Текст книги "Золотой дикобраз"
Автор книги: Мюриел Болтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
– Я так много раз молил об освобождении Людовика и предлагал так много разных условий, что практически исчерпал все свои ресурсы. Но узнав о вашем намерении жениться на герцогине Бретонской, я осмелился предложить еще один вариант.
Анна холодно кивнула.
– Вы отпускаете Людовика, и он разрывает свою помолвку с герцогиней Бретонской. Тогда у нее не останется иного выхода, как повиноваться воле Франции.
Карл сидел нахмурившись. Разве это приятно, когда нежелание герцогини выйти за него замуж обсуждается столь открыто. Анну грубая откровенность Дюнуа изрядно разозлила.
– Мы вовсе не собираемся устраивать здесь торг, – воскликнула она вставая. – Очень скоро герцогиня сама убедится, что для нее хорошо, а что плохо, и примет наше предложение. А Людовик останется там, где он сейчас. Все. Разговор закончен!
Бормоча под нос проклятия, возвращался Дюнуа из дворца. Он направлялся в Руан к Жоржу, который ожидал результатов его переговоров.
– Ты сам виноват, Дюнуа, – недовольно проворчал Жорж, пытаясь поудобнее пристроить в кресле свою круглую талию, – так с ними разговаривать нельзя. Это приносит больше вреда, чем пользы.
– Я сказал только то, что считаю правдой, – возразил Дюнуа.
– Да нет же, дорогой, с мадам Анной мы никогда не договоримся. Понимаешь, никогда. И пытаться больше не стоит. Надо встретиться с королем тет-а-тет.
– Это так же легко, как найти лошадь без хвоста. Уже три года я безуспешно пытаюсь увидеться с ним наедине.
Жорж что-то сосредоточенно обдумывал.
– Значит, вот что. Я не был при дворе уже больше года. Поеду туда (вместе поедем) и постараюсь встретиться с ним. Аудиенции просить не стану, буду выжидать.
И они отправились в Амбуаз. Дюнуа было строго-настрого приказано сидеть тихо и не предпринимать никаких действий, а Жорж тем временем окунулся в дворцовую жизнь. Он много времени проводил в кулуарах, посещал часовню, которую посещает король, не пропускал ни одного вечернего приема, издалека почтительно кланяясь королю и Анне, делая вид, что его интересуют исключительно развлечения. Никаких попыток получить аудиенцию он не предпринимал и ни с кем не говорил о Людовике. Даже имени его не произносил.
Примерно через три недели его терпение было вознаграждено.
Анна и король с небольшой группой придворных направлялись в замок Невер, расположенный всего в нескольких милях от башни Бурже. Жорж присоединился к ним. Следом поехал Дюнуа.
Жорж надеялся, что неразбериха, которая всегда сопутствует такого рода поездкам, даст ему возможность хотя бы несколько минут побыть с Карлом наедине. Так оно и получилось. Почти сразу же по приезде на место Жорж подкараулил Карла, когда тот брел по коридору замка. Настроение у него было хуже некуда. Только что он покинул кабинет Анны, то есть салон, оборудованный под кабинет на те три дня, что они намеревались пробыть здесь.
– Иди и занимайся своими делами, – строго пробурчала она и выставила его за дверь.
– Как будто я дитя какое, – бормотал он обиженно, бессмысленно глядя перед собой.
В общем, сейчас для целей Жоржа он был именно в нужном расположении духа.
После соблюдения формальностей, что предписывал дворцовый этикет, Жорж поправил рясу и предпринял первую атаку. Его круглое розовощекое лицо источало исключительную доброжелательность.
– Надеюсь, вы простите мне то, что я сейчас скажу, – мягко произнес он, – но я озабочен вашим здоровьем.
– Здоровьем? – спросил Карл недоумевая, но искренняя доброжелательность Жоржа была ему приятна.
– Может быть, я излишне навязчив, но я подумал, не позволите ли вы мне помочь вам. У нас в Руане живет один доктор, удивительный человек. Он творит настоящие чудеса. Может, вы позволите мне привести его к вам.
Карл нервно захохотал.
– Но я не болен. С чего вы взяли, что мне нужен доктор?
Жорж сделал вид, что невероятно смущен. Он виновато поглядел на короля, а потом оглянулся вокруг, нет ли кого поблизости. Карла переполняло любопытство. Испытывая жалость к этому милому доброму священнику, который почему-то сейчас так расстроился, он увлек его в первый попавшийся маленький альковный салон, где они могли говорить, без риска быть подслушанными.
– Я, разумеется, проявил крайнюю несдержанность, – с великим сожалением признался Жорж, – но поверьте, Ваше Величество, это все было продиктовано искренним желанием помочь вам. Простите мне эту мою бестактность. Давайте побеседуем о чем-нибудь другом.
Но Карл не пожелал сменить тему.
– Но все-таки почему вы решили, что мне нужен доктор? – спросил он, пытаясь придать голосу королевские интонации.
Жорж неохотно попытался объяснить:
– Дело в том, что я наслышан о том, как ваша сестра обращается с вами. А теперь и сам убедился. Она изолировала вас от всего – и от работы, и от удовольствий. Естественно, я решил, что всему виной ваше слабое здоровье. Я видел, как вяло вы участвуете во всех приемах, что устраивает ваша сестра. И при всем моем уважении к ней ваш двор мне представляется невероятно скучным. Я все время удивлялся, неужели вы удовлетворяетесь всем этим. Неужели вам не хочется ничего более живого. Поэтому-то я и решил, что, возможно, вы больны, поскольку знаю, как нормальный молодой человек любит повеселиться, особенно вспоминая моего друга Людовика. Вы, конечно, помните его, каким он был приятным и веселым?
– Помню, – задумчиво произнес Карл, поглубже забираясь в кресло, в то время как Жорж придвинулся ближе.
– Если бы он был регентом, как тому и следовало быть, я думаю, жизнь ваша сейчас была бы совсем иной.
– Возможно, у меня вообще не было бы никакой жизни, – напряженно ответил Карл, вспоминая слова Анны.
Жорж с сожалением посмотрел на короля.
– Кто это так настроил вас против Людовика?
– Сестра запретила мне говорить о нем с кем бы то ни было.
Жорж улыбнулся.
– Это меня не удивляет. В ее интересах держать вас подальше от друзей Людовика – кстати, они и ваши друзья тоже, – чтобы вы никогда не смогли узреть правду… и никогда не узнали, что говорят о вас люди.
– А что они говорят обо мне? – угрюмо спросил король, не сомневаясь, что ничего хорошего он не услышит.
– Это не лично мое мнение, но весь двор убежден, что вы настолько слабы, что не в состоянии самостоятельно править.
Жорж поднял руку, увидев, что Карл собирается протестовать.
– Вот видите. Это как раз то, что ваша сестра не хотела бы, чтобы вы слышали. Ей бы хотелось, чтобы все оставалось, как есть. Но я-то знаю, вы совсем не такой слабый и безвольный, каким она представляет вас миру. Я уверен, что, узнав наконец правду, вы начнете действовать. Повернитесь лицом к правде, Ваше Величество! Сестра держит вас, как самого обыкновенного узника. А иногда мне кажется, что у иного узника больше свободы. Но правда состоит в том, что если вы пожелаете, то можете отдать приказ арестовать ее, и стража вам повинуется. Вы король!
Карл не сводил испуганных глаз с лица Жоржа, а тот спешно продолжал, теперь уже с нажимом:
– Вы, само собой, не сделаете этого, вы благодарны ей за ту заботу и внимание, которыми она окружила вас с раннего детства. Но теперь, когда вы стали вполне взрослым, почему она не передала вам бразды правления с добрыми напутственными словами и обещанием всяческой помощи, как, несомненно, поступил бы Людовик? Вы прекрасно знаете ответ. Она постоянно твердит об опасности, которая якобы исходит от Людовика, не позволяет вам освободить его, ну а сама тем временем отбирает у вас трон.
Карл вскочил на ноги. Кровь бросилась ему в лицо. Сейчас он был зол, по-настоящему зол. Зол на всех без исключения – на себя самого, на Анну и на этого круглого маленького человека, который осмелился в лицо говорить ему такое. Жорж оценивающе посмотрел на Карла и решил, что кризис наступил. На кого обернется его гнев – на Анну или на Людовика – это сейчас зависело от Жоржа, от его красноречия. Возможен, правда, был и иной вариант развития событий, когда Карл и Анна объединят свой гнев и обрушат на его, Жоржа, голову. Такой вариант тоже не исключался. Но Жорж не колебался. За свободу Людовика можно было и пострадать. И он продолжил:
– От таких вот речей, как мои, вот от чего она вас оберегает. От друзей, которые осмелятся сказать вам, что пришло время освободиться от ее диктатуры. Ну подумайте, из чего сейчас состоит ваша жизнь? Из одиночества и только из него. Она пуста и безрадостна. И вдобавок ко всему вас лишили права управлять собственной страной.
Карл кивал головой, соглашаясь, а Жорж продолжал давить:
– И в вашей власти самому получить все то, чего она вас лишила. Не она король, а вы. Вы – король! У вас сотни друзей, которых вы не знаете, они симпатизируют вам, любят вас, они только ждут сигнала от вас. Получив его, они окажут вам всяческую поддержку. Неужели вы откажетесь от того, что имеет каждый король? Только потому, что женщина, у которой нет иной власти, кроме той, которую вы ей сами дали, запрещает вам это делать?
Карл беспокойно забегал по комнате.
– Это уже слишком, с меня хватит, – бормотал он. – Как будто дитя какое!
– Да это же сущий позор, – с готовностью согласился Жорж. – Каждый это скажет.
– И каждый теперь увидит, что я не какая-то там марионетка, а настоящий король. Я буду действовать внезапно и преподнесу ей сюрприз, – выкрикнул Карл срывающимся голосом, хотя, видит Бог, по какому он плану будет действовать внезапно, какой такой сюрприз он собирается ей преподнести, Карл и понятия не имел.
А у Жоржа сердце забилось так сильно, что он даже посмотрел на грудь, не колышется ли ряса. Вот он, заветный миг! Он наступил. Только бы случайно ничего не испортить. Кто-нибудь может доложить Анне, что Карл имел приватный разговор с близким другом Людовика. Жорж мысленно послал своему святому молитву и пообещал Руанскому собору новый алтарь. Затем предпринял очередную словесную атаку.
– Вы не должны думать о том, чтобы арестовать свою сестру. Она только заблуждается, позволив жажде власти одержать временную победу над любовью к вам. Я и в мыслях не держал, чтобы вставать между братом и сестрой. Давайте подумаем о чем-то другом, на чем бы вы могли самоутвердиться и показать всем и каждому, что вы наконец после долгого отсутствия вернулись в свое королевство. Например, вы могли бы посетить государственную тюрьму и освободить всех заключенных. Это очень популярная акция, многие короли к ней прибегали.
Карл замотал головой.
– Туда очень далеко добираться, и к тому же там такое зловоние и жара…
– А как насчет того, чтобы устроить в Амбуазе грандиозный бал, что-нибудь совершенно особенное, – снова предложил Жорж. Его лицо отражало напряженную работу мысли. Уж больно хотелось ему сделать королю приятное, – например, маскарад. Маскарад с чудесными разнообразными масками. Конечно, я священник, у меня нет достаточного опыта в устройстве развлечений… к сожалению, я не герцог Орлеанский… – тут Жоржа осенило. – Конечно! Конечно! Вот он замечательный жест, чтобы проявить вам свою волю. Освободите Людовика!
Он предложил это с такой потрясающей непосредственностью, что не согласиться было просто невозможно. Однако Карл замотал головой.
– Он стоит на моем пути. Из-за него я не могу жениться на Бретонке. Может быть, после свадьбы я и освобожу его.
– Но, – заговорил Жорж, почти заикаясь, – посмотрите сами, как это будет чудесно выглядеть. Вы освобождаете Людовика и тем самым показываете Анне, кто правит страной. А Людовик, и я вам это обещаю, сам освободит Анну Бретонскую от помолвки. У него не было никакой возможности даже узнать о ваших намерениях жениться на ней. Он просто ничего об этом не знает. Ваше Величество, я, сын церкви, перед Господом Богом заверяю вас, что, если вы освободите Людовика, а в душе, я уверен, вы давно желаете это сделать, он сам поедет в Бретань устроить ваш брак. Я обещаю вам это, я, Жорж д’Амбуаз, епископ Руанский, – и он широко освятил свою клятву крестным знамением.
На Карла это произвело большое впечатление, но он колебался. А Жорж тем временем продолжал, лицо его улыбалось:
– Это будет просто чудесно для вас увидеть Людовика у своих ног, принять его благодарность.
Тут ему пришла в голову внезапная мысль, и он громко засмеялся.
– Вы говорили, что желаете преподнести сюрприз. Мне сейчас вдруг пришло в голову – освободите Людовика сейчас, лично. Давайте поедем в Бурже, это совсем рядом, а сейчас только утро. К полудню мы уже будем там, вы сами сможете увидеть его…
Эта идея очень пришлась по душе Карлу. Он встрепенулся. Мысль о захватывающем приключении именно сегодня, в день, который он полагал для себя совершенно безрадостным, наполнила его упоительным восторгом.
– Мы едем туда прямо сейчас, – объявил он. – Именно сейчас я планировал совершить прогулку в лес. Когда отъедем подальше, чтобы нас никто не видел, свернем на дорогу в Бурже и пришпорим коней так, как будто за нами гонится сам дьявол.
Жорж хорошо представлял, какое обличие может принять этот дьявол.
– Даже вот сейчас уже видно, – умильно провозгласил он, глядя на Карла, – какой прекрасный король из вас выйдет. Как решительно, захватывающе решительно вы действуете. Я восхищаюсь вами!
Под этим бурным натиском Карл окончательно размяк и только удивлялся, как это ему самому не пришла в голову такая простая и чудесная идея. Они вместе двинулись вниз по лестнице. Король шепотом добавлял к их плану различные драматические детали и, тут же громко смеясь, заранее восхищался той большой охотой, какую они устроят нынче в лесу. Жоржу постепенно становилось не по себе, а вдруг кто-нибудь заподозрит что-то неладное, очень уж неуклюже пытался король замаскировать их план.
Во дворе Жорж подгонял конюхов и слуг, а сам через плечо опасливо поглядывал на замок. Одновременно он беседовал с королем и смеялся его шуткам, следя за тем, чтобы его порыв не угас. Когда они наконец двинулись со двора, Жорж все время боролся с желанием пустить коня галопом, но сдерживал себя. Никто не должен ничего заподозрить.
Они картинно въехали в лес и тут совершенно случайно (так, по крайней мере, думал король) встретили Дюнуа. Он чуть не подпрыгнул в седле, увидев короля рядом с Жоржем. Тут же и тот и другой поведали ему об их замечательном плане. Он сделал вид, что потрясен неожиданностью решения, а с Жоржем они тайком многозначительно переглянулись.
Дюнуа был послан вперед предупредить Людовика, а Жорж пытался, правда, пока безуспешно дать отдых своим натянутым нервам. Он по-прежнему продолжал осыпать короля словами своего искреннего восхищения, а сам незаметно старался отлепить рясу от тела. Пот неприятно холодил бока и спину.
Глава 17
В башне Бурже было тихо. Людовик и Гурне играли в шахматы. Опершись на локоть, Людовик весело посматривал на растерянное лицо соперника. Месяцы, что он провел здесь с начала болезни, благотворно сказались на нем. Тело, за два с лишним года измученное болью, отдохнуло и распрямилось, а в глазах зажглись искорки тихой иронии. На нем была одна из тех белых рубашек, что прислала Жанна, вышитая ее тонкими пальцами (Людовик об этом, впрочем, не знал).
– Должен вам заметить, Ваше Высочество, – продолжил Гурне начатый разговор, – что я был бы счастлив вывести вас хотя бы однажды во двор, на свежий воздух. После болезни это было бы очень полезно для вас. Я обращался с просьбой, чтобы мне разрешили это, если я заручусь вашим словом чести, что вы не будете пытаться бежать. Но мадам де Боже не позволила. Не позволила она также и обратиться к королю.
– Все это напрасно, Гурне. Она обещала мне однажды, что не будет милосердной, и твердо держит это свое обещание.
– Такая умная женщина могла бы быть более терпимой. В своих же интересах. Если у нашего короля не будет детей и если он, не дай Бог, вдруг внезапно умрет, то королем ведь будете вы. Что же тогда будет с ней?
– Нет, друг мой, она достаточно умна, чтобы никогда не выпустить меня отсюда. Живым. Карл женат на Маргарите Австрийской. Когда она подрастет, то никакого сомнения нет, что у них появятся дети. Можете быть уверены, как только в королевской семье родится первый сын, очень скоро после этого я вдруг внезапно умру.
Гурне покраснел.
– Она никогда этого не сделает, пока я здесь. Я смогу защитить вас.
– О, вас тогда здесь просто не будет. Спасибо, Гурне, на добром слове, но, я думаю, все это тщетно.
Они вновь замолкли, продолжив игру. Через некоторое время внезапный стук копыт во дворе привлек их внимание. Кто бы это мог быть? В Бурже допускались очень немногие посетители. Гурне подошел к окну и встал на табурет. Людовик молча наблюдал за ним. И тут Гурне, сжав своими огромными ладонями решетку, издал торжествующий возглас. Затем проворно спрыгнул на пол и жестом пригласил Людовика самому посмотреть во двор.
– В вам посетитель, монсеньор! Мне кажется, это ваш кузен, граф Дюнуа.
– Дюнуа! – Людовик мигом оказался у окна. – Да, это он! Это Дюнуа!
Гурне поспешил к двери.
– Я отопру верхние двери. Может быть, он привез вам добрые вести.
Людовик сошел с табурета и взволнованно заходил по комнате, то и дело поглядывая на дверь. Его возбуждение достигло апогея, когда послышались мужские голоса, сначала неясно, потом все громче и громче. Приоткрылась дверь. Хриплый голос еще невидимого пока Дюнуа произнес:
– Как ты думаешь, повезет мне сегодня или нет? Застану я наконец монсеньора дома?
А через мгновение в дверном проеме возникла его могучая фигура. Вот оно, свершилось! То, к чему стремился он все эти долгие мучительные три года.
Друзья бросились друг другу в объятия. Людовик с трудом обхватил массивные плечи Дюнуа, а тот ощупывал худое тело Людовика и жадно вглядывался в его лицо, замечая в нем новые незнакомые черты.
– Боже мой, Дюнуа, – наконец произнес Людовик, – как же я рад снова видеть тебя. Это просто чудо какое-то. И притом так неожиданно.
Немного смущенные таким бурным, вообще-то несвойственным им проявлением эмоций, они отступили друг от друга. Дюнуа оглядел комнату.
– А ты, я вижу, здесь неплохо устроился. Я, значит, не вылезаю из седла, протираю уже которые штаны, мотаюсь то в Тур, то в Бретань, то в Амбуаз, весь, понимаешь, взмыленный, а ты в это время нежишься тут у камина и поглаживаешь кота. Видно, апартаменты эти тебе нравятся больше тех прежних, куда тебя поместила вначале твоя приятельница. Я, правда, их не видел, но…
Людовик рассмеялся.
– Да, да, ты прав. Здесь намного лучше. Там было слишком много железа.
– Молодец, что вовремя догадался заболеть.
– Заболей я чуточку сильнее, и меня бы и вовсе отсюда выпустили, вернее вынесли.
– О, это было бы мадам Анне отличным подарком. Она, по-моему, только и ждет известия, что ты наконец почил естественной смертью.
– Конечно, морить голодом и держать в железной клетке, что можно придумать более естественного.
– Именно так, она, видимо, и рассуждала. Но теперь послушай-ка, что я тебе скажу. Жорж, а ты ведь сам знаешь, какой у него язык, куда мне с ним тягаться. Так вот, ему наконец крупно повезло, Людовик, он добился для тебя свободы!
Людовику вдруг стало холодно, все тело покрылось пупырышками.
– Свободы! – повторил он, не сводя глаз с Дюнуа. – Скажи мне скорее, что это значит!
– Это значит, что я поехал вперед, чтобы подготовить тебя. Следом едут Жорж и… король. Скоро они будут здесь. После полудня ты будешь свободным человеком. Король лично освободит тебя, Людовик.
– А что же Анна?
– Мадам Анна? А она, понимаешь ли, ничего про это не знает. А когда узнает, будет поздно. Ты будешь свободен, и теперь засадить тебя снова ей будет не так легко. Да и ничего у нее не получится. Жорж подвигнул короля на самостоятельные действия. Как это ему удалось, одному Богу известно. Правда, неясно, надолго ли все это.
– Я даже не пытаюсь найти слова, чтобы выразить благодарность тебе и Жоржу, – начал Людовик, но Дюнуа остановил его. Ему еще многое надо было сообщить Людовику до прибытия короля.
– Все не так просто, Людовик. Тебя освобождают, но при определенных условиях.
– Условиях? – Людовик посмотрел на Дюнуа, а тот отвел глаза. – Я вижу они тебе не очень по душе, эти условия. Так что же это такое, выкладывай, Дюнуа?
– А какая разница, если в результате ты окажешься на свободе. По-видимому, это будет для тебя новостью, но Карл собирается жениться, и ему нужна твоя помощь.
– Но ведь он женат.
– Он был женат. Его брак аннулирован и австрийское дитя очень вежливо возвращено ее отцу, Максимилиану. Мадам Анна подыскала своему брату другую невесту.
– Кого же? – спросил Людовик, теряясь в догадках, какую же помощь он может оказать в этом вопросе.
– Это Анна Бретонская, – не глядя на Людовика, произнес Дюнуа.
– Но Анна-Мария тоже замужем!
– Ее брак по просьбе французского короля тоже был аннулирован Папой. Но она отказывается выходить замуж за Карла, ссылаясь на помолвку с тобой. Вот где нужна твоя помощь.
Это было выше его понимания. Людовик знал о замужестве Анны-Марии и понимал, что для него она навеки потеряна, даже если когда он и выйдет на свободу. Но он догадывался, как на нее давили, и ему были понятны мотивы, которые вынудили ее пойти на этот шаг. Чего он не знал, так это того, что, выходя замуж за Максимилиана, она спасала их помолвку. Он никогда не принимал всерьез ее любовь к себе. Думал, так – детские фантазии. И не дано ему было знать, как отчаянно боролась она в эти дни за свою свободу.
– Но я не могу заставить ее выйти замуж за Карла, если она того не хочет. Если мое освобождение зависит от этого, я отказываюсь от него.
* * *
Дюнуа был потрясен. Мысль о том, что Людовик может отвергнуть свободу, которую с таким трудом удалось добыть в конце третьего года его заключения, привела его в ужас.
– Да это же будет безумием, вот так вот, из-за пустяка отбросить мысль о свободе! Мадам Анна женит своего брата на Бретонке в любом случае, независимо от того, как ты к этому относишься. У нее огромная армия, готовая к походу на Бретань, и только этот брак может предотвратить вторжение.
– Значит, она снова хочет напасть на Бретань! – Людовик почувствовал вдруг огромную усталость, какой не знал уже много дней. Он вспомнил, во что обошлось бретонцам прошлое вторжение французов.
– Поэтому ты должен убедить Анну-Марию согласиться во имя спасения всех бретонцев. Даже если бы ты был на свободе, все равно не смог бы на ней жениться. Есть еще одно условие твоего освобождения, – мрачно добавил Дюнуа, понимая, что переходит от плохого к худшему.
– Что же там еще?
– Ты должен прекратить добиваться развода с Жанной.
– Да ты, Дюнуа, достаешь эти условия из шкатулки, прямо как фокусник, – задумчиво произнес Людовик, медленно устраиваясь в своем кресле. Затем он взял с доски шахматную фигуру и принялся внимательно ее изучать.
После долгой томительной паузы он наконец заговорил:
– Да, этот подарочек с сюрпризом. Значит, мне даруют свободу и в то же время отнимают всякий смысл моего существования. Какую же мне оставляют надежду? Если я принимаю эти условия, значит, признаю свое полное и окончательное поражение в битве с покойным королем. Знаешь что, Дюнуа, я думаю, для меня легче остаться здесь до смерти, чем признать такое поражение.
Дюнуа очень нервничал. С минуты на минуту должен был появиться король. В который раз Дюнуа пожалел, что не обладает красноречием Жоржа.
– Это вовсе не поражение, Людовик. Это только временное отступление, и мы должны использовать его преимущества.
– Как? Скажи мне ради Бога.
– Ну что тебе еще сказать? Решающий бой еще впереди, Людовик. И когда мы решимся на него, где будешь ты? В это убогой камере? Ты должен использовать этот шанс, Людовик! За эти три года не было, наверное, и часа, когда бы мы не пытались получить этот шанс. Подумай о мадам Анне. Она спит и видит, как ты умрешь в этой башне, куда заперла тебя. В первый раз за все время своего правления, да и вообще, наверное, в первый раз в жизни, король решился на самостоятельный шаг, без нее, и ради всех нас ты должен поддержать этот его порыв.
Людовик не отвечал. Он молча перекатывал в ладонях фигуру королевы. Дюнуа представил скачущих быстрым галопом короля и Жоржа. Дорога была каждая секунда. Тут он вспомнил, что не использовал еще один сильный аргумент.
– Подумай о Жорже, если не хочешь думать о себе. Что будет с ним, если ты откажешься выйти на свободу. Оба, и король, и Анна, обрушат свой гнев на него. Он будет наказан, и очень сильно. А то, что останется, придется на мою долю.
– Я не могу допустить, чтобы это произошло, – медленно произнес Людовик и решительно поставил фигуру королевы на доску. – Но вам не следовало давать обещания, что я стану уговаривать Анну Бретонскую.
– Ее в любом случае уговорят! – почти закричал Дюнуа. – В этой тюрьме у тебя уже вообще мозги усохли. Я же говорю тебе, да что там, я клянусь всеми святыми мучениками, которые когда-либо сгорели на костре, ее все равно заставят, силой! Я своими глазами видел войско французского короля. Они ждут приказа выступать. Ты уже имел случай убедиться, как это было однажды, ты видел осаду Нанта. Хочешь, чтобы это повторилось вновь?
– Нет.
– Тогда ты должен уговорить Бретонку. Поезжай в Нант. Жорж обещал, что ты сделаешь это, и убеди ее, что это неизбежно. Карл женится на ней обязательно. У нее нет выбора, вернее есть – согласиться мирно или после вторжения французской армии.
– Но что это будет за брак! – воскликнул Людовик. – Из Карла такой же муж, как жена из его сестры Жанны.
– Король есть король, даже если он полный идиот, тут уж ничего не попишешь. Я не говорю, что это хорошо, то что Анна-Мария выходит за нашего кретина. Мне бы больше понравилось, если бы она вышла за тебя. Но у нас нет возможности оспаривать желание короля. Возможно, когда-нибудь появится. Но сейчас нет. Король учится ходить один. Ты должен быть рядом, чтобы направлять его стопы. Это не поражение, Людовик, это шаг к победе. О, проклятие на мою голову! – воскликнул Дюнуа, услышав цокот копыт во дворе. – Они уже здесь.
Он запрыгнул на табурет и посмотрел в окно.
– Людовик, погляди сюда! Это твоя свобода прискакала сейчас на своем коне.
Людовик пристроился рядом с ним. С такой высоты было видно не очень хорошо, но он различил Жоржа. Тот выглядел очень взволнованным. Впереди гордо вышагивал Карл. Они вошли в большую дверь, уже распахнутую для них.
«Это моя свобода. Я снова смогу ездить верхом, подставив лицо свежему ветерку. Я смогу ходить по желтым осенним листьям и чувствовать, как они шуршат, похрустывают под ногами. Я смогу лечь на спину под ивой и просто глядеть на небо. Я смогу войти в комнату, для этого надо будет только отворить дверь, а потом закрыть ее за собой. А могу и не закрывать. Как мне захочется. Я буду свободен».
– Да, а как же Анна Бретонская? Смогу ли я выполнить то обещание, что дал за меня Жорж? Нет, наверное, не смогу.
Людовик замотал головой. За ним с тревогой следил Дюнуа. Он было начал говорить, но дверь со скрипом отворилась. На пороге появился Карл, его лицо было красным. Сзади выглядывал Жорж.
Он переглянулся с Дюнуа и замер. На лице Карла появилась глупая улыбка. Внезапно тишину нарушил Людовик. Он сделал рывок вперед и преклонил перед королем колено. Отказаться от свободы, конечно, можно, но не подводить же в самом деле друзей.
Огромное облегчение разлилось в воздухе, когда он почтительно взял королевскую руку.
– Ваше Величество, благодарю вас за подаренную мне свободу!
