Текст книги "Жестокий обман (ЛП)"
Автор книги: Моника Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 10
Бьянка
Небо Нью-Йорка затянуто темными тучами, пока мы пробираемся через утренние пробки в час пик, направляясь в пентхаус Даниила. Это разительный контраст с тем, что мы только что покинули – солнечным Майами, с его жарой, яркими красками. А теперь этот унылый город должен стать моим новым домом.
Даниил сидит рядом со мной на заднем сиденье "Эскалейда", его лицо скрыто газетой, которую он читает. Со вчерашнего вечера он как ледяная стена. Мы спали в разных комнатах и с утра не сказали друг другу и двух слов.
Краем глаза я незаметно слежу за ним. В аккуратно отглаженном костюме, он выглядит дорого и свежо. От него божественно пахнет цитрусовыми и грехом. В голове снова мелькают воспоминания о вчерашнем вечере. Он не говорил о том, что между нами произошло, но мне интересно, думает ли он об этом так же, как и я.
В моей памяти сохранилось каждое грязное слово, каждый развратный поступок. Я стояла на коленях, а он впивался в мой рот, словно я была его игрушкой. Мое соблазнение имело цель – стать ближе к Даниилу, но оно также оставило меня горячей и нуждающейся. До боли. Даже после того, как он довольно бесцеремонно оставил меня на коленях.
– Я отвезу тебя в пентхаус. Михаил останется с тобой. – Хрипловатый голос Даниила оборвал мои горячие мысли.
– Хорошо. – Я разглаживаю юбку, непривычно тяжелое кольцо с бриллиантом отягощает палец. – Что мне делать со своим временем?
– Это твое дело. – Он даже не удосужился поднять глаза от газеты.
– Можно я пойду в город?
Он делает паузу.
– С определенной целью и только если возьмешь с собой Михаила. Не отходи от него ни на шаг. Никогда.
Отлично, жизнь запертой мафиози продолжается. Мы в одном шаге от сестер Бриджертон, которые проводят дни за игрой на пианино, чтением книг и ожиданием мужа. Именно таким было мое существование, когда я стала подопечной своего дяди, и теперь ничего в моей жизни не изменится.
Кроме одного. Мне нужно сблизиться с Даниилом.
Как журналисты-расследователи, мои родители говорили мне, что главное в расследовании – это идти по следу денег. Именно это я и собираюсь сделать. Я откидываюсь на спинку кресла и прочищаю горло, прежде чем спросить:
– Могу ли я получить работу?
Наконец, скомкав газету, он опускает ее на колени. Он внимательно смотрит на меня, сведя брови вместе.
– Зачем тебе это нужно? – спрашивает он, искренне недоумевая.
– Мне будет скучно дома. Дядя никогда не разрешал мне ничего делать, но я надеялась, что у нас все будет по-другому. Начну все с чистого листа.
Он поправляет манжеты и смотрит куда-то вдаль, на залитые дождем улицы города.
– Это не очень хорошая идея.
Именно этого я и ожидала от него. Я скрещиваю ноги, наклоняясь к нему.
– А что, если я буду работать на тебя? Я могу вводить данные, считать, выполнять административные задания. Я могу делать все, что ты хочешь, – предлагаю я.
– Ты раньше работала?
Я сделала паузу.
– Этого мой дядя не разрешил бы. Но если ты дашь мне шанс, то увидишь, что я вполне способна.
– В этом мире так не поступают. Ты это знаешь. Жены не работают. У них есть хобби. – Он вздохнул и постучал пальцем по бедру. – Почему бы тебе не взять уроки тенниса или не заняться гончарным делом.
Тот женский стояк, который я испытывала к нему раньше, сдулся. Я думала, что Даниил может быть более дальновидным. Видимо, я ошиблась.
– А как же Джорджия, разве она не работает?
Его челюсть напряглась.
– Это другое дело.
Теперь он меня злит. Я скрещиваю руки перед грудью.
– Как это «другое»? А Кира – полноценный vor, – самодовольно говорю я, используя русское слово, которому она меня научила, когда мы встретились с ней на кухне у Даниила. – Я хочу чувствовать себя полезной, а не принцессой мафии, изгнанной на шопинг и бездумные обеды.
Даниил засовывает палец в воротник, расправляя его.
– Джорджия – учительница рисования, она работает в частной школе, куда может приводить свою охрану. А Кира – наша сестра, к тому же наследница двух братовских состояний. Это ее законное место. Но ты, – он выплюнул это слово так, что мне не понравилось, – твой дядя практически держал тебя под замком. Что ты знаешь о работе в нашем мире?
– Ты можешь меня обучить, – огрызаюсь я. – Я способна учиться, хочешь верь, хочешь нет.
– Просто брось это, Бьянка. – Его тон мягче, чем я ожидала, как будто этот разговор отнимает у него силы.
Раздражение перерастает в решимость. Я способна на большее, чем он может себе представить. И когда все закончится, он поймет, насколько сильно он меня недооценивал.
Мы подъезжаем к обочине его роскошного дома. Я почти не помню, как оказалась здесь прошлой ночью – было темно, и я была в полубредовом состоянии, – но сейчас я улучила момент и окинула взглядом то, что станет моим домом на ближайшие... боже, кто знает, сколько времени. Моей позолоченной клеткой.
Михаил встает перед дверью машины с моей стороны, готовый нести службу. Но я не уйду без последнего напутственного слова. Я поворачиваюсь на своем месте и сужаю глаза на Даниила.
– Я позабочусь о том, чтобы хорошо потратить твои деньги. По-моему, Bergdorf недалеко. И, если не ошибаюсь, Louis Vuitton тоже. Раз уж я больше ни на что не гожусь, то буду ходить по магазинам до упаду.
Даниил поджимает губы, как будто терпит выходку капризного ребенка. Затем он лезет в пиджак и достает изящный кожаный бумажник. Он извлекает черную кредитную карточку и зажимает ее между двумя пальцами.
– Постарайся, printsessa. У этой карты нет лимита.
Я потянулась к ней, но он переместил ее в недоступное для меня место.
– А-а-а, – предупреждает он. – Ты должна хранить ее в безопасном месте.
Ну и наглость у этого вонючего человека.
– Моя сумочка в багажнике. Я не ребенок, Даниил, я ее не потеряю, – говорю я ему сквозь стиснутые зубы.
Он улыбается, но улыбка не дружелюбная. Она хищная. Он получает слишком много удовольствия от этой маленькой игры.
– Я не хочу рисковать.
Я бросаю взгляд на окно и замечаю, что Михаил повернулся ко мне спиной. И в этот момент, когда я отвлекаюсь, что-то тонкое и твердое проходит по моей шее, спускаясь к ключицам, затем по выпуклости левой груди.
Я оборачиваюсь и наблюдаю, как его дурацкая карточка опускается ниже, направляясь к месту между моих ног.
– Ну что, printsessa, где-нибудь в безопасном месте?
Дрожь в нижней части моего живота заглушает обычное желание нахамить ему.
– Хорошо, – бросаю я ему вызов. – У меня есть идеальное место. – Кончики моих пальцев нащупывают подол юбки, и я медленно поднимаю его на бедрах. Его взгляд падает на пространство между моими раздвинутыми бедрами и устремляется на едва заметную полоску моих красных кружевных стрингов. Он издает хриплое ругательство. Его тон настолько грубый, настолько дикий, что это вызывает всплеск удовольствия на моем клиторе.
– Вот здесь. – Я провожу пальцем по кружевной лямочке, опоясывающей мою верхнюю часть ноги. Я получаю слишком большое удовольствие от вида его сжатой челюсти и напряженных плеч. – Ты дашь мне карточку сейчас, чтобы я могла продолжить свой день?
Он тяжело сглатывает, когда толстый палец опускается под клипсу, соединяющую мои чулки и пояс с подвязками, и с легким щелчком прижимает черную пластиковую карточку к коже моего бедра.
Он снова раскрывает газету, как будто не он с голодом пялился на мою голую кожу, без слов прогоняя меня.
Я выхожу из машины, на моих губах играет победная улыбка. Она не сходит с лица, когда я прохожу через роскошное фойе здания и вхожу в лифт, а Михаил все это время следует за мной. Она даже не спадает, когда я вхожу в пентхаус, который будет служить мне новым домом и клеткой до тех пор, пока я не смогу в одиночку уничтожить не одну, а две преступные империи.
ГЛАВА 11
Даниил
Мои шаги гулко отдаются в мраморном фойе, на что я обращаю внимание только потому, что в пентхаусе в этот поздний, а точнее, ранний час стоит мертвая тишина. То, что я оказался дома до двух часов ночи, – почти чудо; с тех пор как две недели назад открылось казино, я работаю без перерыва. Но сегодня Лео взял на себя управление «Беллаиром», чтобы я мог заняться более насущными делами.
Например, выбить все дерьмо из группы мошенников, которые были пойманы на подмене карт под столом еще до разгара вечера. Их афера заключалась в том, что два игрока менялись картами, чтобы составить выигрышную руку, в то время как третий отвлекал дилера разговорами, а еще один выполнял роль наблюдателя.
С мошенниками можно бороться только одним способом: быстро и жестоко. Сегодня это удовольствие выпало на мою долю. Жаль, что я не смог так же наказать Диаса в ночь открытия казино.
Я разминаю разбитые костяшки пальцев. Наверное, к ним нужно приложить лед, но вместо этого я решил воспользоваться обезболивающим эффектом от выпивки. Взяв с барной тележки виски, чтобы успокоить мои нервы, я скидываю пиджак и ослабляю галстук. Опустившись на диван в гостиной, я откидываюсь на спинку кресла и делаю напряженный вдох, о котором даже не подозревал, и втягиваю в себя воздух, пахнущий ею.
Черт, у меня галлюцинации? Я поворачиваюсь и нахожу ее свитер, брошенный на спинку дивана. Я видел фотографии, где она в нем стоит на террасе, глядя на гудящий внизу город. Меня почти нет рядом, но я знаю, что она делает каждый день – занимается спортом, ходит по магазинам, читает, ходит, еще читает – потому что мои люди докладывают мне обо всем.
Все, кроме того, что происходит в ее маленькой хорошенькой головке. Это остается загадкой. Не то чтобы она меня знала. Но так будет лучше. Большинство браков Братвы строятся на долге и не более того – Андрей и Джулиан исключение из правил. И все же я не могу удержаться, чтобы не поднять свитер Бьянки и глубоко вдохнуть. Ее запах – гвоздика и ваниль – омывает меня, заставляя желать того, чего у меня не может быть.
Я бросаю ее свитер через всю комнату, смущенный своей реакцией. Мой член дергается в штанах, а в груди расцветает чувство, для которого у меня нет слов. По-русски я бы назвал ее zanoza – боль, осложнение. С того момента, как она вошла в мою жизнь, все было чертовски сложно.
Начиная с того, что теперь мне приходится работать с ее бывшим. Каждый вечер, под чутким присмотром Диаса, горстка Зега появляется в "Беллаире" с пачками денег, на которые они покупают фишки для казино. Затем они садятся за столы и игровые автоматы, выигрывая немного здесь и проигрывая много там. Когда проигрыш достигает двадцати процентов, Хорхе подает сигнал своим людям. Они обналичивают свои фишки и уходят со свежими купюрами из казино – грязные деньги теперь чисты, а наше казино процветает.
Только вот видеть, как Хорхе шествует по "Беллаиру", словно он король этого гребаного мира, – это сводит меня с ума. При каждом удобном случае он сверкает высокомерной улыбкой перед камерами наблюдения и знает, что я сижу наверху в своем кабинете и наблюдаю за ним. И кипячусь.
Вчера, когда я выходил из казино, Безумец встал у меня на пути, на его лице появилась ехидная ухмылка.
– Как Бьянка? – спросил он со всей искренностью продавца автомобилей. – Пожалуйста, передай ей привет.
Я потянулся за своим "Глоком", когда Лео встал между нами.
– Полегче, – пробормотал он. – Он издевается над тобой. Не клюй на приманку.
Но уже слишком поздно. В моих жилах застыл гул, который не утихнет до тех пор, пока Хорхе не будет лежать у моих ног, искалеченный настолько, что каждая косточка на его теле будет неестественно вывернута.
– Если я еще раз услышу на твоем языке имя моей жены, я вырежу его и скормлю собакам, – пригрозил я, хотя между нами оставался Лео.
– Ты ошибаешься в моих намерениях, – заявил Хорхе с издевательским оттенком в голосе. Затем, слегка поклонившись, он уполз, а я остался с кислым привкусом во рту и острой потребностью в насилии.
Я остановился на рюмках водки.
Но что мне действительно нужно, так это долгий, жесткий трах.
А этого в ближайшее время не будет: мы с моей новой женой зашли в тупик. Она не хочет быть замужем за мной, а я ей не доверяю. Забавно, но мне до сих пор хочется перегнуть ее через стул и сделать так, чтобы она стала для меня мокрой.
С нашей брачной ночи я все время думал о том, как чертовски приятно, когда губы Бьянки обхватывают мой член. То, как она подчинялась моим командам, вставала передо мной на колени, когда я говорил ей об этом... Черт, это было все. Ее неопытность была очевидна, но это только разжигало мой голод. С тех пор каждый раз, когда в моем сознании возникали ее пышные изгибы и великолепное лицо, я был как отъявленный подросток, ходящий на полусогнутых ногах.
Черт возьми, я сейчас тверд как сталь. Мне нужно принять холодный душ и поспать несколько часов, прежде чем я совершу какой-нибудь идиотский поступок, например, навещу маленькую предательницу в ее постели.
Бросив стакан на приставной столик, я направился в свою спальню. Прохожу мимо открытой двери в библиотеку и слышу звук. Шорох, как будто перекладывают бумаги. Я осторожно вхожу в комнату. Пентхаус охраняется, я не беспокоюсь о посторонних, но мне любопытно посмотреть, что делает здесь сотрудник в такое время.
Мгновение спустя Бьянка выходит из тени, в руке у нее небольшая ручка и блокнот. Освещенная лишь лунным светом, проникающим через окна, она похожа на богиню: ее полные груди мягко покачиваются под свободной майкой, а крошечные шорты для сна демонстрируют гладкие смуглые ноги. Блядь. Она создана для того, чтобы погубить меня.
Чувство самосохранения заставляет меня смотреть мимо нее на ряды книжных полок, выстроившихся в комнате.
– Что ты здесь делаешь? – требую я.
Она вздрагивает, прижимая руку к груди.
– Даниил, – задыхается она. – Я не слышала, как ты вошел.
– В том-то и дело.
Я упираюсь пальцами ног в персидский ковер, чтобы не двинуться к ней. Вместо этого я скрещиваю руки и прислоняюсь к стене позади себя. Без макияжа, с волосами, спадающими мягкими волнами на лицо, она похожа на ожившего ангела.
Вот только она не ангел. Я вижу, как она пытается спрятать блокнот за спиной.
– Что это? – Я жестом показываю на содержимое в ее руках.
– Ничего, – отвечает она, высоко подняв подбородок. – Я просто... вела дневник.
Я бросаю взгляд на дубовый письменный стол в углу комнаты. Это стол моей матери, который я забрал из дома моего детства, чтобы он напоминал мне о ней. О матери, которую я потерял слишком рано. Интересно, как бы она отнеслась ко мне, высокопоставленному вору, который женился не по любви, а ради союза? Почему-то я знаю, что она была бы разочарована во мне. Несмотря на то, что в нашем мире это обычная практика, она бы хотела от меня большего.
Она ожидала бы большего.
И вот я здесь, с женой, к которой я отношусь не лучше, чем к наемной прислуге. Я представляю, как разочаровал бы свою мать.
– Ты рылась в столе? – спрашиваю я. По правде говоря, там нечего искать. Я здесь никогда не работаю. И по этой причине не запираю ящики стола. В пентхаусе я не держу ничего, связанного с семейным бизнесом. Это мафия 101, если бы в наших домах случился обыск, власти не нашли бы ничего полезного.
– Конечно, нет, – быстро отвечает она. – Зачем мне рыться в твоем столе?
– Может, поделишься, что у тебя в блокнотике?
– А зачем мне это делать? – Она хмурится, но продолжает стоять на своем.
Я скривил губы от удовольствия. По какой-то причине мне нравится ее бравада. Но я хочу посмотреть, смогу ли я заставить ее попотеть. Оттолкнувшись от стены, я делаю несколько шагов, сокращая расстояние между нами, и останавливаюсь, едва не коснувшись ее. Ее собственные руки крепко обхватывают ее талию, ее настороженный взгляд обегает комнату, как бы ища помощи или способа убежать от меня, но это невозможно. Время замирает, я слушаю ее учащенное дыхание и жду, как она отреагирует.
– Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, – шепчу я ей на ухо.
Она поднимает глаза на меня, и наши взгляды сходятся в поединке. Большинство женщин в этот момент отступили бы, но только не Бьянка. Она встречает мой яростный взгляд своим собственным.
– Ладно, хочешь почитать о том, как мне скучно, как я чувствую себя здесь бесполезной. Пожалуйста. – Она протягивает блокнот, но я не делаю шаг к ней, предпочитая провести большим пальцем по пульсу на ее шее.
– Что ты на самом деле ищешь? – спрашиваю я, касаясь губами раковины ее уха. По ее позвоночнику пробегает мелкая дрожь.
– Ничего, pendejo (пер. дурак). Ты игнорируешь меня неделями, а потом обвиняешь меня в... в чем именно? В подглядывании? Как будто мне есть дело до твоих дел. Ты для меня ничего не значишь. – Она сильно прижимается к моей груди, но я не двигаюсь ни на дюйм. Вместо этого я хватаю обе ее руки и держу их в плену своих.
– Почему ты так меня ненавидишь? – спрашиваю я, наклоняя голову и проводя кончиком носа по ее шее. Она отворачивает от меня лицо, но я замечаю, как ее дыхание сбивается в горле. – Ты ясно дала понять, что не хочешь этого брака, поэтому я даю тебе свободу, – прорычал я. – Я не навязывался тебе. Я ничего от тебя не требовал. Я позволяю тебе жить своей жизнью, так же как и я живу своей.
– Вот именно, – прорычала она. – Мы живем как чужие люди. Не имея ничего общего друг с другом. Даже постель не делим.
Из моего горла вырывается дрожащий смех, и я отпускаю ее руку, которая все еще сжимает блокнот. Потянувшись вниз, я накручиваю на палец клок ее шелковистых каштановых волос. – Я и не думал, что тебе так сильно нужно, чтобы тебя трахнули.
Она фыркает.
– Ты ничего не понимаешь, если думаешь, что все дело в этом.
– Так просвети меня. – Мой большой палец проводит по ее губам. Медленные движения вперед-назад. Может быть, я делаю это, чтобы посмотреть, как она отреагирует...
Она задыхается, приоткрывает рот, и эти полные губы напоминают мне, как хорошо она ими пользуется. Все, что я могу сделать, это не наклониться и не попробовать ее на вкус. Единственное, что меня сдерживает, – это ее свирепое выражение лица.
– Мне не разрешается делать ничего, кроме как ходить по магазинам, заниматься спортом и смотреть телевизор. Я умираю здесь медленной смертью, а ты даже не знаешь и не заботишься об этом.
На ее глаза наворачиваются слезы, и моя грудь сжимается, странная теснота обволакивает легкие. Блядь, я стал мягким. С каких это пор меня трогают женские слезы или беспокоят их эмоции? Бьянка притягивает меня. Меня тянет к ней. Я жажду ее. Нуждаюсь в ней. Даже если она что-то скрывает от меня. Я в этом уверен.
Я отступаю от нее, проводя рукой по волосам. Резко отворачиваюсь, не желая, чтобы она уловила противоречивые эмоции, бушующие во мне.
– Даниил. – Ее голос едва слышно шепчет.
– Мне не все равно, – отвечаю я с трудом.
Легкие шаги приближаются ко мне, но прежде чем она успевает прикоснуться ко мне, я вздрагиваю. Сейчас я не могу вынести ее прикосновений. Мне невыносимо слышать, как сильно я ее разочаровываю.
Не дожидаясь ее ответа, я выхожу из комнаты в тумане растерянности.
* * *
Грузно сажусь на кровать, беру со стола мобильник и набираю номер Киры. Она берет трубку после первого же звонка.
– Даниил! Приятно видеть, как твое имя высвечивается на определителе, несмотря на то, что сейчас глубокая ночь. – На заднем плане раздается гудок автомобиля и крики. Знакомые звуки нью-йоркских улиц.
– И что ты до сих пор делаешь на улице в столь поздний час? – шутливо спрашиваю я.
– Я могла бы спросить тебя о том же!
Я фыркнул.
– Ладно, это справедливо. – Я откидываюсь на подушку и смотрю в потолок своей спальни. – Прости, что звоню неожиданно. Я знаю, что мы давно не общались. Я был занят.
– Да, черт возьми, ты был занят. Ты теперь женатый человек, надеюсь, ты жил в постели, занимался тонной сладкого секса молодоженов...
– Не совсем, – перебиваю я, потирая затылок. – Поэтому я и звоню.
– О... ладно. – Когда она заходит в свой лофт, слышится шорох и звяканье ключей. – Я вся во внимании. Что происходит?
Кира в нашей жизни всего около года – да и мы узнали только незадолго до этого, что у нас есть сестра, – и тем не менее она стала неотъемлемой частью нашей семьи. Лучшая часть, если хотите знать мое мнение.
– Черт... Я просто... – Я запинаюсь, не зная, как объяснить. – Я не знаю, как быть женатым. Что мне делать?
– Прости? – На другом конце провода раздается придушенный смех. – Ты имеешь в виду, как с ней обращаться?
Я закрываю глаза и щиплю себя за переносицу. Я говорю как неудачник.
– Ей скучно и одиноко, она мне так и сказала. Я все время работаю, потому что это то, чем я занимаюсь. Она не похожа на других жен мафии – она не хочет ходить по магазинам и в спортзал целыми днями. Она хочет работать, и я не знаю... быть как-то полезной. – О чем я не упоминаю, так это о том, как хреново я с ней обращался. Намеренно.
На другом конце линии наступает тишина, прежде чем она спрашивает:
– Так ты даже не взял отпуск на медовый месяц?
– Это брак по расчету, и я занят в казино. – И она меня ненавидит. Но делиться этим нет смысла.
– Верно. Ну, во-первых, ты должен найти для нее время. Пригласи ее на ужин. Куда-нибудь в шикарное или слишком роскошное место. Куда-нибудь в приземленное место, где вы оба сможете расслабиться и узнать друг друга как получше. Бьянка не кажется мне принцессой картеля, так что не стоит с ней так обращаться.
Я почесал подбородок.
– Я могу устроить ужин. Что-нибудь еще?
Кира рассмеялась.
– Начни с ужина и не работай все время, черт возьми. Она скажет тебе, что делать дальше.
Я усмехаюсь про себя. Да, наверное, так и будет. Бьянка не из тех, кто унывает.
– Ты можешь организовать для нее девичник? Думаю, ей будет легче, если у нее появятся подруги.
– Уже занимаюсь этим. Нам нужно только договориться о дате, а потом мы увезем ее на сумасшедшую ночь в город.
– Что? Я имел в виду тихий ужин, может быть, в салоне или еще куда-нибудь, принадлежащее нам. Никаких безумных ночей!
На другом конце провода раздается громкий гогот, после чего она вешает трубку.
Черт. У меня такое чувство, что я только что открыл большую коробку с червями.
ГЛАВА 12
Бьянка
– Что это за порода? – Я показываю на буйного черного щенка, который бегает кругами по газону вокруг моих ног.
– Это черный лабрадор, мэм. Ему месяц от роду.
– Такой милый, – восклицаю я. – А какой темперамент у этой породы? Энергичный? – С надеждой спрашиваю я заводчицу.
– Они требуют достаточно много активности, но хорошо поддаются дрессировке и являются прекрасными компаньонами, – с улыбкой заверяет она. – Лабрадоры очень ласковые.
Что ж, забудьте об этом.
– Я люблю собак с характером, – говорю я со смехом. – С любовью озорничать, знаете ли. Вы можете порекомендовать мне такую собаку?
– О. – Брови заводчика сошлись в задумчивости. – Такого еще никто не просил.
Михаил, моя вечная тень, прочищает горло.
– Я не думаю, что Даниил...
Я поднимаю руку, чтобы не дать ему закончить эту мысль.
– Ты позволишь мне позаботиться о Данииле, хорошо? Разве жена не может удивить своего мужа?
Михаил закатывает глаза и бормочет что-то по-русски. Он выглядел не слишком довольным, когда утром я сообщила, что мы едем к заводчице в Нью-Джерси. Может быть, он и сказал что-то про аллергию Даниила на пушистых животных, но, честно говоря, это не моя проблема. Эта собака будет служить гораздо более важной цели.
Я возвращаю свое внимание к заводчику.
– Итак, какие-нибудь рекомендации?
Она снимает очки и протирает их о рубашку, встряхивая солено-персиковой шевелюрой.
– Я знаю одного человека недалеко отсюда, который разводит японских шпицев, но, честно говоря, вам не нужна такая собака. Не поймите меня неправильно, они милые и ласковые, но они гиперактивны. Всегда лезут туда, куда не следует, практически не поддаются дрессировке, если хотите знать мое мнение.
Бинго.
– Я хотела бы узнать имя заводчика, пожалуйста.
За спиной раздается еще больше русских ругательств, которые я старательно игнорирую.
Через три часа мы снова в пентхаусе, Михаил нервно курит на террасе и смотрит на меня, как на воплощение дьявола, а я лежу на диване, захлебываясь от возбужденных собачьих поцелуев. Эрис – так я ее назвала. Это большой комок белой шерсти, агрессивный любитель пообниматься, и она не может усидеть на месте больше минуты. Она будет хорошо служить своей цели.
Когда мне было девять лет, родители купили мне собаку. На тот момент, только родилась моя сестра Селеста, и, видимо, я вела себя неадекватно, не привыкшая делить внимание родителей. Молли, названная в честь моей прабабушки, была ласковым золотистым ретривером, и вся ревность, которую я испытывала к сестре, улетучилась с ее появлением. У мамы появился новый ребенок, а у меня – свой.
Когда Селеста выросла, она тоже полюбила Молли, и собака стала нашей общей. Я и так обожала свою младшую сестру, но эта общая любовь к питомцу сблизила нас. Мы часто проводили время после обеда в бассейне, плавали и играли на заднем дворе.
Воспоминания вызывают всплеск эмоций, от которых у меня защемило в груди, и я снова погрузилась в волны горя, настолько сильные, что мои легкие горят от нехватки воздуха. Глаза жжет от слез, но я не даю им упасть. Вместо этого я направлю это горе на причину, по которой я здесь. Единственную причину.
Недавний случай, произошедший несколько ночей назад, когда Даниил застал меня за безуспешным шпионажем в его библиотеке, стал для меня тревожным сигналом. Я не могу рисковать тем, что меня снова поймают там, где я не должна быть. Даниил явно подозревал меня. Я сбила его с толку, устроив мини-спад, но это была лишь одноразовая ситуация.
От одной мысли о том, как унизителен был тот момент, по коже пробежал жар. Я искала способ отвлечь его; я не собиралась говорить правду, признаваться в том, что мне скучно и одиноко.
Даже если это так.
По правде говоря, мне было скучно и одиноко уже много лет. С тех пор, как в шестнадцать лет я переехала в дом своего дяди. Но признаться в этом Даниилу было крайне унизительно, а то, что он в ответ повернулся ко мне спиной и ушел, не сказав ни слова, было еще хуже.
То, что он выглядел так же потрясенно, как и я, – единственное удовлетворение, которое я получила от этого обмена. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что чем быстрее я добуду Дейдре информацию, которую она ищет, тем быстрее я смогу убраться отсюда и никогда больше не увижу Даниила Козлова.
Вот тут-то и приходит на помощь Эрис.
Мой отец всегда говорил, что Молли – лучший отвлекающий маневр. И вот я подхватываю эту мысль. Эрис, названная в честь греческой богини хаоса, будет делать то, что обещает ее тезка. Этот клубок белой шерсти и безудержной энергии, который сейчас гоняется за своим хвостом на диване рядом со мной, станет для меня поводом проникать в места, которые обычно запрещены, например, в его спальню или кабинет.
Я не планирую дрессировать Эрис. Я собираюсь дать ей волю. Я не отступлю, пока не найду то, что ищу. Что бы это ни было.
ГЛАВА 13
Бьянка
– Это собака? – раздается глубокий голос Даниила в большом открытом пространстве кухни пентхауса.
Я удивленно смотрю на него, кормя под столом Эрис куском курицы. Уже почти закат, а Даниил редко появляется, когда я еще не сплю.
– Да, да, этот белый пушистый зверек, который ходит на всех четырех лапах, – собака, – я не смягчаю язвительный тон, он этого не заслуживает. – Даниил, познакомься, это Эрис. Эрис, Даниил.
Он быстро моргает и смотрит на Эрис, как будто уверен, что она иллюзия и исчезнет, если он этого захочет. Не повезло, дружище.
– Но почему это в моем доме? – спрашивает он кисло.
Я выпрямляюсь и принимаю его вызов. Ну, насколько это возможно, учитывая, что я дохожу ростом по его грудь. Наша перепалка привлекает внимание Эрис, которая вскакивает и бьет лапой по ноге Даниила, облаченной в Gucci. Я чуть не лопнула от смеха, увидев выражение ужаса на его лице.
– Вообще-то это она. Ее зовут Эрис. И она здесь, потому что она моя. Я приютила ее сегодня.
– Не может быть и речи. – Его челюсть сомкнулась, зубы заскрипели, как это часто бывает, когда он раздражен. Но я не отступаю.
Набрав в легкие воздуха, я выпрямляю позвоночник.
– О, это не было вопросом. Я не спрашивала, потому что я взрослая женщина. Мне не нужно твое разрешение. Это моя собака, а не твоя.
– Эта собака здесь не останется, и это окончательно.
Сузившимися глазами я смотрю на ожесточившееся выражение лица Даниила. Он – мудак высшей пробы, и я не знаю, почему я раньше думала иначе. В его глазах бушует буря, он такой же упрямый, как и я.
Он надвигается на меня своим огромным ростом, вполне естественно отступить, хоть мне и хочется удержать свои позиции. Похоже, ему нравится эта игра, когда он использует невербальные формы запугивания, чтобы добиться своего, но мне это не нравится.
Прочистив горло, я говорю самым сильным голосом, на который способна.
– Если ты выгонишь Эрис, ты выгонишь и меня.
Он набрасывается на меня, прежде чем я успеваю его остановить, и толкает меня обратно к барной стойке. Он обхватывает меня за шею и заставляет поднять на него глаза. Притягивающий взгляд встречается с моим, и я снова осознаю, какой он большой и сильный.
Господи, что происходит?
Словно почувствовав, как он влияет на меня, его внимание переключается на пульс, бьющийся в горле. Мое дыхание неглубокое и слишком быстрое. Клянусь, он не упускает и этого. Он также не освободил меня из своей хватки.
– Объясни мне, зачем тебе собака, – потребовал он, на этот раз его тон прозвучал менее язвительно.
– Эрис здесь, чтобы составить мне компанию.
Его брови сходятся вместе, и на мгновение он выглядит... разбитым. Он приподнимает мой подбородок вверх, пока я не встречаюсь с ним взглядом. Теперь его рот находится в опасной близости от моего, так близко, что наше дыхание смешивается.
– Я не хочу, чтобы в моем доме была собака. – Его челюсть напрягается, и он смотрит на какую-то точку вдалеке, прежде чем его глаза возвращаются к моим. – Но я также не хочу, чтобы ты была одинока.
Он так близко, держит меня так, что это уже не агрессия, а что-то совсем другое. Я делаю вдох и пытаюсь убедить себя, что сумасшедший стук моего сердца вызван только борьбой, а не его рукой, обхватившей мою шею, или тем, как пляшут его глаза, когда мой язык выныривает, чтобы увлажнить губы. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он останавливает меня. Его кожа прижимается к моей, и я так болезненно ощущаю его присутствие – его острую, как стрела, челюсть, его мужественный запах, пряный и мускусный, с нотками сладости.
– Твоя собака нассала на пол.
– Что?
Михаил небрежно прислонился к дальней стене, указывая на лужу на выложенном камнем полу кухни.
– Эрис, нет! – кричу я, хотя вряд ли собака виновата в том, что ей пришлось наложить в угол. Вина за это лежит на моих плечах. Я вырываюсь из рук Даниила и беру бумажные полотенца, чтобы вытереть все.
