Текст книги "Заговорщица"

Автор книги: Мишель Зевако

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Когда они оказались на улице, Руджьери ничего не стал объяснять, а лишь коротко бросил:

– Идемте!

Никто больше не произнес ни слова. Шагали молча: впереди Руджьери, за ним – трое убийц. Они были спокойны, их совершенно не тревожило, что вот-вот им предстоит заколоть человека. Руджьери свернул в проулок и остановился перед небольшим двухэтажным домом.

В непроглядной ночной тьме слабый свет струился из окна второго этажа, падая на вывеску, что со скрипом покачивалась на железной перекладине. Похоже, в доме находилась гостиница… гостиница «Крик петуха».

Руджьери показал рукой на освещенное окно:

– Он там!

– Прекрасно! – сказал Шалабр. – Как нам лучше войти?

– Через эту дверь вы попадете на конюшню, – объяснил астролог. – Оттуда выберетесь во двор. Там есть деревянная лестница, что ведет к застекленной двери. Поднимайтесь – и вы на месте!

Шалабр, Сен-Малин и Монсери осторожно проскользнули на конюшню. Если бы кто-нибудь из придворных увидел в этот момент их лица, он не узнал бы всегда беззаботных, изящных и галантных приближенных Генриха III. Все трое были собраны и напряжены, их руки крепко сжимали рукоятки кинжалов. Шалабр как-то странно улыбался, обнажив острые зубы; за ним шел бледный Сен-Малин, чье лицо искажала гримаса; последним шагал Монсери, смеявшийся бесшумным зловещим смехом…

Руджьери проводил их взглядом и прошептал:

– Жак Клеман умер! Еще один… Кто в этом виноват?.. Впрочем, раз убили мать, значит убьют и сына!

Астролог постоял немного, прислушался, а потом быстрым шагом направился в дом Шеверни. Королева-мать не спала, ожидая его.

– Успокойтесь, Екатерина! – сказал астролог. – Если королю суждено умереть, то, во всяком случае, не от руки Жака Клемана!

– Монаха убили? – взволнованно спросила старая королева.

– Как раз сейчас убивают! – ответил Руджьери.

Астролог покинул королевские покои, вернулся к себе на чердак и принялся за работу – спал Руджьери не более двух-трех часов в день. Итак, астролог расположился за столом и продолжил свои исследования, прерванные давешним появлением Екатерины. Через несколько минут он уже забыл и о ней, и о короле Генрихе III, и уж тем более о несчастном монахе Жаке Клемане, к которому только что сам привел убийц.

Итак, Сен-Малин, Шалабр и Монсери проскользнули через конюшню и вышли во двор. Застекленную дверь они заметили сразу же: сквозь нее сочился свет. Все трое поднялись по деревянной лестнице. У них давно вошло в привычку шагать бесшумно, так что им удалось подняться наверх, не выдав своего присутствия: деревянные ступеньки ни разу не скрипнули.

Шалабр осторожно, очень осторожно, попытался приоткрыть дверь, но ее, похоже, заперли изнутри на задвижку. Убийцы приняли решение мгновенно, не сговариваясь: навык у них был. Шалабр, разбив локтем стекло, протянул руку и отодвинул засов, и все трое в мгновение ока ворвались в комнату с высоко поднятыми кинжалами.

– Что за странная манера являться к людям в гости? – ошеломил их чей-то насмешливый голос.

– Господин де Пардальян! – хором произнесли растерявшиеся убийцы, застыв от изумления:

– Ну да, господа, а что такое? Может, вы взбесились? Тогда, извините, но я вас сейчас же вышвырну в окно. А, может, вы заглянули ко мне поболтать и выпить? Тогда прошу за стол, прикончим вместе эту бутылку божанси…

Шалабр, Сен-Малин и Монсери продолжали стоять, тупо уставившись на Пардальяна. А за столом, рядом с шевалье, сидели герцог Ангулемский и еще один, неизвестный убийцам, гость.

Никто из сотрапезников даже не встал, лишь шевалье, сидевший к двери спиной, повернулся на своем табурете лицом к троим приятелям.

Итак, прямо перед посланцами короля Генриха оказался Пардальян, слева – герцог Ангулемский, справа у стены стояла железная кровать, а на противоположном конце стола сидел незнакомец, на которого и воззрились трое убийц. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, Шалабр, Сен-Малин и Монсери поклонились, однако же кинжалов из рук не выпустили.

Первым заговорил Сен-Малин:

– Господин де Пардальян, простите, что мы ворвались к вам, но мы вовсе не вас рассчитывали здесь найти… и, возможно, присутствующий здесь святой отец мог бы нам кое-что сообщить о человеке, которого мы ищем…

– А кого вы ищете? – спросил монах; Пардальян же в это время знаком дал понять герцогу Ангулемскому, что надо быть настороже.

Монаху ответил Монсери:

– Мы ищем некоего якобинца, повинного в том, что он замышлял убийство Его Величества короля… зовут его Жак Клеман…

– А что вам от него нужно? – зловеще улыбаясь, продолжал монах.

– Ничего… – сказал Шалабр. – Мы хотим лишь познакомить его с нашими кинжалами… Одарим его тремя ударами: один во имя Отца, другой во имя Сына, а третий – во имя Духа Святого… Монах – человек Божий, и мы отнесемся к нему с должным уважением…

Ярость клокотала в голосе Шалабра. Сидевший на противоположном конце стола медленно встал и необычайно спокойно произнес:

– Жак Клеман перед вами!

Трое кивнули, а Сен-Малин обернулся к шевалье де Пардальяну:

– Сударь, скажите, вы верный и преданный слуга Его Величества?

– Видите ли, господа, – очень искренне ответил шевалье, – когда как, день на день не приходится… Вот сегодня, например, я проявил исключительную верность и преданность: я проводил короля до собора, иначе с ним приключилось бы несчастье… Подтвердите, святой отец… – обратился он к монаху.

– Подтверждаю! – произнес Жак Клеман.

Трое забияк ошеломленно переглянулись.

– И вчера ночью, – продолжал Пардальян, – я также выказал себя истинным слугой короля: уговорил отложить смерть Его Величества, чтобы король Генрих не пал от удара кинжалом уже сегодня… Подтвердите, святой отец!

– Подтверждаю! – повторил монах.

– Ну а сейчас? – спросил Монсери.

– Сейчас, в эту самую минуту, – раздраженно перебил приятеля Шалабр, – вы достаточно преданны королю, чтобы позволить нам выполнить то, что поручил Его Величество: убить монаха Жака Клемана? Извольте высказаться прямо! Но учтите: советую нам не мешать! Иначе мы вас атакуем…

– А вот советы мне давать не стоит… – спокойно заметил шевалье. – Я всегда сам принимаю решения; так я поступил вчера, так поступлю и сегодня… Вчера я почел за благо отвести от короля руку с зажатым в ней кинжалом, а сегодня я сочту за благо отвести руки тех, кого Генрих III послал убивать. Все-таки одной жизнью меньше будет на совести у Его Величества. Господа, пока я жив, ни один волос не упадет с головы моего гостя Жака Клемана, монаха якобинского монастыря!

Пардальян вскочил, его примеру последовал Карл Ангулемский, и оба обнажили шпаги.

Дворяне Генриха III также вытащили оружие, вот-вот должны были скреститься клинки, но слова Сен-Малина остановили атаку:

– Подождите, господа!.. Учтите, шевалье, мы поднимем такой шум, что сюда сбежится полгорода. Господин де Крийон на каждой улице поставил патрульных. Неважно, кто из нас победит, в любом случае вас, шевалье, арестуют… Мне вас просто жаль… Одумайтесь, еще есть время…

– Ваши слова исполнены глубокого смысла! – произнес шевалье и опустил шпагу.

– Слава Богу, вы, кажется, проявляете достойное благоразумие…

– Конечно, ведь я намерен с рассветом покинуть Шартр и не имею ни малейшего желания сидеть здесь в тюрьме… Так что, господа, драться я с вами не буду… разве что вы поставите меня в такое положение, что я буду вынужден вас убить… но мне этого очень бы не хотелось…

– Значит, будем драться? – воскликнул Шалабр.

– О, нет! Помните, за вами долг? Вы должны мне две человеческие жизни. В уплату вашего долга я прошу жизнь господина Клемана… Итак, две трети того, что вы мне должны, вами уже возвращено…

С этими словами Пардальян убрал в ножны шпагу и спокойно сел за стол: он был уверен, что трое приятелей сдержат слово.

Шевалье не ошибся. Трое убийц, без колебаний обрекавшие людей на смерть, были в своем роде людьми чести. Сколь неожиданными ни оказались слова Пардальяна, все трое тут же убрали оружие… Они кипели от негодования и ярости, но слово нарушить не могли.

– Монах! – процедил сквозь зубы Шалабр. – Благодари Небо, что между нами и тобой встал тот единственный в мире человек, кто мог тебя спасти. Одно его слово – и мы вложили кинжалы в ножны…

– Господин де Пардальян, – напомнил Монсери, – вы уже получили от нас две жизни!

– Одна еще за вами! – заметил шевалье.

– Будем рады, если эта единственная и последняя жизнь окажется вашей! – заключил Сен-Малин.

Пардальян покачал головой, улыбка мелькнула на его губах, и ответил он как-то странно, видимо, вслушиваясь в собственные мысли:

– Если мне придется просить вас сохранить лишь мою собственную жизнь, значит, дела будут обстоять хорошо, просто прекрасно…

Убийцы уже собрались уходить, но шевалье остановил их:

– Минутку, господа! Я приглашаю вас выпить с нами!

– Ну разве что за здоровье короля… – согласился Сен-Малин.

– Право, господа, – заметил Пардальян, наполняя стаканы, – каждый из нас волен выпить, за кого пожелает. Я же поднимаю бокал за свое собственное здоровье и за здоровье всех присутствующих!

Приятели переглянулись и рассмеялись. Спустя мгновение подосланные убийцы весело чокнулись со своей несостоявшейся жертвой!

– Но кое-что все же следует прояснить, – прервал общее веселье Шалабр, – а именно: что мы скажем королю? Нельзя же заявить, что мы не нашли человека, которого искали… Астролог подвел нас прямо к вашим дверям…

– Тем более мы не сможем признаться, что при встрече с господином Клеманом лилась отнюдь не кровь, а вино в стаканы…

– Зная Его Величество… – добавил Сен-Малин.

– Зная Его Величество, – продолжил Монсери, – можно предположить, что наш рассказ о прекрасном божанси в гостинице «Крик петуха» испортит королю настроение. И наш повелитель будет не в духе до тех пор, пока не увидит нас болтающимися на виселице с пеньковой веревкой на шее…

– Господа, – вмешался Пардальян, – позвольте мне высказаться…

– Конечно, говорите, шевалье, – в один голос воскликнули все трое. – Советы такого человека, как вы, бесценны…

– Вот мой совет: избавьтесь от монаха Жака Клемана.

Карл Ангулемский с изумлением взглянул на Пардальяна. Что касается святого отца, то он и бровью не повел – даже не шевельнулся. Казалось, вся эта сцена не имела к нему никакого отношения. Жак Клеман смотрел перед собой мрачно и равнодушно, он никак не отреагировал на угрозы убийц, его не тронуло собственное чудесное спасение, и последнее, мягко говоря, неожиданное предложение Пардальяна он выслушал совершенно бесстрастно.

– Как! – воскликнул Шалабр. – Вы настолько великодушны, что отдаете святого отца в наши руки?

– Так мы можем с ним разделаться? – обрадовался Сен-Малин, и рука его потянулась к кинжалу.

– Не беспокойтесь, сударь, – заверил Монсери, – дело будет сделано чисто, вы и оглянуться не успеете…

– Нет, вы меня не так поняли… – улыбнулся шевалье.

Трое приятелей разочарованно вздохнули.

– Вы заблуждаетесь, господа… Рад бы вам услужить, но жизнь Жака Клемана по праву принадлежит мне, и я вам ее не отдам!

– Но вы же сами посоветовали нам от него избавиться?!

– Конечно, лучшего совета и не придумаешь. Я прекрасно представляю, что может произойти. Король, узнав, что монах жив, прикажет закрыть городские ворота и перевернет весь город. Вы окажетесь перед выбором: или навлечь на себя монарший гнев (а это прямая дорога на виселицу)… или найти и убить моего друга и стать клятвопреступниками и предателями; но вы так не поступите… тем более, что добиться своего вы сможете только через мой труп.

– И через мой тоже, – добавил герцог Ангулемский.

– Вы, конечно, правы, – вздохнул Шалабр. – Мы не намерены отступать от своего слова, но и болтаться на виселице тоже не хочется.

– Вот что я предлагаю, – продолжал шевалье. – Достаньте нам трех хороших коней и проводите до ближайших городских ворот. Пароль вы, конечно, знаете; с вашей помощью нас пропустят… И мы исчезнем… святой отец вернется в монастырь, вы о нем больше никогда не услышите, а королю скажете, что от Жака Клемана вы благополучно отделались.

– Клянусь Мадонной (как говорит королева-мать), совет не плох! – воскликнул Сен-Малин. – Что скажешь, Шалабр?

– Скажу, что так мы и поступим. Мы с Монсери отправимся за конями, благо в конюшне Его Величества хороших скакунов хватает, а ты, Сен-Малин, проводишь господина де Пардальяна.

В глазах шевалье промелькнула хитрая усмешка.

«По-моему, я неплохой дипломат! – подумал он. – Говорил же мне когда-то батюшка: удачное слово не хуже удачного удара шпаги. Господин де Пардальян-старший как всегда был прав… «

Шалабр и Монсери допили божанси и ушли. Сен-Малин остался в компании Пардальяна, герцога Ангулемского и Жака Клемана.

– Жаль, – заметил Сен-Малин, – что святой отец в рясе…

Жак Клеман вместо ответа снял рясу, свернул ее и бросил под кровать. Под монашеским одеянием у него оказалась дворянская одежда, правда, без шпаги. Зато на поясе у него красовался кинжал… тот самый, что передала ему женщина… нет, не женщина, а ангел небесный… тот самый кинжал, которым Жак Клеман должен был заколоть Генриха III… В таком наряде монах стал совершенно неузнаваем, его природному изяществу позавидовали бы многие придворные… Пардальян и Сен-Малин смотрели на Жака Клемана с вполне понятным изумлением.

Карл Ангулемский оставил на столе в качестве платы золотой экю, и все четверо бесшумно спустились во двор. Через несколько секунд они уже шагали по улице. Сен-Малин шел немного впереди.

– Знаете, что я думаю? – шепотом сказал молодой герцог Пардальяну. – По-моему, нас заманили в ловушку. Двое приятелей отправились за подмогой, и сейчас на нас набросятся человек двадцать…

– Не стоит оскорблять этих достойных дворян, – заметил шевалье. – Они на службе у короля Франции, а служба их состоит в том, чтобы убивать. Дело свое они знают, но поверьте, и слову своему не изменят.

Карл с сомнением покачал головой и руки с эфеса шпаги не убрал. Они подошли к воротам, и Сен-Малин знаком приказал остановиться. Минут пятнадцать они подождали, а потом заметили двух всадников. Герцог Ангулемский прошептал:

– Это они! Вы были правы!

Шалабр и Монсери подъехали верхом и еще одного коня привели в поводу. Они соскочили с коней, и Пардальян, герцог и Жак Клеман получили в свое распоряжение этих благородных животных. Шалабр подошел к офицеру, командовавшему охраной ворот, и что-то вполголоса сказал ему. Еще через минуту заскрипели блоки, опустился подъемный мост, и Шалабр крикнул:

– Прошу вас, господа!

Карл чувствовал, что сердце у него готово вырваться из груди. Все происходящее казалось молодому герцогу невероятным. Даже всегда бесстрастный Жак Клеман начал бормотать какую-то молитву. А Пардальян беззаботно улыбался:

– Господа, рад буду увидеть вас снова!

– Хорошо бы нам встретиться поскорей! – ответил ему Сен-Малин. – Когда, наконец, мы выплатим наш долг, я буду безмерно счастлив – ведь тогда ничто не помешает мне убить вас… пока вы живы, мы шагу ступить спокойно не можем!

– Горю желанием скрестить свою шпагу с вашей, – добавил Монсери, – иначе король отправит нас в изгнание.

– Постараюсь не разочаровать вас, господа! – заключил Пардальян. Последние слова прощания, и трое всадников выехали за городские стены Шартра. Шалабр то ли помахал, то ли погрозил им вслед… Через несколько минут шевалье, Жак Клеман и Карл Ангулемский уже неслись по парижской дороге. Итак, те, кого послали убить наших героев, сами помогли им выбраться из города.

…Всю ночь трое всадников скакали молча. На рассвете они свернули и заехали в деревню: надо было дать коням передохнуть. Они расположились в деревенском трактире.

– Здесь я с вами расстанусь, – сказал Жак Клеман.

– Поступайте, как хотите, – ответил шевалье. – Но стоит ли нам расставаться?

– Я должен вернуться в монастырь, – упрямо произнес монах. – Я покинул святую обитель лишь для того, чтобы выполнить веления Господа.

– Не столько Господа, сколько синьоры Фаусты! – проворчал Пардальян.

Жак Клеман продолжал, словно не слыша слов шевалье:

– Всемогущему было угодно, чтобы вы встретились на моем пути. Значит, час смерти для Валуа еще не пробил. Лишь один человек мог заставить меня отступить от задуманного, и человек этот вы, шевалье! Вас я и встретил. Я понял, что Господь дает царю Ироду еще несколько дней жизни… Я вернусь в келью и буду ожидать нового приказания Отца небесного. Уверен, ангел снова явится ко мне…

Слова Жака Клемана встревожили шевалье.

– Послушайте, – сказал Пардальян, – думаю вам стоит покинуть монастырь. Бросьте вы эти молитвы, бесконечное умерщвление плоти, расстаньтесь с кельей и с одиночеством. Вы совсем измучены да еще бесконечно поститесь, немудрено, что вас преследуют всякие видения, навевая вам мрачные мысли. Вы же молоды… вам надо жить, любить и быть любимым…

Жак Клеман смертельно побледнел, руки его задрожали.

А шевалье продолжал:

– Из вас получится отважный и благородный рыцарь… Вы узнаете простые человеческие радости… останьтесь со мной… ручаюсь, я вылечу вас…

– Нет, Пардальян! – монах упрямо тряхнул головой. – Начертанное в книге судеб должно свершиться. Раз Господь избрал меня для того, чтобы освободить землю от этого чудовища, от царя Ирода, значит, такова и воля моей матери, той, что столько страдала, столько плакала и умерла, проклиная имя Екатерины Медичи… Пардальян, голос матери ведет меня!

Шевалье задумался.

– Ну что ж! – произнес он наконец. – Вы избрали свой путь и пройдете по нему до конца… Ничто вас не остановит…

– Ничто! – эхом откликнулся монах.

– Но раз уж вы решились убить короля Франции… а вы ведь своего решения не измените?

– Короля уже не было бы в живых, если бы вы не сказали: «Мне Валуа пока нужен живым»… Я терпелив… я подожду…

– Поймите, – сказал шевалье, – мне король совершенно безразличен… Но я не хочу, чтобы смертью Генриха III воспользовался Гиз. Я уже вам все объяснил ночью.

– Понимаю… Если король умрет, герцог взойдет на французский престол… Пардальян, но, может, скоро наступит время, когда путь на трон будет Гизам заказан? И после смерти Генриха царствовать будет кто-то третий?..

– Ну, тогда мне все равно, как и когда умрет Валуа.

– Так вот, примите мою клятву, – медленно и торжественно произнес монах. – Пардальян, матерью моей клянусь, что не выну кинжала из ножен, пока ваша рука будет простерта над головой Валуа. Прощайте! Если вам когда-нибудь вспомнится монах из гостиницы «Крик петуха», то помолитесь за его душу!

С этими словами Жак Клеман вышел из трактира, вскочил в седло и поскакал во весь опор в сторону Парижа. Пардальян проводил его взглядом. Наконец облако пыли, поднятое копытами коня, рассеялось, и шевалье прошептал:

– Стало быть, теперь сын отомстит за мать… Екатерина Медичи победила Алису де Люс… Посмотрим, кто из сыновей окажется сильней: Генрих Валуа, король Франции, или Жак Клеман, монах-якобинец… Пусть судьба рассудит их…

Шевалье вздохнул, вернулся к столу и посидел вместе с Карлом Ангулемским в жалком трактире еще с час.

Сен-Малин, Шалабр и Монсери как ни в чем не бывало вернулись во дворец Шеверни. У них в особняке были собственные комнаты. Они как раз собирались туда проследовать, когда в коридоре внезапно возник астролог Руджьери.

– Добрый вечер, господа! – обратился к ним астролог.

– Добрый вечер, господин де Руджьери! – со всей почтительностью раскланялись с ним трое приятелей.

– Так как там наше дельце, господа? Король может спать спокойно?

– Пусть ничто не тревожит сон Его Величества! – ответил Шалабр.

– Господь принял душу монаха! – добавил Сен-Малин.

Руджьери улыбнулся:

– А тело? Что вы сделали с телом?

– С телом?.. Право, если вам взбрело в голову его оживить (а говорят, вы еще и не то можете), так поищите в водах Эвра…

– Прекрасно… вижу, у короля верные и преданные слуги… Спокойной ночи, господа, спокойной ночи!

Трое друзей разошлись по комнатам и, ложась спать, не забыли надежно запереть двери. А королеве-матери уже сообщили: Жак Клеман мертв!

На следующее утро, когда король готовился выехать в Блуа, его посетила Екатерина Медичи и обрадовала:

– Благословите небеса, сын мой! Страшная опасность, что висела над вами, устранена. Монах…

– Тот самый Жак Клеман?

– Да… Он мертв… вы от него избавлены.

Король приказал выдать Шалабру, Монсери и Сен-Малину по шестьдесят дублонов. И под звуки фанфар блистательный кортеж Генриха III покинул Шартр и двинулся в сторону Блуа. Путешествие прошло благополучно, и на третий день вечером король и его двор прибыли в Блуа. Скоро мы там с ними встретимся, дорогой читатель…