Текст книги "Корм"
Автор книги: Мира Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– А что будешь делать ты?
Эмили Райман стояла на сцене, сцепив руки, и смеялась. Она и не подозревает.
– Останусь здесь и сообщу новости, – мрачно ответила я.
Книга III
ОЧАГИ ЗАРАЖЕНИЯ
И ложь, и правда могут одинаково ранить, в этом они похожи. Но только одна из них излечит вас впоследствии.
Джорджия Мейсон
Мы живем в мире, который сами создали. Вольно или невольно, но мы вырыли себе могилу и теперь, леди и джентльмены, сами себя туда загоняем, ложью в том числе.
Майкл Мейсон
На мою журналистскую долю трудного и неприятного выпало гораздо больше, чем хорошего. Легкой и завидной профессию репортера не назовешь, разве что речь идет о красавцах-телеведущих, которые, сидя у себя в студии, с томным видом сообщают вам об очередной трагедии, потрясшей мир. В реальности все совсем по-другому, и даже я, столько лет проработав в новостях, не до конца, как выяснилось, понимала, насколько по-другому. Поняла я это, когда смотрела в глаза кандидату на пост президента Питеру Райману и его жене и рассказывала им, что отряд федеральных войск только что кремировал тело их старшей дочери возле семейного ранчо в Пэрише, в штате Висконсин.
Вы уже слышали про Ребекку Райман. Ей было восемнадцать, через три месяца должна была окончить школу, по успеваемости числилась пятой в классе, поступила в Брауновский университет, где собиралась, как и отец, заниматься юриспруденцией. Ходить и ездить верхом девочка выучилась почти одновременно. И именно поэтому сумела справиться с зараженной лошадью и дала своим маленьким сестренкам время убежать. Ребекка стала настоящим американским героем; во всяком случае, так ее называют во всех газетах и на всех новостных сайтах. Даже на моем.
Если вы позволите вашей покорной слуге ненадолго дать волю чувствам, то я расскажу о Ребекке, которую знаю по рассказам ее родителей.
Ребекка Райман была подростком, дерзким и иногда угрюмым, ненавидела, когда ее просили посидеть с сестренками в пятницу вечером, особенно если на тот день выпадала премьера очередного фильма с Байроном Блумом; любила дешевые любовные романы, ела мороженое прямо из коробки, обожала лошадей. Девочка не поехала на национальный съезд Республиканской партии потому, что готовилась к колледжу и хотела остаться рядом со своими питомцами. И в результате погибла, но ее сестры остались в живых. Ребекка не смогла спасти дедушку с бабушкой и работников ранчо, но спасла сестер. А разве можно требовать большего?
Я сообщила родителям о ее гибели. Это дает мне пусть и небольшое, но все-таки право сказать: Ребекка, нам всем тебя очень не хватает.
из блога Джорджии Мейсон«Эти изображения могут вас шокировать»,17 марта 2040 года.
Тринадцать
Похороны Ребекки Райман и родителей Эмили состоялись на ранчо спустя неделю после съезда. Почему ждали так долго? Не из-за траура и не потому, что членам семьи пришлось долго добираться. Нет, именно столько времени местным властям потребовалось, чтобы перевести зону с уровня 2 на уровень 5. Теперь туда можно попасть без военного эскорта, но все равно необходимо иметь при себе пистолет. Раньше ранчо считалось зоной уровня 7, и, если в течение трех лет там не произойдет заражения, оно снова ею станет. До тех пор даже дети обязаны постоянно носить оружие.
Сколько бы времени ни потребовалось, какая семья останется жить там, где погиб их ребенок? Или продолжит разводить лошадей (многие считали это просто дорогим и опасным хобби)? Так гласило общественное мнение. Все были уверены: Райманы забросят ранчо.
Хотела бы я, чтобы подобной точки зрения придерживались только озабоченные безопасностью консерваторы, но нет. Уже через несколько часов после смерти Ребекки половина американских организаций по правам детей с пеной у рта требовала ужесточения ограничений и выступала за создание нового законодательства. Если им это удастся, жить так, как раньше жили Райманы, станет невозможно. Никаких больше уроков верховой езды для маленьких, никаких семейных ферм. Запретить их, немедленно, бесповоротно и навсегда. Никто не удивился подобной шумихе, разве что сами Райманы. Конечно, Питер и Эмили ведь никогда не предполагали, что их старшая дочь превратится в мученицу. Они и представить не могли, какой удачей обернется ее гибель для некоторых. Хуже всего повели себя «Американцы детям»: устроили отвратительную агитационную кампанию. Адвокаты Райманов запретили им использовать изображения Джинни и Эмбер, но все и без них зашло достаточно далеко. Фотографии Ребекки и ее лошадей сделали свое дело. Их показывали вместе со снимками зараженных животных, которые бросались на военных.
Из-за происшествия на ранчо поднялась ужасная кутерьма. Неудивительно, что почти никто не обратил внимания, кого именно сенатор выбрал в качестве кандидата на пост вице-президента. Это заметили только отъявленные политиканы (им-то вообще плевать, что кто-то умер)… и я. Меня решение Раймана не удивило, хотя, признаться, порядком разочаровало. Его соседом по избирательному списку стал губернатор Тейт. Продуманный ход: такой сбалансированный союз поддержит большинство избирателей, и шансы сенатора попасть в Белый дом значительно повысятся. Если верить опросам, из-за трагедии Райман уже опережал ближайшего соперника на двадцать пунктов. Френсис Блэкберн, кандидатка от партии демократов, – хороший политик с отличным послужным списком, но куда ей до героической девочки-подростка, которая пожертвовала жизнью ради сестер. На данном этапе предвыборной гонки люди голосовали не за самого Питера, а за его дочь. И она, безусловно, побеждала.
Мы хотели на время поехать в Калифорнию и вернуться в штаб уже после похорон. В нашем контракте, конечно, был пункт насчет «постоянного доступа к кандидату», но одно дело заниматься честной журналистикой, и совсем другое – превращаться в кладбищенских стервятников. Пусть церемонию снимают местные телекомпании. А мы пока побываем дома, перестираем вещи, Баффи займется оборудованием, Рик познакомится с родителями. Сначала политический съезд, потом наша мама в своей родной стихии – получится просто отличный ускоренный курс по работе в команде. Шон иногда превращается в настоящий природный катаклизм, но только иногда. А мать – это всегда землетрясение с магнитудой семь с половиной по шкале Рихтера.
План зарубил на корню не кто иной, как сам сенатор: отвел меня в сторонку на следующий день после съезда и сказал, что наше участие в церемонии (и не только участие, а освещение этой самой церемонии) будет очень много для всех значить. Ребекке нравились наши репортажи о предвыборной кампании. К тому же Райман теперь был официальным кандидатом от партии республиканцев, так что на похороны наверняка попытаются прорваться журналисты. А нам он мог доверять.
Что было делать? Общественные прачечные есть в каждом городе, а Баффи может заказать все необходимое и в Интернете. С Риком, конечно, получалась заминка (он все еще перетаскивал вещи из гостиницы, в которой базировался предвыборный штаб Уогман). С другой стороны, особых проблем не должно было возникнуть. Наш новый коллега ни разу не пожаловался, хотя ему пришлось в буквальном смысле отправиться с корабля на бал. Казинс снял превосходный репортаж: смонтировал официальное заявление Раймана о согласии участвовать в выборах и видеозапись о штурме ранчо. Количество читателей подпрыгнуло на восемнадцать с лишним процентов и все еще продолжало увеличиваться. Думаю, отчасти именно благодаря Рику. У него ведь еще был эксклюзивный материал об уходе Уогман. Плюс победа нашего кандидата, плюс трагедия…
Временами чья-то боль оборачивается «настоящей удачей», когда речь идет о новостях.
Висконсин в марте совсем не похож на Калифорнию. День похорон выдался серым и холодным, еще лежал снег, хотя кое-где и пробивалась зеленая травка. Семья Эмили жила здесь уже несколько поколений, так что у О'Нилов было собственное кладбище. Если бы вдруг, как в древнем кино про зомби, мертвецы выкопались из земли, тут бы началось настоящее побоище.
К счастью, как раз в этом фильмы ошибались. Лужайку покрывали остатки сугробов, а у западной стены темнели три свежевскопанных участка земли – рядом с тремя надгробиями. На газоне на складных стульях разместились гости, они старательно отводили глаза от свежих могил. Женщина, немного похожая на Питера (вполне возможно, двоюродная или даже родная сестра), прошептала на ухо своему спутнику: «Такие маленькие».
Конечно, в наши дни кладбища вообще превратились в диковинку. Тела в основном кремируют, так что в погостах больше нет нужды, разве что вы баснословно богаты или помешаны на религии и традициях. А могилы больше не прямоугольные (такие часто видишь в фильмах, снятых до Пробуждения) – теперь это маленькие кружочки, ведь там хоронят только горстку пепла.
Члены семьи Райманов и семьи О'Нилов надели свои лучшие траурные костюмы: черное и серое, лишь изредка где-то проглядывал кремовый воротничок рубашки или белая блузка. Даже малышки Эмбер и Джинни были в черных бархатных платьях. У ворот и по всему периметру кладбища стояли охранники – из службы безопасности сенатора и из государственных спецслужб. Присутствовали только родственники, единственное исключение – я, Шон и Баффи. Мы трое были на особом положении, и об этом все знали. Я не раз ловила на себе неприязненные взгляды.
Ну и плевать. Мы здесь ради Питера и Эмили, ради новостей. Что думает родня – неважно.
– …собрались здесь, перед лицом Господа, чтобы проводить в последний путь возлюбленных чад Его. Да пребудут они с Ним, вдали от горестей нашего мира, пока мы не встретимся в Царствии Божием, – говорил священник. – Ибо приидет Царствие Его, и милостью Его даруется нам вечная жизнь. Давайте помолимся.
Все присутствующие склонили головы. Включая Баффи – ее-то в детстве учили и другим заповедям, не только «говори правду, подготовь пути к отступлению и всегда бери с собой боеприпасы».
Мы с Шоном не последовали их примеру. Кто-то же должен оставаться настороже. Я проверила, ровно ли выставлены наплечные камеры, и внимательно осмотрелась вокруг. Защиты практически никакой. Низкая каменная ограда обозначала границы кладбища, но вот зомби она задержать точно не сможет, разве что на несколько минут. Через равные промежутки в ограде располагались широкие ворота. Словно большой загон для людей. Меня передернуло.
Шон заметил это и обнял меня за плечи. Я улыбнулась брату. Он-то знает, как я не люблю открытые незащищенные территории. Хотя сам моих чувств не разделяет, ведь в подобных местах рано или поздно обязательно появляется что-нибудь интересное, во что можно потыкать палкой.
Церемония подходила к концу. Я поспешно стерла с лица улыбку: тут больше подходит мрачное выражение. Священник закрыл Библию. Родственники встали, многие из них плакали. Большая часть направилась к воротам, за которыми ждали автомобили. В похоронном бюро сейчас пройдут поминки. А ничто так не помогает выразить скорбь, как канапе и бесплатное пиво. Несколько человек задержались: они с совершенно потерянным видом смотрели на могилы.
– Так грустно, – прошептала Баффи. – Как такое могло произойти?
– Случайность, – пожал плечами Шон. – Когда имеешь дело с крупными животными, рано или поздно происходит амплификация. Им просто повезло, что этого не случилось раньше.
– Да, – нахмурилась я. – Повезло.
Что-то тут не складывалось. Сам момент, да и вообще – все произошедшее. Чтобы разводить на ранчо лошадей, пусть даже в нескольких милях от ближайшего города, требуются повышенные меры безопасности, не все миллионеры могут такое себе позволить. И система должна постоянно обновляться. Если бы что-то пошло не так, они бы справились с ситуацией за несколько минут. Ну, может, пришлось бы сжечь стойло, но чтобы погибли все кони… Да еще трое членов семьи и почти половина работников.
– Шон, проводишь Баффи до грузовика? Я выражу соболезнования.
– Может, нам тоже пойти? – уточнила девушка.
– Нет, идите в фургон. Позвони Рику, узнай, не было ли чего экстренного, пока мы тут сидели.
– Но…
– Пошли, Баф. – Шон взял сочинительницу под руку. – Если уж Джордж нас отсылает, значит, точно собирается во что-нибудь потыкать палкой.
– Вроде того. Присоединюсь к вам через пару минут.
– Ладно, – сдалась Баффи и вместе с Шоном направилась к воротам.
Я оглянулась на небольшую группу родственников возле могил: Питер, Эмили и еще несколько человек, очень похожих между собой – наверняка близкая родня. Эмили обнимала за плечи дочерей. Судя по виду, она неделю уже не спала, сжала бедных малышек так, что вот-вот придушит. Питер выглядел постаревшим, внезапно обрушившаяся трагедия сказалась на его бойскаутовской внешности.
Он заметил мой взгляд и кивнул, мол, не бойся, можешь подходить. Я чуть улыбнулась в ответ и начала пробираться к ним по весенней слякоти.
– Здравствуй, Джорджия, – поприветствовала меня Эмили. – Мы так рады, что ты пришла.
Она отпустила Джинни и Эмбер и обняла меня, тоже чуть не придушив. Девочки сразу же спрятались за пожилой дамой (наверное, мама Питера), чтобы снова не попасться матери. Неудивительно, Эмили плохо соображала от горя и не соизмеряла силы, от ее объятий даже у меня ребра затрещали.
– Соболезную вашей потере. – Я осторожно похлопала ее по спине. – Баффи и Шон тоже передают свои соболезнования.
– Эмили, отпусти девочку. – Питер подергал жену за рукав.
Оказавшись на свободе, я быстренько сделала шаг назад. Во взглядах Джинни и Эмбер читалось молчаливое понимание. Мать, видимо, не отпускала их от себя с самого своего возвращения.
– Здравствуй, Джорджия.
– Здравствуйте, сенатор. – Райман не выказывал желания обниматься, за что ему большое спасибо. – Прекрасная церемония.
– Действительно. – Мужчина посмотрел на свежевскопанную землю. – Бекки это все ненавидела. Говорила, это глупо и отвратительно. Она бы точно осталась дома, только вот сегодня ей пришлось участвовать.
Сенатор горько рассмеялся.
– Она так хотела с тобой познакомиться.
– Жаль, что нам так и не пришлось. – Я поправила темные очки: глаза резал отражающийся от снега свет. – Не возражаете, если мы ненадолго отойдем в сторонку? Буквально на минуту.
– Конечно. – Питер поцеловал жену в лоб. – Милая, а ты возвращайся к девочкам, ладно? Я скоро.
– Ладно. – Эмили выдавила улыбку. – Джорджия, ты будешь на поминках?
– Конечно, миссис Райман.
Мы отошли в сторону (так нас не услышат, зато мы их по-прежнему хорошо видим), и сенатор спросил меня напрямик:
– Джорджия, что происходит?
– Сенатор, – мне пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза, – если вы не возражаете, наша команда хотела бы съездить на ранчо и все осмотреть. Нам нужно ваше разрешение.
Райман молчал.
– Если мы побываем там и вывесим материал…
– Думаешь, тогда другие туда не сунутся ради развлечения?
– Да.
Сенатор смерил меня долгим взглядом. Потом плечи его поникли, и он кивнул.
– Как мне все это ненавистно, Джорджия. – Говорил Райман как-то по-другому, совсем не похоже на того гордого и уверенного в себе человека, вместе с которым мы колесили по стране. – Это должна была быть самая захватывающая битва за всю мою карьеру. И вот я стою здесь и передаю старшую дочь в руки Господа, а мне хочется кричать на этого мерзавца и требовать ее назад. Нечестно.
– Знаю, сенатор. – Я оглянулась на Эмили: она снова прижимала к себе дочерей. – Но вы не единственный, с кем поступили нечестно.
– Юная леди, вы мне рекомендуете больше внимания обращать на семью? – невесело усмехнулся Райман.
– Сэр, иногда семья – это все, что у нас есть.
– Верно, Джорджия, совершенно верно. – Он проследил за моим взглядом. – Я скажу Эм, что разрешил вам осмотреть ранчо. Она поймет. Охрана…
– У нас есть соответствующие лицензии.
– Хорошо. – Сенатор откинул рукой волосы со лба и вздохнул. – Какой это все кошмар.
– Точно, сэр.
Мы довольно сдержанно попрощались. Сенатора ждал траур, а мне нужно было торопиться в грузовик, пока Шон не вздумал отправиться на прогулку, а Баффи не отключилась от Сети для перенастройки приборов. Рик с нами не так давно, так что чего с его стороны опасаться, я пока не знаю. Но наверняка есть чего. Он же, в конце концов, журналист, а мы все неизлечимо больные.
Я подошла к воротам и легонько тронула сережку.
– Шон, ты где?
– Припарковались за фургонами службы безопасности. Да, – ответил он кому-то на том конце провода. – Баффи спрашивает, нужна ли она сейчас. Хочет куда-то пойти с Чаком. Вся в расстроенных чувствах, сказала, им надо «побыть вдвоем».
– Шон Мейсон, тебе уже давно не девять лет, а ты все еще говоришь «побыть вдвоем» с таким же точно выражением, с каким обычно говорят «дохлая крыса».
Я кивнула охранникам в воротах и отправилась на парковку – разыскивать грузовик.
– А вот и нет, – оскорбленно отозвался Шон. – Как раз дохлые крысы мне очень нравятся.
– Прости. Забыла. Скажи Баффи, пусть идет, только сначала надо подготовить наше полевое оборудование. И пусть возвращается к девяти, редактировать материал.
– Полевое оборудование?..
– Сенатор Райман дал разрешение. Мы едем на ранчо.
Шон завопил от радости, и я, поморщившись, отключилась. Вот уже и грузовик. Внутри, так уж и быть, пускай орет, а по мобильнику не надо.
Баффи сидела на столе и колдовала с наплечной камерой. Уже успела сменить траурный наряд на более удобную одежду, хотя и не обычных ярких расцветок. И даже макияж соответствующий сделала.
– Привет.
– Привет. – Я расстегнула пиджак. – А где Шон?
– На переднем сиденье, проверяет броню. – Баффи осмотрела камеру, сдула воображаемые пылинки с микросхем и защелкнула крышку. – Меня Чак заберет, так что езжайте, а я его подожду. Проверка оборудования займет буквально пару минут.
– А Рику позвонили?
Я бросила пиджак на спинку стула и начала расстегивать рубашку, под которой была надета майка. Джинсы, кевларовый бронежилет, мотоциклетная куртка и армейские ботинки – и я буду готова отправиться в зону с низким уровнем безопасности. Нормальные девушки обычно наряжаются на вечеринки и свидания, а я умею приодеться для визита в опасную зону.
– Он сказал, что встретит вас возле ранчо. – Баффи протянула мне камеру. – Держи. Эти модели безнадежно устарели. Рано или поздно потребуются новые.
– Занесу в бюджет. – Я сняла рубашку, кинула ее на пол и взяла у Баффи прибор, бросив на девушку внимательный взгляд поверх очков. – О чем-то задумалась?
– Да. Нет. Может быть. – Сочинительница снова уселась на стол и уставилась на свои ладони. – Вы едете на ранчо.
– Да.
– Но…
– Уровень безопасности повысили, и у нас есть лицензии. И оружие.
Баффи наконец подняла голову.
– Но это же проявление неуважения.
Ага. Вот он, камень преткновения.
– Баффи, неуважение к кому? К мертвым?
Девушка едва заметно кивнула.
– Но их же там нет. Их похоронили.
А перед этим сожгли, чтобы тела не смогли ожить и проявить неуважение к живым.
– Но они там умерли, – горячо возразила Баффи. – А теперь вы хотите сделать из этого новости.
– Мы показывали на своем сайте события на ранчо.
– Это другое. Там была опасная ситуация. А здесь – одни лишь призраки. Души, которым хочется покоя. – Девушка умоляюще на меня посмотрела. – Так почему мы не можем оставить их в покое? Пожалуйста.
– Мы их не потревожим. Как раз наоборот, сделаем так, чтобы они могли покоиться с миром. Райманы нам доверяют, и мы их доверия не обманем. Покажем всем, что там нет ничего интересного, и те журналисты, которым как раз доверять нельзя, не полезут туда за «сенсационным репортажем».
Может, я и заблуждаюсь, и охотники за горячим полезут куда угодно. Но мне нужно было попасть на ранчо и нужно было, чтобы Баффи не сходила с ума. Без нее не получится обработать отснятый материал; без нее мы ничего не добудем.
Девушка шмыгнула носом.
– Обещаете не тревожить призраков?
– Не очень-то верю в привидения, но обещаю, мы не сделаем ничего такого, что может оскорбить тамошних духов.
Я поставила камеру на стол и, покачав головой, вытащила из шкафчика полевое обмундирование. Всегда держу под рукой несколько пар толстых джинсов из специальной армированной ткани. В наши дни не только у бойскаутов девиз «будь готов».
– С меня хватит зомби. Мне не нужно, чтоб еще и полтергейст за мной гонялся.
С минуту Баффи внимательно вглядывалась в мое лицо, а потом вымученно улыбнулась.
– Ладно. Просто как-то неправильно идти туда в день похорон.
– Знаю, но как раз сейчас важно успеть вовремя.
На улице загудел автомобильный клаксон. Я обернулась на дверь.
– По-моему, прибыл твой кавалер.
– Быстро он. – Баффи слезла со стола. – Оборудование готово, все упаковано. Я не проверяла запасные батареи, но они вам понадобятся, только если все остальное выйдет из строя. Технически, в них даже нет особой необходимости.
– Знаю. Иди-ка давай. И хорошо проведи время с Чаком. Жду тебя в девять в гостинице для монтажа и сведения.
– Работа, работа, работа, – заныла Баффи, но через секунду уже улыбнулась.
Я успела заметить, как Чак помахал из взятой напрокат машины, а потом дверь грузовика захлопнулась.
– Пусть это будет хорошее свидание, – пожелала я вслед ушедшей девушке и натянула мотоциклетную куртку.
Обычно Баффи сначала проверяет оборудование, а потом уже уходит. И уходит «назад в грузовик» или «домой», а не на свидание с бойфрендом. Конечно же, она и раньше встречалась с парнями, я помню как минимум шестерых. И все были не виртуальными, как это водится среди наших сверстников, а «реальными». Сочинительница не крутит романы по Интернету – только если онлайн-знакомые живут неподалеку и не против встретиться лично. Нужно соблюдать всяческие предосторожности и сдавать анализы крови, но Баффи все равно предпочитает именно оффлайн отношения. Отчасти потому, что ей нравится, так сказать, смена деятельности – ведь столько времени приходится проводить в Сети. Но я думаю, она еще не хочет, чтобы личную жизнь можно было отследить. Мы с Шоном никогда не объясняли, почему не ходим на свидания. И Баффи это явно смущало. Поначалу она пыталась свести нас с кем-нибудь из своих друзей, а потом бросила эту затею. Чак – первый ее ухажер, с которым нам позволено по-настоящему общаться. И то, думаю, потому, что познакомились они в сенаторском штабе.
У всех свои заморочки. Мы с братом избегаем романов, а Баффи свои маскирует, будто это операция под прикрытием.
Минут пять ушло на проверку оборудования. Из кабины грузовика вылез Шон с арбалетом в руках. Судя по скованности движений, надел хорошую броню. Я выпрямилась и кинула ему рюкзак.
– Легкий. Мы что, не берем камер?
– На самом деле мы не берем оружия. – Я подобрала еще два рюкзака и протиснулась мимо брата на переднее сиденье. – Встретим зомби – откупимся от них печеньем.
– Печенье даже живые мертвецы любят.
– Точно. – Я закрепила перегородку между кабиной и кузовом и кинула брату рюкзак, приготовленный для Рика. – Я за рулем.
– Так и знал. – Шон изобразил гневный взгляд, а потом тоже перелез вперед и устроился на пассажирском сиденье. – Что мы на самом делетам будем делать?
– На самом деле? Мы на самом деле осмотрим место трагических событий и поймем, вызвана ли ошибка банальной халатностью или случайным стечением обстоятельств. Пристегивайся.
Я закрепила собственный ремень безопасности, и брат последовал моему примеру.
– Ты же не имеешь в виду то, о чем я думаю.
– А что я имею в виду, Шон?
– Им пришлось выжечь всю инфекцию. Кто-нибудь наверняка бы заметил, если бы было что-то необычное.
– Повтори-ка первую часть предложения.
– Им пришлось выжечь… – Шон запнулся. – Но ты же это не серьезно.
– О'Нилы разводили лошадей на протяжении нескольких поколений. Даже Пробуждение им не помешало.
Я вырулила со стоянки на шоссе. Вокруг простиралась открытая плоская равнина, никаких тебе низменных сооружений вроде человеческого жилья. Зомби здесь не очень удобно охотиться.
– Такие люди не совершают подобных ошибок. В результате вспышки вируса погибла половина работников. Такого просто не бывает. Либо кто-то облажался по-крупному…
– …либо обрезали провода на ревунах, – тихонько закончил брат. – Но почему ничего не нашли?
– А кто-нибудь вообще искал? Шон, если ты услышишь такое сообщение: «Крупное животное подверглось амплификации и убило своего владельца», что ты подумаешь? «Подгнило что-то в Датском королевстве» или «Рано или поздно это бы обязательно случилось»?
Шон немного помолчал, а потом задумчиво спросил:
– Джордж, насколько все серьезно?
Я покрепче сжала руль.
– Спроси у Ребекки Райман.
– И что мы будем делать?
– Расскажем правду. – Я оглянулась на брата. – Надеюсь, этого будет достаточно.
Он кивнул, и остаток пути мы проехали молча.
До Пробуждения люди тратили уйму времени на судебную медицину и криминалистику. Как умер тот или иной человек? Почему умер? Можно ли было его спасти? После появления зомби все изменилось. Лезть на место преступления слишком опасно из-за инфекции. А после санобработки (которая в наше время проводится на высочайшем уровне) искать уже просто нечего. В прошлом остались проверки ДНК и чудеса дедукции, благодаря которым можно вычислить убийцу по приставшей к одежде нитке. Мертвецы ожили и перестали делиться своими секретами с живыми.
Современные сыщики – будь то полиция или СМИ, – если можно так выразиться, «вернулись к истокам». Поскольку невозможно провести сотню тестов и анализов – их заменяет пытливый ум. Еще важнее знать, куда смотреть. Весь фокус в определенном способе мышления – нужно выучиться исключать невозможное; иногда то, что остается, действительно оказывается правдой, сколь бы невероятным оно ни казалось.
Мы живем в странном мире.
из блога Джорджии Мейсон«Эти изображения могут вас шокировать»,24 марта 2040 года.
