Текст книги "В этом году в Иерусалиме"

Автор книги: Мордехай Рихлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

В «Гешер-а-Зиве» никто не считал, что туристский отель, строительство которого близилось к завершению, – предвестник разложения.

– Мы – курьез. Почему бы людям не посмотреть, как мы живем?

Двое ребят жили в соседней с нами комнате. Один из них, двадцати двух лет, отказался от американского гражданства, стал израильтянином.

– Почему? Да потому, что я – еврей. Мне хорошо здесь с моими братьями йеменцами. С иракскими и африканскими евреями у меня больше общего, чем с ирландцами из моего родного города.

– Почему в таком случае вы не поселились в йеменском кибуце?

– То, что я осел здесь, получилось как-то само собой. Кроме того, у йеменцев практически нет кибуцев. Йеменцам надо, чтобы у них в карманах позвякивали денежки.

В Израиле повсюду, куда бы меня ни занесло, я расспрашивал про арабов.

Харви Гудман, администратор отеля «Эйлат», сказал:

– Одно из двух. Или мы будем проводить по отношению к арабам более просвещенную политику, или начнем войну и проучим их. В следующий раз мы могли бы захватить Каир, привести к власти произраильское правительство и снова убраться восвояси. Вы же знаете, они нас ненавидят. Они сидят по деревням у приемников, слушают пышущие злобой передачи из Каира. Забрасывают камнями полицейские машины, до того зарвались – израильские флаги срывают. – Гудман объяснил, как он понимает более просвещенную политику: – Надо воспитывать их. Их можно интегрировать в наше общество, внушить им, что быть арабом в Израиле не так уж плохо.

– Или евреем в Канаде? – спросил я.

– Нет, сэр. Никак нет. В Канаде еврей всегда еврей. Вы же знаете, вообще-то никаких таких «арабов», в сущности, нет. Что, скажите, общего у каирского араба с иракским бедуином?

– А что общего у меня с йеменским евреем?

– Иерусалим. Все арабы – мусульмане, больше их ничто не связывает. Послушайте, американцы, стоит им только захотеть, в любой момент могут заставить арабов подписать с нами мирный договор. Так нет же. Вашингтонское нефтяное лобби нас предало.

– А почему сами арабы не хотят мира?

– Потому что они хотят разжигать воинственные настроения в своих странах – так они отвлекают людей от их бедственного положения.

Билл Кофски сказал:

– С арабами – беда, они не хотят вписаться в общество. Живут особняком. Держатся своих соплеменников и своих территорий. И еще одно: они не считают нашу страну своей.

На берегу Средиземного моря, у подножья «Гешер-а-Зива» раскинулась заброшенная арабская деревушка Азив. В войну рыбаки бежали из Азива. Сейчас здесь поселился предприимчивый молодой израильтянин, он построил музей, отель, на который возлагает большие надежды, открыл ночной клуб. Азив упоминается в Ветхом Завете, арабские рыбаки жили здесь и в те времена. Бродя две тысячи лет спустя по этим руинам, поневоле ощущаешь свою вину. Эта земля принадлежала также и арабам.

Все арабские поселения, в которых я побывал в Израиле, отличали рахитичные дети и трахомные старики, сплошная темнота и нищета. Взять, к примеру, Акко. Акко – некогда финикийский порт, позже знаменитую крепость крестоносцев – с моря ограждает стена и высоченные укрепления. Босоногая детвора шныряет по осыпающимся крепостным валам, жилистые старики удят рыбу с каменных ступеней. Правда, изредка, к моему удивлению, натыкаешься на прохладный, прелестный скверик с фонтаном посреди, но в основном город представляет собой путаницу вонючих, тесных улочек. Ослики, куры и прочая живность сонно бродят по базарной площади среди лабиринта прилавков. Босоногие мальцы вольготно носятся по кучам гниющих отбросов и испражнений. Товары у местных торговцев самые что ни на есть жалкие. Ржавые допотопные замки, линялые бумажные платья, стоптанные, подобранные на помойке башмаки. И повсюду – мухи.

Билл Кофски жителям Акко особо не сочувствует.

– Вы что, думаете, они бедные? Да у них собственность везде и повсюду. И денег навалом.

Сувенирная лавка в Назарете, куда я зашел, торговала обычными подделками, водой из Источника Марии[310]310
  Источник Марии – этот источник, по преданию, забил во время встречи Марии и Елизаветы после Благовещения.


[Закрыть] и т. д. Предприимчивый араб, владелец лавки, продавал вместе с тем и мешочки с землей: на одной их половине стояла надпись: «Святая земля, Назарет», и под надписью был изображен крест; на другой с надписью: «Святая земля, Израиль» – красовалась голубая звезда Давида. Я рассмеялся. Рассмеялся и араб. И этим ушлым, не верящим ни в чох, ни в сон арабом я завершил свой круг на израильской земле. Умение этого араба выживать и самоочевидный юмор показались мне по сути своей глубинно еврейскими, куда более еврейскими, чем сабры. С ним я мог себя сопоставить.

Юрист, с которым я познакомился в Иерусалиме, сказал мне, что служил в Газе в 1956-м, когда ее захватил Израиль.

– Не забывайте, они живут в Газе уже четырнадцать лет. За это время одни умерли, других беженцами никак не назовешь. Они родились в Газе, а Израиль в глаза не видели. Говорят, их миллион, но на самом деле их гораздо меньше. Когда человек умирает, его продовольственные карточки не возвращают, продолжают получать его рацион.

– Но если евреи вправе вернуться «домой» спустя две тысячи лет, тогда почему бы и сыну арабского беженца не считаться палестинцем?

– Правда ваша. Условия в их лагерях незавидные. Впрочем, в Дахау мне довелось жить в условиях и похуже.