Текст книги "Корм"
Автор книги: Мира Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
Двадцать два
Я проснулась оттого, что в комнате тихо спорили Рик и Шон. Привычно гудели серверы и компьютеры. Брат не соврал и умудрился все запустить, пока я спала. Осторожно попробовала потянуться – какое счастье: голова не болит и не ватная из-за обезболивающих. Значит, выживу. Хотя придется, конечно, потом расплачиваться: мигрени у меня происходят из-за повреждений зрительного нерва, так что искусственные стимуляторы лишь снимают боль, а повреждения меж тем вполне могут остаться навсегда. Но пока я функционирую.
– …говорю же тебе, пускай спит, пока сама не проснется. Пиши свой репортаж.
– Это же Дочери американской революции, они ничего нового не сказали со времен этой самой Революции.
– Значит, его просто будет написать.
– Дурак.
– Слушай, просто делай свою работу, я хочу дать сестре немного поспать. Что тут плохого?
– Прямо сейчас много плохого.
– Обнимайся со своей кошкой и работай, – устало повторил Шон.
Интересно, сколько я провела в своем наркотическом сне без сновидений? А он все это время запускал серверы и ждал звонка от Махира.
Наверное, я громко вздохнула. Послышались шаги, матрас прогнулся (это брат облокотился на него).
– Джордж? Ты чего-нибудь хочешь?
Еще восемь часов сна, запасные глаза и живую Баффи. Но ничего из вышеперечисленного мне не светит.
– Мои очки? – прокаркала я и, не открывая глаз, повернулась на голос и вопросительно подняла брови.
Брат дотронулся кончиками пальцев до моей ладони, а потом вложил в нее очки.
– Ты отключилась где-то на десять часов. Я три раза звонил Махиру, но он не ответил. Бекс говорит, что разговаривала с ним после нас, ей тогда понадобилось перезагрузить какие-то свои файлы. Но потом с ним больше никто не связывался.
Бекс?.. А, Ребекка Атертон, вестник, которого он переманил у меня после Икли. Я надела очки, пытаясь сосредоточиться, и села на кровати. Еще несколько мгновений глаза приспосабливались к освещению. Шон положил мне руку на колено и помог усесться поровнее. Я накрыла его ладонь своей и посмотрела на расплывчатое сияние возле стены, где стояли мониторы. На фоне зеленого мерцания темнело какое-то непонятное пятно. Я кивнула ему и поздоровалась:
– Привет, Рик.
– Привет, Джорджия, – отозвался силуэт. – Тебе лучше?
– Почти ничего не вижу, в голове как будто нагадила стая чаек, но ничего не болит, так что жить буду. – Я сжала пальцы Шона. – Как прошла встреча с Дочерьми революции?
– Скукота.
– Хорошо, хоть что-то в этом мире не меняется. – Глаза потихонечку приспособились к свету, теперь я могла различить у пятна голову. – Ты как, собираешься еще тут с нами зависать, или у нас открывается еще одна вакансия?
Рик застыл.
– Шон сказал, вы это уже обсудили.
– Мы-то да, но не с тобой. – Я пожала плечами. – Думаю, тебе тоже есть что сказать. Останешься? Боюсь, у нас в последнее время некоторые проблемы с уровнем смертности. Каждый четвертый – это паршиво.
– Если вы не против, я бы испытал судьбу и остался.
Я вопросительно вздернула брови.
– Да? И где тут логика?
– Я не так давно знаю тебя и твоего брата, и у вас нет особых причин мне доверять. То, что я сейчас скажу, вряд ли вас переубедит. Но мы с Баффи дружили много лет. Она была хорошим человеком и никому не желала зла. Я должен остаться на этом сайте и сделать так, чтобы об этом помнили. Иначе однажды, когда информация все-таки просочится, ее все станут воспринимать не как хорошего писателя или верного друга, а как виновницу трагедии в Икли и орудие злоумышленников, погубивших Ребекку Райман. В лучшем случае она станет для всех предательницей. Я этого не допущу, – в голосе Рика сквозило явственное неодобрение. – Я остаюсь, потому что должен. Если хотите, можете попытаться заставить меня уйти, но ничего хорошего ни для кого из этого не выйдет.
– Да мы и не собирались.
Я еще раз сжала руку Шона, а потом подошла к компьютеру и уселась за стол. Монитор немного расплывался, но ничего – справлюсь.
– Если ты так хочешь остаться – оставайся. Мы тебе рады. – Я ввела свой пароль (Шон может подключить мою машину к Сети, но у него нет пароля от моих файлов). – Какая диспозиция?
– Новости о Баффи попали в Сеть уже через пять минут после ее смерти. – Шон подошел к своему терминалу. – Но самое смешное не это.
Брат замолк и подождал, пока я не оторвусь от монитора. У него хорошо получаются зловещие паузы, и мое выражение глаз он легко определяет, даже несмотря на черные очки.
– Хочешь знать, что самое смешное?
– Да, Шон. Я проспала последние десять часов, и мне не терпится узнать, что же тут смешного.
– Чудно. Суть заключается в следующем: точно в ту же минуту в Сеть попали новости и о нашей смерти.
– Что? – вытаращила я глаза.
– Нас сочли мертвыми. Половина новостных сайтов опубликовала эту информацию, и никто не успел ее опровергнуть. На большей части из них ты все еще числишься покойницей.
Рик кивнул и добавил:
– Позвонивший в ЦКПЗ «случайно» использовал канал, который постоянно прослушивают на предмет сплетен местные новостные сайты. Мы еще даже до Мемфиса не добрались, а весть о нашей гибели уже просочилась в Интернет. По поводу Шона напечатали опровержение, когда он опубликовал пост, где жаловался на дрянной кофе в ЦКПЗ. А потом я сделал репортаж о встрече с Дочерьми американской революции, и мою смерть тоже опровергли, не все сайты, но во всяком случае многие. – Казинс криво усмехнулся. – У меня же фамилия не Мейсон, обо мне новости не распространяются так быстро.
– А я? – Вопрос вырвался у меня помимо воли.
– Все еще мертва, – подтвердил Рик. – Все судачат о том, что якобы ты делала что-то незаконное со своей журналистской лицензией, а теперь мы с Шоном скрываем твою смерть и пытаемся найти доказательства обратного.
– То есть страховку за мою смерть вам не выплатят. – Я закрыла лицо руками. – Какие еще новости?
– Только Баффи оказалась на Стене, – откликнулся Шон. – И только ее имя появилось в официальном списке погибших ЦКПЗ.
Я чуть не застонала от досады.
– И сколько же народу думает, что мы ради рейтингов инсценировали собственную смерть?
– Много, – помрачнел брат. – С другой стороны, решись мы на такое – предприятие бы увенчалось успехом. Рыночные ставки повысились еще на три пункта, поскольку читатели с нетерпением ждали жутких подробностей.
– Дождались?
– Про нас? Нет. Про Баффи? Да. Только об этом и говорят. Кто-то взломал канал, по которому передавала наша основная камера, и…
– Ясно. Сегодня вечером вывешу официальное заявление и докажу, что я жива. Чтобы прекратить эти глупые слухи. Баффи не заслуживает, чтобы ее имя обливали грязью из-за какого-то трюка, который мы и не думали устраивать.
– Насколько официальным будет это заявление? – вмешался Рик.
– В смысле расскажу ли я об анонимном звонке в ЦКПЗ?
Казинс кивнул.
– Да.
– Но…
– Разумно ли это? Безопасно? Хорошая ли это идея? Нет, нет и еще раз нет. Но я все равно это сделаю. – Я открыла почтовый ящик и начала просматривать письма – нет ли сообщений от Махира. – Кто-то, кому очень важно оставаться в тени, решил нас убрать. Так пусть получает. Никакой секретности ему не будет.
– А что, если они начнут стрелять?
– А они разве прекращали?
Я раз за разом нажимала на кнопку «стереть», даже потрясающие фильтры Баффи не смогли сдержать огромного количества спама.
– Кстати говоря. Нам нужен новый администратор для раздела сочинителей.
– А это не слишком поспешно? – Рик бросил на меня неодобрительный взгляд. – Баффи только что умерла.
– Смерть Баффи была поспешной, а это вынужденная мера. Сочинители не похожи на ирвинов или вестников и не будут работать просто потому, что им нечем больше заняться. Их нужно контролировать, иначе окажется, что они взялись одновременно за миллион разных проектов и ни одинне довели до конца. Нам нужен администратор, иначе мы скоро начнем получать разгневанные письма от читателей, которые ждут не дождутся появления очередной главы какого-нибудь пятидесятисерийного любовного романа.
– Баффи не говорила о возможных преемниках? – уточнил Шон.
– Баффи считала себя бессмертной. Поговори с Магдаленой, если она сама не согласится на эту должность, то хотя бы кого-нибудь посоветует.
На меня внезапно навалилась усталость. Я запустила программу, автоматически удаляющую спам, и свернула окно. А потом открыла папку для персонала под названием «Зав.». Там хранились самые последние версии завещаний всех официальных сотрудников «Известий постапокалипсиса», включая информацию о передаче авторского права. Все компании, сотрудники которых отправляются по работе в опасные зоны, имеют дело с зомби и работают в области журналистики, должны иметь подобные документы. Репортеры в современной Америке по закону приравниваются к живым мертвецам. Судя по информации, Баффи не меняла завещания с самой Калифорнии.
Я ввела пароль. Мы с Шоном имеем официальное право доступа ко всем файлам на наших серверах, именно на случай подобных ситуаций. Завещание представляло из себя файл только для чтения – копию настоящего документа, который, если верить информации вверху страницы, хранился у семейного адвоката семьи Месонье в Беркли. Мне копии было вполне достаточно.
Шон подошел поближе и встал у меня за спиной, положив руку мне на плечо. Баффи оставила личные вещи семье, произведения – сайту, а публицистику (то есть файлы с личной информацией) – нам с Шоном. Мы могли использовать данные по своему усмотрению. Ни слова про возможного преемника. Неважно, ведь последний пункт был достаточно красноречив и без этого.
– Вот мерзавка, – пробормотала я. – Она понимала, что в итоге погибнет. И знала, что поступает неправильно, хоть и отказывалась в этом признаваться самой себе. Знала.
– Почему ты так решила? – спросил Рик.
– Она завещала нам свои личные файлы, – откликнулся вместо меня Шон. – Зачем ей это делать? Значит, она знала, что они нам понадобятся. Возможно, она пыталась убедить себя, что поступает как должно, но у нее так и не получилось. Джордж…
– Рик, ты должен найти нового администратора для сочинителей. – Я кликнула по иконке «распечатать». – Это тебе срочное задание. Ну, и репортаж о Дочерях американской революции. Шон, нужно написать отчет о происшедшем, но…
– Там будут не только новости, там и для ирвина работа найдется. Понял. – Брат стиснул мое плечо, а потом вернулся за компьютер. – А что с файлами Баффи? С теми, про которые она говорила?
– Мне очень нужна запись с камеры, а она у Махира. Хотела сначала с этим разобраться. Но ты прав, файлы. Сейчас открою.
– Джордж…
– Просто помолчи, пока я с этим разбираюсь.
Ответ получился чересчур грубый.
У «Известий постапокалипсиса» есть два специальных сервера для служебного пользования. Один – так называемый «общий», на него может свободно скачивать и закачивать информацию любой из наших блогеров, даже если он не постоянный сотрудник, а просто тем или иным образом имеет дело с сайтом. Если вы выполняете для нас хоть какую-нибудь работу, мы сразу же заводим для вас аккаунт на «общем» сервере. Такие аккаунты почти никогда не удаляются, если только коллега не замечен в каких-нибудь злостных злоупотреблениях. Смысла нет – наши фрилансеры зачастую возвращаются. Зачем каждый раз удалять завещания? И зачем тратить время и заново создавать тот же самый аккаунт? Когда сайт станет побольше (если мы до этого доживем), придется пересмотреть нашу политику, но пока все и так нормально работает.
А есть еще «частный» сервер, и на нем установлена соответствующая защита. На данный момент аккаунты на нем заведены у семерых человек, и одна из этих семерых мертва. Я, Рик и Махир, потом сочинители – Баффи и Магдалена, и ирвины – Шон и Бекс. Именно на этом сервере мы храним важную информацию, начиная с финансов и заканчивая отчетами о сенаторской кампании, которые пока нуждаются в проверке. Он защищен всеми возможными способами, ведь достаточно будет одной утечки, и по репутации новостного раздела «Известий» будет нанесен серьезный, если не смертельный удар.
Новости – это серьезно. Думаете иначе – занимайтесь чем-нибудь другим.
Я открыла окно FTP и ввела адрес «частного» сервера. В качестве имени пользователя ввела «уморягдекрайземли», в качестве пароля – «Февраль-4–29».
Шон и Рик оставили свои дела и теперь стояли у меня за спиной. Экран мигнул, потом еще раз, а потом автоматически запустилась программа для просмотра видео. Я нажала на «сброс», но ничего не поменялось. Так что я просто откинулась в кресле и смотрела. Как же хорошо, что сейчас со мной моя команда. Нас осталось мало, но с другой стороны, мы трое – это все, что у нас осталось.
На мониторе появилось родное лицо Баффи Месонье. Она сидела, скрестив ноги по-турецки, на столе в нашем грузовике, на ней были надеты сшитый из лоскутов жилет и старая длинная плиссированная юбка. Помню, она так была одета в тот день, когда мы уехали из Оклахома-Сити. Мы тогда почти не разговаривали друг с другом. Баффи хотела, чтобы мы все бросили и вернулись домой. Как говорится, задним умом мы все крепки. Да, теперь уже слишком поздно, но я хотя бы поняла, почему она так стремилась отправить нас всех домой. Девушка хотела нас спасти.
Баффи посмотрела в камеру и улыбнулась.
– Привет.
Выражение лица, голос – это была изможденная женщина, которая уже не уверена, что сможет когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.
– Я так понимаю, ребята, сейчас вы смотрите это сообщение. Этакая видеозапись Шредингера: если вы ее смотрите, значит, уже слишком поздно жаловаться мне на качество картинки. Ведь так всегда и бывает? Я никогда не увижу реакции на свой шедевр. Но и критики тоже не услышу. Но давайте ближе к делу. Ведь если вы это смотрите, значит, времени у вас осталось мало. Меня зовут Джорджетта Мари Месонье, лицензия номер дельта-браво-эпсилон-восемь-четыре-один-два-ноль-семь. Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти и официально заявляю, что я по доброй воле и отдавая себе полный отчет в происходящем участвовала в кампании, направленной на введение в заблуждение американского народа, включая моих коллег и компаньонов Шона Филипа Мейсона и Джорджию Каролину Мейсон. Я передавала репортажи и частные данные третьим лицам и точно знала, что этот материал они используют, чтобы нанести ущерб предвыборной кампании сенатора Раймана. Я устанавливала записывающие устройства в общественных местах и понимала, что записи, полученные с помощью этих устройств, будут использованы с той же целью.
Усталая Баффи замолкла и глубоко вздохнула, неожиданно показавшись невероятно юной.
– Я не знала. Знала, что поступаю неправильно, что никогда больше не смогу работать в новостях, но не знала, что пострадают люди. Поняла это только после ранчо, а тогда уже было слишком поздно, я уже не могла повернуть назад. Простите. Это не вернет погибших, но это правда – я никому не хотела причинить вред. Я думала, что поступаю правильно. Думала, в результате страна станет сильнее.
По щеке девушки скатилась слеза. Получилось театрально, но недостаточно театрально для Баффи. Я-то ее хорошо знала. Нет, она не играла – действительно плакала.
– Я их вижу во сне. Закрываю глаза и вижу. Всех, кто погиб в Икли и на ранчо. Я в этом виновата. И я так боюсь, что мы получили эту работу только потому, что кто-то смухлевал с цифрами, уверенный, что меня можно купить. Простите, я не хотела. Ничего этого я не хотела. Если бы я знала, кто именно меня купил, я бы сказала вам, но я не знаю. Я изо всех сил старалась сделать так, чтобы не узнать имени. Ведь если бы я знала… думаю, тогда точно бы поняла, что поступаю неправильно.
Баффи отвернулась и вытерла лицо.
– Я слишком глубоко увязла и не могла повернуть назад. А вы не хотите ехать домой. Джорджия, почему мы просто не можем уехать? – Девушка снова смотрела в камеру полными слез глазами. – Я не хочу умирать. Не хочу, чтобы вы смотрели эту запись. Пожалуйста. Давайте просто уедем домой.
– Баффи, прости меня, – прошептала я.
В воцарившейся тишине мои слова прозвучали отчетливо, упали одно за другим, словно я бросала камешки на дно волшебного колодца и загадывала желание, которое, конечно же, никогда не сбудется.
Баффи глубоко вздохнула и продолжила:
– Вы увидите эту запись. – Она выдавила печальную улыбку. – Вы должны. Иначе никогда не узнаете правды. Когда откроете этот файл, моим родителям автоматически отправится другое видео, там я прошу у них прощения и говорю о том, как мне нравилась моя работа. После завершения этого процесса вы получите доступ к моей личной папке, там все, в том числе документ под названием «Признание». Он запаролен, и там есть отметка о времени и дате. Его можно использовать в суде, если вы не будете его открывать. Я не все оставляла на серверах, думаю, сейчас я как никто другой понимаю, как опасно доверять людям. У вас есть то, что я оставляю только вам и никому другому. Слушайте внимательно. Там все, включая коды доступа ко всем прослушивающим устройствам. Удачи. Отомстите за меня, если получится. Простите.
Баффи на мгновение смолкла и улыбнулась, на этот раз широко и искренне.
– Быть здесь, с вами, участвовать в этой кампании – это именно то, чего мне хотелось. Не все пошло так, как я того желала, но я рада, что поехала. Так что спасибо. И удачи.
Картинка погасла.
Несколько минут мы ошеломленно молчали. Судя по звукам, Рик плакал у меня за спиной. Я в очередной раз послала мысленное проклятие чертову Келлис-Амберли, который лишил меня этой простой человеческой возможности выразить свое горе.
– Что она имела в виду? «То, что я оставляю только вам и никому другому»? – спросил Шон, положив руку мне на плечо. – Все ее вещи остались в грузовике.
– Но у нас ее ноутбук. – Я отодвинулась от стола и встала. – Принесите мне инструменты и ее компьютер.
Никогда не кради историю у другого журналиста, никогда не забирай у другого журналиста боеприпасы, никогда не трогай компьютер другого журналиста. Это три золотые правила, и все их соблюдают, если речь, конечно, не идет о желтой прессе. Там обычно поступают с точностью до наоборот. Но в нашем-то случае журналист мертв, так что здесь они не работают. Так я успокаивала себя, пока вскрывала при помощи отвертки нижнюю панель ноутбука Баффи. Шон и Рик наблюдали, стоя поодаль. Мы уже проверили компьютер и не нашли ничего, абсолютно ничего. Девушка отформатировала диски, видимо, как раз перед той роковой поездкой. Баффи была первоклассным параноиком. Хотя после Икли у нее были на то все основания.
Мы даже не удивились, когда пластиковая крышечка поддалась и под ней обнаружилась полоска скотча, наклеенная прямо на аккумулятор. У меня в руке оказалась флешка. Я показала ее остальным:
– Страсти накаляются. Шон, Бекс раньше была вестником, как у нее с компьютерами?
– Хуже, чем у Баффи…
– Баффи в принципе была лучшей.
– Но хорошо.
– Насколько хорошо?
Есть только один способ проверить.
Брат протянул руку, и я, ни минуты не колеблясь, вложила в нее флешку. В тот день, когда я не смогу довериться собственному брату, моя жизнь закончится. Ни больше ни меньше.
– Вытащи ее в Сеть, и пусть просмотрит файлы. Баффи говорила, там метки времени и даты и IP-адреса. Нужно посмотреть. – Я встала. – Рик, дописывай свой репортаж.
– А ты чем займешься?
– Подниму Махира. – Я уселась обратно к компьютеру, стул был все еще теплым, как быстро все закрутилось. – Во что бы то ни стало. Нужно сделать копию с диска Баффи и сохранить данные где-нибудь вне пределов нашего сайта. Лондон вполне подойдет.
– Джорджия? – тихо спросил Рик.
Я оглянулась: Казинс все еще стоял посреди комнаты.
– Что?
– Мы переживем все это?
– Вполне вероятно, что нет. Хочешь уехать?
– Нет. – Он покачал головой. – Просто хотел проверить, отдаешь ли ты сама себе в этом отчет.
– Отдаю. А теперь – работать.
Рик с Шоном кивнули и уселись за компьютеры.
Махир не откликался: может, отошел от компьютера, или спал, или, упаси господи, был уже мертв – быть может, все даже серьезнее, чем мы думали. Но его машина все еще находилась в Сети. Я ввела свой специальный код доступа и активизировала личный ревун. Если мой коллега все-таки появится в Интернете, ревун начнет издавать громкие противные звуки и не уймется, пока он со мной не свяжется. Такие вот штуки хороши только для действительно экстренных ситуаций. Но в данном случае, по-моему, у нас была именно что экстренная ситуация.
Ладно, все от меня зависящее я сделала, заместитель должен рано или поздно найтись, а теперь пальцы на клавиатуру, глаза в монитор и за работу.
Фактический репортаж делать всегда приятно. У тебя под рукой вся нужная информация, ее только нужно правильно организовать, превратить в нечто понятное и логичное. Вы берете факты, лица, всю многогранную правду и полируете ее до зеркального блеска, а потом переносите все это на бумагу (хотя в моем случае приходится иметь дело с пикселями) и предоставляете на суд читателю. Я выкладывала материал постранично и для закачки использовала номер собственной лицензии. Если кто-нибудь решит, что это инсценировка, может обратиться в специальный комитет, отвечающий за аккредитацию, и пожаловаться на несанкционированное использование моего номера. Так я раз и навсегда прекращу глупые слухи. Да и новости получатся хорошие.
После первой же страницы начали приходить письма, в основном радостные: читатели меня поздравляли с «воскрешением» из мертвых и уверяли, что они и не сомневались, что я жива. Среди них было и несколько менее дружелюбных. А одно я специально отметила: потом напишу статью и использую его в качестве примера. Там говорилось, что мы с Шоном должны погибнуть от рук живых мертвецов, мол, такие грешники, как мы, ничем не лучше зомби. Прекрасная иллюстрация к истории о Баффи – ее вот на это и купили.
Я как раз загружала шестую страницу, но тут меня отвлек Шон:
– Бекс сейчас перепроверяет IP-адреса. Большая часть зашифрована.
– То есть?
– То есть их не отследить.
Черт.
– А что насчет меток даты и времени?
– Они доказывают, что это не один из нас. И не сенатор. И ничего больше. Если судить по времени – это мог быть кто угодно, хоть та же миссис Райман.
Черт-черт-черт.
– А хорошие новости есть?
Шон оторвался от экрана и широко ухмыльнулся.
– Коды доступа ко всем жучкам Баффи тебя устроят?
– Да, это хорошие новости…
Я не успела договорить – компьютер пискнул, в нижней части экрана замигало окно – срочное сообщение. Я дважды щелкнула по нему.
На мониторе появилось лицо Махира, волосы в разные стороны, глаза ошалевшие:
– Что происходит? Что случилось?
– Ты не брал трубку! – ответила я и тут же смутилась.
Махир находился на другом конце света, для него-то ситуация не была такой экстренной.
– Местные сочинители устроили вечер памяти и поэтические чтения в честь Баффи. Я туда пошел, чтобы потом сделать репортаж, и, боюсь… – Мой коллега убрал непослушную челку с лица и с виноватым видом продолжил: – Выпил лишнего. Потом пришел домой и сразу же уснул.
– Понятно теперь, почему ты не услышал ревун. – Я повернулась к Шону и спросила: – У нас есть копия файлов?
– В папке для локальных пользователей.
– Хорошо. – Я снова посмотрела на монитор. – Махир, я сейчас загружу в твою папку несколько файлов. Я хочу, чтобы ты их сохранил, у себя. Сделай как минимум две физические копии. И эти данные лучше держать не у себя в квартире.
– И после прочтения удалить с сервера? – весело поинтересовался Махир.
– Да. – Я и не думала шутить. – Хорошая идея. А еще лучше – переформатируй после этого свою папку.
– Джорджия… – Мой друг ненадолго замолк. – Мне чего-то следует опасаться?
Я откинулась на стуле и чуть было не рассмеялась. Баффи мертва, кто-то позвонил в ЦКПЗ и сообщил им о нашей смерти, нас использовали, чтобы саботировать правительство Соединенных Штатов. Опасаться следовало много чего.
– Пожалуйста, скачай файлы, прочти и скажи, что думаешь.
– Хочешь знать, что я думаю? – обеспокоенно переспросил он. – Джорджия, убирайся из этой страны. Приезжай сюда, пока не случилось ничего непоправимого.
– В Англии меня не примут.
– Мы найдем какой-нибудь способ.
– Попросить политического убежища, конечно, забавная идея, но Шон озвереет, если я заставлю его переехать. А без него я не поеду. – Подчиняясь внезапному порыву, я сняла очки и улыбнулась своему собеседнику. – Прости, возможно, нам так и не удастся встретиться лично.
– Не говори так, – с тревогой в голосе попросил Махир.
– Просто прочти файлы. А после уже решишь, как мне следует говорить.
– Хорошо. Будь осторожна.
– Постараюсь.
Я нажала на клавишу, и файлы отправились в его папку, окошко для видеосвязи закрылось, на его месте теперь светился сетевой статус.
– Джорджия?
Шон снова называл меня полным именем, и это не к добру. Внутри все похолодело. Я повернулась к брату.
– Что?
– У Бекс сейчас на прямой связи один из жучков.
– И?
– Думаю, ты должна это услышать.
Шон выдернул свои наушники из разъема. Шипение и потрескивание – мы слушали сейчас прямую трансляцию. Все моментально смолкли, даже Лоис, которая свернулась клубочком рядом с монитором Рика. Глаза у кошки были широко раскрыты, уши прижаты к голове.
– …слышишь меня? – В воцарившейся тишине голос Тейта, усиленный жучком, прозвучал особенно громко. – Нужно решить эту проблему, причем немедленно, пока все не стало еще хуже.
Ему ответил другой голос, но слов мы не смогли разобрать. Шон посмотрел на меня и кивнул. После мы попросим Бекс прогнать запись через фильтр и по возможности очистить ее от шумов, вдруг удастся вычислить неизвестного. Это все, что мы можем.
– Говорю же тебе, они подобрались слишком близко. Теперь, когда Месонье больше нет, мы не можем их контролировать. Понятия не имею, сколько этих проклятущих жучков она понатыкала повсюду. Я же говорил, нельзя доверять шпионке.
Я затаила дыхание, Рик беззвучно ругался, Шон молчал, поджав губы. Ни о чем не подозревающий Тейт тем временем продолжал:
– Я в передвижном офисе ее маленького дружка. Она точно не стала бы устанавливать жучки в том месте, где предавалась своим ничтожным грешкам.
– Как же плохо он ее знал, – горько заметил Рик.
– Мы тоже, как выяснилось, – отозвался Шон.
– Да мне плевать, как ты уберешь остальных, – пролаял Тейт. – Просто убери и все. Если их не смогли прикончить в ЦКПЗ, найдем другой способ. Понял? Выполняй!
Послышался громкий звук, словно там со всей силой бросили трубку, а потом удаляющиеся шаги. Колонки пошипели еще несколько секунд, а потом вдруг замолкли.
– Они включаются и сохраняют информацию, только когда улавливают достаточно громкий звук, – зачем-то пояснил Шон.
Хотя мы все прекрасно знали, как работают жучки Баффи. Она их устанавливала, и приборчики записывали все услышанное в файл, а потом, когда вокруг становилось тихо, переходили в спящий режим, чтобы сберечь заряд батареи. Девушка, видимо, не прослушивала материал с собственных жучков, просто сохраняла его и пересылала своим «нанимателям», потому что свято верила в правоту своего дела.
– Тейт, – прорычал Рик. – Какая дрянь.
– Тейт, – повторила я.
В глаза словно насыпали песка. Я надела обратно очки и перевела взгляд с одного моего собеседника на другого.
– Нужно поговорить с сенатором.
– А мы уверены, что он в это не замешан? – спросил Шон.
Я задумалась.
– Насколько хорошо у Бекс с компьютерами?
– Не настолько.
– Ладно. – Я повернулась обратно к экрану. – Запустите всем ревуны, пусть бегут в Сеть. Мне плевать, гдеони сейчас, – они нужны тут.
– Джорджия?.. – нерешительно начал Рик.
Я покачала головой и принялась яростно стучать по клавиатуре.
– Заткнитесь и садитесь за работу. Нам многое предстоит сделать.
У каждого из нас есть свой Рубикон – мгновение, когда ты понимаешь: вот сейчас нужно сделать выбор, который определит всю твою дальнейшую жизнь. Примешь неверное решение – и, вполне возможно, оно станет последним. Но иногда подобное неверное решение – единственно возможное, оно позволяет тебе достойно встретить собственный конец, быть уверенным, что поступил совершенно правильно.
Думаю, иногда мы понимаем, что случилось, уже после того, как перешли этот самый Рубикон. Когда это случилось со мной? В тот день, когда я решила стать журналистом? Когда мы с братом встретили на онлайн-ярмарке вакансий девушку, называвшую себя Баффи? Когда мы решили подать заявку и получить «выгодную» работу в предвыборном штабе Раймана?
Или когда мы поняли: вполне возможно, это решение станет для нас последним… и решили, что нам плевать?
Меня зовут Джорджия Мейсон. Брат зовет меня Джордж.
А это мой Рубикон.
из блога Джорджии Мейсон«Эти изображения могут вас шокировать»,8 апреля 2040 года.
