Текст книги "Очаровательная плутовка"

Автор книги: Мишель Маркос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Он повел ее через огромную теплицу, этому многоцветному храму цветов, но глаза Эйприл были прикованы к лицу Джереми, Да она, должно быть, безмозглая, если не смогла увидеть сходства. У него такие же глаза, как у мадам, и рот…

– По словам отца, два человека никогда в жизни так не любили друг друга, как он и она. Когда Вивьенн забеременела, они стали еще ближе. Он был отражением ее любви ко мне, а после моего рождения они стали неразлучны и даже мечтали о следующем ребенке. У жены отца, герцогини Уэстбрук, были собственные увлечения. Поэтому она терпела его связь с Вивьенн. Она большей частью жила на континенте, и неверность мужа не очень ее волновала. До нее дошли слухи, что у Вивьенн нехорошая болезнь, и тогда она настояла, чтобы отец прекратил встречаться с Вивьенн, не желая, чтобы сплетни коснулись ее. Он вначале отказался, но герцогиня была непреклонна. Для него порвать с Вивьенн было подобно агонии, но расстаться со мной он не смог. Он согласился на требования герцогини, но только при условии, что меня он воспитает сам. Герцогине это не понравилось, да и любви ко мне она не питала. Но она согласилась распространить слух, что родила меня, когда отсутствовала в Англии. – Джереми провел Эйприл через теплицу, где были собраны тропические растения со всего мира. – Конечно, отцу пришлось убеждать Вивьенн отказаться от меня. Он говорил, что глупо оставлять меня с ней, чтобы я рос в публичном доме. Они спорили, но, в конце концов, отец уговорил Вивьенн, и она согласилась расстаться со мной. Он всегда переживал из-за этого своего поступка, однако повторял, что сделал это ради меня. Они провели вместе последнюю ночь и расстались на утро. Он думал, что именно та ночь положила начало вашей жизни.

Эйприл молчала, обдумывая сказанное, потом ответила:

– Теперь я понимаю, почему вы оба так разволновать, когда увидели меня. Джона решил, что Вивьенн не сказала ему обо мне, потому что боялась, что он и меня отберет.

– Да, это так. Но ваше появление напомнило Райли о тех неприятностях, через которые он прошел. Узаконить мое рождение было нелегко и, возможно, Райли пришлось труднее всех. Он уже учился в школе, когда появился я. Об этом ходило много слухов, а мальчики могут быть очень жестокими, когда узнают такие вещи. Но как бы они его ни изводили, он хранил тайну моего рождения. Чем больше они насмехались над ним, тем тверже и решительнее он защищал наше имя, чтобы никто не мог указать на нас пальцем. И делает это до сих пор. Райли всю жизнь был и есть образец безупречного английского джентльмена. Все это он делал не ради себя, а лишь для того, чтобы обезопасить меня. Теперь вы понимаете, Эйприл, что я никогда не смог бы стать частью этой семьи, если бы не Райли. Я всегда буду благодарен ему за то, что он сохранил наш секрет, в особенности после того, как я встретил Эмили. Его величество ни за что не разрешит брака Эмили с незаконнорожденным. А я так сильно ее люблю. Поэтому когда появились вы и рассказали, что вы дочь Вивьенн, Райли сделал все возможное, чтобы предотвратить хоть малейший намек на скандал.

Эйприл отвернулась. Она начала видеть Райли в совершенно новом свете. И чем больше росло ее уважение к нему, тем больнее ей делалось от того, как сильно он ее теперь ненавидит.

Словно читая ее мысли, Джереми сказал:

– Если Райли пообещал защищать вас, он сделает это.

Слезы жгли Эйприл глаза.

– Зачем? Я не заслуживаю его покровительства.

Джереми смотрел на нее с великодушной улыбкой.

– Тем больше должно быть у вас причин для благодарности. – Он указал на растение, похожее на колючее бревно с длинными ветками, которые, словно руки, тянулись вверх: – Видите это чудище позади меня? Это кактус. Цереус гигантский, чтобы быть точным. Он растет в пустыне, где палящий зной и почти не бывает дождя. Но когда идет дождь, он впитывает воду в огромном количестве и, естественно, становится мишенью для томимых жаждой хищников. Но длинные острые шипы не позволяют хищникам приблизиться. Кактус оберегает не только себя, но также и другие растения, которые выживают под его защитой. – Джереми взял Эйприл за руки. – Я знаю, что Райли порой бывает очень резок, но когда дело доходит до защиты тех, кого он любит, он не остановится ни перед чем.

– Он не любит меня. Вы же слышали, что он сказал. Он сожалеет о том, что связан со мной до конца своих дней.

– Это всего лишь сердитые слова, сказанные в сердцах. Но я знаю, что он доволен тем, что ему удалось заставить вас выйти за него.

У Эйприл появилась крошечная надежда, но она подавила ее.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – ответила она Джереми. – Я недостаточно хороша для него.

Джереми пожал плечами:

– Даже кривые ветки, в конце концов, начинают расти вверх. Послушайте меня. Райли – мой брат, и мне иногда хотелось его убить, но одно качество возвышает его над большинством людей – это необыкновенная способность заглянуть человеку в душу и увидеть там добро. Он, вероятно, разглядел это в вас, Эйприл. Если Райли может доверять тому хорошему, что в вас есть, то почему вы не можете в это поверить?

– Благодарю вас, лорд Пул. Я полагаю, что эта сумма более чем достаточна, чтобы возместить тот ущерб, который вы, возможно, понесли от моей невесты. Я не стану обсуждать мотивы ее поступка, но даю вам слово джентльмена, что впредь это досадное недоразумение не причинит вам никаких беспокойств.

Лорд Пул взял из рук Райли банковский чек и удивленно округлил глаза, когда увидел означенную сумму. Поправив на носу очки, он произнес:

– Лорд Блэкхит, мне, право, весьма неловко принимать от вас деньги. Как я уже сказал с самого начала, я не знаю никакой Эйприл Деверо, а также не являюсь жертвой какого-либо вымогательства.

Лицо его было повернуто к Райли, но глаза закрыты.

Райли был зол на лорда Пула за то, что тот так упорно придерживается своей лжи, но не мог не понять, что лорду Пулу нелегко признаваться в своих грехах.

– Независимо от достоверности случившегося, моя невеста призналась мне в этом дурном поступке. И, как ответственный человек, я обязан принять меры. Если, как вы утверждаете, это неправда, сочтите это даром. Если же это правда, то вы, как умный человек, конечно, понимаете щекотливость моего положения в этом деле. Хотя признание такого рода дает мне основание для разрыва брачного контракта, у меня нет желания навлечь на мою невесту дурную славу. Надеюсь, вы удовлетворитесь тем, что вам воздали за причиненную неприятность, и дадите мне возможность начать мою семейную жизнь, покончив со всеми недоразумениями. Я ваш должник, и, уверяю вас, вы можете положиться на наше благоразумие: оно равноценно вашему.

– Можете быть в этом уверены, сэр, – ответил лорд Пул, пряча чек в карман сюртука. – Прошу передать поздравления вашей очаровательной невесте.

Райли встал, собираясь уходить.

– О, один последний вопрос, лорд Пул. Вы, разумеется, приглашены на нашу свадьбу, но должен заметить, вас не было в списке приглашенных на министерский бал лишь потому, что вы не постоянно состояли в парламенте. Скажите, вас, возможно, пригласил кто-то другой?

– Нет. Я получил приглашение от вас – там была ваша печать. Прошу меня извинить, если это произошло по ошибке.

Райли нахмурился:

– Да, вероятно, это так. Что ж, еще раз благодарю вас и рассчитываю на ваше присутствие на нашем бракосочетании.

Направляясь в карете в свой лондонский дом, Райли устало тер глаза. Он побывал у Пула, Глендейла, Эрншо и Кларендона. Оставался Маркем, с которым, вероятнее всего, будет трудно уладить этот скандал. Он не пожелал принять Райли, когда тот приехал к нему. Придется нанести ему визит завтра.

Было уже поздно, и от дневных волнений у Райли разболелась голова. Но чувствовал он себя плохо не поэтому. Причина крылась в том, что он скучал по Эйприл. Он даже не представлял, насколько скучной была его жизнь, пока в нее не вторглась Эйприл. Вдруг в однообразной серости его жизни появились яркие краски, и он поймал себя на том, что не может без этого обходиться. Каждая сторона его существования теперь виделась ему по-иному, свежо и заманчиво.

Эйприл, желавшая стать значительной персоной, давно была таковой, но не понимала этого. Она словно дикий котенок, шипела и фыркала только потому, что не узнала ласки. Каким образом заставить ее понять, что она больше не одинока? Он очень хотел защитить ее от злобы окружающего мира, а она готова исцарапать его когтями. Но он полон решимости укротить ее, и силу для этого ему дают любовь и сострадание.

Карета остановилась, и Райли прошел к дому. Дворецкий распахнул дверь со словами: «Милорд, у вас посетитель».

Райли недовольно скривился:

– Кто бы это ни был, скажите, что меня нет.

– Прошу простить меня, милорд, но она уже в ваших апартаментах.

– Да?

Теперь Райли улыбнулся. Хотя он собирался обойтись с Эйприл построже после того испытания, которому он по ее милости подвергся, он не мог игнорировать накатившую на него волну возбуждения от того, что опять ее увидит. Она, наверное, приехала в Лондон, чтобы извиниться за то, что не сказала ему всей правды. А то, что она прошла сразу в его комнаты… Неужели она намерена искупить свои грехи таким способом, от которого у него закипает кровь?

– Очень хорошо. Пожалуйста, велите принести бутылку вина.

– Хорошо, сэр.

Райли быстро поднялся по лестнице, перед дверью в свои апартаменты задержался, напомнив себе, что Эйприл выставила дураками всех членов его семьи и поэтому ее следует проучить. Она не должна видеть его нетерпения. Он заставит ее пострадать – это станет ее наказанием. И в зависимости от искренности ее извинений он решит, заслужила она наслаждение или нет.

Райли раскрыл дверь. В комнате царил полумрак, свет падал лишь от горящего камина. Из-за ширмы появилась высокая, гибкая фигура в прозрачной белой кружевной накидке. Свет падал на нее сзади, и от этого одежды было почти не видно – только силуэт, совершенный в своей наготе.

– Райли, милый, я так рада, что ты, наконец, дома.

Агата.

Она шагнула к нему, грациозно изгибаясь в развевающихся кружевах.

– Я подумала, что тебе будет тоскливо одному в Лондоне. Я так по тебе соскучилась. – Обвив руками его шею, она спросила: – А ты скучал по мне?

– Ужасно, – ответил он, убирая ее руки. – Разве ты не занята с Эмили?

– О, мне надоело покупать ей приданое. Я бы с большим удовольствием покупала бы приданое себе…

Агата схватила Райли за отвороты сюртука и впилась поцелуем ему в губы.

Он чуть не задохнулся.

– Агата, ты же еще в трауре.

– Ох, не будь таким нудным, – сказала она, помогая ему снять сюртук. – Нам, конечно, следует подождать полгода со свадьбой, но мы не обязаны ждать ни одной лишней минуты до первой брачной ночи.

Она запустила пальцы в его волосы – от чего его бросило в жар – и, прильнув губами к его губам, плотно прижалась к нему грудью. На Райли нахлынул поток мучительных воспоминаний, и он напрягся, а Агата со свойственным ей проворством и умением – которые он хорошо помнил – быстро добралась до пуговиц на брюках и стала их расстегивать. Но когда длинные пальцы Агаты обхватили его напрягшийся член, Райли схватил Агату за кисти:

– Остановись. Я не могу…

Она улыбнулась:

– Дорогой, ты, конечно, можешь.

Она распустила завязки накидки, и прозрачное кружево соскользнуло с ее плеч.

Будь Райли моложе и неопытнее, он охотно ответил бы на это завлекательное приглашение. Он подхватил бы ее на руки, бросил на кровать и, ограничившись лишь одним поцелуем, немедленно овладел бы ею. Но он уже не тот юнец – об этом позаботилась сама Агата. В мозгу возник образ девушки с каштановыми волосами, которая постоянно сопротивлялась ему, дразнила своими загадочными глазами и в результате нашла удовольствие в его объятиях. Он жаждал покрыть ее тело поцелуями, познать ее душу, слиться с ней каждой своей клеточкой. Это ее он хотел видеть в своей постели.

– Агата, давай не будем создавать лишних трудностей. Я собираюсь жениться на другой.

– О, Райли, ты же не можешь серьезно думать о том, чтобы связать себя браком с этой, этой…

– Ее зовут Эйприл. Да, я свяжу себя этими узами.

– Райли, милый, она такая простушка, такая бестактная.

Он отвернулся и застегнул пуговицы на брюках.

– Происхождение не является необходимым условием для брака. Людей соединяет не воспитание и хорошие манеры, а любовь.

Агата пристально на него посмотрела.

– Любовь? Ты… ее любишь?

Он сдвинул брови. Он сам себе в этом еще не признался, а тем более Эйприл.

– Не знаю. Возможно, люблю.

Агата натянуто улыбнулась.

– Но, Райли, она-то тебя не любит. Она сама мне это сказала.

– Когда?

– На министерском балу. Она сказала, что не собирается выходить замуж за кого-либо, а за тебя – тем более. Зачем связывать свою жизнь с холодной, строптивой особой, когда у тебя в постели каждую ночь может находиться женщина, которая тебя желает? И безумно любит.

Райли посмотрел на Агату. Когда-то он любил ее. Она была такой милой, очень похожей на Эмили. Но одержимость деньгами погубила ее. Теперь она стала совершенно другим человеком.

Его мысли вернулись к Эйприл. В отличие от Агаты ей безразличны и его титул, и его состояние. Ей вполне хватало его любви. Какой же он дурак, что подумал, что сможет отдать ее кому-то! Эйприл бесценна. Он и дня без нее не проживет.

– Агата, ты восхитительное создание, – сказал Райли, ласково поцеловав ее в щеку. – Но наша дружба в прошлом. Все было очень мило, когда мы были молоды. Теперь мы оба достаточно умны, чтобы понять – прошлого не вернуть.

– Дорогой, не говори так. Все получится. Потому что я люблю тебя. Я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. – Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. – И в том числе – самая лучшая женщина.

Она приблизила к нему лицо, и ее губы, мягкие и пухлые, прикоснулись к его губам, возбуждая в нем желание, показывая, какой восторг сулит ему близость с ней. Райли положил руки ей на плечи и решительно отстранил.

– Агата, самая лучшая женщина у меня уже есть. Это Эйприл.

Если бы он ударил ее по щеке, она не выглядела бы такой оскорбленной.

– Понятно, – сухо произнесла Агата и, переступив через брошенную на пол накидку, подошла к креслу, на ручке которого висел подбитый мехом плащ. – Ты очень изменился, Райли. Ты совсем не такой, каким я тебя когда-то знала.

– Возможно. В моей жизни появилось кое-что новое, и я искренне сожалею, что это изменило нашу дружбу. Я всегда буду с признательностью вспоминать близость с тобой.

Он поцеловал ей руку.

У Агаты дрогнули губы, но она быстро овладела собой.

– Значит, теперь это всего лишь воспоминания?

Он подал ей руку:

– Позволь тебя проводить.

– Что, черт возьми, с тобой происходит?

Дженни посмотрела на подругу, которая лежала, свернувшись в клубок, на кровати, хотя уже наступил день.

– Уйди, – послышался приглушенный одеялом ответ.

– И не подумаю.

Дженни сдернула с нее одеяло.

– Иди к черту!

Эйприл снова натянула одеяло.

– Ты заболела?

– Да. Заболела от расспросов. Уходи.

– Не уйду, пока ты не поднимешься с кровати.

– Зачем? Чтобы Джона смотрел на меня с отвращением? Или чтобы ты чуралась меня?

– Эйприл Роуз Джардин! Вот уж не помышляла, что оживу до дня, когда ты станешь себя жалеть. Ходишь понурая и надутая. Стоило пожить среди знати, как ты сникла.

– Я ничего не могу с собой поделать. – Эйприл надула губы и села. – Неужели ты не видишь, что все из рук вон плохо?

– Извини, но я этого не вижу. Ты выходишь замуж самого выгодного жениха во всей Англии! Да ты отхватила такого мужчину, о котором мечтает любая. Но разве ты можешь признаться, что по уши в него влюбилась?! Гонору много. Ну и дела! Посмотри на себя – судомойка, которая думает, что слишком хороша для лорда, и скорее останется герцогиней Мусорное Ведро, чем станет настоящей. Ты совсем свихнулась.

– Дженни, ты просто не понимаешь…

– Нет, понимаю, потому что мы с тобой в одном положении. Мы обе без памяти влюбились в мужчин выше нас по положению. Эти мужчины честные и уважаемые. А мы… мы из грязи, но нам чертовски повезло завоевать их любовь. Может, они и не ангелы, однако им пришлось многим пожертвовать ради любви к таким, как мы с тобой. Нам повезло.

У Эйприл на глаза навернулись слезы.

– Он меня не любит. Он даже не может находиться в одном городе со мной, не говоря уже об одной и той же комнате.

– Ой! Тогда почему он только что подъехал в карете?

– Что?

– Он внизу, здоровается с его светлостью.

– Сто чертей! – Эйприл спрыгнула с кровати и стрелой метнулась к умывальнику. – Почему ты до сих пор молчала?

– Я думала, тебе все равно.

– Ты порой бываешь такой свиньей.

Дженни засмеялась и помогла Эйприл облачиться в дневное платье.

Через десять минут, когда Эйприл лихорадочно расчесывала спутанные волосы, они услышали стук в дверь.

– Войдите.

Дверь распахнулась – на пороге стоял Райли. У Эйприл перехватило дыхание. Он выглядел таким элегантным в темно-зеленом сюртуке и жилете кремового цвета.

– Милорд… Вы вернулись.

– С приездом, милорд, – поприветствовала Райли Дженни, делая реверанс.

– Благодарю. Дженни, оставь нас на минуту.

Дженни направилась к двери, а Эйприл застыла, не в силах пошевелиться. Целую неделю она страдала от того, что не может поговорить с ним, сейчас же, когда он стоял перед ней, она не могла найти слов. Что ей сказать? Что в его отсутствие она сделала кое-что полезное? Но что? Вред, нанесенный его семье, ей не исправить.

Она молча смотрела на него. Он выглядел как-то по-иному, не так, как в прошлый раз, когда они говорили. Он не стал менее красив, но под глазами появились темные круги, а щеки ввалились.

– Вы выглядите усталым, милорд.

– Как и ты.

Эйприл в смущении начала разглаживать смятое покрывало на кровати.

– Не хотите ли присесть?

– Да нет. Поездка из Лондона оказалась утомительнее, чем обычно. У меня затекли ноги, и я с удовольствием постою.

Они оба испытывали неловкость.

– Может быть, вы желаете что-нибудь выпить?

– Нет. Я пришел сказать тебе… что я… Я хотел сказать… – Он посмотрел на свои сапоги и прокашлялся. – Я хотел сказать, что я все устроил с теми, кого ты обманула. Кларендон, Пул, Эрншо, Глендейл… все они приняли от меня деньги в счет возмещения убытков. Маркем оказался более несговорчивым, но я его не оставлю покое. Им, конечно, было весьма неприятно говорить со мной об этом, но тебе повезло, так как эти четверо – самые жадные люди во всей Англии. Итак, теперь, я полагаю, ты можешь не бояться, что кто-нибудь предъявит тебе обвинения.

Эйприл стояла, опустив голову, – ей было безумно стыдно.

– Благодарю вас за то, что уладили это.

Райли кивнул в ответ и, помолчав, сказал:

– Приготовления к бракосочетанию уже начались. Этим занимается мой секретарь. Я дал ему указания разослать приглашения как можно большему количеству важных особ.

Эйприл сделалось грустно. Скоро он представит ее своим знакомым как жену, и они, несомненно, все будут разочарованы, впрочем, как и он сам. Если бы она не влезла нагло в его жизнь, он женился бы на девушке воспитанной и родовитой. И, что намного важнее, на той, которую искренне любит. Такой человек, как он, мог бы выбрать любую девушку. Но чтобы спасти семью от краха, он вынужден жениться на ней. Она лишила его возможности выбрать жену по своему вкусу, а это самое унизительное, что с ним случилось по ее вине.

– Твое главное занятие сейчас и твоя обязанность – это выбрать свадебный наряд. Надеюсь, тебе понравится вот это.

Он извлек из-под мышки шкатулку и велел Эйприл сесть перед туалетным столиком. Поставив шкатулку, он открыл ее.

Полуденное солнце, проникавшее через окно, зажгло ослепительным огнем бриллиантовое ожерелье.

Эйприл охнула, а Райли вынул ожерелье из шкатулки и застегнул на ее шее. Драгоценные камни бросали разноцветные отблески на кожу. Эйприл не могла оторвать глаз от этого великолепного украшения.

– Ожерелье принадлежит моей семье не один десяток лет. Моя мать надевала его на свадьбу, а теперь оно твое.

Его пальцы коснулись ушей Эйприл, и она только сейчас заметила, что ожерелье дополняют еще и серьги. Райли вдел ей их в мочки.

У нее закружилась голова.

– Нет, я не могу… – сказала Эйприл, когда на ее волосах оказалась тиара из бриллиантов и перламутра. – Милорд, это слишком дорогое украшение.

Райли приблизил к ней лицо, и они вместе посмотрели в зеркало.

Эйприл склонила голову, чтобы скрыть набежавшие слезы, и сняла тиару.

– Я не чувствую себя герцогиней. Нет, чувствую – герцогиней Мусорного Ведра!

Райли недоуменно засмеялся:

– Герцогиней чего?

От слез у нее прервался голос.

– Я мошенница, самозванка, обманщица. Я не герцогиня. Я низкое, презренное существо. Я не сделала ничего, чтобы заслужить эти драгоценности. Все, что я сделала, – это принесла вам беду и несчастье. Но я этого не хотела. Если бы я только могла, я бы все вернула обратно… Райли, я действительно раскаиваюсь во всем. О, я не должна к вам так обращаться… И за это тоже простите.

У него на лице промелькнула улыбка.

– Эйприл, подожди…

Но у нее так накипело на душе, так многое необходимо было сказать.

– Я знаю, что вы сожалеете о том, что встретили меня. Я вас не виню. Но я не хотела делать вас несчастным. Честно, не хотела. Я знаю, что вы мне не верите, да и с чего вам мне верить? Я столько раз вам врала. Но больше я не буду врать. Никогда. Я обещаю.

Он снова улыбнулся:

– Эйприл, послушай меня. Я…

– Я хочу, чтобы вы женились на той женщине, которую выберете, на той, кого по-настоящему полюбите. Я знаю, вы предпочли бы, чтобы эти бриллианты носила леди Агата. Она… она… та, кем я никогда не стану. Я знаю, что была с ней злой, но лишь потому, что ревновала к ней… такой красивой и гордой. Неудивительно, что вы любите ее, а не меня. Я смогу жить тихо, незаметно, не привлекая к себе внимания. Обещаю. Вы никогда обо мне не услышите. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Только скажите, что вы не испытываете ко мне ненависти. Потому что если вы меня ненавидите…

Райли зажал ей рот ладонью и посмотрел совсем не сурово, а скорее весело.

– Хватит! Господи, женщина, ты дашь мне вставить хоть слово?

Она промямлила что-то невразумительное. Тогда он убрал руку и вытер ее мокрые щеки.

– Я не испытываю к тебе ненависти. Совсем наоборот.

– Что? – пискнула она.

– Эйприл… – начал он, покачивая головой, – с чего ты взяла, что я влюблен в Агату?

– А разве нет?

Он снова покачал головой:

– Она не та женщина, которую я выбрал бы в жены. А ты – да.

– Почему? – задала она глупый вопрос. – Я хочу сказать… почему я?

– Обернись. – Он положил руки ей на плечи и повернул лицом к зеркалу. – Что ты видишь?

Она смотрела на свое отражение. Каштановые волосы спутанными прядями упали на спину, непослушные завитки прилипли к мокрым щекам. Веки припухли, а губы приоткрыты, под подбородком – тяжелая россыпь бриллиантов холодит кожу и выглядит совсем неуместно.

Эйприл встретила в зеркале его взгляд.

– Отвратительное существо, какой-то зверек, которого переехали колеса повозки.

Он засмеялся:

– Смотри внимательнее.

Она не хотела вглядываться, потому что знала, что увидит. Под растрепанными волосами и несчастным лицом скрывалась особа, которую она не узнавала. Эта особа сделала глупый выбор и причинила боль многим людям. Особа, которая предала честность и чистоту своей натуры в погоне за призрачным благополучием. Особа, чьи жизненные ценности оказались такими неправильными и искаженными, что она даже высмеяла лучшую подругу, когда та обрела единственную ценность – любовь достойного человека и надежду на совместную счастливую жизнь.

– Теперь что ты видишь? – мягко спросил Райли.

У нее снова глаза наполнились слезами.

– Никчемную женщину, на которой бесценные бриллианты.

Он наклонился к ней и приблизил губы к ее уху.

– Хочешь знать, что вижу я? Я вижу женщину с благородным сердцем, хотя она и не благородного происхождения. Я вижу женщину, охваченную страхом… нищеты, унижения, тюрьмы. Я вижу женщину, которую по разным причинам презирали – либо из-за ее положения, обстоятельств, либо по причине ее одаренности, – но изменить эти причины было не в ее власти. Я вижу женщину, которая резка с людьми из-за того, что боится, что они растопчут ее мягкое женское сердце. Эта женщина верна тем, кто ей дорог, и готова защищать их ценой своей жизни. Я вижу женщину с отважным сердцем. Я вижу женщину, которая может глубоко любить, но боится быть любимой. Я вижу женщину, которая, если ей предоставить возможность, докажет всему миру, на что способна, и в один прекрасный день поразит нас всех своим ярким характером. Я вижу… – он повернул ее лицом к себе, – драгоценность, на которой сияют бесценные бриллианты.

Эйприл подняла на Райли глаза, полные благоговения и благодарности. Она хотела ответить ему, но слезы душили ее.

Он взял в свои большие ладони ее лицо.

– Зеркало не расскажет тебе этого. Но ты только взгляни на свое отражение в моих глазах.

И она это увидела. Его глаза сказали ей все – они кричали, шептали: «Я люблю тебя». Теперь ничто их не разделяло.

Эйприл потянулась к Райли и крепко обняла, теперь никакая сила их не разлучит.