Текст книги "Шедевр"

Автор книги: Миранда Гловер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

48

Линкольн Стерн с застенчивой мальчишеской улыбкой протянул мне DVD-диск.

– Лучше бы ты меня не доставал, Линк, – угрожающе сказала я, но он видел, что я улыбаюсь.

Он с ухмылкой пожал плечами и ответил:

– Мы сделали все, что могли.

– Я скажу свое мнение только после того, как увижу сама.

Ожидался приезд Петры, мы планировали провести с ней вечер на розовом замшевом диване и вместе посмотреть документальный фильм о проекте. Она вошла в мою квартиру и сразу же разрыдалась. Не стоит рассказывать ей о моих печалях – у нее есть свои.

– Я всегда знала, что он не стоит тебя.

Она резко взглянула на меня.

– Я всего лишь пытаюсь быть с тобой честной, – добавила я.

Петра слабо улыбнулась и опять заплакала.

– Ну, успокойся. Давай лучше посмотрим, как Эва с Линкольном рассказывают обо мне всякие небылицы. Это тебя развеселит.

Фильм начинался со старой съемки, где мне шесть лет, я сижу на дереве и болтаю ногами. На мне джинсы-клеш и синяя майка в цветочек. У меня длинные темные вьющиеся волосы. Меня можно принять как за мальчика, так и за девочку. Звучал прокуренный голос Джаггера, исполнявший хит «Дикие лошади», затем музыку убавили, и мы услышали голос Линкольна: «Эстер Гласс была воспитана своей матерью – известной писательницей-феминисткой, в Икфилд-фолли в Оксфордшире – одной из тех общин, которые появлялись в шестидесятых, просуществовавшей дольше других».

Я застонала и зарылась головой в подушки. Как я и предполагала, Петра разразилась громким смехом. Целью фильма было подробно показать мое детство, сделав упор на его исключительности. Эва предоставила им несколько снимков. Среди них были фотографии из моего детства и юности, а также снимки моей семьи и всех членов общины. Тут на экране появилась Эва, с тем самым, сделанным прошлой зимой интервью. Она сидела в своем кресле перед искусственным камином. Увидев кадры из своего детства, я странным образом ощутила, что моя любовь к ней растет. Она говорила добрые и великодушные вещи. В этом фильме Эва казалась очень красивой. Я начала вспоминать о ней то, что давно забыла: как она убирала волосы с моего лица, когда будила меня по утрам, как водила меня в школу, напевая глупые стишки, которые мы с ней сами сочинили. В фильме Эва рассказывала о моей любви к свободе, о том, как остро я чувствую лицемерие, о моих постоянных поисках смысла жизни и неутолимой жажде, которую я испытываю к искусству. Она говорила, что эти качества проявились еще в раннем детстве. В ее голосе звучала уверенность, гордость и любовь. Слушая ее, я начинала видеть перед собой человека, которого никогда до этого не знала.

Неужели я такая, какой она меня представляет? Если да, то в какой момент я потеряла веру во все, о чем она с таким воодушевлением рассказывает? Возможно, в глазах моих поклонников я такая и есть. С появлением в моей жизни Жасмин я впервые задалась вопросом о собственной значимости. Но является ли это реальностью, или, может, это всего лишь проявление моего идеализма? Я вспомнила детство, все наши игры в прятки и поняла, что, по крайней мере, тогда была совершенно и безоговорочно счастлива.

49

У Эйдана был усталый голос. Он только что вернулся из Нью-Йорка.

– Мы можем встретиться? – жалобно спросила я.

– Конечно, Эстер. Где?

– В нашей квартире в Сохо сегодня вечером, – ответила я.

Я опять надела бурку и уехала из Боу. С тех пор как я отправила письмо, прошло десять дней, а ответа от Жасмин все еще не было. Хотя я знала, что процесс удочерения будет очень сложным – сначала нужно обратиться в специальное агентство, потом послать необходимые документы Жасмин, и кто знает, может, ее родители перехватят письмо, – но, даже зная все это, я чувствовала себя удрученно.

Я позвонила в дверь, и Эйдан впустил меня. Я сняла бурку, и мы молча легли на кровать. Эйдан заложил руки за голову и не прикасался ко мне. Он выглядел очень уставшим.

– Я пришла поблагодарить тебя и извиниться, – начала я.

Эйдан не ответил. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Эйдан, существует так много вещей, которые я от тебя скрывала.

Он открыл глаза и вопросительно посмотрел на меня.

– У тебя есть кто-то другой?

Я печально покачала головой.

– У меня никого нет, Эйдан, и никогда не было. – Я помолчала. – Дело во мне самой, – тихо сказала я, – ведь у меня есть прошлое, история, которая началась еще до тебя.

Наступила ночь, а я все пыталась рассказать Эйдану о Жасмин. Это было очень сложно, потому что, как мне казалось, необходимо так много всего объяснить, – и в то же время я с большим трудом подбирала слова. Я так давно потеряла ее и помнила о ней совсем чуть-чуть. Почувствовав, наконец, что сказано все, я замолчала и стала слушать звуки ночного Сохо. А когда сквозь шторы начал проникать свет, я вспомнила другую ночь, много лет назад, когда мы с Эйданом так же лежали в его квартире на Брик-лейн, которая находится совсем недалеко отсюда, за углом. Эйдан тогда разделил со мной всю горечь своего прошлого, обнажил свои раны. Почему мне потребовалось целое десятилетие, чтобы поверить ему до конца и сделать ответное признание?

– И что же ты собираешься делать теперь, Эстер? Могу ли я помочь тебе найти ее? – спросил Эйдан, когда я закончила.

– Прежде чем мы будем вносить в нашу жизнь какие-либо перемены, мне необходимо знать, что у нее все хорошо и что она во мне не нуждается, – сказала я.

– Я понимаю и сделаю все, что смогу, – ответил он. – Бен готов спонсировать твое творчество, независимо от того, где ты будешь жить, но я по-прежнему хочу основать компанию.

Мы все еще лежали на кровати, но теперь Эйдан обхватил меня сзади ногами и уперся грудью мне в спину.

Я помолчала. Затем произнесла:

– Я также хочу, чтобы ты стал хорошим отцом моему ребенку.

– Ты хочешь еще ребенка? Ты уверена, что готова к этому? – спокойно спросил Эйдан.

– Уже поздно об этом спрашивать.

Я почувствовала, как тело Эйдана напряглось.

– Ты беременна?

– Конечно, – я повернулась и посмотрела в его прекрасные глаза: они были полны слез. – Почему все плачут, когда я сообщаю им хорошие новости? – спросила я. Затем поняла, что не могу больше сдерживать свои чувства. Меня душили рыдания.

Когда, наконец, мы оба успокоились, я снова заговорила и рассказала Эйдану о моих мечтах. Он обещал претворить их в жизнь, чего бы это ни стоило. Но осуществление некоторых наших решений не зависело от нас.

50

– Что ты наденешь?

– Я собираюсь уйти с гордо поднятой головой.

– Уйти?

– Не волнуйся, ты скоро все поймешь.

– Хочешь, я что-нибудь тебе сошью?

– Что, за пять дней?

– Ты знаешь, что я приложу все силы.

– Нет, Петра, не стоит беспокоиться, это должен быть наряд Мари. Ведь все началось с нее.

От Жасмин никаких новостей, ни звука.

Толпа приветствовала нас, когда мы с Эйданом вышли из машины и зашагали по красному ковру, постеленному специально для VIP-персон, к широко распахнутой пасти входа в галерею Тейт Модерн. Я остановилась и принялась позировать: сначала с левой стороны, затем с правой. Фотографы были ненасытны, а пришедшая поглазеть на звезд толпа создавала большой шум. Если не ошибаюсь, они скандировали мое имя.

Мне приятно было вновь почувствовать себя мадам де Сенонн. Я решила в полной мере насладиться этим моментом восхищения со стороны публики и прессы. Он может больше не повториться. Странно, но в наряде Мари я ощущала себя абсолютно естественно, хотя швы теперь врезались в мою кожу, а грудь увеличилась с тех пор, как я последний раз надевала искусно сделанный Петрой корсаж. Я была как никогда благодарна Энгру за прекрасную старинную шаль на его картине. Она обволакивала меня, делая неуязвимой для любопытных глаз.

В длинном холле толпились приглашенные. На выставку не пускали никого, пока не приедут художники и не устроят свой собственный частный просмотр. Нас провели мимо собравшейся толпы. Эйдан поддерживал меня за талию, и я чувствовала, что его рука дрожит. Мы поднялись на эскалаторе на третий этаж, который был отведен под Международную выставку современных художников. Я вспомнила, что последний раз была здесь с Гаем. В зале почти никого не было, кроме директора галереи Тейт и шести кураторов, занимавшихся организацией выставки. Они воспользовались своим правом первыми осмотреть экспонаты, прежде чем ввалится шумная толпа и помешает серьезному анализу работ.

Директор заметил меня и улыбнулся с нехарактерной для него теплотой. Он быстро подошел ко мне и взял за руку.

– Эстер, позвольте выразить самую высокую похвалу вашему проекту, – решительно сказал он.

Я приходила сюда утром вместе с Джейн и Петрой, чтобы закончить подготовку экспозиции. Но проходя по галерее сейчас, вместе с профессионалами, я с удовольствием заметила, что на данный момент серия «Обладание» является здесь самым интересным экспонатом. Все было сделано замечательно. В эту минуту мне вспомнилась улыбка Моны Лизы.

Начали заходить люди. Я увидела Эву под руку с Линкольном. Она была очень взволнована, из-за чего ее лицо светилось, а глаза ярко горели, как это бывало раньше.

Обнимая меня, она с волнением спросила:

– Все действительно в порядке?

Я кивнула.

Линкольн тоже был взбудоражен.

– Дорогая, я знал, что тебя ждет успех!

Тут я заметила, что все повернули головы к двери. Прибыл какой-то важный человек. Конечно, это была Петра с ее красноречием, достойным античного поэта. Покрой ее костюма потряс всеобщее воображение. Он чем-то напоминал внутреннюю сторону морской раковины, где сама Петра выступала жемчужиной. Ее появление было встречено аплодисментами. Она несла бремя недавно обретенной ею славы с той же непринужденностью, с которой носила свои умопомрачительные платья. Для нее известность никогда не была проблемой. В отличие от меня Петра рождена, чтобы быть знаменитой.

Потом появился Бен. Вдали от своего привычного мира он казался менее величественным и ниже ростом. Когда он заметил меня, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он подошел и дружески обнял меня. Мы уже встречались днем и обсуждали мое будущее. Бену были известны мои планы, и нам вместе удалось прийти к некоему соглашению, которое устроило нас обоих. Рядом с ним я заметила женщину с рыже-каштановыми волосами. У спутницы Бена было продолговатой формы лицо и задумчивые зеленые глаза. Она чем-то походила на Изабеллу д’Эсте.

– Я хотел познакомить тебя с Пенни, – сказал Бен.

Женщина улыбнулась, с любовью глядя на него. Бен обнял ее и привлек к себе.

Следующими пришли Гай с Жанной, а за ними сразу же появилась вся нью-йоркская компания: Каролин, Соня, Сэм и Грег, которые, к моему великому изумлению, специально прилетели в Лондон. Эйдан держал их приезд в секрете от меня. Трудно было решить, кого приветствовать первым. На самом деле я хотела поговорить с Гаем, но он как-то затерялся в толпе. Вместо этого я стояла в окружении друзей из Манхэттена и сама удивлялась тому, насколько рада их видеть.

– Мы хотим, чтобы ты вернулась, – просящим тоном произнесла Соня.

– Когда вы, ребята, уже наконец приедете домой?! – воскликнула со смехом Каролин, и, к моему удивлению, Сэм обнял меня.

– Когда вы с папой собираетесь пожениться? – выпалил он.

Все выжидательно посмотрели на меня.

– Ну, если мы надумаем, Сэм, то обещаю, что ты будешь первым, кто об этом узнает.

Он притянул меня ближе и прошептал на ухо:

– Папа рассказал мне про ребенка. Это наш секрет. Я даже маме не говорил.

Я заметила, что приближается мой куратор Джейн. Я взяла Сэма за руку и глазами поискала Эйдана. Он увидел меня и быстро подошел.

– Ты готова к тому, чтобы произнести речь? – спросила Джейн.

Я кивнула и в сопровождении Эйдана и Сэма направилась к небольшой специально оборудованной сцене с микрофоном. Заметив, что мы идем туда, гости собрались вокруг, чтобы послушать, что я скажу. Сначала на сцену поднялся директор галереи Тейт Модерн и в общих чертах рассказал о выставке. Затем он добавил, что я хотела сказать пару слов, и передал микрофон мне. Я медленно поднялась на сцену, зная, что мне предстоит самое сложное выступление в моей жизни.

– Серия «Обладание» стала для меня путешествием в свой внутренний мир, – начала я неожиданно мягким голосом. – До этого момента искусство помогало мне спрятаться за образами воображаемых женщин. Я перевоплощалась в своих героинь, рассказывала о них истории и получала при этом массу удовольствия. Затем появилась «Обнаженная в росписи». Эта работа стала переломной, потому что в ней я была собой и расписывала кожу собственными мыслями. Она также принесла мне известность, которой я не ожидала. Серия «Обладание» – продолжение предыдущего проекта. Я хотела изобразить судьбы реальных женщин, которые скрываются по ту сторону выбранных мною портретов и представляют ценность для всех нас – ту ценность, которая порой игнорируется или занижается прессой и публикой.

Я замолчала. Казалось, я полностью завладела вниманием слушателей, по крайней мере, на данный момент. У меня пересохло в горле от волнения. Я взглянула на Эйдана, и он ободряюще улыбнулся.

– Я надеялась постигнуть истинную сущность своих героинь, спрятанную по ту сторону холста. Но у меня была также и личная причина заняться этим проектом. Я поняла, что нуждаюсь в том, чтобы найти себя. Я решила, что если займусь исследованием судеб других женщин, то смогу лучше понять свой внутренний мир. Как женщина и как художник, я долгие годы смешивала в своих работах реальность и вымысел, и в какой-то момент я поняла, что уже не знаю, кто я на самом деле. И, честно говоря, эта потеря долгое время с облегчением воспринималась мной как освобождение. Но недавно я поняла, что в моей жизни часто происходят небезопасные ситуации, потому что я не умею контролировать себя.

В зале повисла тишина. Люди ничего не любят так, как эмоциональные излияния, подумала я. Эйдан не отрываясь смотрел на меня.

– А сейчас несколько признаний.

После этих слов я улыбнулась, и присутствующие улыбнулись мне в ответ. Я была среди друзей.

– На ближайшее будущее это последний мой проект. У нас с Эйданом Джероком, моим агентом, будет ребенок. Теперь я планирую освоить роль матери и надеюсь, что смогу этим заниматься вдали от любопытных глаз и камер.

По залу пробежал шепот, и я подняла руку, прося дослушать меня.

– И, наконец, самое главное. – Мое горло сжалось от волнения. – Я посвящаю эту работу младшему члену моей семьи. Ее зовут Жасмин. Серия «Обладание» была сделана для нее и для всех девушек ее поколения. Надеюсь, с помощью этой работы они научатся тому, на что у меня ушло тридцать два года, – ценить то состояние, когда принадлежишь сама себе, когда ты сильная, смелая и независимая, а также когда ты любишь и уважаешь себя такой, какая ты есть и какое бы прошлое ни лежало у тебя за плечами.

Меня прервал внезапный всплеск одиноких аплодисментов. Я оглядела гостей и заметила девушку, стоявшую в конце зала. Она была высокая, с фигурой грушевидной формы, длинными темными вьющимися волосами и неземным овальным лицом. Присутствующие повернулись и тоже посмотрели на нее.

Я спустилась со сцены, пока остальные начали присоединяться к девушке и аплодировать мне. Толпа расступилась, и я быстро направилась к ней. Когда я подошла ближе, я поняла, что ее лицо мне знакомо. Девушка была похожа на Кристину Датскую, чье изображение висело тут же, на стене. Возможно, причиной сходства являлся загадочный взгляд или припухшая нижняя губа; а может, их объединяла уязвимость, присущая молодости, а также страх перед тем, что готовит будущее. Сделав еще несколько шагов, я смогла различить цвет ее глаз. Они были непередаваемого серо-голубого оттенка, с зелеными крапинками. Когда я остановилась перед ней, эти глаза взглянули на меня. Шедевр Гольбейна висел справа от нее. Искусство и жизнь находились рядом, и я тут же поняла, какое из двух произведений является более великим. Я также знала, какое из них было моим собственным отражением.

Я взяла ее за руку, и у меня возникло ощущение, будто я держу свою собственную кисть или же руку своей матери – руку, сделанную из той же плоти и крови, что и я. Дотронувшись до девушки, я почувствовала себя увереннее и совершеннее, чем прежде. Я долго и пристально смотрела ей в глаза, и губы девушки тронула легкая улыбка. И тогда я совершенно точно поняла, что нашла, наконец, то, что искала много лет: я только что лицом к лицу столкнулась с моим собственным, настоящим, живым шедевром.

Постскриптум

Проект Эстер Гласс – вымысел от начала до конца, но портреты, которые упоминаются в тексте, – реально существующие произведения искусства. Все изложенные истории женщин, изображенных на картинах, основаны на фактах, однако в некоторых деталях присутствует художественный вымысел для того, чтобы придать повествованию достоверность. Как, например, покупка Беном Джемисоном восхитительной картины Россетти «Мона Росса», изображающей миссис Лейлэнд. Вокруг фотографий Викторины Меран ходит много слухов. К сожалению, я не смогла дойти в исследовании до конца; Гай в своем открытии лишь принимает желаемое за действительное. Зато найденная Петрой шаль с картины Энгра действительно была в продаже, когда я писала эту книгу. Если бы я только могла, как Эстер, позволить себе ее купить!

Об авторе

Миранда Гловер преподавала английский в Оксфорде, потом занялась издательской деятельностью, специализируясь на искусстве, дизайне и интерьере. Она выпустила несколько удачных книг и завоевала себе достойное место в творческой среде как автор справочников по искусству.

Миранда замужем за фотографом, у них двое маленьких детей.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

notes

Примечания

1

Галерея Тейт (Tate Gallery) – Национальная галерея живописи Великобритании, осн. в 1897 г. (Здесь и далее примечания редактора, если не указано иное.)

2

Харди (Гарди) Томас (1840–1928) – английский писатель-реалист.

3

Тэсс д’Эрбервилль – героиня романа Т. Харди «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» (1891).

4

Натурфилософия – философия природы, умозрительное истолкование природы, рассматриваемой в ее целостности.

5

Густав Климт (1862–1918) – австрийский живописец. Для его творчества характерны плоскостные, орнаментальные символические портреты и пейзажи в стиле модерн, выполненные мозаичными цветовыми пятнами.

6

Ханс Гольбейн Младший (1497–1543) – немецкий живописец и график. Представитель Возрождения. Точным, четким портретам кисти Г. и картинам на религиозные темы свойственны реализм, ясность и величие искусства Ренессанса, монументальная цельность композиции.

7

Фрэнсис Бэкон (1561–1626) – английский философ, родоначальник английского материализма.

8

Таксидермист (от греч. taxis – устройство и dèrma – кожа, шкура) – мастер по изготовлению чучел животных.

9

Симона де Бовуар – французская писательница, жена Ж.-П. Сартра.

10

Первая империя – период правления во Франции императора Наполеона I (1804–1814 гг. и 1815 г.).

11

Францисканцы – члены первого «нищенствующего» монашеского ордена, основанного в Италии в 1207–1209 гг. Франциском Ассизским.

12

Прерафаэлиты – английские художники и писатели второй половины XIX в., стремились к возрождению «наивной религиозности» средневекового и раннеренессансного искусства.

13

По-английски имя героини пишется Esther и состоит из шести букв.

14

Анри де Тулуз-Лотрек (1864–1901) – французский график и живописец. Мастер острых, порой язвительных, характеристик.

15

Джексон Полок (1912–1956) – американский живописец, в 40-х гг. выступил как глава «абстрактного экспрессионизма».

16

Раушенберг Роберт (р. 1925) – американский живописец, график, основоположник поп-арта.

17

Уорхол Энди (1931–1987) – американский художник, график, основоположник поп-арта.

18

Оден Уистен Хью (1907–1973) – англо-американский поэт, драматург, критик, оказавший большое влияние на современную поэзию мастерским использованием повседневного языка и разговорных ритмов.

19

Так называли поэтов, выступавших на улицах и читавших свои стихи под аккомпанемент джаза. Течение в американской литературе. К нему принадлежали Лоуренс Ферлингхетти и Ален Гинсберг.

20

Гартман Виктор Александрович (1834–1873) – русский художник и архитектор, один из основоположников «русского стиля» в архитектуре.

21

Имеется в виду Вена.

22

Альбрехт Дюрер (1471–1528) – немецкий живописец и график. Основоположник немецкого Возрождения.

23

Я хочу поехать в больницу.

24

Вы больны, мадмуазель?

25

Моя мать Эва. Я хотела бы увидеться с врачом. (фр.) (Прим. перев.)

26

Т. е. «скандал с Эстер». См. «Уотергейт» – знаменитый скандал в истории США, связанный с тотальным телефонным прослушиванием.

27

Зеркало по-английски звучит так же, как и фамилия героини – «glass». (Прим. перев.)