Текст книги "Эпоха Возрождения (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

Часть 1. Глава 10. Желания и приказы

Семья Сэйрю на самом деле были довольно влиятельными людьми, и через неделю в Оде все знали, что Хаку не только личный наставник их маленького сына – Кано – но и нашедшийся много лет спустя младший брат госпожи Хамагури, который потерялся во время гражданской войны против кланов. Их невероятное сходство с трёхлетним ребёнком породило бы слишком много сплетен, поэтому господин Шимизу скрепя сердце согласился признать «родственника» жены, в породу которого и пошёл его сын. Так было лучше для всех, а самое главное – лучше для Кано.

Два месяца пролетели совершенно незаметно.

Хаку поселили в особняке семьи Сэйрю. На правах «старшей сестры» госпожа Хамагури не позволила ему снять дом, впрочем, тут была забота и о малыше Кано. В таком возрасте тренироваться лучше всего понемногу, но часто, чередуя игры и развитие. По крайней мере, именно такое слышал Хаку. Полноценных кланов в Стране Воды почти не осталось. Все кланы шиноби Тумана так или иначе были носителями кеккей генкай и подвергались гонениям и уничтожению. Мало кому из его сверстников повезло вырасти в семье. Из таких Хаку мог припомнить только Хошигаки Чоуджуро – тот рассказывал, что с матерью и дедом жил на одном из островков Страны Воды под охраной особых хищных рыб, которые разводил его клан. Поэтому к ним никто не совался «вершить месть и правосудие» даже после того, как дядя Чоуджуро – Хошигаки Кисаме – убил даймё и стал нукенином-отступником. Впрочем, от клана Хошигаки тоже остались лишь старики и несколько женщин. Из взрослых мужчин только Кисаме-сан и Чоуджуро…

– Так куда мы идём, нии-сан? Далеко ещё? – спросил Кано. – Каа-сан дала мне в дорогу онигири с креветками… Я уже есть хочу.

Хаку с удивлением посмотрел на чуть взопревшего мальчишку, который нёс за плечами рюкзачок с их обедом. Начало седьмого месяца выдалось жарким и душным. В собственных раздумьях Хаку прошёл большую часть пути, желая поскорее полностью отрезать себя от прошлого, и почти не обращал внимания на пыхтящего рядом с ним «младшего братишку».

– Кажется, там дальше должно быть озеро. Можно искупаться там, а потом перекусить, – предложил Хаку. – Идти… Где-то ещё километра четыре, но если ты хочешь, я тебя понесу.

– Нет уж, – гордо отказался Кано. – Я уже большой, чтобы таскать меня на закорках, словно младенца. И ты так и не сказал, куда же мы идём.

– Туда, где я вырос, – ответил Хаку. – За тем холмом жила моя семья. Я это вспомнил и захотел посмотреть на это место.

– А меня взял, чтобы не было страшно? – прозорливо поинтересовался Кано.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Хаку. – Но раньше ты не был готов для подобного путешествия, а сейчас и дороги высохли, и ты окреп с нашими постоянными тренировками.

– Значит, я стал сильнее? – чуть выпятил грудь Кано.

– Конечно. О… я уже вижу озеро. Оно оказалось даже ближе, чем я помнил.

* * *

Купание и перекус пошли Кано на пользу, мальчишка снова был готов топать куда угодно. Хаку расчесал и оставил распущенными свои длинные волосы, которые намокли после купания. По извилистой тропке они обошли холм и вышли в деревню, которая располагалась недалеко от очередной, довольно крупной старицы Одагавы. Поймы реки местные крестьяне использовали для возделывания рисовых полей, затапливая участки, так что целая сеть дорог была одновременно и дамбами, но создавала сильную путаницу для неместных. Хаку остановился возле перекрёстка, выбирая направление.

– Здравствуйте, шиноби-сан, я могу вам чем-то помочь? – из высоких зарослей риса к ним вышла полная женщина, которая подслеповато прищурилась от солнца, приложив руку к голове, укрытой крестьянским платком.

– Здравствуйте, – кивнул Хаку, – мы хотели бы пройти на холм, там, кажется, есть небольшое озерцо.

– Что вы, что вы, куноичи-сан! – замахала на него руками крестьянка, явно принимая за женщину. – Это же проклятое место! Не ходите туда, да ещё и с ребёнком!

– Проклятое место?! – переспросил Кано, и крестьянка внимательно посмотрела на него. Её рот чуть приоткрылся от удивления, и, не спуская глаз с мальчика, женщина пояснила:

– На том холме у озера был дом, который построила одна молодая семья. А однажды зимой лет пятнадцать назад в том доме насмерть замёрзли семь человек: хозяева и ещё пятеро мужчин из нашей деревни, в том числе и мой муж. Их нашли вмурованными в глыбы льда и говорили, что за ними приходила Юки-онна – снежный дух, который обитает на вершине холма. Она убила родителей и их друзей и забрала себе ребёнка. Иногда зимой можно услышать, как тихо плачет маленький Хаку, чьё сердце заморозила Юки-онна.

– Хаку?! – снова переспросил Кано, оглядываясь на него.

– Да… – подтвердила крестьянка. – Но… Если хотите попасть на холм, то надо пройти прямо, свернуть через три отворота налево, пройти четыре поля, повернуть направо и затем пройти еще два поля, и тогда выйдете на тропу до того дома. После того, как их нашли, не могли достать тела до лета. А когда достали, посчитали осквернёнными, так как дух может вернуться за ними в деревню. Поэтому и похоронили всех их прямо там. Я иногда хожу на могилу мужа и приношу ему еду и масло для светильников, чтобы он мог согреться в холодных чертогах снежной девы.

Хаку почувствовал, как горячая рука Кано крепко сжала его ладонь.

– Пойдём, – потянул его в указанном направлении названый брат. – Я запомнил дорогу и проведу тебя.

* * *

Слова крестьянки всё не выходили из головы, и до родительского дома Хаку шёл как во сне. О таких вещах он никогда не думал.

– Это ты всех убил, верно? – спросил Кано, когда они остановились возле череды могил с камнями у изголовий.

– Да… Они… – Хаку облизнул пересохшие губы, – Они убили мою мать и хотели убить меня. Я только хотел… защитить себя и отомстить за маму. Моя сила… Чакра вышла из-под контроля. Я тогда и понятия не имел о чакре, мне просто нравилось играть с водой, а мама очень напугалась и сказала никогда так не делать. Но… Отец узнал. Они ссорились, а потом он привёл друзей, чтобы убить нас. Зря я сюда пришёл…

Хаку посмотрел на дом, в гнилой крыше которого зияли огромные дыры. Входить туда не хотелось, идея окончательно закрыть страницу прошлого совсем не казалась теперь такой привлекательной.

– Но ты сможешь помолиться своей маме, – кивнув на более широкую сдвоенную «семейную могилу», возразил ему Кано. – А значит, не зря.

– Верно, – согласился Хаку.

* * *

– Каа-сан говорила, что с такими способностями, как у меня, раньше убивали, – нарушил тишину Кано, когда они уже прошли мимо озера, в котором купались днём. – А сейчас всё изменилось. Знаешь, нии-сан, я решил, что вырасту, стану самым сильным шиноби и сделаю всё, чтобы никогда больше не случилось такого, как с тобой и твоей мамой.

– Правда? – повернул голову Хаку, скосив глаз на названного младшего брата.

От такого путешествия трёхлетний малец устал, и обратную дорогу Хаку всё же нёс его за плечами.

– Конечно, правда! – убеждённо сказал Кано на ухо. – Я только что это решил.

– Похоже, что ты уже отдохнул и в состоянии идти сам. Слезай, – скептически хмыкнул Хаку, но на сердце потеплело.

* * *

В Оду они пришли через час после заката.

– Кано-чан! Хаку-сан, наконец вы вернулись! – встретила их госпожа Хамагури. – Там пришёл шиноби из Киригакуре, хотел вас увидеть, Хаку-сан.

Этой встречи он подспудно ждал. Всё же о своём решении остаться в Оде Хаку только отправил короткое письмо Забузе-сану, воспользовавшись соколом местного гарнизона.

– Хорошо, – кивнул он, ожидая увидеть своего учителя и наставника. Хаку твёрдо решил остаться в Оде и готовил целую речь для Забузы-сана, но «шиноби из Киригакуре» оказался вовсе не тем, кого он ожидал увидеть.

– Привет, Хаку! – скромно улыбнулся ему парень, о котором он думал совсем недавно, – Хошигаки Чоуджуро.

– П-привет, Чоуджуро, – несколько растерялся Хаку. – А ты?..

– У меня недалеко была миссия, и дядя попросил посмотреть, как ты тут обосновался, – объяснил Чоуджуро. – А ещё у меня для тебя приказ от Пятой. И письмо от Момочи Забузы.

– Приказ?.. – переспросил Хаку.

– Ага, – отчего-то смутился его хороший знакомый, можно сказать, почти друг.

– Что за приказ?..

– Мы как раз его обсуждали, – вклинился в их разговор хозяин – Сэйрю Шимизу.

– В общем… Тебе приказано срочно ж-жениться на… на нескольких девушках, – покраснел Чоуджуро и торопливо добавил: – Это чтобы основать свой клан. Мидзукаге приказывает тебе основать в Оде клан Юки. А также тебя назначают командующим местного гарнизона.

– Чего? – вытаращился Хаку.

– Это приказ Пятой, – прикрываясь пиалой с рисом, пробормотал Чоуджуро.

– Между прочим, – вмешалась госпожа Хамагури, – ко мне уже несколько раз подходили накодо, чтобы сосватать тебе хороших девушек, дорогой брат.

– Можно мне письмо от Забузы-сана? – попросил Хаку.

– Да-да, конечно, – снова смутился Чоуджуро и протянул ему небольшой свиток.

Хаку развернул и быстро прочитал сухое короткое послание с напутствием наставника и пожеланием удачной женитьбы. Клан Юки был важной вехой в плане Мидзукаге по возрождению Страны Воды и Скрытого Тумана, и Забуза-сан надеялся, что он не подведёт. Ещё Забуза-сан советовал ему взять в жёны как минимум трёх девушек. Но предварительно убедиться с ирьёнином гарнизона, что у невест хорошая генетика и развитая чакросистема.

Хаку быстро сморгнул: отчего-то глаза защипало от странной горечи и лёгкого разочарования. Он выдавил из себя улыбку и кивнул Чоуджуро:

– Спасибо, что доставил для меня послание и приказ Мидзукаге. Я всё сделаю для возрождения клана Юки.

Часть 1. Глава 11. Обещания

Наруто наконец почувствовал это потрясающее единение с миром и чакру. Природную чакру, которая вибрирует вокруг, резонируя с окружением, циркулирует в очаге, позволяет чувствовать всё живое вокруг. У него получилось самостоятельно войти в режим отшельника, причём в обычном мире, без особого жабьего масла, без слишком долгих медитаций: замереть на несколько мгновений, ощутить и впитать в себя энергии земли, воздуха и воды, разлитые в округе кланового полигона Сенджу.

– Ого! Ты крут, внук! – сказал Джирайя, который наблюдал за его тренировкой. – И твой вид отшельника – это просто нечто! Красавец!

Наруто открыл глаза.

– Только цвет глаз изменился – стал золотистым, и появились красно-оранжевые тени на веках, – продолжил Джирайя. – Теперь я вижу, что Гамамару-сэннин был прав. Ты тот самый мальчик, который сможет изменить мир.

– Не знаю, – ответил Наруто. – Ты хотел также обучать и своих сыновей, возможно, что они тоже будут особенными. И я давно хотел с тобой поговорить, Джи-дзи-сан…

– Давненько ты меня так не называл, – потёр нос Джирайя и хитро улыбнулся. – Но для начала я хотел проверить тебя. Давай, нападай! Проверь старика на прочность.

– Ага, «старика», – хмыкнул Наруто, – не прибедняйся, – и, не теряя времени, ринулся в бой. Всё же чакра природы в активном состоянии может держаться в теле не более пяти минут.

Джирайя бешено хохотал, носился по полигону, запускал в него свои волосяные шипы, поливал огнём, в общем, развлекался на полную катушку, не волнуясь навредить. Когда чакра природы кончилась, дед немного сбавил обороты, но сошёлся в ближнем бою, которого до этого избегал. И Наруто познал «стариковский опыт» ведения тактической «рукопашки». Джирайя был очень силён, имел просто нереальное количество чакры, и не зря его прозвали «Великим саннином». А после всех этих медицинских примочек Орочимару-сана ещё и выглядел под стать Цунаде – лет на тридцать.

– Ура, отец победил! – раздались радостные писки с краёв полигона, когда Наруто был завален своим дедом, который явно соскучился по хорошей драке.

– Всё-всё, сдаюсь! – хохотал Наруто, потому что детки Сенджу пришли своему отцу на помощь и, навалившись скопом, начали щекотать.

– Тока, Такара, Наваки, Хаширама, Асура, Минато, Дан, Тобирама, Итама, Морико, Касуми, Цубаки, – провёл полную перекличку детворы Джирайя, снимая их с Наруто по очереди. – Хватит баловаться.

– Но, отец, ты так крут! – восхищённо выкрикнул Асура. – Я вырасту и буду таким же сильным.

– Мама тоже очень сильная, – сразу ввязалась в спор Тока.

– Но братик Наруто тоже хорошо сражался, – сказал Минато. – Ты станешь моим учителем, братик Наруто? Пожалуйста!

Все двенадцать мелких Сенджу загомонили разом, перекрикивая друг друга, и Наруто поднял руки, сдаваясь.

– Ой, погодите, перестаньте все одновременно говорить… И как с вами учителя справляются? – воскликнул он.

– А нам в Академию ещё только через год, – заявила Такара.

– Нет, тебе через полтора года, это я и Наваки с Минато и Хаширамой пойдём через год, в осенний призыв, – перебила сестру Тока. – А ты мелкая, ты только в весенний призыв почти через два года попадёшь в Академию! Бе-е!

– Па-а-па, скажи ей, чего Тока дразнится! – возмутилась Такара. – И вообще, я ещё обгоню тебя, вредина!

– Всё, хватит ругаться! – строго призвал к порядку Джирайя. – Марш домой. У нас с Наруто важный мужской разговор не для детских ушей.

– Па-ап, – тихонько спросила Касуми, самая тихая и скромная из всех своих братьев и сестёр, – а когда мы пойдём в гости к Учиха? Я соскучилась по Соно и Киоко с Юкио. Мы у них в гостях уже два месяца не были.

– Мы обсудим это позже вместе с мамой и дядей Орочимару, – ответил Касуми Джирайя. – Сейчас в клане Учиха и без вас куча проблем.

– А это правда, что у братика Наруто появилась девчонка? – вклинилась Тока. – Или Учиха Савада мне всё наврал опять?

– Никаких вопросов, – ещё более строгим тоном ответил Джирайя. – О! Вот, уже идут ваш наставник и няня. Шагайте.

Дети ушли, Джирайя выдохнул.

– Их так много… С Академией мы и на самом деле не знаем, что делать. Если они будут учиться в одном классе, то поставят всех на уши. Я начинаю сомневаться, хороший ли я отец и получится ли дать всё то, что я хотел дать своим детям, но не смог в полной мере с твоим отцом. Иногда имя… Минато так напоминает твоего отца…

– Да, он хороший парень. Все они хорошие. А ты хороший отец, Джи-дзи-сан, – улыбнулся Наруто.

– Так как там у тебя с твоей девочкой? – поинтересовался дед.

– Ну, она пока обживается, – отвёл взгляд Наруто и сменил тему. – Но я хотел проговорить о другом. Орочимару-сан рассказал тебе про Лидера Аме? Он… тоже был твоим учеником.

– Да, – помрачнел Джирайя, посмотрев на чистое ясное небо. – Он рассказал.

– Когда… Когда ты захочешь пойти туда, я буду с тобой, Джи-дзи-сан, – сказал Наруто. – Я чувствую, что мне надо… поговорить с ним. С твоим учеником.

– Я буду иметь тебя в виду, – усмехнулся Джирайя и сменил тему. – Так, ты говорил, что у тебя не получается объединение с Фукасаку-сенсеем из-за твоего биджуу? Если так, то режим отшельника не так полезен… Если идти в Дождь, то я мог бы использовать Шиму-сан, а ты – Фукасаку, но, если так…

– Я смогу решить эту проблему, – перебил деда Наруто. – Если понадобится, я научусь собирать природную энергию во время движения!

– Хо!.. – воскликнул Джирайя. – Ну ты даёшь… Хотя… ты единственный человек, который в полной мере овладел искусством жабьего отшельника и практически не изменился внешне… Может, это тебе удастся. Я планировал навестить Нагато в конце седьмого месяца, после пятилетия старших детей. Это хороший праздник…

– Ясно, – ответил Наруто. – Я не подведу тебя, Джи-дзи-сан.

– О, в этом я не сомневаюсь, – растрепал его волосы Джирайя и широко улыбнулся.

* * *

Наруто замер перед дверью в комнате Аджисай, вздохнул и тихо постучал.

– Можно войти? Это я… – попросил он и, так и не дождавшись ответа, отодвинул створку двери.

Аджисай лежала на футоне, смотрела в потолок и даже не повернула головы в его сторону. Вот уже неделю девушка отказывалась от воды и пищи, намереваясь умереть, но не становиться его женой. Лето – прекрасная пора для свадьбы, и Наруто сделал ей предложение, чтобы успеть подготовиться, выслать приглашения для Агары и его сестры, позвать друзей и приятелей. Ему казалось, что всё хорошо. Что Аджисай понравилось в клане, что её приняли все, что Шисуи перестал волноваться за детей. Что он нравится девушке…

Но Наруто поторопился с выводами. И вообще – поторопился. Не замечал в своей радости, как напряжена его «невеста».

Наруто винил в том, что произошло, себя и некого Саншуо Камасу, который, как слишком поздно рассказал Курама, хотел примерно так же использовать Аджисай. Вольно или невольно, но Наруто напомнил девушке, что подобная «участь» её ждала в Аме: быть женой одного из членов «крутого клана» деревни, рожать детей, покориться и смириться, так как больше некуда пойти и нет никакого выбора или просвета.

Саске наложил гендзюцу, при котором Аджисай не могла навредить себе сама, то есть совершить ритуальное самоубийство. Поэтому девушка выбрала умереть мучительной смертью от голода, обезвоживания и истощения. Организм шиноби «заточен» на выживание, чакра сопротивляется смерти изо всех сил, даже жажду шиноби может выдержать гораздо дольше, чем простой человек. А при том, что у Аджисай была стихия воды, то её чакра самостоятельно преобразовывалась в необходимую ей жидкость, поддерживая водный баланс. Но тем дольше будут мучения. Карин сказала, что ещё дней пять подобного отказа от воды и пищи Аджисай сможет выдержать, но после её организм достигнет точки невозврата.

Насильно вливать чакру, поить или кормить девушку никто не стал и не позволил Наруто. Мир шиноби принимает чужие желания. Конечно, девочки пытались разговаривать с Аджисай, уговаривали поесть или одуматься, но та была словно глуха и слепа и находилась в каком-то внутреннем мире.

– Аджисай, – сел на колени перед футоном Наруто. – Аджисай… тебе не обязательно умирать. Живи. Меньше, чем через месяц, я иду в Аме. Говорить с местным Лидером. Если я не вернусь, ты можешь жить в клане. Тебя примут, как родную дочь. Я уже поговорил с Шисуи-саном и Орочимару-саном. Ты можешь жить здесь. Я не вернусь, если ты этого хочешь. И мне незачем будет возвращаться, если умрёшь ты.

Наруто улыбнулся безразличной девушке и тихо покинул её комнату.

Часть 1. Глава 12. Бешеные девчонки

Таюя не просто злилась, она была в бешенстве. Стоило на неделю отлучиться из клана, как произошла куча неприятных вещей. И вся эта куча касалась её названого брата – Наруто! Человека, которого она смогла принять и полюбить так же, как Мамору, хотя, если бы кто-то сказал о таком Таюе ещё пять лет назад, она бы только посмеялась! Клан, который когда-то принял их c двоюродным братом бесправными слугами, стал родным, любимым, за который хотелось умереть не просто по приказу, а от всего сердца. И теперь пришлая шестнадцатилетняя малявка рвёт всем жилы?! Отвергает чувства Наруто?!

Уникальный геном Цучи, которым владела Таюя, дарил не только абсолютный слух, чтобы играть мелодии, но и очень тонкое восприятие звуков. Так что, почти не прислушиваясь, она различала сразу несколько диапазонов и частот, поэтому могла спокойно болтать с девчонками в гостиной, когда весь клан собирался к ужину, и понять, что там шепчут за углом дома, в очередной раз что-то затевая, неугомонные близнецы Кабуто и Ханы – Бутай и Кемоно.

Голос Наруто, который говорил, что не собирается возвращаться с опасной миссии из-за этой Аджисай, показался Таюе гарнизонным колоколом! А когда Юмико и частая гостья в их клане – Якумо – рассказали подробности… Ух, как Таюя взбесилась и, не обращая внимания на отговаривающих вмешиваться подруг, вошла в комнату Аджисай, закрыв перед девчонками сёдзи и выполнив свою собственную технику звукового запечатывания, чтобы никто не мог подслушать, и сказать малявке-Узумаки из Дождя всё, что у неё вертелось на языке.

– Значит, хочешь умереть? – Таюя с силой дёрнула Аджисай за плечи, заставив сесть на футоне и посмотреть ей в глаза. – Могу помочь. Мне очень хочется прибить тебя на месте! Из-за чего ты ему отказала? Потому что он джинчуурики? Посчитала его чудовищем? Слишком хороша для него? Отвечай!

Аджисай закусила губу, но упрямо смолчала.

– Дура! – Таюя не сдержавшись, влепила малявке пощёчину, отчего голова Аджисай дёрнулась, а скула моментально покраснела. В оливковых глазах куноичи из Дождя блеснул огонёк досады.

– Что? Хочешь подраться? – оскалилась Таюя, толкнув Аджисай обратно на футон. – Я просто горю желанием испортить твоё хорошенькое личико, чтобы Наруто увидел, какая ты дура и ни на что не годная слабачка. И на что ты ему сдалась?

Аджисай попыталась с пола сделать подсечку, но Таюя не зря столько лет практиковалась в тай. В клане обучали всерьёз. Да и её парень – Шин – был хорош в ближнем бою, и они постоянно тренировались вместе. Единственное, Таюя не позволила себе воспользоваться пересаженным шаринганом. У неё пока открывалось всего два томое, Кабуто сказал, что для не истинной Учиха это очень хороший результат. Раскрытие додзюцу до третьего уровня и выше из тех, кому пересадили глаза, получилось только у Орочимару-сама, Какаши-сана и Карин. Даже у Гурэн, Кабуто и Кимимаро открывалось ещё только по два томое. А у Мины, к слову, истинной Учиха, третье томое появилось лишь перед самой беременностью, это ей уже было восемнадцать, тогда как у Саске, по разговорам в клане, три томое открылись чуть ли не в одиннадцать. Всё ещё зависело от объёмов чакры, так что Кабуто говорил, что если Таюя будет стараться и развиваться, то сможет встать в один ряд с сильнейшими Учиха клана.

И всё же малявка сопротивлялась и уходила от ударов окончательно распалившейся Таюи, несколько раз поставила блоки и один раз нехило пнула в плечо, отталкивая от себя. Несмотря на всякие голодовки, чакры у Аджисай было много, всё же, как сказала Карин, девчонка была как минимум наполовину Узумаки. Впрочем, удачный удар лишь сильней разозлил Таюю, и она удвоила натиск, всё же стараясь избегать драться у стен. Пусть они были из толстого дерева и камня, а Наруто и Орочимару-сама укрепили всё своими печатями, но это был её дом, и разрушать или вредить ему Таюе не хотелось.

Комната Аджисай была достаточно просторная, раньше тут жили вдвоём, так что какое-то время они молча дрались. Но сделав серию коротких быстрых ударов, комбинацию которых как-то показал ей Саске, Таюя заставила Аджисай закричать от боли и рухнуть на пол.

– Я знаю, Наруто сделал тебе предложение, – Таюя усилием воли заставила себя успокоиться. – Я смотрю на тебя и вижу знакомый взгляд. Когда-то и у меня был такой. Когда мне было двенадцать, я решила, что вырасту, стану сильной и лишу самого дорогого любого мужика, который на меня только посмотрит не так. Вырву с корнем и заставлю сожрать. Когда пять лет назад меня приняли в клан Учиха, я боялась, что меня заставят спать с кем-то. Я думала, что никогда и ни с кем не смогу после всего, что я пережила… – Таюя еле сдержалась, чтобы не передёрнуться, она достала свою флейту и показала её Аджисай, которая старалась отдышаться после удара в солнечное сплетение. – Это – моё основное оружие. Может, ты и не знала, но в клане Учиха не принято неволить женщин или девушек. У нас у всех стоит своя защита. И никто не может приказать мне с кем-то быть, если я не захочу. Даже Орочимару-сама, Итачи-сан или Шисуи-сан. А я в клане Учиха на правах оружия клана, то есть официально – совсем без прав. Впрочем, когда я доказала свою преданность… Но речь не обо мне, – осеклась Таюя, разглядывая внимательно слушающую её Аджисай. – Если ты не хотела замуж за Наруто, если не любишь его, или он тебе противен, или ты его боишься, или ещё что, Рикудо знает, что там в твоей голове творится, тебе достаточно было сказать «нет», а не корчить из себя невесть что. Саске с самого начала, ещё когда они похитили тебя, наложил гендзюцу, чтобы ты от дурости не попыталась себя убить, когда очнёшься в незнакомом месте. Девчонки сказали, что ты неделю назад пыталась и была очень удивлена, когда оно сработало. Так вот. Я избавлю тебя от него. Моя звуковая иллюзия сильней и разрушительней. Этой флейтой, своим оружием, я избавлю тебя от этого гендзюцу. Делай что хочешь, раз ты такая дура тупая, гордая и принципиальная. Ты не стоишь моего названого брата. Найдёт себе кого-то получше тебя.

Не спуская глаз с Аджисай, Таюя заиграла мелодию, вкладывая почти всю свою чакру. Что бы там она ни говорила, а снять гендзюцу Саске было очень трудно. Ювелирно и последовательно разрушая ниточки связей. Ещё и надо было постараться сделать это так, чтобы мелкая Узумаки совсем не поехала крышей и осталась вменяемой.

Последние аккорды на высокой ноте разрезали нити связывающего намерения гендзюцу, и взмокшая от напряжения Таюя с трудом опустила показавшуюся невероятно тяжёлой флейту.

– Всё, – выдохнула она и, еле перебирая ногами, направилась к выходу из комнаты.

– Таюя-сан, – подала голос Аджисай, когда до двери осталось несколько шагов, – вы сказали, что Наруто… Что он джинчуурики… Кто это?

– Это человек, в котором запечатан хвостатый демон, – не поворачивая головы, ответила Таюя. – Слабаки обычно боятся джинчуурики до усра… до дрожи в коленках и стараются избегать.

Сама она эту новость восприняла нормально, она всегда уважала силу, а то, что Наруто, как и весь клан Учиха, очень сильный, и так было ясно. Таюя узнала о Наруто от Кохару Даичи – своего первого сокомандника. Таюя тогда сильно поколотила Даичи, когда тот посмел негативно высказываться о членах её новой семьи. Клана, который принял бедных сирот из Страны Рисовых Полей, которым некуда было идти. В той команде больше никогда не поднимали эту тему, а Инузука Киба потом сказал, что Даичи злился из-за того, что проиграл Наруто на экзаменах. Точнее, проиграл, потому что боялся его, как джинчуурики. Это в своё время заставило Таюю выделять Наруто из всех в клане, а потом и больше подружиться с искренним и улыбчивым мальчиком, который считал её «ещё одной сестрёнкой» только потому, что у них были общие родственники по крови в далёком прошлом клана Узумаки.

Однажды Наруто отвёл её в особое место в Конохе. Заброшенный квартал, в который могли входить только те, в чьих жилах течёт кровь Узумаки. Наруто сказал, что подновил барьер, который закрывает этот небольшой участок от деревни. Он сказал, что мечтает о том, что когда-нибудь, когда Учиха встанут на ноги, и он тоже сможет восстановить клан Узумаки. Наруто не знал, как, но это было его мечтой. Скорее всего, с Аджисай Наруто почувствовал близость своей мечты и решил, что мелкая девчонка, у которой никогда не было семьи, и которая никогда ни о ком не заботилась, кроме себя, захочет разделить его мечты и цели. Как глупо и наивно, но в этом весь Наруто.

– Таюя-сан, – снова подала голос Аджисай, – значит, ты считаешь, что я могла отказаться? Но я не хотела говорить «нет», потому что мне хотелось сказать ему «да», но… Я не готова к замужеству. К детям. К тому, что… Ко всему этому. Я всегда хотела стать сильной. Хотела стать великой куноичи. Моя мечта… Я не могу предать свою мечту. Я и так предала свою деревню и своих подруг. У меня осталось только это.

– Твоя гордость воина? – обернулась Таюя, посмотрев на Аджисай.

– Да… – задрожали уголки губ девчонки. – Я не хочу, чтобы Наруто погиб из-за меня… Вообще не хочу, чтобы он погиб, он… мне нравится, правда…

– Но не до такой степени, чтобы становиться его женой? – уточнила Таюя, в чём-то понимая Аджисай.

– Я… Я хорошо знаю его, как наставника, я думала, что он не настоящий… Он… Я медленно привыкаю к людям, – начала оправдываться Аджисай, – а когда я только подумала, то… случилось это. То гендзюцу… Оно на самом деле очень жуткое. И я поняла, что я всего лишь пленница и выбора мне не предоставляют. Я подумала, что меня предали… и человека, которому я казалась небезразличной… Что всё не так, как я думала. Я не знаю, как это сказать…

– Говорить надо не мне, а Наруто, – вздохнула Таюя, чужих проблем она не любила и становиться подругой Аджисай не намеревалась, но, похоже, выбора не было.

– Но после того, что случилось… – Аджисай закусила губу и закрыла лицо чёлкой. – Как мне… Он расстроился… И вообще.

– Да, нормальные парни второго раза обычно не предлагают, – хмыкнула Таюя. – С другой стороны, ты вроде как и не отказала… Ох, ну и дура ты, мелкая… У меня снова кулаки чешутся надрать тебе зад… наподдавать тебе.

– Я знаю, – вздохнула Аджисай, отвернувшись, – когда ты всё мне сказала, я осознала, что я… Всё неправильно поняла. Но в моей стране и там, где я жила… Я не знаю, как с вами со всеми общаться. Вы такие… Другие. Прости.

– Наруто отходчивый. Он вообще словно не способен обижаться, – подумав, сказала Таюя. – Вам надо нормально и откровенно поговорить с ним. И вообще-то, чьи все эти дети, которые тут бегают, как ты думаешь? Их матери, не все, но кто хочет, ходят на миссии и сражаются, обучают генинов. И ещё попробуй кого-то из них обскачи. Мина замужем за Кимимаро уже года три, а родить должна только этой осенью. Если ты надеялась, что тебя запрут в клане и заставят безвылазно рожать, то это вряд ли. У нас и так пока переизбыток детей и слишком мало взрослых, чтобы их обеспечивать. Я, например, пока рожать не собираюсь, у меня и печать стоит, чтобы не получилось случайно. Чёрт, я уже говорю с тобой, как с подружкой, – чуть не стукнула себя по лбу Таюя. – Угораздило же вляпаться!..

– Прости, – снова извинилась Аджисай, но стеснительно улыбнулась, сделав шаг вперёд. – Я была бы рада, если бы ты… Если бы мы подружились.

– Если ты добавишь, что это потому, что мы сёстры по крови, то я тебе точно врежу… – закатила глаза Таюя.

Аджисай ничего не сказала, только хихикнула и ойкнула, схватившись за скулу и живот, по которым пришлись основные удары.

– Ладно, я не ирьёнин S-класса, как Карин, но кое-что умею, – вздохнула Таюя, ощущая, что резерв, пока они болтали, немного восстановился, – иди сюда, дурочка, подлечу.