Текст книги "Журнал «Если», 1996 № 02"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Гарри Норман Тертлдав,Леонид Кудрявцев,Уильям Гибсон,Кирилл Королев,Аллен Стил,Владимир Рогачев,Сергей Чередниченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Несмотря на усталость, заснуть он так и не сумел.

Разбудило его солнце. С воспаленными глазами, невыспавшийся, биолог заставил себя выбраться из мешка. Кое-кто из туристов уже бродил по лагерю.

Презирая себя, подстегивая и понукая предательское тело, он старался двигаться вдвое быстрее и, разумеется, совершал мелкие досадные промахи: то и дело спотыкался, путал слова и никак не мог сообразить, что же ему делать.

Наконец Рэднал ухитрился принести копченые сосиски и сухой хлеб. Эвилия и Лофоса обменялись ухмылками, вытаскивая сосиски из пакетов, и он едва ли не возненавидел девушек. Эльтзак вез Мартос немедленно стянул одну сосиску у своей жены, и та обложила его руганью, достойной портового грузчика.

Пришла очередь получать завтрак Тогло вез Памдал.

– Благодарю вас, свободный, – сказала девушка вполне обыденным тоном. Ее серые глаза встретились с глазами биолога. – Надеюсь, вы спали спокойно?

Обычное тартешское утреннее приветствие… Или нет?

– Э-э… да, – выдавил он и поспешно ретировался.

Гид подошел к мужчине, который, принявшись за еду, отложил альбом для зарисовок и уголь. Специфический акцент, полосатые рубаха и штаны выдавали в нем уроженца Моргафа, островного королевства к северу от Тартеша и давнего врага Тирании. Впервые за долгие столетия вот уже двадцать лет между государствами не прерывался мир.

При иных обстоятельствах Рэднал вел бы себя с таким гостем весьма осторожно, но сейчас ему было гораздо легче с моргафцем, чем с Тогло вез Памдал. Взглянув на раскрытый альбом, он заметил:

– Отличный рисунок!

Моргафец протянул вперед обе руки в традиционном приветствии своего народа.

– Дохнор из Келлефа. Благодарю за интерес. – Тон его говорил совершенно иное: «Перестань за мной шпионить!»

Рэднал вовсе не собирался за ним шпионить. Несколькими точными движениями угля Дохнор изобразил лагерь: кострища, олеандры перед туалетной кабинкой, пасущиеся ослы… Как всякий работающий в поле биолог, Рэднал недурно рисовал, но до Дохнора ему было далеко. Военный инженер не управился бы лучше.

Промелькнувшая мысль возбудила его подозрения, и Рэднал посмотрел на моргафца более внимательно. У того была военная выправка… что, впрочем, ни о чем не говорило. Многие моргафцы находились на воинской службе: это маленькое островное государство имело большие амбиции. Если Дохнор – разведчик, почему он приехал сюда, в Котлован-Парк, а не в окрестности какой-нибудь базы на побережье Западного океана?

– Надеюсь, вы закончили изучать мою работу? – ядовито процедил моргафец. – Может, отойдете и дадите завтрак кому-нибудь еще?

– Конечно, – холодно ответил биолог. Да уж, Дохнор в полной мере обладал пресловутым моргафским высокомерием. Может быть, это доказывало, что он не шпион – тот вел бы себя иначе. А может, настоящий шпион – в расчете на то, что никто не ожидает от шпиона шпионского поведения – специально напускает такой вид, чтобы развеять подозрения… Рэднал понял, что цепочка рассуждений потянется бесконечно, насколько хватит воображения. Он сдался.

Когда завтрак был съеден, а спальные мешки сложены, группа вновь оседлала ослов, чтобы продолжить путь в Котлован-Парк. Как и накануне, Рэднал предупредил:

– Сегодня тропа будет круче. Будьте осторожны!

Едва его голос стих, как почва под ногами задрожала. Все застыли, кто-то испуганно вскрикнул. Птицы, наоборот, дружно смолкли.

Рэднал жил в стране, подверженной землетрясениям, и теперь безмятежно ждал, пока дрожь прекратится. Через несколько секунд все успокоилось.

– Не тревожьтесь, – сказал он. – Этот район Тартеша сейсмически активен – вероятно, из-за высохшего моря: земная кора до сих пор приспосабливается к исчезновению веса воды.

Дохнор из Келлефа поднял руку.

– А что если землетрясение разрушит Барьерные горы?

– Тогда Низина будет затоплена. – Рэднал рассмеялся. – Свободный, если это не произошло на протяжении пяти с половиной миллионов лет, то ждать подобного сегодня или завтра слишком обременительно.

Моргафец коротко кивнул.

– Достойный ответ. Продолжайте, свободный.

Биолог едва подавил порыв отдать честь – Дохнор говорил с той же властностью, с какой отдавали приказы тартешские офицеры. Рэднал взобрался на своего осла, подождал, пока туристы выстроятся сзади в ломаную линию, и взмахнул рукой:

– Поехали!

Тропа, усыпанная валунами, была всего шести – восьми кьюбитов шириной и очень извилистой. Животное Рэднала ухватило гладиолус и сжевало его. Это напомнило гиду, что он забыл кое о чем предупредить своих подопечных.

– Ни в коем случае не позволяйте ослам пастись. В нижней части Парка наряду с обычными минералами почва содержит селен и теллур. Местным растениям это не вредит, однако ваше «средство передвижения» почти наверняка издохнет.

Некоторое время группа двигалась в тишине. Затем Тогло вез Памдал сказала:

– Эта тропа напоминает мне спуск в Большой каньон: знаете, тот, что в Империи Стекия на Двойном континенте.

Рэднал почувствовал одновременно радость, что она с ним заговорила, и зависть к богатству, которое давало возможность путешествовать… Значит, всего лишь дальний родственник Наследственного Тирана?

– Я видел только фотографии, – с легкой тоской произнес он. – Внешнее сходство, наверное, есть, но каньон формировался совсем иначе – эрозией, а не испарением.

– Конечно, – согласилась Тогло. – Я сама видела только фотографии.

– Вот как? – Что ж, может, она и в самом деле лишь дальний родственник. – Гораздо больше похожи на каньон нагромождения камней в теснинах, оставленные реками до впадения в Горькие озера на дне Низины. Одно озеро, между прочим, находится на территории Котлован-Парка, хотя оно часто пересыхает – Далорц несет слишком мало воды.

Чуть позже, когда тропа изогнулась на запад, обходя большую известняковую скалу, впереди открылся подернутый дымкой водный поток, несущийся ко дну Низины. Туристы в восхищении замерли.

– Это Далорц? – спросила Лофоса.

– Да, – ответил Рэднал. – Русло реки чересчур переменчиво, чтобы строить тут, на сходе с древнего континентального шельфа, электростанцию. Хотя на других, более крупных реках, мы это делаем, на три четверти обеспечивая свои потребности в энергии. Еще один наш поклон Низине..

Несколько маленьких невесомых облачков проплыли по небу с запада на восток. Кроме этого ничто не мешало раскаленному шару солнца все яростнее поджаривать туристов с каждым кьюбитом спуска. Ноги ослов взметали клубы пыли.

– А дождь здесь когда-нибудь идет? – поинтересовалась Эвилия.

– Редко, – признал Рэднал. – Пустыня в Низине – одно из самых сухих мест на планете. Барьерные горы задерживают почти всю влагу, несомую ветром с Западного океана, а остаток забирают другие горные цепи, которые тянутся в Низину с севера. Но раз в два-три года в Котлован-Парке начинается настоящий ливень – самое опасное время. Поток воды может захлестнуть вас, прежде чем вы опомнитесь.

– И это же – самое прекрасное время, – вставила Тогло вез Памдал. – Именно фотографии Котлован-Парка, сделанные после дождя, меня сюда впервые и привлекли. Потом мне посчастливилось увидеть все это своими глазами.

– Хорошо бы и нам повезло, – сказал Дохнор нз Келлефа. – Я захватил краски, на случай если представится возможность увидеть свежую зелень.

– Признаться, шансов мало, – заметил Рэднал.

Дохнор, соглашаясь, развел руками. Как все, что он делал, жест получился четкий, сдержанный, строго контролируемый. И этот человек увлекается цветочками?..

– Цветы прекрасны, но они лишь верхушка айсберга, – сказал Рэднал. – Жизнь в Котлован-Парке зависит от воды, как и повсюду, хотя и приспособлена обходиться самой малостью. Появляется влага – и начинается буйство природы, которая спешит показать себя на балу.

Через четверть день-десятины встретившаяся на тропе табличка указала, что туристы опустились ниже уровня моря и таким образом оказались глубже, чем где бы то ни было за пределами Низины. Рэднал прочитал надпись вслух, не без гордости добавив, что соляное озеро – вторая по глубине точка суши – тоже находится в непосредственной близости от Низины, можно считать, на ее территории.

– Вот уж никогда бы не подумал, что этой пустыней можно гордиться, – сказал Мобли, сын Сопсирка. – А вы еще норовите приписать к ней нормальные земли! – На его обнаженных руках и торсе блестел пот.

Пройдя первую половину пути, группа по сигналу Рэднала остановилась на скальной плите – передохнуть, размять ноги и воспользоваться кабинкой-туалетом. Гид раздал пищевые рационы. Лишь Дохнор из Келлефа съел содержимое пакета без малейшего недовольства.

Рэднал выбросил свой пакет в урну близ кабинки, затем подошел к краю тропы и заглянул вниз, на дно Низины. После дождя отсюда открывалась удивительная картина: сейчас все было просто выжжено – белые соляные проплешины, серо-бурая иди желто-бурая пыль, редкие клочки выцветшей зелени. Даже ближайшие окрестности нижнего лагеря не орошали. По указу Тирана Парк сохраняли в первозданном виде.

Когда группа сошла с тропы и двигалась по дну древнего моря к нижнему лагерю, Эвилия заметила:

– Я полагала, что мы окажемся словно на дне горшка, окруженные со всех сторон горами. А на самом деле не так. Вот горы, с которых мы только что спустились, вот на западе Барьерные горы, но к востоку и югу ничего нет – одна голая равнина да что-то там темнеет на горизонте.

– Собираясь сюда в первый раз, я тоже воображал нечто подобное, – кивнул Рэднал. – И мы действительно на дне горшка. Однако Низина очень широка по сравнению с ее глубиной – это большой мелкий горшок. Уникален Котлован-Парк потому, что его край находится на одном уровне с дном остальных геологических горшков-впадин, а дно гораздо ниже любого из них.

– Что это за следы? – спросила Тогло вез Памдал, указывая на трещины, пересекавшие их путь. Некоторые были не шире ячменного зернышка, другие походили на беззубые, раскрытые рты.

– Большинство – следствие неравномерного высыхания почвы после дождя, – ответил Рэднал.

– Но есть и такие, которые обозначают более глубинные процессы; например, показывают столкновение плит в земной коре.

– Вы хотите сказать, что при следующем землетрясении эти трещины разверзнутся и поглотят нас? – испуганно взвизгнула Носко вез Мартос, дернув за поводья своего осла, будто хотела очутиться подальше отсюда.

Рэднал сохранил серьезный вид: ему платили не за то, чтобы он смеялся над туристами.

– Если вы тревожитесь из-за столь немыслимого события, то имеет смысл опасаться и попадания метеорита. И у того, и у другого вероятность примерно одинаковая.

– Это точно? – В голосе Лофосы тоже сквозил страх.

– Точно, точно. – Рэднал пытался сообразить, откуда они с Эвилией родом. Судя по акценту, из Крепалганского Единства. Крепалганцы – самая северо-западная нация узкоголовых; западные границы страны лежали восточнее Низины. Территория, между прочим, также подвержена землетрясениям. И познания Лофосы в этой области не очень лестно свидетельствовали о ее умственных способностях.

Но если Лофоса глупа, как пробка, что можно сказать о ее с Эвилией партнере? Выходит, их выбор – очередная глупость?

Рэднал сделал то, что предпринял бы на его месте любой здравомыслящий человек, – сменил тему.

– Скоро лагерь. Подумайте, какие вещи вам нужно взять из сумок с собой в комнаты.

– Я мечтаю только о горячем душе, – буркнул Мобли.

– Все будут получать по ведерку воды каждый день, – объявил Рэднал и тут же пресек недовольный ропот: – Не жалуйтесь, это зафиксировано в ваших туристических договорах. Практически вся свежая вода поступает в Котлован-Парк по этой вот тропе, на спинах ослов. Лучше вообразите, с каким удовольствием вы будете отмокать в горячей ванне, когда экскурсия закончится.

– Вообразите, как нам понадобится отмокать в горячей ванне, когда экскурсия закончится! – проворчал пожилой широкобровый, о котором Рэднал в самом начале подумал: вот старик, транжирящий серебро, накопленное в лучшие годы (к собственному стыду, он забыл его имя). – Узкоголовым хорошо – они почти безволосые, но мои волосы к тому времени просто слипнутся от грязи!

– Старик метнул на гида яростный взгляд, словно обвиняя в умышленной пакости.

– Не расстраивайтесь, вез Мапраб, – сказала Тогло вез Памдал. – Я захватила баночку обезвоженного мыла; оно втирается в волосы и просто вычесывается гребешком. Могу поделиться.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Бентер вез Мапраб, заметно подобрев. – Пожалуй, мне самому не мешало бы взять баночку.

«Вот именно, старый дурак, а то только плачешься», – подумал Рэднал. Он также с одобрением отметил, что Тогло вез Памдал подготовилась к путешествию весьма тщательно. С другой стороны, если бы он сам забыл обезвоженное мыло, можно было бы обратиться к девушке за помощью… Биолог шумно вздохнул. Проклятая предусмотрительность! Не всегда она на пользу.

Что-то маленькое и серовато-коричневое юркнуло в сторону рощицы олеандров из-под копыт его осла.

– Что это? – спросили сразу несколько туристов, когда зверек исчез под слоем опавших листьев под деревьями.

– Местная разновидность тушканчика, – пояснил Рэднал. – Здесь, в Низине, их множество. Они обитали в засушливых районах, еще когда не пересохло внутреннее море, и эволюция научила их обходиться влагой, получаемой из пищи. Это помогло тушканчикам выжить.

– Они опасны? – спросила Носко вез Мартос.

– Если вы куст – опасны, – ответил Рэднал. – Да и это в сущности не так. Некоторые разновидности едят мошек, а тушкан клыкастый охотится на своих меньших родственников. Он занял место в крохотной нише хищников, прежде чем плотоядные расселились по Низине. Сейчас его редко увидишь, особенно за пределами Котлован-Парка, однако он по-прежнему здесь, причем в самых сухих и жарких местах, где не выживет ни один другой хищник.

Чуть позже гид привлек внимание туристов к маленькому непримечательному растению с узкими буро-зелеными листьями.

– Знает кто-нибудь, что это такое?

Рэднал задавал этот вопрос каждой группе и услышал правильный ответ лишь раз, сразу после дождя. Однако сейчас Бентер вез Мапраб сказал уверенно:

– Низинная орхидея, причем самая обычная. Вот если бы вы показали нам краснояремную орхидею, другое дело…

– Верно, свободный, это действительно орхидея, хотя она мало похожа на то, что мы привыкли видеть в более мягком климате, правда? – Рэднал улыбнулся пожилому широкобровому. Если Мапраб любитель орхидей, то понятно, почему он отправился в Котлован-Парк.

Бентер только хмыкнул в ответ, скорчив кислую гримасу. Очевидно, старик вознамерился увидеть редчайшую краснояремную орхидею в первый же день путешествия. Рэднал отметил про себя, что перед выходом из Парка надо будет осмотреть его вещи – собирать образцы флоры и фауны запрещалось.

Тушканчик вновь показался на виду и принялся жевать сухой лист. Внезапно, будто молния, кто-то выскочил из-за орхидеи, схватил грызуна и исчез. Туристы забросали гида вопросами:

– Вы видели? Кто это был?

– Птичка-коприт. Быстрая, да? Она относится к роду сорокопутов, точнее, серых сорокопутов. Летать умеет, но предпочитает бегать. Птицы выделяют мочевину более или менее в твердом виде, а не в виде мочи, как млекопитающие, и потому лучше приспособлены к жизни в Низине. – Биолог указал на здание базового лагеря в нескольких сотнях кьюбитов впереди. – Смотрите, на крыше сидит еще один коприт, выискивает сверху, что бы ему поймать.

Навстречу группе вышли работники базового лагеря Парка. Они приветствовали Рэднала, помогли спешиться туристам, затем отвели ослов в хлев.

– Берите с собой в дом только самое необходимое, то, что вам понадобится сегодня вечером, – сказал один из них, Фер вез Кантал. – Остальное пусть остается в седельных сумках до завтра. К чему лишний раз распаковываться и упаковываться?

Некоторые туристы, бывалые путешественники, прислушались к доброму совету. Эвилия и Лофоса изумленно заахали.

Мобли, сын Сопсирка, попытался утешить одну из них. Когда группа направилась от хлева к дому, Мобли подошел к Эвилии и обнял ее за талию. В тот же миг он, очевидно, споткнулся – Рэднал резко обернулся на крик бедняги.

Мобли лежал на грязном полу хлева. Эвилия пошатнулась, отчаянно замахала руками и рухнула прямо на него. Мобли снова вскрикнул – и тут же судорожно стал хватать ртом воздух, когда, вставая, девушка локтем угодила ему в солнечное сплетение.

Эвилия всплеснула руками, участливо глядя на молодого человека.

– Извините, пожалуйста! – воскликнула она. – Вы меня напугали!

Мобли не мог даже сразу сесть, не говоря уже о том, чтобы встать. Наконец он выдавил:

– Не стоит, я сам виноват.

– Не следует забывать, – произнес Рэднал, – что мы все из разных стран и имеем разные привычки. Осмотрительность и неторопливость помогут нам избежать возможных неловких ситуаций.

– Как, свободный, разве прошлой ночью вы попали в неловкую ситуацию? – невинно спросила Лофоса.

Рэднал закашлялся, а девушки, не обратив внимания на совет Фера вез Кантала, с веселым смехом принялись разгружать седельные сумки. Может, конечно, мозгов у них и мало, однако их тела…

Базовый лагерь не отличался роскошью, но мог похвастаться противомоскитными сетками на окнах, электрическим освещением и даже вентиляторами, которые гоняли раскаленный воздух пустыни, пусть и не охлаждая его. А еще в доме был холодильник.

– Сегодня у нас настоящий ужин, – объявил Рэднал. – Никаких концентратов.

Туристы возликовали.

Фер вез Кантал и второй работник базового лагеря, Жозел вез Глезир, заправили плиту углем, полили топливо легковоспламеняемым маслом и подожгли. Затем насадили на вертел разделанную тушку ягненка и повесили ее над жаровней. Время от времени кто-нибудь из них поливал мясо острым чесночным соусом. Соус и жир попадали на угли и с громким шипением рождали волны ароматнейшего запаха. Рэднал сглотнул слюну.

В холодильнике были припасены финиковое и виноградное вино и эль. Туристы немедленно принялись утолять жажду. Дохнор из Келлефа удивил Рэднала, попросив холодной воды.

– Я дал обет Богине, – пояснил он.

– Как угодно, – ответил биолог, но его развеявшиеся было подозрения вспыхнули с новой силой. Богине, как идолу, поклонялась верхушка военной аристократии Моргафа. Не исключено, конечно, что в числе ее последователей оказался и странствующий художник, но Рэднал считал это маловероятным.

Впрочем, времени размышлять над проблемой, которую поставил Дохнор, не было – Жозел вез Глезир позвал его исполнить почетную обязанность: разложить мясо по бумажным тарелкам.

Чета Мартос поглощала пищу, как изголодавшиеся пещерные коты. Рэднал почувствовал себя виноватым – может быть, супругам действительно не хватало обычных рационов. Затем он обратил внимание на то, как натянута одежда на их вздувшихся животах, и чувство вины испарилось. Нет, они явно не похудели.

Эвилия и Лофоса выпили по нескольку кружек финикового вина, после чего пользоваться одноразовыми деревянными палочками оказалось для них почти непосильной задачей. Порезав мясо на кусочки, Лофоса гоняла их по тарелке, но никак не могла подцепить. Эвилии это удавалось, но мясо то и дело срывалось и падало, так и не попав в рот. Захмелевшие девушки заразительно смеялись над своими неудачами, и даже высокомерный Дохнор снизошел до того, что показал им, как надо пользоваться палочками. Впрочем, его урок не пошел на пользу, хотя девушки придвинулись к нему настолько, что Рэднал ощутил укол ревности.

– У вас так ловко получается! – воскликнула Эвилия. – Должно быть, моргафцы пользуются ими каждый день.

Дохнор помотал головой – знак отрицания у его народа.

– У нашего столового прибора есть зубцы, чашеобразная часть и режущая кромка – все одновременно. Тартешцы говорят, что мы предпочитаем помалкивать, потому что боимся порезать язык, открывая рот. Просто я немало поездил по Тартешу и знаю, как обращаться с их палочками.

Мобли, сын Сопсирка, которому явно надоело их воркование, затянул песню на родном языке. Рэднал не понимал слов, но мелодия была несложная и очень приятная. Скоро вся группа дружно хлопала в ладони. Последовали еще песни, уже на тартешском. У Фера вез Кантала оказался недурной баритон. Те, кто не мог петь, хлопками отбивали ритм.

Отступлением сумерек появились тучи мошек, и группа ретировалась в дом, куда доступ кровососущим был закрыт противомоскитными сетками.

– Теперь мне ясно, почему вы носите так много одежд, – сказал Мобли. – Они защищают от гнуса.

– Ну разумеется, – кивнул Рэднал, удивляясь, что Мобли не сразу понял очевидное. – Если сможете несколько секунд простоять спокойно, у нас есть спрей – снимает раздражение от укусов.

Мобли вздохнул, когда гид его опрыскал.

– Петь еще будем? – спросил он.

Энтузиазм убывал. Одни вообще не могут под крышей дома совершать все те маленькие безумства, которые подсказывает вечер у костра; других просто клонит в сон. Так что Тогло вез Памдал была не единственной, кто сразу удалился в спальную комнату.

Дохнор из Келлефа и Бентер вез Мапраб взяли боевую доску и погрузились в игру; радом стоял Мобли. Подошел посмотреть и Рэднал, который считал себя неплохим игроком.

Дохнор, игравший синими, двинул пехотинца через широкую свободную полосу, разделявшую фигуры соперников.

– Форсирование реки, – прокомментировал Мобли.

– Так лиссонесцы называют разделительную черту? – спросил Рэднал. – У нас она называется траншеей.

– А в Моргафе – рукав. В честь Канала, который отделяет наши острова от Тартеша, – сказал Дохнор. – Однако, заметим, игра везде одна и та же.

– И требует сосредоточенности и тишины, – наставительно произнес Бентер. Немного подумав, он передвинул советника (так называлась фигура у красных; аналогичная фигура у синих называлась слоном) на два поля по диагонали.

По мере развития игры пожилой тартешец задумывался все чаще. Красный властитель торопливо перемещался по вертикалям и горизонталям своей крепости, пытаясь укрыться от атак Дохнора, а его стражники суматошно метались по диагоналям, чтобы блокировать фигуры синих. Наконец Дохнор сдвоил свои пушки и объявил:

– Итог!

Бентер мрачно кивнул. Умело пользоваться пушкой (аналогичная фигура у красных называлась катапультой) очень трудно: она могла двигаться и по горизонтали, и по вертикали, но лишь перепрыгивая через какую-нибудь фигуру. Сейчас красному властителю угрожала задняя пушка, однако стоит Бентеру закрыться стражником или одной из колесниц, как в полную силу заработает передняя.

– Недурно сыграно. – Бентер встал из-за стола и направился в спальную комнату,

– Может, кто-нибудь хочет сразиться? – обратился Дохнор к зрителям.

Мобли, сын Сопсирка, покачал головой.

– Хотел, пока не увидел, как вы играете, – признался Рэднал. – Я не против сразиться с более сильным соперником, если есть хоть малейший шанс на победу. Даже когда проигрываешь, чему-нибудь учишься. Но вы меня просто разгромите, слишком разные уровни.

– Как угодно. – Дохнор сложил боевую доску, ссыпал фигурки в мешочек, затем убрал доску и мешочек на полку. – Тогда я отправляюсь спать.

Он удалился в номер.

Рэднал и Мобли взглянули друг на друга, потом на боевую доску. По молчаливому согласию оба решили, что раз уж они не рискнули сразиться с Дохнором, играть друг с другом не к лицу.

– Как-нибудь в другой раз, – сказал Рэднал.

– Разумеется. – Мобли зевнул, демонстрируя безупречные зубы, которые казались белоснежными на фоне его коричневой кожи. – Увидимся утром, Рэднал.

Биолог едва сдержал раздражение – Мобли опять забыл вежливое обращение «вез».

В комнате Дохнора зажегся тусклый свет – читальная лампа на батарейках. Однако моргафец увлекся не книгой. Он сидел на койке, прислонившись спиной к стене и держа на коленях альбом для зарисовок. Слышно было слабое поскрипывание угля по бумаге.

– Что это он делает? – прошептал Фер вез Кантал. Двадцати лет мирного сосуществования оказалось недостаточно, чтобы приучить тартешцев доверять островному соседу.

– Рисует, – так же тихо ответил Рэднал; никто из них не хотел привлекать внимание Дохнора.

Ответ звучал вполне невинно. Однако интонация придала ему иной смысл.

– Судя по документам, он художник.

И опять интонация говорит о другом.

– Если он шпион, Рэднал вез, то взял бы с собой камеру, а не альбом.

– Верно, – кивнул гид, – но Дохнор дал обет их Богине.

Фер вез Кантал поперхнулся. Видимо, он знал обычаи верхушки военной касты Моргафа.

– Мы ничего не можем с ним сделать, – сказал Жозел вез Глезир, – пока не установим точно, что он действительно шпионит.

– Верно, – согласился Рэднал. – Вот уж чего не нужно Тартешу, так это дать моргафцам повод для дипломатического инцидента.

Он подумал, что может случиться с человеком, который так опростоволосится. Наверняка ничего хорошего. Потом ему в голову пришло еще кое-что.

– Кстати, о Тиране… Вы знаете, что у нас в группе свободная Тогло вез Памдал?

Жозел и Фер присвистнули.

– Хорошо, что предупредил, – сказал Жозел. – Мы окружим ее заботой и вниманием.

– По-моему, она равнодушна к подобным вещам, – промолвил Рэднал. – Относитесь к ней вежливо, но достаточно индифферентно.

Жозел кивнул.

Фер никак не мог выбросить из головы проблему Дохнора из Келлефа.

– Если он и вправду шпион, то что делает в Котлован-Парке? Не мог найти объекта поважнее?

– Я и сам об этом думал, – кивнул Рэднал. – Может быть, это у него прикрытие. Кто знает, куда он отправится потом?

– По крайней мере, сам я знаю, куда отправлюсь, – сказал Жозел, зевая. – Спать. А вы, если хотите, можете болтать о шпионах хоть всю ночь!

– Нет уж, спасибо, – ответил Фер. – Только сумасшедший шпион – да еще шпион на отдыхе – поедет на экскурсию в Котлован-Парк. Если он спятил, нам незачем о нем беспокоиться, а если просто в отпуске, то опять же это не наше дело. Так что я тоже иду спать.

Читальная лампа Дохнора из Келлефа погасла, и его комната погрузилась в темноту.

Рэднал притушил свет в гостиной и со вздохом улегся на мат. Говоря по правде, он предпочел бы сейчас оказаться где-нибудь в поле, в спальном мешке под противомоскитной сеткой… Впрочем, скоро его храп присоединился к храпу других туристов.

Он был разбужен отчаянным воплем. Запахивая мантию, Рэднал взглянул на карманные часы и понял, что близится рассвет. Со всей скоростью он рванул в гостиную.

Там уже находились несколько туристов – в одежде и без. Тут же из своих комнат с дикими криками «Что случилось?!» выскочили остальные, включая двух работников базового лагеря Котлован-Парка.

Хотя на вопрос никто не ответил, ответ, собственно, и не требовался. У стола, где играли Бентер вез Мапраб и Дохнор из Келлефа, стояла

Эвилия – совершенно голая. Дохнор тоже был здесь; он лежал на полу с неестественно вывернутой головой.

Эвилия сунула в рот кулак, чтобы подавить крик, потом вытащила его и через силу пробормотала:

– Он… он мертв?

Рэднал наклонился над Дохнором, схватил его запястье, попытался нащупать пульс. Пульса не было, моргафец не дышал.

– Мертвее не придумать, – мрачно сказал гид.

Эвилия испустила громкий стон. Ее колени подогнулись, и девушка рухнула на согнутую спину Рэднала.

Когда Эвилия потеряла сознание, Лофоса закричала и бросилась вперед, желая помочь подруге. Носко вез Мартос тоже завопила. Мобли, сын Сопсирка, рванулся к Рэдналу, пытаясь подхватить Эвилию. То же сделали Фер вез Кантал и Жозел вез Глезир. То же сделал еще один турист – среднего возраста узкоголовый, до сих пор не принимавший участия в разговорах. Возникла сутолока, все мешали друг другу.

Потом тихий узкоголовый внезапно перестал быть тихим и заорал:

– Я врач, будьте вы прокляты шестью миллионами богов! Пропустите меня?

– Пропустите врача! – подхватил Рэднал, как можно осторожнее опуская Эвилию на пол. – Посмотрите сперва ее, свободный Голобол, – добавил он, с облегчением вспомнив имя врача. – Боюсь, что Дохнору уже не помочь.

Кожа Голобола была такой же темной, как у Мобли, но по-тартешски он говорил с иным акцентом. Когда врач повернулся к Эвилии, та застонала и шевельнулась.

– Девушка в полном порядке, можно не сомневаться, а вот этот бедняга… – Как и Рэднал, он попытался нащупать пульс – так же тщетно. – Вы правы, сэр. Этот человек мертв. И уже довольно давно.

– Откуда вы знаете? – спросил гид.

– А вы разве не обратили внимания, что тело остыло? – заметил врач.

Очередным криком Эвилии мог бы по праву гордиться вышедший на охоту пещерный кот. Лофоса склонилась над подругой, заговорила с ней на родном языке; крик стих.

Только Рэднал начал задумываться над тем, что делать дальше, как к нему обратился Голобол:

– Взгляните-ка сюда, сэр.

Врач указывал на пятно на шее Дохнора прямо над тем местом, где она так неестественно изогнулась.

– Ну и что? – вынужден был спросить Рэднал.

– Вы, широкобровые, волосатый народ, вот что, – сказал Голобол. – И все равно здесь четко заметно… изменение окраса… цвета… как это на вашем языке?… пятно! Да? Хорошо. Такую отметину оставляет удар ребром ладони. Смертельный удар.

Несмотря на жару в Низине, Рэднала прошиб холодный пот.

– То есть вы хотите сказать, что это убийство?

Слово рассекло гомон голосов, стоявший в комнате, словно скальпель. Только что царила сумятица, потом мгновенно наступила тишина. И в этой внезапной звенящей тишине Голобол сказал:

– Да.

– О боги, ну мы влипли! – пробормотал Фер вез Кантал.

Почему боги (хотя Рэднал не верил во все их шесть миллионов) соизволили, чтобы убийство произошло именно в его группе? И почему, во имя всех богов, в которых он верил, убили именно моргафца?! В Моргафе с подозрением относились к любым происшествиям с его подданными в Тартеше. А уж если Дохнор из Келлефа действительно шпион, то к его смерти в Моргафе отнесутся не просто с подозрением – они будут в ярости!

Рэднал шагнул к радиофону.

– Кому ты хочешь позвонитъ? – спросил Фер.

– Сперва обращусь в милицию Парка. Их надо известить в любом случае. А затем… – Рэднал глубоко вздохнул, – затем, пожалуй, свяжусь со столичным отделением Глаз-и-Ушей Наследственного Тирана. Убийство моргафца, принесшего клятву верности Богине, дело не для парковой милиции. Кроме того, пусть уж лучше кто-нибудь из Глаз-и-Ушей уведомит о случившемся моргафские власти, а не я.

– Да, могу себе представить, – кивнул Фер вез Кантал. – Ты скажешь что-нибудь не то, а они свои канонерки пустят через Рукав! Или… – Работник паркового хозяйства покачал головой. – Нет, даже островной король не настолько спятил, чтобы швыряться звездными бомбами из-за такого пустяка. – Фер с надеждой поднял глаза. – Правда?

– Разумеется. – Но в голосе Рэднала тоже не было уверенности. В мире все перевернулось с тех пор как пятьдесят лет назад появилась звездная бомба. Ни Тартеш, ни Моргаф не использовали звездные бомбы даже в войне друг против друга, но не переставали производить и испытывать это страшное оружие. Тем же занимались еще восемь или десять других государств, опередивших других в технологических изысканиях. Если начнется большая война, она запросто может перерасти в Большую Войну, после которой…