного губернатора вместо удаленного Палена^{221. Сам факт такого назначения заключал в себе троякий смысл; Император Александр Павлович не считал Кутузова ни скомпрометированным в павловских прегрешениях, ни в грехе заговора против Павла и ценил его как многоопытного сановника, военачальника и администратора. Не случайно Император ввел Михаила Илларионовича в состав влиятельной Воинской комиссии, которая была учреждена 24 июня 1801, г. под председательством Великого князя Константина Павловича для проверки и пересчета государственных расходов на армию.}

Однако пробыл Кутузов в «паленской» должности недолго – чуть больше года. Биографы Михаила Илларионовича о причинах этой его отставки говорят по-разному. Редакция 6-томника документов «М.И. Кутузов» в 1950 г. констатировала: «Действительную причину отставки Кутузова установить не удалось»^{222. В наши дни Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев сочли}

такой причиной «скрытое нерасположение» Александра 1 к Кутузову и поддержали версию, с которой уже выступали П.А. Жилин и В.Д. Мелентьев: «Александр I, догадываясь об осведомленности Кутузова (в том, что Александр был причастен к заговору против своего отца. – Н. Т.), не захотел, чтобы тот своим присутствием напоминал ему об ужасной мартовской ночи 1801 г., и поспешил (? – Н. Т.) удалить его из столицы»^223.

Такая версия не выдерживает критики. Спрашивается, почему Александр I назначил Кутузова на: место Палена, если «не хотел», чтобы тот ему «напоминал» об 11 марта? И почему из-за этого «удалил из столицы» Кутузова, если оставил в ней Беннигсена, а таких очевидных заговорщиков, как П.М. Волконский и Ф.П. Уваров, даже приблизил к себе – ведь они знали и «своим присутствием напоминали» царю о стократ большем, нежели мог знать Кутузов. Все было гораздо проще.

Судя по указанию Александра I Кутузову 11 июля 1801 г. и по воспоминаниям графа Е.Ф. Комаровского, Император был «весьма недоволен действиями петербургской полиции» (картежная игра, вопреки царскому запрету, продолжалась, как и дуэли, грабежи, разбой, жертвой которого стал брат воспитателя Великих князей Николая и Михаила Павловичей, и т. д.)^{224. Поскольку же Кутузов не устроил Александра I как хозяин столицы, царь дал волю и чувству «нерасположения» к нему, которое имеет свои причины. Чрезвычайно осведомленный в закулисных делах петербургского двора граф Ж. де Местр считал: «Император <...> недолюбливает его (Кутузова. – Н. Т.), возможно, из-за слишком уж большой угодливости. Государь этого не переносит; я, например, знаю, как однажды он сказал с презрительной гримасой про некоего министра: «Этот человек ни разу не возразил мне»225. Александр I, продолжает де Местр, «ставил ему в вину, по крайней мере в собственных}

своих глазах, двуличие, себялюбие, развратную жизнь и пр.»^{226. Сказано резко, не без преувеличений, но в принципе верно. Александр Павлович, конечно, знал и о «кофейнике Кутузова», и о других фактах его угодливости, о двуличии и волокитстве «одноглазого сатира». Гиперболичная (как ни у кого, кроме А.А. Аракчеева) почтительность Михаила Илларионовича к самому Александру I227 могла вызвать у царя при всем том, что он знал о Кутузове, только «нерасположение» к нему.}

Итак, 20 августа 1802 г. Кутузов был освобожден от должности петербургского военного губернатора, а еще через неделю уволен «за болезнью в отпуск на год»^{228. В отпуске Михаил Илларионович провел не один, а два года. Он уехал в свое родовое имение Горошки на Волыни, где занимался хозяйственными делами. Лишь в августе 1804 г. Александр I вызвал его в Петербург и поручил ему командование корпусом на маневрах, присматриваясь к нему как к военачальнику. Маневры удались. 14 августа царь объявил Кутузову, как, впрочем, и другим командирам, благодарность229.}

Тем временем надвигалась война России с наполеоновской Францией. Молодой генерал Французской революции Наполеон Бонапарт первую же свою, в качестве главнокомандующего, кампанию (итальянскую 1796 —1797 гг.) провел так, – разгромив четыре австрийские армии во главе с тремя фельдмаршалами и эрцгерцогом, будущим генералиссимусом, – что сразу был признан военным гением. А.В. Суворов под впечатлением именно той кампании определил тройку величайших полководцев мира: Цезарь, Ганнибал, Бонапарт^{230. 18 брюмера}

Генерал-фельдмаршал

князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский Художник П. Боре ль

Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Художник Дж. Доу

Герб рода Голенищевых-Кутузовых

Екатерина Ильинична Голенищева-Кутузова, урожденная Бибикова. Миниатюра Э. Виже-Лебрен

Генерал-фельдмарша..! граф Л.В. Суворов-Рымникский, князь Италийский. Художник К. ИГтейбен

Генерал-фельдмаршал принц П. Голштсйн-Бек. Литография Тюлева по рисунку П. Иванова

Генерал-фельдмаршал князь 11.В. Репин. Художник А. Ивашкевич (копия с картины Д.Г. Левицкого)

Император Александр 1. Художник Дж. Доу

Император Наполеон I. Художник М. Лавине

Генерал-фельдмаршал князь Барклай-дс-Толли. Художник Дж. Доу

М.И. Кутузов начальник Петербургского ополчения. Художник С.В. Герасимов

Приезд М.И. Кутузова в Царево Займище. Художник С.В. Герасимов

(9 ноября) 1799 г. Наполеон совершил бескровный государственный переворот и пришел к власти во Франции. За два года он, сам рожденный из «революционного хаоса», «упорядочил этот хаос»^{231 и установил во Франции антифеодальную диктатуру, восстановив против себя все монаршие дворы Европы. После того как 20 марта 1804 г. был расстрелян член королевской династии Бурбонов герцог Энгиенский (по недоказанному обвинению в организации заговора против Наполеона), а 21 марта обнародован Кодекс Наполеона (Code Napoleon), узаконивший все основные завоевания революции, европейские монархи стали сколачивать очередную, 3-ю анти-французскую коалицию (две предыдущие Наполеон разгромил в 1797-м и 1800 гг.). Главными участниками 3-й коалиции стали три державы, одна из которых (Англия) поставляла для войны золото, а две другие (Россия и Австрия) – солдат.}

Начиная войну 1805 г. – первую из шести войн России с Наполеоном, – Александр I призвал русские войска «потщиться возвысить еще более приобретенную и поддержанную ими славу»^{232, но не объяснил, во имя чего. Судя по договорам между Англией, Россией и Австрией 1804—1805 гг., цель 3-й коалиции, как и двух предыдущих и четырех последующих, была двоякой: во-первых, обуздать «узурпатора» Наполеона, «предупредить захваты» с его стороны и обеспечить гегемонию коалиционных держав в Европе, а во-вторых, «поддержать законные правительства, которые до сего времени избежали косы революции», и «восстановить свергнутых государей в их прежних владениях»233, откуда они были изгнаны Французской революцией и Наполеоном.}

Александр I к тому же имел для войны с Наполеоном и личный мотив, который, по мнению многих историков, отныне и навсегда стал движущей силой многих его поступков. Дело

в том, что герцог Энгиенский был арестован жандармами Наполеона на территории германского княжества Баден (в 4 км от французской границы), доставлен во Францию и там осужден. Александр I тогда же, в марте 1804 г., заявил Наполеону гневный протест против расправы над герцогом. Наполеон прислал Александру I свой знаменитый ответ, который так оскорбил царя, как его никогда и ничто более не оскорбляло за всю его жизнь. Собственно, ответ был дан в форме вопроса: если бы Александр знал, что убийцы его отца находятся в 4 км от русской границы, неужели он не приказал бы схватить их?^{234 Более ядовито назвать царя перед лицом всей Европы отцеубийцей было невозможно. Ведь Европа знала, что Павла убили Николай Зубов и Леонтий Беннигсен со своими людьми и что Александр Павлович не стал почему-то трогать их после своего воцарения, хотя и жили они не «в 4 км от русской границы», а в центре России, запросто бывали в Петербурге и даже в царском дворце. С той минуты, когда Александр I прочел этот ответ на ноту его протеста, он стал считать Наполеона своим личным врагом. •“}

3 августа 1805 г. Наполеон прибыл в порт Булонь на берегу Ла-Манша, где в 29 км от Англии была сосредоточена его 120-тысячная «La Grande Armee» – «Великая армия» (а не «Большая», как часто у Нас переводят), «первые названная так именно тогда, в Булонском лагере, «по чрезвычайной значймЬ-сти кадрового состава»^{235. Над Англией нависла смертельная опасность. Английское правительство воззвало к своим союзникам о помощи. Те откликнулись без промедления. Первой открыла кампанию 1805 г, австрийская армия генерала (будущего фельдмаршала) К. Макка, вторгнувшаяся в Баварию. На соединение с ней поспешили две русские армии – Подольская и Волынская.}

Кутузов после Летних маневров 1804 г. вернулся к себе в Горошки. Теперь Александр I вызвал его из Горошек (как в свое время Павел I – А.В. Суворова из Кончанского) и назначил его командующим 1-й, Подольской, армией численностью в 49 357 человек при 327 орудиях^{236. Армия была разделена на шесть колонн, которыми командовали будущие герои 1812 г. – князь П.И. Багратион, Д.С. Дохтуров, М.А. Милорадович, граф А.ф. Ланжерон и др. Командующим 2-й, Волынской, армией был назначен генерал от инфантерии граф Ф.Ф. Буксгевден, подчиненный Кутузову как главнокомандующему.}

Сам царь впервые после Петра I лично отбыл на войну. Настроение не только военных, но и гражданских кругов России было тогда самое боевое. Наполеона россияне не боялись и даже (вопреки мнению Суворова, или просто не зная о нем) не считали «узурпатора» зело талантливым полководцем; ведь он еще не встречался ни с «орлами» Фридриха Великого, ни с «чудо-богатырями» великого Суворова! «Трудно представить, – вспоминал гвардейский офицер И.С. Жиркевич, – какой дух одушевлял тогда всех нас, русских воинов <...>. Нам казалось, что мы идем прямо в Париж»^{237. Княгиня Е.Р. Дашкова, сестра государственного канцлера графа А.Р. Воронцова и сподвижница Екатерины II, провожая на войну один из полков, просила доставить Бонапарта .в Москву пленником. Офицеры отвечали ей: «Дайте нам только добраться до него, а об остальном не беспокойтесь!»238}

Тем не менее Александр I не очень полагался на своих генералов и решил пригласить «на русскую службу полным генералом» аж из Соединенных Штатов Америки французского генерала Ж.-В. Моро, изгнанного французами за причастность к заговору против Наполеона. Царь при этом ссылался на пример Петра I, который перед вторжением в Россию Карла XII приглашал командовать русскими войсками знаменитого английского полководца герцога Д. Мальборо. Однако, прежде чем посланец Александра I (камергер граф Ф.П. Пален) встретил-

-S3, ся с Моро, он узнал об Аустерлице и «возвратился с пути»^{239. В результате первым из русских генералов сразиться с Наполеоном довелось Кутузову.}

Едва ли Кутузов в 1805 г. (как и Суворов в 1799-м) разду-лшвал о целях этой войны. Он просто выполнял волю своего Государя (который олицетворял в его глазах Отечество), что, собственно, и составляло смысл всей его деятельности и самой жизни.

25 августа армия Кутузова вступила в пределы Австрии. Сам Михаил Илларионович догнал ее 21 сентября в местечке Мысленице^{240. С ним ехал на фронт и его любимый зять, муж Елизаветы Михайловны Кутузовой, флигель-адъютант Императора граф Ф.И. Тизенгаузен. Приняв армию, Кутузов повел ее дальше на запад – к Браунау, для соединения с армией Макка. Но в Браунау к Кутузову явился сам Макк – один, без армии, – и рассказал подробности катастрофы, которую он пережил и о которой до русского штаба доходили лишь смутные толки.}

Оказалось, что Наполеон, узнав о наступлении австрийских и русских войск, радикально изменил план кампании. «Если через 15 дней я не буду в Лондоне, то должен быть к середине ноября в ВенеБ – воскликнул он, просчитав различные варианты^{241. За несколько дней он поднял громадный Булонский лагерь и «с волшебною быстротой»242 начал переброску войск с Ла-Манша На Дунай. Стратеги 3-й коалиции с циркулями в руках подсчитали, что Наполеону потребуется для такой переброски 64 дня. Наполеон сделал это за 35 дней. Маневрируя семью корпусами своих войск так же легко, как он передвигал флажки на полевой карте, Наполеон разрезал армию Макка пополам, одну ее часть отбросил на юг, где она стала жертвой наполеоновских маршалов, а другую – во главе с самим Макком – запер в крепости Ульм, моментально обложил крепость со всех сторон, взял господствовавшие над крепостью высоты и предложил Макку капитулировать под угрозой штурма и гибели. 20 октября 1805 г. Карл фон Макк, 17 его генералов и больше 30 тыс. солдат капитулировали243.}

Наполеон отправил пленных во Францию, но самого Макка отпустил «домой», чтобы он лично известил союзников об ульмском разгроме. Шок, вызванный этим известием в лагере 3-й коалиции, был отчасти компенсирован другой новостью: на следующий день после капитуляции Макка, 21 октября, у мыса Трафальгар возле испанского города Кадис эскадра английского адмирала Г. Нельсона уничтожила объединенный франкоиспанский флот, хотя сам Нельсон и погиб. Так Наполеон лишился флота и (по крайней мере, надолго) возможности вторжения в Англию. Но на суше война шла по ульмскому, а не трафальгарскому сценарию.

15 ноября, осуществляя с математической точностью свой план, составленный тремя месяцами ранее в Булони, НапоАеон занял Вену, которая до тех пор никогда не сдавалась врагу. Император Франц I едва успел бежать из собственной столицы на север, в Ольмюц (Оломоуц), куда спешил из Берлина и Александр I. Резервная русская армия Ф.Ф. Букегевдена тоже прибыла в, Ольмюц. Собирались там и остатки ^австрийских войск: Но главной ударной силе коалиции – армии Кутузова – грозила гибель.

Кутузов после капитуляции Макка начал отступать с 25 октября от Браунау к Ольмюцу, на соединение с Буксгевденом. Наполеон, продвигаясь к Вене, отрезал ему кратчайшие пути на Ольмюц. У Кутузова было меньше 45 тыс. воинов. Наполеон, имея почти 100 тыс.^{244, готовил ему судьбу Макка. С невероятными усилиями и тяжкими потерями, прикрываясь,}

словно щитом, арьергардом П.И. Багратиона, Кутузов успевал вырваться из французских клещей, прежде чем они смыкались вокруг него. Наполеоновские маршалы И. Мюрат и Э.-А. Мор-тье преследовали его по пятам. 31 октября у Аамбаха и 6 ноября под Амштеттеном Кутузов отразил кавалерийские атаки Мюрата и продолжил отступление к мостам через Дунай у Кремса и Маутерна. Наполеон спешно переправил на левый берег Дуная 8-тысячный корпус Мортье, а Мюрату приказал усиленно преследовать русских на правом берегу, что должно было поставить армию Кутузова между двух огней. Мюрат, однако, затеял лишний марш к Вене, позволив Кутузову беспрепятственно форсировать Дунай у Кремса и сжечь за собой оба моста. Мало того, теперь корпус Мортье на левом берегу Дуная оказался один против всей армии Кутузова.

Наполеон объявил Мюрату, что тот – «отъявленный дурак»^{245, но уже не мог исправить его оплошности, которую отлично использовал Кутузов. В яростном бою у Кремса 11 ноября он разбил корпус Мортье, почти полностью истребив дивизию генерала А. Газана. Лишь подоспевший генерал П.-А. Дюпон помог Мортье отступить к Дунаю и на речных судах уйти на правый берег, к основным силам Наполеона. В этом бою отличился молодой граф Тизенгаузен. Он отважно водил солдат в атаки и контратаки. Кутузов после боя написал о нем своей дочери Елизавете Михайловне Тизенгаузен: «Ежели бы быть у меня сыну, то не хотел бы иметь другого, как Фердинанда»246. Русские потери под Кремсом Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев определяют в 2 тыс. человек, Д. Чандлер – в 4 тыс.; французы потеряли, по Гуляеву и Соглаеву, около 5 тыс., по Чандлеру – 3 тыс. человек247.}

Бой под Кремсом конечно же делает честь Кутузову как бесспорная победа его армии над корпусом Мортье. Попытки не только французских, но и далее английских историков представить Креме победой французов^{248 несостоятельны. С другой стороны, П.А. Жилин, который объявил Креме «блестящей победой» Кутузова над самим Наполеоном249, а также Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев, в изображении которых эта победа имела важное значение «для всей Европы», ибо, мол, ею Кутузов «полностью реализовал свои стратегические замыслы»250, мягко говоря, грешат преувеличениями.}

На пути от Кремса до Ольмюца ждали Кутузова еще новые, не менее опасные, испытания, прежде чем он реализовал главный из «своих стратегических замыслов» – спасти от разгрома вверенную ему армию. Французы захватили центральный – Таборский – мост через Дунай, и Мюрат с кавалерией вновь настиг Кутузова и стал наседать на него. Па-скольку сил у Мюрата пока не хватало, он пошел на хитрость: чтобы выиграть время для подхода к нему подкреплений и, вместе с тем, не позволить Кутузову уйти, предложил заключить перемирие. Кутузов согласился и прислал к Мюрату генерал-адъютанта Ф.Ф. Винценгероде, который подписал с начальником штаба Мюрата предварительный текст договора о перемирии. Однако Михаил Илларионович задержал ратификацию договора на 20 часов, «не думая нимало оной принять»^{251, оставил у д. Шенграбен 6-тысячный заслон во главе с Багратионом, а сам с главными силами ускорил отступательный марш к Ольмюцу. «Хотя я и видел неминуемую гибель, которой подвергался корпус князя Багратиона, – доносил Кутузов царю, – не менее того я должен был щитать себя щастливым спасти пожертвованием оного армию»252.}

Мюрат почти сутки бездействовал (хотя к нему и подходили дополнительные войска). Он был уверен, что перед ним стоит не один отряд Багратиона, а вся армия Кутузова. Лишь гневный выговор Наполеона («У меня нет слов, чтобы выразить свое возмущение. Вы всего лишь командир моего авангарда и не вправе заключать перемирие без моего согласия!»^{253) – лишь этот выговор заставил Мюрата встрепенуться. Он обрушил все свои 30 тыс. штыков и сабель на заслон Багратиона, но не сумел ни окружить, ни уничтожить его. После ожесточенного боя, который кипел весь день 16 ноября (остановила его только ночь), Багратион, потеряв половину своих солдат, заведомых смертников, все же спас остальных и вместе с ними присоединился к основным силам Подольской армии. Александр I за этот подвиг наградил Багратиона орденом Святого Георгия 2-го класса.}

Теперь Кутузов мог считать свою армию спасенной. Уже 19 ноября в Вишау он встретил первую колонну 2-й армии Буксгевдена, а 22 ноября прибыл в Ольмюц, где собрались основные силы 2-й армии и куда, еще через три дня, подоспела русская гвардия во главе с Великим князем Константином Павловичем.

Таким образом, за 29 дней, с 25 октября по 22 ноября 1805 г., армия Кутузова прошла с боями от Браунау до Оль-мюца 417 км, избежав окружения и разгрома. Промахи французских маршалов, стойкость русских солдат и полководческое искусство Кутузова привели к тому, что союзные русско-австрийские войска, сосредоточившиеся в Ольмюце, получили численное превосходство над «Великой армией» Наполеона. Историки справедливо признают кутузовскую «ретираду» 1805 г. «одним из замечательнейших образцов стратегического марш-маневра»^{254. Д.Н. Бантыш-Каменский уподобил ее знаменитому в истории войн (описанному в «Анабасисе» Ксенофонта) отступлению 10 тысяч греков во главе с Ксенофонтом через всю Малую Азию от Вавилона к Трапезунду в 401 году до н. э.255. Александр I не сразу, но отдал должное Кутузову, наградив его 24 февраля 1806 г. за «ретираду от Браунау» орденом Святою Владимира 1-й степени256.}

Все это делает честь таланту и репутации Кутузова как выдающегося полководца. Но нельзя при этом забывать и другое. Во-первых, то была хоть и героическая, но все-таки ре?пи-рада, временами похожая на бегство (в иные дни – по 30 и более верст в день^{257) от врага. Во-вторых, только в насмешку над фактами можно утверждать, как это делал П.А. Жилин, что в 1805 г. на дорогах Баварии Кутузов «возглавлял борьбу русского народа против наполеоновской агрессии»258.}

Итак, к 25 ноября союзные, русские и австрийские войска собрались в Ольмюце. Там радостно встретили армию Кутузова два императора – русский и австрийский. Третий император – французский – остановил свою «Великую армию» у городка Брюнна (Брно). В 25 км от Брюнна и в 70 км от Ольмюца находилась деревня Аустерлиц (ныне г. Славков в Чехии), где трем императорам предстояло сразиться в одной из величайших битв мировой истории.

Соотношение сил перед битвой при Аустерлице специалисты определяют разноречиво, но чаще всего приводят такие цифры: у Наполеона – от 73 до 75 тыс. человек и 250 орудий, у союзников – от 84 до 86 тыс. человек (из них – 70 тыс. русских) и 330 орудий^{259. При таком соотношении Наполеон не сомневался в победе. Но скоро оно могло стать для него угрожающим. Часть своих войск он уже отрядил против австрийского эрцгерцога Карла на север Италии. Между тем из России шли резервные корпуса Л.Л. Беннигсена и И.Н. Эссена. Главная же опасность исходила от Пруссии. Наполеон знал, что к нему едет из Берлина прусский министр иностранных дел Х.-А. Гауг-виц с ультиматумом, заведомо неприемлемым для него, и что, как только он отвергнет ультиматум, Пруссия ударит ему в тыл. Нужно было спешить: навязать союзникам битву и выиграть ее, пока к ниМ не присоединились пруссаки и русские резервы.}