Текст книги "Воровка (ЛП)"
Автор книги: Мишель Хауф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
В которое он нечаянно вляпался и теперь пытался все исправить. В качестве дополнительной гарантии безопасности, о которой его бухгалтер не знал, он годами переводил средства на счета подставной компании. Он доверял Эшвуду (кодовое имя), предпочитая иметь дело с ним – инвестировать в золото и исландскую недвижимость. Решив, что пришло время закрывать лавочку, – рост его активов зашел в тупик, – Линкольн следил за Эшвудом в течение нескольких месяцев. Прослушивание телефонных разговоров показало, на что пойдут уплывшие из его рук пять миллионов.
Линкольн не ожидал, что Эшвуд использует средства компании для убийства других. Эти деньги принадлежали Линкольну. И теперь, больше чем когда-либо, он должен был их вернуть. Без необходимости смывать с них кровь. Он ни за что не втянет себя в террористический акт международного масштаба.
Мало того, что доверенный инвестор отвернулся от него, теперь с его счетов пропадали средства. Неудачи валились на его голову с эпическим размахом. И он был не тем человеком, чтобы затаиться и отсиживаться в норе. Он должен позаботиться об этом немедленно.
И все же… мог ли его бухгалтер каким-то образом быть причастен к пропавшим деньгам и украденному подставному капиталу? Во время их предыдущего телефонного разговора, в его голосе звучало такое же удивление, как и в голосе Линкольна. Конечно, Линкольн не упомянул о своем провале в операции с ожерельем. Но если бы он был каким-то образом связан с Эшвудом… нет, за эти годы он бы как-нибудь выдал себя. Поинтересовался о побочных активах.
Но Линкольн не был глуп. Ему порой не везло, но никогда в таком грандиозном масштабе. Кто-то играл с ним. Бухгалтера можно исключить. Но сначала Линкольн должен был найти виновника. Вот только, где?
Черт возьми.
Теперь он должен был… Что? Найти Катирчи и заставить его закончить работу? Ни в коем случае. Уйти от пяти миллионов? Опять же, ни за что на свете, потому что его нынешнее финансовое положение выглядело плачевным. Но как получить деньги, не отдавая приказа турку создать и применить биологическое оружие?
– Это все Джо-Джо. Она – заноза в моем боку. – Заноза, которую он, по общему признанию, любил загонять поглубже. – Проклятье!
Он пнул банкомат и зашагал обратно к лимузину. Оказавшись внутри, ударил кулаком по спинке переднего сиденья.
Затем вспомнил текст сообщения, высветившегося на экране банкомата. Тридцать шесть часов? Что именно это означало?
****
Лимузин забрал их у аэропорта Шарль-де-Голля. К счастью, ПЭП не прислал за ними Аллианс. Ксавье не испытывал никакого желания наблюдать, как Ал смотрит на Зеф, и формирует у себя в голове мысль, что у них интрижка. И озвучивает свои подозрения. Потому что она бы так и сделала.
Он взял Зеф за руку и сжал. Соблазнение началось как уловка, чтобы завоевать ее доверие, но, черт возьми, она была великолепной женщиной. Он хотел от нее большего. И хотел для нее большего. Как он мог просить ее присоединиться к Подразделению элитных преступлений, когда все, чего она хотела, – это свободы?
– Где мы остановимся? – спросила она, зевая. Был ранний вечер. Они не спали почти всю ночь и утро.
Ксавье отвел волосы с ее лица. Она откинула голову на спинку сиденья, облокотившись на переноску Хлои.
– У меня дома. Если ты не против.
– Против. Там будет прослушка и слежка.
– Да.
– И у тебя только одна кровать. Как мы с этим поступим?
– Я не могу выпустить тебя из виду.
– Я дала тебе слово помочь. Придется мне доверять.
– Я доверяю. Не понимаю, почему. Теперь я знаю тебя. Физически, то есть. Но здесь, внутри? – Он постучал ее по лбу. – Мне любопытно. Расскажи что-нибудь о себе.
– Что, например?
– Что угодно. Я просто хочу послушать твой голос.
– Серьезно? Ты странный.
– Порадуй меня. Давай закончим разговор, начатый, когда мы сидели в засаде у особняка Блэквелла.
Джозефина тяжело вздохнула.
– Мой любимый цвет – фиолетовый. Я люблю кошек. Ненавижу редиску. И скучаю по деревенской жизни, вдали от города. Скучаю по свободе. И жажду бекона в любой день независимо от времени суток. Теперь твоя очередь.
– Моя?
– Эй, ты сам это начал. Вот как работает разговор. Сложная задачка, но ты справишься, Икс.
Он ухмыльнулся ласкательному прозвищу. И совершенно не возражал. На самом деле, ему даже оно нравилось.
– Хорошо. Не думаю, что у меня есть любимый цвет. Я предпочитаю серые костюмы, потому что так сливаюсь с толпой. Когда мне было шесть, я спас таксу со сломанным хвостом и наложил ей шину. А ненавижу я… хм… должен ли я что-то ненавидеть?
– Ты ненавидишь, когда дерзкие похитительницы драгоценностей вмешиваются в твои дела.
– Да, это так. Моя очередь задавать вопросы?
– Валяй.
Ксавье повернулся к ней, откинув голову на спинку сиденья.
– Как ты начала? Что заставило тебя украсть свою первую блестяшку?
Джозефина закрыла глаза и, ухмыльнувшись, покачала головой. Он мог бы надавить на нее, в обмен на информацию, которую ей дал, но в эту игру играли не так. Требовалось терпение и определенное доверие. Поэтому он ждал.
– Хм, вероятно, – тихо начала она, – это произошло, когда мама потеряла все, тогда я была подростком. Вор украл все, что у нее было. Я наблюдала за ним.
– Ты наблюдала за ним?
Она кивнула.
– Я лежала за диваном и читала. Любимое место в мамином кабинете. Раньше я сбегала туда, чтобы спастись от криков. Мама и ее парень вечно ссорились. Он был засранцем. Торговец наркотиками. Но сейчас все это не имеет значения. Что касается вора, то он меня так и не увидел. Но я видела его. Он взломал сейф матери со стандартной комбинацией цифр за четыре минуты, – я засекла время по часам – и выкрал все бриллианты и драгоценности. Но они не принадлежали маме. Она держала их для босса своего парня. И этот человек не простил. Она потеряла все. Пришлось пуститься в бега. Ее парень убедил ее, что бежать будет быстрее без ребенка, который бы только тормозил их. Поэтому вместо того, чтобы буквально вышвырнуть меня на обочину, она швырнула меня в приемную семью.
Ошеломленный таким признанием и чувствуя, что это правда, а не выдуманная история, чтобы вызвать его сочувствие, Ксавье мог только слушать, скрепя сердце.
– Я ненавидела это, – продолжала девушка. – Часто убегала. Конечно, приемная семья была средством получить горячую еду и постель, поэтому я никогда не отлучалась больше чем на день или два. Но в ту ночь, наблюдая за вором, я подсела на новый наркотик. Я начала воровать. Сначала по мелочи. Часы, кольца, деньги. Пробиралась в кабинет приемной семьи, изучала документы, брала ключи от машины и отправлялась на увеселительные прогулки. Делала всякие глупости. Впервые я украла ювелирку в семейном магазине на углу. И меня не поймали. Я использовала свои уловки.
Закрыв глаза, Джозефина улыбнулась. Она вспоминала. Ксавье помнил свое первое дело. Ему было намного меньше. Лет пять. А добычей были сладости из молочного шоколада, которые он прикончил за три дня. Еще одно воспоминание, которым можно было наслаждаться.
– Я хотела стать такой же, как тот вор из маминого кабинета, и добилась больших успехов. Хотя всегда работала одна. Не хотела связываться с мафией или быть кому-то обязанной.
– Мудрый ход. Итак, чтобы узнать больше, ты… нашла того вора и стала за ним следить?
– Безусловно. – Она подмигнула.
– А как ты узнала обо мне? Не помню, чтобы я рекламировал себя или кричал о своих делах на весь мир.
Она пожала плечами.
– Удивительное совпадение.
Больше она не произнесла ни слова. Ему придется действовать медленнее, если он хочет добраться до сути, до рычагов, управляющих ее поступками. И как именно она его обнаружила.
– Зеф, мне жаль, что тебя оставили на произвол судьбы в столь юном возрасте. Это тяжкое бремя.
– Откуда тебе знать? Не думаю, что шикарные костюмы и безупречный стиль появились после того, как ты отточил свое мастерство. Убеждена, что твое ремесло выросло из власти и денег и, вероятно, даже из скуки, которая сопутствует праздной жизни богачей.
– Интересная оценка.
– Но я права. – И это не был вопрос.
– Значит, пришло время и мне исповедоваться, да?
– Да. Я рассказала тебе о своем непристойном мраке. А теперь расскажи мне о своем.
– Непристойный мрак?
– Тайна, – пояснила она с раздраженной настойчивостью.
– Ясно. Что же, хорошо.
И он мог рассказать ей, потому что всегда хотел поделиться с кем-то. И не с психиатром, которому нравилось трахать ему мозги и настаивать на идее, что он воровал драгоценности, чтобы позлить своего отца. Джозефина была его зеркалом и отражала именно то, что ему было нужно и что он хотел видеть.
– Я должен был унаследовать состояние, когда мне исполнилось восемнадцать. Моя семья – аристократы из Марселя. Ламберты занимаются пошивом одежды уже много веков. Скучная, утомительная профессия. Но довольно прибыльная. Мой старик отрекся от меня, когда я отказался взять в руки иголку с ниткой. Передал наследство моему младшему брату. Я не возражал. Мне всегда нравилось испытывать острые ощущения, бросая вызов самому себе. Моим первым делом стало похищение Персидской принцессы и я сделал это чисто.
– Так и не было доказано, что кражу совершил кто-то из вне.
– Вот именно.
Все годы секретности и жизни с оглядкой внезапно заставили Ксавье прийти в себя. Не будь дураком. Даже если тебе не нравится то, что ты каждый день видишь в зеркале. Ты воруешь. И никакая благотворительность не сможет смягчить чувство вины за это.
Он решил, что нет необходимости рассказывать всю историю своей жизни. Он не настолько глуп.
– В нашем стремлении выжить в этом мире, мы оба оказались в одной и той же точке. Брать вещи до того, как другие уведут их у нас из-под носа.
– Потому что мы можем. Потому что хотим.
– Потому что жаждем этого кайфа.
– М-м-м… – простонала Джозефина. – Лучше, чем секс. Серьезно.
– Должен согласиться. Не то чтобы секс с тобой не был великолепен.
– Я думала, его легко забыть?
– Ох…
– Ладно, – быстро сказала она. – Секс – это всегда хорошо. Но в более широком плане? Он ничего не значит. Но держать в руке крутой безупречный бриллиант в пятьдесят карат и смотреть, как свет отражается в гранях?
Ксавье сжал руку Джозефины и поцеловал костяшки ее пальцев.
– Как насчет редкого красного бриллианта?
– Пощади, у меня никогда такого не было. Но я знаю, как тебе нравятся цветные блестяшки. Ты держал в руках красный бриллиант?
– Да, красный камень в семьдесят два карата. Поразительно, какой он тяжелый. А сердце у меня колотилось так, будто я держал его на бегу. Он был неограненный и даже не сверкал, но все же.
Ксавье застонал.
– Я всегда хотела украсть Алмаз Хоупа.
Он рассмеялся.
– Как и любой другой вор в мире. Тебе бы пришлось проникнуть в хранилище Смитсоновского института. Не говоря уже о том, чтобы обойти инфракрасные сейсмические датчики и биометрический сканер сетчатки. И даже если бы ты это сделала, на тебя ляжет проклятие.
Проклятие гласило, что неудача или даже смерть постигнут всех, кто завладеет Алмазом Хоупа. И в доказательство бриллиант хвастался историческим списком жертв, которых постигла такая участь.
– Да, но это не невозможно.
– Нет ничего невозможного. – Ксавье тихонько выдохнул, овевая тыльную сторону ее ладони. – Абсолютно ничего.
Он скользнул рукой между ее ног, и Джозефина сжала бедра, побуждая его остановиться. Находясь с ней, Ксавье выказывал определенную степень доверия. Желания.
– Прости. Я забылся.
– Это точно. Кажется, ты решил исключить секс из наших отношений. Так что, держи руки при себе, а потом дрочи на свои идеальные фантазии об ограблении. Понял?
– Думаю, да. – Он только что потерпел неудачу в чем-то, но не был совсем уверен в чем. – Спасибо, Зеф.
– Можешь отблагодарить меня, позволив спать в твоей постели. Сам отправляйся на диван.
– Я дам тебе все, что бы ты ни попросила.
Она приоткрыла один глаз.
– Можешь пообещать мне свободу? И что мне никогда не придется жить с оглядкой?
– Прости. – Он положил ее руку ей на колени и повернулся, чтобы откинуться на спинку сиденья.
Глава 22
Ксавье потряс Джозефину за плечо, и та проснулась. Она так устала, и те несколько минут, что ей удалось вздремнуть во время поездки на такси, никак не помогли.
– Пойдем, – сказал он. Она вышла из машины вслед за ним. Он нес переноску Хлои. – У меня нет ничего для кошки, поэтому, пока ты спала, я заказал все необходимое в Интернет-магазине. У двери должна быть еда и лоток.
Мужчина и Хлоя, определенно, сблизились. Джозефина почувствовала укол ревности, но тут же отмахнулась от этого чувства. О чем она думала?
Ксавье ввел код на панели двери, которая, как она догадалась, вела во внутренний двор. Если бы она была внимательна, то поняла бы, где находится. Или, по крайней мере, узнала бы код. Но она так устала, что даже не могла заставить себя повернуться и изучить улицу. Она акклиматизируется позже.
Внутри, в аккуратном мощеном дворике, был фонтан и несколько чахлых розовых кустов, которые давно расцвели. На противоположной стороне двора Ксавье набрал другой код, чтобы попасть в жилой комплекс. Девушка увидела лифт, в котором едва поместились бы два человека, и Ксавье жестом предложил ей войти в него, что она и сделала. Она действовала на автомате. Поэтому, когда Ксавье передал ей Хлою и сказал нажать кнопку четвертого этажа, она просто последовала указаниям. Он взбежал вверх по винтовой лестнице и подмигнул ей через стеклянные двери лифта, когда пересекся с ней на втором этаже.
Ухмыльнувшись, она могла только думать, что улыбка этого мужчины была безумно сексуальной. И он принадлежал ей. И… Ох, о чем, черт возьми, она думала? Она действительно устала, если падала в обморок из-за вора, который заставил ее вернуться в Париж, чтобы преследовать своего бывшего парня из-за бриллианта в пять карат, от которого ни одному из них ничего не перепадет и, вероятно, все закончится только болью, агонией или всем вышеперечисленным.
– Скажи мне, Хлоя, почему я это делаю?
Заглянув внутрь переноски, девушка обнаружила кошку, уютно устроившуюся на плюшевом полотенце, которое она постелила для поездки. Бедная кошечка была измотана путешествием.
Было ли слишком надеяться, что она действительно сможет вернуться в загородный дом и больше не беспокоиться о Линкольне? Может, удастся заключить какую-нибудь сделку? Держись от меня подальше, и я тебя не выдам?
Нет, она не доверяла этому человеку. Никогда.
Лифт остановился. Ксавье открыл дверь, взял переноску и пригласил ее в причудливую, уютную квартирку, которая была вдвое меньше ее квартиры в Восьмом округе.
– Видишь? – Он указал на два пакета кошачьего корма и огромный мусорный мешок, лежащий в новом пластиковом лотке. – Ждет у двери. Ванная комната на другой стороне гостиной, вон там. Я устрою Хлою, пока ты займешься тем, что тебе нужно.
Ей нужно было поспать. Душ слишком сильно взбодрил бы ее, но Джозефина побрела в ванную, чтобы пописать и умыться. Пять минут спустя кошачья переноска стояла у входной двери. Миска с кормом стояла на кухонном полу рядом с миской с водой. И… в крошечной спальне, отделенной от фойе, стояла двуспальная кровать, где на подушке уже спала Хлоя.
Джозефина вздрогнула, когда поняла, что Ксавье стоит прямо за ней. От него слишком хорошо пахло. Такой же утонченный и экзотический аромат, как и у плохиша-вора, которым она была одержима многие годы. И все же ее беспокоило, что она не заметила, как он появился, особенно в этой маленькой квартирке.
– Икс, – сказала она, зевая. – Я…
– Устала, знаю. Вы с Хлоей займете кровать. Я буду спать на диване.
– Я бы поделилась, но… ты же сказал…
– Все хорошо, Зеф.
Он поцеловал ее в шею сзади и легонько толкнул. Она вошла в спальню, как зомби, и рухнула на кровать, на подушку рядом со своей кошкой.
****
Грохот в спальне подсказал Ксавье, что его гостья встала. Хлоя сидела рядом с ним на диване. Ее мурлыканье успокаивало. Из открытого окна, выходящего во внутренний двор, дул легкий ветерок, а снизу доносились ароматы итальянского ресторана. Он позавтракал и теперь записывал мысли в блокнот. Он никогда не пользовался цифровыми носителями. Слишком сложно стереть данные полностью. А если бы его взломали? Поэтому его первым и единственным выбором всегда была бумага, которую потом можно сжечь.
Джозефина, зевая и моргая, вошла в гостиную. Он с тревогой отметил траекторию ее движения.
– Осторожно!
Слишком поздно. Она наткнулась на низко висящий шкаф над обеденным столом. Выругавшись, рухнула на стул перед столом.
– Какого черта, Икс? – Она потерла висок. – Ты живешь в долбаной обувной коробке. Это просто смешно. – Она заметила миску с нарезанными персиками и клубникой, которую он оставил для нее, и отправила ягоду в рот.
Он погладил шелковистую головку Хлои.
– Когда единственная альтернатива – решетки на окнах и туалет у всех на виду? Уверен, я не жалуюсь.
– Есть другой вариант, и ты это знаешь. Ты мог бы уйти в самоволку. Выйти из системы. Жить в бегах.
Он ухмыльнулся. Сколько раз он думал об этом? Небольшая операция на задней части шеи могла бы избавить его от устройства слежения ПЭП. Мысль о том, чтобы жить одному, была слишком сладкой. Заманчивой. И он отмахнулся от нее в попытке спасти свою душу. Потому что знал, он никогда не сможет справиться с тяжелой жизнью. Жизнью, в которой была хоть капля нормальности, которой он никогда не знал. Потому что не жил нормальной жизнью. Его жизнь была либо привилегированной, либо, ну…
Воровство у него получалось лучше всего. Воровство формировало тромбоциты в его крови. И если он не мог этим заниматься, то включение этих навыков в помощь другим было единственной альтернативой.
– Как ты вышла из системы, да?
Джозефина показала ему средний палец. Затем, откусив кусочек персика, сказала:
– Все шло хорошо, пока мой идиот бывший не начал жадничать.
– Вот именно. Независимо от того, насколько мы осторожны, насколько чисты наши усилия и союзы, мы никогда не сможем полностью выйти из системы. Всегда найдется кто-то. Где-то. Вроде твоего Дмитрия Ростоновича.
– Козел. А теперь есть я, – сказала она, лукаво подмигнув. – Я всегда буду знать, где ты, Икс.
– Если хочешь верить в такую чушь, то я тебе позволю. – Он мог бы ускользнуть из ее жизни быстрее, чем открыть шестиконтактный замок. И она не знала бы, с чего, в первую очередь, начать его поиски. – Кстати, о бывших… – Он постучал по блокноту, лежащему рядом с ним на диване. – Нам нужно провести мозговой штурм. Расскажи все, что знаешь о Линкольне Блэквелле, и мы подумаем, как лучше всего получить у него недостающий камень.
– Полагаю, я могла бы отправиться к нему и попросить его об этом.
Ксавье приподнял бровь, не убежденный ее уверенностью.
– Но мне, вероятно, пришлось бы пообещать выйти за него замуж и нарожать ему целый выводок. Я не особенно в восторге от такого плана.
– Тогда перейдем к плану Б.
Она отодвинула тарелку с фруктами и облокотилась на стол, глядя на него со странным восхищением. Она просто смотрела, слегка ухмыляясь. Яркие глаза читали его так, как он и не думал, что это возможно. В нем крылось еще столько секретов. Прочтет ли она их? Позволит ли он ей?
– На что смотришь? – наконец, спросил он.
– На предателя. – Ее взгляд опустился ниже. – Хлоя, ты не должна подлизываться к врагу.
– Почему я враг? Думал, мы теперь работаем вместе?
– Я никогда не хотела ничего из этого, Икс, и ты это знаешь. Можешь думать все, что хочешь, и я все равно выйду пострадавшей стороной. Но ты симпатичный, так что я согласна.
– Это все, что нужно? Привлекательная внешность? Так вот как это было с Блэквеллом?
– Ты не узнаешь подробности моей жалкой личной жизни, так что забудь. Я открыла тебе план дома этого парня. Знаю, что он занимается отмыванием денег, любит свои инвестиционные схемы и никогда не заключал сделки, прибыль от которой не мог бы увеличить на двести процентов.
– А его брат? Я передал его имя своей… организации.
– Маркус. Сводный брат. Чертовски ревнует к Линкольну. Однажды он увел у Линкольна подружку, раскрыв ей воровские наклонности своего брата. Это причинило Линкольну боль. Его слабость – это ненависть к брату. Что-то связанное с тем, что мать любила его больше, потому что Маркус обладал сочувствием. Куча всякого психологического дерьма, если спросишь меня.
– Мы надавим на эту слабость. В Нью-Йорке к нему приставили агента.
Она взяла еще ломтик персика.
– Я все еще думаю, что самый быстрый и простой путь – это просто вернуть то, что должно принадлежать нам.
– Еще одно ограбление в том же доме? Знаешь, что подобный трюк стоит на первом месте у «глупых воров»?
– Знаю. И, возможно, нам не придется вламываться внутрь. Возможно, мы просто найдем Линкольна и заберем у него то, что нам нужно.
– Зачем ему носить бриллиант при себе?
– Он взял его по какой-то причине.
– О которой мы понятия не имеем.
– Это могут быть только деньги. Ничто другое в этом мире не могло бы мотивировать этого человека. Ты сказал, что перечень ингредиентов на других бриллиантах был полным?
– Да. И на одном из камней было указано точное местоположение. Думаешь, тот последний камень был своего рода платой?
– Возможно. Если он такой же испорченный, как и другие камни, то стоит не больше нескольких тысяч, но, вероятно, на нем что-то выгравировано. Плата?
Отличная теория, и Ксавье пнул себя за то, что не подумал об этом. Он нацарапал в блокноте «плата», затем обвел слово кружком.
– Блэквелл должен был знать о турке, нанятом для создания биологического оружия, – продолжила Джозефина. – Потому что знал, что графиня будет в этом ожерелье на балу. Он также должен был знать, что в стоимость ожерелья будет включена оплата. Вся эта информация? Единственный способ, которым он мог узнать что-либо, – если бы его предупредили или он изначально приложил руку к этому делу.
– Что бессмысленно. – Он встретил ее вопросительный взгляд и пожал плечами. – Зачем что-то красть, если он сам разработчик плана? Его должны были предупредить.
– Возможно, его не волнует оружие, только наличные. Засранец. На самом деле, ему плевать на других, если они не могут набить его карманы. Так что, если несколько тысяч человек умрут от биологического оружия? Ему, по крайней мере, заплатят.
– Но турок-наемник, который должен был привести оружие в действие, очень бы расстроился, если бы ему не заплатили. Даже последовал бы до самого Берлина за подозреваемыми ворами, которые попали под перекрестный огонь.
– Да. И такого злого парня, будет трудно контролировать. – Джозефина встретилась с его пристальным взглядом. – Нам нужно свести турка и Линкольна.
– Я тоже так думаю.
Ксавье отложил ручку и позволил Хлое забраться повыше себе на грудь. Она ткнулась носом ему в подбородок, и он впервые пришел к выводу, что кошки – действительно очень особенные создания.
****
– У нас есть кое-какие подвижки с Маркусом Блэквеллом, – сообщил Хантер Диксон Ксавье по телефону.
Ксавье стоял перед галереей Mercedes-Benz на Елисейских полях, ожидая Джозефину, которая была в бутике Massimo Dutti, выбирая себе одежду. Она настояла на том, что хочет чувствовать себя человеком и носить что-то помимо тех скудных пожитков, которые ей удалось захватить, когда она покинула свой загородный дом. Кроме того, она сказала, что этот элитный торговый район часто посещал Блэквелл.
– Кирс введет тебя в курс дела. И мы точно установили контакт с этим человеком, что также поможет нашим усилиям.
– Какой контакт?
– Финансы. Нам удалось надавить на него. Это должно вынудить его вылезти из норы, и как можно скорее. Деверо с тобой. Ты работаешь над ней, не так ли?
Работаю над ней? В каком смысле, хотел бы спросить Ксавье. Но он подозревал, что у босса было хорошее представление о том, как Ксавье мог убедить женщину присоединиться к ПЭП. Не то чтобы он когда-либо использовал секс для убеждения… ох, да пошло оно все. Кому он это рассказывает?
– Да. Я держу ее близко. Мое внимание по-прежнему сосредоточено на бриллианте.
– Куинн подозревает, что пропавший камень может быть формой оплаты.
– Я тоже пришел к такому выводу. Не сам бриллиант, но, вероятно, номер швейцарского счета на нем. Есть ли какой-нибудь способ отследить нечто подобное?
– Я свяжу тебя с Куинном, чтобы он разобрался с этим делом. А ты не спускай с нее глаз, Ламберт. Она наша.
Ксавье хотел знать, зачем им понадобился еще один вор, но не стал задавать вопросов. Возможно, ПЭП расширял штат? Скорее всего. В любом случае, мысль была глупая и ревнивая. Ему все равно. Ему должно быть все равно.
Но его волновало, что с ней случится. Ее бросила родная мать, потому что какой-то придурок-вор забрал ее состояние?
– Понял, – сказал он.
Сразу же раздался голос Кирса.
– Ты решил, что пропавший камень – это плата. Хорошо. Мне удалось увеличить четкость части снимка, который ты сделал в ночь благотворительного бала. Это цифры; подозреваю, это может быть широта и долгота. Стоит начать с этого.
Парень говорил со скоростью пятьдесят слов в секунду. Должно быть, накачался одним из тех энергетических напитков, которые вечно стояли у него на столе.
– А как насчет Маркуса Блэквелла? Босс говорит, что мы его взяли?
– Мы его нашли, и он говорит, но, что удивительно, он многого не знает. К сожалению для нашей разведки, мне кажется, он чист в этом деле.
Для этого им следовало отправить за границу Джентльмена Джека. Он мог вытянуть что угодно из кого угодно.
– Тем не менее, мы заставили его позвонить нам по телефону. Как сказал босс, это выманит Линкольна Блэквелла из норы.
– У тебя есть данные о местоположении Катирчи? – спросил Ксавье. – Он может стать ключом к тому, чтобы вырвать бриллиант из рук Блэквелла.
– Вот о чем был телефонный звонок. Но сталкивать этих двоих друг с другом может оказаться рискованно. Отдать платеж в руки парня, который должен уничтожить весь Восьмой округ?
– Я бы никогда не отдал деньги такому человеку. – Но Ксавье знал, что ПЭП не испытывало подобных моральных сомнений.
– Мы обнаружили Катирчи в Берлине после того, как ты предупредил нас о нем. Но смогли лишь оторвать его от ваших задниц.
– Я уже понял, когда один из его головорезов попытался открутить мне голову сегодня утром.
– Да, но после возвращения в Париж, он как в воду канул.
– Значит, он здесь? – Ксавье оглядел толпу туристов, снующих вверх и вниз по тротуарам элитного торгового района. В воздухе витал аромат кофе и дорогих духов. – Значит, он может найти нас раньше, чем мы его. Держи меня в курсе, приятель.
– Будет сделано. Только не отключай меня, когда почувствуешь необходимость поцеловать свою девушку.
– Почему? Тебя это заводит, Куинн?
Мужчина усмехнулся.
– Я отключаю звук, поверь мне. Но если ты отключишь меня, ну… сам знаешь.
– Зеф сказала, что Елисейские поля – любимое место Блэквелла в выходные. Вот почему мы здесь.
– Зеф, значит?
Ох, надо быть осторожнее. Под угрозой не только его работа, но и его сердце.
Ксавье поморщился и прижал ладонь к груди. Неужели ему только что пришла в голову нелепая мысль, что его сердце втянуто в эту авантюру?
– Поговорим позже, Куинн.
Он повернулся и увидел менее чем в десяти футах от себя великолепную женщину в элегантном небесно-голубом сарафане и босоножках на ремешках. Она опустила поля белой шляпы, спасаясь от солнца, и когда их глаза встретились, ее пухлые красные губы изогнулись в улыбке.
Ксавье подошел к Джозефине и поцеловал ее. Он не думал ни секунды, что это неправильно. Он следовал… ну, ему не хотелось упоминать свое сердце, поэтому не стал. Его просто как магнитом потянуло поцеловать ее.
– Выглядишь как лето, – сказал он ей на ухо. И у него внезапно мелькнула обнадеживающая мысль, что Кирс не воспримет это как комплимент. – Давай прогуляемся.
Он сжал ее руку и взял пакет с покупками. Они смешались с толпой. В дополнение к туристам, элитные магазины посещали богатые и, возможно, знаменитые. Туристы в шортах, футболках и сандалиях шли плечом к плечу с мужчинами в костюмах от Armani и Zegna и женщинами, щеголяющими на каблуках стоимостью годового взноса за ипотеку. Таков был Париж.
Кирс снова заговорил.
– Я нашел Катирчи. Он… близко.
Ксавье постучал себя по уху.
– Где?
Джозефина повернулась, чтобы посмотреть на него, но ничего не сказала.
– Стой. Это не он. Извини. Еще кое-кто, кого я выслеживаю. Но… о нем я не могу сговорить. Хм…
Сжав челюсти, Ксавье не ответил. Если парень намеревался кричать «волк», он не хотел этого слушать. Он подумал о том, чтобы отключить наушник, но потом изменил решение. Вновь сжав руку Зеф, повел ее к ближайшему магазину, где они могли скрыться из поля зрения любого бандита.
– Кирс? – спросила она.
– Он пытается найти Катирчи. Он последовал за нами из Берлина после того, как я показал его головорезу, с кем он имеет дело.
– Великолепно. Я определенно испытываю к Кирсу любовь и ненависть. Я никогда не встречала этого парня, и все же он знает обо мне больше, чем многие, и всегда пытается подтолкнуть меня к действию.
Ксавье поднял ее руку и поцеловал тыльную сторону.
– Единственное действие, которое ты получишь, будет исходить от меня. – А потом он понял, насколько собственнически это прозвучало – и ее взгляд говорил то же самое, – но вместо того, чтобы отрицать это, он просто завел ее в магазин.
Но слишком поздно понял, что они зашли в ювелирный.
Глава 23
– Ох, дорогой, – защебетала Джозефина, вплывая в кондиционированный комфорт магазина. – Любовь, любовь, любовь!
Она надела маску, которую, как Ксавье знал по опыту, невозможно было не надеть, входя в такой магазин, как этот. Зачем он привел ее сюда? Он не обратил внимания. Просто искал, где бы быстрее всего укрыться.
Ювелирный магазин.
Такое место – словно крэк для выздоравливающего наркомана. Однако Джозефина уже подошла к витрине, натягивая поля широкополой шляпы с левой стороны – с той, где под потолком висела камера видеонаблюдения. Он должен вытащить ее отсюда. Но часть прежнего Ксавье, который когда-то ходил по улицам свободным человеком, держал мир в своих руках и брал то, что хотел, – подняла подбородок и разгладила рубашку. Ему хотелось увидеть ее в действии.
Принимая бокал шампанского от улыбающегося клерка, Ксавье кивнул, показывая, что отойдет в сторонку и позволить своей женщине осмотреться. Его обычная маска в ювелирном магазине? Тихий парень. Резкие действия или отвлечение внимания никогда не были его коньком. Он предпочитал осмотреться, отметить камеры слежения и вернуться после закрытия. В данный момент он стоял так, что ни одна из четырех камер не могла четко зафиксировать его лицо, кроме как сбоку.
Планировал ли он ограбление? Нет. Он просто… нет.
Он не мог. Из-за… надгробия.
Если только не последует совету Зеф и не пустится в бега.
