Текст книги "Невеста со скальпелем. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Мстислава Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Няня, поужинаем здесь? Или тебе не понравилось?
– Чудесно, Мили.
– Я могу для тебя что-нибудь сделать?
Няня качнула головой.
– Тогда не скучай. Если я понадоблюсь, пошли за мной Мрысью.
Уборка полным ходом, няня не жалуется, удочку на тему небесной благодати я закинула…
Бегом к пациенту!
Оставлять парня без присмотра теперь откровенно страшно.
Глава 9
Волновалась я зря. Парню было заметно лучше. Он даже умудрился дотянуться до одеяла и затащить его себя. Спрашивается, чем простынка не устроила? Я нашла в комоде и перед уходом укрыла.
– Знобит? – уточнила я, хотя трясущимся от холода парень не выглядел.
– Нет.
– То есть ты решил вскипеть?
Полностью стаскивать одеяло я не стала, откинула до половины, коснулась кожи рядом с багровой полосой. Горячо, но уже в рамках приемлемого.
– Ты сменила магию нитками?
Заметил.
– Да, сменила. В лесу без магии смерти я бы не справилась, а дома… Я ошиблась, моя магия тебя убивала.
Скрывать я не собиралась, как и оправдываться.
Моя ошибка меня напугала, заставила сомневаться в своём профессионализме, но вины за собой я не чувствовала. Я сделала всё, что могла, помочь пыталась от чистого сердца, и благодаря магии в тех условиях сделала во сто крат больше, чем рассчитывала. Что касается ошибки… Увы, даже самые опытные медики от них не застрахованы. Впредь буду умнее.
– Естественно, что магия смерти убивает.
– Я об этом ничего не знала. Я вообще о магии ничего не знаю. Пользуюсь исключительно интуитивно, формулирую мысленно задачу, и либо срабатывает, либо нет.
– Ты странная.
– Угу. Укрыть?
– Укрой.
– Ужин через час, отдыхай.
Я утащила корзину и, чтобы остатки обеда не пропадали, смолотила их в кабинете – компенсирую полуголодный образ жизни, который Мили пришлось вести в деревне.
Расспросы касательно законодательства пришлось отложить. Эх, а ведь так зудело… Я вернула корзинку Мрысье. К моему приходу девушка разгромила гнёзда пауков, изничтожила пылищу на потолке и стенах и успела переключиться на мытьё окон.
– Брышня, ужин мамка сготовит.
– Хорошо.
Бедная женщина… Заездят её в этой семейке медведей.
До вечера ещё пара часов, надо потратить с пользой.
Я отправилась на поиски библиотеки. Как минимум, выясню, насколько плохо у меня с грамотностью. Не смогу читать – заставлю парня рисовать мне алфавит. Эх, ещё же каллиграфию осваивать. Не скажу, что у меня «врачебный» почерк, пишу размашисто, в меру понятно. Но здесь то искусство выведения букв оттачивают годами! Хотя… Поклоны, реверансы тоже оттачивают, а я даже элементарных формул вежливости не знаю. Очень, например, сомневаюсь, что мой пациент из тех, кому можно «тыкать». Но попытаюсь перейти на «вы» и начать раскланиваться, смотреться будет просто глупо. Да и не злиться он уже, как мне кажется. Отчасти привык, отчасти понял, что иначе у меня просто не получается.
Библиотека ждала меня на первом этаже и встречала полупустыми стеллажами. Как я и предполагала, всё ценное из усадьбы выгребли, но кое-какие книжки остались.
Я открыла стеклянную дверцу книжного шкафа. Пальцы тотчас посерели от пыли. Книги такие же грязнули? Похоже. Я вытащила первую попавшуюся и подошла с ней к окну, открыла створку, раскрыла книгу.
На первый взгляд убористые закорючки совершенно не знакомы, не кириллица, и не латиница. Но если постараться абстрагироваться от привычных букв, попытаться окунуться в воспоминания Мили, как мама представила ей строгого старика, как он положил перед ней чистый лист бумаги, лихим росчерком начертил кружок с двумя кривыми палочками и одной петельной, а затем заставил повторять, даже не объяснив, что букву можно «разбить» на составные. Я поморщилась. То, что отец нашёл абы кого, я не удивлена. Но почему мама за учителем не проследила?
Я смотрела в текст, и постепенно отдельные значки обретали смысл. Больше всего меня порадовало, что запись звуко-буквенная, то есть близка к привычной мне. Никакой клинописи, никаких иероглифов.
Сколько в алфавите букв? Память молчала. Почесав кончик носа, я вернулась к шкафу, сгребла с полки пять книг, добавила к ним взятую раньше шестую и потащила в кабинет. Разбираться буду за столом, буду выписывать отдельные слова, слоги, буквы, а напротив помечать привычный аналог. Частично вспомню, частично догадаюсь, частично пациента напрягу.
Кстати, он так и не назвал мне своего имени. Спросить? Хотел бы представиться, представился бы, а раз хочет сохранить инкогнито, пусть. У меня своих забот хватает.
Я взяла два листа. На первый в столбик перерисовывала буквы из книги – получится полный или почти полный набор. На второй лист я выписывала буквы и слоги, которые удавалось вспомнить. Забуксовала, когда сообразила, что буквы в разных буквосочетаниях обозначают разные звуки, но постепенно мой второй лист пополнялся записями. Я медленно продвигалась.
Спохватившись, помчалась проверять пациента. Опять я на те же грабли наступаю: увлеклась и забыла. К счастью, в этот раз обошлось без сюрпризов.
Парень дремал, при моём появлении открыл глаза. Красивые такие, орех с золотом.
Но лучше не засматриваться.
– Как самочувствие?
Я проверила рану.
– Неплохо. Ты говорила, будет ужин?
– Аппетит – к выздоровлению. Скоро принесут.
Пристать с вопросами или не нагружать пока? Пока я выбирала между эгоизмом и альтруизмом, парень определился сам.
– Ты странная.
– Помню, ты говорил.
Он хмыкнул:
– Я говорил, а ты сбежала от ответа.
– Может быть, я предпочитаю сначала поговорить о твоих странностях? Богатый путешественник без охраны зачем-то забрался в нашу глушь, был ранен…
– Ещё недавно ты уверяла, что мои личные дела тебя не волнуют.
– Я говорила, что они на волнуют меня до тех пор, пока не угрожают мою благополучию и благополучию моих близких. Няни. Но мне скучно, когда вопросы односторонние. Разве не прекрасна взаимность?
– Пфф…
Вот и поговорили. Иного я хотела, но его поползновения в сторону моей «странности» мне совсем не нравятся.
Неожиданно, но он заговорил:
– Ты напрасно выдумываешь загадки там, где их нет. Обсидиановая Пещера.
Понимания на моём лице он не увидел, нахмурился. Видимо, к бесконечному списку странностей добавился ещё один пункт.
– Ты не знаешь? – спросил он.
Я покачала головой.
– Обсидиановая Пещера – это очень известное место паломничества. Не думал, что есть кто-то, кто о нём не слышал. По легенде в той пещере ровно сто лет и один день прожил безымянный аскет. Он никогда не выходил к людям, но принимал одиночек, искавших ясности ума. Гость оставался в пещере с восхода до восхода, и, когда солнце показывалось над горизонтом, к человеку неизменно приходило озарение. Он обретал решение проблемы, которая ещё вчера казалась непреодолимой. Однако, если искатель ясного разума являлся не один, а со слугами, аскет отказывал. Исключение касалось лишь телохранителей. С собой можно было привести не больше одного защитника. Однажды аскет исчез, никто не знает, умер он или тайно ушёл, но до сих пор, проведя сутки в пещере, люди получают ответы на свои вопросы. Условие, что сопровождать искателя может только один защитник, тоже сохранилось. Нас перехватили у выезда на Большой тракт. Их было слишком много. Мой телохранитель сковал их боем, но четверо прорвались, и один из них меня ранил. Я справился ними, сумел уйти. Дальше ты знаешь.
– Хорошо, клинок не был отравлен.
– Чёрные Коты не используют яд, они убивают только в бою лицом к лицу. У них… своеобразная философия.
– Тебя найдут? Может быть, я могу послать кому-то сообщение?
– Уже не терпится от меня избавиться? – хмыкнул он.
– Ни в коем случае. Но ведь о тебе, наверное, волнуются.
– Ничего не выйдет. Условие аскета. Я должен вернуться домой сам. Не хочу лишиться разума. Условие – это же не пустые слова.
– Ясно.
Я хотела задать следующий вопрос, но парень меня опередил:
– Теперь твоя очередь.
И не оспоришь. Впрочем, кое-что рассказать я всё равно собиралась.
– Мачеха уговорила отца отправить меня в деревню, чтобы я не позорила семью своим отвратительным стилем общения и негодным для благородной девушки характером. То ли стараниями мачехи забыли, то ли никто изначально не собирался выделять мне содержание. Экипаж доставил нас с няней в усадьбу, возничий развернулся и отбыл, даже на лишнюю минуту не задержавшись. Ни слуг, ни медяшки денег, ни указания старостам нам помогать… Если говорить откровенно, нас обрекли на голодную смерть.
Парень молчал не меньше минуты. Выглядел он шокированным.
Я не торопила.
– Даже не знаю, что меня пугает больше, – наконец произнёс он, – то, что кто-то способен поступить так с родной дочерью или то, с каким безразличием ты об этом рассказываешь.
Я пожала плечами.
– Моя очередь спрашивать?
Расскажи мне уже о моих правах.
Глава 10
Прежде, чем я успела задать вопрос, в коридоре послышались тяжёлые шаги. Мрысья? Дожидаться, пока девушка войдёт, я не стала. Она, конечно, не болтлива, но незачем ей знать, что я разместила раненого в своей спальне? Мало ли, как отреагирует, она со странностями.
– Я скоро, – пообещала я.
Впрочем, Мрысья протопала прямиком к нянюшке, а я успела пройти следом до того, как няня отправит её на мои поиски. Мрысья водрузила корзину на стол, развернулась и дважды поклонилась:
– Доброй ночи, брышня. Доброй ночи, гспжа.
– Доброй ночи, – попрощалась я, и Мысья, не задерживаясь, ушла.
Напоминать девушке про завтрак я не стала, убедилась, что Мрысья обстоятельная и простые распоряжения исполняет с дотошной тщательностью.
Я переключилась на корзину.
– Няня, как ты? – улыбнулась я, выгружая чугунок.
Жена старосты порадовала нас гречкой с мясом, пирогами с картошкой и грибами, горячим травяным отваром и сладкими малиновыми пирожками. Я разложила порции по тарелкам, оставив треть каши парню парню.
Указание принести ужин на закате Мрысья исполнила буквально. Когда я выбирала время, в первую очередь думала о правильных интервалах в питании, ну и о том, что в темноте ужинать не получится. Тот факт, что пациенту предстоит ужинать «во вторую смену» я благополучно упустила. И с освещением разобраться не успела. Люстры заправлялись специальной алхимической смесью, которой у меня не было. Мили ещё в первые дни нашла небольшой запас, но та смесь слишком долго пролежала в кладовой и давно испортилась. Завтра же позабочусь о свечах и лучинах.
Глотать как удав вредно, и обычно я стараюсь соблюдать правила, но в этот раз я смела свою порцию с рекордной скоростью.
– Нянюшка, тебе что-нибудь нужно? – уточнила я, отодвинув тарелку.
– Да нет, Мили.
– Тогда ты не будешь против, если я уже пойду? Я что-то немного устала, честно говоря.
– Конечно, Мили. Отдыхай, моя хорошая.
Я чмокнула няню в щёку:
– Спасибо! Спокойной ночи.
Корзину с остатками ужина я прихватила с собой.
Интересно, как долго я смогу скрывать от няни, что через стенку от неё живёт мужчина?
– С ложечки? – бодро предложила я.
Парень сверкнул глазами:
– Издеваешься?
– Самую малость.
Я отставила корзинку и первым делом проверила рану. Есть можно и в сумерках, а вот оценить насколько всё хорошо или плохо я в полутьме не смогу.
– Не накаркать бы, но ты уверенно идёшь на поправку, – вынесла я вердикт.
Шуровать по чугунку ложкой я не стала, вместо этого накрыла чугунок тарелкой, перевернула и медленно подняла. Гречка осталась на тарелке ровной горкой. Пациент вполне окреп, чтобы держать тарелку самостоятельно. Я догадалась вытащить один из пустовавших малых ящиков комода и поставить его дном вверх на кровать – будет столиком. Напомнив парню, чтобы берёг рану, вручила ложку, а сама вернулась на стул и и сцапала пирожок.
Поели мы молча и как-то уютно.
Я почти ничего не знаю о парне, даже то, как его зовут, но сижу рядом, и возникает приятное тёплое чувство. То ли потому что с ним можно быть более открытой, то ли потому что его зацепила история Мили. Он не сочувствовал мне на словах, не возмущался громко, но по мелькнувшему в его глазах мрачному обещанию, я поняла, что он не останется равнодушным.
Съев абсолютно всё, что я предложила, парень посмотрел на меня с лёгким недоумением:
– Ты же не собираешься остаться на ночь?
Пфф!
– Вообще-то, это я моя спальня и моя кровать. А если быть совсем точной, то, когда тебя принесли, я и бельё поменять не успела.
– Ты!
Что я, парень так и не сказал.
– Как насчёт вечерней страшной сказки? – предложила я.
Парень выгнул бровь. Видимо, удивился предложению.
– Согласен, рассказывай, – он поудобнее устроился на подушке.
Наивный.
– Я надеялась, что рассказывать будешь ты, – улыбнулась я.
Полуприкрытые глаза широко распахнулись. В этот раз парень ничего не сказал. Наверное, постепенно вырабатывает иммунитет. Скоро совсем перестанет реагировать. Эх…
Я улыбнулась шире:
– Расскажи мне страшную сказку о законодательстве в области семейного права. Скоро наступит моё совершеннолетие. У меня будет право самой выбирать место жительство? А если нет, то что мне грозит за ослушание?
– Но куда ты поедешь?
Парень аж на локте приподнялся. Рано я решила, что привыкает, вон как подпрыгнул.
– Я ещё размышляю над этим. Навскидку – в город, желательно, не самый захолустный. Меня вполне устроит областной центр. Я бы начала собственную врачебную практику, благодаря особому подходу к оказанию первой помощи быстро сделала бы себе имя, постепенно стала бы высокооплачиваемым специалистом.
Если в этом мире место женщины за плинтусом…
– Я смотрю, у тебя грандиозные планы.
Он усмехнулся, откинулся на подушку. Зря он не хочет воспринимать мои слова всерьёз. Он просто напрашивается, чтобы я его «добила».
– То, что я озвучила – самое начало. Скопив денег, я бы открыла собственную школу лечения травм, затем – больницу, затем собственную больницу в каждом крупном городе. Единое название, интерьер в одном стиле, фирменное приветствие, одинаковые цены…
Для мира, не знающего «сетей» звучать должно революционно и гениально.
Парень смотрел на меня во все глаза.
Я мысленно потёрла руки. Если я сумею «зацепить» его, то он обязательно захочет продолжить знакомство.
– Расскажешь сказку? – подтолкнула я.
– Ты очень здраво рассуждаешь о законах, но не знаешь самых простых вещей…
– Мы же договорились: я очень странная.
Парень качнул головой:
– Всё равно не понимаю, как ты можешь не знать очевидного. Не имеет значение, сколько тебе лет. Родительская власть будет над тобой до замужества, устроенного главой семьи.
Ёжики святые…
Мало мне, что папаша сам по себе проблема, так ещё и закон на его стороне.
– Он не станет выдавать меня замуж, не зря же он выкинул меня сюда накануне вступления в брачный возраст, – и потом, сменить власть отца на власть мужа так себе размен, шило на мыло. Кого мне может выбрать папочка?
– Это его право…
В голосе парня послышалось сомнение. Привычное положение вещей внезапно показало свою уродливую изнанку. Сюрприз, однако.
Я дала ему пять минут на осмысление, про себя досчитала до трёхсот.
Раз закон не на моей стороне, зайдём с другого бока:
– Пары золотых хватит на фальшивые документы? Сирота-простолюдинка, сама себе хозяйка, будущая состоятельная госпожа-коммерсант. Мне нравится.
Парень переменился в лице. Это было видно даже в густом вечернем сумраке. Только вот если раньше моя смелость его скорее восхищала и поражала в положительном смысле, то сейчас он смотрел на меня так, будто я предложила утопить новорожденных котят.
– Что ты говоришь?! Имя освящается Небесами.
Я никак не могла взять в толк. Парень настолько религиозный, или что-то за этим стоит? Я ведь, например, в перерождения не верила, а оно вон как оказалось, попала в другой мир и в другую жизнь.
– Я надеюсь, ты действительно не поняла, что сказала. Отказаться от имени означает отказаться от Небес, от установленной Небесами власти Цароса, в конечном счёте от самой жизни.
– В мыслях не было отказываться от власти Цароса, – заверила я.
Парень следил за моей реакцией, но видеть он мог только искренний испуг. Бунтовать против правителя в мои планы точно не входило! Жуть, как подставилась.
Наконец, он медленно кивнул:
– Будь осторожнее.
– Обязательно, – пообещала я.
Он ещё раз кивнул.
Я уже была не уверена, что разговор стоит продолжать – слишком опасно. Однако парень продолжил сам.
– Власть родителей подразумевает ответственность. Я уверен, что суд тебя поддержит.
– Я могу избавиться от опеки? – встрепенулась я.
– Нет, – надежда была убита в зародыше. – Суд может обязать твоего отца обращаться с тобой надлежащим образом. Также, если правда станет известна, то карьера твоего отца будет разрушена. Как он может занимать пост и отвечать за что-то в стране, если не способен позаботиться о собственной семье? Но ты должна помнить, что твоя репутация тоже пострадает, ведь ты дочь такого человека.
– Пфф!
– Есть менее очевидный путь. Если ты сможешь ярко проявить себя, то тебе начнут оказывать покровительство при дворе. Кто-то высокопоставленный намекнёт твоему отцу, что прежнее пренебрежение больше недопустимо, и что твои желания следует учитывать. С твоим необычным подходом к лечению у тебя есть все шансы блеснуть.
– Хм…
Я ещё подумаю об этом в спокойной тишине кабинета, но, похоже, мои мечты о свободе не вписываются в местные монархические реалии. Я представила, как кто-то посторонний бесцеремонно вмешивается в мою жизнь, а я не имею ни малейшего права сопротивляться. Меня внутренне передёрнуло.
Нет, господа. Не дождётесь. Я осмотрюсь, досконально изучу местные реалии, а потом… Потом так или иначе я стану хозяйкой своей судьбы. Например, как насчёт заграницы?
Я не успела отдаться фантазиям.
Внезапно от окна отделилась тень. Кто-то бесшумный шагнул в комнату.
Глава 11
Я лишь запоздало вздрогнула.
Тень плавно приблизилась и поклонилась. Раздался тихий мужской голос:
– Мой господин, я счастлив найти вас живым. Я виноват, что не смог защитить вас как должно.
Я выдохнула. Когда тень отделилась от окна, я первым делом подумала об убийцах, которые всё-таки выследили, добрались. Но это всего лишь телохранитель. Только что он несёт. Он был один, о нападавших Кошках парень рассказывал во множественном числе.
– Я не виню тебя. Их было слишком много.
Хоть у кого-то голова в порядке. Если в новом мире всё так плохо, как я подумала, то парень демонстрирует потрясающее здравомыслие.
– Благодарю вас за милость, господин. Какие будут указания?
Надо же, милость.
Я постаралась не выдать своего отношения к происходящему. Взаимоотношения господина и его слуги меня не касаются. Хотя слушать надо, привыкать, подмечать мелочи, думать.
– Пока никаких указаний. Госпожа оказала нам гостеприимство, чем мы и воспользуемся.
Телохранитель поклонился, а мне стало очевидно, что из спальни в соседнюю комнату его не спровадить. С одной стороны, хорошо – не мне помогать парню с физиологическими нуждами. С другой стороны, плохо – я рассчитывала спать в своей кровати, благо места на троих хватит. Но парень уже почти родной, а телохранитель чужак чужаком.
Ночь почти лишила меня зрения, но мне показалось, что телохранитель повернулся ко мне.
– Госпожа, я могу спросить, кем вы приходитесь барону Фамиану Дарсу?
– При чём здесь этот слизень? – удивился парень.
– Барон Фамиан Дарс приходится мне отцом.
Комнату словно выморозило.
Я застыла, чувствуя, как колеблется парень, как готов отношение к моему папаше – надо же, знакомы – распространить на меня и отвернуться. Или всего лишь разыгралось подстёгнутое страхом воображение?
– Старшая дочь? – уточнил парень.
– Старшая дочь от предыдущей жены.
– На балу барон в качестве старшей дочери представил дочь от своей нынешней супруги. Как интересно, – сказано было явным осуждением.
Темнота больше не давила, страх временно отступил, но ощущение я запомнила накрепко. Одна случайная ошибка – и мне конец.
– Осталось два пирога и компот, – озвучила я, вернувшись к теме гостеприимства.
Больше мне в спальне делать нечего, под недружелюбным взглядом телохранителя я всё равно не усну, а он недружелюбный – как бы господин ко мне ни отнёсся, я остаюсь родственницей неблагонадёжного человека.
– Доброй ночи.
Я ушла, прихватив с кресла плед, дошла до конца коридора, привалилась к стене. Грязная, ну и чёрт с ней. Как же мне… Я благодарна судьбе за второй шанс, и у меня нет ни малейшего права роптать, но как же мне тяжело.
Из собственной спальни меня выжили. Куда податься? К нянюшке не желательно, в других комнатах я просто не сориентируюсь, тем более их никто в порядок не приводил.
Я прислушалась к себе. Спать пока не хочется. Усталость хоть ведром черпай, а сна нет, в голове пусто. Ничего удивительного – слишком много всего произошло за неполные сутки. Да какие сутки? Я стала Мили незадолго до полудня. Ещё и сходу вместо того, чтобы постепенно свыкнуться, развела бурную деятельность.
Выбравшись на террасу над парадным входом, я закуталась в плед и плюхнулась в плетёное кресло-качалку. Мили вытащила его из дома ради няни. Занести обратно не догадалась. А если дождь? Мысли текли вяло. Я смотрела на звёзды чужих небес. Я никогда не увлекалась ни астрономией, ни астрологией. Из созвездий могла найти разве что Большую Медведицу. Но даже я видела, что звёздный рисунок отличается от привычного. А ещё с неба призрачным голубым светом сияла неземная луна.
Свежий воздух, наполненный запахом травы и вечерних цветов, помог почувствовать себя лучше. Я плотнее закуталась в плед, сильнее оттолкнулась ногой. Лёгкое покачивание убаюкивало. Сна по-прежнему не было ни в одном глазу, но я всё же сумела расслабиться.
Итак… Мои первоначальные планы наткнулись на глухую стену законов и традиций моей новой родины. И я не дура, чтобы громить стену. Разобью лоб, но никак не вековую кладку. А раз ни обойти, ни перелезть нельзя, то надо выдохнуть, смириться и пристроить к большой стене три собственных поменьше, добавить крышу – получится чудесный домик. Парень ведь не зря суд упомянул. Власть над судьбой дочери уравновешивается обязанностью эту самую судьбу обустроить наилучших образом. Тут, главное, правильно подать историю.
Что касается покровительства… Если я правильно поняла, речь не о том, чтобы затесаться в любовницы, а о том, чтобы показать себя как уникального специалиста по травмам. Самая смелая фантазия – стоящей за мной школой заинтересуется лично Царос. Мне поручат передать уникальные знания лекарям, а в награду, я, допустим, смогу попросить устроить мой брак в обход отца. Только вот Царос в столице, а я в провинциальной глуши.
Кстати, о вдовстве не стоит забывать. Чисто договорной брак с пожилым мужчиной, который на постельные игрища уже не способен, меня устроит более, чем полностью. Я делаю всё, чтобы поддержать здоровье мужа, а он обеспечивает мне комфорт. Только надо выяснить, получает вдова пусть относительную, но свободу, или власть над женщиной получает пасынок?
Да, обдумать стоит… Вопросы множатся, от них пухнет голова.
Я задремала, и сама не заметила, как отключилась.
Проснулась на рассвете. Меня разбудили утренняя сырость и холод. Тело затекло. Несколько часов, скрючившись… Я с трудом разогнулась, потёрла озябшие ладони, затем плавно выполнила несколько хватательных движений, разгоняя кровь. Затем вращения кистями, и одновременно медленные наклоны головы. Я неспешно выполнила полный комплекс разминочных упражнений.
Начать бы раннее утро с горячего чая. Но на чём я воду вскипячу? Дров у меня как не было, так и нет. Я потянулась, уже не ради физкультуры, а в удовольствие. Что же, заменим пищу телесную пищей духовной, посвящу начало дня разбору закорючек… Алфавит, книги… Хотя бы час ежедневно стоит тратить на медицину. Фельдшерский опыт – моё главное сокровище, но если знаниями не пользоваться, они начинают забываться, а мне ни крупицы терять нельзя, поэтому буду тщательно записывать. Чтобы не украли – шифром. То бишь кириллицей.
В освоении алфавита я продвинулась.
Можно сказать, я совершила качественный скачок. Во-первых, я выписала все буквы и знаки препинания, роль которых исключительно разного вида чёрточки, ставившиеся над буквой подобно тому, как обозначается ударение. Сложность заключалась в том, что пробелов в системе знаков не было. Короткая чёрточка обозначала конец слова, длинная – конец предложения, а запятая-переросток заменяла знак вопроса. Постепенно я приноровилась. Не просто приноровилась! Я разобрала три предложения подряд. Немного практики, и беглое чтение у меня в кармане.
Мне безумно хотелось продолжать. Кто-то совмещает полезное с приятным, а я собиралась совместить полезное с полезным. Практиковаться в чтении желательно на учебнике обществознания. В идеале. Где бы его найти…
Я собиралась до завтрака разобраться со всеми книгами, принесёнными из библиотеки. Ненужные верну, оставшиеся перелопачу.
В дверь два раза стукнули и, не дожидаясь разрешения, открыли.
– Доброе утро, госпожа.
По голосу я узнала телохранителя.
– Доброе. И раннее.
От важного занятия пришлось оторваться, и это слегка злило. Я старалась не показать недовольства, оно неуместно и, более того, глупо.
Я прошлась по мужчине оценивающим взглядом. Выше среднего, но не дылда. Худощав, атлетичного сложения. На ногах мягкие кожаные полусапоги, из-за голенища виднеется рукоять кинжала. Тёмные брюки, длинная кожаная куртка застёгнута наглухо и подхвачена широким поясом. В ножнах короткий меч. Я добралась до лица. Крупные скулы и широкий подбородок контрастировали с тонким прямым носом и узкими, будто выщипанными, бровями. Глаза глубоко посажены, тёмные, почти чёрные. Волосы тёмные, подстрижены коротким ёжиком.
– Господин желает вас видеть, – сухо сообщил он.
– Что-то случилось?
Опять плохо?!
– Нет.
– Тогда можете передать, что завтрак доставят позднее, – пожала я плечами. Зачем ещё я внезапно могла понадобиться именно сейчас, я не представляю, а отвлекаться не хотелось. Я ведь только приступила к названию первой книги.
– Господин спрашивал вас, – с нажимом повторил телохранитель, и я поняла, что откажусь идти – меня потащат силой.
Глава 12
Желание возмутиться беспардонностью было и пропало. Эмоции для меня сейчас непозволительная роскошь. Я хорошо запомнила, что парень сказал о моём отце – слизень. А кто может себе позволить столь свободно и безбоязненно оскорбить барона? Только тот, кто стоит выше. Намного выше. Заоблачно высоко. А стало быть, парень имеет право и приказывать, и требовать. Но для меня дело не только в иерархии.
Я взяла деньги за лечение. Как частный фельдшер, получивший за свои услуги щедрую оплату, я обязана явиться на зов клиента, даже если это будет каприз.
Но я почему-то не верю, что парень станет дёргать меня по пустякам.
Я отложила книги, поднялась из-за стола и последовала за телохранителем.
Когда мы дошли до моей спальни, до моей бывшей спальни, я окончательно взяла себя в руки:
– Доброе утро.
Я даже улыбнулась.
Парень хмуро осмотрел меня с головы до ног:
– Ён доложил, что вы ночевали на террасе. Из-за меня…
Неужели сожалеет, что доставил мне неудобства? Как по мне, не его вина, что дом в безобразном состоянии. Просто обстоятельства сложились не в мою пользу.
– Из-за вас? – переспросила я удивлённо. – А… Да, вы заставили меня многое осмыслить заново. Я вышла проветриться.
– И всю ночь проветривались?
– Сколько понадобилось, – ответила я ровно, но интонацией намекнула, что парень перегибает.
Он мог проигнорировать намёк, но не стал.
– Госпожа, я попросил вас прийти…
Попросил? Как мило.
А ещё я осознала, что при телохранителе мы перешли на «вы», а ведь так уютно «тыкали» друг другу.
– Чем могу быть полезна?
– Ён перехватил предназначавшийся мне меч. Я прошу вас осмотреть его рану.
Только сейчас?!
Да я бы всю деревню подняла, добилась бы дров, достаточного света. Какой идиот откладывает обработку ран на треть суток?!
– Господин…
Эй, ни за что не поверю, что телохранитель боится врачей. Что за протест.
– Ён, я сказал дать госпоже осмотреть твою рану.
Телохранитель зыркнул на меня неприязненно, но больше возражать не смел. Я жестом указала на окно, и мужчина подчинился. Стараясь не смотреть на меня, он поднял левую руку. Кисть скрывала грязная тряпица, которую я издали принимала за перчатку. Грязное. На рану. Начинаю понимать, почему простейшие царапины считаются смертельными.
Ён медленно, словно нарочно оттягивая момент, разматывал тряпку.
– Вот.
Тряпка пала на пол.
Я ругнулась. Тихо и непечтно. Ёжики святые…
А затем я подняла голову, посмотрела в глаза мужчине и без всякого стеснения рявкнула:
– Ты идиот! А ты чем думал? – напустилась я на парня. – Чудо, что промедление не стоило ему жизни!
Парень зло сверкнул глазами. Видать, к выговорам не привык. Но мне было всё равно. Меня несло. Когда во мне включается фельдшер, всё остальное отключается, потому что, оказывая первую помощь, врач должен быть сосредоточен на пациенте, и пусть все миры вселенной ждут.
– Я узнал только сегодня, – парень не только быстро успокоился, но и зачем-то решил объясниться.
Его реплику я отметила лишь краем сознания. Меня полностью занимал Ён. Точнее, его мизинец и безымянный палец на его левой руке. Не знаю, что он делал с мечом. Вряд ли я вообще смогу понять, настолько пальцы распухли.
Кожа посинела, приобрела фиолетовый оттенок, кое-где уже переходящий в чёрный. Я подушечкой пальца тронула фалангу мизинца. Послышался характерный хрустящий звук. А ещё от поражённых пальцев шёл гнилостный запах. Ошибиться с диагнозом просто невозможно – влажная гангрена.
– Даже группа сильнейших целителей не смогла бы справиться. Господин, я подвёл вас, я больше не достоин следовать за вами. Я лишь надеюсь, что смогу доставить вас домой до того, как умру.
Он попыталась забрать у меня руку!
– Идиот, – повторила я. – Стоять!
– Выполняй приказы госпожи, как мои, – поддержал меня парень.
– Госпожа… Вы можете мне помочь?!
– Твой господин вчера тоже утверждал, что обязательно помрёт. Смотри, живее всех живых.
Я подтащила к окну кресла, велела Ёну сесть.
И вызвала скальпель.
– Магия смерти?! – дёрнулся Ён.
Кажется, он собирался вскочить.
– Сидеть!
– Сидеть! – получилось слаженно, будто мы с парнем репетировали.
Почему в последнее время мне так не везёт на пациентов? То истеричка отрезвляющую пощёчину назвала избиением, то парень в меня ножом кидался, теперь очередной буйный пациент. Мысли проносились фоном, не задерживаясь в сознании. Я работала.
Я повторила трюк с усыплением – уколола Ёна в плечо, и он безвольно обмяк, запрокинув голову. Я перехватила его руку за запястье, ещё раз осмотрела, уже внимательнее.
– Да он счастливчик, – фыркнула я.
Подоконник вместо хирургического стола…
Я метнулась к комоду. Бинты и шёлковые нити я ещё вчера с небольшим запасом приготовила. Как чувствовала, что пригодится.
