Текст книги "Рецепты идеального брака"
Автор книги: Мораг Прунти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Мораг Прунти
Рецепты идеального брака
Посвящается памяти Хью и Анны Нолан
Моему мужу Найэллу, с любовью
Пролог
Основа рецепта, то, что делает его удачным, остается тайной. Вкус – очень индивидуальная вещь, и тем не менее, рецепт может открыть человеку глаза на те блюда, которые, по его мнению, ему не нравятся. Потом можно снова смешать все ингредиенты, в точности исполнить все предписания, а результат все равно будет ужасен.
У меня так всегда выходило с черным хлебом моей бабушки Бернардины. Я делала все точно так, как она мне показывала, но хлеб получался или слишком рассыпчатым, или суховатым, или твердым.
– Ты чересчур суетлива, – говорила бабушка. – Положи немного джема и просто съешь. Завтра опять все будет иначе.
И действительно, всегда было иначе. Но никогда не было правильно.
Как в моем браке с Дэном.
Говорят, что человека, за которого собираешься выйти замуж, просто узнаёшь. Считается, что должно быть так. Встречаешься с париями, спишь, живешь с ними – влюбляешься и расстаешься, так проходит время между двадцатью и тридцатью годами. А потом просто приходит день, когда ты встречаешь мужчину и понимаешь, что он – «тот единственный». Он отличается от всех, кого ты когда-либо встречала. С ним ты чувствуешь себя более счастливой, более живой и совершенно особенной.
И ты выходишь замуж.
В течение двух недель вы – Барби и Кен. Пышная показательная свадьба в Плазе, ты надеваешь белое подвенечное платье несмотря на то, что тебе уже за тридцать. В течение двух недель на Карибах вы тратите то, что должно было стать первым взносом за ваш будущий дом.
Потом, когда твой «Кен» приходит домой, ты начинаешь понимать, что это была импульсивная покупка. Тебе так хотелось «статуса замужней женщины», что ты не обдумала все хорошенько, а он теперь не выглядит так хорошо, как казалось в неверном свете одиночества. Он не очень-то тебе подходит, хотя ты и убедила себя в том, что он пригоден для ежедневного использования. Теперь же, наоборот, ты считаешь его неудобным и раздражающим. Он стоил тебе твоей свободы; он – твоя ошибка, за которую придется платить втридорога. Ты замужем три месяца, а все, что он говорит и делает, заставляет тебя беззвучно кричать: «До конца жизни! Я не смогу выносить это до конца жизни!»
Но вслух ты этого не произносишь, потому что тебе стыдно за свою ужасную, ужасную ошибку. Ты не произносишь этого даже несмотря на то, что ты презираешь его за манеру стричь ногти в постели. Ты отлично понимаешь, что для развода этого недостаточно. Ты осознаешь, что эта молчаливая пытка, с которой ты живешь, – только твоя вина, потому что ты вышла за него замуж, хотя и не любила его по-настоящему. Сейчас, думая о прошлом, ты спрашиваешь себя: любила ли я его когда-нибудь или это было просто отчаянное желание выйти замуж? Потому что любовь слишком сильна, чтобы позволить всем этим мелким каждодневным неприятностям превратить ее в ненависть. Любовь выше этого. Любовь не совершает ошибок. Только не истинная любовь. Не та любовь, что приводит к замужеству.
К седьмой педеле тебя начинают ободрять статистические данные, указывающие на то, что один из четырех браков заканчивается разводом; и ты решаешь, что шести месяцев достаточно для того, чтобы твои попытки все уладить были замечены.
Если не считать того, что у тебя ничего не получилось. Ты пыталась, это правда. И теперь ты не можешь перестать думать о том, что, возможно, ты просто принадлежишь к поколению женщин, для которых брак – изматывающее и трудное времяпрепровождение.
Или, возможно, нет никакой универсальной группы, к которой можно было бы себя отнести, никакого клише, за которым можно было бы спрятаться.
И в этом случае я – просто женщина, вышедшая замуж не за того парня и пытающаяся найти выход.
1. Химия
Либо работает, либо нет
Крыжовенный джем
Сам джем приготовить несложно, но большое значение имеет качество ягод и время, когда их собрали. Ягоды содержат собственное уплотняющее вещество, пектин, которое появляется только тогда, когда плод только что созрел. Если срезать его слишком рано, он будет спелым, но вкус – вяжущим; а если срезать слишком поздно, плод будет сладким, но джем – водянистым и жидким.
Крыжовник отлично подходит для джема, потому что в изобилии растет в этой части страны. Добавьте 4 фунта сахару на 3 фунта крыжовника и кипятите в металлической кастрюльке в одной пинте воды. Важно не уменьшать огонь; в течении всего времени ягоды должны кипеть, иначе джем не получится. Чтобы проверить, готов ли джем, капните его с чайной ложки на холодную тарелку. Когда капля начнет застывать, слегка троньте её ложкой. Если капля сминается, джем готов. Переложите его в простерилизованную банку и немедленно закройте ее.
Глава первая
Манхэттен, Нью-Йорк. 2004
Джем ведь так легко приготовить: просто фрукты, сахар и вода, – и тем не менее, процесс зависит от химического процесса, который не так-то легко проконтролировать, Джем надо нагреть до кипения, а потом продолжать кипятить строго определенное количество времени, пока он не будет готов застыть.
Если огонь не той температуры, процесс загустения никогда не начнется. Если джем перекипит, то будет густым и вязким. А иногда бывает, что берешь лучшие ингредиенты, ставишь на огонь нужной температуры, а химический процесс по какой-то причине все равно не начинается.
Знакомо звучит?
Дэн – обычный парень. Не в плохой смысле, нет, быть обычным парнем – это здорово. Я имею в виду, что для меня он обычный, в этом-то вся проблема.
Была ли я когда-нибудь влюблена в него? Я уже не знаю. В день нашей свадьбы я призналась ему в любви, и, в каком-то смысле ослепленная значительностью момента, я перестала понимать, что такое любовь. Я потеряла веру в то чувство, которое в первую очередь заставило меня сказать «да».
Дэн классный. Правда. Просто не для меня.
Я встретила его около полугода назад (если бы я его любила, смогла бы вспомнить точно), хотя я догадываюсь, что он топтался на заднем плане моей жизни и до этого. Он был управляющим в здании, где находилась моя квартира. Я уже слышу, как вы кричите: «Не спи с управляющим своего дома!» Основное правило незамужней женщины в Манхэттене. Когда трубу прорвет, кому ты станешь звонить? Оставаться в дружеских отношениях, кокетничать по необходимости и давать чаевые в Рождество. Это те отношения, в которые не стоит впутываться.
Только если тебе не настолько грустно и ты не настолько отчаялась, что боишься превратиться в одну из тех женщин, кто жалуется на одиночество, плачет в подушку, заказывает множество ароматерапевтических препаратов и страстно жаждет человеческого прикосновения.
Картина жизни одиноких жительниц Нью-Йорка сурова.
Есть игроки: обеспеченные охотницы за мужьями, которым не чужд дух соревнования, они ухожены, разодеты и накрашены, как стриптизерши. И есть все остальные – те, кто шатается по барам, забывая переодеть рабочие туфли, берет помаду у подружки, когда уже поздно возвращаться за своей; те, кто знает, что никогда не встретят мужчину, если не приложат к этому усилия. Все мы стараемся выглядеть так, как будто нам все равно, притворяясь, что только мы сами друг для друга и важны. Возможно, я цинична, но за сияющей косметикой и тщательно отмеренным равнодушием я всегда видела храбрые лица. Я точно знала, что в глазах моих ближайших подруг я – просто эмоциональный заменитель мужчины, которого они еще не встретили. Друг для друга мы были комментаторами, важными для эмоционального выживания, но не главными. Мы одевались, ухаживали за собой, сияли, когда нам было тридцать, в то время как мечты о мужчинах, замужестве и детях превращались из исконного права во что-то несбыточное.
Я плохо притворялась.
Хотя меня вырастила либеральная мать-одиночка, выбравшая этот статус сознательно и, тем не менее, никогда полностью не уверенная в правильности своего выбора, ролевыми моделями в любовных отношениях для меня стали мои дедушка и бабушка по материнской линии. Мой дедушка Джеймс был школьным учителем в маленьком городке, а бабушка Бернардина – отличной домохозяйкой и поварихой. В детстве я проводила у них по меньшей мере два летних месяца каждый год и грелась в лучах того тепла, что они, очевидно, испытывали ко мне и друг к другу. Благодаря их браку мое детство было организованным и традиционным. Их образ жизни сильно отличался от нестабильного, непредсказуемого образа жизни моей богемной матери-художницы, их дочери, Ниам. Долгие летние дни были наполнены совершенно простыми домашними делами; Джеймс, копающийся в своем любимом огороде, Бернардина, пекущая хлеб и позволявшая мне рассыпать муку по кухне. Мои дедушка с бабушкой не демонстрировали свою любовь, но она проявлялась во всех маленьких делах, что они совершали друг для друга.
Бернардина и Джеймс были женаты пятьдесят лет, и, будучи подростком, я дивилась чуду любви, которая может продержать людей вместе почти втрое дольше моей жизни. Моя бабушка пережила деда на восемь лет. После ее смерти я получила пакет, в котором хранились ее рецепты и воспоминания, что она записала для меня. В течение десяти лет после ее смерти мне не хватало смелости прикоснуться к ним. Но отпечаток, что бабушка с дедушкой оставили в моем сердце, превратился в желание найти мужчину, с которым можно было бы построить такие же отношения, какие были у них. Любовь, которая могла бы длиться полвека.
Я всегда знала, что хочу замуж. Я встречалась и с неудачниками, и с подонками, и с милыми парнями, в которых было «что-то не то». Брак – это слишком серьезно, чтобы идти на компромисс. Я это очень хорошо понимала, и раз или два, когда влюблялась, осаживала себя, удерживая от большой ошибки. Хотя сейчас, оглядываясь назад, я погашаю, что всегда лучше следовать советам сердца, чем головы.
В конце концов я вышла за одного из милых парней, в котором было «что-то не то», так как моя голова сказала моему сердцу, что это мог быть мой последний шанс. Биология и невезучесть убедили меня и подтолкнули к чувству, похожему на любовь. С Дэном это чувство никогда не было настоящим, хотя должно было быть. Псевдолюбовь долго не выдерживает. Наивно верить обратному.
Был один из тех спокойных вечеров, что выпадают, когда живешь одна. И я не имею в виду ту жизнь, в стиле «салон-спа у вас дома», которую описывают в журналах. Я имею в виду вечер с отключенным телефоном и чувством стыда за то, какая ты есть. У меня такое бывало нечасто, ну, может быть, раз в год (часто незадолго до моего дня рождения), когда я брала выходной и оставалась лежать в постели, чувствуя себя абсолютно несчастной. Это было не настолько серьезно, чтобы называться депрессией. Просто мой извращенный вариант «времени для себя». Другие женщины занимались медитацией и йогой. Я же валилась в кровать с четвертью писки «Джэк Дэниэлс» и коробкой шоколадных кексов. После суток, проведенных наедине с телевизором, мне всегда хотелось пойти куда-нибудь, повидать друзей и просто порадоваться жизни.
Быть на службе у себя самой означало, что иногда я могла себя побаловать. После удачного раннего перерыва в работе я поднялась по карьерной лестнице журналов о еде; от помощника на кухне до дегустатора блюд, от помощника дизайнера до главного редактора раздела кулинарии и дизайнера. Примерно лет пять назад я устала от политики издательств, от костюмов и истощения, от необходимости ходить на работу каждый день. Я решила, что смогу найти работу без лицензии, и в день своего тридцатитрехлетия оставила пост главного редактора раздела кулинарии в наиболее продающемся американском кулинарном журнале. В течение нескольких дней меня разыскал агент, и с тех пор я опубликовала три книжки рецептов, пользовавшиеся скромным успехом. Еще я составляю и тестирую рецепты для продуктовых компаний и наслаждаюсь странной, но от этого не менее прибыльной побочной работой консультанта по отделке кухонь для зажиточных домохозяек. У меня хорошая репутация в пищевой индустрии, и мои книги продаются, а это означает, что мне всегда не хватает долгого перерыва, что меня часто одолевают мысли о сутках, проведенных перед телевизором.
В общем, я была архетипичным продуктом бума рождаемости. Блестящая карьера; полная уверенность в себе; мне было что предложить миру – жизнь в любви и неизбежную катастрофу. Мое решение поваляться в кровати в тот день, когда я встретила Дэна, было вызвано последствиями обиды, нанесенной ублюдком, которого и называть-то не стоит. Вы, наверное, думаете, что после пятнадцати лет работы ведущим кулинарным писателем я должна была знать, что такое «синдром перспективных шеф-поваров и фотографов». Это те мужчины, чье уязвленное эго заставляет их выставлять свою коллегу-женщину ущербной и слабой. Когда мужчины, наделенные кулинарным «талантом», поливают вас грязью, утешает только то, что их чертовски много и что они не так уникальны или индивидуальны, как им бы хотелось верить. О, лишь некоторые из них были одарены чем-то, кроме способности затащить незамужнюю женщину тридцати с чем-то лет в постель. А это по моему собственному печальному опыту требовало лишь пары бокалов мартини с водкой и еще меньше обаяния.
Тем не менее для женщины тяжело сознавать, что она уже достаточно стара и влиятельна, чтобы ее могли обогнать в карьерном росте. В любом случае довольно удручающе проводить выходной, напиваясь.
С шеф-поваром Ронаном это был классический несостоявшийся роман; у нас был секс, я думала, что он позвонит, а он не позвонил. Он объявился через две недели за ланчем с моделью под ручку. Я попыталась быть циничной, но, когда ты достигаешь определенного возраста, проявление горя выглядит слишком отталкивающе, так что остается только проглотить обиду. С моей стороны это было проколом, и я чувствовала себя раздавленной и грустной, когда в моей жизни появился Дэн.
– Противопожарная подготовка, мадам…
В нашем доме управляющие менялись каждую пару лет, главным образом из-за того, что их казенное жилище было сырой дырой без окон в подвале нашего здания. Я была на фотосъемке, когда Дэн обходил дом в качестве «нового управляющего». По-моему, он появился за несколько недель до того, как я его встретила.
– Мадам, я прошу вас принять участие в нашей противопожарной подготовке.
Ненавижу, когда меня называют «мадам». Возникает такое чувство, будто я старая карга.
– Мадам, это для вашей собственной безопасности.
Да, так я и стала старой каргой.
А в этом случае еще и пьяной.
Я распахнула дверь.
– Вы хотите, чтобы я вышла на улицу в таком виде?! – Я помахала перед ним рукавами своей пижамы. А потом, в ответ на свой риторический вопрос я захлопнула дверь. – Нет? Ну, тогда катитесь к черту!
Пока я это делала, меня поразило, что наш новый завхоз отличается невероятной привлекательностью. Не только приемлемый хороший внешний вид в сочетании с индивидуальностью может превратить обычного парня в того, на кого действительно стоит обратить внимание, но и наивная привлекательность, которой обладают вылизанные парни, рекламирующие пену для бритья. Да, Дэн обладал той самой наивной глянцевой привлекательностью парня из рекламы крема для бритья. Тот вид, от которого тебя бросает в дрожь, когда ты девочка-подросток. А потом, вырастая, ты понимаешь, что мужчины-модели либо просто не твоего круга, либо безнадежно гомосексуальны.
Конечно, умной женщине тридцати с хвостиком лет необходимо знать, что внешность не важна. Особенно если она стряхивает крошки четвертого шоколадного кекса с отворотов своего фланелевого халата фирмы «Таргет». В расчет необходимо принимать внутренний мир, а в моем случае это был бурбон с содовой.
Должно быть, я увидела что-то в глазах Дэна во время нашего секундного разговора, какое-то зарождающееся желание, потому что безо всякой на то причины я привела себя в порядок. Я не стала делать полную эпиляцию волос или что-либо столь же экстремальное, но, несмотря на опьянение, я почистила зубы и причесалась, а ночной халат был заменен на что-то более сексуальное, хотя, следует это признать, это был просто чистый спортивный костюм.
Дэн вернулся час спустя, когда противопожарная подготовка была закончена. Я не была особо удивлена, когда он снова позвонил в дверь, но я помню, что была поражена тем, что он действительно был таким привлекательным, каким показался мне сначала. Еще сильнее меня поразило то, что его тающие карие глаза смотрели на меня с неприкрытым желанием, смешанным с восхищением. Как будто я была самой красивой женщиной на свете. На меня никто раньше так не смотрел – ну, потому что я не красавица в обычном понимании – и мне стало смешно. Я пригласила Дэна войти, а он замялся в дверях, как прислуга на коктейле у герцогини.
Соблазнить Дэна было самым простым, что я когда-либо делала. Обычно я сижу и жду, когда меня спросят. Меня не надо долго уговаривать, но я никогда не играю ведущую роль.
Но этот парень выглядел настолько нервным, настолько робким, что я почувствовала себя уверенней. Уверенной.
Секс был фантастическим, не стану вдаваться в детали, но Дэн любил каждый дюйм моего тела так, что меня это просто ошеломило. Он был душеубийственно привлекателен, и в том, что я была с ним с самого начала, было что-то успокаивающее и безопасное. Я была тронута, но глубоко внутри своего существа я знала, что Дэн – не для меня.
Меня привлекает интеллект, а не тело, и у меня с Дэном не было ничего общего.
Оглядываясь назад, я боюсь признаться в том, что соблазнила Дэна только потому, что чувствовала себя грязной, пьяной и одинокой. И, конечно, потому, что я могла. Ядовитая смесь, которая в конце концов была узаконена нашим браком.
В любой бочке меда есть ложка дегтя.
Глава вторая
Первый вечер секса с Дэном каким-то образом обернулся удобством приятных отношений. Это было и хорошей новостью, и плохой, в зависимости от того, как на это посмотреть. За короткое время Дэн взбодрил меня и заставил чувствовать себя лучше. Но тяжелый осадок, оставшийся от плохого парня, который был до Дэна, омрачал мои чувства к нему. Несмотря на то что этот шеф-повар был ничтожеством, он все равно обладал силой ранить меня. Была в этом какая-то химия отравляющего толка. У Дэна не было такой власти надо мной. Хотя я и знала, что Дэн никогда не причинит мне боль, иногда мне хотелось, чтобы он это сделал. Потому что уж лучше чувствовать боль, чем вообще ничего не чувствовать.
Может, я утрирую. У меня есть чувства к Дэну, конечно, есть. И выходя за него замуж, я думала, что люблю его.
С Дэном было хорошо. Он был хорош в постели, с ним я была уверена в своем теле. Он считал, что я божественна, он хотел меня, а для меня это было что-то новое. Я люблю готовить и люблю поесть, так что я – женщина в теле. Ну, не в плохом смысле, по крайней мере, я так думаю. Но Дэн был первым парнем, которого мне не нужно было стесняться, и я это чувствовала. Он всегда говорил, какая я сексуальная и умная, как хорошо я готовлю, какое у меня соблазнительное тело. С самого начала, с первого же вечера. И то, как он это говорил, заводило меня, а Дэн Маллинс был безумно в меня влюблен. Он был настолько уверен в том, что хочет жениться на мне, ему было настолько ясно, что он сможет сделать меня счастливой, что я ему поверила.
Спустя всего три месяца он сказал:
– Выходи за меня.
Не «Ты выйдешь за меня?» или «Я думаю, пожениться – это хорошая идея».
Просто: «Выходи за меня. Я знаю, что могу сделать тебя счастливой».
Никто раньше меня так не просил, и какая-то часть меня знала, что никто больше не попросит. Мне было тридцать восемь и хотелось во что-то верить: в «жили долго и счастливо», в него. Поэтому я сказала «да».
Я позволила втянуть себя в предсвадебные приготовления, хотя знала, что они ни к чему. Платье, торт, виньетки, канапе: свадьба была самой большой, самой гламурной фотосессией, которую я когда-либо организовывала. Даже если я использовала детали, чтобы отвлечь внимание от чего-либо, то, по крайней мере, это роднило меня со всеми остальными невестами. Такое большое дело. Такое событие. Всем хотелось кусочек меня.
Дорин, моя лучшая подруга, редактор раздела мод, направила ко мне всю свою команду стилистов, и им пришлось попотеть.
– Европейская свадьба – я имею в виду, в этом сезоне будет так.
– Она ирландка. Это не в счет.
– Почему? Ирландия же в Европе? Разве не так?
– Физически да. Стилистически это Канада.
– О!
– Купите «Сваровски»[1]1
Даниэль Сваровски (Swarovski) создал в 1895 году семейную компанию по огранке синтетических кристаллов. Мировой лидер в производстве граненых синтетических кристаллов, Сваровски хранит как военную тайну способ их обработки, превращающий искусственные стразы в сверкающие микродиаманты с двенадцатью гранями. – Примеч. ред.
[Закрыть]. И, по-моему, такое ожерелье отвлечет внимание от задницы двенадцатого размера.
– И остального!
– Нужно, чтобы она похудела до восьмого, если хочет влезть в белое…
Я наслаждалась игрой в принцессу, всей этой суетой и фривольностью. И получилось все, как в журналах, самый счастливый день в моей жизни.
Частично это было из-за близости к моей богемной матери-художнице, которую я почувствовала в тот день. Ниам (я всегда называла мать по имени) прилетела из Лондона, чтобы быть вместе со мной. Мне всегда хотелось иметь заботливую мать, пекущую печенье, а Ниам пыталась сделать меня скорее подругой, чем дочерью. Наши интересы редко пересекались, и мы были с ней как необитаемые параллельные миры. У нас с Ниам мало общего. Я прагматичная и традиционная, и это своего рода извращенное восстание против ее хаотичной развратной природы. После того как Ниам переехала в Европу, мы немного отдалились. Раз в два месяца мы говорили по телефону, но у меня никогда не возникало желания навестить ее, и у нее всегда было для этого извинение – бедность. Пять лет пролетели, а мы так и не встречались.
Я даже подумывала о том, чтобы ее не приглашать. Дело было не в том, что я не хотела, чтобы Ниам была на моей свадьбе, просто, мне кажется, под моей показной бравадой и равнодушием к ней скрывался страх, что она не приедет, если я ее приглашу. Моя мать не принимала брак принципиально и часто говорила, что ее собственные родители были глубоко несчастны. Я с ней не соглашалась, но это был тот аргумент, который ни я, ни она не решались приводить в доказательство своих теорий. По-моему, Ниам ранило то, что я оказалась ближе к ее родителям, чем к ней самой, и я нервничала каждый раз, когда она входила в роль заботливой матери и говорила мне вещи, которые я была не готова слышать.
То, что Ниам приехала, само по себе было откровением. За ночь до свадьбы она познакомилась с Дэном, и, после того как он отправился к себе на квартиру, моя мать и я остались выпить в моем номере в Плазе.
– Мне он нравится, – сказала Ниам позже, когда мы обе выпили уже достаточно, чтобы быть честными, но еще не достаточно, чтобы на утро об этом забыть. – Хотя я знаю, что мое мнение не важно.
Я коротко возразила, а она сказала:
– Бернардина бы его одобрила.
Я подумала, права ли Ниам или говорит это просто потому, что чувствует некоторую неуверенность.
– Он кажется надежным.
Это было явным преуменьшением. Безопасный предлог, чтобы задать главный предсвадебный вопрос: «Ты его любишь?» Было неправильно это спрашивать, и время было неподходящее, и, хотя я знала, что Ниам хотела как лучше, в тот момент я с Новой силой затосковала по бабушке. Десять лет прошло с момента ее смерти, а моя любовь к ней оставалась все такой же живой. Я хотела, чтобы Бернардина была на моей свадьбе не только для того, чтобы одобрить Дэна, но и потому, что я чувствовала себя неуютно, предпринимая этот большой шаг без нее.
Похоже, Ниам это почувствовала, потому что она сказала:
– Я тоже скучаю по ней.
Моя мать вопросительно на меня посмотрела, как будто она никогда не могла точно понять, о чем я думаю, потом подошла к своему чемодану и вытащила что-то из его переднего кармана. Это был большой потертый коричневый конверт.
– Открой его, – сказала она.
Внутри была пачка бледно-розовых и голубых тетрадей. Я тут же их узнала, потому что как раз такие продавались в почтовом магазине в Охаморе. Моя первая поваренная книга была записана в одной из таких тетрадей, небесно-голубой, озаглавленной «Рецепты бабушки Б.». Я писала ее с десяти до двадцати лет, и она по-прежнему была спрятана на дне буфета.
У меня все внутри сжалось, когда я вынула из пачки одну из тетрадей и пробежала глазами гордые ровные буквы, выписанные уверенной рукой моей бабушки.
– Это история ее жизни. С конца юности и дальше.
– Ты их читала?
Ниам удивилась вопросу. Она была права. Это был глупый вопрос, но меня слегка раздосадовало то, что она никогда не говорила мне об этих записях.
– Конечно, я их прочла. Я же ее дочь.
Ниам так сказала это «я же ее дочь», как будто Бернардина была жива.
– Я никогда тебе их не давала, потому что…
Я попыталась расслабиться, чтобы не выглядеть злой.
– …потому что, мне кажется, я ждала подходящего момента.
Я чувствовала, как во мне закипает ярость, но я ее подавила, и, когда мне удалось себя побороть, Ниам взяла меня за руку.
– Она по-прежнему любит тебя, – сказала она, – и я тоже люблю.
Ниам верила в загробную жизнь, что мне всегда казалось ерундой. Но мягкий звук ее голоса заставил меня сделать нечто, что, как я помню, я редко делала даже в детстве. Я положила голову матери на грудь и сидела так, пока странный запах ее духов и непривычное ощущение от прикосновения ее блузки к моей щеке не ослабели, пока все не растворилось в покое пребывания рядом с ней. Когда Ниам приподняла мое лицо, я почувствовала, как сквозь ее пальцы проскальзывают поколения матерей, что были до нее. На мгновение мне показалось, что меня снова обнимают сильные руки Бернардины.
Не знаю, как долго я так лежала, но сев, я поняла, что спустя десять лет после смерти бабушки я наконец осознала, что ее больше нет. Я точно знала, что моим следующим проектом будет адаптация ее рецептов для кулинарной книги и что моя мать была права: я не могла бы начать читать историю Бернардины до этого момента.
В чем я по-прежнему не была уверена, так это в своем решении выйти на следующий день замуж за Дэна. Я сказала себе, что это предсвадебное волнение, которое испытывает каждая невеста. Я боялась, что, если расскажу о своем состоянии Ниам, она посоветует мне отказаться, а у меня не будет достаточно сил, чтобы возразить ей.
У нас была традиционная католическая служба, и Ниам провела меня по проходу и передала Дэну. Дорин была моей свидетельницей. Идя по проходу в своем большом белом платье, я была переполнена сознанием того, что исполнилась моя мечта. В то же время я не верила, что это происходит в действительности. Моей единственной мыслью было: «Все на меня смотрят». Тем не менее это был самый вдохновенный момент моей жизни. Он был лучше, глубже, чем что-либо, что я когда-либо испытывала. Я была частью сказки, которую, как мне казалось, я давно забыла, но теперь я поняла, что она просто дремала во мне. Надежда с каждым годом все больше охватывала меня и с каждым же годом все глубже пряталась на дне души. Наконец все это прорвалось, когда я со всхлипываниями представила себе свои дальнейший путь до конца жизни. Это произошло со мной благодаря Дэну.
Дэн был уверен, что сможет сделать меня счастливой, но он ошибался. Невозможно сделать человека счастливым, это может сделать только он сам. Я верила, что Дэн любит меня, но сейчас я знаю, что этого было недостаточно. Необходимо, чтобы его любовь была взаимна.
И давайте взглянем правде в глаза, невозможно заставить себя полюбить кого-то, если химия там просто не работает.
