Текст книги "94, или Охота на спящего Единокрыла"

Автор книги: Mike Lebedev

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– А я вам говори-и-ил, – сладко потянулся Армеец, полностью удовлетворенный нашим ответом, – Говорил. Зря.

Зря тогда ко мне не пошли. Сейчас бы уже сами в «супервайзерах» ходили, да… И Армеец убедительно похлопал себя по полам плаща, отчего они затрепетали словно крылья тщетно пытающейся взлететь подстреленный птицы.

– Душу не трави, – хором посоветовали своему другу обе звезды рекламного небосвода, – Футбол пришел смотреть? Вот и смотри.

– Да-да-да-да-да-да-да, – произнес Армеец своё излюбленное, вспоминая, что получил от вечера еще не все возможные удовольствия…

В целом, ход игры полностью просоответствовал имевшемуся в наличии «тренду». Мяч, проведенный спартаковцами на первой же минуте, вселил было в нас робкий лучик Надежды. Но уже к исходу первого тайма под напором превосходящих обстоятельств всё рухнуло – и стремительно понеслось в неизбежное…

– Пять банок! – счастливо констатировал Армеец как итоговый счет матча, так и количество собственноручно выпитого пива. Прочие пайщики просмотра, довольствовавшиеся, исходя из нарубленной «капусты», отечественным продуктом бутылочного разлива, лишь засопели от дополнительно полученного унижения. – Ну, адьё! Я пошел. И помните, что дверь моя для вас по-прежнему открыта!

– Иди давай уже, – горестно сказали мы. …Высочайшие светоотражающие свойства белоснежного плаща даже с высоты пятнадцатого этажа позволили нам прекрасно разглядеть, как наш друг медленно выплыл к опустевшей уже трассе и, царственным жестом проголосовав, укатил куда-то во мрак… а мы остались. Да, мы остались.

«И с тебя станется тоже!» – молча заверили мы его…

94-8

Что видит единокрыл во сне, когда однажды он все-таки засыпает? Хороший вопрос.

Помнит ли он свой сон, или всё улетучивается в тот самый миг, когда единокрыл, проснувшись, сладко потягивается и расправляет перья? Сумел бы он рассказать, если бы знал, как говорить – или все равно не отыскал бы нужных слов? Случается ли так, что сны будто тянутся вереницей, и он никак не может понять – привиделось ли ему всё это только сейчас, или снилось уже тысячу лет назад? Или Северный город, в который он попадает – не обернется ли так, что он все-таки существует, примостившись где-то на самом краю Географии и терпеливо ожидая одного лишь своего Часа? И сон – он цветной, или нет? И если все-таки цветной – есть ли такие краски в этом мире? Или, во всяком случае, по эту сторону бездонных единокрыльих глаз?

Живительно, но всё это – чистая правда.

Потому что мы, и всё, что изредка происходит вокруг нас – это всего лишь и есть сон спящего Единокрыла…

…Минуло еще несколько унылых в своей небывалой калейдоскопичности дней. Делание ЭТОГО (или так называемая «работа») вошло у наших героев в накатанную колею – естественный первичный отбор вызывающих доверие мест, звонки, «наработки», определение нужных нам людей и попытки вызвать их на задушевный разговор о судьбах Рекламы как в рамках одной отдельной взятой коммерческой структуры, так и в масштабах извечного стремления человечества к Счастию в целом. Разговоры эти всякий раз получались разными: по продолжительности (преобладали короткие), использованной лексике (случалась и нецензурная) и набору аргументов, которыми Высокие договаривающиеся стороны щедро снабжали друг друга (с нашей стороны – веские и убедительные, с контратакующей – вялые и бездоказательные, на уровне «ну, мы не знаем», «трудно сказать» и «всё, конечно, хорошо, но…» и так далее). Одинаковым выходил лишь итог – предложение вернуться к беседе через определенный промежуток времени, как правило, довольно значительный. Постороннему наблюдателю могло показаться, что всё приключение пока укладывалось в какую-то пару неполных недель – для нас же всё выглядело так, будто мы занимается ЭТИМ по крайней мере уже целую вечность. Я же и говорю – в молодости время течет иначе. Особенно изнутри.

Знание наше (поскольку мы и так уже знали ПРАКТИЧЕСКИ ВСЁ) нарастало теперь не столь стремительными темпами – зато неимоверно оттачивалось Мастерство. Уже по первому «Алло» (а также «алёу», «слушаю», «да», «ну» и «Вас приветствует наша прекрасная организация и желает вам доброго дня!») мы могли выстроить дальнейший ход дискуссии исходя из ожидавших нас подводных камней. Мы уже эмпирическим путем установили, что, несмотря на различные точки зрения всевозможных «Вадиков», «Шуриков» и «Варвар Александровн» из многочисленных «отделов», «департаментов» и «подразделений» – в любой конторе существует один, максимум всего лишь один человек, чьё мнение для нас может оказаться решающим. ОДИН, невзирая на все «правления», «советы директоров» и прочие формы коллективного бессознательного. И, кстати, возвращаясь к теме «моноговоров» – это зачастую вовсе не тот, кто на них «моно-говорит». Поиск такого человека чем-то напоминал детскую (хотя детскую ли?) игру в «мафию» с её самыми хитроумными методами. Например таким, как внимательное прослушивание разговоров сотрудников во время положенной на стол на период ожидания телефонной трубки – о, натренированному уху даже обрывок случайно брошенной фразы может поведать очень многое! Да, что и говорить – получалось у нас уже очень и очень многое.

Не получалось пока лишь Главного: обменять наше Сокровенное Знание и Мастерство на хотя бы один-единственный доллар чистой прибыли. Пусть бы даже и в рублях по курсу. Короткие вспышки радости неминуемо оканчивались удушливыми приступами тоски – но дать по тормозам уже не позволяло чувство ложной стыдливости и вечно блещущий где-то поблизости и неуловимый, как солнечный зайчик, луч Надежды. И каждый день начинался для нас снова и снова…

– Я поговорил с Оборотняном, – сразу перешел к делу Старина, едва я в очередной раз пересек порог комнаты 1505, – Он сказал, что теперь мы сможем подъехать к нему непосредственно в офис. И, если нам нужно – оттуда же отправить несколько наиболее важных факсов…

О – в «офис»! Вообще говоря, с точки зрения одного из героев, таких трудолюбивых, старательных сотрудников, как мы, давно бы уже следовало представить всему творческому коллективу лидера на рынке англоязычных услуг. Вполне возможно, что при знакомстве в режиме, так сказать, «фулл-контакта» и реального времени, наши профессиональные добродетели были бы оценены в гораздо более полной мере. Не исключено даже, что и с переходом в назначение пусть и минимального, но всё же гарантированного оклада жалованья. Для начала хотя бы по «полтинничку» на нос, к примеру. Ведь очевидно же, что пользу мы уже принесли немалую, а уж при должном стимулировании – то принесем и подавно! Мы же со своей стороны вполне готовы дать несколько крайне ценных советов и рекомендаций по содержательной части Нашей газеты. В частности, снабдить её столь актуальными и популярными рубриками, как кроссворд, кулинарные рецепты и ежедневный гороскоп. Применяясь, естественно, к общей деловой тематике

издания, но всё же. И, конечно, пусть даже и в порядке эксперимента – давать хотя бы изредка пару-тройку страничек на русском всё-таки языке. Все эти меры, по нашему глубокому убеждению, непременно могли бы способствовать росту и без того немалого читательского интереса и в конечном итоге…

– Да, отправить факсы, – озабоченно повторил старик. – Давай, не раздевайся – перепишем наиболее важные на ходу. Время дорого. Нас уже ждут.

– Нет проблем, Серег, – заверил я друга. Хотя и имел некоторые сомнения в заключительном тезисе его взволнованного доклада.

Путь до «офиса» из общежития на улице Ч-ской выдался неблизкий. Впрочем, это было даже на руку, так как автор, пристроив на спине Курбского листок, аккуратно выписал на него примерно с полсотни факсовых номеров, признанных им наиболее «важными». Оставшимся тремстам семидесяти двум со вздохом был присвоен статус второй категории – время, как нам было указано, действительно было дорого. Курбский также не терял его даром и, с целью уточнения дислокации, тщательно изучил выходные данные «The Moscow Star», после чего неожиданно присвистнул на весь вагон.

– Не свисти, – одернул я его, – денег не будет. Собственно, их и так нет…

В ответ Старина молча ткнул в одну из строчек.

Шок и трепет пронесся по рядам героев. Наш бог и кумир, маэстро Sergey Oborotnyan пребывал, как следовало из написанного, в скромном статусе всего лишь «ассистента рекламного отдела» (перевод с английского – прим. ред.). Над ним же возвышались такие титаны и гиганты своего дела как «менеджер» и «директор рекламного отдела». Исходя из уже осиленного нами Знания, всю степень величия этих покуда неведомых нам персонажей трудно было даже себе вообразить – и заключительные три перегона мы проделали в преисполненном восхищения молчании.

Продолжилось молчание и во дворе элитного (в ту пору – прим. авт.) дома в среднем течении Ленинского проспекта, на пятом этаже какового дома и свершалось в нашем представлении великое таинство Рекламы. Наконец, после бесплодного получасового ожидания Учителя (мы не таили на него обиды – ведь теперь уже и сами знали, что такое настоящая «встреча», и как трудно они иной раз даются) было принято решение действовать самостоятельно. «Пошли, – сказал я старику, – Время – деньги. И именно поэтому оно нам особенно дорого…»

Увиденное по проникновению в святая святых, однако, несколько не совпало с нашими светлыми ожиданиями. Не крутились с диким визгом ротационные машины, не сновали по коридорам лихие репортеры с магниевыми вспышками в руках и болтающимися на груди фотокамерами, и акулы бизнес-пера не корпели сосредоточенно над анализом положения дел в молодой российской экономике (и вообще, как позже выяснилась, креативная часть находилась совсем в ином месте). В помещении с табличкой «Отдел рекламы» обстановка была и вовсе благостной – особенно по контрасту с искрометной атмосферой в комнате 1505 в моменты азартного «гона» за клиентом. Две барышни, обмениваясь впечатлениями по этому поводу, выполняли высокохудожественный маникюр, мужчина важного вида в очках сосредоточенно гонял компьютерный пасьянс, а еще один молодой человек мечтательно смотрел в окно. И лишь два пустых стола говорили о том, что хоть кто-то здесь занят настоящим делом. Ну или, по крайней мере – хотя бы «отъехал на переговоры».

Немедленно предъявленные нами рекомендации возымели свое должное действие – тишина в комнате из обыкновенной сделалось какой-то гнетущей и подозрительной. Сложилось даже впечатление, что, вопреки очевидному, присутствующие вообще довольно плохо представляют себе, кто такой Сергей Оборотнян. Или, что еще хуже – наоборот, представляют это слишком хорошо. На интуитивном уровне промелькнула догадка, что до наших выстраданных рекомендаций, и уж тем паче – до « полтинничка», речь сегодня дойдет едва ли. « Нам бы это… – вмиг потухшими голосами прошептали мы, – Нам бы факс отправить… Сергей нам разрешил…» Мужчина в очках внимательно посмотрел на нас, как на отроков во вселенной, словно бы прозрачно намекая, кто здесь в полной мере уполномочен принимать столь судьбоносные решения, а кто нет – но в итоге все же милостиво махнул нам лапкой: «Там, по коридору… Только недолго: время дорого…» В некотором смятении мы с Курбским проследовали в указанном нам направлении и…

Должен сразу сознаться, что по постыдности полученный нами Удар Судьбы уверенно вошел в «пятерку». А то, может быть – и сразу в призовую тройку. Да, мы были не худшими питомцами своего родного научно-технического заведения. На многочисленных «лабораторных» мы уверенно получали расплавленные пары кипящего вольфрама, на занятиях по сопромату легко высекали из аппаратуры давление в сто тысяч атмосфер на квадратный сантиметр, и даже имели кое-какие навыки обращения с учебным настольным синхрофазотроном. Не прошла для нас даром и « война», и в случае чего (не дай-то бог конечно) мы даже сумели бы (я уверен) произвести пуск баллистической ракеты возмездия с запасного командного пункта. Но вот факс, это шедевр технологий конца двадцатого века – увидали впервые. Во всяком случае – вживую, а не в виде красочной картинки на рекламном макете какого-либо из «приличных» мест…

– По идее, надо сперва куда-то засунуть лист с «прайсом», – неуверенно протянул автор, памятуя о своем недавнем знакомстве с другим чудом техники, «ксероксом» одного из секретных предприятий столицы.

– Засунуть-то можно, – горестно согласился Курбский, – Только вот куда?

И оба героя еще раз сосредоточенно осмотрели прибор, разве что не обнюхали.

– Давай сперва наберем номер – а там спросим? – выдвинул первую разумную версию старик.

– Логично, – согласился я и с готовностью выхватил заготовленный в метро список.

– Алло, добрый день, это Курбский Сергей, – завел было Старина привычную шарманку, но вовремя спохватился и перешел к делу, – Мы хотели бы отправить вам факс, будьте добры, подскажите…

Вслед за этим просиявшее лицо его показало, что на том конце провода и в самом деле оказались добры. Дрожащими от волнения руками Старина запихал листок в ранее так и необнаруженную нами щель и торжественно надавил кнопку с надписью «Start». «Дело пошло!» – с ликованием возвестил он.

Дело и действительно пошло. Причем пошло как-то подозрительно быстро. Еще быстрее вслед за этим сошло ликование с лица Старины:

– Там сказали, что мы прислали пустой лист…

– Тысяча чертей! – решительно возразил ему я, – Этот лист полон!

– Наверное, сказали они, что мы просто засунули его другой стороной…

Обнаруженная асимметрия факсового пространства позволила нам повторить попытку лишь через несколько минут своего осмысления. В этот раз дело тоже, к счастью, пошло – только теперь гораздо медленнее.

На середине пути явилась одна из двух барышень рекламного отдела с внешностью ярко выраженной сексуальной аферистки. Справедливо взглянув на нас, как на дебилов, она изобразила позу крайнего нетерпения и принялась нервно постукивать туфлей по полу. Через пару минут адский аппарат, наконец, закончил свое черное дело – и выплюнул наш драгоценный «прайс-лист» прямо на пол. Барышня, решительно оттеснив высокой грудью Курбского, взялась за трубку.

– Девушка, нам бы еще один листок! – судорожно завопили мы, одной рукой пытаясь сохранить связь с прибором, а второй все же изловить качающийся в воздухе «прайс».

– Только один, – твердо заявила грудь, – Время, мальчики, дорого, а мне еще сколько факсовать…

С только одним дело пошло еще хуже первого – он так и застрял на полпути. Взгляд барышни посуровел. «Давайте, вытаскивайте, – строго заявила она, – не идет…»

Раздавленные, мы потянули лист каждый в свою сторону – и через мгновение сжали в руках по половинке с таким трудом доставшейся нам «номерной» копии. Девочка Женя, бездарно потратившая очередной лепесток – и та, небось, не так печально смотрела на свой цветик-семицветик.

– Ладно, Серег, пойдем, – сказал я. – Видно, не судьба. Будем «отправлять», как и раньше – в ручном режиме. Благо копии теперь у нас есть…

Так на свет божий родился «факсовый день»…

О, «факсовый день»! Пожалуй, из всех составляющих ЭТОГО (сиречь «работы», напомню) я любил его больше прочих. Собственно, идея мероприятия была проста. Не срываться с места всякий раз после предложения «А пришлите-ка нам ваши расценки!», подкрепленного уровнем заинтересованности чуть выше среднего – а, набрав достаточное количество подобных «заявок», развезти их все скопом. Свободное время, быстрые и крепкие ноги и карманный атлас города – вот и всё, что требуется от «факсующего» для того, чтобы, ворвавшись в очередное учреждение и под изумленные взоры собравшихся, громогласно возвестить: «Факс господину такому-то!!!» С возможным, между прочим, немедленным переходом в фазу прямого межличностного общения, что тоже немаловажно. В пути можно тоже не терять даром драгоценных минут – а изучать наглядную агитацию, а еще забесплатно, через плечо сограждан, выявлять в читаемой ими прессе всё новые и новые «приличные» места, неохваченные покуда нашим вниманием. С некоторым удовлетворением отмечая, что таковых остается все меньше и меньше. А на эскалаторах можно вдоволь попялиться на движущихся во встречном направлении девок, расцветающих и расцвечивающихся с каждым днем всё увереннее наступающей весны…

Впрочем, нет. Пялиться нашему «факсователю» решительно некогда – всё только бегом. Вверх, а уж тем более вниз – строго вскачь, на счету каждая секунда! Двадцать адресов за день, тридцать адресов, сорок – и это не предел! (пишу я специально как для штатных курьеров, так и для линейных сотрудников специализированных экспедиторских служб). Из Строгина в Перово, с Медведкова до Вернадского с заездом в Химки и обратно – нет никаких вопросов. Я до сих пор легко оптимизирую любой маршрут в московском метро быстрее и лучше любого хвалёного «GPRS». С «серой» ветки на «желтую» – не езжайте через «кольцо»; езжайте через «Пушкинскую», потом на «Китай-городе» сэкономите полноценную пересадку. С «Охотного ряда» на «Театральную» – не идите по указателям, там длиннющий переход, и к тому же «в горку»; прошмыгните мышкой через верх – выигрыш две минуты. «Арбатская-синяя» – самая длинная станция, садитесь в крайние двери состава. С «Новокузнецкой» на «Третьяковку» – наоборот, в середину, и далее по ситуации потока, выход один, но «северный» – всё же чуть ближе. С «Менделеевской» на «Новослободскую» – третья дверь третьего вагона, вы выскочите как раз под лестницей и ворветесь в нужную вам точку практически «на плечах» отступающего в панике неприятеля! И до сих пор, стоит мне лишь слегка задуматься на «лесенке-чудесенке» – как ноги сами понесут меня, и неважно уже, вверх или, уж тем более, вниз… (это была лирика. Теперь снова «экшн» – прим. ред.)

Тот «факсовый день» начался как обычно. Я аккуратно надписывал подготовленные к «отправке» наши воззвания к миру, одновременно, с привлечением аппарата линейного программирования, прокладывая кратчайший и наименее энергозатратный путь между примерно тридцатью семью предстоящими «точками» (уверен, все лучшие «логистики» мира в этот момент застыли в немом восхищении). И параллельно слушал доклад Старины о событиях уходящего уже утра.

Старик, как всегда, поступил разумно. Зело обжегшись на истории с «Торговым домом всего и вся», он изловил Оборотняна в его стремительном движении с «переговоров» на «переговоры» и, на бегу уравнявшись в скорости с Мастером, в течение пяти минут получил потребную нам консультацию.

– Сектор оргтехники охвачен нами практически весь, – доложил Курбский ситуацию. – Вот здесь я отметил те фирмы, что обзвонили мы. А красным подчеркнуто то, с кем работает лично Оборотнян. Или еще какие-то перцы из отдела рекламы.

Я скосил глаза на список. Как и следовало ожидать, «перцы» и Оборотнян уверенно оставили наиболее плодородную часть пашни за собой. Наш же «надел» сиротливо приютился где-то с опушки.

– Это, Серёг, я уже как бы и без Оборотняна мог тебе сообщить…

– С другой стороны, – продолжил Старина свою мысль, – на данный момент в газете слабо представлена автомобильная тематика. Из всего разнообразия продукта текущими кампаниями могут похвастаться только лишь… – тут старик зашуршал голубоватыми страницами свежей «The Moscow star» и в некоторые из них потыкал пальцем, – И это практически всё. Я договорился: «автомобилыциков» никто из них трогать не будет. Так что все они теперь в наших руках… С этими словами Курбский извлек из-за пазухи популярное в те дни издание из жизни автомобилей и их владельцев. Стоил, кстати, журнальчик недешево, да оно и понятно: не на студентов, поди, рассчитано. Я в который раз посмотрел на старика с нескрываемым уважением – его Мысль, подкрепленная должной «инвестицией», того стоила.

– Теперь надо только как-то разделить их всех пополам, – сказал Старина.

– Да чего гадать-то, – ответил я, – Ты начнешь с начала, а я с конца. Встретимся ровно посередине!

– Это какой-то формальный, малоконструктивный подход к делу, – подумав, молвил старик.

– Нет проблем. Давай тогда я с начала, а ты с конца! – взгляд мой тем временем упал на одно объявление, которое в некотором смысле показалось весьма любопытным.

Во-первых, реклама прославленного заграничного пива «Киборг» в автомобильном журнале, хотя и выглядела весьма аппетитно – и тем не менее некоторым образом диссонировала с несколько обидным, но все же общепринятым тезисом «Трезвость за рулем – норма жизни». А в-главных, как мы уже тоже знали, подобные шедевры креативного дизайна всегда относились к так называемой «имиджевой» рекламе. То есть, призывали к скорейшему наслаждению пенным напитком вообще и не имели под собой никаких контактов для обратной связи. Иначе, само собой, все подобные «киборги» уже давным-давно пали бы жертвой нашей скрупулезной, ежедневной «работы» (да, а реклама в виде текста носила модное название «пиар»). В данном же случае некий телефон все же имел место – и рука моя сама собой потянулась к коммуникационному прибору.

– Еще можно разделить по алфавиту. Или, например, по территориальному признаку, хотя это будет дольше, – продолжал фонтанировать идеями Старина, посчитавший, видимо, своим долгом даже в таком малосущественном вопросе просканировать все возможные подходы.

– Серег, да раздели уже хоть как! – взмолился я. – Алло! Добрый день! Вас беспокоят из газеты «The Moscow Star» – скажите, с кем мы могли бы поговорить по поводу сотрудничества в области рекламы?

– Добрый день! – радушно откликнулась тётя на том конце. – Вот прямо со мной и можете поговорить!

В принципе, подобный ответ, хотя и котировался выше, нежели «Спасибо, нам ничего не нужно, и больше, пожалуйста, сюда никогда не звоните!» – но никогда не сулил значительных перспектив в плане «расширить и углубить». Ведь тот самый, единственный нужный нам человек вряд ли сам сидит на «титульном», так сказать, «заглавном» номере и собственноручно фильтрует первичные звонки не в меру настойчивых абонентов. И данная тётя, скорее всего, имеет четкие инструкции подобных абонентов отсекать, так что в самом лучшем случае дело, скорее всего, ограничится стандартным «пришлите прайс-лист, я постараюсь передать его руководству…»

– Мы хотели бы предложить вам сотрудничество с нашей газетой в области рекламы! – без особого энтузиазма перешел я ко второму пункту обязательной программы.

– Это очень хорошо, – сообщила тётя, – Одну минуточку обождите, пожалуйста!

« Да уж неплохо » – подумал я, тщательно прислушиваясь: скорее всего, эта тётя-мотя сейчас обратится к своему начальству, и скорее всего по имени-отчеству – и тогда через какое-то время можно будет позвонить уже непосредственно этому начальству, «отсекая», таким образом, уже саму тётю… в трубке, однако, было тихо.

– Извините, пожалуйста, за ожидание – я ходила искать медиа-план. Как Вы, говорите, называется Ваше издание?

Красивое слово «медиа-план» уже было смутно нам знакомо – это, попросту говоря, был список газет, согласно которому кто-то (или что-то) размещает свою прекрасную рекламу. Правда, как точно этот самый «план» выглядит, нам было неизвестно, ибо нашему прекрасному изданию до сих пор ни в один «медиа-план» попасть как-то не посчастливилось. С нашей, по крайней мере, маленькой помощью.

– Газета «The Moscow Star». Популярное деловое издание на английском языке, издается в Москве и является… – забубнил я с привычным уже ощущением напрасно теряемого времени.

– Москоу стар, Москоу стар, – задумчиво повторила тётя, – на букву «М» нет!

Ну, кто бы сомневался.

– Попробуйте еще на букву «Т», – без особой надежды сказал я и старательно постарался изобразить «межзубный звук», – The Москоу Стар.

– А, вот, вижу, – доложила тётя, – ЕСТЬ!

Автор опешил. В любом случае это было что-то новенькое. «Серёг – у нас «Киборга» этого не было?» – шепотом спросил я старика. Тот в ответ уверенно замотал головой в отрицательном смысле.

– Так, сейчас посмотрим, сколько публикаций у нас планируется, – продолжила тетя, очевидно, водя глазами по строчкам, – Так, вот: значит, во-от…

От услышанной цифры автор, откровенно говоря, просто-таки вылупил уши. Это было… это, откровенно, говоря, было МНОГО. Много и в плане размера, и в плане количества. То есть МНОГО в квадрате. Очень, очень МНОГО. Настолько МНОГО, что поверить в реальность этого не было никакой возможности… (Правильно. И не надо было – прим. ред.)

– Ээээээ, – замялся я, лихорадочно перебирая в голове все возможные подводные камни, – Ааааа…. А это точно – «The Moscow Star» ? А не, скажем, «The Moscow Day» ?

– «The Moscow Day» идет другой строкой, – сообщила тётя. – А Вы и там тоже можете рекламу разместить?

– Нет-нет, – открестился я (хотя и напрасно – прим. авт.), – А скажите… а никто еще, к примеру, из нашей газеты с вами не связывался?

– Да никто не связывался. Марик сейчас в отъезде, а у меня всё руки никак не дойдут, я одна тут на всё представительство практически сижу. С которыми связывались, те отмечены уже. А ваша – нет. Поэтому и говорю: очень хорошо, что Вы сами позвонили!

– Да, хорошо… А, к примеру, фамилия «Оборотнян» Вам ни о чем не говорит?

– Молодой человек! – расхохоталась тётя, – Вы что, мне не верите? Вас как зовут?

Я доложил.

– И Вы работаете в газете «The Moscow Star» ?

С некоторой горечью пришлось подтвердить и этот факт.

– Так вот, Михаил. В нашем медиа-плане стоит именно ваша газета. Марик вернется послезавтра, в пятницу. Подъезжайте к двенадцати часам к нам в представительство по адресу… Марик лично вам подтвердит всё сказанное, и вы обо всём договоритесь. Хотя можете и так не сомневаться: …публикаций … размера… дважды в неделю…

От повторенных цифр вновь засвербило в глазах. Дрожащей рукой я записал адрес и повернулся к Старине.

– Старик, – молвил я, – Ты понимаешь, какое дело…

Хотя понимать тут было особенно нечего. Выходило МНОГО. Даже умноженное на скудные семь целых и двадцать пять сотых процента. Даже поделенное пополам между полноправными соавторами успеха. Всё равно было МНОГО. МНОГО настолько, что можно было, выражаясь высоким штилем – «фиксировать прибыль», а низким – «соскакивать». МНОГО получалось даже с учетом остающихся до сессии и сборов двух месяцев. Много… много… Единственно, немного смущали позывные «Марик», так как светлый образ носителя уникальной технологии продаж тут же возникал будто бы сам собою, ну да уж ладно.

– Но поделить всё равно как-то надо, – выслушав, заметил Старина.

– Я УЖЕ поделил, – сказал я, – на двоих. Если хочешь, можем даже Митрича в долю взять за аренду телефона. Хватит на всех.

– Я имел в виду – «автомобилыциков» поделить…

– Серег! Нам уже не надо никого делить! Мы вообще можем уже больше этой ерундой не заниматься!!! Это «чистяк» – я тебе говорю! Они сами, понимаешь – САМИ раскололись, даже уговаривать не пришлось. Газета наша – факт. В плане мы есть – бесспорно. Из отдела рекламы они никого не знают, стало быть, там никого не было, тётка сама подтвердила и сама же на встречу пригласила. И не через месяц, и не в конце полугодия – послезавтра! Мы богаты, Старина, мы БОГАТЫ!!! Нам уже не нужно никого больше делить!!!

– Ну, так-то еще больше можно заработать, – мудро заметил Старина. – Надо всё-таки прощупать почву на этом рынке…

– Я тебе о высоком, а ты – о каких-то деньгах, – капризным голосом новоявленного Рокфеллера заявил я Старине, – Впрочем, ладно – давай прощупаем.

– Тогда давай разделим на иномарки и наши. И кинем на пальцах.

Мы кинули. Иномарки выпали старику. Мы раскрыли издание и выбрали себе по объявлению: автор, как натура приземленная и лишенная воображения – то, которое, судя по адресу, находилось поближе к дому, а Курбский, как личность, более развитая в духовном и эстетическом плане – то, что поярче и покрасочнее. Вслед за чем довольно быстро договорились на «отправку» факса с расценками – наше великое Мастерство уже позволяло нам выполнять данный финт без особых хлопот. После чего я честно сознался:

– Старина! Я сегодня дальше щупать не буду, извини. Мне сейчас на месте не сидится, так что давай лучше факсы развезу. Правда, зачем нам ТЕПЕРЬ уже этот «факсовый» день… Хотя ладно – поеду. Чувствую – «катит» нам сегодня. Просто-таки напросто катит и безусловно прёт.

И уже в дверях, обернувшись, я весело крикнул:

– Ииииииииэх, Старина!!!

94-9

Время, время… на самом деле лишь Оно – единственный надежный союзник и единственный безжалостный неприятель истинного охотника, решившего ступить на Тропу. Только Оно одно способно или окончательно погубить на Пути, или вывести к Свету. Лишь внутри его течения, положившись на него, но не покорившись – можно однажды встретить спящего единокрыла.

Время… Сперва оно, будто заманивая, движется как и всегда. Но затем незаметно начинает то ускорять, то замедлять свой бег. Распадаясь, изгибаясь и скручиваясь в причудливые спирали. Перескакивая с мгновения на мгновение. Путая прошлое и будущее. Заставляя охотника или раз за разом проживать одно и то же – необязательно хорошее. Или наоборот, что-либо словно пропуская – необязательно плохое. Загоняя всё в один миг – и растягивая его затем почти до бесконечности. И всё ради чего? Ради того единственного осколка, того практически неощутимого временного атома, когда охотник вдруг понимает – спящий единокрыл где-то рядом.

Впрочем, несмотря на все перенесенные трудности, гарантировать наличие такого хотя бы минимального промежутка – абсолютно невозможно.

Факсовый день близился к завершению. Результатами его, по крайней мере предварительными, я мог быть доволен: было «окучено» около тридцати «точек», и стараниями моими о существовании газеты «The Moscow star» узнало не менее сотни реципиентов, что, без сомнения, составило значительную часть так называемой «ежедневной аудитории» этого прекрасного образца периодики. Впереди оставалось лишь одно, заключительное на сегодня место. Тот самый автосалон, зыбкую почву активности которого в области рекламы и предстояло «прощупать» согласно указующим наставлениям Старины. Памятуя о них, я и вступил на территорию района, который…

Надо заметить, что в те дни (хотя, думается, что и в эти, наши дни тоже) название данного муниципального округа у основной части москвичей и гостей столицы ассоциировалось лишь с прославленной организованной преступной группировкой – но никакой робости в связи с этим фактом я не испытывал. Попади я, конечно, в дебри, скажем, Орехова или Измайлова – там, возможно, определенное чувство неловкости и поприсутствовало бы. Но не здесь. Район этот, хотя и не был в полном смысле «родным» – но к истинно родному непосредственно примыкал, и в данной связи был автору прекрасно известен. Вот старенький стадион с покосившимися, облупленными трибунами, на который мы в составе школьной команды неоднократно выезжали на очередные решающие матчи. Рядом с ним – гастроном, в котором затем томатным соком отмечалась историческая победа над недругами, и победители, весело хохоча, тыкали ложкой в банку с застывшей солью. А вон тот дворик – он «глухой», и по этому случаю в нем у слегка замешкавшегося автора скрутили «ниппеля». От нахлынувших детских воспоминаний потеплело на душе. «Вполне возможно, – подумалось мне, – что ныне эти люди скручивают у сограждан « ниппеля » куда уже как более серьезные…» Впрочем, более предаваться размышлениям времени не было – ибо на горизонте уже маячила итоговая цель пути.