Текст книги "Заговорщица"

Автор книги: Мишель Зевако

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Глава XXIX
КЛЮЧИ ОТ ЗАМКА

На следующий день состоялось торжественное открытие Генеральных Штатов. Старый кардинал де Бурбон отслужил мессу в соборе, и король направился в зал заседаний.

Словно для того, чтобы подчеркнуть, насколько его привычки отличаются от привычек герцога де Гиза, Генрих III велел Крийону расставить в зале заседаний ровно столько стражников, сколько полагалось по этикету. Гиз же, как мы знаем, всегда являлся с огромной, не предусмотренной никакими правилами свитой. Сам же король вошел в сопровождении немногочисленных гвардейцев. Этим он как бы показывал, что абсолютно доверяет своим подданным. Дворяне насторожились, духовенство не одобрило такого безрассудства, и лишь представители третьего сословия с восторгом отнеслись к показной скромности короля.

Встревожился и герцог де Гиз. Он послал Майенна предупредить своих сторонников, собравшихся во дворе замка, чтобы они были начеку.

Король занял место на троне. Гиз – первый из дворян королевства – расположился у самого подножия трона. Генрих III произнес длиннейшую речь, посвященную в основном тому, что королевство устало от бесконечных раздоров, которые следует прекратить.

Он призвал представителей всех трех сословий сделать все, чтобы утихомирить страсти, и заявил, что готов приступить к истреблению ереси. Потом он сказал, что депутаты несут ответственность за Францию перед Господом, и призвал их помочь королю в его благих устремлениях.

Покинув зал заседаний, король вернулся в свои покои и устроил прием в том самом помещении, которое нынче показывают всем посетителям замка Блуа. Похоже, герцог Гиз успел переговорить со своими сторонниками, – они выглядели довольными и оживленными. Зато несчастный король чувствовал себя ужасно: ему казалось, что вот-вот в спину ему воткнется кинжал.

Но Генрих III сумел сохранить достоинство, хотя его и окружали смертельные враги, льстиво улыбавшиеся в лицо королю и нагло хихикающие за его спиной. Взгляд Екатерины ни на минуту не отрывался от лица сына. Королева всеми силами старалась поддержать Генриха. Недаром же она поклялась сделать все, чтобы спасти ему жизнь.

План, задуманный Екатериной, был великолепен. Суть его заключалась в том, чтобы усыпить все возможные подозрения Меченого.

Король начал с того, что отвел в сторону герцога де Майенна и пообещал сделать его губернатором Лионнэ. Майенн рассыпался в благодарностях, и в голове у толстяка промелькнула вполне здравая мысль: «Надо же! Если Генрих III сдержит слово, то я получу больше, чем обещает мне братец!.. Но вот не обманет ли король?»

Кардиналу де Гизу король посулил должность легата в Авиньоне. Господину д'Эспинаку, написавшему на короля памфлет, Генрих заявил:

– Я знаю, как высоко вас ценит герцог. Ваши советы многого стоят. С сегодняшнего дня вы становитесь моим личным советником.

Встретив Менвиля, король сказал ему:

– Господин де Менвиль, я по достоинству оценил ваши заслуги. Я приказал канцлеру приготовить документ о вашем назначении членом Государственного Совета.

В течение часа король осыпал своими благодеяниями едва ли не всех видных сторонников Гиза. Все делалось в соответствии со списком, составленным ночью королевой Екатериной… Роялисты были вне себя. Приверженцы Лиги удивлялись и радовались.

«Он сам лезет в петлю», – думал Гиз.

Итак, король переходил от одного к другому, улыбался, что-то нашептывал, раздавал обещания и, наконец, по знаку Екатерины приготовился нанести главный удар.

– Господин герцог! – громко позвал Генрих III.

– Я слушаю, Ваше Величество! – откликнулся Гиз, до этого приветливо беседовавший с Крийоном.

– Вы ведь первый придворный свиты, не так ли? – спросил король.

– Да, Ваше Величество, – ответил герцог.

– Почему же вы не используете те права, что дает вам ваше звание?

– Сир, я не понимаю… – насторожился Генрих Меченый.

– Что ж тут непонятного! – воскликнул король. – Хватит нам остерегаться друг друга. Я хочу, чтобы мы примирились не только на словах, но и на деле! От всех этих бесконечных подозрений у меня даже голова болит! Первый придворный свиты имеет право держать при себе ключи от замка, и с сегодняшнего вечера ключи будут у вас!

После этих слов воцарилась полная тишина. Потом послышался ропот: неодобрительный – среди сторонников короля, торжествующий – среди приверженцев Гиза.

Действительно, по этикету первый придворный свиты имел право распоряжаться ключами от замка. Но Гиз никогда не осмеливался даже напоминать об этой привилегии – его бы сразу заподозрили в недобрых умыслах. А тут Генрих III сам вручал ему ключи от замка! Или король теперь абсолютно доверял Гизу, или же на него нашло какое-то затмение.

Надо сказать, что удар был нанесен ловко и имел именно те последствия, на которые и рассчитывала Екатерина. С одной стороны, верные слуги короля насторожились и решили, что королевскую особу следует охранять как можно лучше. С другой стороны, приверженцы Гиза оказались сбиты с толку. Им предстояло изменить свои планы либо побыстрее воспользоваться теми преимуществами, что давало неожиданное решение короля, либо спокойно обдумать нынешнее положение дел и попытаться проникнуть в замыслы Генриха III.

Король готовит западню, или же сам вот-вот попадет в ловушку? Этот вопрос мучил всех придворных.

В течение месяца сохранялось хрупкое равновесие – никто ничего не предпринимал. Сторонники и противники короля встречались в Блуа на тайных собраниях. В город прибыла герцогиня де Немур, мать Гиза. Все чего-то ждали, но пока никто не начинал действовать.

Вернемся, однако, к той сцене, с которой мы начали эту главу. Итак, король предложил Гизу ключи от замка. Герцогу пришлось сделать над собой немыслимое усилие, чтобы не выдать противоречивых чувств, охвативших его. Он и обрадовался, и встревожился, и испугался. Наконец Гиз решил вести себя как можно естественнее. Он поклонился с видом человека, которого такое предложение ничуть не удивляет, и произнес:

– Благодарю за честь, Ваше Величество. Если король желает, я буду распоряжаться ключами от замка. Но они останутся у меня только до тех пор, пока это будет угодно Вашему Величеству.

Король едва удержался, чтобы не заметить язвительно:

– Не забудьте, что это налагает на вас определенные обязанности, – например, обеспечивать безопасность короля.

Но взгляд Екатерины остановил Генриха. Он лишь улыбнулся, приказал позвать капитана Ларшана и отдал ему распоряжение каждый вечер оставлять герцогу де Гизу ключи от крепости и замка.

Глава XXX
НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА

Пятнадцатого декабря 1588 года неожиданно ударили морозы. Король заявил, что плохо себя чувствует, и отменил совет. Герцог Гиз, как обычно явившийся с братьями к королю на утренний прием, был вынужден вернуться домой. Свита, с которой Гиз никогда не расставался – человек сто дворян, – вышла вместе с ним из замка. Удалились и приближенные короля, поскольку Его Величество заявил, что не покинет спальни. Вскоре замок опустел – осталась лишь охрана, часовые да патрульные, обходившие каждые четверть часа все дворы и переходы. В покоях короля было только несколько солдат, несших службу согласно дворцовому распорядку.

Опустели и городские улицы. Люди предпочитали сидеть по домам. Холод, казалось, заморозил всех жителей. Снега не было, но низкое серое небо печально нависло над Блуа. Мрачно несла свои воды потемневшая Луара. Тяжелая тишина легла на замок, на город, на все вокруг…

Иногда случаются такие дни – серые, мрачные, беспросветные…

В спальне у короля в огромном камине разожгли огонь. Весело потрескивали буковые поленья. Бледный, задумчивый Генрих III сидел у камина. Время от времени он поглядывал в окно, словно пытаясь что-то расслышать в царящей вокруг тишине. Напротив него, в кресле, сидела Екатерина Медичи. Королева казалась мрачней обыкновенного. Мертвенно бледная, в темных одеждах, она словно воплощала собой эту грозную, ледяную тишину. И все нарастало ощущение некоей неясной тревоги, разлитой в воздухе…

В королевскую спальню вошел какой-то дворянин. До самых глаз закутанный в плащ, он тщательно скрывал свое лицо. Но, похоже, и Генрих III, и Екатерина Медичи прекрасно знали этого человека и ожидали его.

– Уже скоро! – вполголоса произнес вошедший.

– Когда? – хладнокровно спросила Екатерина.

– Точный день пока не назначен, но до Рождества. Как только все выяснится, я сообщу.

Король молча кивнул, а Екатерина Медичи сказала:

– Можете идти. Спуститесь по потайной лестнице.

Дворянин поклонился и вышел. Король пробормотал:

– Ну и мерзавец этот Моревер!

Королева поднялась и открыла двери. Генрих III не двинулся с места. Он по-прежнему сидел у камина и зябко протягивал руки к огню, хотя в комнате было тепло. По знаку королевы в спальню вступили пятнадцать дворян. Екатерина сама затворила за ними двери и опустила плотные портьеры.

Надо заметить, что в этот день входы и выходы охраняли не солдаты или гвардейцы, а дворяне из свиты короля. Они стояли не только у дверей спальни, но и у дверей смежных комнат, ведших в сад и во двор. Таким образом, никто не смог бы приблизиться к спальне и подслушать королевскую беседу.

Екатерина пригласила собравшихся сесть. Все тут же молча повиновались. Люди чувствовали, что предстоит важный разговор. В тот момент было не до соблюдения придворного этикета. Среди тех, кого созвал король, были уже знакомые нашим читателям лица: Крийон, капитан Ларшан. Монсери, Сен-Малин, Шалабр, Луань, Бирон, дю Га, д'Омон и некоторые другие.

Король обвел взглядом своих верных слуг и очень спокойно произнес:

– Господа, герцог де Гиз хочет меня убить.

Трудно описать то впечатление, какое произвели на присутствующих слова Генриха III. Всем было прекрасно известно об опасениях короля. Более того, многие даже подозревали, зачем король тайно собирает их в своей опочивальне. И тем не менее слова Генриха прозвучали как гром среди ясного неба. Никогда прежде король не позволял себе высказываться так открыто. И эта его искренность свидетельствовала о том, что положение ужасно. Они переглянулись, а некоторые инстинктивно потянулись к оружию, словно Гиз находился здесь, рядом с ними. Король жестом успокоил собравшихся и добавил:

– Я долго сомневался, долго отказывался верить и отметал все подозрения. Я не мог представить, что человек, которого я осыпал благодеяниями, способен замыслить подобное. Я должен принять решение, и я приму его сегодня, ибо Гиз намеревается разделаться со мной еще до Рождества… Я собрал вас для того, чтобы просить вас о помощи и узнать ваше мнение. Говори ты первым, Крийон!

– Сир, – начал Крийон, – если бы речь шла о планах сражения, я бы с удовольствием высказался. Драться с врагом – мое ремесло. Но речь идет о преступлении, и этим делом, как мне кажется, должны заняться судейские.

– Итак, вы советуете мне судить герцога де Гиза?

– Так поступают с преступниками, сир! Обвиняемый имеет право на защиту. Если преступление доказано, выносится приговор и негодяя казнят.

Бирон и еще несколько человек одобрительно закивали.

– Но ведь друзья обвиняемого могут вмешаться в процесс, спасти преступника и казнить самого обвинителя, – с иронической улыбкой заметил Генрих. – Ваш совет никуда не годится, Крийон.

– Сир, я же солдат…

– Итак, – настаивал король. – вы не видите иного выхода и предлагаете судить этого предателя и мерзавца, поднявшего руку на своего короля?

– Да, сир! – твердо ответил Крийон. – Чем страшнее преступление, тем выгоднее королю широкая огласка.

– Негодный, негодный совет, – медленно повторил Генрих. – Я вам скажу, что надо делать, – надо убить того, кто хочет убить тебя! Ведь вы устраиваете засады на противника, так, Крийон? Ну вот, и на предателя тоже ставят сети, заманивают его туда и убивают как бешеную собаку. Что скажете, сударь?

Старый вояка поклонился и произнес:

– Сир, отдайте приказ, и я вызову на поединок герцога де Гиза в присутствии его дворян. Мы скрестим шпаги, и Господь решит, кому из нас отдать победу.

– Я в таких случаях не слишком доверяю Господу, – ехидно заявил король.

– Значит, Ваше Величество не доверяет моей шпаге?! Я, конечно, могу потерпеть поражение, ведь герцог – прекрасный фехтовальщик. Но если я одержу победу, то спасу своего короля. А если погибну… что ж, у Вашего Величества будет одним верным слугой меньше.

Король, видимо, заколебался, потому что посмотрел на Екатерину Медичи. Та едва заметно покачала головой.

– Нет, мой храбрый Крийон, – ответил Генрих, – я не хочу подвергать вас риску. Ваша жизнь нужна французскому престолу. Кроме того, я не могу полагаться только на Господа в таком важном деле. Идите, Крийон, вы свободны…

Крийон понял, что король все решил заранее.

– Сир, – взволнованно произнес старый солдат, – подумайте о той ответственности, которую вы берете на себя перед Господом и людьми. Если Ваше Величество решит изменить свой план, я всегда к вашим услугам.

И старый военачальник поклонился и вышел.

– Крийон теперь знает ваш секрет… – с нажимом произнесла Екатерина.

– Перестаньте, мадам! – оборвал ее король. – Крийон никогда не проговорится! А вы, Бирон, что посоветуете мне вы?

– Ваше Величество, вы совершенно уверены, что Гиз вынашивает преступные замыслы?

– Абсолютно уверен! Даже клятва на Святых Дарах не остановила герцога…

– Если это так, то я разделяю точку зрения господина Крийона: герцога надо судить и воздать ему за предательство по заслугам.

– А кто будет его судить?

– Парижский парламент, наверное…

– А кто его арестует и доставит на этот суд?

– Я, сир! Отдайте приказ, и я сегодня же арестую герцога де Гиза! Мне нужен только приказ об аресте, а уж в Париж я арестованного доставлю!

– И в Париже сразу же начнется восстание. Горожане подожгут дворец правосудия, разнесут Лувр и из его обломков настроят баррикад, разграбят королевскую казну и убьют нас всех, начиная с короля и кончая последним солдатом…

Бирон опустил голову, но храбро продолжал:

– Я думаю, опасения Вашего Величества в какой-то мере оправданны. Но я по-прежнему считаю, что королю надо действовать открыто. Все королевство и весь христианский мир должны убедиться, что если герцог де Гиз приговорен к смерти, значит, он этот приговор заслужил.

– Спасибо, Бирон, спасибо, – любезно сказал король. – Я понимаю ваши сомнения. Они одолевали и меня самого. Но сейчас не до сомнений… будьте любезны, покиньте нас. Я должен принять решение и не хочу, чтобы вы разделяли со мной ответственность за него.

Старый маршал вышел, а Екатерина Медичи вздохнула:

– Как жаль, сир, что такие храбрые солдаты, верные и преданные, не могут дать вам подходящий совет…

После Бирона говорил д'Омон. Его мнение совпадало с точкой зрения маршала, и король также попросил д'Омона удалиться. Потом настала очередь уйти Матиньону.

Надо сказать, что Генрих полностью доверял этим четверым. И они вполне стоили его доверия. Секрет короля был навеки похоронен в сердцах Бирона, Крийона, Матиньона и д'Омона. В битвах они сражались прекрасно, однако же подстраивать ловушки не умели.

После ухода Матиньона оставшиеся быстро пришли к согласию. Король обратился к графу де Луаню, и тот спокойно заявил:

– Сир, я не буду оспаривать те советы, что дали вам ваши верные и преданные слуги. Я уверен, что они сделают все, чтобы спасти короля. Думаю, каждый должен делать свое дело. Крийон, Бирон, д'Омон и Матиньон блестяще организуют охрану вашей персоны. А мы, мы будем действовать… И у нас есть только один путь… есть только один судья, который может судить герцога де Гиза… Вот он!

И Луань вытащил кинжал.

– Смерть! Смерть предателю, сир! – воскликнул Шалабр.

– Черт побери! О чем тут вообще можно спорить! – вдруг взорвался Монсери. – Вепрь пошел в атаку – его надо убить!

– Заверяю вас, сир, – добавил Сен-Малин, – мы его не только приговорим – мы его и казним!

Екатерина Медичи с улыбкой слушала эти страстные речи. Потом она жестом остановила собравшихся и произнесла:

– Успокойтесь, друзья, вы храбры и преданны, король не забудет, что вы спасли ему жизнь… он никогда этого не забудет!..

– Но Его Величеству вовсе не обязательно помнить! – воскликнул Дезеффрена, один из Сорока Пяти.

– Конечно! Ведь мы отомстим не только за короля, но и за себя!

– Мы все ненавидим этого проклятого Гиза!

– Он нанес мне удар кинжалом, – сказал Луань, – и все из-за того, что ему почудилось, будто я обнимал его жену! А кто ее не обнимал? Что же, из-за этого надо перерезать всю французскую знать?

– Он запрятал нас в Бастилию, и мы чудом выбрались оттуда! – воскликнул Сен-Малин.

Королева прекрасно знала, как ненавидят собравшиеся герцога де Гиза. Но ей хотелось еще больше накалить страсти.

– Итак, все решено? Герцог должен умереть? – настаивала королева.

– Смерть ему! Смерть!

Король повернулся к огню и грел ледяные руки. Казалось, он потерял интерес к происходящему.

– Остается только выяснить, как и когда мы покараем предателя, – сказала Екатерина Медичи.

– Немедленно! – воскликнул Луань.

– У него во дворце! – добавил Монсери.

– Лучше всего – ударом кинжала! – заключил Сен-Малин.

– Ах, дорогие друзья, – улыбнулась Екатерина. – Надо подумать и о том, что делать на следующее утро, когда смерть Гиза всколыхнет все королевство. У нас есть еще два-три дня. Не стоит торопиться. Нам предстоит обсудить три важных момента: где, как и когда.

Установилась полная тишина. Все подошли поближе к камину, и Екатерина Медичи едва слышно стала говорить. Король сидел у огня и даже не повернулся к матери. А королева спокойно убеждала собравшихся:

– Где? Не у него, не на улице… здесь, в покоях короля… Когда? Выясним завтра… Как? Сейчас я изложу мой план…

Глава XXXI
НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА
(продолжение)

Итак, в этот день в замке были приняты важные решения. Но мы, читатель, на время покинем замок Блуа и направимся в убогую на вид гостиницу, находившуюся рядом с королевской резиденцией. Из-за своего местоположения небогатое заведение именовалось «Замковая гостиница».

В комнате на втором этаже ходил из угла в угол шевалье де Пардальян. На столе горела свеча, которая давала больше дыма, чем света. Однако же рядом с ней красовался неплохой обед: судя по количеству блюд, Пардальян поджидал сотрапезников. Тех яств, что он заказал, вполне хватило бы на трех-четырех человек, но шевалье ждал лишь одного.

Наконец гость явился. Пардальян кликнул служанку и велел принести два-три факела, чтобы осветить жалкую комнату.

Скоро яркий свет залил помещение; визитер сбросил плащ и улыбнулся хозяину. Гость был немолод и выглядел бравым воякой: лихо топорщились жесткие усы, шрам перерезал высокий лоб, а взгляд был открытым и честным. Шевалье де Пардальяна посетил не кто иной, как Крийон, храбрый Крийон.

Зачем? С какой целью? Наберитесь терпения, любезный читатель.

Как нам известно, утром Крийон принимал участие в секретном совещании у короля. Однако его советы были признаны негодными, и король велел бывалому воину покинуть собрание. Крийон предлагал сразить Гиза шпагой, в честном поединке, ибо ударов из-за угла, в спину, бравый солдат не признавал. Он соглашался на дуэль, но убийство внушало ему отвращение. В общем, храбрец покинул королевские покои обиженным и раздраженным.

– Все эти щеголи и вертопрахи сбивают бедного Генриха с толку! – ворчал Крийон. – Если бы Гиза убили на дуэли, все бы восприняли его смерть совершенно спокойно. Но, боюсь, если его убьют кинжалом в спину, заманив в ловушку, мертвый Гиз окажется пострашнее живого!

Крийон тщательно проверил посты в замке, приказал удвоить число патрулей и даже ввести в крепость дополнительные силы. Теперь замок кишмя кишел солдатами, и на каждом углу раздавались бряцание шпор и звон железа.

– Надо же такое придумать – отдать ключи Гизу! – негодовал храбрый Крийон. – Что это за новости! Сам лезет волку в пасть, можно сказать, голову туда сует, а потом вопит «Лови зверя!» Нет, это не по мне… За версту чую – тут поработал Руджьери. Черт возьми, я же предложил такой простой и разумный план!

Итак, повторяем, что храбрый Крийон был одновременно и раздосадован и встревожен. Укрепив охрану и отдав необходимые приказы, он покинул замок, чтобы побродить по окрестным улицам и разведать, нет ли какой опасности. Выйдя на эспланаду [12]12
  Незастроенное пространство между крепостью и ближайшими городскими постройками.


[Закрыть] перед воротами замка, Крийон вдруг услышал за спиной чьи-то шаги. Он остановился, недовольно сдвинул брови и проворчал:

– Если за мной увязался кто-то из прихвостней Гиза, то это очень кстати! У меня руки чешутся: сейчас вызову его и поработаю как следует шпагой!

Преследователь тем временем подошел к Крийону поближе. Разглядеть его было трудно, капюшон плаща скрывал лицо. Впрочем, в этот морозный, ветреный день многие прохожие до самых глаз закутывались в теплые плащи.

Незнакомец остановился всего в двух шагах от Крийона.

– Сударь! – возмущенно воскликнул старый солдат. – Что вам от меня надо? Кого вы разыскиваете?

– Именно вас, господин Луи де Крийон! – спокойно ответил неизвестный.

Он откинул капюшон и с улыбкой посмотрел на Крийона. Тот сразу же узнал человека, обрадовался и протянул ему руку:

– Шевалье де Пардальян, если не ошибаюсь.

– Он самый, милостивый государь. И он давно уже охотится за вами…

– За мной?

– Ну да! Я хочу напомнить о вашем обещании…

– О каком?

– Вы когда-то обещали представить меня королю…

– Наконец-то вы решились! – с улыбкой ответил Крийон. – Долго же вы собирались, шевалье… я уж подумал, что вы позабыли о нашем разговоре…

– Я был очень занят в последнее время, а вот теперь почувствовал настоятельную потребность познакомиться с Его Величеством… Мы с ним никогда не встречались. Полагаю, король Франции – презанятная фигура…

– Дорогой друг, мне не важно, почему вы хотите познакомиться с королем. Достаточно того, что вы высказали желание быть представленным Его Величеству. Конечно, я все организую. Правда, должен вас предупредить: вы-то короля не знаете, зато он о вас весьма и весьма наслышан…

– Неужели? Какая честь для шевалье де Пардальяна!

– Понимаете, я ему раз десять рассказывал о том, как вы помогли мне выбраться из Парижа. Отлично вы тогда все придумали! Как сейчас вижу вас, шевалье, со шпагой наголо впереди солдат и как сейчас слышу ваш приказ: «Фанфары, играть королевский марш!» Я во многих переделках бывал, но, поверьте, ничего подобного пережить не пришлось. Я, старый солдат, растрогался до слез.

– Вы мне льстите, дорогой господин де Крийон. – улыбнулся Пардальян. – Я, право, не заслужил таких неумеренных похвал…

– А кстати, что случилось с тем юным храбрецом, который, помните, имел несчастье принадлежать к королевскому роду?

– Вы имеете в виду молодого герцога Агнулемского?

– Да, как-никак – племянник нынешнего короля и сын покойного монарха…

– Знаете, он плохо кончил.

– Какой ужас! – воскликнул Крийон. – Что же с ним стряслось?

– Женился, – ответил Пардальян. – Во всяком случае, я предполагаю, что женился… Дорогой друг, может. отметим нашу встречу?

– С удовольствием, поверьте, я искренне рад видеть вас, – заявил Крийон.

– И я очень дорожу нашей дружбой, – откликнулся Пардальян. – Я счастлив и горд, что могу числить среди своих друзей человека, которого по праву называют Храбрым Крийоном.

Подобный обмен любезностями был в духе того времени. Но Крийон и Пардальян не только следовали обычаю, но и действительно питали друг к другу искреннее и глубокое уважение.

– Итак, – заключил Пардальян, – поскольку вы принимаете мое предложение, я жду вас вечером Б гостинице. Вон она, видите там вывеску?

– А, знаю, «Замковая гостиница»! – воскликнул Крийон. – Бывал там, у них неплохое белое вино!

– Во сколько вы сможете прийти?

– Я буду свободен между шестью и семью часами вечера. Потом мне придется заняться ночными караулами.

– Времени у нас немного, но постараемся управиться! – улыбнулся Пардальян.

– Вечером и обсудим, когда я представлю вас Его Величеству.

– Прекрасно! Итак, мы обо всем договорились! Жду вас в шесть.

Они пожали друг другу руки и разошлись: Пардальян вернулся в гостиницу, а Крийон отправился бродить по городу.

«Представить Пардальяна королю… – размышлял Крийон. – М-да, кого только не представляли Его Величеству, и все больше мерзавцев… так что стоит представить и хорошего человека… Но я вспоминаю шевалье тогда, в день Баррикад. Он был горд и прекрасен и не помышлял ни о каком вознаграждении за свершенные подвиги… Теперь, видно, передумал… Что ж, если шевалье решил делать карьеру при дворе, помогу, чем могу… Но, черт побери, тогда, в Париже, он мне понравился больше!»

В своей комнате Пардальян застал человека, который сидел у камина и неотрывно смотрел на горящие там поленья, словно пытался по ним прочесть собственную судьбу. Это был Жак Клеман. В элегантном светском наряде черного цвета монах выглядел мужественно и привлекательно. Увидев шевалье, Жак Клеман улыбнулся:

– Знаете, кто ко мне нынче придет в гости? – спросил Пардальян.

– Откуда мне знать, дорогой друг?

– Крийон собственной персоной, тот самый, которого прозвали Храбрый Крийон. Комендант замка Блуа…

И шевалье небрежно добавил:

– Крийон обещал представить меня Его Величеству королю Франции…

Жак Клеман вздрогнул и пристально взглянул на шевалье.

– Пардальян, – встревоженным тоном произнес Жак Клеман, – тут в городе творятся странные вещи. Я не понимаю, что происходит.

– Да не волнуйтесь… все со временем прояснится…

– Пардальян, почему в Блуа явился брат привратник из монастыря?

– Чего не знаю, того не знаю, друг мой.

– Шевалье, кто же убил брата Тимоте?

– А вы уверены, что в замковом рву выловили именно брата Тимоте?

– Абсолютно уверен. Да вы же видели нашего брата привратника. Ведь как раз он и проводил вас ко мне в келью.

– Да, привратника я помню.

– Вы узнали его?

– Ну, как вам сказать… под присягой я бы этого утверждать не стал…

– Но я-то его узнал! Это был брат Тимоте. Кому понадобилось убивать его? И с какой целью брат привратник явился в Блуа?

– Да зачем над этим голову ломать? Умер брат Тимоте и умер! Упокой Господь его душу…

– Нет, вы меня не переубедите: брат Тимоте ехал за нами. Наверное, вез мне какие-то распоряжения. А я, если бы только я успел поговорить с ним!

– Перестаньте, все образуется, – с улыбкой произнес Пардальян.

– Образуется… – с глубокой горечью пробормотал Жак Клеман. – Разве любовь вернешь?.. Видели бы вы, с каким презрением она разговаривала со мной сегодня!

– Она?.. Герцогиня де Монпансье?

Жак Клеман, казалось, не слышал слов своего друга. Он неотрывно смотрел на огонь; на лице его застыло выражение несказанной муки.

– Я ей больше не нужен! – внезапно простонал монах. – Конечно, я не выполнил обещанного, не нанес удар – и вот теперь меня вышвыривают вон, как старую, ненужную вещь. Все пропало… ни любви, ни отмщения…

– Понимаю, вам кажется, что вы потеряли любовь, – попытался успокоить друга шевалье. – Вы мне кое-что рассказали о красавице-герцогине. По-моему, она настоящая чертовка, хоть вы и зовете ее ангелом. Не очень-то любезно она с вами обходится! Если вы и расстанетесь с ней – невелика беда! Впрочем, поверьте мне, вы ее не потеряете!

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Жак Клеман.

– А то, что герцогиня, к несчастью для вас, непременно вернется к вам!

– Ах, если бы так! Если бы я мог вновь увидеть ее!

– Увидите, увидите, и она вас снова полюбит, вот помяните мое слово… Красавицы – особы капризные и непостоянные… Но, кстати, почему вы заявили, что вам не осталось ни любви, ни отмщения? Отомстить-то вы всегда успеете?

– Нет! Генрих III приговорен, он будет убит, но убит другим, не мной! И это ужасно! Ведь тогда я не смогу бросить в лицо старой Екатерине Медичи: «Вы убили мою мать, а я пронзил ваше сердце, убив любимого сына!»

– Друг мой, – спокойно заметил Пардальян. – у меня сегодня будет гость. И знаете, кто? Крийон, храбрец Крийон.

– Вы думали, я не расслышал, когда вы говорили об этом? Нет-нет, я все слышал и, кажется, угадал вашу мысль: Крийон представит вас королю, и вы предупредите Генриха III о том, что Гизы готовят на него покушение.

– Может, так, а может, и нет. В общем, наберитесь терпения и не теряйте надежды. Но я не хочу, чтобы Крийон видел нас вместе. Будьте любезны, пройдите к себе в комнату и ждите; я вас позову.

Мрачный Жак Клеман удалился к себе, а Пардальян, сев у огня, погрузился в размышления и в какие-то подсчеты. Время от времени он записывал несколько слов на клочке бумаги, потом зачеркивал их и снова что-то писал. Наконец, измарав целый листок, он с довольной улыбкой пробежал его глазами и пробормотал:

– Думаю, такой обед удовлетворит самому изысканному вкусу!

Оказывается, шевалье потратил столько времени всего лишь на составление меню обеда, на который был приглашен Крийон. Потом Жан позвал хозяина, дал ему подробнейшие указания и проследил, как они выполняются.

Когда Крийон появился в гостинице, стол в комнате у шевалье был уже накрыт.

– Прекрасно! – воскликнул старый солдат. – Вы постарались – такой обед достоин принца!

– Ну нет, – усмехнулся Пардальян, – для принца я бы стараться не стал! Впрочем, хватит разговоров, обед не обсуждают – его едят. Прошу, дорогой гость, располагайтесь! Вот сюда, поближе к огню, а я сяду напротив. И приступим…

Крийон занял указанное ему место и с удовольствием занялся обедом. Бравый воин умел и любил поесть, да и от выпивки не отказывался. И вот в ту минуту, когда храбрый Крийон по-солдатски решительно атаковал жаркое, шевалье де Пардальян неожиданно огорошил его вопросом:

– Кстати, сударь, вам известно, что короля собираются убить?

Крийон так и застыл с раскрытым ртом и уставился на Пардальяна с выражением изумления и ужаса.

– Что это вы так удивились? – продолжал Пардальян. – Что в моих словах необычного?

– Я не удивлен, дорогой друг, – ответил Крийон, – но, позвольте заметить, гостиница кишмя кишит шпионами. За такие слова и головой можно поплатиться…

– Никто нас не слышит, – улыбнулся шевалье, – я стреляный воробей. Поверьте, приняты все необходимые меры предосторожности. А как же иначе? Я никогда бы не стал подвергать своего дорогого гостя подобной опасности… Сам-то я ничего не боюсь…

Пардальян говорил искренне. Он действительно беспокоился, как бы не скомпрометировать Крийона. И, как это часто бывает, его искренность выглядела куда убедительней, чем любые ухищрения в духе Макиавелли. Крийон, человек прямой и смелый, даже возмутился: он вовсе не желал, чтобы меры предосторожности принимались исключительно ради него.

– Черт возьми! – воскликнул старый солдат. – Вы что же, думаете, я боюсь за свою жизнь?!

– Конечно, нет! Всем прекрасно известно, что вас испугать трудно, – иначе бы вы не заслужили своего замечательного прозвища. Я просто позаботился о том, чтобы нас не могли подслушать, ибо намерен сообщить вам кое-что важное. Итак, начну сначала: короля хотят убить!