Текст книги "Море Щитов"

Автор книги: Морган Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Годфри тяжело дышал, поднимаясь на вершину, запыхавшись, Акорт и Фальтон шли позади него с трудом, спотыкаясь, едва догнав его. Годфри знал, что он не в форме, но эти двое были в еще более жалком состоянии, чем он. Пока он бежал, свежий горный воздух отрезвил его, помог ему медленно выйти из похмельного угара.

«Куда ты сейчас убежал?» – крикнул Акорт, с трудом следуя за ним.

«Что на тебя нашло?» – крикнул Фальтон.

Годфри проигнорировал их, поднимаясь все выше и выше, падая и спотыкаясь, пока, наконец, не добрался до вершины, жадно хватая ртом воздух.

Открывшийся внизу вид подтвердил его самые большие опасения. Там, собираясь на отдаленном хребте Хайлэндс, раскинулась хорошо организованная армия солдат МакКлауд. Они собирались вместе, готовясь к тому, что, очевидно, будет организованным нападением. С каждой минутой появлялось все больше и больше солдат, и сердце Годфри ушло в пятки, когда он осознал, что его самые страшные опасения оправдались: все эти мужчины совершат нападение прямо в Хайлэндс, в самом сердце королевского двора.

Как правило, королевскому двору нечего было опасаться, но, учитывая то, что сегодня был День Паломничества, все рыцари, защищающие город, разумеется, отсутствовали. МакКлауды хорошо продумали время для своего предательства. Для защиты королевского двора осталась только горстка людей, и его сестра окажется в опасности вместе с его новорожденным племянником.

Годфри стоял, хватая ртом воздух, понимая, что он должен что-то предпринять. Он должен опередить этих людей, предупредить Гвендолин. Годфри не был бойцом, но и трусом его тоже нельзя было назвать.

Первой мыслью Годфри было отправить сокола, но он не увидел поблизости ни одного. Очевидно, МакКлауды хорошо все спланировали, устранив любые средства уведомления королевского двора. Кроме того, они проявили коварство, планируя атаку в День Паломничества. Должно быть, они давно это планировали. Годфри задавался вопросом, станут ли они атаковать также и Бронсона, и у него было дурное предчувствие, что они могут это сделать.

«Мы должны их остановить», – сказал себе Годфри.

Акорт насмешливо фыркнул.

«Ты сошел с ума? Мы трое? Остановить их?»

«Они нападут на королевский двор неожиданно. Там моя сестра. Они убьют ее».

Фальтон покачал головой.

«Ты сошел с ума», – сказал он. – «Мы не сможем добраться до королевского двора, если, конечно, не поскачем галопом прямо сейчас через ночь, молясь Богу о том, чтобы опередить этих людей до того, как они всех нас убьют».

Годфри стоял, уперев руки в бока, глядя вниз. Он принял решение.

«Значит, это именно то, что мы должны сделать».

Они оба повернулись к нему.

«Ты и правда сумасшедший», – сказал Акорт.

Годфри знал, что это сумасшествие. И он не понимал самого себя. Всего минуту назад он выступал против сражения, против рыцарства, а сейчас, столкнувшись с этими обстоятельствами, он реагирует таким образом. Впервые Годфри начал понимать, что имела в виду Иллепра. Он думал о других, а не о себе, и это заставляло его чувствовать себя лучше, словно жизнь, наконец, обрела цель.

«Подумай тщательно», – сказал Фальтон. – «Ты погибнешь во время этой миссии. Ты можешь спасти свою сестру и еще нескольких людей, но сам будешь мертв».

«Я не прошу вас присоединиться ко мне», – сказал Годфри, снова оседлав своего коня, схватив поводья, собираясь поскакать в путь.

«Годфри, ты – дурак», – сказал Фальтон.

Акорт и Фальтон посмотрели на Годфри с удивлением – и впервые в жизни – с уважением. Они пристыженно свесили головы, что означало одно – они за ним не последуют.

Годфри пнул своего коня, повернулся и поскакал галопом вниз с крутого горного склона один, впереди собирающейся армии МакКлаудов, направляясь в королевский двор, чтобы спасти своей сестре жизнь.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Срог сидел за древним дубовым письменным столом в бывшем форте Тируса, пытаясь сконцентрироваться, пока писал послание Гвендолин. Это был очередной мрачный день здесь, на Верхних Островах, в небе за его окнами висел густой туман – вездесущее уныние. Срог больше не мог выносить здесь ни одного дня.

Он схватился за голову руками, пытаясь сконцентрироваться. Хотя это у него не получалось, потому что уже долгое время его занятие прерывал шум, громкие крики, напоминающие одобрительные восклицания, доносящиеся из какого-то отдаленного места внизу. Срог несколько раз подходил к окну, пытаясь увидеть, что происходит, но из-за тумана ему ничего не удавалось рассмотреть.

Срог пытался заглушить эти звуки. Вероятно, это был всего лишь очередной спор клана или очередной торговый спор внизу во дворе. Возможно, звуки доносятся из одной из таверн, чьи завсегдатаи высыпали на улицу для очередной драки.

Но когда Срог пытался писать, передать словами глубину своих невзгод в этом месте, крики толпы продолжались, усиливаясь, пока, наконец, Срог не стал слишком сильно отвлекаться, чтобы продолжать.

Он разочарованно опустил свое перо, поднялся и снова прошел по комнате, подойдя к открытому окну и высунув голову, чтобы выяснить, что является источником этого всего. Очевидно, внизу что-то происходит. Может быть, это какой-то праздник? Или некий протест? На этом острове оппозиционеров никогда нельзя знать наверняка.

Вдруг огромная деревянная дверь в покои Срога распахнулась. Это поразило его, поскольку она впервые открылась без объявления визитера. Древняя дверь ударилась о камень. Потрясенный Срог развернулся и увидел бегущего к нему посланника, одного из своих людей, с широко открытыми от паники глазами.

«Милорд, Вы должны немедленно покинуть это место! Они ворвались в форт! Мы окружены!»

Озадаченный Срог уставился на посланника, пытаясь понять то, что он говорит. Окружены?

Посланник бросился к нему и схватил Срога за запястье.

«Говори яснее», – потребовал Срог. – «Я должен уйти? Почему? Кто нас окружил?»

Он услышал очередные одобрительные выкрики, теперь уже раздающиеся внутри форта, и вдруг осознал, что дела очень, очень плохи, и все это намного ближе, чем он думал.

«Это люди Тируса!» – ответил посланник. – «На острове поднялось восстание. Тирус на свободе! Они пришли, чтобы убить Вас!»

Срог был потрясен.

«Восстание?» – переспросил он. – «Что стало его причиной? И как насчет наших людей?»

Посланник покачал головой, пытаясь отдышаться.

«Они убили всех наших людей! Не осталось никого, чтобы защитить Вас. Разве Вы не слышали? Прибыла лодка с мертвым телом – сыном Тируса. Фалус погиб от руки Риса. Это разожгло восстание. Весь остров взял в руки оружие. Милорд, Вы должны понять. У Вас нет времени...»

Вдруг посланник схватил Срога за плечи обеими руками, посмотрел на него широко открытыми глазами и наклонился вперед, словно собирался обнять его.

Срог растерянно уставился на него, пока не увидел, как из его рта хлынула кровь. Он упал замертво в его руках, а когда опустился на пол, Срог увидел, что из спины посланника торчит нож.

Подняв глаза, Срог увидел, как в комнату прямо на него несутся пять солдат Тируса.

Срог, сердце которого бешено колотилось, понимал, что ему не убежать. Его загнали в угол, он угодил в засаду. Срог подумал о тайных покоях в комнате, запасном выходе, из которого он смог бы спастись бегством. Эта комната была построена в каменной стене как раз для таких случаев. Но это было не в духе Срога. Он был рыцарем, а потому не станет убегать. Если ему предстоит умереть, он встретит смерть во всеоружии, с мечом в руке, лицом к лицу с врагом. Он спасется или умрет.

И именно такие неравные силы ему и нравились.

Срог издал громкий боевой клич, не дожидаясь, пока они приблизятся к нему, и сам атаковал солдат. Он вынул меч и высоко поднял его и, когда первый солдат снял с пояса второй метательный кинжал, Срог бросился вперед и опустил свой меч, отрубив запястье мужчины до того, как тот успел воспользоваться своим оружием. Закричав, солдат упал на пол.

Срог не медлил, он снова и снова замахивался своим мечом, быстрее любого из них, обезглавив одного и вонзив меч в сердце другому. Годы сражений лишили его страха перед засадой, научили его никогда не колебаться, и Срог сбил с ног трех мужчин в мгновение ока.

Двое других солдат подошли к нему сбоку и сзади, и Срог, развернувшись, отразил их удары своим мечом. Повсюду полетели искры, когда он отбивался от солдат, сражаясь с двумя одновременно. Срог мастерски отражал удары сразу двух соперников, хотя они оттесняли его назад. Звон металла эхом отражался от каменных стен, мужчины стонали, сражаясь не на жизнь, а на смерть.

Наконец, Срог нашел отверстие, поднял ногу и ударил одного из нападавших в грудь. Тот отшатнулся назад и упал, а Срог, развернувшись и ударив локтем второго в челюсть, толкнул его на колени.

Срог был доволен, видя, что все пять соперников растянулись на полу, но не успел он завершить осмотр разрушения, как вдруг ощутил острую боль в спине.

Незащищенный из-за борьбы с пятью солдатами Срог не увидел, что в комнату позади него прокрался шестой солдат, который нанес ему удар в спину. Застонав от боли, Срог, тем не менее, нашел в себе запас внутренней силы. Он повернулся, схватил солдата, притянул его поближе и ударил головой, сломав ему нос, отчего тот упал на пол.

Затем потянулся за спину одной рукой, схватил рукоять короткого меча, торчащего из его спины, и выдернул его.

Срог закричал, боль была мучительной, и упал на колени. Но, по крайней мере, он вытащил меч и теперь сжимал рукоять, костяшки его пальцев побелели. Он поднялся и вонзил меч в сердце нападавшего.

Тяжело раненый Срог упал на одно колено, закашлявшись, сплевывая кровь. Наступило временное затишье в битве, но он осознавал, что с такой раной времени у него мало.

Послышался звук очередного ворвавшегося в комнату солдата и Срог приготовился к противостоянию, несмотря на боль. Он не знал, есть ли у него силы на то, чтобы снова поднять меч.

Но Срог почувствовал огромное облегчение, увидев, что к нему бросился Матус, младший сын Короля. Матус вбежал в комнату, повернулся и захлопнул дверь, забаррикадировав ее.

«Милорд», – сказал он, повернувшись и подбежав к Срогу. – «Вы ранены».

Срог кивнул, снова упав на одно колено, чувствуя слабость и невыносимую боль.

Матус бросился к нему и схватил его за руку.

«Вам повезло, что Вы остались живы», – поспешно произнес он. – «Все остальные в замке мертвы. Я жив только потому, что я – житель Верхних Островов. Они убьют Вас. Вы должны уйти в безопасное место!»

«Что ты здесь делаешь, Матус?» – спросил Срог слабым голосом. – «Они убьют тебя, если узнают, что ты мне помогаешь. Иди. Спасайся».

Матус покачал головой.

«Нет», – ответил он. – «Я Вас не оставлю».

Вдруг раздался стук в дверь, когда солдаты попытались ворваться внутрь.

Матус повернулся и посмотрел на Срога со страхом в глазах.

«У нас нет времени. Мы должны убираться отсюда! Немедленно!»

«Я буду сражаться», – сказал Срог.

Матус покачал головой.

«За этой дверью слишком много солдат. Вы погибнете. Живите и сразитесь в другой день. Следуйте за мной».

Наконец, Срог уступил ради Матуса, не желая, чтобы мальчик погибал и зная, что сам он не может сражаться.

Они побежали через комнату к тайному проходу, скрытому в каменной стене. Матус ощупывал стену руками, пока, в конце концов, не нашел камень, который был не закреплен в отличие от остальных. Он надавил на него и в камне появилось узкое отверстие – достаточно широкое для того, чтобы туда могли войти люди.

Стук в дверь стал еще громче, и Матус схватил Срога, который начал колебаться.

«Вы не принесете пользу Гвендолин, если будете мертвы», – сказал Матус.

Срог сдался и позволил Матусу увести его внутрь. Они оба скрылись в темноте, когда каменная стена за ними закрылась. В следующую минуту раздался треск, послышался звук открывшейся двери, и в комнату ворвались десятки мужчин. Матус и Срог пошли глубже по проходу. Матус вел их в безопасное место, Срог прихрамывал, не зная, сколько еще проживет, но понимая, что Верхние Острова и Кольцо никогда уже не будут прежними.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Гвендолин сидела в бывшем кабинете своего отца, прочитывая очередную груду свитков, решая дела своего королевства. Гвен любила проводить время в кабинете отца, где она ощущала связь с ним. Она проводила здесь бессчетное количество дней, когда была ребенком. Стены кабинета были выложены древними ценными книгами, которые отец собирал со всех уголков королевства. На самом деле, когда Гвен восстанавливала королевский двор, она проследила за тем, чтобы этот кабинет стал фокусной точкой и вернул былое великолепие. Сейчас он был еще красивее, чем прежде, и Гвен хотела бы увидеть лицо своего отца после того, как восстановила кабинет. Она знала, что отец был бы в восторге.

Гвен снова взглянула на свитки и попыталась вернуться к делам управления королевством, попыталась вернуться в нормальное состояние. Девушка едва могла сосредоточиться, ее трясло изнутри из-за горя – образы уезжающего Тора, смерть Селезе не покидали ее мысли.

Наконец, Гвен отложила свитки. Она потерла глаза и помассажировала виски, вздыхая. От долгого чтения у нее все расплывалось перед глазами. Делам Кольца не было конца, и неважно, сколько свитков она прочтет, тут же поступит еще большее их количество. День близился к вечеру, а Гвен не сомкнула глаз всю ночь, сидя с Гувейном. После того, как уехал Тор, Гвен чувствовала себя как никогда одинокой. В эти дни она не могла мыслить ясно, и ей нужен был перерыв.

Гвен поднялась из-за стола своего отца и прошла через высокий открытый арочный проем, ведущий на каменный балкон. Стоял прекрасный летний день, и было чудесно находиться вне стен замка, ощущая ласковый ветерок. Гвен глубоко дышала. Она посмотрела вниз на королевский двор, на всех людей, довольно снующих туда-сюда внизу. На первый взгляд все было хорошо, но внутри Гвен дрожала.

Гвен посмотрела на огромные флаги, слегка похлопывающие на ветру, которые она приказала повесить приспущенными в честь Селезе. Похороны все еще не давали Гвен покоя, так же как и отмена собственной свадьбы. Смерть ее новой подруги, радостный день, к которому она готовилась несколько месяцев, внезапно превратившийся в день горя,  очень потрясли девушку. Гвен начала задаваться вопросом, а было ли что-нибудь в ее жизни постоянным. Кроме того, она не знала, поженятся ли они с Тором вообще когда-нибудь или нет. В глубине души ей начинало казаться, что, возможно, им вдвоем следует убежать и пожениться наедине, где-то в уединении, подальше от посторонних глаз. Гвен была безразлична к великолепию и пышности. Все, чего она хотела, – это выйти замуж за Тора.

Гвен и самой не хотелось праздновать. Ей было плохо, она чувствовала себя опустошенной из-за того, что случилось с Селезе, из-за горя ее брата, из-за всего трагического недопонимания. Она уже понимала, что Рис никогда не будет прежним, и это ее пугало. Часть ее чувствовала, что она потеряла брата. Гвен и Рис были близки на протяжении всей своей жизни, она всегда ценила его счастливую, радостную, беззаботную натуру. Она никогда не видела его таким счастливым, как в те дни, когда он был с Селезе.

Но сейчас Гвен видела в глазах Риса, что он изменился навсегда. Он винил во всем себя.

Гвен не могла избавиться от ощущения, словно близкие ей люди, один за одним, уходят от нее. Она посмотрела на небо и подумала о Торе, задаваясь вопросом, где он сейчас, когда вернется к ней, вернется ли он к ней вообще когда-нибудь.

К счастью, по крайней мере, у Гвен был Гувейн. Она проводила с ним почти каждый час, держа его на руках, испытывая благодарность за этот драгоценный подарок жизни. Гвен заплакала без причины, чувствуя, насколько хрупкой является жизнь. Девушка молилась всем богам, которых знала, о том, чтобы с ее сыном никогда ничего плохого не случилось.

Впервые за долгое время Гвен чувствовала себя уязвимой, неуверенной в том, что делать дальше. Вся ее жизнь в течение последних месяцев вращалась вокруг ее свадьбы, а теперь, без предупреждения, все изменилось. Гвен не могла не чувствовать, что трагедия с Селезе была всего лишь началом, дурным предзнаменованием ужасных грядущих событий.

Гвен вздрогнула, когда внезапно раздался в стук в дверь в кабинете ее отца, от стука железного молоточка задрожало все ее тело, словно в знак подтверждения ее ужасных мыслей.

Гвен повернулась и вернулась в кабинет, но, не дожидаясь ее ответа, дверь распахнулась сама. В комнату забежал Абертоль в сопровождении Штеффена и нескольких других слуг, выражения их лиц были решительными. Абертоль сжимал в руках свиток, бросившись через кабинет ее отца прямо к девушке. Увидев их, Гвен почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Она поняла, что бы ни случилось, это очень, очень серьезно. Ни один из этих мужчин никогда не вошел бы в кабинет ее отца без приглашения, если бы это не был вопрос жизни и смерти.

«Миледи», – поспешно начал Абертоль, поклонившись вместе с остальными, после того как приблизился. – «Простите, что прерываю, но я принес очень срочные новости».

Он помедлил, и Гвен увидела, что Абертоль колеблется. Она была готова к чему угодно.

«Рассказывай», – велела девушка.

Абертоль сглотнул. Трясущимися руками он протянул свиток, и Гвен взяла его.

«Похоже, что старший сын Тируса Фалус убит. Его нашли мертвым на корабле этим утром. Все факты свидетельствуют о том, что он умер от руки Вашего брата Риса».

Гвен почувствовала, как кровь в ее жилах застыла, когда она услышала новости. Она сжала свиток, глядя на Абертоля. Ей не нужно было его открывать, не хотелось читать еще один свиток. Постепенно до нее начал доходить смысл его слов, и она осознала последствия.

«Рис?» – спросила Гвен, пытаясь все это осмыслить.

Абертоль кивнул.

Ей следовало бы знать. Рис обезумел от горя и жаждал мести. Как глупо было с ее стороны не присматривать за ним.

В голове Гвен проносились возможные последствия. Старший сын Тируса мертв. Она знала, что жители Верхних Островов любили его сыновей. Девушка осознала, что эта новость, вероятно, до них уже дошла. Кто знает, какие действия они предпримут? Гвен понимала, что ничего хорошего это не сулит и что бы за этим ни последовало, это разрушит ее усилия по объединению двух семей МакГил.

«Это еще не все, миледи», – сообщил Абертоль. – «Мы получили сообщение о том, что на Верхних Островах вспыхнуло восстание. Они уничтожили половину нашего флота, миледи. И Тирус на свободе».

«На свободе?!» – в ужасе переспросила Гвен.

Абертоль кивнул.

«Это еще не самое ужасное, миледи. Они устроили засаду возле замка Срога, и Срог тяжело ранен. Пока мы говорим, его берут в плен. Они отправили сообщение о том, что убьют Срога и уничтожат оставшиеся корабли, если мы не компенсируем смерть Фалуса».

Сердце Гвен бешено колотилось. Это было похоже на разворачивающийся перед ней кошмар.

«Какой компенсации они просят?» – спросила она.

Абертоль прокашлялся.

«Они хотят, чтобы Рис прибыл на Верхние Острова и лично извинился перед Тирусом за смерть Фалуса. Только тогда они освободят Срога и заключат перемирие».

Гвен невольно стукнула кулаком по столу своего отца – то же самое делал отец, когда был расстроен. Она сгорала от разочарования. Все ее тщательно разработанные планы теперь были испорчены импульсивным убийством Фалуса ее братом. Сейчас Срог, ее доверенный посланник, ранен и захвачен в плен. Половина ее флота уничтожена. Ответственность лежала на Гвен, и  она ощущала свою вину.

Тем не менее, в то же самое время Гвен вспомнила пророчество Аргона о вторжении в Кольцо, и она знала, что не может отказаться от Верхних Островов. Сейчас как никогда ей нужно это место убежища. То, что развязал Рис, было худшим, что могло случиться в худшее время.

Гвен также не могла бросить Срога и свой флот. Она должна сделать все возможное, чтобы компенсировать смерть Фалуса и установить мир в своем королевстве, особенно если это подразумевает всего лишь извинение.

«Я хочу видеть своего брата», – холодно, решительно произнесла Гвен.

Абертоль кивнул.

«Я знал, что вы об этом попросите, миледи. Он ждет снаружи».

«Приведите его сюда», – приказала Гвендолин. – «Все остальные пусть нас оставят».

Абертоль и остальные поклонились и поспешили покинуть комнату.

Когда они вышли, в кабинет вошел Рис, один, с налитыми кровью глазами. Он казался холодным, черствым и обезумевшим от горя, не похожим на брата, которого Гвен знала всю свою жизнь.

«Закрой за собой дверь», – приказала Гвен голосом Королевы, а не сестры – таким же холодным и безжалостным, как черты Риса.

Рис протянул руку и захлопнул арочную дубовую дверь в кабинет их отца. Гвен вышла вперед, когда Рис направился к сестре, чтобы поприветствовать ее.

Когда они приблизились вдруг к другу, Гвен, рассерженная из-за того, что Рис вовлек ее королевство в неприятности, протянула руку и сильно ударила его по лицу. Впервые в своей жизни ей пришлось это сделать, и звук удара эхом разлетелся по комнате.

Потрясенный Рис уставился на нее.

«Как ты смеешь не повиноваться мне!» – сказала ему Гвен с яростью в голосе.

Рис смотрел на сестру, и потрясение сменилось гневом, его щеки покраснели.

«Я всегда тебе повиновался!»

«Неужели?» – крикнула Гвен. – «Неужели ты думаешь, что убийство нашего кузена, члена королевской семьи МакГил, сына Тируса, одного из фактических руководителей Верхних Островов, является чем-то, что ты можешь делать свободно, без моего приказа?»

«Он это заслужил – и даже больше!»

«Меня не волнует, заслужил ли он!» – крикнула Гвен, ее лицо горело от гнева. – «Я правлю королевством! Есть очень много людей, которые заслуживают смерти каждый день, но я не убиваю их. Ты можешь позволить себе такую роскошь, а я – нет».

«Значит, ты пожертвуешь справедливостью ради политики?» – спросил Рис.

«Не говори мне о справедливости», – сказала Гвен. – «Многие наши люди – хорошие люди – сегодня погибли на Верхних Островах из-за твоих действий. Какова справедливость для них?»

«Значит мы тоже убьем тех людей, которые убили их.»

Гвен разочарованно покачала головой.

«Ты можешь быть хорошим воином», – сказала она. – «Но ты не знаешь, как править королевством».

«Ты должна встать на мою сторону», – возразил Рис. – «Ты – моя сестра...»

«Я – твоя Королева», – поправила его Гвен.

На лице Риса появилось удивление.

Они стояли друг против друга в тишине. Гвен тяжело дышала, ощущая, что лишилась сна, ее переполняли противоречивые чувства.

«То, что ты сделал, влияет на королевство, влияет на Кольцо, влияет на безопасность каждого из нас», – продолжала Гвен. – «Срог ранен. Сейчас он находится на грани смерти. Половина моего флота уничтожена. Это означает, что еще несколько сотен наших людей были убиты. А все из-за твоих поспешных действий».

Рис тоже покраснел.

«Не я начал эту войну», – ответил он. – «Это сделали они. Ее разжег Фалус, приехав сюда.  Он предал меня. Он предал всех нас».

«Ты предал сам себя», – поправила Гвен. – «Фалус не убивал ее. Он просто привез ей новости – новости, в которых из-за твоих поступков заключалась частичная правда. Возможно, это было двулично и заслуживало наказания или даже смерти, но ты должен признать свою участь в этом. Пойми, что не ты должен был осуществлять наказание, тем более, не поговорив со мной».

Гвен отвернулась и прошла по комнате, нуждаясь в том, чтобы очистить разум.

Она подошла к столу своего отца, наклонилась и с грохотом сбросила все книги на пол, подняв облако пыли. Она закричала от разочарования.

В напряженной тишине, которая повисла над ними, Рис не шевелился и смотрел на сестру. Гвен вздохнула и подошла к окну, выглянув во двор, сделав глубокий вдох, пытаясь сохранять спокойствие. Часть ее знала, что Рис прав. Она тоже ненавидела МакГилов. И она любила Селезе. На самом деле, часть ее восхищалась тем, что сделал Рис. Она была рада тому, что Фалус мертв.

Но поскольку она была Королевой, не имело значения то, чего она хотела или чем восхищалась. Она должна уравновешивать жизни многих.

«Я не понимаю тебя», – наконец, произнес Рис, нарушив тишину. – «Ты любила Селезе так же, как и я. Разве ты тоже не жаждала мести за ее смерть?»

«Я любила ее как подругу», – ответила Гвен, немного успокоившись. – «И как невестку».

Она вздохнула.

«Но будучи Королевой, я должна сохранять равновесие между местью и справедливостью. Я не убиваю одного человека, чтобы из-за этого погибли сотни других людей. Также я не могу позволить тебе это сделать – и не имеет значения, брат ты мне или нет».

Она стояла, наклонившись и опустив голову, ее мысли метались.

«Ты поставил меня в безвыходную ситуацию», – сказала она. – «Я не могу допустить того, чтобы Срога или кого-то из моих людей убили. Кроме того, мне дороги оставшиеся корабли, и я не могу отказаться от Верхних Островов, в которых сейчас нуждаюсь больше, чем когда-либо, по причинам, которых ты не знаешь».

Гвен вздохнула, обдумывая все.

«Мне остается только одно решение», – сказала она, повернувшись к своему брату. – «Ты тотчас же отправишься на Верхние Острова и принесешь Тирусу извинения».

Рис ахнул.

«Я НИКОГДА этого не сделаю!» – воскликнул он.

Гвен ожесточилась.

«НЕТ, СДЕЛАЕШЬ!» – крикнула она в ответ в два раза громче, ее лицо стало ярко-красным. Этот  крик напугал даже ее – голос закаленной Королевы, голос властной женщины. Это был голос отца, проходящий через нее.

Но у Рис, ее брата, тоже был голос их отца. Они стояли в кабинете отца, противопоставляя друг другу силу своих родителей, одинаковую волю.

«Если ты этого не сделаешь», – предупредила Гвен. – «Я брошу тебя за решетку за твои незаконные действия».

Рис посмотрел на нее, не веря своим ушам.

 «Бросишь меня за решетку? Своего брата? За осуществление справедливости?»

Он бросил на Гвен взгляд, который причинил ей боль, взгляд, который говорил ей о том, что она его предала.

«Ты – мой брат», – сказала Гвен. – «Но прежде все ты – мой подданный. Ты сделаешь то, что я говорю. И не возвращайся ко мне до тех пор, пока не извинишься».

Рис открыл рот от потрясения, на его лице выгравировались боль и страдание, он смотрел на сестру, потеряв дар речи. Ей бы хотелось призвать сострадание к нему, но ее у него осталось немного.

Рис медленно развернулся, подошел к двери словно в состоянии транса, открыл ее, вышел и захлопнул за собой дверь.

Гвен стояла в этой звенящей тишине, желая оказаться где угодно в этом мире, но только не здесь, желая быть кем, но только не Королевой.