Текст книги "Очаровательная плутовка"
Автор книги: Мишель Маркос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Как истинный джентльмен, сэр Седрик прошел по балкону и протянул Эйприл руку:
– Весьма рад познакомиться с вами, мисс…
Он остановился и застыл. Поправив на носу очки, он внимательно посмотрел на Эйприл:
– Мы с вами раньше встречались?
– Нет, сэр. Я этого не припомню.
– Я уверен… прошу простить, но мое зрение уже не такое острое, как раньше. К тому же здесь темно. Вы не могли бы выйти в холл?
– Чуть позже. Мы с лордом Блэкхитом как раз обсуждали одно деликатное дело.
– Деликатное… – Вдруг сэра Седрика осенило. – Это вы!
У Эйприл замерло сердце, когда она увидела, как изменилось его лицо: вежливое любопытство сменилось гневом. Он ее узнал! Ноздри у него раздулись, а губы выгнулись в струнку.
– О нет, я, должно быть, ошибся. Простите, Блэкхит, весьма сожалею, но я не смогу остаться. Ваш выбор гостей совершенно меня не устраивает. Прошу извинить меня.
Он развернулся и быстро ушел.
– Что произошло? – спросил Райли.
– То, о чем я пыталась с вами поговорить. Сэр Седрик и я… мы с ним уже общались.
– Общались? Интересно, на какую тему?
Смелости ответить у Эйприл не хватило. Странно, но она не так боялась Маркема, как гнева Райли.
Он схватил ее за плечи:
– Черт возьми, Эйприл, отвечай!
– Его имя тоже было в дневнике.
Райли не сразу уловил связь.
– Я не… подожди. Ты пыталась шантажировать и его?!
Эйприл перевела дух и сказала:
– Я взяла у него двести фунтов.
Райли смотрел на нее так, будто видел впервые.
– Ты представляешь, что ты натворила? Тебе грозит виселица.
Эйприл не могла сказать, что для нее страшнее: серьезность вердикта, высказанного юристом Блэкхитом, или разочарование на лице Райли Хоторна.
– Знаю. Вот поэтому-то вы и должны отпустить меня. Сейчас.
– Ты впутала всю семью в преступление, которое карается смертной казнью.
– Мне очень жаль.
Это все, что Эйприл смогла вымолвить, сгорая от стыда.
– Жаль? – повторил Райли, качая головой. Он тяжело опустился на скамейку. – Что еще я должен узнать?
– Были и другие, – еле слышно призналась Эйприл.
Он закрыл глаза.
– Сколько?
– Пять. Не считая вашего отца, пять.
– Кто?
Эйприл медленно прошла к соседней скамье и осторожно села.
– Маркиз Кларендон. Виконт Эрншо. Сэр Юстас Глендейл. Лорд Чарлз Пул. И Маркем.
Он хмыкнул.
– Пять самых почтенных людей среди родовой знати!
– Ну, не такие уж они почтенные, раз в шкафу у каждого по скелету, – не удержалась от язвительного ответа Эйприл.
Райли так резко вскинул голову, что она вздрогнула.
– Ты находишь это смешным? Для тебя это повод посмеяться?
– Н-нет, сэр, – запинаясь, выговорила Эйприл и отвернулась от его грозного взгляда.
Она еще никогда не видела, чтобы Райли приходил в такую ярость.
Губы его были сжаты, глаза угрожающе сверкали – он изо всех сил пытался справиться со своим гневом.
– Я хочу поговорить с тобой у себя в кабинете. Сейчас же.
– Наедине? – выдохнула Эйприл.
Да она скорее войдет в клетку со львом.
– Вставай.
Райли поднялся и направился к двери.
– Но, Райли…
Он остановился в открытых дверях, медленно повернулся к ней, и от стального блеска его глаз она поежилась.
– Никогда впредь не смей обращаться ко мне по имени. С этого момента я для тебя лорд Блэкхит. Я понятно выразился?
Его взгляд заморозил воздух между ними.
– Да… лорд Блэкхит. – Эйприл глубоко ранило то, что он так ее оттолкнул, но ссориться с ним, когда он в таком состоянии, она не решилась. – Здесь Кларендон и Эрншо. Будет лучше, если они меня не увидят.
– Я их не приглашал.
– Тем не менее, они здесь.
Он искоса на нее взглянул:
– Надо сделать так, чтобы они тебя не увидели. Подожди здесь.
Он вышел в зал и вскоре вернулся с веером.
– Вот, закрой лицо и иди следом за мной.
Эйприл раскрыла веер и вдруг заметила, что Райли пристально смотрит на нее. Его лицо смягчилось. Она верила, что он не злой! И что питает к ней добрые чувства и нежность. Если бы он помог ей выпутаться из этой истории, она больше никогда в жизни не стала бы лгать.
Но, подобно ряби в пруду, выражение его лица быстро изменилось – стало вначале разочарованным и затем негодующим.
– Эйприл, ты за это заплатишь.
Глава 12
Райли шел по бальному залу, а Эйприл – за ним, обмахиваясь веером. Все, пропуская их, расступались.
– Райли, мне надо с тобой поговорить, – окликнул Райли Питер Нордем.
– Не сейчас. У меня важное дело.
– Не важнее моего, старина.
Нордем потянул его за руку.
Райли повернулся к Эйприл и подвел ее к ряду стульев у стены, где сидели дети.
– Оставайся здесь. Никуда не уходи.
Эйприл не посмела ослушаться. Она села на стул рядом с кадкой с каким-то деревом.
Нордем повел Райли в курительную. Подойдя к двери, он так неожиданно остановился, что Райли чуть не врезался в него.
– Что, черт…
– Тихо! – прошептал Нордем. – Мы не войдем туда. Слушай отсюда.
И указал на угол возле двери.
– Ты предлагаешь мне подслушивать? – возмутился Райли.
– Не мог бы ты забыть на минуту о своих принципах? Тебе необходимо это услышать, старина.
– Нордем, я этого не люблю.
– Хитрость иногда не помешает. Тихо.
Райли недовольно покачал головой, но уступил. Постепенно он начал улавливать суть разговора, доносившегося изнутри курительной.
– …это всего лишь… нечистокровный.
– Что?
– Ну, вы знаете, внебрачный… как это по-латыни? Nothus.
– Notha, – поправил третий голос.
– Правильно. Notha.
– Ерунда какая-то.
– Я знаю это от весьма уважаемой дамы. Леди Марзби сказала, что эта девушка – незаконная дочь герцога. Никто не верит в историю с опекунством. Блэкхит просто пытается объяснить ее присутствие у себя в доме. Выставить ее в приличном свете. Он думает, что если представит, ее нам таким образом, мы ничего не заподозрим. Он что, считает нас дураками?
– Я не могу этому поверить. Я знаю Блэкхита. Он не тот человек, который станет сочинять подобную историю. Он слишком для этого благороден.
– Ерунда. Единственная причина – это желание скрыть все их семейные грешки.
– Что вы имеете в виду?
– Да будет вам. Вы должны помнить жену Джоны. Нас всех в клубе водили за нос. Все же знали, какая она шлюха. Разве не странно, что она столько времени проводила в Австрии? Их брак никак нельзя было назвать счастливым.
– Я этого не слышал.
– Да это общеизвестно. У Джоны больше рогов, чем у стада шотландских баранов.
– Хм-м… Тогда выходит, что малышка Эйприл Деверо не единственная незаконнорожденная в семье.
– Конечно! Учитывая, сколько времени жена Джоны путалась с этим немецким графом, а также с другим… испанцем, неудивительно, если у всех троих детей разные отцы.
Раздался общий хохот.
Итак, это произошло. О них заговорили во весь голос, и под прицел сплетников попадает Джереми.
Райли выругался, вспомнив все известные бранные слова.
– Дело зашло слишком далеко! И есть только один способ прекратить эти слухи. Иди за мной.
Эйприл терпеливо сидела, обмахиваясь веером и пряча свое лицо. До сих пор ей не казалось, что бальный зал так ослепительно освещен. А два канделябра в холле, словно два солнца, еще больше усиливали блеск, который падал ей прямо на лицо. Хорошо хоть никто к ней не подошел, за исключением лакея, который подал бокал шампанского.
– Нет, благодарю. Я не хочу пить.
– Это для тоста, мисс. Хозяин собирается обратиться к гостям.
Эйприл удивилась и взяла протянутый бокал. Странно, что для Райли произнести тост важнее, чем незаметно вывести ее из зала. Как это для него типично! Долг всегда на первом месте.
– Вы никогда не найдете себе мужа, сидя в углу, моя дорогая.
Перед Эйприл неожиданно выросла леди Агата в вызывающем до неприличия платье. Роскошная грудь возвышалась в глубоком декольте, которое практически ничего не скрывало. Верхняя юбка платья была из кремового прозрачного газа, а нижняя точно была влажной, потому что облепила тело, чтобы подчеркнуть совершенство форм.
– Добрый вечер, леди Агата. Вы, кажется, попали под дождь? – съязвила Эйприл.
Та натянуто улыбнулась:
– А вы, кажется, вышли из того возраста, чтобы сидеть среди детей. Но если ваш разговор такой же содержательный, как и ваш юмор, то вы на своем месте.
Эйприл едва не выплеснула шампанское Агате на платье. Она бы и сделала это, но тогда платье Агаты стало бы еще соблазнительнее облегать тело.
– Как раз сейчас, леди Агата, мой юмор такой же черный, как и ваши мысли. Ради собственного спокойствия предлагаю вам повеселиться в другом месте.
– Но, моя дорогая, я подошла к вам, чтобы сообщить приятные новости. Я нашла для вас превосходного мужа. Он баронет, однако, по ряду обстоятельств совершенно нищий. И, кажется, любитель выпить. Но с приданым, которое Райли, несомненно, вам выделит, баронет сделает вас честной женщиной. Он, правда, немного вас старше – похоронил уже двух жен, – но вам могло повезти гораздо меньше.
– Леди Агата, – прервала ее Эйприл, – мне очень не хочется портить вам вечер, однако у меня нет ни малейшего желания выходить замуж за вашего пьяницу-баронета, да и вообще за кого-либо.
– О, я предполагала, моя дорогая, что вы так ответите. Вот почему я уже обговорила все с отцом Райли.
– Что?
– Я вчера обсудила это с герцогом. Он счел, что это было бы замечательно. И он готов дать вам в приданое определенную сумму, как только появится первый подходящий претендент, который согласится взять вас в жены. Он, очевидно, мечтает от вас отделаться.
– Неправда… – возразила Эйприл, однако прозвучало это неубедительно.
– О нет, это так. Он сказал мне, что, как только мы с Райли объявим о помолвке, устройством вашего будущего брака полностью стану заниматься я.
Это глубоко ранило Эйприл. Конечно, она плохо обошлась с Джоной, но потом ведь она привязалась к нему.
А еще больше ее ранила мысль о том, что Агата стает женой Райли. Теперь она поняла, почему Райли хочет выдать ее замуж, – ему надо освободить место для Агаты.
Эйприл сдержала навернувшиеся слезы, и боль сменилась негодованием. В одном Райли с его отцом похожи: они оба безжалостны и не прощают ничего, и скорее примут в семью мстительную Агату, чем раскаявшуюся Эйприл. Что ж, если им нужна Агата, пусть ее и получат. Они ее заслужили.
Словно по заказу она, подняв глаза, увидела Джону и Райли, стоявших на возвышении, где расположились музыканты, которые только что закончили играть. Джона постучал по хрустальному фужеру ручкой трости.
– Леди и джентльмены, прошу тишины. Предполагалось, что к вам обратится сэр Седрик Маркем, секретарь палаты лордов, но ему пришлось срочно уехать. Вместо него несколько слов вам скажет мой сын.
Райли подождал, пока смолкнут аплодисменты, и с беспокойством оглядел зал.
– Благодарю, отец. Я постараюсь, насколько смогу, заменить сегодня сэра Седрика. Как известно большинству из вас, мой прадед, восьмой герцог Уэстбрук, служил его королевскому величеству на посту премьер-министра. С тех пор Блэкхит стал местом, где чествуют джентльменов, которые не только любят свою страну, но и посвятили жизнь служению в парламенте.
Раздались аплодисменты.
– Для меня приятной обязанностью является воздать должное сегодняшним гостям, а когда речь идет о том, чтобы отдать дань уважения британскому правительству, то наши мысли обращаются к его политическому лидеру. На плечи этого человека ложатся тяготы и испытания, когда страна находится в состоянии войны, однако он привержен миру, гуманности и справедливости. Он обладает широтой души, опытом и неослабевающей верностью его королевскому величеству. Давайте поднимем бокалы за достопочтенного Спенсера Персивала, а также за всех тех, кто служит в палате общин и палате лордов. Ваша служба никогда не будет забыта!
Гости в едином порыве подняли бокалы.
– А теперь, леди и джентльмены, если позволите задержать ваше внимание еще на минуту, я бы хотел сделать одно особое объявление. Поскольку я достиг зрелого возраста и не женился, окружающим нетрудно было прийти к заключению, что я бессердечный человек. Я так тоже думал. Недавно я узнал, что у меня в груди бьется вовсе не холодное сердце. Открыв это в себе, я немедленно отдал свое сердце одной необыкновенной женщине, которая любезно согласилась принять мое предложение стать моей женой.
Кровь отлила от лица Эйприл.
– Нет! – сорвался с ее губ тихий крик.
Как бы она ни злилась на Райли, она не хотела, чтобы он достался Агате. Да и никому другому, кроме нее.
– Милый! – в избытке чувств выдохнула Агата и, поправив платье, пошла вперед, к помосту.
Райли продолжил:
– Я получил согласие ее отца только сегодня утром по почте и теперь с огромным удовольствием объявляю о моем предстоящем бракосочетании с мисс Эйприл Роуз Деверо.
Никто не издал ни звука.
Никто, кажется, не дышал.
Затянувшееся молчание нарушил Нордем, который поднял бокал со словами: «За счастливую пару!»
Этот тост нестройным хором был подхвачен гостями.
Джона повернулся к сыну и сквозь зубы прошипел:
– Что, черт подери, ты делаешь?
– Отец, не сейчас, – ответил Райли, обмениваясь рукопожатиями с джентльменами, столпившимися возле помоста.
– Что все это значит? – спросил брата подошедший Джереми. – Ты сошел с ума?
– Поговорим у меня в кабинете.
Праздник продолжался. Постепенно потрясение сменилось облегчением, поскольку вопрос, занимавший многих гостей весь вечер, наконец, разрешился. Никто не осмелился поверить в кровосмесительный брак. Намного разумнее поверить в то, что слухи о родственной связи Райли и Эйприл оказались ложными.
Когда Райли пробирался мимо гостей, он улавливал обрывки разговоров: «Кому взбрела в голову эта чушь?» и «Да я ни на минуту в это не поверил!»
«Слава Богу», – подумал Райли.
Снова зазвучала музыка, и пары вернулись к танцам.
Райли направился к Эйприл, отвечая на приветствия и поздравления. Подойдя к тому месту, где он ее оставил, он не удивился, не обнаружив ее там. Чего еще ждать от такой своенравной девицы!
Когда трое мужчин в раздражении вошли в кабинет Райли, Эйприл уже была там. И она тоже выглядела очень разозленной.
– Что, пропади вы пропадом, вы себе вообразили? Что за спектакль вы устроили?! – закричала она на Райли, не обращая внимания на то, что ее могут услышать за дверью.
У Райли от гнева губы вытянулись в струнку. Он плотнее захлопнул дверь. Звуки музыки и разговоров из зала доносились теперь приглушенно.
– Райли, я немедленно требую объяснения, – сказал Джона с покрасневшим от негодования лицом.
– Послушайте меня. Все послушайте. Мы потерпели неудачу. Слухи о незаконном рождении Эйприл уже переросли в непристойность и грозят нам крахом. Все наши усилия убедить общество в обратном оказались абсолютно недостаточными. Оставался единственный способ заставить людей поверить в то, что между нами нет родственной связи, – это заявить о нашем браке.
Эйприл скрестила руки на груди.
– Не поговорив со мной? Вы не считаете, что у меня есть свое мнение?
Райли подошел к ней. От наглости ее вопроса у него глаза полезли на лоб.
– Ты утратила эту возможность в тот момент, когда переступила порог нашего дома с намерением обмануть моего отца.
– Ты не можешь на ней жениться! Ты будущий герцог Уэстбрук! А она служанка.
Эйприл уперла руки в бока.
– Да, я служанка, но у меня высокие запросы. И я не выйду за вашего сына, будь он последний из живущих на земле мужчин.
– Милая моя, а у тебя нет выбора, – ответил Райли, испепелив ее взглядом. – Будь благодарна за то, что я держу свое обещание защищать тебя. В настоящий момент я единственный человек, который стоит между тобой и шестью случаями вымогательства и мошенничества, каждый из которых тянет, по меньшей мере, на пять дет каторжных работ. А поскольку ни одна женщина никогда не выдерживала дольше трех лет на каторге, заявляю, то спасаю твою жизнь и жизнь Дженни.
Дженни. Эйприл спохватилась. Подруга не должна пострадать.
– Мы не можем пожениться. Мы не подходим друг другу, – бросила она ему в лицо.
– Вот с этим, мисс Джардин, я склонен согласиться. К несчастью, ты предприняла все, что в твоей власти, чтобы сделать этот брак необходимым, желателен он или нет. Однако как только ты выйдешь за меня, обещаю, что для тебя это окажется намного хуже, чем тюрьма, так что не тешь себя мыслями о счастливой семейной жизни. Эта свадьба не праздник, а казнь. И, как твой тюремщик, могу пообещать, что ты пожалеешь о своих преступлениях. День за днем ты будешь платить свой долг обществу. А пока что мне придется позаботиться о том долге, который ты должна другим жертвам.
– Другим? – спросил Джереми. – Каким другим?
Райли налил себе бренди.
– Кажется, не только мы во всей Англии доверчивые дураки. Мисс Джардин еще нескольким уважаемым джентльменам представилась как их дочь.
Потрясенные Джереми и Джона повернулись к Эйприл и в ужасе уставились на нее. Она была готова валиться сквозь землю.
– И со свойственной ей расчетливостью она выудила из их кошельков… сколько, ты говоришь?
– Две тысячи, – еле слышно ответила она.
– Хм-м… Впечатляет. Да, две тысячи фунтов из Глендейла, Пула, Кларендона, Эрншо… и сэра Седрика Маркема.
Лицо Джоны сделалось багровым.
– Ты хочешь сказать, что Маркем ее узнал? Поэтому он так внезапно уехал?
Райли прислонился спиной к шкафчику со спиртным и поднес бокал к губам.
– Да.
– Это непростительно! Неужели нет конца твоему постыдному поведению? Ты знаешь, кто эти люди? Райли, мы не можем и дальше принимать у себя эту девицу. Пусть берет свои вещи и убирается отсюда.
– Поздно, отец. Поздно с тех пор, как я представил ее королеве. К тому же, вероятно, они ее уже увидели – они все здесь.
– Что? Кто, черт побери, их пригласил?
– Не я. Я думал, что вы.
Они повернулись к Джереми.
– И не я, – ответил он на их вопросительный взгляд.
Тогда все трое повернулись к Эйприл.
– Ну, уж точно не я, – сказала она.
– Если никто из нас их не приглашал, то что они здесь делают? – с недоумением воскликнул Райли. – Кто еще знает о твоих вымогательствах?
– Только Дженни.
– Ты думаешь, она никому не сказала?
У Эйприл внутри все перевернулось.
Дженни хотела быть абсолютно честной с Уильямом, но она не настолько глупа, чтобы рассказать ему об этом.
– Нет, милорд, это не могла быть Дженни. Все эти люди упомянуты в дневнике. Ясно, что тот, у кого дневник, пригласил их сегодня сюда.
– Что это значит: «тот, у кого дневник»? Разве он не у тебя?
Эйприл прокляла себя за то, что проговорилась.
– Не совсем.
Вдруг Джона начал кашлять и хрипеть. Эйприл испугалась, что он сейчас лишится чувств. Райли кинулся к отцу и поддержал его, а Джереми схватил бокал с бренди. Вдвоем они усадили герцога в кресло и ослабили галстук.
Райли покачал головой и закрыл лицо ладонями.
– Дело скверное. Мне следовало взять все в свои руки намного раньше.
Эйприл сжалась от страха.
– Мне ужасно, ужасно жаль. Я все устрою… по-честному.
У Райли потемнело лицо от гнева.
– По-честному? Ты понятия не имеешь, что означает это слово. С тех пор как ты здесь появилась, я потратил массу времени, бранясь с отцом и братом из-за того, что они тебе поверили, а сейчас, когда я оказался прав, я сам попался на твои дьявольские уловки. Я даже умудрился поверить в то, что я тебе небезразличен. Но теперь я вижу, что каждое произнесенное тобой слово ложь. Поздравляю, мадам, вы смогли одурачить всю семью Хоторнов. Я сожалею, что встретил вас, а вдвойне сожалею, что согласился быть связанным с вами до конца жизни.
Глава 13
– Из всех невыносимых, отвратительных, ужасных… – Агата сопровождала каждое слово тем, что разрывала на мелкие кусочки приглашение на свадьбу Райли и Эйприл. – Как он посмел так обойтись со мной?!
– Агги, успокойся, – сказала Эмили и опустилась на колени, чтобы поднять с пола то, что осталось от приглашения. – Их свадьба не имеет к тебе никакого отношения.
– Он должен был жениться на мне! – крикнула Агата. – Его отец мне обещал.
Эмили вздохнула.
– Но Райли решил по-другому.
Агата металась по гостиной своего лондонского дома.
– Пятнадцать лет я ждала этого человека! Он сказал, что мы идеально подходим. Это все равно что предложение о браке. И теперь, когда я освободилась от Куинси, Райли обручился с этой… с этой негодяйкой!
– Агги!
– Я с первой минуты, как ее увидела, поняла, что от нее нельзя ждать ничего хорошего.
– Да ты приняла ее за служанку, когда впервые увидела.
– И что здесь удивительного? Она ничто, ничем не лучше кучи навоза. Как он мог предпочесть ее мне?! Я жить не смогу после такого унижения.
Вошел дворецкий и что-то тихо сообщил ей на ухо.
– Пусть войдет.
– Кто это? – спросила Эмили, когда дворецкий удалился.
– Питер Нордем.
– Мистер Нордем? Разве ты его принимаешь?
Агата плюхнулась на диван.
– Мне нужна компания. Не обижайся, дорогая сестра, но ты не очень-то умеешь утешать.
Эмили поджала розовые губки.
– Очень хорошо. Ты, как я вижу, в одном из своих несносных настроений. Значит, не пойдешь со мной по магазинам?
Сердитый взгляд Агаты говорил сам за себя.
– Хорошо. Я пойду вместе с Нэнни Уэнди. – Уже у дверей Эмили обернулась. – Знаешь, Агги, я искренне надеюсь, что ты сможешь поладить с Эйприл. Когда мы с Джереми поженимся, я хотела бы часто тебя видеть, но если ты будешь такой злючкой… Я собираюсь стать ее невесткой и хочу, чтобы у нас была счастливая семья.
С этими словами она тихо закрыла за собой дверь.
Невестка! Агата заскрежетала зубами. Ей захотелось разорвать еще что-нибудь на клочки. В этот момент появился Питер Нордем.
– Добрый день, леди Агата.
Сегодня он выглядел особенно ухоженным в щегольском терракотовом утреннем сюртуке и бежевых брюках. Светлые волосы немного растрепаны, но это ему шло. Он отдал кнут для верховой езды и перчатки дворецкому. Когда тот вышел, Агата сказала:
– Мне не хочется нарушать приличия, Питер, но вы выбрали неудачный день для визита. Мне сегодня не до гостеприимства.
Нордем увидел обрывки свадебного приглашения на полу и, собрав их, протянул Агате.
– Я понимаю, в каком вы сегодня состоянии.
Агата отбросила клочки приглашения в сторону.
– Это скандал – вот что это такое. Во-первых, всему Лондону известно, что Райли и Эйприл – брат и сестра. А теперь они к тому же и любовники. Это позор.
Нордем улыбнулся:
– Ралли действительно стал предметом сплетен.
– Во всем виновата эта девица. Что, скажите, он в ней нашел? Может, она его чем-то шантажирует?
Нордем сел в кресло напротив Агаты.
– Это вполне вероятно.
– Вы могли бы сделать что-нибудь и помочь ему? Вы же знаете законы. Неужели нельзя найти какой-нибудь способ посадить ее в тюрьму?
– Вас бы это обрадовало?
– Это мое самое заветное желание.
Он склонил голову набок.
– Если бы это было в моей власти, Агата, я сделал бы все, что угодно, лишь бы доставить вам удовольствие. Но подозреваю, что устранение Эйприл с вашего пути – это только половина вашего желания. Другая половина состоит в том, чтобы Райли женился не на ней, а на вас.
Агата ничего не ответила. Она бросилась к секретеру, села и уставилась на стопку книг.
– Агата, – произнес Нордем, подойдя к ней, – выходите за меня.
Она раздраженно вздохнула.
– Дорогой, не начинайте снова. Вы же знаете, что я не могу.
– Я люблю вас, Агата.
Она отвернулась.
– Дорогой, пожалуйста…
– Агата, посмотрите на меня. Я люблю вас. Всегда любил. И всегда буду любить. Я никогда не хотел другой женщины. Почему вам этого недостаточно?
Она покачала головой:
– Дорогой, это вопрос чисто материальной выгоды. Куинси плохо вел наши дела. Мы тратили намного больше, чем могли себе позволить. Я на грани потери имения. Райли… он просто более обеспечен, дело в этом.
– Агата, но я не всегда буду беден. Вы же знаете, что я честолюбив. У меня есть планы, которые сулят доходы. Я хочу сделать вас счастливой и обещаю, что выполню это. – Голос у него сделался хриплым. – Клянусь.
И, нагнувшись, он впился губами в ее губы.
– Не сегодня, дорогой. Мне нужно кое-что сделать.
Он забрал из пальцев Агаты перо и провел им по выпуклостям ее груди. Это ее мгновенно возбудило, и она вздрогнула.
– Я знаю, что вам следует сделать, – сказал он, – и собираюсь помочь вам в этом.
Он наклонился еще ниже, их лица оказались на одном уровне и губы слились в страстном поцелуе. Рука Нордема ласкала грудь Агаты, постепенно перемещаясь к спине. Он прижимал ее к себе, в то время как Агата пыталась отодвинуться. Нордем вытащил шпильки из ее волос, и тяжелые черные локоны рассыпались по ее спине. Нордем знал, что это ключ к ее страсти.
Стоило волосам освободиться из прически, как Агата прекратила изображать неприступную даму. Будь проклят Нордем за то, что так хорошо ее изучил, и будь проклят Райли за то, что не хочет ее!
Сейчас, когда Нордем разбудил в ней страсть, ей стало все равно, кто перед ней, – главное, чтобы это был мужчина. Она встала, прижалась к нему жадным ртом и с силой толкнула, да так, что он спиной уперся в стену. Она сорвала с него галстук и стала целовать ему шею. Она облизывала и сосала солоноватую кожу. От страстных поцелуев у Нордема кровь прилила к лицу, он застонал, и его пальцы запутались в черной гриве Агаты. Он слишком наслаждается ею, подумала она и укусила его. Он вскрикнул, и, выругавшись, оттолкнул ее. Она улыбнулась, видя его дикий взгляд. Он обхватил ее мускулистыми руками, поднял и с громким рыком опустил на диван. Нависая над ней, он сбросил сюртук на пол. Следом полетели жилет и рубашка. Руки Агаты гладили его по обнаженной груди, скользя по ребрам. Нордем был похож на огромного льва с золотой гривой. Широкие, прямые плечи, мускулистый торс. Брюки сползли у него с талии, обнажив твердые мышцы на бедрах. Агату всегда возбуждали атлетически сложенные мужчины, а тело Нордема было таким. Она нежно ласкала кончиками пальцев его грудь и соски. Он смотрел на нее затуманенными и полуприкрытыми от страсти глазами. Агата улыбалась. Но нельзя допускать, чтобы мужчина получал столько наслаждения. Неожиданно она с силой провела рукой по его груди, расцарапав ногтями кожу.
– Что вы делаете?! – в ужасе закричал Нордем.
Он повалил Агату на диван и разорвал на ней платье.
«Вот это другое дело», – подумала она. Ее урок не прошел даром. Нордем – весьма способный ученик.
Но ему не удастся так легко овладеть ею! Она запустила пальцы в его светлую шевелюру, крепко сжала густые пряди и с силой отвела его голову назад. Он сморщился от боли, а Агата подняла колено и резким толчком столкнула Нордема на пол.
Упав на него, Агата придавила его своим телом. Сердито ворча, Нордем хотел было приподняться, но Агата не собиралась его отпускать – пользуясь его беспомощностью, она оседлала его. Красивое лицо Нордема исказилось в дикой усмешке, и Агату это возбудило еще больше. Она с торжествующим видом, прищурившись, наблюдала за тем, как он борется со своей страстью. Теперь в ее власти подарить ему наслаждение… или боль.
«Вот для чего стоит жить – завладеть помыслами мужчины и покорить его! Райли тоже от меня не уйдет».
Эйприл в одиночестве прогуливалась по оранжерее. Приближающаяся зима лишила деревья листвы, и ветки голыми силуэтами вырисовывались на небе за стеклянными стенами.
Прошла целая неделя, как Райли уехал в Лондон, и Эйприл провела эту неделю в таком страшном одиночестве, какого не испытывала никогда в жизни. Она не могла забыть те горькие слова, которые Райли ей сказал, потому что упреки его были справедливы. Она предала его доверие, оказалась недостойна его покровительства, его привязанности. И что хуже всего – она поставила под угрозу его репутацию, его жизненный уклад, даже его свободу, все, чем он дорожил. Она заявилась в Блэкхит, чтобы обворовать его, и весьма в этом преуспела. Если бы только существовал способ, как повернуть все вспять, она сделала бы это не раздумывая. Даже если для этого ей пришлось бы навсегда похоронить себя, работая судомойкой у мадам.
Так она думала, бродя по оранжерее. Никто с ней больше не разговаривал. Райли уехал. Дженни была ослеплена своим рыжеволосым лакеем, и для нее общение с Эйприл превратилось в тяжкую обязанность. Джона ясно дал понять, что она пария. А Джереми…
Он как раз в эту минуту столкнулся с ней. Горшок с растением, который он нес, накренился, и холодная земля просыпалась на платье Эйприл.
– О Боже, простите! Позвольте, я вам помогу.
Эйприл удивленно на него взглянула:
– Вы со мной разговариваете?…
Джереми, покраснев, достал платок и подал ей:
– Вот, вы можете почистить платье.
– Спасибо.
Эйприл взяла платок и как смогла смахнула землю с зеленой мантильи.
Повисло напряженное молчание, которое необходимо было нарушить.
– Послушайте, я не знаю, дадите ли вы мне еще одну возможность высказаться, поэтому скажу сейчас. Я сожалею обо всем, что сделала. Но я не собиралась никому из вас вредить. Все мои плохие поступки были до того, как я всех вас полюбила. Вы должны это знать.
Джереми покачал головой:
– Ох, Эйприл! Вы себе не представляете, как бы я хотел, чтобы все было по-другому!
Эйприл болезненно поморщилась:
– И я тоже этого очень хочу. Я все разрушила. Господи! Если бы я знала, как исправить случившееся… Я совершила столько ошибок…
– Ваша самая большая ошибка в том, что вы не доверяли моему брату и не сказали ему правду.
Она вздохнула:
– Я хотела. Очень хотела. Но я… боялась.
– Чего боялись?
Она залилась слезами.
– Боялась его потерять.
– Эйприл…
Джереми по-братски обнял ее за плечи.
От его сострадания слезы полились потоком.
– Я боялась, что если он все обо мне узнает… узнает, какой отвратительной я была, то возненавидит меня. Но получилось так, что он все равно меня возненавидел.
Теплое дыхание Джереми коснулось ее лба.
– Это не так. Он не испытывает к вам ненависти – он ненавидит секреты. Он почти всю свою жизнь скрывал то, что лучше всего было бы похоронить навсегда, а вы… вы вынесли их на поверхность.
– Вы о чем? Я никогда не разглашала ничего о связи вашего отца с Вивьенн. Честное слово!
– Нет, Эйприл, – удрученно произнес Джереми, – дело не в этой связи, которую он так старательно хотел скрыть. Дело в последствиях этой связи. – Видя, что она ничего не понимает, он с тяжелым вздохом сказал: – Это я, Эйприл. Я незаконнорожденный в нашей семье.
– Что?!
– Вивьенн была моей матерью.
Потрясенная Эйприл без сил опустилась на скамью. Но ведь настоящий ребенок Вивьенн умер…
– Я всегда думала… считала, что… ребенок Вивьенн исчез.
– Так было написано в ее дневнике?
Эйприл мысленно перелистала страницы дневника, заполненные выцветшими коричневыми чернилами. Вспомнила строки, где упоминался ребенок. Мадам не писала о том, что малыш умер. Там говорилось только, что она горюет, потому что его у нее отняли.
– Нет, кажется, там такого не было. Но почему вы с Джоной поверили мне, когда я заявила, что я дочь Вивьенн, если знали, кто этот ребенок?
– Чтобы понять это, вы должны прежде понять суть любовной связи моего отца и Вивьенн. Пойдемте со мной.
