Текст книги "Начало нового мира (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Часть 1. Глава 27. Будущие возможности...

– Так и думал, что он согласится, – буркнул Кабуто, придирчиво разглядывая обнажённое тело Хатаке Какаши, который лежал на специально подготовленной медицинской печати. – Отоо-сан, думаете, сборный геном приживётся?

– Вот и понаблюдаем, – пожал плечами Орочимару, подготавливая и выставляя на штативы капельниц обработанную ДНК-смесь практически всех представителей клана Учиха. – Сложно проследить генеалогию последнего из клана. К тому же анализы крови не показательны, вследствие слишком долгого использования чужого органа…

– Но, согласитесь, отоо-сан, если бы в его крови изначально не было особых маркеров, то есть – родственных связей с Учиха, то он не смог бы развить приживлённый шаринган до четвёртого уровня. Скорее всего, достаточно близкие предки-Учиха: бабушка, дедушка, – уверенно сказал Кабуто. – Кланы всегда роднились, пусть и не через представителей главной ветви. Но в итоге, шаринган у Хатаке смог эволюционировать, чего бы не произошло, будь он откуда-нибудь из Кумо или Кири. Иначе ему бы пришлось довольствоваться одним-двумя томоэ.

– Вполне вероятно, – согласился Орочимару, удовлетворённый анализом приёмного сына. – Если сможем усилить его кровь, то второй вживлённый шаринган, как и первый, у него получится «отключать», давая отдых мозгу и нервной системе. В другом случае… Он долго не протянет, и придётся извлечь оба глаза. Если вообще не помрёт от усиления генома, бедняга…

– Может, и не помрёт, – хмыкнул Кабуто, протёр антисептиком локтевые сгибы их пациента-подопытного, который был в сознании и внимательно их слушал, и ловко поставил внутривенные катетеры, – теперь у него появилось, ради чего жить…

Из-за медицинской печати, которая была нужна для того, чтобы всё-таки спасти их пациента, если пойдёт отторжение, Какаши пришлось привязать за руки и ноги прямо на полу за предварительно вбитые железные столбики. Также через грудь крест-накрест проходила кожаная перевязь, а голову удерживало сразу два ремня – налобный и прижимающий язык, чтобы пациент не прокусил и не убил себя в процессе «операции». Больно должно было быть невыносимо. Орочимару честно предупредил об этом Хатаке Какаши.

Запланированный разговор состоялся седьмого июня, месяц назад, когда команда Итачи вместе с командой Какаши вернулись со своих вполне удачно выполненных миссий.

Орочимару было немного жаль, что он не получил новый материал для исследования, но слова для Итачи, которые передал Саске от Хошигаки Кисаме, вернули надежду на то, что «материал» никуда от него не сбежит. Тем более теперь была уверенность в более определённом будущем. Тесты с внуками и некоторые их рассказы подтвердили, что обновлённая «проклятая печать» работает как надо. И, для финального завершения техники, необходима смерть одного из носителей, то есть либо самого Орочимару, либо кого-то из пятерых внуков-клонов. В связи с этим практику в окончательном перерождении пока решено было не испытывать, к тому же существовала восьмидесятипроцентная вероятность, что постепенно, в течение следующих десяти лет, дети окончательно приведут свою «родовую память» в норму, и его смерти, как «аварийного запуска», и не понадобится.

Убедившись в том, что всё задуманное осуществимо, Орочимару решил максимально улучшить состояние организма для того, чтобы жить и наблюдать результаты своих трудов как можно дольше. Его тело, в силу изначальных змеиных преобразований, и так должно было прослужить ещё около двух-трёх десятков лет, но после оказания столь значительной услуги Цунаде Сенджу грех было не воспользоваться талантами и объёмом чакры «величайшего медика времён и народов». Несмотря на то, что он сам был неплох в генетике, всё же Цунаде нашла «секрет вечной молодости», который они совместно с ней изменили и для него с помощью дополнительных преобразовательных фуин-печатей. Пожалуй, Цу-тян бы зажала секрет своей Ин-фуин, но клан – превыше всего, а долги старая картёжница привыкла отдавать и отработала на совесть, когда увидела и почувствовала родню в тех зародышах-Сенджу.

К тому же пришлось пообещать, что те же «Вакаи-гун-фуин»* найдут своё пристанище на теле Джи-тяна. Конечно, дополнительных бонусов вроде временной неубиваемости и божественного исцеления эти печати им не дали, всё же требовались достаточно большие вливания именно нейтральной медицинской чакры, но в целом хорошо оздоровили и омолодили организм. Теперь, пусть Орочимару не выглядел на двадцать, как некоторые молодящиеся бабульки, но при нём были его «уверенные тридцать пять», как чуть ли не хором сказали Кабуто и Шисуи после того, как проект «вторая молодость» подошёл к финальной стадии.

Орочимару очень приятно было ощущать помолодевшее тело и нравилось, как и на сколько лет он выглядел, всё же для старейшины клана смешно выглядеть малолеткой. Има и Ёши со всей своей детской серьёзностью заявили ему, что «дзидзи-сан стал молодым и красивым и ему пора подыскивать невесту». Еле удалось уговорить близняшек, что их няня – Ута-сан – пусть симпатичная и добрая женщина, но «в невесты» не очень-то подходит. И что надо сильную и храбрую куноичи, чтобы родились сильные шиноби. Дети подозрительно пошептались, понятливо кивнули и пока с подобными предложениями больше не приставали. Орочимару лелеял мысль, что внучки забудут этот разговор.

Комацу-сан, кстати, Цунаде же укрепила репродуктивную систему и даже нарастила особые чакроканалы в матке для обмена чакрой с отцом-шиноби. Как до этого женщина не умерла после родов Юкимару-куна, который после некоторых медицинских отработок тоже в будущем мог стать достаточно сильным шиноби уровня дзёнина S-класса, для Орочимару было загадкой. Но сама Комацу-сан отчего-то с трудом помнила свою жизнь в Стране Снега и как вообще она забеременела своим мальчиком. Орочимару проверял её на печати подчинения, которыми любили баловаться те же Сасори или Данзо, но ничего не обнаружил. Просто – какой-то психологический шок или слишком болезненные воспоминания.

Первой Орочимару поговорил с Комацу, чтобы выяснить, насколько её вообще интересует наставник Саске и Наруто. Оказалось, что их домоправительница хотела бы выйти замуж, но не в ущерб семье, и ни за что бы не бросила детей и клан. Так что предложенный вариант, чтобы Хатаке Какаши влился в клан сам, был встречен женщиной слезами, радостными объятиями и словами благодарности, от которых Орочимару стало немного неловко. Разобравшись с этим вопросом, он направился искать претендента.

Саске похвастался, что во время миссии почти полностью освоил технику «чидори», которую ему показал Какаши. Мелкий Учиха также извинился, что не призвал Орочимару, и вкратце пояснил, что они со всем разобрались в Стране Волн сами. Мост достраивали, а виновник публичных казней, который был против моста и запугивал население, случайно наступил на гадюку, когда шёл с охраной на разборки с местными. Выражение лица Саске было столь наивным при упоминании ядовитой змеи, что Орочимару сразу сделал вид, что поверил. Он помнил о Гато из той истории со Страной Рисовых Полей и ничуть не пожалел этого скользкого «предпринимателя».

Какаши, благодаря особой смешанной чакре, был найден Орочимару в центре Конохи у магазина цветов Яманака. По всей видимости, бравый дзёнин раздумывал над ритуалом ухаживания, и это немного изменило тактику «заинтересованного старейшины клана».

– Какаши-кун, надо поговорить, – кашлянул он над ухом задумавшегося Хатаке. Тот вздрогнул и по привычке, в которой сразу узнаётся ветеран, выхватил кунай.

«Первым делом достань оружие, прежде чем узнать, кто и зачем к тебе подкрался со спины».

– Орочимару-сан, – сдержанно поприветствовал Хатаке, медленно убирая кунай в подсумок. Да, нарочито медленно.

Какаши был одним из немногих дзёнинов, которому было известно о «предательстве» Орочимару. Но что поделать – сегодня политика одна, а завтра другая. Всем приходится приспосабливаться. Пожалуй, если бы Какаши был старше, не так морально раздавлен потерей своей команды, то Орочимару бы не стал доверять верному «псу Третьего Хокаге», но он видел человека, над которым тоже вдосталь поглумилась жизнь, политика и обстоятельства. У Хатаке хватило ума в своё время уйти от Данзо, правда, мальчишка не подозревал, что лишь немного «вышел из тени».

Всё же наставничество над Наруто и Саске вернуло жизнь в серые глаза пса, которому некому больше служить. И Орочимару улыбнулся своим мыслям.

– Я хотел переговорить с тобой о Комацу-сан… – сказал он. И настороженный взгляд сменился смятением и смущением.

Похоже, что Какаши вспомнил не только о том, что Орочимару – бывший предатель Конохи, но и о том, что он – старейшина клана Учиха, в который входит его возлюбленная. Точно – возлюбленная, насколько Орочимару мог читать и чувствовать людей…

* * *

– Интересно, а что это с дядей? – поинтересовался Кенджи.

– Почему у него глаза завязаны? Он что, хочет поиграть в прятки? – шёпотом уточнил Такеши. – Тогда чего лежит и не играет?

– Глупые братики, – возмутилась Ёши, – этот дядя болеет, но братик Кабуто и дзидзи-сан его вылечивают. Это тот дядя, который нам лицо не показывал!

– А-а… – хором протянули Шо, Кенджи и Такеши. – О-о-о…

Все пятеро детей заняли свои стратегические позиции под столом лаборатории и негромко переговаривались.

Орочимару заглянул к внукам, которые разглядывали Какаши, тот, как и прогнозировал Кабуто, вполне успешно выдержал операцию и вживление второго глаза.

– Снова играете в лаборатории? – задал Орочимару риторический вопрос.

– Мы не играем, – важно ответила Има. – Мы… Это…

– Мы тебе помогаем, – подсказал Кенджи сестрёнке.

– И в чём же вы мне помогаете? – улыбнулся Орочимару.

– Как в чём, дедушка? – удивилась Ёши. – Завоевать этот мир, конечно же!

– Ах, вот оно что, – усмехнулся он. – Ну, тогда конечно…

И посмотрев на сверкающие чёрные глазки внуков, подумал, что через месяц с небольшим должны были начаться экзамены на звание чуунина. И его «завоевание мира» начнётся именно с них.

Примечание к главе:

*«Вакаи-гун-фуин» – с яп. что-то вроде «группа печатей омоложения».

– КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ —

© Copyright: Кицунэ Миято

Часть 2. Пролог

– Пора выдвигаться, – в комнату Темари заглянул брат. – Баки-сенсей сказал позвать тебя.

– Решил сделать боевую раскраску? – хмыкнула Темари, посмотрев на живописное лицо Канкуро в фиолетовых треугольниках, с подведёнными глазами и очерченным ртом. – Так ты похож на Маки. Можно подумать, что это она твоя родная сестра, а не я. Да и Баки-сенсей будет рад: твой лицевой узор очень похож на его клановую татуировку.

– У Маки совсем другой рисунок, – пробурчал Канкуро на подначку. – Всего лишь символ кусаригамы* на щеках – её любимого оружия. К тому же она действительно моя сестра, только двоюродная. А у Баки-сенсея татуировка красная. А у меня – тёмно-фиолетовая. И вообще, ему понравилось. И Маки, кстати, – тоже.

Канкуро надулся, и Темари засмеялась. Пока они дома, в Суне, ещё можно быть немного несерьёзными, к тому же в раскрашенном виде обиженный младший брат выглядел ещё смешней. Она сильно сомневалась, что с рисунком на щеках Маки всё так просто, скорее, та таким образом подражала своему учителю, чьи клановые татуировки были скрыты, но располагались на ключицах и по форме как раз напоминали то, что рисовала себе кузина с семи лет. Каждый сходит с ума по-своему.

– До первого тура экзаменов на чуунина в Конохе осталось семь дней, – наблюдая за сборами Темари, напомнил брат. – Если всё на этот раз пойдёт нормально, то доберёмся туда за три дня, и четыре будет на восстановление, отдых и осмотр достопримечательностей…

– «Если всё на этот раз пойдёт нормально», – передразнила она Канкуро. – Ты при Маки такое не ляпни. Помнишь, что случилось на том экзамене на чуунина в Камне, до которого мы так и не дошли?

Брат смутился и, нахмурившись, кивнул. Из-за боевой раскраски лицо было непривычным и казалось, что Канкуро корчит жуткие рожи. Темари вздохнула. Она не любила чужих проблем, но Маки была единственной в деревне, кто подходил к ним с братом в команду. Достаточно сильная и умелая куноичи в ранге генина, но с резервом на трёх чуунинов. Четырнадцатилетняя двоюродная сестра, дочь покойного дяди Яшамару. Довольно сильная, к тому же обучалась у мачехи Пакуры, тоже, кстати, покойной.

К своим почти шестнадцати годам Темари могла «похвастать» большим багажом потерь. Её мама умерла, когда Темари было три с половиной года. Карура-окаа-сан родила младшего сына – Гаару, в которого совет деревни заточил «воплощение песка», и не выжила после родов. Темари, как старшей, пришлось взять на себя заботу о Канкуро, а о Гааре заботился дядя Яшамару, брат-близнец матери.

Примерно в возрасте четырёх лет Темари начали обучать искусству ниндзя. Тогда же у неё появилась мачеха – Пакура, младшая сестра её учителя и близкого друга отца Баки-сенсея. У Пакуры был ярко выраженный кеккей генкай – улучшенный геном «стихия жара», объединение ветра и огня. Пакуре часто приходилось отлучаться из деревни и выполнять задания. Эта куноичи не заменила Темари мать, но она брала пример со спокойной и очень сильной женщины, на которой повторно женился её отец.

Запечатанный песчаный монстр окончательно поглотил сознание младшего брата Темари. Когда Гааре было шесть лет, монстр в нём убил дядю Яшамару. Темари не очень хорошо знала отца Маки, дядя почти всё своё время проводил с Гаарой, присматривая за племянником-джинчуурики, но хорошо запомнилось, что одзи-сана после нападения Шукаку хоронили в закрытом гробу. В тот день погибло ещё несколько шиноби, которые пытались остановить вырвавшегося из младшего брата песчаного демона. Даже в особом бункере, в котором их вместе с восьмилетним Канкуро спрятал Баки-сенсей, Темари ощущала разлившуюся чакру биджуу, полную ненависти и обещания боли. Канкуро тогда очень испугался. И продолжал дико бояться своего младшего брата, который окончательно стал монстром и регулярно лишал Суну сильнейших шиноби.

После смерти Яшамару Пакура взяла в ученицы Маки, возможно, разглядела в той что-то, а может, по каким-то своим соображениям. Возможно, причиной послужило то, что мать Маки тоже погибла в числе тех шиноби, которые пытались остановить песчаного демона, а у Пакуры не было своих детей. Чем руководствовалась мачеха, Темари точно не знала.

Когда Гааре исполнилось десять, отец отправил его на миссию в Страну Реки, и Гаара так и не вернулся. Через месяц розысков Гаару объявили пропавшим. Но Темари, которой на тот момент уже было тринадцать с половиной лет, понимала, что уже никогда не увидит своего младшего братишку, так опасного деревне, и, скорее всего, если судить по вялым поискам, Гаару ликвидировали. Но свои догадки Темари предпочитала держать при себе.

Их, как детей Кадзекаге, воспитывали в строгости и ограничениях. Темари и Канкуро практически не выходили за пределы Суны, потому что их могли похитить и использовать для давления на Кадзекаге. Впрочем, были сильные сомнения, что это кому-то удастся. В смысле, влиять на отца. Тот был примером шиноби для Темари: бесчувственный, спокойный, расчётливый и очень сильный.

В прошлом году экзамены на чуунина проходили в Камне, и им наконец разрешили принять в них участие. В своих способностях Темари не сомневалась, но участие было командным. Маки достаточно выросла и могла завершить их с Канкуро тройку. До Ивагакуре они так и не дошли, их догнала весть, что Пакуру убили. Убили подло, заманив в ловушку.

Подкрепление успело лишь тогда, когда всё закончилось. Кадзекаге обвинил в смерти Пакуры шиноби Скрытого Камня. Участвовать в тех экзаменах команды Суны не стали. В череде потерь смерть мачехи была первой, которую Темари увидела и прочувствовала настолько близко.

К чести Маки, та не стала наматывать сопли на кулак из-за смерти учителя. Наоборот, тренировалась до потери пульса.

Следующие экзамены решено было проводить не в июне, а в середине августа. Также в Конохе, на финальных турах экзамена, в сентябре, решено было провести саммит Пяти Каге.

Темари закрепила на поясе свой гигантский боевой тэссен** и подхватила сумку со свитками. Специалистом в фуиндзюцу у них была Маки, так что с хранением оружия и вещей проблем не было. А стоило пересечь Великую Пустыню, как попадаешь на караванный тракт, на котором через каждые десять километров кафешки и онсэны.

– Идём, Куро-чан, – поддразнила Темари брата, назвав детским прозвищем и к тому же намекнув на его облачение.

– Эй, не зови меня так, анэ-сан! – снова надулся Канкуро.

– Тогда не носи столько чёрной одежды, – парировала Темари. – И как тебе не жарко в ней идти по пустыне?

– Зато она помогает запутать врага, – последовало заявление. – И ты же знаешь, что когда я меняюсь с Карасу…

О своих марионетках Канкуро мог говорить часами, так что Темари только хмыкнула, кивнув, практически не слушая, о чём говорит за её спиной брат.

На улице их уже ждал Баки-сенсей и Маки. Кузина тоже обновила гардероб и на экзамен надела нечто похожее на наряд Пакуры: зеленоватую майку-тунику, с разрезами по бокам, под которую были надеты шортики, а также футболку-кольчугу, как у самой Темари. Кроме того, из такой же чакропроводящей металлической сетки у Маки были чулки-наколенники от середины бедра до щиколоток и нарукавники от плеча до запястий.

Темари предпочитала защищать хитаем горло, поэтому носила протектор на шее, а Маки – на лбу. Впрочем, на шее сестры тоже была защита, которая казалась простецким украшением, но на деле являлась фуин-ловушкой, из которой могли выскочить смазанные ядом сенбоны, а то и что похуже.

– Онэ-сан, – поприветствовала Маки, также осматривая снаряжение и одежду Темари.

Ещё две команды генинов, которые не должны были пройти дальше первого тура экзаменов, присоединились к ним на выходе из Суны. В «экзаменовке» на чужой территории была куча подводных камней. Это был прекрасный повод проредить чужих подающих надежды генинов. Поэтому все деревни отправляли одну очень сильную команду, которая сможет за себя постоять и не поддастся на провокации. И пару откровенно слабых команд, для отсева. Им повезёт, если вылетят сразу и не погибнут на дальнейших этапах экзамена. Зато принимающая деревня, по традиции, должна выставить «лучших из лучших», в том числе клановых детей. И чаще всего именно принимающая деревня в итоге лидировала по прохождению генинов для следующих соревнований. Когда экзамены проходили в Суне, Канкуро и Маки ещё не были готовы достойно представлять деревню, а выступать без брата Темари не захотела. Иначе потом их команду бы разделили, а так они присматривали друг за другом, точнее, она присматривала за братом, которому была свойственна некоторая импульсивность.

– Построение восемь, – скомандовал Баки-сенсей, и генины, вместе с сопровождавшими их командирами и несколькими наблюдателями, выстроились в указанном порядке. Дзёнины-наставники прикрыли учеников, которые расположились в центре, двое разведчиков побежали вперёд.

Над Великой пустыней начало всходить солнце.

Темари заметила, что Канкуро быстро обернулся на провожающих, чтобы убедиться, что отца среди них не было. Брат заметил взгляд и скорчил смущённую рожу. Темари лишь улыбнулась. У Кадзекаге слишком много дел.

– Мы увидим его на финалах, – тихо сказала она брату.

Примечание к главе:

* Кусаригама (яп. 鎖鎌) – серп или короткая коса с цепью и шариком на рукояти. Кусаригама состоит из серпа (кама), к которому с помощью цепи (кусари) крепится ударный груз (фундо). Длина рукояти серпа может достигать 60 см, а длина лезвия серпа – до 20 см. Лезвие серпа перпендикулярно к рукояти, оно заточено с внутренней, вогнутой стороны и заканчивается остриём. Цепь крепится к другому концу рукояти или же к обуху серпа. Её длина составляет около 2,5 м или меньше.

**Тэссен (яп. 鉄扇) – складной веер c внешними спицами из тяжелых пластин железа, выглядящий как обычный, неопасный веер, или железная дубинка, когда веер сложен. Самураи могли использовать тэссен там, куда нельзя было проносить мечи, а некоторые школы фехтования учат бою с использованием тэссена. Такими веерами можно было отражать стрелы и дротики, метать веер во врага и пользоваться им как подручным средством при плавании. У Темари тэссен достигает высоты 130 см.

Часть 2. Глава 1. Оружие изо льда

– Хаку-чан, – сквозь сон проник тихий голос Чоуджуро. – Мы скоро приплывём. Кай-сан скомандовала просыпаться и готовиться к скорой высадке.

Хаку моргнул и, улыбнувшись, посмотрел на разбудившего его парня. Скулы Чоуджуро явственно покраснели. Хаку тихо хмыкнул. Шестнадцатилетний представитель клана Хошигаки его забавлял.

Два месяца назад их с Забузой-саном нашёл то ли дядя, то ли ещё какой-то родственник Чоуджуро, по крайней мере, фамилии у них были одинаковые. Только у Кисаме-сенпая был слишком ярко выраженный геном: острые зубы, синеватая кожа, «рыбьи» глаза, жаберные щели на скулах. Из всего вышеперечисленного Чоуджуро мог похвастаться лишь острозубой улыбкой и таким же, как у «дяди», невероятным количеством чакры. А так в целом парень выглядел вполне обычно: светлая кожа, тёмные глаза, бледно-синий ёжик коротких волос, очки в прямоугольной оправе, которые придавали Чоуджуро обманчивую беззащитность.

– Я же уже говорил тебе, что я – парень. Почему ты мне «чанкаешь»? – поинтересовался Хаку, выверенным движением склонив голову и снова улыбнувшись.

В миловидной внешности было огромное количество плюсов. Иногда хватало секунды замешательства соперника, чтобы нашпиговать того сенбонами. Хаку понимал, почему многие куноичи, особенно из стран, в которых круглый год тепло, так откровенно одеваются. У него самого было несколько кимоно с неопределённой цветовой гаммой, подходящих и мужчинам, и женщинам.

Забуза-сан всегда говорил, что в красивой девушке никто не заподозрит шиноби. Хаку не нравилось убивать, но зачастую от наших желаний мало что зависит. Он не очень хотел расставаться с Забузой-саном, но так было надо для их нового дома.

– Он не поверит тебе, пока не увидит твой член, – вмешался в разговор ещё один из новых сокомандников – Хозуки Суйгецу, мелкий, белобрысый и очень активный.

Парень был младше Чоуджуро, но в свои тринадцать был остёр на язык и слишком прямолинеен. Впрочем, Хаку думал, что Суйгецу иногда не слишком вежлив, потому что не знает, как себя вести, и хочет казаться взрослее, чем есть.

Чоуджуро покраснел, и Хаку укоризненно посмотрел на Суйгецу.

– Эй, ну ты правда слишком похож на девчонку, Хаку-чан! – хихикнул тот. – Тебе хотя бы волосы остричь… А то… Длиннее, чем у сенсея. Может, ты действительно девчонка?

Хаку пристально взглянул в ярко-фиолетовые глаза прикалывающегося парня и пожал плечами.

– Всё может быть.

Он быстро расчесался и собрал распустившиеся во сне волосы в шишку на макушке, оставив две пряди обрамлять лицо. Затем собрал тонкий футон, запечатал в свиток и сел у стены. Вспомнилось, что в вещевом мешке осталось несколько галет.

– Кай-сан сказала, что в Минамото мы позавтракаем в кафе, – Суйгецу присел рядом, но протянутую галету взял, вгрызаясь в угощение острыми зубами. – Дофтало уже плыть на этом корыте.

– Так просочись и поплавай снаружи, – посоветовал Чоуджуро. Хошигаки сел по другую сторону от Хаку, порозовел, но тоже взял у него из рук галету.

– Море же солёное! – возмутился Суйгецу на это предложение: его кеккей генкай позволял превращать тело в воду. – А мне нужна пресная жидкость.

Каюта на троих наполнилась задумчивым хрустом. Хаку не хотел ни с кем спорить. Суйгецу занял свой рот печеньем. А Чоуджуро снова непонятно чего смущался.

* * *

Хаку плохо помнил своё детство. Точнее, всегда пытался его забыть. Он родился в смутное время, на хуторе недалеко от города Ода в Стране Воды. Однажды он почувствовал нечто необычное. Словно мог управлять водой. Или снегом. Ему было пять, когда мама, чьё лицо никак не вспоминалось, увидела, как он играет, заставляя воду принимать различные формы. К сожалению, увидела это не только его мама, которая оказалась куноичи из клана Юки. Их кеккей генкай позволял инстинктивно объединять две стихии, превращая воду и ветер в лёд. Клан Юки, как и многие другие обладатели «особой крови», были приговорены к тотальному уничтожению. Тот приказ был отдан Даймё Страны Воды, аргументировавшим это тем, что люди устали от войн, которые развязывают шиноби с улучшенными геномами. Были сторонники и противники этого приказа. В стране началась гражданская война.

Когда Хаку шёл с Забузой-саном и Кисаме-сенпаем в Страну Воды, то Кисаме-сенпай признался, что первое, что сделал после того, как стал нукенином, это – убил того Даймё…

Хаку помнил, что ему было очень холодно. Ноги вязли в глубоком снегу. Он очень долго, целую ледяную вечность шёл до Оды, оставляя за спиной хутор, в которой не осталось ни единой живой души. Человек, которого он пять лет звал «отцом», привёл крестьян, и те скопом убили маму, которая до последнего прикрывала своим телом его. А потом… Потом Хаку кричал, и ему было дико холодно. Застывшие лица тех людей, вмороженных в огромные глыбы льда, до сих пор иногда снились ему в кошмарах.

Ода была неприветливым городом. В нём тоже было холодно, нечего было есть, и постоянно шёл снег. Хаку отовсюду выгоняли. Грязные, замёрзшие и оборванные дети никому не нужны. Он был маленьким и жалким. Не мог прокормить себя. А после смерти родителей потерял цель существования. Хаку спрашивал себя, что изменится, если он умрёт, как умерла его мама. И ответом было: ничего.

Забуза-сан нашёл Хаку на мосту у выхода из города. Снег мягко убаюкивал, тело закостенело, но было уже так уютно и хорошо. Снег обещал быструю и безболезненную смерть. Такую, что он бы и не заметил, как умер.

– Парень, ты ещё жив? – раздался низкий хриплый голос, и он окунулся в тепло и вкусный запах каких-то трав.

Хаку открыл глаза, чтобы обнаружить, что его подняли и закутали в шерстяной плащ. Он увидел наполовину забинтованное лицо, чёрные непослушные волосы, протектор Киригакуре, сдвинутый немного набок. А в глазах мужчины, который всё это с ним проделал, было что-то такое, что Хаку сразу понял: его жизнь поменяется.

Позже он подумал, что в тот момент уже переступил порог бытия и умер, как человек и как личность, а с того мига, как Забуза-сан вырвал его тело из костлявых рук Шинигами, он начал жить, как оружие в руках своего спасителя. Самый верный меч. Ледяной клинок.

* * *

– Готовы? – в каюту заглянула наставница их команды – Тэруми Кай. Младшая сестра Пятой Мидзукаге – Тэруми Мэй, которую Хаку видел всего однажды, в тот день, когда их с Забузой-саном приняли в Киригакуре.

В отличие от сестры, рыжие волосы Кай были обрезаны коротко, до середины шеи, а причёска была простой, без каких-либо выкрутасов. Наставница была выше Хаку почти на голову и, как и все шиноби с кеккей генкай, обладала прорвой чакры.

– Да, Кай-сенсей, – хором ответили Чоуджуро и Суйгецу. Хаку просто кивнул.

Их команду сформировали месяц назад. Забуза-сан сказал, что это временно, пока Хаку не получит официальный ранг чуунина. А ещё обещал, что прибудет в Коноху, в которую в данный момент они держали путь, через месяц в сопровождении Мидзукаге.

– Тогда на выход, – скомандовали им, и Хаку поднялся.

Чоуджуро и Суйгецу распечатали из свитков свои мечи. Закрепили на ремнях и двинулись следом.

Новые товарищи принадлежали к молодому поколению Мечников Тумана. Впрочем, насколько знал Хаку из того, что сказал ему Забуза-сан, Великая Семёрка, которую хотела возродить Мидзукаге, под большим вопросом. Два из семи мечей были утеряны во время войны: мечи «Нуибари» и «Шибуки»*, которые принадлежали неким Кушимару Куриараре и Джинпачи Мунаши. Ещё один комплект парных «мечей грома» был у одного из нукенинов, который не спешил возвращаться в Скрытый Туман.

Забуза-сан и Хошигаки Кисаме тоже были мечниками, владели «Кубикирибочо» и «Самехадой» соответственно.

Итого четыре меча: у Хошигаки Чоуджуро был камбала-меч «Хирамекарей», который накапливал чакру и мог принимать любую форму. А Суйгецу владел «Раскалывателем» – «Кабутовари», который лишь условно можно было назвать «мечом»: тот состоял из большого тесака и прикреплённого на ремне молота. Суйгецу хвастал, что его брат мог управлять всеми семью мечами Тумана. А «Кабутовари» разыскал для него Кисаме-сенпай.

Вслед за наставницей и ещё несколькими дзёнинами Кири они сошли на берег.

Минамото встретил их криками чаек и ярким солнцем.

Хаку привычно надел свою маску ойнина, воспринимая предстоящий экзамен, как очередное задание.

– До Конохи добираться четыре дня, – сказала Кай-сенсей. – Пойдёмте, купим еды и хорошенько перекусим.

Примечание к главе:

*Нуибари(縫い針, досл. "Швейная Игла") – один из семи легендарных мечей Семи шиноби-мечников Тумана. Сам клинок представляет из себя узкий «длинный меч» (長刀, "нагината"), который похож на большую иглу, с длинным и тонким мотком проволоки из зеркальных нитей, расположенный в нижней части его рукояти. Этот меч обладает способностью пронзать все, что угодно, а затем и сшивать вместе в неразрывные связки, когда хозяин попросту потянет за проволоку.

Шибуки (яп. 飛沫, буквально означает: "Всплеск"). Клинок использует различные взрывчатые печати, содержащиеся в крупном свитке для того, чтобы создать взрывы в во время фехтования, благодаря чему он получил прозвище "Взрывной Меч".

Если кто-то забыл, то оба этих меча находятся во владении Орочимару ("Жизнь, которую я изменю", книга 1. часть 3. гл. 14-16).

Часть 2. Глава 2. Кошачья натура

– Ого! Так там Коноха? Большая… – громко сообщила Каруи, первой забравшись на скалу, с которой открывался вид на чужое селение.

Идти им ещё около сотни километров в обход, так как под ними и до самой еле видимой окружности стен Скрытого Листа простирался знаменитый Лес Смерти Страны Огня.

– Осторожней, Каруи-чан, ты можешь оступиться и упасть вниз. Даже если выживешь, то попадёшь в лапы какой-нибудь местной жуткой твари. А мы с Атсуи и Нии-сенпай полезем тебя спасать, потому что ты будешь вопить как резаная. От звуков твоей смерти наши сердца и руки дрогнут, и мы тоже погибнем, – с печалью в голосе сообщил девочке Омои.

Нии вздохнула и в который раз мрачно подумала, как ей «повезло» с этим «временным наставничеством».

Райкаге Эй побоялся отправлять своего неуравновешенного сводного братца Би с учениками одних. Точнее, Йондайме решил, что Би будет его сопровождающим на саммит, а тот скинул своих генинов ей. Деревня должна выставить сильных соискателей, чтобы не ударить в грязь лицом.