Текст книги "Журнал «Если», 1996 № 02"
Автор книги: Мюррей Лейнстер
Соавторы: Гарри Норман Тертлдав,Леонид Кудрявцев,Уильям Гибсон,Кирилл Королев,Аллен Стил,Владимир Рогачев,Сергей Чередниченко
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Сергей Чередниченко
НЕУДАЧНАЯ КОМАНДИРОВКА
Дорогие читатели!
Жюри конкурса «Альтернативная реальность объявленного журналом «Если» и московским Клубом любителей фантастики, провело немало приятных часов, разбирая обширную почту: многие конкурсные работы показались нам по-своему интересными. Любопытные сюжеты предложили Денис Ануров из г. Железнодорожный Московской области, Марк Офкин из Москвы, Андрей Смирнов из Чернигова (Украина), Михаил Гринфельд из г. Петах-Тиква (Израиль) и другие авторы.
По мнению жюри, наиболее интересная идея предложена Сергеем Чередниченко из г. Находки Приморского края. Его рассказ «Неудачная командировка» мы и публикуем сегодня.
I
Самолет тряхнуло; затем слегка повело на левый борт, отчего в левом ряду иллюминаторов открылась мрачноватая картина: тускло-багровое светило погружалось в жирные серовато-молочные облака. Симпатичная соседка в красном «учительском» костюмчике, сидевшая у окна слева от Симканича, так и прильнула к стеклу, рискуя размазать свой милый курносый носик по его поверхности.
Глеб закурил. Благо, в самолетах «Ориент» есть места и для курящих пассажиров – еще одно неоспоримое преимущество нашего времени. Мысли вернули его на службу. Начальник пребывал в дурном расположении духа, когда вызвал его к себе. И Зиночка в приемной демонстрировала необыкновенную деловитость, прятала глаза и на шутки не реагировала, что означало снижение благосклонности начальства сразу на тридцать пунктов. А раз такая инфляция, то. неудивителен и результат: вот он летит через всю страну, оторванный на семь дней от беременной жены и привычной жизни. Летит на край света с фальшивым журналистским удостоверением и нелепой статьей «О загадках природы в Ржевске». Стоило ли с отличием оканчивать институт и пробиваться в престижные некогда «органы»…
Внезапно он поймал на себе заинтересованный взгляд немолодого загорелого мужчины с пышными усами и старомодным портфелем на коленях.
– Любопытствуете? – мужчина кивнул на газету, которая лежала у Глеба на коленях. – Моя статья, – он пожевал ус, затем коротко представился: – Корреспондент. Иван Бобров. «Известия».
– Глеб Симканич. «Российская газета».
– О, здравствуйте, коллеги) – соседка слева нашла-таки возможность вклиниться в разговор. – А я Светлана Новикова, «Московский комсомолец».
Такого поворота событий Глеб никак не ожидал. Надо же было с ходу угодить в гнездо этих писак. Попался! А журналистка, как назло, оживленно защебетала с усатым, перебирая общих знакомых и сыпя направо и налево жаргонными словечками.
– А вы действительно все это сами видели? Может ли такое быть на самом деле? – пытала тем временем Светлана усатого.
– Сами увидите, дорогая, – уклончиво отвечал Бобров.
На этой загадочной фразе Глеб погрузился в крепкий сон и проспал до самой посадки во
Владивостоке. В аэропорту, получив свой багаж и торопливым шагом протрусив по серой в разводах от постоянно моросящего дождика к приземистому зданию автовокзала, он узнал, что автобус на Ржевск ходит дважды в сутки и следующий будет лишь через шесть часов. Столичные гости решили скинуться на такси.
Водитель им попался разговорчивый. Машина шла по асфальтированной, но ухабистой и в рытвинах дороге, а вокруг, куда ни глянь, расстилался бескрайний лес; мохнатые вершины елей то взлетали под самое небо по пологому склону сопки, то проваливались в прохладную тьму обвалов с серебристыми речками. «Грибов здесь наверное…», – сонно подумал Симканич, а потом снова уставился на коротко подстриженный затылок водителя.
– …Вот я и говорю, приезжего люда сейчас много. Вот вы, например, в гостиницу сунетесь, а там что? Мест нет! И отвезу я вас к старухе Марфе Иванне. И чудеса вам свои никто бесплатно не покажет, это раньше все были дураки.
Тут он переглянулся с Бобровым, и Глеб даже заволновался, почувствовав какую-то неуловимую связь тайного знания между ними. Он посмотрел на Светлану, но она ничего не замечала, восторженно глядя по сторонам и наслаждаясь красотами природы. Неужели показалось? Он лихорадочно стал вспоминать статью Ивана Петровича, но зацепиться было не за что. Какие-то аномалии в местной природе, незначительные мутации домашнего скота, мелкие изменения в климате… И вообще, почему эта статья так заинтересовала его начальника?..
В городе они разместились по разным домишкам. Хозяйка Глебу досталась очень пожилая и к деньгам сильно неравнодушная, чем живо напомнила незабвенную Наину Киевну. Однако накормила она Глеба знатным омлетом с лучком и помидорами из своего огорода да домашней сметаной. За чаем обсудили новости, старушка степенно поинтересовалась, «как там, в Москве», однако интереса к политическим баталиям не проявила. В свою очередь, она рассказала Глебу о прошлогоднем вирусе, покосившем добрую половину всех коров в районе и о новом главвраче в местном роддоме. Постелили Глебу на веранде, где пахло сосновыми досками и веяло ночной прохладой. Приятно было расслабиться после тяжелого дня, понежиться под теплым зимним одеялом, вспомнить Надю (как там она?), немного помечтать и затем заснуть под убаюкивающий шелест листвы молоденьких яблонь в саду…
– Эй, сосед, вставать пора! Завтрак проспите!
Глеб недовольно выглянул в окно веранды и увидел жизнерадостное лицо молодой журналистки:
– Ну-ка, коллега, бегом на речку!
Глеб сел на кровати – и обнаружил себя в чаще леса.
Некоторое время он ошалело крутил головой, продолжая сидеть в самой что ни на есть неудобной позе на корявой ветке поваленного дерева. Вокруг постепенно сгущалась темнота, высокие деревья тесно обступили его со всех сторон.
Глеб пригнулся, внимательно оглядываясь по сторонам. Деревья были незнакомыми. Издалека донеслись короткие прищелкивающие звуки, и Глеб торопливо вскочил на ноги, судорожно всматриваясь в темноту, пока не заболели от напряжения мышцы глаз. Сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Щелканье прекратилось, и лес погрузился в могильную тишину, нарушаемую только случайным звуком пролетающего в листве ветерка или криком ночной птицы. Мысли судорожно вертелись в голове, но не могли выстроить хоть какое-либо путное предположение о происходящем. А пока ничего не оставалось, кроме единственного в данной ситуации решения – двигаться куда-нибудь.
Шел он довольно долго, может быть, час, пока не набрел на огромный куст дикой малины. Ягоды были крупные и сочные на вид, и Глеб с жадностью набросился на них. Постепенно приходила сытость, и вместе с ней давала себя знать усталость – Глеба неудержимо клонило в сон. Веки сами собой слипались, и вот он уже обессиленно повалился на мягкий ковер зелени, рискуя угодить головой прямо в колючки. В нос резко ударил запах пожухлой травы и папоротника. А потом – провал…
II
Сознание возвращалось трудно, дико болела голова, чесалось в носу, ныло в животе (проклятая малина!) и вообще, хотелось умереть на месте, даже не открывая глаз. Кстати, лежать было неожиданно удобно, словно под ним была не колючая подстилка из трав и лишайников, а свежая простыня на матрасе. Он открыл глаза. Так и есть, он лежит в старухиной избе на постели, а вокруг суетятся хозяйка и постояльцы.
– Очнулся! А мы уже думали за доктором посылать – целый час вы в беспамятстве были!
Глеб заворочался, попытался что-то сказать, но из горла вырвался только жалкий писк – пришлось долго откашливаться, прежде чем удалось спросить:
– Вы меня… где нашли? Далеко в лесу?
Присутствующие молча переглянулись. Бабка соболезнующе сказала:
– Да что ты, касатик, не помнишь разве? Ты же на койке своей сидел, аккурат туда и плюхнулся. Ничего, у меня настоечка есть…
Бабкина настойка действительно творила чудеса, и уже через каких-нибудь полчаса Глеб сидел на широкой деревянной скамье перед домиком, прикуривая сигарету у Боброва и обсуждая с журналистами дальнейшие планы.
– Я думаю, стоит сходить к Пал Палычу Березовскому. Если вы помните, именно он в основном фигурировал в моей статье. Затем пообедаем, а вечерком побродим по окрестностям, я тут тоже хочу вам кое-что показать.
Дом у Пал Палыча Березовского был солидный, двухэтажный, с резными окнами и черепичной крышей. Во дворе располагался основательный кирпичный гараж, из которого выглядывал новенький «Nissan Bluebird». Принимал он журналистов на веранде, где был накрыт стол как раз на четыре персоны, хоть хитрый хозяин не признавался, что ждал гостей. Угощение было славным: селедка «под шубой», фасолево-грибной борщик со сметаной, беляши. Выпив «за знакомство», все деловито погрузились в тарелки. После второй рюмки завязалась неторопливая беседа о делах московских и местных.
– Вот вы спрашиваете у меня, что я могу, – разглагольствовал Пал Палыч. А ничего не могу. Внук погостить приезжал, так мы с ним и на рыбалку, и за грибами, а потом что? Потом оказалось, что у него по физике переэкзаменовка…
Сколько ни приступали с расспросами гости, дальше критики учебных программ и порядков в стране Березовский идти не желал. Сыпал какими-то общими фразами, да и вообще молол чепуху.
Возвращались молча.
На следующее утро в дверь Глеба постучали. Вошел Иван Петрович Бобров, откашлялся и сел в уголок; положив руки на колени. Он мялся, видимо, не зная, с чего начать, ерзал на стуле. Наконец вымолвил:
– Глеб Иванович, у вас от вчерашнего визита какое впечатление осталось? – Его темные глаза с беспокойством смотрели на собеседника.
– Да чушь все это. Ваш Березовский заметки хилой не стоит.
– Вы понимаете, Глеб Иванович, я его просто не узнал. Был интересный знающий человек – а сейчас какой-то тупой обыватель. Они все здесь замаскировались. Я думал, к моему приезду весь город будет кишмя кишеть учеными, а здесь вообще никакой жизни…
– Не знаю, как вы, а я собираюсь уехать послезавтра.
– Ну вот, и Светлана тоже… Вот что, Глеб, я тебе скажу. – Он перешел на «ты», но даже не заметил этого. – Я не собираюсь этого так оставлять. Я с самого начала подозревал, что здесь что-то готовится, но не думал, что это будет происходить так быстро. Я раскусил их, Глеб. Они готовят почву для вторжения. – Последние слова он произнес шепотом. Затем резко поднялся и вышел не прощаясь.
Больше Глеб Ивана Петровича Боброва, корреспондента газеты «Известия», не видел.
Собрав чемодан, Глеб решил совершить небольшую прогулку по окрестностям Ржевска, дабы пополнить свои географические познания. Утро было приятным, на кристально-синих небесах таяла последняя ночная дымка, день обещал быть солнечным и жарким. Высокие верхушки тополей, в которых буквально утопал весь город, кланялись навстречу солнцу. Земля медленно просыпалась. «Пора домой, к жене», – подумал Глеб, перешагивая через очередной низкий плетень, которых в Ржевске встречалось великое множество.
Его окликнули. Глеб обернулся и увидел Светлану. Вытаращенные глаза придавали ей сходство с куклой советского производства. Губы девушки побелели и мелко тряслись, и сама она готова была рухнуть, так что Глебу пришлось поддержать свою знакомую за локоть.
– Что случилось?
– Они… забрали Ивана Петровича! А теперь ищут нас с вами.
– Кто – они?
– Мерзкие, большие… Бледные, как амебы, – Света захныкала, и слезы ручьем побежали по лицу, оставляя за собой мокрые следы. – Я как раз собирала вещи, хотела уезжать в аэропорт, репортажа ведь не получилось, а Иван Петрович сидел у меня, уговаривал остаться. А потом он ушел, и мне его стало жаль, он несчастный такой был, я хотела сказать, что согласна остаться еще на два дня, а тут они выбежали прямо из-за кустов, стали его хватать, а он кричал, сопротивлялся. Я тоже закричала, звала на помощь, а на улице народ был, соседи и еще кто-то, но они только стояли и смотрели безучастно, как роботы, и мне так страшно стало, я побежала через задний двор. Люди меня видели, а этот… Пал Палыч, кажется, – он на меня посмотрел и что-то другим сказал громко, а потом засмеялся, и я поняла, что они все заодно, и побежала вас искать… Что же теперь с нами будет?
Глеб рассеянно гладил ее плечо, успокаивал, а сам лихорадочно думал, может ли это быть правдой. Конечно, поверить этому лепету способен только сумасшедший… но разве он сам не замечал, что городок здесь на редкость странный…
– Послушайте, Светлана, – сказал Глеб, – давайте-ка отправимся на ту улицу. Посмотрим, что там происходит.
III
Конечно, все это были девичьи страхи. Город жил своей обычной жизнью. Без всяких приключений они добрались до Пантелеевны, где квартировал
Бобров, и словоохотливая хозяйка заверила их, что «вот только что был тут, позавтракал и отправился вас искать, когда вернется, не сказал и вообще был сильно не в духе».
Глеб и Светлана поглощали обед, предложенный заботливой Пантелеевной, и гадали, в каком сне померещились девушке все эти ужасы. Однако журналистка окончательно в себя так и не пришла, испуганно вздрагивала при каждом шорохе и заявила Глебу о своем решении первым же автобусом выехать в аэропорт, взяв с него твердое обещание дождаться Ивана Петровича и завтра же выслать ей на московский адрес телеграмму.
– Только обязательно пришлите, а то я переживать буду!
Глеб заверил ее в том смысле, что да, конечно, обязательно, а сам подумал отправить заодно телеграмму жене, что задержится еще денька на три. В голову постоянно лезли мысли о том, что Бобров не так уж скоро вернется домой. С такими думами Глеб помогал Светлане собираться, тащил ее чемодан до остановки и долго стоял потом, провожая взглядам уходящий вдаль рейсовый автобус.
Глеб устал настолько, что не обратил внимания: рейсовый автобус, на который Света так боялась опоздать, появился значительно раньше расписания. И пассажиров в нем почти не было – два-три человека.
Единственное, что сейчас занимало Глеба, – огромное желание выспаться. Поэтому, придя домой, он даже не сразу заметил нечто постороннее в своей комнате. И лишь услышав трубно-свистящий с прищелкиванием звук, он осознал наконец присутствие в углу комнаты под дряхлой вешалкой нечто амебообразного. Существо с видимым усилием произнесло:
– Ни о чем не бойтесь и… как его… соблюдайте благоразумчивость.
Почему-то эта фраза успокоила и чуть ли не развеселила Симканича. Это мокрое создание с его насморочно-французским произношением выглядело довольно безобидно.
– А что они там, у вас, не могли прислать кого-нибудь посолидней?
– Э… Для чего, простите?
– Ну, вы же хотите Землю завоевать? Людей там поработить или сожрать, полезные ископаемые хищнически использовать?
– Вы, Глеб Иванович, этот тон оставьте. – Чудовище, видимо, обиделось. – Мы очень мирный, добропорядочный народ и явились сюда, несмотря на отвратительность климата (он чихнул), только по тягчайшей целесообразности. Дело в том, что только вы, Глеб Иванович, можете избавить нас от полного истребления.
– И кто же вас истребляет? – Глеб даже приосанился немного, стараясь выглядеть представителем человечества.
– Да эти же, местные жители.
– Это ваши аборигены, что ли?
– Нет, ваши. Из этого города. Просто спасу от них нет, пришлось концентрировать энергию целый месяц, чтобы телепатически вычислить вас и вызвать сюда на встречание с нами. А теперь вы отправитесь со мной.
Но почему…
Потолок в больничной палате был покрыт грязью и паутиной. Над Глебом хлопотала довольно симпатичная санитарка. Он неуклюже попытался завязать с девушкой разговор, стремясь выяснить свое местонахождение, но с тем же успехом мог бы обратиться к глухонемому.
– Это робот, не обращайте на него внимания! – с этими словами в палате появилось амебообразное существо. – Мы попытались воссоздать знакомую вам земную обстановку с целью быстрейшей адаптации, надеюсь, мы ничего не напутали в мелочах?
– А почему я в больнице?
– Видите ли, Глеб (извините, мне еще трудно произносить ваше имя полностью), вы не совсем обычный человек – даже, можно сказать, совсем необычный.
– Начало интригующее.
– Мы очень долго искали человека с вашими способностями, пришлось отбирать из нескольких тысяч доступных нам особей, а двоих, пришедших вместе с вами к финишу, но не доказавших ваших данных, пришлось в конце концов стерилизовать. Да вы их знаете!
Глеб похолодел. Вспомнился добрый голос Ивана Петровича, его отеческие нравоучения, предстала перед внутренним взором милая Светочка… Вот гады!
– Да вы ничего не подумайте, Глеб, мы просто поправили им память и отправили обратно в Москву. Кстати, чтобы ваша уважаемая жена не беспокоилась, вы можете связаться с ней при помощи этого аппарата. Видите, Глеб, мы обо всем позаботились. Только не надо ей говорить ничего лишнего – сами понимаете, волноваться в ее положении…
Глеба такая забота даже растрогала. Однако он не позволил увести в сторону нить беседы.
– И все-таки вернемся к нашим баранам. Чем я отличаюсь от других людей, зачем я вам нужен и что я делаю в больнице?*
– Не спешите, Глеб, вы все узнаете в свое время. С вами в паре будет работать коллега Тофф, он и посвятит вас в подробности. А здесь вы пройдете короткий адаптационный период с витаминной диетой и гипнообучением нашему языку, заодно вам вживят хирургическим путем некоторые приспособления, усиливающие ваши естественные природные данные…
– Да какие, к черту, данные? У меня даже к музыке способностей нет…
– А вы вспомните: не случалось ли с вами когда-нибудь нечто необычное, чему вы сами не находили объяснения?
Глеб задумался. Ну, бывало еще в далеком детстве: когда он ронял случайно какую-нибудь вещь, она необъяснимо исчезала. Бывали и другие случаи, когда он, сидя в аудитории и конспектируя лекцию, вдруг оказывался обедающим в столовой или, того хуже, лежащим в своей постели в общежитии, а за окном уже была ночь. Правда, такое случалось очень редко, всего два или три раза, и он связывал это с чрезвычайным переутомлением. И наконец, уже в Ржевске, эти его лесные похождения – похоже, из той же серии.
– Все это очень серьезно, Глеб. И очень поможет нам всем в будущем. Вы – связь между нашими мирами. Наши техники тратят громадные усилия на то, чтобы преодолеть барьер. А у вас природный талант. И как быстро вы адаптируетесь к нашему виду – знакомый вам Иван Петрович мог мысленно общаться с нами еще на Земле, а при встрече сотрудничать отказался, пытался устраивать диверсии и вообще вел себя безобразно. Светлана Владимировна – необыкновенно чуткий человек, в своих любительских картинах она еще пять лет назад изобразила наш мир с поразительной точностью, а внешний вид его обитателей так и не смогла принять, несмотря на все наши титанические усилия. Осталась одна надежда на вас, и мы в вас верим. А сейчас мне пора, психологи пока не разрешают долго с вами беседовать. До свидания, Глеб, и подумайте хорошенько над моими словами.
Посетитель вышел (вытек, выполз – как хотите) из комнаты, и Глеб остался один. Он подошел к двери, слегка подергал ее, потом сильнее – безрезультатно. Он окинул взглядом комнату в поисках телефона, подошел ближе, потрогал – настоящий. Снял трубку, послушал – долгие гудки. Ну что ж, была не была – он набрал домашний московский номер (даже без всякого кода) и замер в ожидании. В трубке захрипело, потом раздался щелчок.
– Алло? – знакомый Надин голос заставил сердце колотиться в бешеном ритме.
– Надюша, это я, Глеб!
– Глеб? Ты почему так долго? Обещал приехать, а сам даже не позвонил! – Надин голос задрожал:
– Я уже голову потеряла от беспокойства, в Ржевск этот ваш дремучий звонила, в редакцию местной газеты, в милицию – там о тебе ничего не знают!
– Надюш, я, наверное, задержусь здесь еще на недельку-другую…
В этот момент из-за двери донеслось какое-то чавканье. Глеб нервно обернулся на звук, задел столик с телефоном, и аппарат с грохотом полетел на пол.
IV
– «Рад приветствовать вас.
На пороге стояла другая амеба (Глеб уже начинал потихоньку различать их – та, первая, была крупнее).
– Ну давайте знакомиться. Меня зовут Мол-Пен.
Некоторое время Глеб тупо смотрел на пол. Мысль навязчиво скреблась в мозгу, не давая успокоиться и все время ускользая… А, вот оно: телефон был разбит вдребезги, из него должна была вывалиться куча деталей, тем не менее на полу валялся лишь пластмассовый корпус.
– Уже заметили? – Пен проследил за его ошарашенным взглядом. – Ну, это только игрушка. Сейчас ваши гипноспособности, усиленные нами, позволяют как общаться с любым объектом на Земле, так и перемещаться в пространстве. И это еще далеко не все. Вы позволите? – Пен не спеша устроился прямо на опрокинутом столике, свесив с краев сизый пудинг своей грушеобразной туши, и уставился на собеседника желтыми немигающими глазами.
– Начнем с самого начала. Испокон веков два наших совершенно разных мира существовали абсолютно раздельно н независимо в разных спиралях Галактики. Но, к несчастью, геометрия Вселенной – это совсем не то, что вы проходите в шкоде, к ее пониманию немножко ближе подошли наши ученые, но истина, наверное, гораздо сложнее. Так вот, образно говоря, доступный нашему (но не вашему) пониманию космос наполнен трубочками, колбочками, веревочками и еще черт-те чем; но все, разумеется, в космических масштабах, все сходится, расходится, скручивается, переплетается и даже проникает друг в друга. В этом сложном переплетении различных как по происхождению, так и по функциям и проявлениям структур звезды и планеты занимают совершенно рядовое место, даже, можно сказать, весьма незначительное. В разных структурах – свои законы существования, своя природа, иногда и свой разум. До последнего времени мы не думали, что разум может существовать на таких сравнительно молодых образованиях, как планеты. Ведь сам Большой Взрыв произошел уже при жизни наших предков, которые зафиксировали это явление, но значения ему не придали – что-то рождается, что-то умирает – такова жизнь! И, разумеется, никто тогда не мог и подумать, что существование одной ничтожно малой планетки внутри нашей Колбообразной Системы (или, если потешить вашу гордость, вся Система-X находится внутри вашей Земли – все относительно), доставит их потомкам такую кучу неприятностей, что впору затевать либо войну, либо большое переселение. В последнее время из-за гигантского выброса вами в атмосферу выхлопных газов, химических соединений и других продуктов вашей бурной жизнедеятельности у нас вспыхивают очаги губительных болезней, которым мы и названия не успеваем придумать, как они сменяются другими; а во время ядерных взрывов или запуска космических ракет наблюдается высокий всплеск психической активности – повышенное число естественных смертей, убийств или попросту несчастных случаев. Средняя продолжительность жизни упала на целых двадцать процентов! И всем этим мы обязаны вам, своим «приятным» соседям. Конечно, мы не могли не принять ответных мер. Как раса гуманная, мы решили принести в ваш мир наши высокопроизводительные, эффективные и безотходные технологии, научить вас жить так, чтобы вы не доставляли неприятностей соседям и друг другу. И что же из этого вышло? – Голос Пена сорвался и скатился на писклявый юношеский фальцет. – Жители выбранного нами для контакта маленького городка безбожно нас надули, согласившись для виду со всеми идеями, и буквально вмиг растащили по домам всю нашу научно-технологическую базу (а чего нам стоила заброска и наладка всех этих дорогостоящих машин и приспособлений!); после чего, вооружившись нашими знаниями и техникой, закрыли Барьер, выгнали в шею всех резидентов и, как нам стало достоверно известно из надежных источников, готовят планы внедрения своих представителей на ведущие государственные посты и захвата власти в Системе. В это трудное время я от лица нашего правительства, всего нашего народа и себя лично прошу вас о сотрудничестве! Мы обещаем, что все ваши действия пойдут на благо и процветание всей Системы и ничем не повредят вашим согражданам. В случае же вашего отказа нам придется, к сожалению, приступать к решительным мерам, что является нежелательным для обеих сторон.
Он закашлялся (Глеб заметил, что это реакция всех «амеб» на попытку разговаривать по-человечески) и попросил Глеба не спешить с ответом и обдумать все основательно, а пока что после перерыва на обед пригласил его прогуляться по окрестностям.
На обед молодая юркая осьминожка принесла чудно пахнущую кастрюльку, полную жаркого. В ответ на глупую шутку Симканича, не его ли это земляк плавает в супе, осьминожка неожиданно покраснела н выпалила, что «ее еще так никто не оскорблял н ничего большего от этих противных землян она и не ожидала». Глеб оторопело рассыпался в извинениях, похвалил чудный цвет ее выразительных глазок, после чего милостивое прощение было ему даровано с одним условием – привезти какой-нибудь сувенирчик с Земли, и расставались они уже хорошими друзьями. «Черт возьми! – думал Глеб, с удовольствием поглощая изысканную еду. – Здесь вовсе не так плохо, а у этой Пии (так звали осьминожку) глаза действительно хорошо…»
После обеда зашел Пен, и они вместе покинули здание «больницы», которая оказалась, как Глеб и думал, больницей только в стенах его комнаты, а на деле – многоэтажным исследовательским институтом. Как ни странно, гулять он здесь мог свободно, без скафандра («Голубчик, я же вам сказал уже, что вы не на другой планете!»), и архитектура местная вовсе его не поразила своей необычностью – ну, стены из другого материала, какая разница, если коробки эти он мог наблюдать в любом знакомом городе.
По дороге обратно разговорились о деталях его задания на Земле – конечно же, Глеб просто не мог отказать в помощи этим милым, симпатичным существам. Нужно было каким-то образом закрыть Барьер от непрошеных гостей и, кроме того, замести следы пребывания на земле соратников Пена, не избегая даже крайних мер. Хоть и говорит пословица, что техника мертва в руках дикаря, но если дикАрь достаточно любознателен, то она может представлять страшную угрозу.
Дом у Пена был огромным даже по здешним масштабам (в Системе-Х жилищной проблемы не существовало). Серое сооружение из пористого материала напоминало половинку скорлупы грецкого ореха, а круглые, по здешней моде, окна по всему периметру здания создавали впечатление летающей тарелки. Впрочем, как позже выяснилось, этот дом являл собой памятник архитектуры и был на самом деле транспортным кораблем, списанным по выслуге лет.
Весь следующий день прошел в сборах, наладке и притирке вспомогательного оборудования. Здесь было все, о чем мог только мечтать секретный суперагент для выполнения самой сложной и ответственной из своих задач. Во-первых, брусок размерами пять на десять сантиметров для размягчения молекулярной структуры тела и перевоплощения согласно мозговым импульсным сигналам в тот объект, о котором усиленно думаешь. Оперируя со своим телом, можно было достичь соответствующей деформации, чтобы пролезть в самую узкую дверную скважину, однако для этого необходимо было определенное умение, в чем Глеб быстро убедился, когда застрял в щели и долго не мог выбраться. Во-вторых, изящного вида плоский самолетный имитатор, как в электронных компьютерных играх Flight Simulator, только в роли воздушного транспортного средства выступаешь ты сам; в-третьих, карманный агрегат для чтения чужих мыслей в радиусе пяти метров. И еще несколько подобного рода «игрушек» на все случаи жизни.
Вечером зашел сам глава семьи.
– Глеб, я хотел задать вам вопрос, который для меня очень важен. – Пен, казалось, был очень смущен.
– А именно?
– Вот мы с вами завтра идем на задание, которое может быть очень опасным. Понятно, ради чего рискую я – от этого зависит благополучие моей родины. А вот вы, Глеб? У вас там дом, родные, друзья. Не кажитесь ли вы себе эдаким отщепенцем, предателем и изгоем? Уж извините меня за подобные определения.
– Мне очень нравится ваша здешняя жизнь, Пен. Цели у вас благородные, и агрессивными вас никак не назовешь. Хотя с вашей техникой у нас на Земле можно делать что угодно – творить, так сказать, безнаказанно. А вы попытайтесь честно договориться с нашими. Они же поступили по-свински и по отношению к вам, да и к своему народу тоже. И мне страшно думать о том, что они могут сделать сейчас, чувствуя себя всесильными и непобедимыми. Поэтому я с вами, Пен.
– Спасибо, – растрогался Пен. – И хотя вряд ли после вас хоть один землянин появится здесь, знайте, что вы для нас – национальный герой!
Наутро все было готово. Барьер пересекли на опушке леса вдали от города, который едва виднелся на горизонте в туманной утренней мгле. Сквозь нее настойчиво подмигивали реденькие огоньки звезд, будто сообщая заговорщикам: «Мы с вами. Все в порядке». Пен дотошно проверил Глебову легенду, договорились держать связь через почтовое отделение или, на крайний случай, через коллегу Тоффа в лесу (выходить напрямую было опасно, местные жители легко могли засечь их своим оборудованием). Главной задачей Глеба было незаметно внедриться в ряды «посвященных», выяснить их цели и реальные возможности. Тактику надо было вырабатывать уже на месте, по ходу дела.
Для начала Глеб принял все мыслимые меры предосторожности. Добрая половина всех его приспособлений была включена и функционировала. Он изменил внешность, заблокировал подслушивание мыслей, загрузил в карманный компьютер сканирование местности и автопоиск переговорных устройств Системы-Х в максимальном диапазоне. Двигался Глеб бесшумно, как кошка, оглядываясь по сторонам и мгновенно реагируя на все подозрительное. Так он добрался до пригорода и погрузился в длинные тени спящих домов. Тишина стояла поразительная – казалось, проползи сейчас по ветке муравей, и его будет слышно. Утроив внимание, Глеб прошел еще метров пятьсот, когда дверь ближайшего дома вдруг распахнулась, из нее хлынул поток ярко-желтого света, и мощный, хорошо поставленный баритон негромко произнес:
– Ну что же вы, Симканич. Заходите, мы вас давно ждем.
V
Глеб бестолково щурился, стоя посреди комнаты в окружении десятка молчаливых серьезных людей, внимательно и оценивающе оглядывающих его с головы до ног. Он чувствовал себя крайне неловко. Попался так просто! Чего же стоят все эти диковинки, которыми он был нашпигован?!
– Удивляетесь нашей встрече? – к нему подошел высокий мужчина лет тридцати пяти и дружелюбно протянул руку. – Присаживайтесь. Как видите, Глеб Иванович, нас, «посвященных», как вы выражаетесь, совсем немного – все здесь, перед вами. И, опережая ваш вопрос, скажу: да, мы вас ждали. И знаем примерно о целях и задачах, поставленных перед вами как в Москве, так и в Системе. Но у нас нет намерений бороться ни с родными «органами», ни, тем паче, с безобидной Системой. Мало того, будь это в наших силах, мы вернул^ бы время вспять и никогда не приняли бы тех достижений цивилизации, которые они нам непрошено предоставили. «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Не знаю, ведали они или нет о том, что силами, контролирующими эту область пространства, ведется строгий учет цивилизаций, достигших определенного уровня развития. И как только мы, радуясь, как дети, запустили свои новые «игрушки», то невольно подписали смертный приговор. И не только себе, но и Системе, и другим развитым цивилизациям по всему Сектору вплоть до Альдебарана. Потому что разум, возникая в одном ядре Структуры, неизбежно влечет развитие существ по всем смежным направлениям этого ядра как, скажем. Земля и Система-Х. И если упомянутые мною силы замечают определенные проявления технологической жизнедеятельности в более чем двух областях ядра одновременно – конец приходит всему сектору с сотнями ядер. Таковы законы развития нашей Вселенной.