Текст книги "Круиз 'Розовая мечта'"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Я провела два дня в страшной растерянности, не зная, что мне предпринять, а на третий мне позвонил из Москвы Геннадий, которому я передала телефон Аркадия и Славы. – "Мне удалось связаться с вашей подругой. Она обсудила ситуацию с друзьями и просила передать вам, Сола (он назвал имя, о котором не мог догадаться сам), чтобы вы не предпринимали никаких попыток вернуться или наладить связь с кем-либо из друзей. Ни с кем. Вы поняли? Слава сказала, что это очень важно, и просила заручиться вашим словом".

Я дала честное слово, но это, как оказалось, не помешало мне ослушаться вполне очевидного приказа... Так уж действует на меня любовь... – Аська бросила чарующий взгляд на своего мужа и пожала плечами. – Вот, собственно, и все... Десять дней в одиночестве в жаре, среди абсолютно черного коренного населения, были не лучшими в моей жизни.

– Бедняжка... – Посочувствовал Аркадий. – Но мне было бы менее приятно, если бы подарок Лары не пропал.

– Понимаешь, Слава, – обратилась ко мне Ассоль с интонациями девочки-отличницы, сдающей экзамен. – Я же полный профан в технике. Да и вообще, кому бы пришло в голову, что госпожа Ртищева решила расправиться со мной при помощи новейшего средства. Технари из спецслужб подобрали резонансную частоту, способную воздействовать на все телефонные аппараты от сотовых до междугородных таксофонов. При получении кодового сигнала, которым может быть любое сочетание слов, все цепи в нужной телефонной трубке подают электрический разряд непосредственно в ухо абонента. Представляешь, тебе говорят "Привет, дорогая!" – и все!

– Как "все"? Невозможно представить телефон-убийцу – ведь там совсем маленькое напряжение! – Засомневалась я.

– Напряжение невелико – всего 12 вольт, но воздействует оно на слуховой нерв в ушной раковине, который связан с сердцем. – Объяснил Сергей. – При этом, уважаемый доктор, человек умирает с полной клинической картиной сердечного приступа.

– Ужасно! Только зачем такие сложности с Ассоль? Можно подумать, кто-то охотился на главу государства.

– Эх... Слава, давай раскручивать все по порядку. Кстати, ты не хочешь мороженого, детка? Или лучше посмотрим, что у них тут идет по ящику? Придвинулся ко мне Сергей, чтобы лучше рассмотреть выражение лица.

Я с улыбкой повернулась к нему и отбросила со лба выгоревшую прядь.

– Не беспокойся, милый, я способна даже поохотиться на крокодилов. А уж выслушать ваши байки – для меня сплошное удовольствие. Кто у нас теперь поработает Шахерезадой?

– Придется мне, иначе мы будем сидеть здесь до утра. Попытаюсь внести ясность. – Сергей выпил холодную водку. Запотевшая бутылка "Смирнофф" была принесена стюардом специально для него. Только Баташову могло взбрести в голову запивать бисквиты и фрукты водкой. – Фу... Ведь столько раз повторял все в уме – ясно раскладывал по полочкам, а теперь гляжу, как баран на новые ворота...

– Как Депардье на Ришара. – Поправила Ассоль. – У него такой взгляд бывает – закачаешься!

– Тогда начну с начала... Все знают, что по долгу службы мне приходится много темнить... Но и меня часто водили за нос. О том, что случилось с тобой, Слава, в Стамбуле, я узнал сразу же от своих коллег это они "сняли" тебя с гор при поддержке местной полиции... Я узнал, что ты пыталась бежать, была поймана и снова сбежала при помощи местного паренька. Мне казалось, тебе нелегко вспоминать это, и я не приставал с расспросами. К тому же вокруг меня заварилась какая-то каша.

Появились приятели Ртищевы, которых отрекомендовал мне Толя Кравцун... да и вообще, из других источников я получил на чету детективов самые надежные характеристики. Мы стали соучастниками в одном небольшом деле.

Ты помнишь Фошеров, Слава, пожилую чету, что сдружилась с нами в альпийском отеле?

– Конечно. Я догадывалась, что они из ЦРУ или ФБР.

Сергей засмеялся:

– Они из Гринписа. С особым заданием по защите поголовья морских котиков на северном побережье. Только об этом я узнал позже. Можешь себе представить абсурдность наших переговоров? Ведь Ртищевы представили этих мирных супругов как связников с весьма серьезными полномочиями.

– Ага! Вы так все запутали, что мне едва удалось разгадать шараду Лара и Афанасий играли на другой стороне? – Уточнила я, начиная ощущать настораживающий звон в ушах. Если нервное возбуждение будет нарастать, мне придется выбыть из-за стола переговоров. А жаль – любопытство распалялось с каждым новым сообщением.

Сергей незаметно пододвинул к моему прибору маленькую капсулу, похожую на вишневую косточку. Я благодарно кивнула и проглотила успокоительное, запив минеральной водой. Лекарство притормозит восприимчивость нервной системы и, возможно, до того, как меня силой уведут в каюту, я успею узнать самое главное.

– Сергей, позволь мне попытаться обрисовать картину в общих чертах, наметить концепцию, а ты уже блестяще разовьешь мои тезисы. – Сказал Аркадий и они оба разразились смехом. Мы с Асей недоуменно переглянулись, дав волю мужчинам "надорвать животики".

– Ах, ты га, помнишь! Все помнишь! – Утер Сергей навернувшиеся от смеха слезы. – Понимаете, девочки, на втором или третьем курсе на нашем факультете состоялась весьма представительная конференция с участием иностранных гостей. Тайцев – председатель научного студенческого общества, делая ведущее сообщение о преимуществах законодательной системы СССР, скатывался к её разнузданной критике. Тогда, заметив, как у нашего проректора начала дрожать и отвисать челюсть, я на правах друга прервал его.

– Он заткнул мне рот именно этой фразой: "Позволь мне наметить концепцию, а ты блестяще разовьешь мои тезисы"... – Сказал Аркадий. – Нет, Слава, твой муж не был приспособленцем, направляя дискуссию в необходимое идейное русло. Он боялся, что престарелого профессора хватит инсульт – ведь в диссиденты лез не кто иной, а наследник научной династии Тайцевых! Причем, рассадником инакомыслия был-то как раз мой дед – Константин Аверьянович Тайцев!

– А ведь знаешь, Аркаша, все, что произошло с нами сейчас – результат его воспитания. Дед заложил в нас то, что не удалось сломать самому Сатане. – Сергей задумался и очень веско сказал. – "Час Х" не наступит, потому что Дед показал нам подлинную ценность бескомпромиссности.

– Мы ничего не понимаем, господа! Нельзя же так пренебрегать дамами здесь не научная конференция и не симпозиум по основам гуманизма при тоталитарном режиме. – Поднявшись из-за стола, Ася прошлась к корме, дав всем нам возможность полюбоваться её вечерним туалетом – маленьким платьем из плотной, облегающей тело золотой парчи. Тонкий хомутик, обвивавший шею, завязывался сзади и длинные концы его трепетали за её спиной подобно крыльям.

– Хорошо, уважаемые дамы, я попытаюсь изложить для Славы то, что Асса уже давно уяснила. И поэтому не отказалась стать моей супругой. – Аркадий весело посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. – Нет, Слава, нет. А. Р. Т. – не злодей. Хотя, как оказалось, и не супермен.

– Прекрати исповедоваться, я уже достаточно наслушалась – весь медовый месяц слезами подушку мочила. – Обняла Аркадия Аська. – Представляешь, Слава, как только в постель – сплошное покаяние. А я для него – "дорога, ведущая к храму"!

– Тише, тише, малышка! Про покаяние чуть позже. Начну я все же, как мне некогда советовал студент-отличник вечернего отделения С. Баташов, с главного... – Аркадий встал у поручней, будто позируя для альбома курортной одежды, но его лицо не покидало напряжение.

Выходит так... Парочке авантюристов удалось фантастически разбогатеть. Каждый из них вправе был считать себя незаурядной личностью, но, увы, ни один не выдержал испытания властью и золотом. Помните, как тихо сходил с ума в своем подвале Скупой рыцарь, перебирая преступные монеты?.. Эти двое медленно, но верно, теряли ориентиры, уходя, как сейчас говорят, в мир виртуальной, то есть, воображаемой, реальности. Иначе говоря, – они обезумели, вообразив себя будущими властелинами мира, и даже назначили некий "час Х", когда земля должна будет очиститься от вредного балласта "недочеловеков". К ним относились представители "низко развитых национальностей и все, чей "коэффициент выживаемости" опускался ниже средней оценки. В целом – половина населения земного шара подлежала тотальному уничтожению психотропным оружием. В общем, это неважно. На злодеев работала мощная исследовательская база, составленная из цвета мировой научной элиты. Была намечена комплексная система общественных преобразований, одним из этапов которой являлся государственный переворот в России...

– Невероятно, – похоже на параноидальный бред. – Поставила диагноз я. – Таких пациентов у Дроздова полным полно.

– Конечно, все так и есть. Клиническая картина шизофрении. Но ведь и Гитлер и Сталин из той же компании. А эта парочка обладала колоссальными возможностями. Да к тому же любила поиграть. Да, да – затеять развлечение вроде римских боев гладиаторов. И развлекалась так довольно успешно американские сенаторы, главы "банановых республик", ведущие политические лидеры мира, журналисты, актеры, мафиози – все попадались в их сети... Смешно, но обломали зубы властелины мира на нас с Сергеем.

– Понимаешь, Славка. – Затараторила Ася. – Ртищевы являлись подсадкой – агентами этих психов. Они должны были стравить Баташова с Тайцевым и для этого уничтожали всех нас. Ну, тех, кто был, якобы, опасен Аркадию после провала "стамбульского дела". Причем, Сергей получал все данные о вине Аркадия, и наоборот. Но мальчики вовремя обо всем догадались и... И заключили мировую.

Я с трудом напрягла извилины, стараясь понять, что скрывается за аккуратными купюрами в рассказе Ассоль. И, наконец, задала вопрос:

– А когда вы поняли, что вами манипулируют?

– Вот это самое сложное во всем этом деле. – Поморщился Сергей, решительно отодвинув ополовиненную бутылку. – Я все время чувствовал, что подыгрываю кому-то в какой-то дурной игре, но не мог засечь фактов. Словно тень неизвестного, бесшумно скрывающаяся за твоей спиной... Когда в Альпах погибла Ира, я был уверен, что это на совести Аркадия. Он ловко подсунул девочку любвеобильному Толику и обставил её смерть так, чтобы свалить вину на меня. В комнате Иры был найден мой платок и серьга Славы... А затем погиб Игорь. Мой помощник Геннадий, знакомый вам обеим, дорогие дамы, обнаружил на месте преступления свидетельства причастности к взрыву людей Тайцева. А занимавшиеся охраной Игоря Ртищевы убедили Аркадия, что виновен в гибели Игоря именно я. Ну, здесь все стало почти ясно. Старинный принцип – "двое дерутся – третьему пожива". А третьими оказывались, как ни крути, Ртищевы. Требовались лишь доказательства, а их не было.

Хорошенько покопавшись в прошлом "супругов", нам удалось выудить крупицы правды. Лара и не скрывала, что занималась бодибилдингом. Это дало отправную точку и вывело меня на других людей. – Сергей резко замолчал и с опаской глянул на меня. – Короче говоря, я понял, что Ира стала жертвой очаровательной лыжницы, а следовательно, смерть Игоря – на счету Ртищевых... Было много побочных факторов личного характера, мешавших мне вести дознание... Но Геннадия в Дакар послал я. Он "украл" у Аси телефон-убийцу и обеспечил поступление к Ртищевым информации о взрыве вертолета и гибели госпожи Колчановой. К тому времени я уже знал, кто скрывается за четой лже-детективов. – Сергей налил себе водки, а нам вина. – Я хочу помянуть добрым словом Анатолия Петровича, пугливого влюбчивого толстяка, ставшего героем. Я бы сказал, героем мировой истории. Хотя об этом мало кому дано знать.

– Толя погиб? А ведь я его открыто недолюбливала. – Виновато призналась я. – Он казался мне не очень надежным.

– Этим хозяевам мира с подачи лже-Ртищевых казалось то же самое. Они попытались перекупить Толю, но он остался верен своим принципам и – шефу... За что и поплатился жизнью. Светлая ему память... – Сказал Сергей и мы выпили.

– Толя совершил поступок, который карался более, чем смертью – он информировал нас о заговоре хозяев мира. Ему какое-то время удавалось играть роль "двойника". Однако, наверно, недостаточно хорошо... После визита в Крым на сборище заговорщиков Анатолий исчез. Я был уверен, что он погиб. И только в ту памятную ночь, когда мы, наконец, заключили мировую с Аркадием, оказалось, что Анатолию удалось выжить и в одиночку осуществить операцию мщения... У меня был отважный и преданный друг.

– А нам все талдычили о скромной роли личности в истории. Мол, если исторические формации не созрели для преобразований, то и личность, будь она хоть семи пядей во лбу, бессильна изменить что-либо. – Вставила Ася. Выходит, плешивый, безобидный на вид толстячок сделал то, что могло уничтожить целые армии и государства – предотвратил мировую бойню! Это обнадеживает. – Аська вздернула подбородок. – Ведь я тоже оказалась "личностью", как это ни смешно. Я все-таки нарушила запрет Лары и позвонила в Москву Аркадию. Ну, просто потому, что до смерти хотела услышать его голос. И что ты думаешь, Слава? Мой дорогой А. Р. Т. как раз в этот момент оплакивал мою гибель, о которой сообщила Лара. И ещё она дала понять, что все это устроил Серега!

– Я не оплакивал. – Прервал её Аркадий. – Положив в карман "беретту", я собирался покинуть дом... Наверно, я тоже слегка свихнулся – я чувствовал, что должен совершить только одно – покарать убийцу... Услышав голос Ассоль, я ничего не мог понять. Оглушенный радостью, я двинулся в Молчановку, чтобы начистоту поговорить с Сергеем.

– И вместо того, чтобы впиться друг другу в глотку, мы съели с Аркашей по куску жареной баранины, выпили бутылку водки, закусывая старинными консервами баклажанной икры... Она валялась в шкафу со времен "застоя", было бы смешно, если бы мы с тобой, старик, тогда отравились...

– Вы что? Весь холодильник был забит овощами! – Спохватилась я. И тут же вспомнила увиденную мной в открытом окне картину – Аркадия и Сергея, мирно закусывающих на кухне. И тут же всплыло остальное, спрятанное в тайниках моей памяти – запертый в подвале Сергей, ванна с алым телом мертвого Юла.

Я судорожно хватала воздух открытым ртом, но тиски, сжавшие грудь, не отпускали. В глазах потемнело, зубы звякнули о край бокала с холодной водой, поднесенного Сергеем... Я послушно сделала несколько глотков и положила под язык крошечный желатиновый шарик.

– Нормально. Немного закружилась голова... – Наконец сказала я, чувствуя, как проясняются мысли и теплеют помертвевшие губы. Сергей, стоя на коленях у кресла, старался согреть мои пальцы. – Порядок! – Я выдернула руки и, беспечно улыбнувшись, придвинулась к столу. – Только, умоляю, не гоните меня спать – так хочется посидеть здесь, со всеми вместе! Перспектива оказаться одной в каюте пугала меня.

Друзья переглянулись.

– А знаешь, что особенно забавно? – Спасла положение Ася, непринужденно продолжая беседу. – Прилетаю я в Москву – ничего не знаю, ну, вообще ничегошеньки! А в Шереметьево меня встречает А. Р. Т. и прямо в автомобиле преподносит мне это колечко, мол, ты меня за муки полюбила, а я тебя – за состраданье к ним. Так я, наконец, стала невестой. Обручение в "мерседесе".

– А вам не кажется, друзья, что мы прекрасная пара? – Спросил Аркадий, обняв жену в классической позе молодоженов, предстающих перед объективом. Трудно найти людей, более не подходящих друг другу. Жена блондинка, я брюнет. Она хохотушка, я – мрачный молчун. Ассоль – женщина с фантазией, а я – бесхитростный тугодум.

Аська коснулась его губ пальцем, а затем мы стали свидетелями голливудского поцелуя.

– А ведь смешно. – Заявила Аська, оторвавшись от мужа. – Ведь согласитесь, очень смешно, что мы действительно любим друг друга.

– Но самое смешное знаете что? – Сергей удовлетворенно вздохнул широкой грудью и уставился в усыпанное звездами небо. – Сдается мне, что все не так уж просто на этом свете. И на черта есть своя управа. Причем, действующая не без юмора. Какой-то головастый компьютерщик из экономических служб Ассоциации хозяев мира, свихнувшийся на святых целях общественной миссии, проявил инициативу. Как вы думаете, что он сделал с капиталами ассоциации, на которые было наложено строгое вето? Он решил подстраховать своих нерасчетливых шефов, упустивших из виду в своей мании величия, что бессмертие для них пока не куплено.

Мальчишка, будучи уверен, что выражает волю хозяев, составил программу завещания, в соответствии с которой все капиталы распределялись в различные мировые благотворительные фонды. Наверняка рассчитывал получить благодарность от шефов за проделанную работу. Но не успел. Хозяева перебрались в мир иной, а средства, предназначенные для уничтожения половины человечества, теперь будут работать во имя его же спасения!

– Здорово! – Захлопала в ладоши Ассоль. – А где шампанское?

Когда стюард принес ведерко с шампанским и мы выпили за причуды судьбы или шутку Создателя, Ассоль, вынув из вазы охапку белых роз, бросила цветы за борт. – Это будет наше прощание с прошлым и память о тех, кто не дожил до этой чудесной, ароматной, теплой ночи...

Глава 46

Еще два дня мы крутились у берегов Ривьеры, делая вылазки в маленьких городах. Мы вели себя как беззаботные, состоятельные и отнюдь не скучающие путешественники. Но никто не вспоминал о нашем ночном разговоре. Очевидно, состояние моей психики не внушало доверия. Да и я сама едва удерживалась на зыбкой грани между светом и тьмой.

Свет знания манил меня и пугал, а тьма неведения сулила покойное забвение. Иногда мне хотелось кричать от бессилия – фрагменты шарады не складывались в целое.

– Мне кажется, я мучаю тебя недоговоренностью, детка. – Сказал однажды Сергей. – Уж не знаю, как это с точки зрения медицины, а по-человечески зуб надо выдирать сразу. Я решил взять ответственность на себя, поскольку на этом корабле представляю и капитана, и священника, и твоего Вадика Дроздова. Иди-ка в каюту и спокойно прочти это. Аркадий с женой вернется, думаю, под утро. Ассоль пристрастилась к рулетке.

– Хм... Ей просто нравится демонстрировать в казино новые вечерние туалеты. – Сказала я, вертя в руках толстый неподписанный конверт.

Сергей сжал мои плечи.

– Ничего не бойся, Бубка, помни, – я с тобой. – Он подмигнул совсем по-старому, по-хулигански – с цыканьем через сжатые зубы. – Иди, а я подышу воздухом, возможно. порыбачу.

...Почерк Юла я видела второй раз. Из ослабевших пальцев листы выпали на кровать. Я смотрела на них, не находя сил прикоснуться. Может, лучше выкинуть за борт и забыть? Постараться выжить с незарастающей раной? Нет пора покончить с этим – Сергей прав. Я осторожно взяла листок, начинавшийся обращением:

"...Глория, ведь все проходит, правда? Я выжил и даже растолстел. Я научился относиться ко всей этой истории философски-спокойно.

Меня смущает то, что в своей исповеди и вынужден говорить о любви. О любви к чужой жене и женщине, чью жизнь я должен был разрушить.

Тебе уже известно, как появился в жизни доктора Баташовой пациент меня наняли. Наняли, чтобы через жену шпионить за мужем. С Ларой я был знаком давно – она была прообразом той самой музыкантши Амелии, о которой я рассказывал тебе поганую историю. Только придуманная мной престарелая развратница и в подметки не годилась настоящей Ларе, а вернее – Люсе Худяковой, как она от рождения звалась.

Итак, я должен был познакомиться и подружиться с некой богатенькой дамочкой, войти к ней в доверие и что-то пронюхивать о муже – как сказали Ртищевы – совсем безобидное. Я приступил к заданию с опаской и неким азартом, но уже после первых телефонных бесед увлекся ролью. Рассказанная по телефону история моих неудач была абсолютно правдива и тебе удалось немного укротить мою обиду и злость.

Но вот мы увиделись у Останкинской башни. Не знаю, почему, – я сразу почувствовал себя лжецом и преступником. И уже точно знал, что провалил свой спектакль. Пытку под объективами телекамер рядом с тобой я выдержал с трудом, едва пробормотав нечто невнятное. На следующий день я решил отказаться от контракта с Ртищевыми. Но меня держали крепко – это не трудно подчинить слабого и нищего. Я ненавидел себя, усилием воли подавляя желание рассказать тебе все.

В ту ночь, когда я поджидал тебя после смены, я, наконец, решился на откровенный разговор. Ртищевы требовали от меня скорейшего "развития действий". Я должен был, по их замыслу, перейти с тобой на дружескую ногу во время нашей поездки по Москве – ведь они устроили так, что даже квартиру взамен родительской трехкомнатной я получил в твоем районе.

Ты помнишь, это была морозная, февральская ночь – "ночка вьюжная, снег ювелирный...". Сидя рядом с тобой, я думал, с чего начать. Но вместо этого – поцеловал тебя. Потому что именно этого мне хотелось больше всего на свете. Я морочил себе голову, что смогу после рассказать о своей подлости и навсегда расстаться. Но мы поцеловались – и мир перевернулся. Мне было все равно, чем придется расплачиваться потом, лишь бы теперь не растерять свою находку.

Глория, в ту ночь кто-то стрелял в твоего спутника. Этим спутником, как оказалось, должен был стать я. Ртищевы придумали маленькое приключение, чтобы сблизить нас. Представляешь, если бы прострелили руку мне, а ты, испуганная и взволнованная, останавливала бы мне кровь... Лара решила, что это сближает.

Они не могли предвидеть, что Сергей, занятый в ту ночь в одном деле (помнишь, он ещё вернулся домой утром в чужой одежде?), пришлет тебе провожатого. А я и вовсе не знал ничего, слоняясь, как влюбленный гимназист, у твоего дома. И знаешь, что? Если бы не Геннадий, меня бы давно уже не было на свете. Киллеру, получившему задание "легко ранить" объект, было бы трудно с ним справиться – уже тогда, ни на секунду не задумываясь, я заслонил бы тебя своей грудью...

Ты сбежала от меня в Швейцарию, я был уверен, что теряю тебя навсегда. Знаешь, что я слушал тогда, сидя один в своей холодной комнате? – Песенку, которую считал сладенькой попсой: "...Нет тебя, а мне все кажется – ты со мной...", и дальше – "Я на тебя молюсь, я за тебя боюсь, и слышу я, мой бог, твой каждый вздох..." Мне казалось, что если я хоть раз ещё не увижу тебя , то просто умру от тоски.

Ты вернулась, нас бросило друг к другу, словно сообщников, обреченных на гибель. Я понял, насколько это опасно, но не испугался – ведь у меня очень короткая линия жизни и одна – роковая, как сказала молдавская бабка, любовь.

Почему-то, может быть, из-за этой короткой линии на ладони, а скорее всего, из-за невероятности и огромности обрушившегося на меня счастья, я не сомневался в обреченности своей любви. И это лишь придавало ей жару... Радость моя, чудо мое...

Я не мог вырваться из сети Ртищевых, но я решил перехитрить их, начав свое расследование. Я достал из архива "секретные данные" и они испугали меня. Досье на Баташова выглядело ужасающе. Я должен был сказать: Слава твой муж – монстр, выродок, убийца. Но я не имел права очернять его. И тогда, перехитрив Афанасия и заполучив материалы на наших махровых "теневиков" я собрался исчезнуть. Я два дня, теряя драгоценное время, выслеживая тебя в Англии, и вот – мы, наконец, встретились у гильотины.

В то время я уже "засветился" у Ртищевых и чуял, что за мной постоянно следят. В Москве я был уверен, что меня хотят убрать люди Баташова или Тайцева, которых я "рассекретил". В Англии по моим пятам шел киллер Ртищевых. Боже, как отчаянно я хотел украсть тебя! Вырвать из московской жизни, из круга привязанностей, привычек, воспоминаний. И начать все заново – вместе, в маленьком домике теплого американского штата...

Вернувшись в Москву, я вскоре понял, что Ртищевы ведут двойную игру, пытаясь столкнуть лбами Быка и Зайца, как они называли Баташова и Тайцева. Поэтому и решил прикрыть Юру Казанова сам. Наивный, легковерный мальчишка, возомнивший себя Бондом. Я втянул в это дело и тебя, не подозревая, сколь безжалостная опытная рука сыграет нами... Нам бы все равно не удалось спасти его жизнь – Юру обрекли на страшную смерть могущественные, дьявольские силы... Я не удивился, когда узнал о гибели Ассоль, и окончательно озверел, вынашивая план уничтожения Ртищевых. На помощь следственных органов полагаться не приходилось. Но Лара опередила меня и рассчитала удар точно. Она сообщила мне, что Баташов – Чистый, а я гнусный подонок, натравливавший на него собственную жену и бывшего друга, Тайцева.

Лара отправила дискету с моим контрактом и подлинное досье Сергея тебе. Это означало, что мой приговор подписан. Она предложила мне исчезнуть из Москвы в кратчайший срок. Но я уверен, ведьма знала, что я не понесусь в Шереметьево, спасая свою шкуру. В моей характеристике Лара написала: чистоплотен, тщеславен, самолюбив, запрограммирован на самоуничтожение.

Думаю, она ошиблась совсем немного. У меня оставался лишь один выход я должен был уйти из твоей жизни, не убивая нашей любви. Знаешь, что я написал в первом варианте прощального письма к тебе? – "Обманутый, затравленный, обессиленный, я ухожу победителем Никому – ни самым хитрым, ни самым сильным, ни самым жестоким, не удалось уничтожить моей любви.

Я оставляю тебе малую толику своего чувства – возвышенного, нежного, прекрасного – словно тихая музыка в соседнем саду. Пусть оно озарит твою жизнь светлым, далеким воспоминанием..."

Я сжег написанное – ведь было ясно: я должен освободить тебя, стерев в памяти все, связанное со мной. Ведь в забвении – твоя свобода.

Увы, я безбожник. Уверен, что Создатель – порождение нашего сознания сознания детей, нуждающихся в покровителе и защитнике. Он существует для везунчиков и любимцев судьбы. Для потерянных, хворых, страдающих – его нет. Вот и все.

Заполучив тебя, я стал благодарным, сильным, жаждущим веры. Мне хотелось стать достойным сыном щедрого ко мне Отца. Но меня обманули и я осмеял веру и был готов уничтожить свою оскверненную жизнь...

Но, знаешь, в последние дни, мне начинает казаться, что кто-то опять благосклонно улыбается мне с небес. И даже заговорщицки подмигивает: "Ну, как? Теперь тебе хоть что-то ясно, парень?" Это бывает, когда в доме пахнет пирожками, которые так любит печь Соня, И ещё ей нравится рассказывать про свою необыкновенную мать: "Еще бы, ведь её зовут Слава!"

Да святится имя твое. Юл."

Я уснула, роняя слезы на подсунутое под щеку письмо. Мне снилось, что некто сильный и нежный, освободив от нарядных шелков, осторожно укутал меня теплым одеялом и озабоченно коснулся губами лба.

Глава 47

– Ты разве не спал?! – Удивленно рассматривала я вечерний костюм Сергея, больше похожий сейчас на одеяние бомжа. В окно светило утреннее солнце, заставляя щуриться его посветлевшие до желтизны глаза.

Он сбросил пиджак и застегнул распахнутый ворот рубахи:

– Так я больше похож на посла, чем на бродягу? Отлично. Посол прибыл с сообщением. Получена радиограмма из Монте-Карло от госпожи Тайцевой: "Необходимо отыграться. Не ждите. Надеюсь, у мужа хватит денег, чтобы продержаться у рулетки сорок восемь часов". Второе – в связи с этим, наш капитан получил распоряжение доставить пассажиров "Эстрельи" к пустынному пляжу. Ведь мне так и не удалось порыбачить.

– Ну, где же здесь рыба? А самый маленький "заброшенный пряж" стоит в этих краях, наверно, миллион долларов!

– Мы же не станем его покупать – просто одолжим на один день. Свет не без добрых людей. И наш кэп таких знает. Пойду готовить снасти. Тебе тоже пора собираться – высадка на берег через полчаса.

Сергей ушел и я заметила, что листки письма, оставленные под моей щекой, покоятся на столе под прессом зеркальца. Белое платье висело в шкафу, а на тумбочке ждал меня стакан свежего апельсинового сока. Удивительный сервис на этой яхте.

...Крохотная бухточка между круто спускающихся к морю отрогов выглядела заманчиво. Яхта бросила якорь метрах в ста от берега, на воду спустили резиновую лодку. Прежде, чем спрыгнуть в нее, Сергей показал мне на вершину холма, где в зелени огромных деревьев виднелась черепичная крыша.

– В доме живут родственники капитана. Они старики и пляжем не пользуются. Это место сегодня принадлежит нам. А вот под теми камнями, уверен, засели крупные морские окуни.

Подхватив меня на руки, Сергей усадил меня в лодку и взялся за весла. Вода под днищем была абсолютно прозрачной, так что, склонив к ней лицо, можно было разглядеть в темном контуре собственной тени камни, раковины, снующие среди водорослей косяки крошечной серебряной рыбешки.

Мы вытащили на берег зонт, корзину с вещами и коробку с провизией. После этого Сергей отсалютовал капитану и яхта снялась с якоря.

– Я отпустил их до вечера. Коку надо пополнить холодильники, а морячкам, я думаю, погулять. Они тоже с удовольствием отдохнут от нас.

– Мне присутствие команды не показалось навязчивым. Они чрезвычайно деликатны и заботливы. Умеют честно зарабатывать деньги.

– А мы предпочитаем "дикий" отдых. И вот такую кругленькую гальку. Ну, прямо как на Кавказе! – Сергей, надув мне кресло-матрац, улегся на полотенце. – Я прихватил тебе книгу из библиотеки. "Остров сокровищ" на английском языке.

– Спасибо, как раз то, что надо. Пойду для начала окунусь. – Я медленно вошла в прохладную воду, наслаждаясь её нежным, щекочущим прикосновением, и поплыла вслед за удаляющейся "Эстрельей", упруго, тихо, без брызг и всплесков.

Наверно, я плыла долго, не оглядываясь и ни о чем не думая, прислушиваясь к ощущениям, которые, почему-то, надо было запомнить скользящую упругость воды, оглаживающей тело, её запах, переливчатый цвет, превращающийся в плотную синеву там, в дали... За моей спиной послышалось фырканье и встревоженный голос, задыхаясь, спросил:

– Эй, ты что, решила догнать "Звезду"?

Лицо Сергея не могло не вызвать смеха – покрасневшие, выпученные глаза испуганно блестели среди мокрых, прилипших к лицу волос, рот фыркал, надувая щеки... А берег, оказывается, был довольно далеко...

Я хохотала над его испугом, посмеивалась над обидой, когда широкими взмахами рук он стал быстро удаляться к берегу. И ещё продолжала хихикать, выбираясь на горячую гальку. Сергей лежал на животе и даже не поднял голову. Я брызнула ему на спину, приложила к лопаткам холодные, мокрые ладони. Он стойко перенес пытку, изображая спящего. Я села рядом, перебирая гладкие камушки. И вспомнила давнишний ноябрьский день. Такие же камушки и холодное, пустынное море. Но внезапно, после долгих дождей появившееся солнце превратило осенний пляж в летний. Мы совсем недавно отыграли свадьбу и уже целую неделю усиленно выполняли программу "медового месяца" старались стать настоящими супругами и любовниками. А это значит – говорили и занимались любовью.