Текст книги "Замороженные приливы (ЛП)"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Если это помогла богиня, он должен молиться ей почаще.

Магнус шагнул внутрь и осмотрелся в темноте, пока не нашёл фонарь и кремень, а после зажёг его.

Он почти зарыдал, когда в комнате стало светло.

Приподняв фонарь, он осмотрелся. Одна комнатка, с соломенной постелью в углу, с несколькими оборванными, но сухими одеялами. В противоположном углу – большой очаг и несколько кастрюлей.

На верхней части очага, рядом со вторым фонарём, он увидел фигурку богини Клейоны, украшенной символами огня и воздуха. Это означало, что тут жил ораниец – либо тайно поклоняющийся оранийской богине лимериец.

Он разжёг огонь, чтобы обогреть комнатушку. Он сидел у огня на подстилке с ястребом и оранийским девизом: "Наше золото – наши люди".

Магнус решил, что бывший обитатель, скорее всего, был арестован и отправлен в подземелья за поклонение Клейоне. Если Магнус переживёт это, то он обязательно найдёт этого мужчину или женщину и освободит.

Тут не было дров на всю ночь, и Магнус, взяв фонарь, выскользнул на улицу. Он нашёл топор рядом с несколькими крупными досками, прислонёнными к стене. Он поставил фонарь на землю, готовясь сделать то, что прежде никогда не пробовал – колоть дрова.

Но прежде, чем он хотя бы раз ударил топором, крик привлёк его внимание. Магнус натянул капюшон плаща, схватил фонарь и топор и пошёл на звук. В пятидесяти шагах он увидел мёртвого человека, что лежал в снегу. Он был в зелёном крешийском мундире, а из левого глаза торчала стрела.

Другой крик привлёк его внимание в другом направлении от домика. Он сжал топор и пошёл назад, медленно и осторожно.

Другой стражник лежал мёртвым за домиком, со стрелой в горле. Магнус опустился на колени и выдернул стрелу, увидев на ней крешийский знак.

Нужно посмотреть внутри, кто его выследил. Он осторожно приблизился к двери, увидев, что та приоткрыта, но кто-то ударил его, сбивая с ног и толкая внутрь. Он выронил топор и упал на спину. Нападавший в плаще схватил стрелу и попытался ударить его ею, но Магнус схватил незнакомца и перевернул его, выбив оружие из рук.

Он был маленьким и проворным, сумел вывернуться, но Магнус схватил его за плащ и швырнул на пол. Он стянул капюшон с его лица, собираясь убить.

Шелковистый локон длинных светлых волос качнулся. Махнус ахнул и вскочил на ноги.

Клео.

Она искала стрелу, но её руки нашли топор. Она подняла его и с боевым кличем рванулась вперёд.

Магнус поймал топор за рукоятку прямо под лезвием и вырвал его из её рук, швырнув на пол.

Он схватил её за плечи и толкнул к стене.

– Клео! Клео, прекрати… Это я!

– Отпусти! Я убью тебя!

– Это я! – он откинул капюшон, чтобы она могла увидеть его лицо.

Наконец-то осознание мелькнуло в её лазурных глазах.

Клео смотрела на него так, словно он был последним человеком, которого она ожидала тут увидеть.

– Я собираюсь тебя отпустить, – он поднял руки и отступил от неё на шаг.

Она была жива. Она как-то убежала от похитителей, от короля. И только что она убила двух крешийских стражников с помощью всего лишь пары стрел.

А он сомневался, что она научится попадать в цель.

Клео молчала, ошеломлённо замерев.

– Ты слышишь меня? – он говорил как можно более успокаивающим тоном, на который только мог быть способен.

– Ты! – внезапно прорычала она. – Вот что ты делаешь! Пытаешься вернуть одобрение папочки, оставляя меня ему! И теперь? Пришёл помочь ему убить меня? Или собираешься вернуть меня в замок, где сможешь сидеть сложа руки и позволить ему править?

– Клео…

– Заткнись! Я чуть шею не сломала, убегая от Амары! А потом чуть тут не замёрзла! Да, у меня был Родич Земли! Да, я врала тебе! А чего ты ждал? Что я с тобой всем делиться буду? С тобой, сыном моего злейшего врага?!

Магнус уставился на неё, не зная, впечатлён он или ужаснулся этой ядовитой тирадой миниатюрной блондинки.

Нет, он был впечатлён. Безумно впечатлён и безумно счастлив.

Её щёки залились краской.

– Я знаю, что ты не слышал мою речь утром, но это было прекрасно! Уверена. Ты считаешь, что я вру, но я попросила всех признать тебя королём!

– И зачем ты это сделала? – его голос звучал хрипло.

– Потому что, – она измученно вздохнула, – я верила в тебя. Даже когда ты жесток ко мне. Даже если хочешь убежать и не возвращаться. Я верю в тебя, Магнус!

Её грудь поднималась вверх и опускалась, а она будто задыхалась.

Магнус попытался вернуть голос. Он искал его – ведь должен ответить!

– Я думал, ты погибла, – наконец-то промолвил он. – Я был уверен, что опоздал, и мой отец… мой отец…

Клео моргнула.

– Так ты… ты хотел спасти меня?

– В общем-то, да, но, кажется, ты справилась сама.

А после он опустился на колени на деревянный пол.

– Что случилось? – осторожно спросила она. – Почему ты на меня не смотришь?

– Я был монстром. Я причинял тебе боль, а ты всё ещё в меня веришь.

– В самом деле, только недавно начала это делать, – в её тоне почувствовалась неопределённость, а голос стих.

– Прости меня, Клео. Пожалуйста… прошу, прости меня за всё, что я сказал. За всё, что сделал.

– Ты… Ты правда просишь у меня прощения?

– Я знаю, что не заслуживаю даже просить об этом. Но, да, – это была правда, агония осознания, как он был неправ. Как ошибался во всём.

Клео опустилась на пол, с хмурым интересом глядя на неё.

– Прекрати… Тебе больно?

– Да. Очень больно.

Он протянула свою дрожащую руку и откинула волосы со лба. Он поднял взгляд. Он не мог говорить, не мог выразить всё, что чувствовал, словами. Вместо того чтобы сказать что-то, он лишь смотрел на неё, без масок, без защиты, и его сердце, сырое и грязное, было открыто.

– Я люблю тебя, Клео, – сказал он, когда нашёл слова, и без усилий, потому что это было правдой. – Я люблю тебя до боли.

Её глаза распахнулись.

– Что ты сказал?

Магнус почти что рассмеялся.

– Думаю, ты правильно меня услышала.

Клео приблизилась к нему, продолжая гладить его волосы, что были влажны от снега. Он замер от её прикосновений, не в состоянии двигаться и дышать. Никаких мыслей, слов, только ощущение кончиков пальцев на его коже. Она гладила его лицо, скулы, прикосновения осмелели, и она скользнула пальцами по шраму.

И она подошла ещё ближе, так близко, что он чувствовал её тёплое дыхание на губах.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она. – Поцелуй меня, Магнус. Пожалуйста.

С тихим стоном Магнус приоткрыл уста, чтобы вдохнуть её, попробовать губы на вкус, провести по ним языком. Она ответила на поцелуй, ещё сильнее, слаще, более страстно, чем во время того поцелуя в Вороне.

Это было сильнее необходимости – то, что между ними было. Он думал, что может забыть, скрыть, проигнорировать сердце. Но память о поцелуе той ночью бередила мечты и каждый день доводила до безумия.

Он нуждался в ней, жаждал её, болел ею. Ни на мгновение это желание не утихало.

Клео прервала поцелуй. Волнение вспыхнуло волной. Оттолкнёт ли она его? Но она лишь смотрела на него, широко раскрыв глаза в темноте дома.

Он осторожно взял её лицо в свои руки и вновь поцеловал её, и короткий стон сорвался с её губ, ранив горло, звук, что почти свёл его с ума.

Клео стянула плащ с его плеч, а после скользнула по пуговицам рубашки, обнажая грудь. Она коснулась губами его кожи, и он схватил её за плечи.

– Клео… Прошу…

– Тише, – она прижала пальцы к губам. – Не разрушай это словами. Мы можем вновь начать спорить.

Когда она улыбнулась, он знал, что уже подчинился.

Её губы вновь коснулись его, и Магнус уже не пытался что-то понять.

Он не заслужил её и знал об этом. Он был Кровавым Принцем, сыном монстра, что сотворил столько жестокого. Обижал всех, прежде чем ему могли навредить.

Но он покажет ей, что изменился.

Магнус может измениться для неё.

Она была его принцессой. Нет, она была его богиней. С её золотистой кожей и золотыми волосами. Она была его светом. Жизнью. Всем.

Он любил её больше, чем что-либо ещё в этом мире.

Магнус поклонялся богине этой ночью, её телу и душе, у тепла палящего очага, на ковре с символом королевства, что его отец украл у неё.

Глава 32

Люция

Запретные

Горы

Чем ближе они были к Запретным Горам, тем больше они напоминали ей обсидиановые кинжалы, пронизывающие небо. Но она привыкла жить среди такого. В конце концов, она выросла в холодном, чёрном лимерийском дворце.

Она отказалась пугаться из-за окружающего её пейзажа. Надо куда больше, чем эти горы, чтобы испугать её.

На мгновение она вспомнила о прошлом, о замке на вершине скалы, где жила шестнадцать лет, и это вызвало у неё какое-то тянущее ощущение.

Тоска по родине.

После того, как она столько пробыла вдали от дома – сначала в Ораносе, а потом с Каяном, она наконец-то так устала, что поняла, что ей не хватает банально своей постели. Она скучала по бабкам и повару, что давал ей печенье, только для неё, к завтраку. Она скучала по книгам, что были в дома, которых было куда меньше, чем в оранийской библиотеке. Она скучала по репетиторам, даже тем, что учили её ненавистным предметам, особенно рисованию, что в Лимеросе больше показывали как навык, чем как искусство. В их семье художником был Магнус, не она.

Она скучала по Магнусу.

И самое удивительное, она скучала по отцу.

Она должна была оставить их, оставить всё, кроме задачи. Нельзя вернуться в прошлое. Она сделала свой выбор и должна соответствовать ему.

Люция сосредоточилась на окружающем её месте, когда они с Каяном зашли в горы. Тут было не холодно, но, как ни странно, она всё ещё дрожала и поплотнее завернулась в плащ.

Ничего не было тут. Ни трав. Ни деревьев. Ни животных. Ни жизни.

Ни единой птицы в небе. Ни единого насекомого в грязи.

Тут было пусто.

– Отвратительное место, – сказал Каян. – Девчонка из гостиницы ошиблась. Тут нет стихийной магии, тут есть пустота и смерть.

Да, она чувствовала пустоту, тишину и отсутствие жизни, и это касалось её.

Пелсия пропадала поколениями, стала бесплодной, сухой, не в состоянии поддерживать жизнь так, как нужно. Некоторые говорили, что это проклятые земли – те же люди, что утверждали, будто и Лимерос проклят бесконечными снегами и льдами. Но Люция знала, что это из-за того, что Родичей нет.

Родичи сделали жизнь возможной. Она не понимала, как они сделали это, особенно сейчас, когда знала Каяна как молодого мужчину, её новую семью. Но он не был простым молодым человеком, он был элементалем огня. Чистым элементалем, что мог говорить, дышать, есть, ненавидеть, нуждаться в любви и надежде. И у него были брат и сёстры – Родичи, как и он. Магия Земли, магия Воздуха, магия Воды – все реальные, живые существа, оказавшиеся в ловушке в кристаллических клетках.

Без четверых братьев и сестёр не было бы жизни.

Весь мир станет таким, как тут, в Запретных Горах.

Они осматривались всего несколько минут, но суровое окружение уже начинало портить настроение. Когда она впервые преодолела горную цепь, то почувствовала оптимизм, ведь они почти нашли ответы, которые искали, чтобы помочь Каяну получить полную свободу и победить бессмертных, что пытались его контролировать.

Но теперь, окружённая тёмными, зубчатыми горами, без равнин и деревень, она чувствовала грусть, усталость и одиночество.

Она положила руку на свой плоский живот. Если бесплодная мрачность распространится по Митике и победит всю жизнь, у её ребёнка нет будущего.

Смерть – вот что ожидает живое существо в ней.

К счастью, один разбужен. Скоро его братья и сёстры присоединятся к нему и пойдут по земле. Только вопрос времени, прежде чем баланс, потерянный за тысячелетие, будет восстановлен.

Солнце уже садилось, и с темнотой становилось прохладнее. Ей не хотелось тут ночевать. Они с Каяном создавали пламя, когда шли, чтобы освещать путь и успокоить себя, что магия сильна. Сэра упоминала, что ведьмы и ссыльные хранители не могли дойти до элементалей, но это не распространялось на колдунью бога.

Возможно, Хранители – так Люция называла чёрные горы, что окружали их, – наблюдали и отбирали магию так, как Люция иссушила Миленью.

– Люция, – наконец-то промолвил Каян. – У меня предчувствие, что мы там, где должны быть.

Они пришли на небольшую долину с чёрными камнями и грязью, в центре которой лежало нечто, похожее на сад.

Они бросились к саду окружностью не более тридцати шагов. Мягкая зелёная трава, ромашки и розы, оливковые деревья… А по центру стоял большой, покрытый мхом камень, высокий, словно два каменных колеса, что они прежде находили, были поставлены один на другой.

Люция ахнула, рассматривая эту красоту.

– Ты что-то чувствуешь? – спросила Люция. – Какую-то магию?

– Нет, – промолвил Каян. – Но я чувствую тут жизнь. – Он обошёл скалу, скользя рукой по мху. – Тут должна быть какая-то сила, что создаёт изолированный оазис.

Меланхолия Люции была изгнана этим клочком жизни, цветущим среди смерти.

– Может, это то, что заставляет людей верить в эти горы.

Он кивнул в знак согласия.

– Хранители оберегали эту тайну очень хорошо. Но зачем?

Она пыталась понять, но не нашла ответа.

– Понятия не имею.

В одно ослепительное мгновение волна пламени обожгла руки.

– Отойди, маленькая волшебница.

Люция отступила.

– Что ты собираешься делать?

– Смотри и увидишь, – глаза Каяна стали ярко-синими.

Прежде, чем она выдавила из себя хотя бы пару слов, он повернулся к камню, покрытому мхом, бросил в него пламя и обернул его магией огня. Мог сгорел за мгновение, трава вокруг камня почернела. Глубоко встревоженная, Люция смотрела, как разрушалось это прекрасное место, но молчала.

Янтарный огонь Каяна стал голубым, а после ярко, ослепительно белым.

Люция никогда прежде не видела белого пламени, но поняла, что он столь сильно палит, чтобы превратить за секунду твёрдый камень в пузырящуюся лаву. Камень таял, как ледяная скульптура посреди лета.

Каян погасил огонь. Лава светилась оранжевым ореолом, а под скалою был какой-то странный предмет.

Люция вытянула шею, чтобы посмотреть, ожидала увидеть ещё одно каменное колесо. Вместо этого она увидела лишь монолит, зубчатый и кристальный – фиолетовый, темнеющий к кончикам.

Монолит окружил их потусторонним светом, словно магический костёр. Люция чувствовала тепло магии, чистой и пульсирующей жизни, что исходила от кристалла.

Она посмотрела вниз в ошеломлении, увидев, что её аметистовое кольцо стало светиться таким же светом.

– Это первый вход, – прошептал Каян, прижав руку к поверхности кристалла. – Он может привести к ещё более тайным, более секретным местам, чем Убежище. Они скрыты из-за его власти. Какой опасный секрет мы раскрыли… – он улыбнулся Люции. – А теперь ещё более опасный, потому что его нашли мы. Скажи, что ты можешь сейчас сделать, маленькая волшебница?

Люция осторожно прикоснулась к кристаллу и ахнула.

Это было то же ощущение, что и тогда, когда она забирала магию Миленьи. Тепло, свечение, голод.

Она знала, что могла забрать столько магии из этого кристалла, чтобы за секунду вытащить Тимофея из его безопасного Убежища.

И могла убить его так же быстро.

– Я могу получить его магию, – сказала она. – Выпить Тимофея. Это то, что мы искали.

Губы Каяна растянулись в улыбке, и он рассмеялся.

– Это прекрасно! Ты станешь богиней, моя маленькая волшебница! Ты будешь стоять на моей стороне, и мы сожжём все слабости этого мира!

– Как лесной пожар, – прошептала она, вспомнив урок из своего прошлого. Несмотря на все разрушения, что они причиняли, лесные пожары позволяли начать новую жизнь, заставляя старую отступить.

–Да, как лесной пожар. Когда Убежище пропадёт, мы восстановим этот мир, сделаем его таким, как было в начале.

– В начале? – спросила она.

Он сжал её подбородок.

– В самом начале. Надо терпение, но оно есть. Мы создадим идеальный мир.

Она попыталась сохранить улыбку на лице, но почувствовала, что шатается.

– Я думала, ты хотел лишь убить Тимофея, чтобы он больше не запер тебя.

– Это только первый шаг моего плана революции.

Её дыхание стало сбивчивым.

– Ты говоришь, что уверен, будто мир – это один лес, который надо сжечь, чтобы проросла новая жизнь?

– В точку. Это к лучшему, – улыбка Каяна погасла, и теперь он внимательно смотрел на неё. – Не стоит волноваться, маленькая волшебница. С магией, такой сильной и чистой, как эта, – он посмотрел на монолит, – ты станешь бессмертной, как и те, что считают, будто могут меня контролировать.

– Но не надо, чтобы твои братья и сёстры присутствовали при этом?

– Им лучше там, где они сейчас. Лучше сначала я буду контролировать всё один. Скоро мы воссоединимся, – его широкая улыбка вернулась. – Призывай Тимофея, маленькая волшебница! Я целую вечность ждал этого!

Тимофей знал об этом плане Каяна. Должен. Но он не сказал ей об этом ни слова не. Не то чтобы она поверила ему, если б сказал… Поэтому он промолчал, чтобы она поняла всё сама.

На скале, в ночь смерти Алексиуса, после того, как она убила Миленью, Люция чувствовала боль, предательство, такое сильное, что не хотела ничего, кроме причинить боль другим. Ей не оставалось жить, и она не заботилась о том, кто умрёт с нею.

Люция хотела видеть, как мир горит.

Теперь, из-за Каяна, это случится.

– Нет, – тихо сказала она.

– Прости, что ты сказала?

– Я сказала нет.

– Нет? Что, нет? Тебе плохо? Тебе надо отдохнуть, прежде чем мы начнём?

Она посмотрела в его янтарные глаза.

– Я не помогу тебе, Каян.

Каян нахмурился, морщины прорезали его лоб, глаза осветились жаром.

– Но ты обещала.

– Да, я обещала тебе восстановить свободу, воссоединиться с семьёй, пойти на убийство твоих врагов, чтобы получить то, что ты хочешь. Но… уничтожить всех, – она покачала головой, указывая на горы и бесплотный лес. – Я не буду частью этого.

– У мира есть недостатки, маленькая волшебница. Даже за это короткое время мы видели столько примеров – мужчины и женщины, одержимые своими маленькими жизнями, их жадность, похоть, их тщеславие, слабость, усиливающую предыдущую…

– Смертные слабы, потому они смертны. Но они столь прочны и эластичны во времена кошмаров, что проверяют их веру, когда их родным угрожают. Нет понятия совершенства, Каян.

– Будет, если у меня получится. Я создам в этом мире совершенство!

– Ты не предназначен для его создания. Ты не предназначен для уничтожения. Ты предназначен лишь для поддержания его.

Его выражение из жалобного стало отвратительным.

– Ты смеешь судить меня, ты, смертное дитя, едва вкусившее жизнь?!

Она редко была так уверена. Ещё реже она занимала позицию против кого-то.

Она изменилась.

– Всё кончилось, Каян. Я приняла решение. Я ухожу. Ты можешь не идти за мной, можешь оставаться тут столько, сколько хочешь.

Кивнув, она отвернулась и пошла прочь.

Но лишь спустя краткий миг почувствовала жар за спиной.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе так просто уйти, – сказал он, – ты глупее, чем я думал. Ты ещё не понимаешь, кто я, да?

Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на него.

Пламя скользнуло по коже, сжигая его одежду, пока он не вспыхнул с головы до пят. Его глаза горели синим в море янтарного пламени.

– Да, я знаю, кто ты, – в горле пересохло. – Ты бог огня.

– Да. Но ты понятия не имеешь, что это значит. Позволь же мне научить тебя!

Прищурив глаза и сфокусировавшись на ней, он начал увеличиваться в размерах. В два, в три, в четыре раза – рос и рос.

Он возвысился над нею, монстр, сотканный из пламени.

Монстр, который сотворил себя.

Родич Огня в истинной форме.

Она задрожала, но боролась и стояла, чтобы не прятаться от существа, что его умудрилась разгневать.

Она была близка к тому, чтобы уничтожить мир. А теперь ей нужно оказаться так далеко от него, чтобы она могла его спасти.

Он опустил к ней своё пылающее лицо, подходя достаточно близко, чтобы опалить её волосы.

– Я вечер. Я огонь. И ты сделаешь то, что я скажу, или будешь сожжена.

– Это ты на самом деле? – задохнувшись, спросила она. – Ты мне лгал? Использовал меня? Я думала, мы были семьёй.

Он взревел, и пламя поднялось вокруг Люции. Её плащ загорелся, и она сбросила его.

– Ты не убьёшь меня! – закричала она ему. – Если убьёшь, твоя мечта разрушения и воссоздания закончится!

– Я могу принести вред и без тебя!

– Не столько, сколько хочешь.

– Ты думаешь, что особенная? Что единственная с даром? Я буду ждать, пока не родится новая волшебница, и она мне поможет! Ты напомнила мне, что у меня есть время, чтобы ждать! Ты хрупка, хрупче Эвы!

Гигантский взрыв огня ударил её. Она зажмурилась и подняла руки, словно эта жалкая попытка могла оградить её от ярости элементаля. Она закричала, ожидая, что всё её тело пронзит жгучая боль, а плоть отойдёт от кости.

Но ничего не почувствовала.

Она открыла глаза.

Вихрь огня кружился вокруг неё, но не тронул её. Он был остановлен барьером из фиолетового света на пальце, его свет казался ослепляющим.

Она увидела, как Родич Огня стоял за стеной пламени.

– Что ты сделала? – спросил он.

Кольцо – ключ ко всему. У него больше тайн и власти, чем она могла представить. Это то, что позволяло Эве быть в безопасности рядом с Родичами в их кристаллической форме, когда Валория и Клейона так пострадали. Люции кольцо принесло баланс в вечном конфликте, выход из ловушки колдунье в теле смертной.

И сегодня кольцо защитило её – и жизнь, что росла в ней, – от гнева бессмертного бога.

Огненная буря уменьшилась, свечение вокруг неё стало ярче, расширяясь, пока не коснулось Каяна.

Он превращался в светящуюся фиолетовую нить, что двигалась над ним, как цепь, сдерживая пламя и ярость. Она обернулась вокруг неё, пока Люция не смогла уже увидеть никакого пламени.

Каян уменьшался, становился всё меньше, пока не стал обычного роста. Но свет становился ярче.

Ещё ярче, пока не закричал Каян, и свет не разорвался на миллион фиолетовых осколков.

И тогда мир вокруг Люции обратился настоящим, бесконечным мраком.

***

Она проснулась от запаха тёплой, зелёной травы и цветов яблони. Она медленно открыла глаза, поняв, что лежала на лугу – том, где встречала во сне Алексиуса и Тимофея.

– Я сплю? – прошептала она.

Никто не ответил, и златовласый красавец не появился перед нею. Ястреб не взмыл над яблоней. В предыдущих снах здесь всё казалось драгоценным. Трава изумрудной, а яблоки красными, как рубин.

Но теперь на лугу была лишь мягкая зелёная трава, и хотя деревья были высоки и красивы, они не отличались от оранийских.

На лугу был огромный камень – колесо из сна. И на расстоянии, за зелёными холмами и долинами, возвышался хрустальный город, сверкая под солнцем, как бриллиант.

Она была в Убежище. Нынешнем Убежище.

Как это возможно? Алексиус говорил, что смертные не могли сюда попасть. Или лгал? Или что-то случилось с Люцией, и она стала исключением из правила?

Люция оказалась в кругу, словно ответ мог появиться из неоткуда из-за волшебства.

И она поняла.

Её ещё не родившийся ребёнок. Ребёнок, наполовину смертный, наполовину Хранитель. И она, волшебница с силой, победившей бога Огня. Сочетание этих событий позволили ей попасть сюда.

Она не знала, куда ушёл Каян и вернётся ли он. Но если да, то он вновь будет заключён в тюрьму. И его браться и сёстры, им нельзя быть свободными от кристаллических шаров. Каян был самым опасным существом на свете. Она могла только представить, насколько хуже станет, если он воссоединится со своей семьёй.

Предвидел ли Тимофей? Она спросит его. Как только найдёт.

Она должна понять, что шла по неверному пути.

Люция глубоко вздохнула, собрала оставшееся мужество в кулак и направилась к кристальному городу.

Глава 33

Клео

Лимерос

Когда Клео проснулась, она знала, где была.

И с кем.

Всё, что она могла сделать, это продолжать лежать рядом с ним и смотреть.

События ночью повернулись слишком неожиданно. Он пришёл за нею, рисковал своей жизнью, пытаясь её найти.

И сказал, что любит её.

Магнус Дамора любит её.

Она не могла не улыбнуться тогда – испуганная, нервная, но преисполненная надежды улыбка.

Он выглядел таким изменившимся, когда спал. Моложе. Мирнее. Красивее. Она пыталась запомнить каждую черту и каждый угол лица её тёмного принца.

Он медленно открыл глаза и перехватил её взгляд. Нахмурился.

– Принцесса…

– Ты знаешь, – промолвила она, – я думаю, тебе пора начинать меня называть исключительно Клео. Королевские титулы остались во вчерашнем дне.

Серьёзный взгляд оставался в его глазах, но губы изогнулись в улыбке.

– Ты так думаешь? Но мне не нравится Клео. Так коротко и… весело. И Ник так тебя зовёт.

– Это моё имя.

– Нет, твоё имя Клейона. Имя богини нельзя сокращать.

– Я не богиня.

Его улыбка стала шире, и он убрал волосы с её лица.

– Как прекрасно, что ты от меня не сбегаешь.

– Я? – она прикоснулась губами его губ, чувствуя головокружение от знаний, страшных и сладких – она чувствовала его. Она даже не поняла, правда ли эти чувства, пока не прошептала их вчера ночью. Но это было реальнее, чем всё, что она когда-либо испытывала.

– Подожди, – она выдохнула и села, завернувшись в одеяло. – Магнус… свет…

Он вновь улыбнулся, а его пальцы запутались в её волосах.

– Да, свет… лучше тьмы. Обожаю свет – он позволяет тебя видеть.

– Нет, Магнус, – она указала на окно. – Уже рассвет. Новый день.

Его выражение натянулось и напряглось, а после он выругался.

– Сколько ж мы спали?

– Кажется, слишком долго. Замок господина Гарета в нескольких милях. И если они отправили за мной ещё стражу… – она посмотрела на него мрачно. – Мы должны выбраться отсюда.

– Ты права. Важный вопрос о том, как мне тебя называть, лучше отложить на завтра.

– Да, сразу после того, как мы обсудим, что делать с твоим отцом и Амарой.

– Это точно, – как только Клео вспомнила об его отце, он вновь напрягся. – Мы пойдём в Ворон, найдём корабль в Оранос. Надо расстояние между нами и королём. Господин Гарет не мог согласиться с последним решением моего отца.

– Зная его хитрющего и ноющего сына, это спорно.

– Отличная характеристика.

– Но я знаю оранийцев, – сказала Клео. – Дворяне и дипломаты верны моему отцу и мне. Они могут нам помочь.

– Я, просящий помощь у оранийских дворян? – он изогнул бровь. – Давай об этом потом поговорим?

Она не могла не улыбнуться.

Хорошо, потом.

Когда они оделись, Магнус коснулся её руки.

– Я хочу отдать тебе что-то.

Она повернулась к нему и увидела, что он держал в руке Родич Земли и протягивал его ей. Её взгляд приковался к нему.

– Я боялась спросить, есть ли он у тебя.

– Это твоё, – он положил ей в ладонь Родич и заставил сжать пальцы. – Мне он не нужен, – он твёрдо кивнул, прежде чем она ответила. – Поехали.

Она положила камень в карман плаща, он толкнул дверь…

И увидел Короля Гая на каменной ступени.

Сердце Клео остановилось в груди.

– Доброе утро, – промолвил король. – Какое прекрасное местечко. Я узнал о месте, столь близком к резиденции господина Гарета, и решил прийти со стражей и посмотреть. Это показалось мне идеальным местом для укрытия в холодную ночь.

За королём стояло четыре лимерийских стражника.

– Прошло много времени, Магнус, – сказал король Гай. – Ты скучал по мне? И, что важнее, ты готов ответить за свои преступления.

– А ты?

– Мне нечего ответить.

– Вооружённые крешийцы. Теперь лимерийцы говорят иначе.

Король вздохнул.

– Почему ты хочешь поссориться со мной?

– Потому что это бой между нами.

– Я дал тебе столько шансов показать свою ценность для меня, показать, что ты силён, умён, можешь быть моим наследником. И каждый раз ты разочаровывал меня. Это маленькое здание – последнее разочарование, – выражение чистой резкости запало в черты лица короля. – Стража.

Трое стражников напали на Магнуса, один на Клео. Никто не сопротивлялся, когда их выводили из избы.

Клео держал Энцо, стражник, что был с Нериссой.

– Мне жаль, принцесса, – прошептал он. – Но приказ есть приказ.

– Я понимаю, – она не ожидала помощи от него и не стала бы унижать себя настолько, чтобы просить. Лимерийская стража слишком хорошо обучена делать то, что говорит король.

Заснеженный труп крешийского стражника, убитого Клео, всё ещё был виден, когда они отошли от строения. Клео покосилась на него, когда они проходили мимо, надеясь найти выход. У неё был Родич Земли, но он бесполезен, если она не может получить его магию.

– И куда нас ведут? – спросила она. – Обратно в замок?

– Вы говорите ко мне, принцесса? – спросил король.

– Нет, к птицам на деревьях!

Он ухмыльнулся.

– Такая же очаровательная, как всегда. Понятия не имею, как девушка может столь преуспеть в манипулировании моим сыном.

– Ты не понимаешь, – Магнус стиснул зубы. – Ты никогда не понимал.

– Что я не понимаю? Любовь? – засмеялся король. – Вот что это, да? Любовь стоит государственной измены? Стоит трона? Стоит смерти?

Губы Магнуса растянулись в гримасе.

– Так это твой план? – сказал он, не желая отвечать на замечания отца. – Убить нас?

– Если речь идёт об этом, думаю, я должен. Но у меня есть кое-что ещё.

Магнус не смотрел на Клео, ни разу с тех пор, как они покинули домик. Она пыталась не нервничать. Сейчас она нуждалась в мужестве. Ей нужны силы.

Король вывел их из леса, но вместо замка господина Гарета они пришли к острому краю ледяной скалы, в пятидесяти футах от замёрзшего моря.

– Когда я был мальчиком, – сказал король, – мама каждое лето водила меня сюда. Там был водопад, – король махнул левой рукой. – Он сейчас замёрз, как и всё остальное, – он посмотрел на Магнуса. – Я не рассказывал тебе о бабушке?

– Нет, отец, но как интересно узнать больше историй о моей семье!

– Возможно. Твоя бабушка была ведьмой.

Магнус заморгал.

– Лжёшь. Я бы знал об этом.

– Да ну, какие сплетни. Слухи, как лесной пожар. Поэтому она скрывала это. Даже от твоего дедушки. Сказала только мне.

– Какое совпадение! Моя бабушка, ведьма, настоящая мать – ведьма.

– О, да. Признаюсь, удивлён был, когда ты поверил, что Сабина Маллеос – твоя мать, – Магнус бросил в отца острый взгляд, и король рассмеялся. – Не вини меня. Ты прижал к моему горлу лезвие и хотел убить. Мне нужно было тебя отвлечь.

– Итак, это была ложь. Всего лишь ложь.

– Конечно. Альтия была твоей мамой, а не кто-то иной.

Клео увидела, как дыхание застыло в груди Магнуса, а руки сжались в кулаки.

– Молодец, отец! Как глупо было с моей стороны забывать, как ты безжалостен.

– Да, полагаю, я безжалостен. Если б нет, я б не выжил, – король повернулся к Клео, склонив голову. – Ты вызвала ненужное страдание в короткой жизни – больше, чем только могла думать.

– Я? – с недоверием спросила она, отказываясь демонстрировать страх перед монстром. – Я никогда не пыталась причинять страдания или трудности. Я только хочу жить той жизнью, для которой предназначена.

– Амара очень зла на тебя, знаешь. Она попросила вернуть тебя и получить удовольствие самой, но вряд ли. Если позволять девушке желать многое, она может поверить, что у неё есть надо мной власть. Ни у одной женщины не будет власти надо мной. Никогда снова.