Текст книги "Море Щитов"

Автор книги: Морган Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Луанда, оказавшись, наконец, на правильной стороне Хайлэндс, в Западном Королевстве Кольца, глубоко дышала, пока скакала вместе с Бронсоном по длинной дороге, ведущей в королевский двор. Она была счастлива снова находиться дома. Девушку окатили волны облегчения, когда она заметила свой дом, место, в котором выросла, увидела всех людей – своих людей – которые слонялись по улицам. Толпы людей держали путь в город на похороны ее матери. Наконец, Луанда была дома.

Луанда была потрясена, увидев королевский двор таким великолепным, восстановленным, намного величественнее, чем она когда-либо его видела. На протяжении многих лун она находилась вдали от дома, как обычная изгнанница. Она с трудом могла поверить в то, что сестра так поступила с ней.

Тем не менее, теперь Луанда чувствовала себя оправданной, когда сестра позвала ее обратно на похороны их матери. Очевидно, Гвендолин смягчилась, осознала, что была не права. Сестра передумала и позволила ей вернуться домой.

Луанда глубоко дышала, сидя за спиной у Бронсона, прижимаясь к нему, пока они оба скакали со склона в сторону королевского двора. Она чувствовала себя помолодевшей, несмотря на печальное событие. Скоро Луанда снова войдет через ворота королевского двора и, наконец, вернется в цивилизованный город. Может быть, у Гвендолин были и другие причины, по которым она пригласила Луанду – возможно, до нее дошел слух о той удивительной работе, которую проделала Луанда, помогая подавить восстание, убив всех тех МакКлаудов, когда она подожгла зал для пиршеств. Для МакГилов, которые жили недалеко от Хайлэндс, Луанда теперь была героиней. Может быть, Гвен тоже это осознала и уступила требованию народа вернуть сестру в город.

С той самой ночи, после ее безжалостного подавления восстания, ни один МакКлауд больше их не провоцировал. Сейчас МакГилы, как никогда, крепко удерживали город МакКлаудов.

Луанда знала, что теперь все большее и большее количество МакГилов полагается на нее как на своего нового руководителя. Бронсон колебался, проявил слабость, и именно Луанда стала тем человеком, который показал необходимую силу и решительность. Динамика изменилась, и их стали считать мужем и женой, которые управляли городом, отдавая предпочтение Луанде как решительному игроку. Казалось, что Бронсон не возражает. Произошедшее событие потрясло его, он не был человеком, склонным к насилию. Луанда же не колебалась.

Бронсон ни разу не поблагодарил или похвалил жену за ее беспощадные действия той ночью, но в то же время он и не упрекнул ее. Возможно, он все еще не оправился от потрясения или, может быть, в глубине души, Бронсон так же восхищался ею за то, что она сделала.

Вспоминая ту ночь, Луанда осознала, что она тоже многим обязана Бронсону. В конце концов, если бы муж не сделал шаг вперед и не спас ее, она сейчас была бы мертва. Она крепче прижалась к нему, когда они проезжали через ворота. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше Луанда осознавала, что Бронсон был единственным человеком, которого она по-настоящему любила в этом мире, единственным, на кого она могла рассчитывать, единственным, о ком она заботилась и кого уважала, несмотря на его слабость. Луанда обязана ему своей жизнью, а это не то, чем она собиралась пренебрегать. Девушка решила остаться рядом с мужем. Она с радостью предоставит ему жесткость и жесткость, которых ему не хватало.

Они въехали в королевский двор через парящие ворота, присоединившись к огромной толпе в черном. Они спешились, и Луанда предвкушала момент, когда ее встретят как вернувшегося героя. Какой контраст по сравнению с тем днем несколько лун назад, когда она с позором вошла в город. Теперь же Луанда прибыла по приглашению Королевы, после своих героических поступков от имени МакГилов, и теперь она примет участие в похоронах своей матери. Она раз и навсегда займет свое место почетного члена королевской семьи.

Луанда широко улыбнулась, начиная осознавать, что время ее изгнания подошло к концу. Она предвкушала встречу с сестрой и братьями, представляла, как каждый из них будет ее хвалить, позволив ей вернуться во двор вместе с Бронсоном. Луанда не могла дождаться того часа, когда узнает, какую же должность даст ей Гвендолин, после чего она обоснуется в городе. Луанда поклялась больше никогда не покидать королевский двор – и, больше всего, никогда снова не пересекать Хайлэндс.

Луанда и Бронсон поскакали через королевский двор вместе с толпой людей, проехав через очередную арку, выехав на другую часть города и последовав за похоронной процессией, ведущей вверх на холм. На каждом шагу звонили в колокола.

Наконец, они все остановились. Толпа была такой плотной, что Луанда едва могла что-то увидеть через их головы, едва могла взглянуть на могилу своих предков.

Преисполнившись решимости, девушка начала проталкиваться через толпу, сжимая Бронсона за руку. Когда люди оборачивались и видели, кто она, они уступали ей дорогу, позволяя встать впереди. Даже стража отошла в сторону.

Луанда остановилась на поляне, осматриваясь. Перед ней был древний мраморный склеп ее предков, построенный на склоне холма, чей верх был покрыт травой. Это было место упокоения ее отца, деда и всех его предшественников. Перед ним находилась небольшая поляна, на которой лежал саркофаг ее матери с мраморной крышкой. К счастью, он был закрыт.

Рядом с саркофагом стоял Аргон, повернувшись лицом к толпе, а вокруг него полукругом выстроились ее братья – Кендрик, Годфри, Рис – и, разумеется, Гвендолин. Луанда присмотрелась внимательнее, увидев, что сестра держит на руках ребенка. Она была потрясена. В последний раз, когда Луанда ее видела, Гвен едва была беременна.

Вид ребенка вызвал в Луанде приступ зависти. Она не входила в число посвященных, ей даже не сообщили о рождении ее племянника. Хуже всего то, что здесь стояла Гвендолин, ее младшая сестра, с ребенком на руках, в то время как она, Луанда, старшая, была бесплодна. Это было несправедливо. В Луанде вспыхнула прежняя обида, она решила удвоить свои усилия, чтобы родить ребенка от Бронсона – хотя бы ради того, чтобы превзойти свою сестру.

Рядом с Гвендолин стоял Торгрин, рядом с Годфри – Иллепра, а рядом с Кендриком – Сандара. У ног Гвендолин находился Крон, тот зверь, который никогда не нравился Луанде. Крон повернулся и зарычал на нее, когда она ступила на поляну, чтобы занять свое место рядом с остальными в этом месте, предназначенном только для ее семьи. Бронсон встал рядом с ней.

Бронсон стоял так, словно боялся зайти на поляну, предназначенную для семьи, но Луанда схватила мужа за руку и потащила его, и они оба подошли прямо к саркофагу, заняв свои места рядом с другими.

Толпа притихла. Все стояли и наблюдали за ними, в то время как Гвендолин и ее братья повернулись и впервые за несколько лун увидели Луанду. На их лицах читалось удивление. Очевидно, это не был тот радушный прием, на который она рассчитывала. Девушка подумала, что это связано с трагическим событием.

Луанда посмотрела на Гвендолин и удивилась, увидев, как изменилась сестра после беременности. Теперь Гвен выглядела старше своих лет. Она увидела морщины у нее на лбу и под глазами и поняла, что за то, чтобы быть Королевой, приходится платить. Тем не менее, эту цену Луанда была бы не прочь заплатить и сама.

Луанда рассматривала лицо Гвен в поисках каких-нибудь признаков извинения или раскаяния, но она была озадачена, не увидев ни одного. Гвен бросала на нее холодные и тяжелые взгляды. Тот же взгляд читался в ее глазах, когда она прогнала Луанду. Все тепло и сострадание младшей сестры, которую она когда-то знала, исчезли. Луанда не понимала почему. В конце концов, разве она не позвала ее сюда? Луанда чувствовала, что ее младшую сестру с возрастом становится все сложнее и сложнее понять.

Сейчас у нее нет времени разговаривать с Гвен. Аргон вышел и встал перед саркофагом,  высоко подняв обе руки. Все присутствующие опустили головы и закрыли глаза.

«Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы отметить смерть любимого члена королевской семьи МакГил», – прогремел он, и его голос разнесся по ветру в тишине. – «Матриархат семьи, преданную жену нашего любимого Короля МакГила. Любимую Королеву на протяжении многих лет. Женщину, которую все знали и любили. Женщину, в конце концов, получившую возможность почить с миром рядом со своим мужем, которого у нее отняли слишком рано».

Слова Аргона заставили Луанду подумать о ее матери, об их взаимоотношениях. Это были отношения, в которых Луанда всегда чувствовала себя уверенной, которые, как ей всегда казалось, она понимала. Но она выросла и начала задаваться вопросом, а не ошибалась ли она насчет этого. Когда Луанда была ребенком, она всегда считала, что она, будучи первенцем, была маминой любимицей, ее гордостью и радостью, той самой, кого мать воспитывала так, чтобы из нее выросла правительница и Королева. Они никогда не ссорились.

Гвендолин, с другой стороны, всегда была той, с кем у матери возникали наибольшие трудности, той, с кем она всегда спорила и ссорилась. Но Луанда всегда хорошо ладила с матерью. Когда Луанду выдали замуж за МакКлауда, она естественным образом предположила следующее: ее мать рассчитывала на то, что старшая дочь получит власть, и смирилась с этим замужеством, что дало ей силу и власть, которые она заслужила. В то же само время Луанда полагала, что ее мать не думает ни о какой великой должности для Гвендолин, что она держала ее здесь, в королевском дворе, где женщина не сможет получить власть никогда в жизни.

Но теперь, когда Луанда стала старше, ей начало приходить в голову то, что она могла ошибаться. Сейчас, оглядываясь назад, она видела все по-другому – отношения могли быть прямо противоположными. Возможно, именно Гвендолин была той дочерью, на которую их мать все это время возлагала свои надежды, так же, как и их отец. Может быть, все их споры и ссоры с Гвен были знаком того, что она, как это ни парадоксально, была матери ближе. Возможно, отсутствие ссор между матерью и Луандой служили не признаком их связи, а скорее признаком разочарования и равнодушия Королевы. Может быть, мать выдала ее замуж, чтобы она уехала из королевства МакГил.

Луанда не переставала задавать себе эти вопросы. Она всегда думала, что мать восхищается ее честолюбием, но теперь, вспоминая прошлое, увидев великое место, предназначенное для Гвендолин, Луанда подумала в том, что Королева презирала ее амбиции. Луанда начала по-новому смотреть на своих братьев и сестру. Теперь она видела, что не была лидером, той, кого уважают больше всех – она скорее была изгнанницей, которую любили меньше всех. Ей было больно осознавать это и то, как она заблуждалась. Как она могла этого не видеть? Как она могла так долго ошибаться?

Луанда ощутила, как на поверхность всплывают прежние чувства, почувствовала свежую волну гнева и негодования. Она посмотрела на каменный саркофаг своей матери и, в отличие от своих братьев и сестер, у нее не было слез, которые она могла бы пролить. Девушка почувствовала волну безучастности.

Луанда пришла к выводу, что, возможно, она родилась не в той семье. Она должна была родиться в семье, которая ценила бы ее. Она этого заслуживает. В конце концов, что с ней не так? Что не так с ее амбициями? Луанда родилась в королевской семье с огромными амбициями. Разве не этому она должна была следовать? Почему же никто не ценит этого в ней? Она пыталась сформировать всех вокруг себя, но каким-то образом потерпела неудачу.

Аргон медленно опустил руки, закончив свой напев и декламацию, и ее братья вышли вперед. Каждый из них протянул руку и опустил небольшой камень на крышку саркофага, согласно древней традиции.

Луанда сделала шаг вперед и медленно поставила маленький белый камешек, который она нашла на берегу реки, красивый камень, который она пронесла через все королевство. Она была довольна собой. Но затем вперед вышла Гвендолин, которая поставила камень сразу после нее, и Луанда увидела, что это был большой желтый камень, сверкающий и сияющий на солнце, самый красивый камень, который она когда-либо видела, и девушка ощутила прилив обиды и зависти. Даже в смерти Гвендолин переплюнула ее. Неужели для Луанды ничего не осталось? Неужели нет ничего, в чем она может ее превосходить? Даже в этом?

Несколько слуг вышли вперед и понесли саркофаг в склеп, который вскоре исчез в темноте вместе с ее матерью.

Луанда выдохнула, понимая, насколько она обеспокоена. Девушка повернулась к Гвендолин, рассчитывая на то, что теперь, когда церемония завершена, все ее братья и сестра поприветствуют ее.

Но она была поражена, увидев, что Гвендолин повернулась к ней спиной и пошла прочь.

«Гвендолин!» – крикнула Луанда, ее резкий голос разрезал воздух.

Гвендолин повернулась к сестре вместе с братьями, и над ними повисла напряженная тишина.

«Тебе нечего мне сказать?» – спросила пораженная Луанда. – «Разве ты не поприветствуешь меня дома?

«Поприветствовать тебя дома?» – переспросила Гвен. Она казалась сбитой с толку. – «Ты не дома. И тебе здесь не рады».

Луанда была поражена.

«О чем ты говоришь? Ты пригласила меня домой», – сказала она, медленно ощущая, как ее мир рушит вокруг нее. – «Это какая-то ненормальная шутка?»

Гвендолин решительно покачала головой.

«Тебя позвали на похороны нашей матери», – поправила ее Гвен. – «По просьбе мамы, а не по моей. Твой приговор не изменился. Ты вернешься к себе домой, на свою сторону Хайлэндс, сейчас же».

Луанда почувствовала, как все ее тело охватила ярость, пронзающая ее кожу. Ей показалось, словно ей в сердце вонзили кинжал. Она даже не смогла осознать смысл слов Гвендолин, поскольку весь ее мир вращался вокруг нее. Разве это может быть правдой?

«Я дома!» – настаивала Луанда, едва мысля ясно. – «И я никогда не вернусь на дальнюю сторону Хайлэндс! Никогда!»

Теперь была очередь Гвендолин покраснеть. Глядя на сестру, она была настроена не менее решительно.

«У тебя нет выбора», – сказала она. – «Выбор был сделан за тебя в тот день, когда ты предала всех нас. Твое преступление заслуживает наказание смертью. Я была милосердна и отправила тебя в ссылку».

Луанде хотелось плакать.

«И надолго?» – спросила она. – «Ты никогда не позволишь мне вернуться?»

«Ты жива», – ответила Гвендолин. – «Будь благодарна за это».

Луанда захотела убить свою сестру.

«Ты стала жестокой, хладнокровной Королевой», – сказал она. – «Ужасной сестрой, которая не знает пощады».

Гвен усмехнулась.

«Проявила ли ты милосердие в тот день, когда предложила Андроникусу убить всех нас?»

Луанда нахмурилась.

«Тогда было другое время», – парировала она.

Гвендолин покачала головой.

«Ты не изменилась, Луанда. И никогда не изменишься».

Луанда смотрела на сестру, желая каким-то образом причинить ей боль. Она не знала, как, но должна сказать что-то, прежде чем уйдет, что-то, что по-настоящему ранит Гвен. Луанда опустила глаза и увидела сына Гвендолин.

«Я проклинаю твоего ребенка!» – громко крикнула она.

Вздох ужаса распространился в толпе.

«Я проклинаю его! Пусть он страдает от такого же наказания, что и я! Чтобы ты никогда не наслаждалась его присутствием, пока жива! Чтобы его у тебя отняли, чтобы вас разлучили и ты никогда не смогла насладиться временем с ним!» – кричала Луанда, указывая на Гувейна и сотрясаясь.

Гвендолин покраснела. Она выглядела так, словно могла наброситься на сестру.

«Уберите это создание с глаз моих долой», – сказала Гвен своим людям.

Стража бросилась вперед, схватила Луанду и потащила ее прочь.

«НЕТ!» – Луанда брыкалась и кричала, в то время как толпы зрителей смотрели на нее. Бронсон пытался освободить ее, но безрезультатно. – «Ты не можешь отправить меня назад! Куда угодно, но только не туда!»

Луанда чувствовала, как сердце уходит в пятки, пока ее уводили прочь. Она знала, что ее будут сопровождать весь путь обратно, на другую сторону Хайлэндс, в ее личный ад, и никогда не позволят снова вернуться домой.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Второе солнце – огромный красный шар в небе – низко повисло на горизонте, и Селезе, подняв голову, посмотрела на него. Ее лицо было залито слезами. В одной руке девушка сжимала клочки пергамента, который она разорвала, буквы свернулись в ее ладони – буквы, доказывающие, что Рис любит другую. После того, как Селезе порвала эти письма на кусочки, она сохранила разорванный пергамент. В конце концов, это все, что у нее осталось от Риса в этом мире. Это был его почерк и, несмотря ни на что, несмотря на то, какую боль он ей причинил, Селезе по-прежнему любила Риса – больше, чем смогла бы выразить словами. И ей нужно было крепко держать за что-то, принадлежащее Рису, когда она пришла сюда, на Озеро Печалей.

Селезе посмотрела на кроваво-красное солнце и не отводила взгляд достаточно долго, чтобы у нее заболели глаза. Ее это больше не волновало. Девушка решила, что это солнце станет последним, что она видит.

Селезе бросила взгляд на светящееся ярко-красное Озеро Печалей, отражающее солнце. Оно казалось живым, словно было охвачено огнем. Вода была идеально спокойной, и только одинокий ветер иногда приносил рябь. Деревья шелестели, раздавался высокий пронзительный шум, похожий на крик, словно природа знала, что девушка собирается сделать.

Селезе продолжала плакать, делая первый шаг в воду, сжимая в руке обрывки письма Риса. Она думала обо всем том времени, что провела вместе с ним, о том, какой живой он заставлял ее себя чувствовать, о том, с каким нетерпением она ждала дня их свадьбы, об их совместной жизни. Ее любовь к Рису была такой сильной, что Селезе едва понимала ее. Она могла пересечь ради него Кольцо, сделать для него все, что угодно. Но если он ее не любит, ей не хочется жить.

Их любовь подарила Селезе новую цель в жизни, и все эти месяцы подготовки к их свадьбе поглотили ее с головой, став лучшим временем в жизни девушки. Но сейчас Селезе грозит публичное унижение, Рис ее отверг, отказался от своего предложения руки и сердца. Она унижена перед всем королевством, потому что он бросил ее у алтаря.

Это было выше ее понимания. Не унижение или пренебрежение – она могла бы с этим справиться – но больше всего осознание того, что Рис ее не любит, было для нее невыносимым. Ей было невероятно больно думать о том, что ее любовь к нему безответна. Даже хуже – что он любит другую.

Селезе сделала второй шаг в воду, потом еще один.

Вскоре она уже стояла в воде по колена, сжимая в руке обрывки пергамента. Вода была такой холодной и безжалостной, несмотря на летнее время, что девушка начала дрожать.

Селезе услышала крик птицы высоко в небе и, подняв голову, она увидела парящего над головой кричащего сокола. Она узнала в нем сокола Тора. Эстофелес. Он продолжал кричать, словно пытался убедить ее не идти дальше.

Селезе пыталась отгородиться от этих криков. Она посмотрела на воду перед собой и сделала еще один шаг, теперь оказавшись в воде по бедра.

Селезе потянулась, в обеих руках сжимая разорванный пергамент, осторожно поставила клочки на тихие воды озера. Разжав руки и отпустив их, девушка наблюдала за тем, как клочки пергамента уплывают прочь все дальше и дальше, пока пергамент полностью не намок и не начал тонуть – клочок за клочком. Селезе раскинула свои пустые ладони, и их коснулась холодная вода.

Она сделала еще один шаг.

Потом следующий.

Теперь вода доходила ей до груди. Она продолжала плакать, и ее тело затряслось от рыданий. Никогда Селезе не подумала бы, что ее жизнь закончится так. В этом месте. В это время. Без Риса.

Жизнь была к ней так добра. Но вместе с тем и очень жестока.

Селезе услышала очередной пронзительный крик высоко в небе. Она повернулась и поплыла на спине, невесомая, в центр озера. Девушка лежала на воде идеально спокойная и смотрела в небо.

Оно было наполнено миллионом красных полос, два солнца почти соприкасались, это было самое красивое небо из всех, что она когда-либо видела. Селезе не знала, как долго она плыла, пока, наконец, ее руки и ноги постепенно не заледенели и не отяжелели, занемев, после чего она начала тонуть.

Селезе не боролась с этим. Она позволила воде потянуть ее вниз, пока ее лицо не начало погружаться. Девушка закрыла глаза и в ледяном холодном мраке почувствовала, как ее тело медленно тонет, погружаясь все глубже и глубже, в глубины Озера Печалей.

Последняя мысль, которая пришла к ней до того, как на весь ее мир опустился мрак, была о Рисе:

«Рис, я люблю тебя».