Текст книги "Свирепая клятва (ЛП)"

Автор книги: Моника Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Заранее прошу прощения. – Кира хмурится, показывая на мороженое. – Ванильное – это все, что я смогла найти в такой короткий срок.

Я устало улыбаюсь, садясь на кровать напротив нее.

– Нищие не выбирают.

Она протягивает мне миску, а затем берет одну себе.

– Чувствуешь себя лучше? – спрашивает Кира через некоторое время.

– Немного. – Не совсем, но я бы хотела, чтобы Кира не видела меня такой. Глупая девчонка, которая влюбилась не в того парня… дважды. – Я чувствую себя идиоткой, – признаю я. – Я думала, что это будет просто секс, ничего больше, что я смогу держать свои чувства под замком. Как же я ошибалась.

Взгляд Киры смягчается.

– Это никогда не было так просто.

– Да, может быть, и нет. – Я смотрю на свои ногти, рассеянно ковыряя кутикулу. – Я чувствую себя такой уязвимой… как будто он имеет какую-то власть надо мной. Как будто я никогда не смогу мыслить здраво, когда дело касается его.

– Послушай, – говорит Кира, наклоняясь вперед. – Я знаю, что это не мое дело, и Лео явно заблуждался, но, может быть, тебе нужно его выслушать. Он любит тебя, я знаю, и я думаю, что на каком-то уровне ты тоже его любишь.

Я насмехаюсь.

– У него, конечно, не очень удачный способ показать это.

– Да они все так делают, эти мужчины братвы – эмоционально неполноценные мудаки. Поэтому мы, дамы, должны ставить их на место. – Она пожимает плечами, берет мою пустую миску и ставит ее на свою.

– Вот почему мы, дамы, должны избегать их вообще.

Она лукаво улыбается.

– И как это у тебя получается?

– Не очень хорошо. – Я встаю и беру полотенце, чтобы высушить волосы. А потом, потому что мне нужно не думать о Лео и о том, что я сейчас заперта в безопасном месте, я спрашиваю:

– А что насчет тебя? С кем ты встречаешься?

Она скорчила гримасу.

– Просто встречаюсь. На большее у меня нет времени.

– Что? Андрей тебя до костей прорабатывает?

– Да нет, ничего такого. Просто в последнее время у нас немного суматоха, и сейчас нам не нужно ничего обсуждать. – Она пожимает плечами, уголок ее рта подергивается легкой улыбкой. – Кроме того, я еще не нашла парня, который бы меня заинтересовал. Нью-Йорк переполнен озабоченными сопляками, ищущими конфетку для подпитки своего эго. Это просто не моя сцена.

– Справедливо. – Я вижу, что она не хочет, чтобы я нагнетала обстановку, поэтому я оставляю эту тему. – А чем здесь можно заняться? – спрашиваю я.

– Ничем. В этом и заключается прелесть того, что мы заперты в безопасном месте. Как насчет того, чтобы свернуться калачиком на диване и посмотреть какой-нибудь фильм? Ничего романтического, обещаю. Может быть, мы найдем DVD с "Крепким орешком" или еще что-нибудь.

– DVD? Вот это да, – усмехаюсь я.

– Да, это все, что у них здесь есть. Это будет причудливо, как ночевка в 90-х.

– Точно. – Я киваю, ухмылка дергается в уголках моего рта. – Так и есть.

ГЛАВА 28

Лео

Я почти проехал мимо ветхого здания, расположенного в промышленной части города. Оно выглядит заброшенным, что делает его идеальным для того, что мы собираемся сделать – выпытать информацию у человека. Человека, который сейчас является нашей единственной зацепкой. Что бы Хорват ни знал о тех, кто охотится за Аленой, он не уйдет в могилу, не рассказав мне.

Опасность надвигается на нас, я чувствую это всеми костями. Алена не в безопасности, и пока она не в безопасности, все остальное не имеет значения. Даже то, что она предпочтет есть грязь, чем снова увидеть меня. Мое сердце замирает при виде ее искаженного болью лица. Я сломал ее, я сделал это, и это очень больно. Я буду унижаться. Я пройду километры по битому стеклу. Сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть ее доверие. Но сейчас мне нужно превратиться в безжалостного убийцу, каким я был создан.

Ритмичный звук моих шагов возвращает меня в настоящее. «Настоящее» – это тошнотворный звук соприкосновения твердой кости с мягкой плотью, разносящийся по подвалу.

Знакомое зрелище: человек, в данном случае Хорват, подвешен за запястья, его обнаженное тело подвешено в центре комнаты. Мои братья держатся в стороне, следя за записями с камер наблюдения снаружи здания, а Джулиан, чьи руки уже испачканы кровью, расстегивает пуговицы своей белоснежной рубашки и откидывает ее на стоящий рядом стул.

– Похоже, я пришел как раз к началу веселья, – мрачно сообщаю я, проходя мимо братьев и направляясь к Джулиану. Он упирается ладонями в стул, на который только что положил рубашку, и скрипит зубами. Хорват, уже избитый и покрытый синяками, даже не поднимает лица, чтобы признать меня.

Джулиан – лучший специалист в своем деле – тщательный и жестокий, насколько это необходимо. Но на этот раз это личное. На волоске жизнь его сестры, его единственной кровной родственницы. Если Хорват хоть немного соображает, он быстро выдаст нужную нам информацию.

– Мы тут уже повеселились, правда, ublyudok?

Он, конечно, сволочь. Джулиан грубо шлепает Хорвата по уже изломанному телу, и тот отшатывается назад. Его глаза темны и полны ненависти, когда он плюет в Джулиана. Он промахивается. Но это не имеет значения, намерение было.

Джулиан в ответ наносит ему жестокий удар в живот.

– Да пошел ты, – усмехается Хорват, его дыхание становится быстрым и неглубоким. – Я уже говорил, что ничего не знаю о том, что Александр Луков кого-то похищал. Мы вместе сидели в тюрьме давным-давно. Я его уже несколько лет не видел.

– Ну, это просто неправда, – говорю я, сохраняя мягкость голоса. – У меня есть фотографии, на которых вы запечатлены вместе перед тем, как Луков пытался похитить Алену Никитину. Кстати, он мертв, хотя, я уверен, ты это знаешь. Алена его убила. На мой взгляд, не очень профессионально. Но это уже к делу не относится. – Скрестив руки, я прислоняюсь к залитой кровью стене лицом к Хорвату, чтобы он увидел дикий блеск в моих глазах. – Мы знаем, что ты посредник, не более того, – говорю я легкомысленно.

– Ни черта ты не знаешь, – прохрипел он.

Я пожимаю плечами.

– Я знаю, что ты привлек Лукова к работе. Просто скажи нам, кто тебя нанял, и мы сможем положить конец твоим страданиям.

– Вы зря стараетесь, – скривился Хорват. – Если бы я что-то знал, я бы никогда не сказал об этом американскому мусору вроде тебя. Чертово отродье.

Нож пролетает через всю комнату и вонзается Хорвату в плечо. Он воет от боли.

– Это тебе за оскорбление моей семьи, – рычит Андрей из другого конца комнаты, а второй нож пронзает воздух и всаживается в противоположное плечо Хорвата. – А это за то, что ты тратишь наше гребаное время.

Джулиан шагает вперед, его рот приподнят в обманчиво дружелюбной улыбке. Мне ли не знать: этот человек никогда так не улыбается.

– Черт. Выглядит больно, давай я тебе помогу. – Один резкий рывок за нож в левом плече Хорвата, и лезвие падает, проливая кровь, как темно-красное вино.

Когда Джулиан берется за другой нож, Хорват начинает биться в конвульсиях, его крики переходят в уродливые, когда Джулиан начинает выкручивать лезвие. Холодный сырой воздух в комнате наполняется вонью меди и воплями Хорвата.

– Послушай, – говорю я, выходя вперед, чтобы изобразить хорошего парня. – Мы только начали, дальше мы будем рубить тебя, конечность за конечностью, палец за пальцем. Ты же этого не хочешь, правда? – Я беру один из ножей, которые Джулиан извлек из тела Хорвата, и провожу им по боковой поверхности его ноги, приземляясь чуть выше члена. Мое намерение ясно. – Обычно я люблю начинать с этого. Мне кажется, что мужчины без членов становятся очень разговорчивыми.

Хорват втягивает воздух, всхлипывая и хрипя. Все его тело дрожит и трясется.

– Он придет за моей семьей, – кричит он, его голос измучен. – Вы не знаете, что он за человек.

– Ты явно не знаешь, что я за человек, – говорю я темным шепотом. – Или он. – Я указываю на Джулиана. – Потому что сейчас они пришли за моей семьей. На тех, кого я люблю больше всего на свете, без кого я не могу жить. – Джулиан замирает у меня за спиной, но мне все равно. Слова сказаны в открытую, и я не возьму их обратно. Я долгое время хранил тайну от своего друга, и теперь это время закончилось. Больше никаких секретов, никакой лжи.

Я нажимаю на нож под его лобковой костью – едва заметный укол, но это предупреждение о том, что должно произойти.

– Я выслежу и убью каждого, кто хоть что-то для тебя значит, если ты не проболтаешься. Просто скажи нам то, что мы хотим знать, это так просто. Transglobal Holdings заплатила тебе 20 миллионов долларов за работу, которую ты поручил Лукову. Нам нужно имя.

– Вам… вам не нужно имя этого человека. Поверьте мне.

– Вот тут ты ошибаешься. – Я погружаю нож глубже, и Хорват издает нечестивый звук. Если я чему-то и научился в этой жизни, так это тому, что отрезание мужского члена ломает даже самые крепкие души. – Только имя, и все это закончится. Все.

– Максим! – кричит он с болью в голосе. – Максим Белов.

Глаза Джулиана переходят на мои, и растерянность, бурлящая в их глубине, отражает мою собственную. Господи, мать твою.

– Я вам сказал, теперь убейте меня. Покончите с этим.

– Я соврал. – Я пожимаю плечами и все равно отрезаю ему член, потому что, как ни крути, этот человек был ключевым в причинении вреда Алене, и ад для него слишком хорош. Так что я позабочусь о том, чтобы он помучился на выходе.

Позади меня стул заскрипел по полу. Над пронзительными криками Хорвата доносится голос Даниила.

– Надо уходить. Там люди.

Джулиан стреляет Хорвату прямо между глаз, и мы движемся к выходу, поднимаясь по лестнице по двое. Мы вырываемся наружу, но времени на разговоры о том, что мы только что узнали, нет. Есть только одно дело.

– Возвращаемся на конспиративную квартиру, – ворчит Андрей. – Нам нужно забрать Киру и Алену и как можно скорее покинуть страну.

– Я поеду с вами, – говорит Джулиан и пересаживается на мое пассажирское сиденье, пока Андрей и Даниил направляются к своей машине.

Я чувствую, что у Джулиана есть ко мне вопросы, и хотя я готов рассказать ему правду, мне не очень хочется, чтобы мой лучший друг меня сейчас отчитывал.

Все это может подождать до самолета.

ГЛАВА 29

Алена

Я открываю глаза: фильм, который шел, уже закончился, экран телевизора черный. Кира спит на другом конце дивана, но когда в воздухе раздается взрыв, она открывает глаза и вскакивает на ноги.

– Что это было? – прохрипела она со страхом в голосе. Выхватив из пояса пистолет, она снимает его с предохранителя и кружит по комнате, сканируя ее, напрягая тело и готовясь к действию.

– Мы можем проверить камеры, – предлагаю я, и мой голос дрожит.

– Нет времени, – огрызается она, и ее тактическая подготовка становится очевидной, когда она незаметно заглядывает за угол комнаты. – Нам нужно попасть в безопасную комнату в подвале. Пойдем.

Я иду за ней по длинному коридору, ведущему в подвал, держась рядом с ней. Наступила жуткая тишина. Может быть, это все сон? Мы были в нескольких сантиметрах от подвала, когда позади прогремел очередной взрыв, ударная волна которого сопровождалась ослепительной вспышкой света. Дом содрогается, как будто дрожит сам его фундамент.

Ужас охватывает меня, когда наступает хаос. Руки обхватывают меня сзади, рывком заставляя остановиться.

– Кира! – кричу я, но ее тоже кто-то держит – безымянный, безликий человек в маске. Меня вытаскивают из дома, я бьюсь и сопротивляюсь, пока похититель не втыкает мне в ребра острый предмет и не шипит, предупреждая, чтобы я не сопротивлялась.

Я не слушаю, потому что знаю, что это конец. Если я не буду бороться всеми силами, то мне конец.

Одна мысль вырывается вперед.

Лео.

И несмотря ни на что – его предательство, секреты и ложь – мысль о том, что я никогда не буду заключена в его крепкие объятия, не почувствую тепло его взгляда, – это то, чего я не могу вынести.

Поэтому я борюсь.

Я сражаюсь до тех пор, пока не перестаю бороться.

Пока мир не померкнет.

ГЛАВА 30

Алена

7 лет назад

В комнате пахнет антисептиком и затхлым воздухом, тяжелый запах болезни прилипает к каждой поверхности. Стены словно смыкаются вокруг меня, удушая и угнетая. Я смотрю на хрупкую маму, лежащую на кровати, на ее некогда гордую фигуру, превратившуюся в тень.

Как это могло случиться?

После смерти папы мама медленно, с душераздирающим трепетом, погрузилась в туман горя и наркотиков. Вместе с врачом и психотерапевтом я пытаюсь помочь ей, но чувствую, что это проигрышная битва. По правде говоря, внутри нее всегда было что-то неспокойное и несчастливое. Я не могла определить, что это такое, когда была маленькой девочкой, но я знала, что это там, периоды меланхолии и депрессии, когда она не могла встать с постели.

Я сижу у ее кровати, ее холодная, дрожащая рука в моей. Ее кожа бледная, натянутая на кости, взгляд расфокусирован. Стало так плохо, что я позвонила Джулиану, чтобы он приехал домой. Он еще заканчивает обучение в России, но мне нужна его помощь. Она не может больше так жить.

– Джулиан возвращается из России. Пахан и Андрей тоже. К утру они будут здесь, – заверяю я ее.

Ее глаза, обычно остекленевшие от седативных препаратов, вдруг становятся слишком острыми и ясными.

– Россия! Нет, только не Россия. Алена. Тебе нужно держаться от нее подальше.

Я сжимаю мамину руку, пытаясь вернуть ее в настоящее. Мои родители родом из России, они переехали в Штаты только тогда, когда мама была беременна мной. Я подозреваю, что родина хранит для нее плохие воспоминания.

– Я туда не поеду, поверь. Но Джулиан ездил туда на стажировку.

Что-то ее взволновало, и она пытается сесть.

– Твой отец… Алена, ты должна быть осторожна с ним. Держись подальше от России.

Я смаргиваю слезы, прикусываю губу. Тяжело слышать, как она так плохо отзывается о муже, которого потеряла, о человеке, от потери которого так и не смогла оправиться. – Мама, – тихо говорю я, стараясь, чтобы голос был ровным. – Папы здесь больше нет. Ты знаешь это.

– Пожалуйста, послушай меня, – настаивает она, с удивительной силой сжимая мою руку. – Ты должна быть осторожна.

От ее слов у меня по позвоночнику бегут мурашки. О чем она говорит? Ее предупреждение не имеет смысла, и я задаюсь вопросом, насколько глубоко наркотики повлияли на ее сознание.

– Ты… запуталась, – говорю я, сглатывая комок в горле. – Все в порядке.

Она качает головой.

– Мне очень жаль, Алена. Мне очень жаль. – Ее слова звучат так искренне и отчаянно, что у меня внутри что-то ломается.

Я наклоняюсь и нежно целую ее в лоб.

– Спи, мама. Ты скоро увидишь своего сына.

Она еще раз умоляюще смотрит на меня, прежде чем ее глаза закрываются, и комната наполняется невыносимой тишиной.

* * *

Свет проникает в тренировочный зал, отбрасывая полосы маслянистого солнечного света, которые подчеркивают игру мышц на широких плечах и точеной спине Лео. Я прислонилась к задней стене, и ритмичный стук его кулаков о тяжелый мешок заполнил все пространство. Это гипнотическое зрелище, красивый танец точности и силы, но таков уж Лео. Он использует свою силу осторожно, почти нежно. И при этом он сексуально привлекателен.

Уроки секса переросли в нечто более глубокое. Несмотря на то, что мы оба танцевали вокруг этой темы, напряжение между нами ощутимо. Правда в том, что я отчаянно влюблена в него. Но в конечном итоге это не имеет значения.

Лео скоро принесет клятву Братвы, и это будет датой окончания наших отношений. Я должна решить, что мне делать дальше, даже с учетом того, что моя мать больна. Пахан нанял для нее самый лучший уход. О ней позаботятся, несмотря ни на что.

Словно услышав мои мысли, Лео поворачивается ко мне лицом. Его темные глаза смотрят на меня, а по виску скатывается бисеринка пота. Я не знаю, что он увидел в моем выражении лица, но он сбрасывает перчатки и бесшумно пересекает комнату, прижимая меня к своей обнаженной груди. Он потный и горячий, но, как и все остальное в нем, это меня только заводит.

– Как все прошло? – спрашивает он, прижимаясь губами к моему виску.

– Не очень, – грустно отвечаю я. – Она срывается. Начала говорить о моем отце, запуталась. Это так тяжело.

Лео поднимает меня на руки и усаживает на край боксерского ринга. Он раздвигает мои ноги и встает между ними. Его большой палец нежно проводит по моей щеке, по губам.

– Эй, – успокаивает глубокий голос, – все будет хорошо. Джулиан скоро вернется домой. Не все ляжет на твои плечи.

– Может быть, и нет, – пробормотала я, – но нам будет уже нелегко быть вместе. Если рядом будет мой брат, мы с тобой… – Слова застревают у меня в горле. Мы не говорили о том, что срок годности подходит к концу, уже несколько недель, с тех пор как в последний раз дома были его отец, Андрей и Джулиан, и Лео немного сошел с ума. Но теперь лето подходит к концу, и между нами все изменится.

– Закончи эту мысль, бабочка. – Он поджимает губы, ноздри раздуваются. Я что-то не так поняла?

– Через несколько недель ты принимаешь присягу, и ты знаешь, как я к этому отношусь. – Я делаю укрепляющий вдох, набираясь мужества для того, что необходимо сказать. – Я думаю, мы должны закончить все сейчас. Пока Джулиан не узнал. Это только усложнит ситуацию, когда мы… – Слова застревают в горле, и боль пронизывает меня, как физическое ощущение.

– Ты думаешь, я хочу покончить с тобой? – недоверчиво спрашивает он.

– Я не знаю, это сложно… – Я начинаю говорить, но тут он оказывается передо мной, одной большой рукой обхватывает мою челюсть и прижимается лбом к моему лбу.

– Я не собираюсь заканчивать с тобой отношения, бабочка. Даже близко нет. – Его дыхание горячо прижимается к моему рту, от него исходит напряжение. – Ты думаешь, я когда-нибудь смогу отпустить тебя? Я не смогу. Я долго думал об этом, сомневаясь в своем здравом уме, потому что это решение, быть с тобой, меняет все.

– Что ты хочешь сказать? – спрашиваю я, сердце замирает в горле.

Его рука зарывается в мои волосы, откидывая мою голову назад, так что я вынуждена смотреть ему в глаза.

– Ты принадлежишь мне. Ты всегда была моей, даже если ты не знала об этом, я знал. Глубоко внутри. И теперь все остальные тоже будут это знать. Завтра я скажу отцу. Он должен первым узнать, что я не буду давать клятву. А потом мы сядем с Джулианом и расскажем ему все вместе. – Он сладко целует меня в губы. – Я люблю тебя, Аля. Очень люблю. И единственное, что имеет значение, – это быть с тобой. Мне плевать на все остальное. Я просто хочу тебя. Я никогда в жизни не был так уверен ни в чем.

Счастье нахлынуло на меня, как приливная волна. Разрыв отношений с Лео был последним, что я хотела сделать. Я была бы разбита вдребезги, если бы ушла от него, даже если бы это было необходимо. Но он сделал свой выбор, и он выбрал меня.

Мы не пойдем по легкому пути, это точно. Джулиан будет в бешенстве, а пахан… я даже думать об этом сейчас не могу. Но Лео уже решил, и мы вместе будем разбираться с последствиями.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я, прижимаясь к его губам. – Чертовски сильно.

С этого момента мы с ним против всего мира.

ГЛАВА 31

Лео

Мы оба молчим, осмысливая только что полученную новость и тяжесть ее последствий. Я не отрываю глаз от дороги и держу руки на руле, мчась по окраинам Дубровника. Здесь должно быть красиво, но этот прибрежный город для меня разрушен. Навсегда омрачен призраками предательства.

Я смотрю на своего друга, его пистолет, зажатый между коленями, готов к действию. Как и я, его глаза постоянно сканируют зеркала и окна в поисках возможных хвостов. Как только мы подходим к дому, тишину нарушает его опустошенный голос.

– Что у вас с Аленой на самом деле происходит?

Я сжимаю челюсть и скрежещу задними коренными зубами.

– Я думаю, ты знаешь. Думаю, ты всегда знал.

– Черт, – вырывается у него под нос, и щелчок предохранителя на его пистолете, прежде чем 9-миллиметровый пистолет оказывается направленным мне в голову. – Ты причинил ей боль?

Мои глаза переходят на его глаза, но кроме этого я не двигаюсь.

– Да.

– Khuy. – Он называет меня козлом и прижимает холодный металл к моему виску. – Когда? Скажи мне. Что ты с ней сделал?

Если я скажу ему правду, может быть, он нажмет на курок и избавит меня от страданий. Потому что выражение лица Али, когда я признался, что играю в кукловода с ее жизнью, – это выражение чуть не стало моей гибелью. – Просто сделай это, – уговариваю я Джулиана. – Нажми на курок, потому что тебе не понравится то, что я скажу.

– Ты что, блядь, серьезно? – Его пистолет с грохотом падает на приборную панель перед ним. – Пуля в голову – это недостаточно. Ты заслуживаешь моих рук на своей шее!

Я не собираюсь спорить с этим; когда Джулиан узнает правду – как долго это продолжалось, все, что я сделал с ней, – он захочет извлечь каждую унцию моих страданий.

– Давай отведем ее в безопасное место, а потом ты сможешь набить мне морду или убить меня. – Мое неровное дыхание заполняет пространство между нами. – Все, что ты считаешь подходящим наказанием.

– Я не могу поверить тебе. Я знал, что между вами что-то произошло. Аля всегда говорила мне, чтобы я не лез не в свое дело. Я решил, что это была детская влюбленность, которая протухла, потому что я глупо верил, что мой лучший друг никогда не станет связываться с моей сестрой за моей спиной. А теперь это…

От ненависти, которую он бросает в мою сторону, у меня в груди вспыхивает стыд. Правда гораздо хуже. И ее уже не скрыть. Но есть и другая правда, которую он тоже должен знать.

– Я люблю ее. Не как сестру. Я, блядь, люблю ее всеми фибрами своего существа. – Его ноздри раздуваются, когда он медленно качает головой. – И даже если я причинил ей боль, я все исправлю, я сделаю все, чтобы… – Мой голос срывается, когда мы подъезжаем к убежищу. Или к тому, что от него осталось.

– Черт возьми, – рычит Джулиан. Не успела машина остановиться, как он выпрыгивает из нее и бежит к обугленным останкам строения.

Я бросаю машину на стоянку и тоже выпрыгиваю, но Даниил преграждает мне путь.

– Их здесь нет. – Я слышу панику в его голосе, прежде чем полностью осознаю слова.

– Что ты имеешь в виду? Где они?

– Дом, он пуст. Кто-то взорвал вход. – Мое сердце колотится так громко, что слышно в ушах, каждый удар словно молотком бьет по ребрам. Мне нужно увидеть разрушения своими глазами.

Я вхожу через огромную дыру в задней части дома. Взрывчатка была использована. Если бы Кира или Аля были на кухне в момент взрыва, то, черт возьми, они бы…

Звериный звук вырывается из моей груди в тот момент, когда Джулиан поднимается по лестнице из подвала. Его лицо мрачное, пепельное, он выглядит так, как чувствую себя я. Разрушенным. Он только качает головой, показывая, что они не добрались до безопасной комнаты в подвале.

– Нет. – Я отказываюсь в это верить. – Мы должны обыскать весь дом. Каждый квадратный дюйм.

Андрей и Даниил присоединяются к нам на взорванной кухне. Андрей говорит по телефону на быстром русском, Даниил смотрит на свой телефон.

– Их сняли, – уверяет нас Даниил. – Есть видеозапись. – Он протягивает телефон, но я не могу на него смотреть. Я не знаю, радоваться ли мне, что они живы, или ужасаться.

Честно говоря, и то, и другое.

Джулиан бьет кулаком по стене, и на него сыплется штукатурка.

– Нас, блин, разыграли. Максим Белов знал, что мы придем за Хорватом. Он ждал, пока мы отвлечемся, и мы, как идиоты, сыграли ему на руку.

Даниил качает головой.

– Мы не могли знать. Мы сделали то, что должны были.

Джулиан вскидывает голову, и они обмениваются напряженным взглядом.

– Вернуться домой? Наши девочки…

– Они в безопасности, я обещаю, – заверил его брат. Они говорят о своих женах и дочери Андрея, которые находятся в усадьбе Козлова. – Армия наших лучших людей охраняет дом. Беспилотники. Взрывчатка по периметру. Он непроницаем.

Андрей положил трубку и поднял руку, привлекая наше внимание.

– Это был Дима. Он думает, что сможет определить, куда их увезли люди Белова, но, поскольку у них нет зарегистрированного бортового номера и официальных документов, представленных авиационным властям, это займет некоторое время.

– Слава богу, – выдыхаю я, хотя особой благодарности не испытываю, потому что у такого человека, как Максим Белов, есть способы и средства так эффективно заметать следы, что даже самые лучшие хакеры не смогут его найти. Но я не позволяю своим мыслям соскользнуть в эту кроличью нору, потому что, если я это сделаю, возврата уже не будет.

Я убираю пистолет в кобуру и сплевываю на пол рядом с собой.

– Нам нужен самолет, срочно. Как только Дима получит ответы, мы должны быть в пути.

Даниил что-то бормочет про подкрепление, но времени на сбор людей нет, как нет времени и на сбор оружия. Как бы там ни было, нам не одолеть ополчение Белова. Все, что мы можем ему предложить, – это мы, наша лояльность, доля в нашем бизнесе, братство на ладони. Потому что все, что хочет Максим Белов, он получает, а ему почему-то нужна Алена. И это единственный человек, которого я никогда не позволю ему заполучить.

Любой ценой.

Любыми жертвами.