Текст книги "Корм"
Автор книги: Мира Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
У меня сосало под ложечкой от одного взгляда на шприц. Шон мог на него наступить. Если бы чуть по-другому поставил ногу, то…
Думай о чем-нибудь другом, Джорджия. Думай о чем-нибудь другом.
– Шприцы герметичны, – добавил брат. – Хлор не попал бы внутрь.
– То есть…
– Если я права, перед нами Келлис-Амберли, и его тут хватит, чтобы заразить все население штата Висконсин, – невесело улыбнулась я. – Как вам такой заголовок для главной страницы сайта: «Убийство Ребекки Райман»?
Келлис-Амберли может сколь угодно долго жить внутри переносчика инфекции, то есть внутри теплокровного млекопитающего. Пока лекарства от него не придумали. Отдельно взятые образцы крови можно очистить от частиц вируса, но нельзя удалить его из мягких тканей, костного мозга, спинномозговой жидкости. Спасибо за это надо сказать человеческому гению, который его создал. Инфекция всегда с нами, каждый день, с момента зачатия и до самой смерти.
В течение жизни мы сталкиваемся с несколькими «разновидностями» Келлис-Амберли. Келлис противостоит враждебным риновирусам простуды и поддерживает иммунную систему. У некоторых появляются злокачественные опухоли, и тогда просыпается и берется за дело Марбург-Амберли. Соединившись, два вируса по-прежнему выполняют свои первоначальные функции. Что для нас не так уж и плохо. Хоть какие-то плюсы – раз уж приходится существовать бок о бок с живыми мертвецами, которые так и норовят вас слопать.
Проблемы начинаются, только когда КА переходит в активную фазу. Десяти микронов живого Келлис-Амберли достаточно, чтобы началась необратимая реакция и носитель погиб. Болезнь просыпается, и вы уже больше не вы – становитесь живым сосудом, содержащим инфекцию, ее вечно голодным распространителем. У зомби только две цели: выкормить вирус в себе и распространить его дальше.
Крошечной капли Келлис-Амберли достаточно, чтобы заразить как человека, так и слона. Десять микронов. Если хотите литературное сравнение – в точке в этом предложении микронов и то больше. Лошади, которая стала очагом инфекции на ранчо Райманов, вкололи приблизительно девятьсот миллионов микронов живого Келлис-Амберли.
И пусть кто-нибудь, глядя мне в глаза, скажет, что это не терроризм.
из блога Джорджии Мейсон«Эти изображения могут вас шокировать»,25 марта 2040 года.
Пятнадцать
Стоит вам позвонить американскому сенатору из карантинной зоны и сообщить, что вы только что обнаружили живую кошку и шприц (в котором, видимо, осталась капля ужасающего вируса), и тут же, буквально в ту же секундуна вас набросятся и военные, и спецслужбы. Всегда подозревала, что радио– и мобильные сигналы из карантинных зон отслеживают, но сегодня мне это продемонстрировали наглядно. Только успела сказать «целый шприц», и нас сразу же окружили мрачные громилы с большими пушками.
– Снимайте на камеры, – прошипела я Рику и Шону.
Оба кивнули, едва заметно, потому что страшно было пошевелиться – столько на нас нацелили пистолетов.
– Положите шприц и все свое оружие на землю и поднимите руки над головой, – прогремел сквозь помехи из громкоговорителя бесстрастный голос.
Мы с Шоном переглянулись.
– Мы, э-э-э… журналисты, – с почти вопросительной интонацией крикнул брат. – Лицензии класса А-15, право на ношение оружия. Освещаем предвыборную кампанию сенатора Раймана. Так что у нас с собой целый арсенал. И со шприцом в руках мы чувствуем себя не совсем уютно. Вы правда готовы ждать, пока мы выложим все, что у нас есть при себе?
– Боже, надеюсь, нет, – пробормотала я. – Иначе проторчим здесь весь день.
Ближайший к нам громила (в зеленом армейском комбинезоне, а не в черном костюме агента спецслужб) дотронулся до правого уха и что-то тихонько прошептал. После некоторой паузы кивнул и сказал (гораздо более спокойным голосом, чем тот, из громкоговорителя):
– Просто положите шприц и то оружие, что у вас на виду, поднимите руки и не делайте резких движений.
– Уже гораздо лучше, спасибо, – улыбнулся брат.
Сначала я не поняла, чего это он так выделывается перед толпой нервных военных, готовых в любой момент открыть огонь. А потом проследила за его взглядом и чуть было не улыбнулась. Здравствуй, стационарная камера номер четыре. Здравствуйте, умопомрачительные рейтинги. Не зря Шон разошелся. Я вышла вперед и положила шприц на землю. Вернее не сам шприц, а запечатанный армированный двухслойный пакет. Пространство между внешним и внутренним слоями заполнял хлор: если зараза выберется из шприца, то не успеет прорваться наружу. Двигаясь с чрезвычайной осторожностью, я выложила также пистолет, электрошокер, газовый баллончик (его я обычно пристегиваю к рюкзаку – мало ли какая дрянь встретится помимо зомби, а перцовку в глаза получить никто не рад) и складную дубинку, которую мне Шон подарил на день рождения. Потом подняла руки, показывая, что больше ничего нет, и сделала шаг назад.
– Мэм, и очки тоже, – велел солдат.
– Черт побери, у нее же ретинальный КА! Вы видели досье, еще когда мы только сюда приехали, так что все знаете! – Шон уже не красовался, а просто откровенно злился.
– Очки, – повторил военный.
– Шон, все в порядке, он просто выполняет свою работу. – Я стиснула зубы и изо всех сил зажмурилась, потом сняла очки, бросила их на землю и отступила назад.
– Мэм, откройте, пожалуйста, глаза.
– А вы сможете немедленно оказать мне медицинскую помощь? – Я тоже сильно разозлилась. – Меня зовут Джорджия Каролина Мейсон, лицензия номер альфа-фокстрот-браво-один-семь-пять-восемь-девять-три. Мой брат прав, у вас есть наши досье. У меня острый ретинальный Келлис-Амберли. Если открою глаза, могу серьезно повредить зрение. И мы журналисты, я подам на вас в суд.
Снова пауза – опять с кем-то совещался. Дольше, чем в прошлый раз. Видимо, проверяли досье, уточняли, не превращусь ли я немедленно в зомби, а то, может, нарочно очки надела и разглагольствую тут. Наконец:
– Вернитесь в группу.
Еще минут десять Шон с Риком выкладывали оружие. Потом мы встали рядом, и брат взял меня за локоть – помочь, если вдруг придется куда-то идти. Днем без очков я практически становлюсь слепой. Даже хуже: у слепых ведь свет не вызывает мигрени, и сетчатку они повредить не боятся.
– Кто дал вам право зайти на территорию?
– Сенатор Питер Райман, – ответил Рик, спокойно и уверенно – видимо, далеко не первый раз сталкивается с властями. – Полагаю, вы перехватили звонок мисс Мейсон сенатору?
– Сенатор Райман знает о вашем местонахождении?
– Сенатор Райман дал нам разрешение на проведение этого расследования, – Рик сделал особое ударение на слове «сенатор». – Думаю, его заинтересуют наши находки.
Солдат снова совещался с кем-то. Неожиданно затрещал громкоговоритель, и оттуда послышался голос Раймана:
– Дайте сюда эту штуку. Что же вы творите? Это мои журналисты, а вы так с ними обращаетесь, будто они незаконно вторглись на моюже территорию. Тут явно не все в порядке, а вы как думаете?
Другой голос на заднем плане неразборчиво промямлил какие-то извинения.
– Конечно, не подумали, – грянул в ответ сенатор. – Ребята, вы как? Джорджия, девочка моя, ты с ума сошла? Надень немедленно очки. Думаешь, у слепого журналиста получится раскапывать мои маленькие грязные тайны?
– Сэр, эти славные люди заставили меня их снять!
– Славные люди с такими славными пистолетами, – присоединился Шон.
– Очень мило с их стороны, но теперь, Джорджия, надень их, пожалуйста, обратно. У тебя есть запасная пара?
– Есть, но в заднем кармане – боюсь, уроню.
Всегда беру с собой запасные. Лучше три пары. Ясное дело, на случай заражения, а не на случай агрессивных военных.
– Шон, достань сестре очки. Она без них словно голая. Жуткое зрелище.
– Да, сэр!
Брат отпустил мой локоть. Через мгновение я почувствовала, как он вложил мне в руку очки, и, облегченно вздохнув, надела их. Свет сразу же потускнел – теперь можно открыть глаза.
Моему взору предстала все та же картина: слева – Рик, справа – Шон, повсюду вооруженные солдаты, а еще стационарная камера номер четыре, которая по-прежнему передавала данные в грузовик. В таком диапазоне большинство передатчиков не смогут ничего отследить – примут за помехи. Баффи не зря держит руку на пульсе беспроводных технологий: чем лучше разбираешься в подобных вещах, тем труднее блокировать твой сигнал. Не знаю, работают ли еще камеры, которые настроены на высокие частоты – наверное, нет. Зато низкочастотные военные вряд ли засекут.
– Джорджия, с глазами все в порядке? – спросил сенатор.
Взгляд Шона молча вопрошал о том же.
– В полном, сэр.
Не совсем правда. Мигрень уже набирала силу; теперь, наверное, буду несколько дней мучиться. Чего от них еще ждать – это же правительство.
– Когда эти славные люди закончат свою работу, нам нужно будет поговорить. Если у вас найдется минутка.
– Конечно. – Дружелюбие в голосе сенатора сменилось напряжением. – Я хочу узнать обо всем.
– Мы тоже, сэр, – вмешался Рик. – Например, хотелось бы знать, что в шприце. К сожалению, у нас нет необходимого оборудования, чтобы это проверить.
– Вышеуказанный предмет передается в распоряжение армии Соединенных Штатов Америки, – пролаяли из громкоговорителя. – Что в нем – больше вас не касается.
Мы вскинулись, все трое.
– Простите, – уточнил Рик, – найдено возможное доказательство того, что при помощи живого вируса Келлис-Амберли кто-то устроил вспышку вируса на американской земле. Во владениях кандидата в президенты Соединенных Штатов. И вы утверждаете, что людей это не касается? Не касается троих аккредитованных и лицензированных представителей американских СМИ, которые и нашли это самое доказательство? Причем сами провели расследование, с которым почему-то не справились вооруженные силы?
Солдаты вокруг нас явно напряглись и теперь держали оружие под весьма неприятным углом, мол, даже на американской земле бывают несчастные случаи. Сотрудники спецслужб нахмурились, но не сильно. В конце-то концов, за расследование на ранчо отвечали не они.
– Сынок, – послышалось из громкоговорителя. – Не хочется думать, что ты имеешь в виду то, что сейчас сказал.
– Но вы же сами говорите, мы не имеем права узнать о собственной находке. А нас ведь смотрят и читают зрители по всему миру, которые очень-оченьхотят знать правду, – вмешался Шон. – По мне, так это не свобода слова.
Брат скрестил руки на груди и встал в подходящую для снимка позу, с виду расслабленную. Надо было хорошо его знать, чтобы понять, насколько он зол.
– И наши читатели не воспримут это как свободу слова, – согласилась я.
– Мисс, существуют обязательства по неразглашению. И я всех троих мигом заставлю подписать нужные бумаги, прямо здесь.
– Сэр, у вас бы, возможно, и получилось, но все это время шла прямая трансляция, – ответила я. – Не верите – зайдите на наш сайт и посмотрите. Прямой эфир, плюс расшифровка.
Спустя минуту из громкоговорителя донеслись приглушенные ругательства. Ага, заглянули на сайт. Я улыбнулась.
– Собирались сохранить все в тайне – не надо было оставлять расследование журналистам.
– А мне хотелось бы знать, – холодно вставил Райман, – какое право вы имеете изымать материалы с моей же территории и при этом скрывать информацию от меня, официального владельца. Особенно если учесть тот факт, что вышеупомянутые материалы могут быть связаны со смертью моей дочери и родителей моей жены.
– Все опечатанные опасные зоны…
– Остаются в собственности владельцев. Владельцы обязаны по-прежнему платить налоги, хотя не могут больше пользоваться ресурсами и заниматься земледелием, – неожиданно сказал Казинс.
Я бросила на Рика удивленный взгляд, но тот лишь безмятежно улыбнулся и добавил:
– Решение суда по делу Секор против штата Массачусетс, 2024 год.
– К тому же в этой стране не приветствуется сокрытие улик, – отрезал сенатор. – Думаю, вы хотите сказать, что эти милые журналисты свободны и могут спокойно покинуть опасную зону. Как только сдадут необходимые анализы крови. А вы изучите содержимое шприца и немедленно свяжетесь и со мной, и с ними. Особенно учитывая, кто его нашел и где.
– Ну…
– Думаю, вы понимаете, как губительно может сказаться на вашей карьере препирательство с сенатором. Особенно с таким, который собирается стать президентом. Жаль, что приходится об этом говорить, но другие способы на вас, похоже, не действуют.
Все замолкли, а потом голос из громкоговорителя осторожно начал:
– Сэр, у вас, наверное, сложилось не совсем правильно представление о том…
– Надеюсь, что так. Мои люди могут идти?
– Конечно же! – обрадовался неизвестный. – Мои солдаты их проводят. Вывести гражданских!
– Есть, сэр, – пролаяли его подчиненные.
У сотрудников спецслужб, похоже, все происходящее вызывало легкое омерзение.
Солдат, который заставил меня снять очки, в очередной раз с кем-то посовещался и с явной неохотой велел:
– Возьмите свое оружие и следуйте за мной, я отведу вас к воротам, где вы сдадите анализ крови. Пожалуйста, не трогайте предмет, который обнаружили на зараженной территории.
Рик, по всей видимости, собрался добавить, что мы обнаружили на зараженной территории не только этот предмет. Не думаю, что кошка обрадуется, когда ее начнут расчленять армейские ученые. Я пнула Казинса в лодыжку, не обращая внимания на его недоуменный взгляд. Потом сам же скажет спасибо. Или кошка скажет.
Вооружались мы гораздо дольше, чем разоружались, – надо же было проверить все предохранители. После санобработки по системе Нгуена-Моррисона территория считалась чистой (если, конечно, забыть про шприц с живым Келлис-Амберли). Но прострелить себе ногу там, где недавно произошла вспышка вируса, – все равно, по-моему, идиотская затея. Вооруженный эскорт сопроводил нас до ворот, где, к моей вящей радости, с анализаторами в руках уже поджидали Стив и еще два охранника из штаба сенатора.
При виде приборов я ахнула от удивления и легонько ткнула Шона локтем. Брат проследил за моим взглядом и присвистнул:
– Тяжелая артиллерия пошла в ход, а, Стив-о? [20]20
Стив-о– шутливое прозвище, в том числе журналиста Стивена Ирвина.
[Закрыть]
Тот чуть улыбнулся.
– Сенатор хочет удостовериться, что с вами все в порядке.
– Ну, с братцем моим всегда все не в порядке, а вот мы с Риком чисты. – Я протянула Стиву правую ладонь. – Давай-ка, ткни меня.
– С удовольствием. – Охранник надел устройство мне на руку.
В наши дни изготавливают разные анализаторы: начиная с простых полевых, которые ошибаются в тридцати процентах случаев, и заканчивая самыми навороченными, такими чувствительными, что они временами реагируют на засевший в каждом из нас вирус и неправильно выдают положительный результат. Самые крутые портативные приборы – Эппл ХН-237. Стоят столько, что и подумать страшно. И поскольку это все-таки полевые анализаторы, использовать их можно только единожды, а потом надо менять иглы (и платить за это столько, сколько в среднем составляет годовая зарплата журналиста). Одного раза такой машине вполне достаточно. Иголки (настолько тонкие, что пациент почти ничего не чувствует) протыкают все пять пальцев, ладонь и запястье. Великолепные системы распознавания вируса. По слухам, после выпуска ХН-237 вооруженные силы даже купили у Эппл несколько патентов.
У нас с Шоном есть такой в грузовике, но только один. Уже пять лет с собой возим и никогда еще не попадали в ситуацию настолько отчаянную, что пришлось бы разориться и его использовать. ХН-237 нужен, только когда необходимо удостовериться, срочно и не сходя с места, без права на ошибку. Такие используют после вспышки вируса. Военные точно знали, что в шприце. Откуда? Эта мысль не очень обнадеживала.
Стив включил анализатор. Защелкнулось крепление, и ладонь расплющило так, что натянулись сухожилия. Больно. Я напряглась. Хотя и ждала боли, иголки совершенно не чувствовались. На крышке замигали огоньки – красный-желтый. Потом один за другим загорелись зеленые индикаторы. Весь процесс занял не больше нескольких секунд.
Стив улыбнулся и убрал использованный анализатор в мешок для биологических отходов.
– Ты чиста, вопреки всему.
– Опять в долгу у ангела-хранителя.
У Шона индикаторы пока мигали, Рик только-только приступил к проверке.
– Точно, советую не перегружать этого самого ангела работой, – тихо посоветовал Стив.
Я удивленно оглянулась на помрачневшего охранника.
– Можете покинуть зону.
– Поняла.
У ворот два знакомых молодчика в зеленых комбинезонах заставили меня снова сдать кровь. На этот раз использовали самый простой анализатор. Иголка больно впилась в руку. Зеленый-красный, снова зеленый. Ворота со щелчком открылись, и я, тряся уколотым пальцем, покинула ранчо.
Рядом с грузовиком и «Фольксвагеном» стояла еще одна машина – большой черный фургон с тонированными стеклами, судя по виду, бронированный. Крыша буквально ощетинилась антеннами и спутниковыми тарелками – куда нам до такого со своими скромными передатчиками. Я молча изучала агрегат, пока ко мне не присоединились Рик и Шон.
– Наш дружелюбный командир из громкоговорителя? – поинтересовался брат.
– Разве может быть кто-то еще?
– Тогда пошли поздороваемся и поблагодарим за гостеприимство. Ну, то есть я тронут. Лучше бы корзинку с фруктами подарили, чем устраивать вооруженную засаду. Потрясающий способ продемонстрировать теплые чувства.
Шон подбежал к фургону (мы медленно тащились следом) и постучал ладонью по двери. Никакой реакции. Тогда он забарабанил кулаком, и ритм успел веселенький подобрать, но тут дверь распахнулась. На нас с неприкрытой злобой уставился покрасневший от досады генерал.
– Видимо, не большой любитель музыки, – сказала я Рику, а тот в ответ фыркнул.
– Не знаю, что вы, молодые люди, тут делаете…
– Меня, видимо, ищут. – Позади генерала встал сенатор.
Военный перевел свой гневный взгляд на Раймана, но Питер не обратил внимания. Он вышел и пожал брату руку.
– Шон, как я рад, что с вами все в порядке. Я забеспокоился, когда узнал, что звонок перехватили.
– Повезло нам, – ухмыльнулся Шон. – Спасибо, что помогли с бюрократической волокитой.
– Не за что. – Райман оглянулся на сердитого вояку. – Генерал Бриджес, спасибо за заботу, которую вы проявили по отношению к моим журналистам. Я переговорю с вашим начальством насчет данной операции и прослежу, чтобы они все узнали.
Генерал побледнел. Ухмыляющийся Шон помахал ему рукой:
– Приятно познакомиться, сэр. Хорошего вам вечера. – Потом брат повернулся и обнял нас с Риком за плечи. – Ну что, возлюбленные мои коллеги и сотоварищи по влезанию в идиотические приключения ради просвещения масс? Сделал я сегодня еще процента три, как думаете? Нет, к чему скромничать. Я же бог, я тыкаю палкой туда, куда никто тыкать не осмеливается. Пусть будет пять процентов. Начинайте-ка мной восхищаться.
Я посмотрела на сенатора, он натянуто улыбался, но только одними губами. Лицо у него было напряженное.
– Потом повосхищаемся. Сенатор, вы приехали прямо сюда?
– Стив принял ваше сообщение. Услышав, что вы что-то нашли, сразу же позвонил мне, и мы немедленно выехали.
– Спасибо, сэр, – вмешался Рик. – Если бы не вы, нам бы грозили неприятности.
– Например, слепота, – добавил Шон, бросив взгляд на меня.
– Или полностью оплаченный визит в правительственный карантинный изолятор, – подключилась я. – Сэр, хотите, чтобы мы отправились с вами и все рассказали?
– Спасибо, Джорджия, но нет. Прямо сейчас езжайте-ка в гостиницу и займитесь делами. У вас же наверняка куча работы.
Что-то случилось у него с голосом. Сенатор показался мне постаревшим на похоронах, но нет – по-настоящему он постарел именно сейчас.
– Я позвоню вам утром, но сначала объясню жене, что наша дочь погибла не из-за несчастного случая. И хорошенько напьюсь.
– Понимаю. – Я обернулась к Рику. – Встречаемся в гостинице.
Казинс кивнул и направился к своему «жуку». Поедем каждый на своем автомобиле. Нечего оставлять здесь машину. Мы здорово разозлили военных, вдруг им вздумается устроить «несчастный случай» и заняться вандализмом.
– Сэр, звоните, если что-то понадобится.
– Непременно, – невеселым голосом пообещал Райман и, ссутулившись, отправился к своему внедорожнику.
Стив распахнул для него дверцу. Других охранников не было видно, но они точно находились где-то здесь. Еще бы, кандидат в президенты в такой близости от опасной зоны – риск тут неуместен. Особенно учитывая нашу находку.
Райман забрался в автомобиль, Стив захлопнул за ним дверцу, кивнул нам и уселся за руль, выехал со стоянки. Через пару минут за ним, громыхая, последовал бронированный «Фольксваген». Назад к цивилизации.
– Джордж? Готова? – Брат положил мне на плечо руку. – Надо ехать, пока эти надутые вояки не придумали, за что нас повязать. Помимо кошки, то есть. Рик ее взял с собой, так что и ответственность на нем. В случае чего, это его побьют резиновыми дубинками и понатыкают электродов в…
– А? – Я подняла голову. – Ладно, поехали. Да, готова.
– Ты в порядке? Вся побледнела.
– Просто подумала о Ребекке. Поведешь? У меня голова раскалывается, в таком состоянии вести опасно.
Теперь Шон по-настоящему встревожился. Я обычно не пускаю его за руль и не езжу с ним в качестве пассажира. У брата довольно специфические представления о правилах дорожного движения: «Дави на газ, чтобы копы не поймали».
– Уверена?
Я бросила ему ключи. В обычной ситуации вряд ли стала бы так делать, но сейчас не обычная ситуация: у меня тут куча трупов, убитый горем кандидат в президенты и страшная головная боль.
– Веди.
Шон смерил меня еще одним обеспокоенным взглядом и направился к грузовику. Я забралась на пассажирское сиденье и закрыла глаза. Брат так пекся о моем благополучии, что вел машину, как нормальный вменяемый человек. Удивительно. Всего какие-то пятьдесят миль в час, да еще и тормозами пользуется. Обычно-то тормоза нам нужны, только если «на дороге толпа зомби». Я устроилась поудобнее и, не открывая глаз, приступила к анализу ситуации.
Да, сама говорила, что-то с происшествием на ранчо не так. Но думала, мы обнаружим какие-нибудь признаки халатности или следы постороннего, из-за которого все и пошло кувырком. Могли не заметить во время побоища, а всю вину свалить на лошадей. Мелочь, на которую среагировало мое журналистское чутье и которая объяснила бы произошедшее, но ничего бы не поменяла в глобальном смысле.
Ребекку Райман убили.
И это меняло абсолютно все.
Мы уже давно знали, что гибель Трейси произошла не в результате несчастного случая, как и трагедия в Икли вообще. Хотя никаких конкретных доказательств не было. Но мы не знали, кто виновен – возможно, просто какой-нибудь сумасшедший. А теперь… Вероятность совпадения нулевая, эти две диверсии не могли устроить разные люди. И объединял обе трагедии один человек – ведущий кандидат на пост президента Соединенных Штатов Америки. Все серьезно. Очень-очень серьезно.
И очень-очень плохо. Ведь те, кто за этим стоит, с легкостью пошли на дело, подпадающее под Раскина-Уотса. То есть пересекли определенную черту, о которой многие даже не догадываются. Одно дело убийство, и совсем другое – терроризм.
– Джордж? Джорджия? – Шон тряс меня за плечо.
Я открыла глаза и сразу же инстинктивно зажмурилась. Но слава богу, вокруг царил приятный полумрак. Приподняв бровь, я оглянулась на брата.
– Привет, – облегченно улыбнулся тот. – Ты заснула. Приехали уже.
– Я думала, – торжественно ответила я, отстегнула ремень, а потом все-таки призналась. – Ну, может, вздремнула чуток.
– Ничего. Как голова?
– Лучше.
– Хорошо. Рик уже на месте. Его донимают твои беты: уже три раза звонил, спрашивал, когда мы приедем.
– Что слышно от Баффи?
Я схватила рюкзак и вылезла из машины. В прохладном гараже стояло довольно много машин. Неудивительно, сенатор ведь поселил нас в самой лучшей гостинице города. За безопасность на пятизвездочном уровне приходится платить, но есть и свои плюсы, например, такие вот подземные парковки, где сенсоры движения постоянно отслеживают прибытия и отбытия, а также кто и чем тут занимается. Поболтайся немного вокруг машин – сразу же познакомишься поближе с местной службой безопасности. При других обстоятельствах заманчиво, но сейчас у нас и так история громче некуда. Где они, старые добрые времена, когда можно было поиграться с охраной и сразу же получить материал для главной страницы сайта?
– Она все еще с Чаком, но сказала, что все серверы в полной боевой готовности и что сочинительский раздел выбывает дня на два, поэтому справляться нам, мол, без нее. – Шон захлопнул дверь и направился к лифту. – Голос у Баф был потрясенный. Сказала, что переночует у Чака.
– Ясно.
Вонг, как и большинство сотрудников сенатора, жил в «Пансионате бизнес-класса». Именно так гордо именовались несколько многоквартирных домов, которые предлагали съемное жилье на более долгий срок, чем наш навороченный отель. У него в квартире были кухня, гостиная и настоящая человеческая ванная. А у нас в номере – куча кабельных каналов и две большие кровати, которые мы сдвинули в дальний угол, чтобы освободить место для компьютеров. И на удивление приличная электрика – пробки вылетели только дважды, а для нас это почти рекорд.
Между лифтами и парковкой располагались воздушные шлюзы (не самая дорогая модель). Стеклянные двери раздвинулись, потом сомкнулись за нами, и мы оказались в маленькой герметичной камере. Гостиница дорогая, так что сюда одновременно могли войти сразу четыре человека. Хотя, видимо, немногие постояльцы пользуются таким вот удобством. Если у кого-то найдут вирус, замки заблокируются, и прибежит охрана. Так что входить туда одновременно с кем-то – своего рода русская рулетка. В такие игры готовы играть немногие.
Шон сжал мою руку, а потом мы разделились – он отошел к левому датчику, а я – к правому.
– Добрый день, уважаемые гости, – по-матерински ласковым голосом поздоровалась система.
Ее, наверняка, специально так запрограммировали – чтоб навевала приятные мыли о теплых постелях и шоколадках на подушке поутру. Успокойтесь, дорогие гости, никакая инфекция не проникнет за эти стеклянные двери.
– Пожалуйста, ваши комнаты и личные данные.
– Шон Филип Мейсон. – Брат скорчил рожу. – Комната четыреста девятнадцать.
Дома мы могли позволить себе подурачиться, но с такой продвинутой системой шутки плохи. Компьютер вполне мог принять безобидную шалость за «неспособность к самоидентификации» и вызвать охрану.
– Джорджия Каролина Мейсон. Комната четыреста девятнадцать.
Несколько секунд машина сравнивала голосовые образцы.
– Добро пожаловать, мистер и мисс Мейсон. Можно попросить вас просканировать сетчатку?
– Отвод по медицинским показателям, федеральное постановление семь-пятнадцать-А. Официально зарегистрированный случай ретинального Келлис-Амберли. Прошу предоставить мне тест по распознаванию картинки согласно акту о правах американцев с ограниченными возможностями.
– Подождите, я проверю записи.
Голос смолк.
– Каждый раз одно и то же, – прошептала я, закатив глаза.
– Просто проводят полную проверку.
– Каждыйраз.
– Системе понадобится всего несколько секунд на поиски файла.
– Сколько раз мы уже заходили в этот лифт?
– Может, они таким образом проверяют на вирус: забудешь ты про это глупое федеральное постановление или нет.
– А я бы с радостью забыла про твое глупое…
– Мисс Мейсон, – снова ожило переговорное устройство, – спасибо, что известили нас о своем положении. Пожалуйста, посмотрите на экран. Мистер Мейсон, пожалуйста, встаньте на линию, нарисованную на полу, и посмотрите на свой экран. Проверка начнется одновременно.
– Везет же некоторым с ограниченными возможностями, – проворчал Шон, встал на линию и широко раскрыл глаза.
Мой монитор мигнул и перешел из режима сканирования в режим проверки. Я кашлянула и прочитала текст:
– «В декабре – я помню – было это полночью унылой. В очаге под пеплом угли разгорались иногда. Груды книг не утоляли ни на миг моей печали». [21]21
Отрывок из стихотворения Эдгара Аллана По «Ворон», пер. Д. Мережковского.
[Закрыть]
– Спасибо, хватит, – поблагодарила система.
Перед нами в стене поднялись вверх два черных пластиковых щитка, под которыми обнаружились металлические панели.
– Мистер и мисс Мейсон, пожалуйста, положите руки на диагностическую панель.
– Прекрасно, правда? Она не говорит нам, прошли мы проверку или нет. – Шон приложил ладонь к металлической поверхности. – Вполне возможно, они просто отвлекают наше внимание, а сами в этот момент вызывают охрану.
– Круто, спасибо, мистер Оптимист. – Я последовала его примеру и сразу же почувствовала, как в руку впилась игла. – Еще чем-нибудь порадуешь?
– Ну, Рик свирепствует. Махир, наверное, уже стал свидетелем спонтанного самовозгорания.
– Надеюсь, это кто-нибудь заснял.
– Мистер и мисс Мейсон, добро пожаловать в отель «Пэриш Уестон Сьютс». Надеемся, вам у нас понравится. Пожалуйста, сообщите, если мы как-то можем улучшить ваше пребывание здесь.
Система закончила рассыпаться в слащавых любезностях, двери, ведущие к лифту, раздвинулись и тут же снова закрылись за нашими спинами, запечатывая воздушный шлюз.
– Спасибо, что выбрали гостиницу компании «Уестон».
– И вам того же, – огрызнулась я и нажала на кнопку вызова.
За последние несколько лет мы добились невероятных успехов в искусстве перемещения людей из точки А в точку Б. Ведь зомби поубавили когда-то считавшееся естественным человеческое стремление бродить в одиночестве по опасным темным закоулкам. В нашей гостинице была единая система шахт и девять лифтов. Всем заведовал центральный компьютер, направлял их по самому быстрому маршруту и предотвращал столкновения. Уже секунд через пять двери распахнулись, и мы зашли внутрь. Кабина скользнула вбок и начала быстро подниматься так, чтобы оказаться у ближайшего к нашему номеру выхода.
– Какие у нас задачи? – уточнил Шон.
– Разобраться с форумами, проверить общее состояние, отчитаться и раздать инструкции. Я вытащу всех своих в онлайн, даже если придется из кроватей выдергивать. А ты вытащишь своих.
– А что с сочинителями?
– Ими займется Рик.
Баффи хочет пропустить, возможно, самую крупную за всю историю сайта сенсацию (во всяком случае, сенсацию для разделов, занимающихся реальными новостями)? Пожалуйста. Но тогда пускай не ворчит, что мы тормошим ее бета-авторов. Не может целый раздел отключиться просто потому, что ей вздумалось перепихнуться.
– Можно, я ему об этом сообщу? – ухмыльнулся Шон.
Лифт замедлился. Удивительная система торможения – никогда не догадаешься, что он только что несся со скоростью двадцать миль в час. Двери распахнулись с легким звоном.
– Если это тебя так обрадует – сообщи. Скажи, пусть трясет Магдалену. Она поможет.
Я подошла к номеру и прижала большой палец к сенсорной панели. Мигнул зеленый индикатор – можно входить. Шон распахнул дверь и протиснулся мимо меня в комнату.
