Текст книги "Джено и черная печать мадам Крикен"

Автор книги: Муни Витчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Астор Венти, попытайся снова! Мы не на лекции по метафизической кухне, а на арколории. Я понимаю, что тебе хочется кулича, но это не входит в программу магии.

Мальчик посмотрел на сапиенсу и, покачав головой, произнес:

– У меня не получается.

Эулалия оставила свою светящуюся сферу плавать в воздухе, схватила кулич и положила его на круглый столик. Потом взяла руки Джено и растерла их:

– Попытайся еще раз.

У юного антея сильно забилось сердце, а от кончиков пальцев пошло тепло. Появилась маленькая сфера красного цвета.

– Молодец. Красный цвет соответствует биению сердца. А теперь посмотрим, удастся ли тебе перейти к синему, – сказала довольная сапиенса, зажмурив правый глаз.

Светящийся шар действительно стал синим, и Джено облегченно вздохнул. Потом пришла очередь желтого цвета.

– Это прекрасно! – воскликнул он, держа в руках светящийся шар, вскоре принявший цвет природы – зеленый, а затем голубой и белый.

Тем временем над головами некоторых псиофов возникли шахматные доски, состоявшие из квадратов разных цветов: это были их мысли и желания. Так каждый псиоф экспериментальным путем проверял, какие его концепции реализуются, какие мечты сбудутся. При помощи цвета они контролировали свои мысли, а шахматные доски отражали состояние их души. Сфера Джено тоже исчезла, и над его густыми кудряшками тоже появилась малюсенькая шахматная доска, но черная!

– Черная? – удивленно воскликнула мудрая. – Как это возможно?! У тебя получилась совершенно черная доска! Черный цвет не предусмотрен на испытаниях в арколории.

Присутствующие псиофы опять прервали свое занятие и подозрительно покосились на Джено.

– Так вышло, – наивно ответил мальчик.

– Мой дорогой антей, у тебя скверные мысли. Что за червь точит тебя? – спросила озадаченная Эулалия Страбикасиос, вспомнив слова Ятто фон Цантара.

Джено стал серьезным, шахматная доска исчезла, а псиофы, поднявшись, столпились вокруг него. Все пытались войти в его разум, чтобы понять, что же творится в голове у этого мальчика с испуганным взглядом.

Энергия, порожденная Блокирующим словом, создала мощнейший ментальный барьер, вынудивший их отступить. Эулалия Страбикасиос возложила руки на лоб юного Астора Венти, но ее сила вышла из-под контроля, и она задрожала как осиновый лист.

– Кто ты? Да кто же ты? – закричала она, хлопая глазами.

Внезапно комнату потряс страшный грохот, слабые лучики мерцающего света, исходящие из стен, начали выделывать немыслимые пируэты, словно взбесившиеся молнии. Из колодца появилась серебристая, почти невидимая фигура. Это был Фродер! Призрак с ледяными глазами и длинными костлявыми руками.

Эулалия в страхе упала на колени: она прекрасно знала, как ужасен Фродер. Порыв холодного ветра вихрем закрутился в комнате, теперь казавшейся совсем не такой, как прежде. Псиофы прижались спинами к стенам. Один Джено застыл на месте, пристально глядя на это призрачное создание, неумолимо приближавшееся к нему. Ледяные глаза чудовища смотрели на него не отрываясь.

Неожиданно дверь открылась, и в аудиторию вбежали Набир Камбиль и Стас Бендатов. Они почувствовали присутствие Фродера, когда занимались своими экспериментами.

Колышущаяся фигура так и осталась в середине комнаты, даже не повернувшись к вошедшим. Святой в оранжевой рясе открыл рот и благодаря вибрациям голосовых связок издал длинную трель, состоящую из необычных модулированных звуков. С этой крайне сложной техникой использования внутренних сил Джено был еще незнаком. Вибрации были настолько сильными, что оконные стекла разлетелись на тысячи осколков, и в комнате началась паника.

Стас Бендатов в съехавшей на лоб ушанке закрыл глаза и сжал пальцы в кулаки, сконцентрировавшись, в надежде, что странное создание, колышущееся перед ним, исчезнет. Но призрак с ледяными глазами остался на том же месте, нарушая все законы магипсии.

Эулалия, поднявшись на ноги, попыталась использовать на практике свое магическое искусство, но энергия страшного существа обезоружила ее. Призрак, приблизившись к Джено, слегка прикоснулся своими костлявыми руками к его голове. Мальчик, больше не чувствовавший собственного тела, потерял сознание и рухнул на пол. Чудовище, взмыв к потолку, спикировало обратно в колодец, словно его втянуло туда затхлым потоком воздуха. Аудиторию гипноза наполнило ужасающее молчание, а на лицах всех присутствующих появилась растерянность.

Стас Бендатов подбежал к Джено, не подававшему признаков жизни, и прижал к груди, словно хотел защитить. Набир повернулся к псиофам, пытаясь успокоить их, а Эулалия перевела дыхание.

– Кто вызвал гнев этого призрака? Кто призвал его? – обеспокоенно спросил святой у Эулалии.

Гречанка скосила глаза и дрожащим голосом ответила:

– Он явился за ним. За Джено. В этом антее есть что-то ужасное. Это он своей мыслью вызвал призрак.

Набир, поправив длинную рясу, подошел к Джено и погладил его по щеке. Щека у мальчика была белой как молоко, а губы приобрели необычный синеватый оттенок.

Три сапиенса обменялись напряженными взглядами: юный Астор Венти и правда был особенным мальчиком. Слишком много необычных вещей случилось после его прибытия в Аркс. Тайну его ментальной силы следовало защитить и понять.

– Это моя вина! – Пронзительный голос мисс О’Коннор ворвался в комнату, как сирена. В дверном проеме стояла совершенно растрепанная экономка, поразившая своим появлением мудрецов и псиофов. Следом за ней, тяжело дыша, в комнату ввалились три собаки. Оттон высунул язык, Офелия громко пыхтела, а маленький Оскар игриво вилял хвостом.

– Мисс О’Коннор… – Эулалии, быстро хлопавшей глазами, удалось выговорить только ее имя.

– Фродер ускользнул из-под моей опеки. Я стояла в своей аудитории перед зеркалогиатусом, кривым зеркалом, из которого появляются все привидения. Со мной были несколько медиумов, но я утратила контроль, и Фродер сбежал. Простите меня, это я виновата. – Ирландка изобразила смущение.

Трое других сапиенсов озадаченно посмотрели на нее, так как прекрасно знали, что Фродер, оллени и ифиды были призраками и привидениями, созданными в последние годы с согласия Ятто фон Цантара.

Тут врач чихнул, да так сильно, что потерял равновесие, рискуя выронить из рук Джено. Набир хотел помочь ему, но Баттерфляй оказалась проворнее: моментально схватив мальчика, она буквально вырвала его из рук русского доктора.

– Им займусь я. Я прекрасно знаю, как избавить от страха перед привидениями, – сказала мисс О’Коннор.

Бендатов занервничал:

– Я врач Аркса, и заниматься Джено – моя прямая обязанность. Вот уже второй раз во время испытаний с этим мальчиком происходит несчастный случай. Первый тоже был связан с тобой, Баттерфляй! А я его вылечил.

– Вы все слишком взволнованны, я понимаю. Возможно, об этом стоит сообщить фон Цантару, – сказала экономка, слегка пиная ногой щенка, продолжавшего лаять.

Офелия и Оттон принялись вылизывать Оскара, который, обидевшись из-за полученного тычка, опустил голову и, обнюхивая пол, побрел к колодцу.

Тем временем псиофы расселись по местам и с интересом прислушивались к разговору, становившемуся все более серьезным.

– Дорогая Баттерфляй, не стоит поступать так опрометчиво. Стас прав. Он врач Аркса, – сказала Эулалия, пытаясь разрядить атмосферу.

Набир Камбиль направился к мисс О’Коннор и, глядя ей в глаза, сказал:

– Возможно, с этим мальчиком связано что-то нам неизвестное. Таинственное и загадочное. Я думаю, что фон Цантару придется нам это объяснить.

Экономка, почувствовав, что оказалась в затруднительном положении, решила загладить свою грубость:

– Вообще-то ничего страшного не произошло. Мне жаль, что потеряла контроль над Фродером, но я уверена, что юный Астор Венти скоро поправится. Сейчас я отнесу его в комнату и сделаю энергетический массаж висков. Вы согласны с моим методом лечения, доктор Бендатов?

Стас кивнул и вслед за Камбилем быстрым шагом направился к выходу. Эулалия сделала псиофам знак, чтобы те покинули аудиторию. Две мудрые остались наедине с собаками. Мисс О’Коннор с Джено на руках, повернувшись к Эулалии, еще раз извинилась за то, что произошло. Окликнув бассетов, она ушла.

– В аудитории гипноза воцарилась тишина. Эулалию Страбикасиос, смотревшую вслед удалявшейся экономке, неожиданно посетило видение. Ее глаза затуманились, и она увидела фотографии двух взрослых людей – мужчины и женщины, умолявших о помощи. Будучи экспертом в предвидении, Эулалия поняла, что это видение как-то связано с Джено. Она никогда не видела этих людей – они не были ни псиофами, ни сапиенсами.

Мисс О’Коннор в сопровождении трех собак спустилась по лестнице и под любопытными взглядами псиофов пересекла Салон фламинго с бесчувственным Джено на руках: его руки и ноги болтались, а лицо было белым, как простыня.

Женщина торопливо добралась до комнаты номер пять, уложила мальчика на кровать и сделала ему энергетический массаж висков. Джено медленно открыл глаза, взгляд его был затуманенным, но, поняв, кто стоит перед ним, он содрогнулся:

– Мисс О’Коннор!!!

– Успокойся, Джено. Фродера, призрака с ледяными глазами, больше нет. Это была моя вина. Прости меня, – сказала она, изображая искренность.

Мальчик прекрасно знал, что эта сапиенса очень коварна. Он не ошибался. Мисс О’Коннор следовала плану, разработанному вместе с фон Цантаром. Фродер был первым испытанием, необходимым для того, чтобы увидеть реакцию Джено и понять, насколько он обладает развитым умом и как воздействует на него Клонафорт. Ужасные испытания ожидали юного Астора Венти, но Баттерфляй и Ятто должны были дождаться, пока он пройдет три интерканто, чтобы окончательно претворить свои планы в жизнь.

– Вы вступаете в контакт с призраками. Как это ужасно! – каким-то образом выговорил Джено, пристально глядя на ирландку.

– Да, и наука, изучающая призраки и привидения, очень сложна. Понимаю, что для тебя это непривычно, но вот увидишь, ты научишься не бояться их, – сказала мисс О’Коннор.

– Мне никогда не удастся овладеть этой методикой, – еле слышно ответил он.

– Тебе придется! Хотя и не будешь иметь дело с Фродером, олленями и ифидами. Это особенные призраки и привидения. Только псиофам и нам, сапиенсам, разрешается их вызывать. Но опыты с менее агрессивными призраками для антеев предусмотрены Кодексом. Ты займешься этим предметом, когда достигнешь третьего уровня… если достигнешь, – уточнила экономка.

– Джено не произнес больше ни слова: он уже видел Фродера, и этого ему было вполне достаточно. Пошатываясь, он поднялся на ноги, залпом выпил чашку чая «С. Р.» и сгрыз пару печенюшек «Н. Ф.».

Ему хотелось побыстрее восстановить силы и привести мысли в порядок. Без Крикен, без Рене, без родителей он чувствовал себя потерянным и одиноким.

Мисс О’Коннор, хотевшая казаться ласковой, взяла на руки Оскара и поднесла к нему:

– Погладь его, если хочешь. Сейчас уже можно.

Юный Астор Венти дотронулся пальцем до влажного носа щенка и улыбнулся:

– Он очень славный. Шалун.

– Да. А теперь отдыхай. Завтра тебе предстоят новые испытания. Приближается интерканто. Фон Цантар многого от тебя ожидает, – сказала она, перед тем как выйти из комнаты.

– Я тоже многого от себя ожидаю. И хочу вернуть мадам Крикен, – выпалил мальчик.

– Мадам Крикен? Не знаю, увидим ли мы ее снова. Лучше попытайся отыскать Аноки. Хочешь? – с загадочным видом спросила экономка.

– Конечно. Аноки – замечательный антей. Надеюсь, с ним не случилось ничего страшного, – сказал Джено сквозь зубы: ему совсем не хотелось, чтобы мисс О’Коннор раскрыла секрет Уффиосерво.

Когда экономка вместе со своими собаками покинула комнату, он снова завалился на кровать и, глядя в потолок, стал думать обо всем, что произошло.

Его отвлек слабый стук за оконным стеклом. Джено выглянул и увидел Руа. Сокол сжимал в клюве сверточек из синего полотна. Мальчик вскочил с постели и открыл окно. Птица влетела в комнату и, сделав два круга над кроватью, опустилась на подушку и оставила там сверток. Ее лапы были окровавлены, и даже перстень с печатью Аркса Ментиса был испачкан чем-то красным. Большие глаза сокола светились. Открыв клюв, он издал пронзительный крик и, вылетев в окно, исчез в ночном небе. На подушке и одеяле остались пятна крови. Сокол был ранен.

Когда Джено открыл пакет, перед ним возникло видение, словно у него начались галлюцинации. Он впервые увидел живые лица своих родителей: в сравнении с фотографией они постарели. У мамы под глазами появились морщины, а волосы поседели, папа выглядел грустным и отчаявшимся. Джено вытянул руки, словно пытаясь дотянуться до них. Но картинка сменилась: теперь он видел только языки пламени.

Юный Астор Венти вернулся в реальность. От пережитого кружилась голова. Перепуганный и в то же время счастливый, он правой рукой развернул сверток и вынул оттуда крошечный золотой компас и письмо. Компас указывал на запад. Вздохнув, он повертел его в руках, а потом решился прочитать записку.

После долгих дней ожидания пришло первое послание. Теперь он знал: Коринна и Пьер живы. Значит, Руа, сокол с золотым оперением, действительно оказался желанным вестником.

Глава десятая
Слова, написанные кровью

«Я Ре, король. Я тот, кому известно то, что ты еще откроешь. Я Ре, король, и знаю правду. То, что ты ищешь, спрятано на юге, в тайных глубинах Аркса. Девочка с потухшим взором – твоя подруга. Трое мудрых помогут тебе до и после интерканто. Ты не должен рассказывать им свою историю. Они поймут, почему, у них есть Дар. Беглянка вернется с Медведем, и Волк очнется. Я помогу тебе.

Руа, золотой кречет».

Слова были написаны кровью. Почерк был неуверенным, и крошечные капли рубиново-красного цвета покрывали весь листок. Джено метнулся к окну посмотреть, там ли еще сокол. Но в Долине мыслей уже безраздельно царила ночь, и только луна освещала контуры горных вершин.

– Ре? Король? Золотой кречет? Сокол – король! Да… это так, Ре по-французски означает «король»! – Мальчик подумал о том, что кровь принадлежала раненой птице. Это письмо написал сокол!

Джено еще раз перечитал каждую фразу и попытался понять их смысл. Ре написал, что в поисках родителей следует идти на юг. Значит, золотой компас нужен именно для этого. Кречет знал правду!

– В глубинах Аркса… В подземелье! – осенило Джено.

Интуиция подсказала ему, что родители заточены в каком-то потайном месте рядом с мегасофией, аудиторией, где Стас Бендатов проводит испытания в психофонии.

Слабая улыбка осветила лицо мальчика, когда он перечитал письмо.

– Беглянка? Без сомнения, речь идет о мадам Крикен! Медведь… Это шаман племени сиу, дедушка Красного Волка. Три мудреца мне помогут. Кто они?

Прижав письмо к груди, он пытался понять, почему сокол, создание фон Цантара, помогает ему.

Ловушка? Нет!

У сокола честные глаза. К тому же он пролил свою кровь. Но было совершенно непонятно, как птице удалось написать и откуда ей известна правда. Ре предсказывал будущее, и это тоже было загадкой. Но Аркс Ментис был таинственным местом, где тени и магия, сны и видения открывали неизвестное, помогая постичь реальность.

Джено заснул, так и не получив ответа на свои вопросы, но в душе его блеснул луч надежды, что наконец-то он снова сможет обнять своих родителей.

Ровно в семь прозвучала тромботта, и Суоми, как обычно, зашла в комнату Джено, чтобы позавтракать вместе с ним.

Подносы уже стояли у дверей, а метафизические вкусности только и ждали, когда их съедят.

Девочка была просто очаровательна: она надела джинсы с футболкой цвета лаванды, а густые светлые волосы были аккуратно стянуты сиреневой ленточкой в хвост. На голове у нее была привычная черная тонка.

– Не задавай никаких вопросов, Суоми, – сказал Джено. – Мы идем в одно место.

Позавтракав, они покинули комнату номер пять и быстро направились к Противоречивым Утверждениям.

– Не поднимайтесь, а спускайтесь, – хором сказали большие рты, но антей не послушали их и вскоре оказались в Служебкабио.

Только тогда Суоми заговорила:

– Что случилось? Ты открыл метод, позволяющий вернуть Аноки сознание?

– К сожалению, нет, – ответил Джено, наблюдая за краснокожим другом, так и висевшим в воздухе в струях дыма и пара посреди Уффиосерво.

– Зачем ты притащил меня сюда?

Джено прочитал ей письмо сокола, дал потрогать золотой компас и рассказал, что произошло накануне во время испытаний в арколории. После появления призрака и предсказаний Руа ему казалось теперь все гораздо опаснее.

– Ты уверен, что золотой кречет не ловушка суммуса? – Вопрос Суоми озадачил Джено.

– Не думаю. Хотя и не знаю, кому можно доверять. Ну, ты не в счет, – сказал он, погладив девочку по голове. – Я даже стал сомневаться в Крикен. Возможно, она скрылась, потому что ей не удалось занять пост фон Цантара, а меня использовала только для борьбы с ним. Но сокол предсказал, что она вернется со Спокойным Медведем и освободит Красного Волка. Бесспорно только одно: галлюцинации имели какой-то смысл. Мои родители живы! Мы должны отправиться в мегасофию и найти место их заточения.

Юный Астор Венти снова посмотрел на Красного Волка:

– Скоро ты вернешься в реальную жизнь. Сокол не мог написать неправду.

Выйдя из Уффиосерво, они столкнулись в коридоре с Ятто фон Цантаром, одетым в длинную куртку бронзового цвета и широкие штаны, красные, как огонь. На шее у него висел свисток.

Ятто приблизился к Суоми и, даже не поприветствовав ее, сказал:

– Ты свободна. Нам с Джено надо поговорить.

Девочка выставила вперед свою белую трость, попрощалась с другом и, уже спускаясь по лестнице, громким голосом сказала:

– В полдень я иду на метафизическую кухню. Не забудь, что сегодня вечером у нас испытание в психофонии.

Джено сказал, что помнит, затем посмотрел на суммуса, ожидая, когда же тот начнет разговор.

– Я узнал о том, что произошло вчера во время упражнений в арколории. Я очень доволен твоими успехами. Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил суммус.

– Массаж мисс О’Коннор сотворил чудо, – ответил Джено.

– Ты шел сюда, чтобы найти ее? – Этот вопрос на миг смутил мальчика.

– Да, да… я действительно ищу экономку, чтобы поблагодарить ее, – нерешительно ответил он.

Ятто схватил Джено за руки и больно сжал их.

– Ты уверен, что говоришь правду?

Мальчик привел в действие Блокирующее слово:

– Конечно, я всегда говорю правду.

– Пойдем со мной. Я отведу тебя в свое жилище. Нам предстоит долгий разговор. – И Ятто потащил Джено к лестнице.

Мальчик не хотел следовать за ним, опасаясь, как бы чего не случилось, но не мог сопротивляться. Ятто силой, и физической и ментальной, заставил его подняться.

У маленького подъемного мостика торчал Пило Магический Росток. Приветствуя мальчика, он скривил рот. Ятто и Джено пересекли Комнату видений, в которой горела жаровня и стоял сильный запах благовоний. Фон Цантар отодвинул черную бархатную портьеру и возложил руку на мозаику, точнее, на свое собственное изображение. Джено заметил, что там, где раньше был портрет мадам Крикен, кусочки мозаики были аккуратно вынуты. Теперь на их месте ничего не было. Только стена. Однако наверху, над фигурой Рене, появилось изображение парящего сокола с золотыми крыльями.

Джено внимательно осмотрел эту необычную картину, составленную из цветных камешков. Все мудрецы на ней, нарядно одетые и с улыбающимися лицами, остались на своих местах. Все, кроме Марго. Серое пятно, где прежде было ее изображение, сильно обеспокоило Джено. Что бы это могло означать?

Едва фон Цантар коснулся собственного изображения, как громадная мозаика раздвинулась, и они попали в личные апартаменты суммуса сапиенса.

– Следуй за мной и не задавай никаких вопросов, – распорядился он.

Джено с интересом взирал на стены и непонятные предметы, украшавшие деревянные столики с инкрустацией и прочую мебель.

В глубине стояла большая роскошная кровать, а в самом углу, у окна, Джено заметил высокую узкую белую дверцу. На ее круглой ручке были выгравированы какие-то надписи, которые мальчику не удалось прочитать. На полу на мягких коврах было разбросано множество шелковых подушек.

Остановившись посреди комнаты, суммус велел мальчику сесть на большую и мягкую зеленую подушку.

– Вижу, тебя заинтересовала белая дверь? – спросил он.

– Да, она странная, – ответил Джено, не ожидавший этого вопроса.

– Даже не спрашивай, что за ней. Бесполезно! – заявил суммус, зажигая привычную Сигахрому.

Юный Астор Венти интуитивно почувствовал, что Ятто прибег к этой провокации, чтобы подогреть его любопытство. И оказался прав. За белой дверью находилось его тайное убежище. Место, которое мог посещать только он. Ни мисс О’Коннор, ни Пило Магический Росток там никогда не бывали. Эта дверь вела в секретные места Аркса, не обозначенные на карте.

Неожиданно белая дверца распахнулась, и в комнату вошел опечаленный Рене. Он только молча кивнул, приветствуя их, и совершенно неподвижно остался стоять в углу.

Фон Цантар улыбнулся и, повернувшись к Джено, сказал:

– Рене – мой любимый и самый талантливый ученик. Он беспрекословно выполняет все мои распоряжения, даже если и думает совсем иначе. Он мне верен. Кто знает, возможно, тебе, мой дорогой Астор Венти, когда-нибудь удастся превзойти его.

Джено не отважился что-либо сказать. Он лишь бросил отчаянный взгляд на мальчика в золотой тунике и подумал, что тот никогда не поможет ему отыскать его родителей. Рене будто окаменел, он стоял на том же месте с застывшим взглядом и напоминал мраморную статую. Джено решил, что это дело рук Ятто. Сила мысли суммуса была такова, что никто никогда не пытался пойти против его воли.

– Я Абсолютное Добро. Ты должен повиноваться мне! – произнес Ятто, возвышаясь над сидящим Джено, которому пришлось повернуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Повиноваться вам? Вы похитили моих родителей и вот уже одиннадцать лет держите их в заточении. Почему мне не дозволено иметь папу и маму? – Юный Астор Венти пытался придать голосу твердость и не позволить чувствам овладеть собой.

– Если ты будешь молодцом… – Глаза фон Цантара стали белыми, как у мертвеца.

Джено надеялся, что Рене хоть как-то отреагирует на происходящее. Но мальчик в золотой тунике даже пальцем не шевельнул.

Суммус казался настоящим чудовищем. Джено протянул к нему руки:

– Они больше не изготавливают Клонафорт. И никому ничего не расскажут, и я тоже…

– Ты? Ты уже и так слишком много знаешь. К тому же Клонафорт течет у тебя в крови. Ты предназначен судьбой мне. МНЕ! А чтоб ты понял, что я не злой, я предоставлю тебе возможность снова обнять Пьера и Коринну. НО ПРЕЖДЕ ТЫ ДОЛЖЕН НАЙТИ ИХ! – Глаза суммуса поменяли цвет и стали фиолетовыми, серое облако образовалось у него над головой. Джено почувствовал, что силы покидают его.

– Почему вы не можете привести их сюда? Почему я должен отыскать их? – От волнения мальчик начал задыхаться.

Фон Цантар снова прикурил Сигахрому и выпустил дым в лицо Джено.

– Твой разум должен помочь тебе отыскать их. Покажи мне, какая сила в тебе заложена. Я суммус сапиенс, и я имею право знать, сможешь ли ты, ничтожный комар, это сделать.

Ятто намеревался продемонстрировать, как мысль может контролировать и изменять реальность. Он сложился, как лист бумаги, словно тело его было без костей. Завертев головой, внезапно выпрямился, надул грудь и выдохнул на циновки, по которым пошли волны, как по воде. Потом, сделавшись сильным и свирепым, поднял руку, демонстрируя перстень. Именно в этот момент лучи ярчайшей красной лампы пронзили Джено в грудь, и его обожгло огнем. Он трижды кашлянул и, хотя был охвачен паникой, набрался храбрости и умудрился выдавить из себя еще несколько слов:

– Асторы Венти были обыкновенной семьей, такой же, как и все остальные. Мы нормальные.

– Нормальные? А что, по-твоему, значит «нормальные»? Магипсия – это не шуточки. Это образ жизни, которую должны вести все те, кто обладает ментальным дарованием. Никогда не забывай об этом, – жестко сказал фон Цантар.

Хотя Блокирующее слово действовало, Джено почувствовал, что теряет душевное равновесие. В голове у него все перепуталось, ему захотелось, чтобы вся эта история как можно скорее закончилась.

Садистски улыбнувшись, суммус велел Рене вернуться к своим упражнениям в медитации. Так и произошло: мальчик снова открыл белую дверцу и закрыл ее у себя за спиной, даже не удостоив бедного Джено взглядом.

Дым сигары, запах благовоний, голос Ятто и сама по себе комната приводили Астора Венти в еще больший испуг.

– Я устал, – вдруг сказал он. – Мой разум совсем не силен. Не думаю, чтобы в моей крови тек Клонафорт. Я ни на что не гожусь.

– Ты боишься? – спросил немец, выдыхая ему в лицо новую порцию дыма.

– Вот уже одиннадцать лет внутри меня живет страх. Я боюсь одиночества. Я боюсь, что меня никто не любит… – Слова, бесконтрольно вырывавшиеся у мальчика, словно разбивались о камень.

– Любовь? М-да… понимаю… любовь родителей, которых у тебя не было. В Арксе сантименты не берутся в расчет. Твоя дорогая Крикен не испытывает к тебе ни любви, ни дружбы. Она использовала тебя для борьбы со мной. Но в конце концов проиграла. Она бежала, потому что поняла, что никогда не сможет занять мой пост, – произнес фон Цантар, желая окончательно лишить мальчика уверенности в себе.

– Хоть Джено и чувствовал себя потерянным в этом незнакомом мире, у него неожиданно возникло ощущение, что на самом деле это Ятто задумал заговор против мадам. Чтобы выяснить правду, Джено решил задать провокационный вопрос, надеясь, что суммус попадется на удочку:

– Она правда сбежала, потому что причинила Аноки вред?

– Конечно. Она погубила Красного Волка, чтобы устроить волнения. Но потом поняла, что не сможет бороться со мной. Мне известны все тайны магипсии. Если ты окажешься способным, я обучу и тебя. – Суммус завис в метре над полом и стал летать по воздуху, заставляя подниматься столы и подушки.

Он направил взгляд на хрустальную вазу, стоявшую на длинной низкой скамье, и из нее заструился черный дым, принявший форму сначала змеи, потом дракона и, наконец, чудовищного младенца. Дым раздвоился, словно невидимый меч разрубил его пополам. Неожиданно страшная картина исчезла, и все в комнате стало как прежде.

– Магия и энергия, разум и воля. Это все, что нужно, чтобы управлять реальностью, – сказал Ятто, положив конец своим отвратительным медиумическим опытам. Он опустился на ковер, ткнул в Джено пальцем: – У тебя осталась всего неделя до интерканто. Смотри, не разочаруй меня. Используй все свои способности. Покажи мне, что умеешь делать. И возможно… кто знает… я и позволю тебе снова обнять родителей.

Лживый и коварный Верховный мудрец Аркса шантажировал юного Астора Венти. Но мальчик уже понял, что разум и сила Ятто несовершенны. Ему до сих пор ничего не известно ни об Аноки, ни о скором возвращении мадам Крикен. Значит, сокол был прав. Единственное, что оставалось суммусу, – это поддерживать воцарившееся в Арксе Ментисе безумие.

Пока Джено размышлял, послышался шелест крыльев. Это был Руа.

Астор Венти не мог понять, откуда он взялся. Полет сокола был коротким. Руа опустился на плечо суммуса и открыл клюв, словно бросая Джено вызов. Его лапы не были испачканы кровью, а крылья сияли, как солнце.

«Но почему? Значит, он… он тоже на стороне Ятто?.. Не на моей?.. – ужаснулся юный антей и поднялся с зеленой подушки.

Суммус слегка погладил золотое оперение птицы и высокомерно посмотрел на Джено.

– Этот кречет – мое создание. Я прекрасно его обучил, правда?

– Я бы никогда не стал держать взаперти такого прекрасного сокола. Отпустите его свободно летать среди гор и деревьев, – сказал Астор Венти.

– Свободно? Нет! – Ятто коснулся сильных лап Руа. – Посмотри на этот перстень, он такой же, как у меня. Каждый раз, когда Руа пытается улететь за горы, его лапу пронзает мощный энергетический разряд, и он вынужден возвращаться назад, достаточно мне дунуть в этот свисток! – И немец дунул в свисток, но не раздалось ни звука. Из него исходили лишь бесшумные, но смертельно опасные волны. Их энергия передавалась непосредственно на перстень сокола, и разряды тока сразу же обжигали лапу птицы, заставляя ее кровоточить. Эту дьявольскую методику фон Цантар разработал, чтобы помешать бегству кречета.

Перстень начинал раскаляться и жечь птице лапу, и тогда Руа, повернув голову и посмотрев на Ятто своими янтарными глазами, сильно клюнул его в правую руку.

И Джено понял, что Руа ненавидел своего хозяина.

Схватившись за руку, суммус стал ругаться на Руа:

– Глупая птица! Если ты еще раз это сделаешь, я обрежу тебе крылья.

Наблюдая за Руа, который перелетел на скамейку, Астор Венти облегченно вздохнул.

Он больше не сомневался в волшебном соколе: его блестящие желтые глаза были выразительнее любых слов.

«В письме, написанном его кровью, только правда… правда… Возможно, он ищет тюрьму моих родителей и пострадал от свистка Ятто, улетев слишком далеко. Все это ужасно, ужасно…» – мысленно повторял юный антей.

Именно в этот момент головокружитель фон Цантара засветился – пришло телемпическое сообщение от церемониймейстера. Ятто подошел к стене и открыл ее.

Возле мозаики стояли Набир Камбиль и Стас Бендатов.

– Нам надо поговорить, – сказали мудрецы.

Пило Магический Росток развел руками:

– Суммус, мне жаль, но они так настаивали, что я…

– Ладно, Пило. Проводи Джено на первый этаж.

Оба сапиенса конечно же не ожидали увидеть юного Астора Венти. Именно о нем они и хотели поговорить с суммусом. Одного взгляда на мальчика оказалось достаточно, чтобы понять: он совершенно здоров и находится в отличной форме. Джено услышал знакомый шум в ушах и, посмотрев на двух мудрецов, подумал, что им наверняка можно доверять.

Церемониймейстер потащил его к выходу, а когда мальчик повернул к аудитории полной билокации, отвесил ему затрещину:

– Давай пошевеливайся. Это не то место, где ты можешь разгуливать в одиночестве.

Джено, которому ужасно хотелось увидеть Большое О, пожал плечами и пошел к лестнице.

Батаккья Тремула отбила тринадцать ударов.

В то время как мальчик направлялся в аудиторию Возвышенной пищи, чтобы найти Суоми, в апартаментах суммуса шел о нем разговор. Ятто сказал сапиенсам, что в поведении Астора Венти нет ничего тревожного и что он полностью контролирует ситуацию.

– Я все о нем выяснил. Не стоит опасаться новых инцидентов во время магопсихических испытаний и экспериментов. Он всего лишь наивный мальчишка, не успевший отточить свои способности медиума, – объяснил фон Цантар.

Но Набир Камбиль сразу же почувствовал ложь. Он превосходно ощутил напряженность энергетического поля и в упор спросил у немца:

– Где Рене?

Понадобилось несколько секунд, прежде чем фон Цантар ответил: