Текст книги "94, или Охота на спящего Единокрыла"

Автор книги: Mike Lebedev

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Квартировало автопродажное предприятие, как водится, в бывшем таксопарке, типовая грязно-желтая коробка которого возвышалась своеобразным форпостом, отделявшим унылые, но все же обитаемые пятиэтажные хибары от совсем уж мрачной «зоны отчуждения» железнодорожной ветки. «Уникальным торговым предложением» салона являлась, как следовало из вводной, поставка на рынок так называемых «ре-экспортных» «жигулей». В деталях схему этого самого «ре-экспорта» мне спустя несколько лет расписал как раз человек, «сидящий на всей рекламе у Березовского», и если быть кратким, то…

Здесь внимательный, вдумчивый читатель, конечно же, должен задать справедливый вопрос: имея столь «козырного» туза в загашнике – неужели же наши герои не вовлекли его в круг своих интересов? Неужели же не ознакомили и даже не позвонили? Спешу успокоить: позвонили. Вот только с «ознакомить» дело как-то не пошло. Хотя сподвижник серого кардинала и обрадовался мне, будто старому, хорошему другу. Вслед за чем разразился пронзительным десятиминутным спичем, преобладали в котором такие обороты как «запускаю проект», «вылетаю в Лондон» и «это, сам понимаешь, не телефонный разговор», каждый из которых был использован не менее шестнадцати раз. После чего спич, в который мне так и не удалось ввернуть более ни единого слова, был завершен стремительным «ну всё, раньше начала октября мне не звони, обнимаю…»

Тут автор опешил. Причем, если можно так выразиться, опешил дважды. Во-первых, из реальных пространственных и временных рамок, куда нас посылали – начало октября прозвучало наиболее отдаленным сроком, причем с солидным отрывом: в основном, даже в самых нетолерантных местах, назначение далее конца полугодия мы не получали. А во-вторых, объятия с хоть и имеющим солидные рекомендации, но все же незнакомым мужчиной не входили покуда в наши совместные планы. Лишь опять же спустя энное количество дней я узнал, что «обнимаю» – это было всего лишь «дежурное» прощание Бориса свет Абрамовича… Ничего удивительного, впрочем: в организациях, исповедующих жесткий, авторитарный стиль управления (а таковых у нас в силу национальных традиций – подавляющее большинство) сотрудники рано или поздно перенимают привычки и повадки Руководства. Особенно в части походки и активно используемой лексики. Или, к примеру, все «успешные люди», даже безразличные к футболу и несмотря на наличие в упомянутом уже городе Лондоне аж семи футбольных команд – поголовно болеют за «Челси». Хотя что «Челси», если в женских коллективах, как утверждают ученые-физиологи – даже цикл зачастую синхронизируется, сообразуясь с начальственным, само собой… но вернемся к «ре-экспорту».

Как ни дико это прозвучит сейчас, но в ту пору продукция прославленного Волжского автозавода пользовалась хотя и небольшим, но всё же устойчивым спросом и за рубежами Родины. Разумеется, в разрезе соотношения «цена-качество» невысокое значение второго компонента пропорции должно было быть уравновешено еще меньшим значением компонента первого. Исходя из этой непреложной формулы, за границу машинки уходили по куда как более низкой отпускной цене, нежели во внутреннее употребление. Настолько низкой, что банальные «жигули», купленные где-нибудь в окрестностях Хельсинки и репатриированные обратно, даже с учетом перевоза «туда-сюда», всё равно выходили дешевле, нежели такие же, но проследовавшие в частную торговлю непосредственно с конвейера. Исходя из этого…

Разумеется, дураков делать такие «концы» по доброй воле находилось немного – так что на деле все авто преспокойно ехали прямо в многочисленные московские автосалоны. Просто некоторые из них по документам проходили как раз как «ре-экспортные», то есть будто бы «пробившие» уже столь необходимый им свой первый «выезд» и счастливо возвратившиеся обратно. В результате более привлекательная для итогового покупателя цена на них и позволяла «ре-экспортеру» выживать в суровой и прекрасной конкурентной борьбе… ну а кому-то – и не выживать, понятное дело… но не будем здесь более об этом.

На финальной же стадии процесса всё это выглядело довольно прозаично. Внизу у входа курили и оживленно о чем-то беседовали мужчины классического автомеханического типа. В винтовом подъёме царил сумрак, и пахло бензином. Весело взбежав по нему, я попал на самый верхний этаж, отданный под, прошу прощения, «шоу-рум». Под низким потолком его в ряд были выстроены шедевры отечественного производства – а именно, такие прославленные концепт-кары, как «пятёра», «семёра» и, само собой, знаменитая «шаха». Все они без исключения призывно поблескивали многочисленными молдингами, шильдиками и прочими блестящими элементами «обвеса» и «тюнинга», до которых родной конечный потребитель был чрезвычайно падок во все времена. Сам потребитель, облаченный преимущественно в разноцветные спортивные костюмы, прогуливался между рядов, время от времени поцокивая языком и сосредоточенно пробуя ногтем качество лакокрасочного покрытия изделий. Немного полюбовавшись этой дивной картиной, я тормознул попавшегося наконец-то на пути носителя промасленного казенного комбинезона и испросил требуемую мне Лену.

Требуемая мне Лена восседала за широким столом на небольшом возвышении и отдалении от основного места действия – и, невзирая на установленную на столе табличку «Генеральный директор В. Петров», чувствовала там себя довольно уверенно. «Добрый день! Вы, если я правильно понимаю – Лена? – удостоверился я и, не дожидаясь подтверждения, радостно воскликнул: Вам факс из газеты «The Moscow Star»!!!»

– Правда? – очаровательно улыбнулась Лена, – Получается, что Вы и есть – факс?

В любой другой раз, услышав подобное, автор, разумеется, насупился и пробурчал бы в ответ что-нибудь невнятное про сломавшийся в самый неподходящий момент аппарат… но не в ТАКОЙ день. И, продолжая распространять вокруг себя мажор и позитив, я задорно продолжил:

– Да! Сегодня я и есть – факс! Собственной персоной, только для лучших клиентов – эксклюзивная доставка из рук в руки! Постоянным заказчикам – скидки, два по цене одного, третий – бесплатно!!! И, картинно раскланявшись, возложил к глазам Елены Прекрасной наш заслуженный «прайс-лист».

– Здорово! – поддержав заданную тональность, откликнулась Лена, – И давай сразу на «ты». Это ведь ты сегодня звонил? Интересное предложение, мне и сразу так показалось…

– Я, – сознался автор, слегка покраснев от столь стремительной интимизации наших отношений.

– А что – действительно газета твоя на английском языке? Я у нас как раз рекламой занимаюсь, но про такое слышу в первый раз…

Забегая вперед. Дорогие рекламодатели! Тысячу дней и ночей провел я с тех пор в «области рекламы»… и кто же только у вас рекламой не «занимался»! Ваши драгоценные жёны, дочери и любовницы первой, второй и третьей «линии». Племянницы, падчерицы и золовки. Двоюродные свояченицы, троюродные тёщи и так далее. Вот нет бы пригласить хотя бы раз людей, которые хотя бы чуть-чуть в этом деле «шарят»! Про себя, так уж и быть, не буду – но того же Курбского хотя бы! Но нет… Вместо этого всякий раз в наш адрес раздавался один и тот же несправедливый упрек – мол, «реклама есть – но не работает…» Так ясное же дело… хотя в данном случае это было счастливое исключение… Ну, почти исключение. И почти счастливое…

– Да, Лен, – подтвердил автор, вытаскивая из рюкзачка последний уже на сегодня тридцать девятый экземпляр. – Beдущее российское деловое бизнес-издание. И действительно, как ты видишь – на английском языке…

– Какая прелесть! – искренне возрадовалась Лена. После чего внимательно посмотрела в «прайс», затем раскрыла газету, приложила к одному из объявлений палец невероятной, даже без учета ногтя, длины и, демонстрируя невиданную доселе степень владения материалом, уточнила:

– Это же вот это у вас «восьмушка» получается? Которая за четыреста?

По совокупности всех факторов в горле автора ощутимо запершило, и он так и не смог толком выдавить из себя никакого подтверждения. Его, впрочем, пока и не потребовалось, так как в этот момент откуда-то из недр материализовался подтянутый молодой мужичок, который, как интуитивно стало ясно, и носил заглавный титул «Генерального директора В. Петрова». Настроение у господина Петрова тоже, как видно, было прекрасным. В силу этого он элегантно подсел к Лене на кресло, отчего оба голубка трогательно соприкоснулись нижними полушариями – и тотчас включился в беседу:

– Ну, чего тут у нас, Ленок?

– Да вот, Володь – рекламой занимаемся, – доложила Лена.

– Мы же уже дали одну?! – совершенно искренне изумился генеральный директор В. Петров и вытащил из стола уже знакомое автомобильное издание, раскрытое как раз на «собственной» странице.

– Дали – и что толку ? – справедливо вопросила Лена, – За весь день позвонили всего два человека: один какой-то лох, и еще вот Михаил. Надо еще дать! (Ай, девочка… браво! – прим. авт.)

– А у тебя что за журнал? Тоже автомобильный?

– Газета. Вот, – ответила за меня Лена и пододвинула ведущее бизнес-издание поближе к руководящему взору.

На лице генерального директора воцарилось уже хорошо знакомое мне выражение глубокого потрясения. По опыту я знал, что главное сейчас – выдержать паузу и не сбиться на суетливые пояснения и комментарии: тогда через несколько секунд это интеллектуальное «грогги» отступит, привычное мироощущение клиента вернется в более-менее прежние рамки, и можно будет попытаться восстановить утраченную связь времен.

– Слушай… – задумчиво протянул товарищ Петров, – Я всё понимаю… Вижу, что газета деловая, и печать хорошая… Но на английском! Кто ж читать-то её будет ? ЭТИ, что ли ? ? ? И неопределенно махнул рукой в сторону «шоу-рума». Мы все втроём синхронно подняли головы и поглядели в указанную сторону.

Потенциальная клиентура, почувствовав внимание к себе, тоже обернулась, блеснув стрижеными затылками и золотыми зубами. Какое-то мгновение обе стороны пристально вглядывались друг в друга – но затем, вздохнув, вернулись к прежним занятиям. На столе зазвонил телефон. Товарищ Петров снял трубку, и лицо его слегка омрачилось.

– Нет, – довольно резко сказал он, – Я же говорил тебе – совещание вечером. Да, с учредителями… Да, допоздна… Да, так надо… После чего набрал короткий местный номер: «Я же вроде сказал – с женой не соединяй. Забыла? Так завтра другая вместо тебя уже будет запоминать, с хорошей памятью…» И после кадровых перестановок переговоры были продолжены.

– Эти, может, и не будут читать. Они, может, и вообще ничего не читают. Зато будут другие, – веско (и совершенно, по сути, верно – прим. авт.) сказала Лена.

– Не, ну я не знаю… были бы у нас хоть иномарки…

– Во-ва! – произнесла Лена с нажимом и, насколько можно было видеть, изящно подцепила носком «лодочки» край Вовиной штанины, – Реклама нужна! На перспективу тоже-же надо смотреть!.. Будут у нас и иномарки. А без рекламы так и будем этим дерьмом торговать!

– Совершенно верно, – пропищал я, – Сегодня ЭТИ не читают – зато завтра прочтут другие, еще в тысячу раз лучше! Среди постоянных подписчиков нашей газеты – ведущие и наиболее известные предприниматели и деловые люди…

Вова еще раз с некоторой долей сомнения окинул взглядом подведомственный ему товар, словно бы прикидывая, насколько ко двору придется он указанной публике.

– Хорошо, – сдался он, очевидно, не желая чересчур накалять обстановку в преддверии вечернего совещания с учредителями, – Давай попробуем разок.

– Что там «разок», Вова?! – воскликнула Лена (и снова – браво!!!) – Что нам с того «разка»? Миш, что ты скажешь?

– Ну, конечно, – замямлил Миша, зело смущенный нарастающей двусмысленностью беседы – С «разка»-то какой прок? Так только…

– Надо раза четыре хотя бы… аля начала!

– Сколько это будет ? – деловито осведомился гражданин Петров.

– Тысяча шестьсот, – тут же сообщила Лена, – И ты имей в виду, что в твоём этом каталоге еще сто таких же фирм, как наша – а в этой газете будем мы одни!

– Ладно, согласен, – вздохнув, молвил Вова.

Я оторопел. Определенно, в Природе в тот день творилось нечто невообразимое. Еще с утра картина мира переливалась одними лишь невзрачными оттенками серого – и вот тебе пожалуйста! Тысяча шестьсот долларов, подвергнутые секвестру оговоренного процента, оборачивались на выходе полноценной «соткой» с хвостиком чистого дохода. В любой другой момент я бы просто взвыл от восторга. Все-таки сотка, ребята – это всегда сотка. В принципе, она уже покрывала все понесенные нами моральные и физические издержки. Хотя теперь даже эта знаковая сумма терялась на фоне предстоящей сверхприбыли от «Киборга». Дрожащими руками я полез в рюкзачок и стал пытаться нащупать там наконец-то пригождающийся драгоценный «контракт», параллельно прикидывая, когда будет сподручнее испросить у Оборотняна еще один.

– Макет тоже надо поменять будет, – требовательно заявила Лена, обнаруживая не только изрядные деловые качества, но и развитую эстетическую составляющую, на уровне как минимум старика Курбского. («Макет» – ну, собственно, это сама реклама и есть. Картинка и текст. То, что и публикуется в газете – прим. ред.)

– А что такое? – как-то даже испуганно спросил господин В. Петров.

– Да ничего. Ничего, Володь, хорошего. Ну, нарисовали мы автомобиль – так и у всех автомобили нарисованы!!! Вот мы и выглядим как все, не отличишь… (Можно я больше не буду говорить «браво» ? Спасибо – прим. авт.)

– Может, еще тогда канистру, к примеру, нарисовать? – блеснул неожиданной дизайнерской находкой гражданин генеральный директор.

– Ну, хотя бы так, – покровительственно одобрила Лена новое решение.

– Да, и текст, само собой, надо же будет на английском дать. У вас же там есть кому перевести? «Продажа» – как будет по-английски?

– Trade, – просипел я, горько сожалея, что на занятиях в родном научно-техническом заведении уделял преступно мало внимания деловой лексике, – Зато «ре-экспорт» переводить не надо – так, наверняка, и будет: Re-export.

– Точно! – и Лена искренне расхохоталась, – Ты мне сразу понравился!

«И ты мне тоже, радость моя. Прям даже жаль, что случайная встреча наша произошла при столь неподходящих обстоятельствах…» – чуть было не выпалил автор, которому наконец-то удалось совладать с нервами и извлечь-таки на свет божий «контракт» и его копию.

Дальше дело опять застопорилось. Строчки запрыгали перед глазами, ручка так и рвалась на волю из вспотевших пальцев, и последние познания в иностранном наречии стремительно улетучились из головы. «Плейсмент какой-то… Потом дэйт… А, дэйт – это ж, вроде, дата, – лихорадочно соображал я, – То есть – число. А какое сегодня число? Или не сегодняшнее? Слева – им, сверху – нам… А, нет – это не сюда. Справа – с их, снизу – к нам… эх, надо ж было хоть потренироваться на черновике. С другой стороны, так вот потренировался бы – да спугнул бы удачу, так и остался бы с тренировочным… А, вот: слева – сколько, справа – почём…»

– А ты что там пишешь? – неожиданно спросил Владимир Петров.

– Контракт заполняю, – честно сознался я.

– А зачем?

– Ну, так положено… нам так велят… Когда рекламу дают – мы всегда контракт этот подписываем… (Ага, да.« Всегда». – прим. ред.)

– Миш, братан – да брось ты! – рассмеялся братан Володя, – Чего бумагу изводить – мы же договорились!.. И с этими словами вытащил из-за пазухи бумажник размером с небольшой школьный ранец. «Да и действительно – чего это я… – подумал автор и с облегчением отложил лист со своими каракулями в сторону, – И действительно – ведь мы же ДОГОВОРИЛИСЬ!!!»

– Вот чёрт… – неожиданно нахмурился генеральный, полностью ознакомившись с содержимым аксессуара, на что, учитывая его линейные габариты, ушла почти целая минута. (Нет, решительно: такой «лопатник» не счел бы для себя зазорным даже Армеец вплоть до своего позднезампредовского периода – прим. авт.) – Не иначе, жена утром всё вытащила… Погоди минутку – сейчас в кассу наберу… (Нет, ну а ты как хотел, брат Вовчанский? За всё в этой жизни приходится платить, да…. В том числе и за вечерние, допоздна, встречи с учредителями. И далеко еще не худший вариант, когда это можно сделать просто деньгами… – прим. ред.)

Он набрал номер, и лицо его еще более помрачнело:

– Что значит – «эти приходили»? И опять забрали всё подчистую??? Они ж были только на той неделе? Да? Ладно, после тогда с этим разберемся… ну, конечно придется подключать! Всё, давай тогда, у меня человек сидит… И, повернувшись к «человеку», сообщил:

– Миш, значит так. У нас сейчас тут, как выясняется, денег ни копейки нет в силу ряда обстоятельств… (Нет, ну а ты как хотел-2. Ре-экспорт – дело такое. Да и сам знаешь, где сидишь, рядом с каким вулканом. «Хочешь жить – умей делиться », как гласит русская народная поговорка – тоже ред., сочувственно вздохнув). Но мы обо всём договорились. Завтра с утра или даже сегодня вечером – что-нибудь продастся, так что деньги будут. Ты когда сможешь подъехать завтра?

– Всегда! – чуть было не завопил я.

– Я буду где-то с трех. Так что можешь прямо с трех и подъезжать. Ну всё тогда – давай « пять »… И Лена, как показалось, озорно подмигнула мне на прощанье дальним глазом. Или показалось… Взлетев со стула, я плавно вошел в винтовой спуск, не опускаясь на землю, преодолел заглавную улицу прославленной рабочей окраины – и аккуратно спланировал на асфальтовый островок остановки общественного транспорта.

Была весна. Зимою ждешь ее так напряженно, что даже не успеваешь заметить, как она действительно приходит… но однажды в легких сумерках неумолимо отступающего с каждым днем вечера – она все-таки приходит. И воздух вдруг начинает ослепительно пахнуть теплом. В момент почерневший снежный покров будто бы высыхает и съёживается прямо на глазах. Асфальт под ногами, после привычной уже грязевой каши, приятно тверд и даже как будто пружинит под твоими легкими, танцующими шагами. И где-то вдали весело звенит и посвистывает на изгибах рельсов трамвай…

Наконец-то всё сошлось и «разложилось». Один к одному. Сегодня весна. Завтра «сотка» с этого реэкспортного деятеля. Даже с «хвостиком». В пятницу с «Киборга» – такой куш, что и представить страшно – так что лучше и не буду. Собственно, я уверен, именно для того, чтобы пережить однажды подобные мгновения – мы и являемся в этот Лучший из Миров. Радовал даже любимый «Спартачок». Да, у футболистов дела в Европе, как мы уже видели, не заладились – но выпавшую из рук эстафетную палочку подхватили их ледовые красно-белые братья. Проведя сезон ни шатко, ни валко, к решающим играм они неожиданно преобразились, эффектно пройдя первый раунд турнира «на выбывание». И теперь в ближайшую пятницу должны были померяться силами аж с самим лидером регулярного сезона, и, если Провидение будет к нам милостиво (а оно, судя по всему – нам бесстыдно и неприкрыто благоволит), то тогда…

«Да, это ж уже в пятницу! – мысленно возликовал я, – а сегодня как есть среда! И пусть в кармане совсем уже, полностью и бесповоротно последние деньги – в пятницу вечером всё будет иначе! Завтра – «сотка», послезавтра – «Киборг», а вечером – непременно на хоккей! Гордо войду и возьму самый дорогой билет на лучшие места. В перерыве куплю завернутый в целлофан бутерброд с заветренной копченой колбасой – и съем его, наконец-то никуда не торопясь. Даже два… я слишком часто сидел на хоккее не то чтоб голодным, но все-таки ощутимо без обеда, так что теперь – имею полное право! А еще – куплю какой-нибудь напиток в банке! И обязательно – безалкогольный. Какой-нибудь «спрайт», или что-то в этом духе… даже два напитка. Мы слишком долго считали непозволительной роскошью приобретать напитки, не содержащие спиртного, но теперь… ИИИИИЭЭЭ-ЭХХ!!!»

Звон остановившегося трамвая отвлек меня от радостных мечтаний. Иииэх – надо же скорее Оборотняну звонить, чтоб вызвать его на завтра. Он же деньги нам самим не разрешал брать, да и деньги в самом деле большие… а уж темнеет. И я решительно вонзился в переполненный согражданами вагон.

Я обнимал весь мир. И мир, словно отвечая, плотно обнимал меня со всех сторон…

94-10

Что остается, когда охота на спящего Единокрыла все-таки заканчивается?

Откровенно говоря, ровным счетом ничего. Ни на физическом уровне, так как добытый Единокрыл абсолютно идентичен исходному. Ни уж тем более на иррациональном. НИ-ЧЕ-ГО. Ни знаний, истинных или ложных. Ни чувств и ощущений, простых или сложных. Ни воспоминаний, плохих или хороших, не говоря уж обо всем остальном… ничего.

Ничего, кроме маленького осколка никогда не виденного сна в самом сердце, который отныне будет колоть тебя в самое неподходящее время… ты, ТЫ был ТАМ. Ты – единственный, хотя и один из них. Никогда и нигде, но все-таки. Не по ту, и не по сю сторону – но тем не менее. Ты будешь забывать о нем практически навсегда – но отныне рано или поздно он всё же будет давать знать о себе. И тогда ты снова и снова, блуждая и спотыкаясь, будто в темноте, будешь возвращаться на Тропу, где, если очень сильно повезет, будет ждать тебя Спящий Единокрыл. Или нет. Но уже – всё равно.

Почему это так – я не знаю. И не хочу знать. И почему не хочу – этого я тоже не знаю.

Надо заметить, что по мере продвижения к родным пенатам реальности все-таки удалось достучаться до сознания автора сквозь окутывающий его розовый туман, каждые пятнадцать секунд разрываемый вспышками праздничного фейерверка. «Надо ж и вправду Оборотняна разыскивать… – подумал я. – Он и в самом деле строго-настрого велел никаких финансовых операций вне своего присутствия не осуществлять. Ну и само собой, оказаться одному в самом сердце прославленного района с суммой, которую я не только никогда не держал в руках, но даже и не видал воочию…

Когда свежи еще горькие воспоминания о безвременно покинувших меня модных «машинных» ниппелях… И найти его надо именно сейчас, вечером, покуда Маэстро не сорвался в столь присущее ему стремительное пике череды утренних переговоров…» И, вбежав домой, я принялся остервенело накручивать доступные мне номера «центра».

Все четыре заветных комбинации цифр дружно отозвались тоскливыми протяжными гудками. Учитывая уже знакомую нам доброжелательную рабочую атмосферу Издания и глубоко восьмой час вечера, ничего удивительного в этом не было, но частота залпов салюта все-таки уменьшилась вдвое. Пару раз, правда, удалось получить сигнал «занято» – но особых надежд это не внушило: скорее всего, это параллельно пытался дозвониться еще какой-то бедолага. Впрочем, врожденная решительность, помноженная на приобретенные нами навыки, не давали отчаянию ни малейшего шанса. «Если Оборотняна уже нет на работе, – лихорадочно соображал я, – то можно будет разыскать его через Рожаева. Они одноклассники и, стало быть, скорее всего соседи. Домашнего телефона Рожаева я не знаю, но помнится, что парень из его группы когда-то жил в общаге с тем парнем, с которым мы ездили в колхоз, и тогда…» В принципе, в том, чтобы вечером трудного факсового дня скатать еще в общагу, а затем и в предполагаемое Чертаново – не виделось ничего затруднительного. Я же и говорю – герои этой книги были, безусловно, молоды. Но тут неожиданно…

– Алё! – вдруг раздался в трубке голос, в котором я сразу признал тембр давешней половой авантюристки из рекламного отдела. Голос прозвучал слегка запыхавшимся, но через какое-то мгновение сумел взять себя в руки и вернуть казенный стиль общения: «The Moscow Star, good evening, can I help Youuuu?»

– Добрый день. Вернее, вечер… А Сергея Оборотняна могу я услышать?

Кратчайшее время, через которое я услышал Сергея Оборотняна, укрепило меня в предположении, что путь от одного абонента до другого трубка проделала самый минимальный.

– Сергей, это Миша. Тут такое дело, короче… – сказал я и, подумав, добавил, – Извини, если отвлекаю…

– Ничего-ничего, – подбодрил меня Мастер и тут же выдал новую крупицу и жемчужину Мастерства, – Работа важнее всего! Что там у тебя?

– Ну, как бы это сказать… Я сегодня в одном автосалоне был… в общем, такое ощущение, что у меня – Заказ! – в крайней степени волнения выложил я.

– Ты контракт подписал? – строго спросил Оборотнян.

– Нет, но…

– Дебил, – моментально констатировал очевидное Маэстро, – Я же четко тогда сказал вам: контракт подписывать в любом случае! Без контракта кто же деньги заплатит?

– Сергей! – залепетал я вмиг присохшим языком, – Они заплатят, это сто процентов. Он сам сказал, что договорились, и при мне лично за деньгами полез, и в бухгалтерию еще посылал… Это железно, просто случайность, что у них не оказалось…

– Хорошо, – смягчился Оборотнян, – Но на будущее – всегда все-таки подписывай. Слова словами, а контракт – это все-таки обязывающий документ! (светлый мутно-серый образ «документа», оскверненного, вдобавок, моим прекрасным почерком, так и всплыл перед глазами: безусловно, «обязать» он должен был ко многому…) Какой там объем предполагается?

– Четыре по одной восьмой…

– Всего лишь???

Повторюсь, несмотря на все наши успехи и достижения, Оборотнян, я уверен, в глубине души отдавал должное нашей старательности и не сомневался, что первым же делом мы привлечем как минимум половину годового рекламного ресурса BMW или даже «Мерседес-Бенц». В принципе и положа руку на сердце, так оно, по сути своей, и… но из тактических и тактичных соображений я мужественно промолчал.

– Ладно, где всё это дело находится?

Я доложил время и место, стараясь, по возможности, избегать точных наименований… мало ли чего.

Настало время Оборотняну насупленно притихнуть. Безусловно, оптимизма в этот решительный момент добавили ему прозвучавшие удаляющимся фоном некие критически-неудовлетворенные реплики. Наконец, после мучительной паузы он объявил свое решение:

– Окей. Завтра я буду с казенным водилой, постараюсь до обеда побыстрее управиться. Во сколько там тебе сказали – в три? Давай тогда… давай тогда в полтретьего на Девятьсот пятого, только напротив там, знаешь?

– Знаю, – ответил я. Я всё уже знал. И знаю до сих пор…

– Ну всё, тогда пока – у меня дела здесь еще. И не опоздай ни в коем случае… (как будто мы хоть раз куда-то опоздали).

– Иес!!! – не сдержался я и от избытка чувств даже фамильярно брякнул в адрес Учителя, – Спасибо, Серёг! И удачи!

– «Йес» будет завтра, – мудро и, как показалось, чуточку печально напомнил мне Учитель и повесил трубку.

Оставалось, как водится, пережить всего лишь одну бессонную ночь. И теперь уже, казалось бы – последнюю…

…В четырнадцать ноль-пять автор уже, аки загнанный лев, метался в окрестностях указанной ему станции метрополитена. Не то чтобы он свято верил в пунктуальность Мастера, нет… но усидеть на месте в ТАКОЙ день уже не было никакой возможности. К назначенной половине часа он дошел уже до нужного состояния – и каждые тридцать секунд выскакивал на проезжую часть, пытаясь в плотном потоке транспорта рассмотреть сквозь лобовые стекла столь милые ему черты лица. Параллельно судорожно соображая, не напутал ли он чего при анализе географического понятия «напротив»… (Дорогие читатели! Назначая свидания женщинам и работодателям, не используйте такие термины как «напротив», «рядом», «зауглом» и «сразу после» – этим вы сэкономите себе массу времени и нервных клеток! – прим. ред.) Прохожие наблюдали за ним примерно до без пяти три. Без особого интереса, кстати – мир вокруг, несмотря на ТАКОЙ день, выглядел почти как и всегда. В итоге, ровно в 14-56 по Москве автор ощутил легкий шлепок по плечу и, не успев обернуться, услышал недовольный голос Оборотняна:

– Ну ты где ходишь-то? Долго мне тебя искать?

Я забубнил нечто невнятное, ссылаясь на посуленного казенного водилу.

– Водилу я отпустил, – утомленно сообщил Оборотнян, – Поехали так. (Вот, вот они, крупицы Мастерства: подкрадитесь сзади, намекните на еще одного сотрудника – и вот Вы в глазах подчиненного «в дамках» сразу по двум направлениям! – прим. авт.)

В метро, выслушав чуть более детальный доклад, Оборотнян посумрачнел и в итоге даже высказал некоторое сомнение в том, что подобная реклама сумеет украсить собой страницы «The Moscow star». Я похолодел и просительно заканючил:

– Сергей! Ну они же – ПЕРВЫЕ у меня!!! И к тому же, макет-то они обещали изменить! (тактично умолчал я про планируемую к добавлению канистру…) Пусть не украсит – но уж не испортит, в конце-то концов!!!

– Ладно, – смягчился Оборотнян.

Наконец, мы выбрались из подземки, и я повел Мастера к конечному «кольцу» наземного общественного транспорта. К сумраку на лице Оборотняна добавился неподдельный ужас: как я с обоснованной тревогой и предполагал, несмотря на многочисленные «переговоры» и встречи, суровые будни простой одноименной рабочей окраины произвели на уроженца интеллигентной семьи должное впечатление. «Сергей, тут всего три остановки на трамвае!» – взмолился я и практически за рукав втащил благодетеля в вагон…

– А Лены нет, – неожиданно сообщили в «секретариате» салона, каковой секретариат я накануне как-то упустил, и в каковой неожиданно, не иначе, от волнения, зарулил теперь, – У нее сегодня выходной!

«Ах, ну да, ну да… Совещание же с учредителями вечером было, – тут же вспомнил я, – Понятное дело – умаешься тут. Ну, не беда – не в ней, в конце концов, дело…» А вслух спросил:

– А к Владимиру Петрову как мне пройти?

– Наверх. Но его тоже нет. И мы не знаем, когда он будет. Может, и не приедет уже сегодня…

Я обмер. Не знаю, как вышло бы с казенным водилой – но своими ногами, понятное дело, вышло нескоро, и казенные, еще с таксопарковских времен, настенные часы уже показывали к четырем. Да и потом, вот это странное «…УЖЕ не будет». То есть – он здесь, все-таки, БЫЛ? А ведь обещался, что к трем только БУДЕТ… Икроножные мышцы мои наполнились ватой.

– …вы поднимитесь наверх, посидите там. Может, и приедет еще, правда…

Эх, вот же было время – прекрасное, хотя и непростое. В частности, еще даже не каждый Генеральный Директор имел при себе мобильный телефон, и даже особо приближенные к телу сотрудники временами были вынуждены лишь догадываться о возможной траектории Руководства…

«Танец ожидающего фавна» был исполнен вновь. С волнением, нарастающим по экспоненте и в геометрической прогрессии. От мутного окошка, сквозь которое просматривался въезд на территорию, я кидался то в «шоу-рум», то в секретариат конторы, параллельно прислушиваясь ко всем посторонним звукам и телефонным звонкам. Оборотнян, устроившийся на широком подоконнике, каждую минуту смотрел на часы, а в промежутках между этим пел какую-то необычайно грустную и занудную песню, назойливым рефреном в которой повторялись слова «Так дела не делаются, кто так поступает, приехали черт знает куда, да я бы за это самое время…», и так далее. Наконец, он поднялся с места и, исторгнув очередной ехиднейший комментарий на тему профессиональной пригодности автора, а заодно и старика Курбского, решительно направился в сторону выхода. В ту же секунду раздался визг покрышек автомобиля, входящего в винтовой поворот на скорости не менее ста двадцати, и через мгновение…