Текст книги "Замороженные приливы (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– А теперь, прости, мне надо смыть лошадиный запах. Не хотелось бы больше никого обидеть вонью, – он повернулся к двери.

"Прекрати быть слабой дурой!" – приказала она себе.

– Я не закончила!

Его плечи напряглись.

– Что?

Её зубы начали стучать от холода, но она отказалась вернуться.

– Сообщение к отцу. Что ты писал? Ты мне не сказал!

Он моргнул.

– А я должен?

– Это ведь касается меня, не так ли? Я та, кого ты спас от казни. Скажи мне. Какие планы? Он приедет? Мы в безопасности?

Он прислонился к двери балкона и скрестил руки на груди.

– Мы, принцесса, не в безопасности. Я сказал отцу, что узнал у тебя информацию о том, где Люция. Написал, что Крон так стремился выполнить приказ короля, что отказался повременить, пока я не получу эту информацию. Поэтому я взял дело в свои руки.

Клео выдохнула воздух, что до этого держала в своей груди.

– И он ответил?

Согласный кивок.

– Я получил ответ утром. Видимо, он уехал за границу и ждёт меня после возвращения.

– Да? И он поверил?

– Не сказал бы. Его ответ может означать что угодно – или ничего. Ведь он знает, что сообщения, отправляемые в Ворон, не будут конфиденциальны. Но я придерживаюсь этой истории до последнего вздоха. Если я смогу убедить, что действовал из любви к сестре, он может быть снисходителен ко мне.

– А ко мне?

– Это ещё надо выяснить.

Клео не ожидала от него обещаний, что она будет жива и здорова, так что она не была удивлена, что он это сделал. Его молчание – доказательство, что парень, который запугал и унизил Курта, был настоящим Магнусом.

– Теперь позволь мне спросить, принцесса, – сказал Магнус, сталкиваясь с нею взглядом. Он подошёл к ней так близко, что они почти соприкасались, и она отступала, пока не прижалась к перилам балкона.

– что? – она попыталась спросить это с таким вызовом, с каким могла.

– Удалось ли тебе проинформировать Йонаса Агеллона и его верных повстанцев о твоём местонахождении? Может, он преследует Амару, и ты получишь Родичей.

Упоминание Йонаса было резким толчком в холодную действительность.

Клео прижала руки к груди Магнуса и толкнула его.

– Отойди от меня, – прошипела она.

– Я задел тебя? Прости, но кое о чём надо поговорить, даже если тебе неприятно.

– Я же сказала тебе, что не имею ничего общего с Йонасом Агеллоном и его последователями, – убеждение, что она в сговоре с повстанцами, привело её к заключению, и король приказал казнить её.

Но это была правда – она в сговоре. Но она никогда не признается в этом. Особенно Магнусу.

– Ну, я мог бы предложить Йонаса в наставники вместо Курта. Курт – специалист в спорте, но Йонас убил оранийцев и лимерийцев своими стрелами, пока Курт только мишени.

– Курт научит меня, но благодарю за мнение, – она прошла мимо него, и он смотрел через плечо, как она покидала балкон. – Доброго дня, Магнус.

Он смотрел ей вслед с балкона с холодным прищуром.

– Доброго дня, принцесса.

Глава 4

Люция

Пелсия

Он попросил называть его Каяном.

Он выглядел не старше двадцати. У него были тёмно-светлые волосы, сверкающие янтарные глаза, и он был выше, чем все, кого знала Люция.

Бессмертный и нерушимый. Всемогущий и страшный. Способный убить смертного одной вспышкой пламени и боли, мыслью. Он – бог Огня, заключённый прежде в янтарной сфере на многие века.

И теперь он сидел напротив неё, ей ячменный суп в небольшом трактире на севере Пелсии.

– Это, – сказал он, махнув официантке, чтобы принесла ещё тарелку, – восхитительно.

Люция недоверчиво покосилась на него.

– Это просто суп.

– Ты говоришь, словно это не чудо в деревянной тарелке! Это пища для тела и души. Смертные могли есть проверенные веками мясо и сорванную траву, но они подумали над тем, как сделать запах и вкус божественным. Если б только они всегда применяли свои умы для такого, а не тратили время на дрязги и убийства по незначительным причинам.

Когда они впервые встретились, она ожидала, что он опустошит Митику, чтобы найти и убить своего врага, Хранителя Тимофея, что, как и Каян, был единственным ныне свободным, и он мог вновь захватить его.

Тогда, когда она онемела от горя, она не могла мыслить. Её боль была настолько велика, что это было единственное, чем она была готова поделиться с миром.

Люция подумала, что бы сказали её отец и брат, если б увидели её сейчас, в таверне, сидящую напротив Родича огня, что ел суп. Мысль почти заставила её улыбнуться.

– Ешь, – Каян указал на тарелку Люции.

– Я не голодна.

– Ты хочешь обессилеть и умереть? – он поднял голову. – Этим ты занимаешься? Голодание – способ воссоединения с любимым Хранителем?

Всякий раз, когда Каян произносил слово "хранитель", его лицо темнело, и янтарные глаза вспыхивали синевой.

Гнев. Ненависть. Желание мести. Они отражались пламенем на благородном лице этого могущественного существа.

Так же реагировала Люция на имя Алексиуса. Боль от того, что он тоже использовал её для собственной выгоды, поблекла, когда она потеряла его. Рана оставляла толстые, жёсткие шрамы, словно защитную броню.

Никто не сможет использовать её снова.

– Нет, – ответила она. – Поверь, я хочу жить.

– Очень рад это слышать.

Люция уставилась в тарелку и поднесла ложку супа к губам.

– Он водянистый и безвкусный.

Каян протянул руку и взял немного, чтобы попробовать.

– Может, для тебя, да, но для меня он не менее прекрасен.

Чудо – Люция всего лишь хотела найти кого-то старшего, более осведомлённого, чем она. Она нуждалась в тех, кто знал, где найти колесо из камня, что можно было использовать как портал в Убежище, легендарный мир бессмертных, что столько лет стерегли Родичей в их тюрьмах из кристаллов.

Люция хотела знать, почему ни она, ни Каян – такие могущественные! – не могли почувствовать эту магию самостоятельно. Он пояснял, что нет никакой магии, что ощутила бы эту, потому что Убежище защищали от угроз.

Таким образом, они не должны колдовать, чтобы найти каменный круг, им нужен кто-то, кто видел это своими глазами и знал, что это.

После того, как они найдут такого человека, только тогда Люция может использовать магию, чтобы вытащить Тимофея из Убежища.

Люция поняла, что Каян наблюдал за нею, и оторвалась от тарелки.

– Ты всё ещё хочешь помочь мне? – его голос прозвучал мягче.

Она кивнула.

– Конечно. Я ненавижу Хранителей так же, как и ты.

– Очень сомневаюсь в этом. Но уверен, что между вами после случившегося нет любви, – он вздохнул. внезапно он показался Люции смертным. Очень уязвимым и очень уставшим. – После смерти Тимофея я наконец-то обрету покой.

– Как только он умрёт, мы найдём твою семью, и тогда ты обретёшь покой, – ответила она. – И мне жаль тех, кто встанет на нашем пути.

– Моя маленькая жестокая волшебница, – он улыбнулся ей. – Ты так напоминаешь мне Эву. Она тоже защищала нас. Она была единственной, кто понимал наши желания, больше, чем кто-либо другой.

– Быть свободными и в настоящей семье.

– Да.

Никто не знал, что Родичи – не просто волшебные силы, заключённые в кристаллах. Они – живые, с надеждами, мечтами и целями. Тем не менее, все, кто верил в них, в том числе её приёмный отец, король Гай, считали их всего лишь сокровищами, что принесут владельцам огромную силу.

После того, как они с Каяном вызовут Тимофея из Убежища, она лишит Хранителя его магии, пока он не станет смертным.

И тогда Люция убьёт его, как убила Миленью.

Она получила такое удовольствие от смерти этой прекрасной бессмертной – женщины, что почти заставила Алексиуса убить Люцию. Она использовала кровь Люции, чтобы сбежать со своей тюрьмы и пробудить Каяна, её бывшего любовника.

Но во взгляде Миленьи была боль, когда она поняла, что Каян никогда не любил её.

Такая сладкая, сладкая месть.

– Что, если мы найдём ведьму, и она откажется нам помочь? – спросила Люция. – Мы должны будем её мучить?

– Пытки? – он нахмурился. – Не думаю, что в этом есть необходимость. Твоей магии будет достаточно, чтобы узнать необходимое.

Она знала, что её магия куда могущественнее, чем у обычной ведьмы, но она только пробивалась на свободу. Она жаждала узнать больше.

– Что ты имеешь в виду?

– У Эвы был золотой кинжал, который она использовала, чтобы вырезать символы на плоти людей – и смертных, и бессмертных. Раны обеспечивали послушание и правдивость, что бы она ни спросила.

Этот кинжал использовала Миленья, чтобы манипулировать умом Алексиуса, заставить его выполнять приказы и попытаться убить Люцию. Её жадные порывы должны были закончиться смертью Люции, но вместо этого Алексиус отдал свою жизнь.

Люция так хотела простить его, зная, что им манипулировали. Но было столько всего сделано, что у неё не осталось сил на сострадание.

– Таким образом, у Эвы был волшебный кинжал, – промолвила она, пожимая плечами. – Как эта история может мне помочь?

– Эва может требовать правду и повиновение у смертных и без кинжала. Это сочетание всех её магий, смешение элементалей для получения чего-то нового, большего, чем кто-либо может себе позволить. Манипуляцие чужой волей, переформирование её. Заставить правду сорваться с языка. Как и волшебство кинжала – оно переплелось с её сознанием и естественной магией. Ты обладаешь этим, маленькая колдунья.

Люция смотрела на него с благоговением, перебирая в голове многочисленные возможности, что открывались перед нею.

– Честно говоря, я никогда ничего такого не делала. Это звучит слишком хорошо для правды. Я имею в виду, у меня есть магия Эвы, но я не бессмертна, как она…

– Смертность не имеет с этим на самом деле ничего общего, – Каян закончил уже третью миску супа. – Тем не менее, ты права – тебе лишь шестнадцать, а Эва была уже древна. Тебе надо будет практиковаться, чтобы овладеть силой без особых трудностей.

Она нахмурилась.

– Трудности? Какие?

– Лучше всего показать, а не говорить, – он кивнул на официантку. – Попробуй это на ней. Захвати взгляд. Будет ли твоя магия в ней, словно она дышит этим, чтобы она сказала тебе правду, которую хранит…

– Это неясно.

Он развёл руками.

– Я не могу этого сделать. Я видел только, как это делали. Но я знаю, что это в тебе. Ты должна заставить это подняться и протечь через все поры.

– Что же… Я могу зажечь свечи, глядя на них.

– Это простая магия. Но надо больше. Глубже. Более… эпично.

Более эпично? Она была одинаково раздражена и очарована всем сказанным.

– Хорошо. Я попробую.

Возможность вытащить правду из чьих-либо уст – слишком заманчивое умение, чтобы его игнорировать. Это было так полезно…

Официантка подошла к ним и положила всё ещё дымящуюся тарелку супа перед Кияном.

– Хорошо ешь, красавец. Мне ещё что-нибудь принести?

– Не мне. Но у моего друга есть к тебе вопрос.

Официантка посмотрела на Люцию.

– Какой?

Люция глубоко вздохнула и посмотрела в глаза женщины. Легко было использовать привычную магию, но это совсем другое.

"Покажи мне путь, Эва, – подумала она. – Позволь быть такой, как ты".

Тогда как аметистовое кольцо, что она теперь носила на среднем пальце правой руки, помогал контролировать звериные части её элементалей, она всё ещё чувствовала вихрь тьмы внутри себя. Бесконечный, бездонный океан магии в ней. Это словно она могла видеть лишь поверхность магических глубин.

Пробуждение Родичей предполагало использование этого океана. Люция нырнула так глубоко, что едва ли не утонула.

Она должна опять отправиться туда, в это глубокое, опасное место. Это не зажечь факел. Не левитировать цветок или исцелять царапину. Или превращать воду в лёд.

Глубокая, тёмная магия в ней смешалась и сформировалась кинжалом. Люция прижала этот чёрный кинжал мысленно к горлу официантки.

– Расскажи мне свой самый страшный секрет – тот, который никому не рассказывала, – Люция говорила слова, и эхо жужжало вокруг неё, повторяя это в уме женщины.

– Я… что? – вспыхнула официантка.

Люция глубоко вздохнула и прижала невидимый кинжал ближе к горлу женщины.

– Твой страшный секрет, говори сейчас же. Не сопротивляйся.

Сильная дрожь пронзила официантку, и кровь начала идти носом.

– Я… Я убила свою сестрёнку, когда мне было пять. Я задушила её одеялом.

Ошеломлённая Люция пыталась удержать концентрацию.

– Почему ты так поступила?

– Она… она болела. Моя мать всё время была с нею, а не со мной. Меня игнорировали. Так что я избавилась от неё. Я ненавидела её и никогда не жалела о содеянном.

Люция наконец-то разорвала с официанткой зрительный контакт из-за отвращения к исповеди.

– Оставь нас.

Женщина рассеянно вытерла кровь, потом повернулась и быстро ушла без единого слова.

– Молодец, – кивнул Каян. – Ты сделала это.

– Магия сделала это и причинила боль, – отметила Люция. – Не я.

– Только если они сопротивляются… Эва так контролировала власть, что никто не сопротивлялся и никто не пострадал. Ты станешь сильнее со временем.

Немного крови – это ничего. Эта способность стоит заплаченной цены, но Люция понимала, что будет использовать это умение редко. Некоторые истины не предназначены для того, чтобы быть известными.

Но некоторые – да.

– То, что она рассказала мне, – сказала Люция, задумавшись. – напомнило о моей тайне.

– Какой?

– Когда я была ребёнком, меня украли из моей колыбели – ведьма, что работала на короля Гая. Я знаю, что мою биологическую мать убили, но ничего не знаю об отце, – она колебалась. – Если он ещё жив, я хочу найти его. И хочу знать, есть ли у меня сёстры и братья.

Учитывая возможности, мысли о возвращении новой семьи давало ей новую жизнь и, как ни странно, головокружительное чувство надежды.

Закончив с едой, Каян встал из-за стола и подал руку Люции.

– Я помогу тебе найти семью. Обещаю.

Её сердце ёкнуло, и она не смогла унять улыбку, что расплывалась на лице.

– Спасибо.

– Это меньшее, что я могу сделать для тебя, моя маленькая волшебница, ведь ты уже столько сделала для меня.

Люция потянулась к плащу, вытащила монетку из мешочка и положила серебряник на стол, чтобы заплатить за еду, а её мысли всё ещё не отошли от этого открытия.

Лысый мужчина с короткой чёрной бородой подошёл к их столу, улыбаясь.

– Доброго вечера вам обоим.

– Доброго вечера, – ответил Каян.

Он постучал кинжалом по столу.

– Без формальностей… позвольте, скажу прямо. Я заинтересован красивым мешочком монет, которым вы размахивали. Как насчёт того, чтобы отдать его мне, а после мы мирно покинем это место, целыми и невредимыми?

Люция рассматривала его с недоверием.

– Как ты смеешь оскорблять меня, – прошипела она, вскакивая на ноги.

Он усмехнулся.

– Садись, девчонка. И ты тоже, – добавил он, яростно посмотрел на Каяна.

– Люция, – спокойно сказал Каян, садясь вновь. – Всё нормально.

– Нет, не нормально, – сердцебиение стало быстрым, и Люция была готова очистить мир от этого отвратительного вора сейчас же за это оскорбление.

– О, у тебя есть кое-что заводное, не так ли? – отвратительный взгляд вора скользнул по её открытому плащу, и он одобрительно кивнул. – Мне нравится бороться с молоденькими девушками. Это куда интереснее…

– Каян, – прорычала Люция. – Я могу его убить?

– Ещё нет, – Каян откинулся на спинку стула и прижал ладони к столу, глядя совершенно непринуждённо. – Ну, посмотри, Люция, это идеальный пример того, что я прежде говорил. У смертных огромный потенциал, но у них есть слишком много вожделений. Несколько золотых или серебряников, бессмысленная страсть. Маленькие символы власти или минутное удовольствие. Бессмертные не лучше. Это у меня вызывает отвращение, – он посмотрел на вора и покачал головой. – Если б ты попросил помочь, мы бы помогли. Ты голоден? Купим еду. Рекомендую ячменевый суп.

Вор посмотрел на него.

– Словно ты в самом деле можешь помочь незнакомцу.

Каян кивнул.

– Если каждый смертный будет смотреть на других, как на своих друзей, а не своих врагов, мир станет лучше, не так ли?

Люция потрясённо смотрела на Каяна. Он говорил, как лимерийский священник, что читал длинные проповеди о богине Валории и её достоинствах.

"В первую очередь другие. Отдайте. Будьте добрыми".

Она когда-то верила в эту ерунду.

– Ты так добр, друг, – улыбнулся вор, а после поднял кинжал и ударил им, прижав левую руку Каяна к столешнице. – Но я предпочитаю получить прошенное. Дай мне мешок монет, или потом я ударю в глаз!

Люция уставилась на руку Каяна шокировано, а бог огня спокойно осматривал рану.

– Я предложил помочь тебе, и так ты ответил? – встревоженно спросил он.

– Я не прошу твою помощь! Только золото!

Каян медленно потянул руку к себе, заставляя лезвие пройти через ладонь.

Вор замер.

– что за…

Теперь, с кинжалом, Каян поднялся на ноги, от мирного выражения не осталось ни следа. Его глаза стали синими, такими, что светились в полумраке таверны.

– Твоя слабость меня возмущает, – сказал он. – Мне нужно очистить мир от неё.

Вор шагнул назад, поднимая руки в знак капитуляции.

– Послушайте, мне не нужны проблемы.

– В самом деле? Ты мог бы обмануть меня, – сказала Люция, и ей всё ещё было не по себе от того, как развратно смотрел на неё этот человек. – Убей жалкого смертного, Каян, или я сама это сделаю.

Она почувствовала тепло прежде, чем увидела огонь. Пламенный кнут рванулся к человеку, облизнул сапог и медленно прошёл по его лодыжке, икре, бедру, словно виноградная лоза огня. Каждый человек в таверне смотрел на это, стулья стучали по деревянному полу, и мужчины и женщины вместе вскочили на ноги.

Люция видела страх, мерцающий в их глазах, когда они наблюдали за странным огнём, опутавшим вора.

Вор смотрел на Каяна с широко раскрытыми глазами!

– Нет! Нет, не делайте этого!

– Я уже сделал, – ответил Каян.

– Ты… Ты демон! Злой зверь из Тёмных Земель!

Пламя не охватывало рот и лицо, пока не окутывало всё тело, и оно стало факелом. После огонь стал синим, как глаза Каяна.

Вор закричал. Визг напомнил Люции испуганного кролика в пасти ледяного волка.

Толпа вокруг них разбегалась, спотыкаясь друг о друга в порывах, чтобы спастись. Вор горел, и огонь скользнул по сухим деревянным стульям, деревянным столам, деревянному полу. Таверна горела.

– Он заслужил смерти, – спокойно сказал Каян.

– Согласна. – кивнула Люция.

Тем не менее, чувства Люции были неопределёнными, когда она следовала за ним сквозь пламя – что даже не прикоснулось к ней и не подожгло. Она посмотрела через плечо, крики наконец-то утихли, и тело вора стало синей кристальной статуей на мраморном полу.

Оказавшись на улице, Люция бросила ещё один взгляд на пылающую таверну.

Не было никого во всём мире, кто остановил бы их. Бог и волшебница – они идеально подходили друг другу.

Люция посмотрела на руку Каяна.

Его рана зажила так прекрасно, словно её там никогда не было.

Глава 5

Феликс

Оранос

Было весело вновь оказаться плохим парнем.

Ни раскаянья, ни совести. Ничего не стоит быть жестоким и невнимательным. Создавать хаос и внушать страх – это он нёс в своём сердце.

Хорошие времена.

Феликс только что провёл три очень приятных дня в блестящей и неподражаемой Брови Ястреба, самом крупном городе Ораноса. Во-первых, он без причины избил человека, а после украл его одежду, лишь бы найти, что его тонкие кожаные ботинки будут удручающе малы. Он уложил в постель двух великолепных близняшек-блондинок, даже не узнав их имена. И он ограбил таверну на двести сантимов, тогда как бармен стоял у него за спиной.

Феликс Габрас, высоко ценимый кланом кобры убийца взял короткий отпуск и вернулся к жизни, для которой был предназначен.

Он подбросил кристалл – Родича Воздуха – и поймал его, наслаждаясь знакомым весом в его руках.

– Куда? – спросил он у магии воздуха, закрученной внутри сферы из лунного камня, а после поднёс его к уху. – В Золотой Город, говоришь? Отличная идея! Давай. Отправимся к королю!

В последний раз, когда он видел короля, ему дали специфическое задание: найти Йонаса Агеллона, проникнуть в группу повстанцев, узнать об их планах столько, сколько возможно, убить Йонаса, а после вернуться с отчётом королю.

Вместо этого, Феликс решил, что это прекрасная возможность искупить свою вину за прошлые поступки и стать хорошим, правильным гражданином, а не хладнокровным убийцей, что работает на Кровавого Короля.

Смешно.

Ну что же, оставалось надеяться, что, несмотря на неожиданную задержку во время путешествия, король примет его с распростёртыми объятиями. Он вернётся к перерезанию глоток и сжиганию деревень на следующей неделе.

Феликс проходил через небольшую деревню в лесу, когда услышал, что его окликнули.

– Молодой человек! Молодой человек! Пожалуйста, мне нужна ваша помощь!

"Игнорируй её, – сказал себе Феликс. – Ты не помогаешь людям, ты убиваешь их. Даже беспомощных старушек, если они достаточно глупы, чтобы встать на твоём пути!"

– Молодой человек! – старуха подошла к нему и схватила за рукав рубашки. – Боже, ребёнок, ты не слышишь меня? Куда ты так спешишь?!

Он сунул Родич Воздуха в карман.

– Прежде всего, леди, я не ребёнок. И, во-вторых, куда я иду – не твоё дело.

Она положила руки на бёдра и посмотрела на него.

– Ну, что же… Всё, что я знаю, мне нужна помощь, а ты высок и достаточно силён.

– Достаточно силён для чего?

Она указала на соседнее дерево.

– Там, наверху!

Феликс нахмурился и посмотрел на верх толстого дерева с огромными листьями. На хлипкой ветке высоко над головами восседал небольшой серо-белый котёнок.

– Мой маленький котёнок как-то оказался там, – пояснила старуха, заламывая руки, – а теперь не может слезть! Он испуган, разве ты не видишь? И я испугана! Он упадёт или будет схвачен ястребом.

– Вам действительно следует быть бдительным с ястребом, – сказал он, а потом фыркнул. Женщина посмотрела на него.

– Бдительной. С ястребами. Сделаешь?

Она вновь указала на котёнка, более отчаянно.

– Ты должен подняться по дереву и спасти кошечку, прежде чем будет поздно!

Котёнок выпустил короткий, жалобный писк, словно подчёркивая проблему.

Это было слишком неудачно для женщины, что на её пути оказался Феликс. Если б он был Йонасом Агеллоном, он, наверное, спас бы уже котёнка, а теперь был занят доением коз для обеда.

Даже мысль о неудачном лидере мятежников испортила настроение Феликса.

– Я не спаситель котят, леди, – прорычал он.

Её глаза наполнились слезами.

– О, пожалуйста! Никто больше не может помочь! Пожалуйста, сделай это, во имя богини Клейоны! Она любила животных, всех животных, больших и маленьких!

– Хорошо, что я лимериец, и наша богиня Валория любила животных, если только они ели на завтрак котят.

Ястреб пролетел над головой, его тень пересекла путь Феликса. Женщина прикрыла глаза от яркого солнца и с паникой посмотрела на него.

"Жестокий и бесчувственный, помнишь?"

Он посмотрел на женщину, что смотрела с такой надеждой на него.

"Чёрт возьми.

Это не займёт много времени – подняться на дерево, забрать котёнка и вернуться на землю.

– Возьмите его, – он грубо вручил ей в руки пушистый комочек.

– О, спасибо! – она с благодарностью приняла котёнка и поцеловала его несколько раз, а после схватила лицо Феликса и расцеловала в обе щёки. – Ты герой!

Он просто смотрел на неё.

– Я не герой. Теперь сделайте мне одолжение и забудьте, что видели меня.

Не говоря ни слова, он ушёл от старухи, её кота и глупого дерева со стыдом.

***

Он добрался до города поздно, когда солнце уже садилось за горизонт, окрашивая небо прожилками красного и оранжевого.

Феликс сделал глубокий вдох и подошёл ко дворцу. Двое стражников скрестили копья перед ним, не давая сделать шаг. Они были так же высоки, как и он. К тому же, оба были столь мускулисты, что Феликс казался просто ничтожным.

– Привет, друзья, – начал он с усмешкой. – Прекрасный день, не так ли?

– Уходи, – изрёк стражник слева.

– Разве ты не хочешь узнать, кто я и зачем пришёл?

– Нет.

– В любом случае, скажу. Меня зовут Феликс Габрас, и я к королю. Нет необходимости записываться. Он не ждал меня, но, уверяю, знает меня и будет рад поговорить со мной лично.

Два копья теперь указывали на его горло.

– Почему это? – спросил стражник поменьше.

Он откашлялся, решив держаться спокойным.

– Из-за этого.

Без резких движений, чтобы они не использовали копья, Феликс спустил рукав, показывая тату змеи на предплечье, что называло его полноправным членом клана кобры.

– И что? – казалось, стражники не понимали важности того, на что смотрят.

– Вы можете не знать, что означает этот знак, но, поверьте, король будет сердит, если узнает, что вы не пустили меня. Я один из его любимых и наиболее опытных убийц. Знаю, вы бы не хотели, чтобы король рассердился? Вы, кажется, мужчины, которые ценят наличие своих конечностей.

Глаза крупного стражника сузились, когда он вновь посмотрел на татуировку, губы сошлись в одну линию. После мучительного молчания, когда копья ещё указывали на Феликса, стражник кивнул.

– Следуйте за мной, – сказал он.

Феликса проводили в тёмный зал. Маленькая комната была украшена мозаичным полом из серебра и бронзы, и массовых гобеленов на каждой стене. По центру был оранийский герб с ястребом и выведенным золотом девизом – "наши люди".

Феликс догадывался, что это помещение не использовали, потому что оно всё ещё сохраняло реликвии прежней королевской семьи.

После того, как прошла целая вечность, пришёл человек и заглянул сюда. У него были чёрные волосы, уже седеющие на висках.

– Ты тот, кто просил аудиенцию с Его Величеством?

Феликс расправил плечи и попытался выглядеть официально.

– Да.

– И вы говорите, что вы… – он посмотрел на пергамент в руках. – Феликс Габрас.

– Да.

Человек поджал губы.

– Какое дело у вас с королём?

– Мне нужно поговорить наедине именно с ним. – он скрестил руки. – Кто ты? Камердинер?

Ответом последовала неприятная улыбка.

– Я господин Гарет Кирелло, главный королевский советник короля.

Феликс присвистнул.

– Это звучит фантастически.

Он никогда не встречал лично господина Гарета, но хорошо знал его имя и то, что он был самым богатым человеком в Лимеросе, за исключением короля.

Господин Гарет моргнул.

– Стражники, поместите парня под стражу.

– Подождите… что? – Феликс едва мог шевельнуться, прежде чем несколько стражников вышли из-за арки и схватили его.

– Есть ордер на твой арест.

– Какой? Какие обвинения?

– Убийство. Измена. Это так мило с твоей стороны, чтобы прийти сюда, – господин Гарет указал на арку. – Заберите его в темницу.

Феликс отказывался идти, и стражники потащили его. Его украденные ботинки оставляли царапины на деликатном полу.

– Измена? Нет, подождите! Я должен увидеть короля. Он хотел увидеть меня! Я знаю! Это важно, -Феликс колебался, не желая показывать козырь так быстро, но выбора не было. – У меня есть Родич.

Гарет остановил стражников и рассматривал Феликса в тишине. После он рассмеялся.

– Родичи – это лишь легенда!

– Ты уверен? Если я вру, никогда не поздно вернуть меня в подземелья. Но если я говорю правду и ты не сообщишь об этом королю, ты в конце концов потеряешь свою голову.

– Если ты лжёшь, – взгляд господина Гарета сузился, – не будет даже темницы.

Кивнув главному королевскому советнику, стражник опустил рукоять меча на голову Феликса, и всё потемнело.

***

Когда Феликс пришёл в себя, у него была только одна мысль: подземелья не пахнет так отвратительно, как он ожидал. Когда он раскрыл глаза, то понял, что для этого были веские причины – ведь он не был в темнице.

Он был в тронном зале, лежал на спине на нижней ступени лестницы, глядя на королевский трон. И король сидел на украденном золотом троне.

Или выигранном – всё зависит от того, на чьей ты стороне.

Этот тронный зал был похож на северный, только лимерийский был тёмно-серым и жёстким, а этот светло-золотым и жёстким.

Феликс поднялся на ноги и низко поклонился, проигнорировав головную боль.

– Ваше Величество.

Справа от короля Гая стоял господин Гарет. Его руки были скрещены за спиной, а выражение оставалось суровым, он внимательно смотрел на Феликса.

– Феликс Габрас, – обратился к нему король, – я был разочарован твоим молчанием. Многие считали тебя мёртвым, это было бы большой потерей для клана и для Лимероса. Но ты жив и здоров.

Феликс развёл руками.

– Позвольте мне пояснить моё долгое молчание, Ваше Величество.

– Единственная причина того, что ты ещё дышишь, – король подался вперёд на своём троне, – это то, что я хочу услышать твоё объяснение. Я был разочарован много раз теми, кого высоко ценил. Не могу сказать, насколько презираю разочарование.

Выражение господина Гарета потемнело.

– Ваше Веичество, не понимаю, почему вы уделили этому глупому мальчишке своё время. Он совершил предательство, измена карается смертью.

– Когда это я предал, извольте спросить? – решился Феликс. – Я, кажется, не помню.

Внимание короля было обращено на Феликса, взгляд оставался острым и оценивающим.

– Ты, кажется, помог Йонасу Агеллону освободить двух заключённых мятежников, которых я собирался казнить. Ты не помнишь, кто ответственен за взрывы, что привело к гибели многих послушных граждан?

Феликс моргнул.

– Понятия не имею, о чём вы говорите, ваше Величество.

Господин Гарет раздражённо вздохнул.

– Глупый мальчишка, тебя видели! Униформа стражников не скрывает лица.

"Вот дерьмо".

– Я могу пояснить.

– Нет, – прошипел король, – я сказал тебе приблизиться к бунтовщику, а не помочь бунтовать против меня.

И как Феликс мог думать, что так легко будет прогуляться ко дворцу и вернуться живым, после всего, что он сделал?

Во рту пересохло, но он пытался найти слова для того, чтобы всё объяснить.

– Я служил тебе и клану прекрасно много лет, ваше Величество. Я отдал свою жизнь королевству и узнал, как там живут и как убивать. Мне было одиннадцать тогда.

– Одиннадцать, – кивнул король. – помню, Феликс, тебя лучше, чем остальных. Когда ты предстал передо мной – мальчик на год старше моего сына, что видел смерть семьи, свою разрушенную деревню – и ты не смотрел на меня со страхом. Ты встречал взгляд с вызовом и силой. Одиннадцать лет. Я знал, ты особенный. Грубый дух, который можно использовать два величия. Мне казалось, это мне удалось. Очевидно, учитывая твой выбор, я ошибся. Признайся в своих преступлениях, мальчик, а после подумаем, что делать с твоей глупостью.

Пока он был членом клана кобры, он служил мудрому главарю группы, старику. Когда тот лежал на смертном одре, он сказал, что в жизни человек проходит несколько перекрёстков, что сделают будущее хуже или лучше. И когда оказываешься на перекрёстке, надо остановиться и подумать о правильном решении. Но были времена, когда выбор можно сделать только позже.

Этот перекрёсток был хорошо освещён, и Феликс не мог пропустить его.

Феликс был хорошим лжецом, но знал, что король был единственным, кто может видеть его насквозь.

Феликс сделал глубокий вдох и собрался с мужеством, которое осталось.

– Да, я помог Йонасу спасти друзей и совершил в этом предательство против вас, Ваше Величество. Отказываться от клана не было в моих планах, но это случилось. Я допустил ошибку. Я доверился не тем людям, поверил, что имел выбор, что поможет мне. Но я неправ. Я – то, что вы видите перед глазами, ваш верный слуга, что сожалеет и просит прощения.