Текст книги "94, или Охота на спящего Единокрыла"

Автор книги: Mike Lebedev

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Тут, по счастью, временно прерывая мои муки, в Отдел стремительно ворвался сам Маэстро. Помня о провозглашенном им самим принципе «Работа превыше всего!», он лишь слегка кивнул окружающим и сразу направился ко мне:

– Ну, что там у тебя? Принес чего-нибудь?

– Да, – тихо сознался я, – Контракт…

– Опять какой-нибудь хренов автосалон на краю Земли?! – весело вопросил Маэстро.

– Нет. Компания по продаже сейфов, – сказал я, вынимаю заветную бумагу, и почти шепотом добавил, – Две по одной тридцать второй…

Тотчас аферистка за моею спиною громко прыснула в кулак, а прочие присутствующие глумливо заулыбались. И даже непробиваемый Маэстро Оборотнян, казалось, слегка покраснел от стыда за своего питомца. Повторюсь, думаю, что невзирая ни на что, в вопросе представления себе моего Первого Контракта он был со мною практически солидарен… ну, разве что без швыряния оного в рожу.

– Ладно, пойдем выйдем в коридор, там поговорим… – наконец, сказал он.

Выслушав доклад, Оборотнян решительно замотал головой:

– Не, не, не. Сегодня никак. Еще двое переговоров по плану…

– Сергей!!! – взмолился я на всю лестничную клетку, – Ну ведь уйдет же!!! Опять выйдет как в прошлый раз!!! Дай хотя бы этот самый «приходник» тогда!!!

– И «приходник» дать не могу. Это же отчетный финансовый документ!!! (как всегда на голубом глазу сказал правду Оборотнян – прим. авт.)

– Ну Серег!!! Ну первый же!!!

– Ладно, – наконец-то смилостивился Мастер, – Только быстро. Куда ехать?

– Две минуты от метро, – правдой на правду ответил я.

…Всю дорогу до диаметральной рабочей окраины он смотрел на часы и кидал в мой адрес сверлящие взгляды. Я извивался ужом и в ответ на них свирепо прокручивал в мозгу варианты физической расправы с последующим изъятием коварного «приходника». Наконец, мы прибыли на конечную, и нас вновь пригласили на выход…

По счастию, в этот раз всё прошло гладко. При извлечении на свет «приходника» я на мгновение оторопел, так как из всех предоставленных Оборотняном документов выглядел он наиболее невзрачно – но, как выяснилось, Роберта Ароновича удовлетворил целиком и полностью. Двести долларов были получены, руки торжественно пожаты – и мы вышли в начинавший уже заниматься нежный весенний вечер.

– Я это, Серег, – произнес я, собрав в кулак все наличествовавшее мужество, – Деньги-то? В смысле – долю свою? Ты же сам тогда говорил – сразу, как от клиента поступает… Без вопросов, и всё такое прочее?..

Оборотнян остановился и внимательно посмотрел на меня, будто бы даже и не ожидал такой мелочности. Потом покачал головой, порылся где-то во внутреннем кармане куртки и, на всякий случай обернувшись, вытащил на свет божий…

Из западных фильмов нам хорошо было известно, что американские гангстеры (ну, например, в исполнении Джона Траволты – прим. авт.) носят наличность в виде так называемой «котлеты», скрученными в трубочку. Но Сергей Оборотнян, как уже отмечалось, был мальчиком из интеллигентной семьи, и деньги он носил тоже по-интеллигентному – то есть в обычной пачке. На каковую пачку я тут же и потрясенно уставился. Было отчего – такой аккуратно сложенной пачечкой при желании и некоторой ловкости можно было бы запросто перешибить хребет молочному поросенку. Не в силах оторвать от нее взора, я только жадно втянул ноздрями воздух…

– Как я тебе дам твои пятнадцать? – вопросил Оборотнян, – Если у меня тут «сотки» одни… разменяю вот, тогда и отдам. Тем более, в субботу у нас с вами Совещание, Курбскому, кстати, скажи. Поговорить надо… там и отдам. И макет завтра у этого твоего взять не забудь…

– Какой-такой «макет» ? – спросил я. Автор был еще настолько наивен, что полагал, будто бы реклама в газете, раз уж обо всем «договорено», возникает само собой (хотя в принципе, он и сейчас так полагает – прим. ред.).

– Какой-какой… – начиная раздражаться, сказал Оборотнян, – Чего в газете печататься-то будет. Он же сказал, чтобы завтра с утра ты подъехал за дискетой.

Оказывается, от всех переживаний заключительные аккорды беседы напрочь вылетели у меня из головы.

– …ну, ты едешь? Мне пора уже давно…

– Езжай. Я постою…

И автор в задумчивости и уже полном бессилии оперся о какой-то близстоящий забор. Четырнадцать с половиной долларов чистого заработка (и даже милостью Наставника дарованные пятьдесят центов не иначе как «премиальных») временно уезжали от него… но все равно.

Отныне я был «замазан».

В те дни, 8 апреля 1994 года, в далеком и дождливом Сиэтле полиция обнаружила тело трагически и скоропостижно скончавшегося Курта Д. Кобейна. Последнего из рок-героев эпохи (а может – и просто « героев »), который Музыку и Слово ставил выше, чем Деньги и Славу…

Обратного пути – не было.

94-13

Пятнадцать долларов… нет, ну а что? Да, пятнадцать. Но все-таки бакс тогда был, замечу, не в пример нынешнему. Это ведь сейчас, когда и рубль не рубль (ну, этот-то никогда и не был), и доллар не доллар, и даже миллион не миллион… Доллар растет – всё дорожает, потому что доллар растет. Доллар падает – всё опять дорожает, потому что падает… А тогда… Нет, можно, вполне можно было обменять пятнадцать условных единиц на какие-то материальные блага, чуть большие, нежели теперешний поход в продуктовый магазин со скромной целью «прикупить чего-нибудь на ужин». И если двести ИХ, напомню, по-прежнему являлись несбыточной и голубой мечтой, то «сотка», с рядом известных примечаний и оговорок, могла считаться зарплатой «приличной» (так утешал себя Автор – прим. ред.). А кабы «сотку» эту разделить на четыре рабочих недели, то получалось уже близкое значение « двадцать пять »… А принимая во внимание тот факт, что после Возвращения я провел в рекламе всего лишь несколько дней, то в принципе, отбросив прошедший месяц как Предварительный и экстраполировав условно полученные пятнадцать на месяц последующий, то выходило ровным счетом… В конце концов, иные люди за такие бабосы каждый день на работу ездят, да!

Что же такое «ездить каждый день на работу» я уяснил довольно быстро. Ведь что была моя жизнь до Первого контракта – калейдоскоп, поток и вихрь! Всякий день – десятки новых лиц, искрометных диалогов и потрясающих открытий! С возникновением же Роберта Ароновича наступила некая рутина: за следующие сутки я скатал к нему в «Абурдон» еще трижды. За «макетом», который, несмотря на свое красочное название, оказался всего лишь обычной трехдюймовой дискетой, а потом сперва «не раскрылся», а затем «не попал в размер». Наконец, все тяготы и треволнения были позади, и прелестным пятничным утром я торжественно раскрыл перед настоящим уже Заказчиком газету с Нашей рекламой, скромно угнездившейся где-то в уголке ближе к финальным титрам.

Мы помолчали, словно бы не веря в случившееся. Будь на месте Роберта Ароновича кто-то другой, этот другой, я просто уверен, даже смахнул бы со щеки скупую мужскую слезу, а потом извлек бы из стола слегка початый сосуд с парой мутных стаканов и какой-нибудь походной закуской… но Роберт Аронович ограничился сугубо вербальными торжествами.

– Ну что ж, Миша, – сказал он, – Ви отвично сваботави. Тепевь будем ждать везультатов…

Я, откланиваясь, поднялся и направился к выходу. Роберт Аронович проводил меня слегка разочарованным взглядом – возможно, он предполагал, что мы в ожидании «везультатов» так и просидим с ним до вечера, трепетно склонив головы над газетой и сложив ладошки на коленях… полноте, граф! Нас ждали великие дела…

Впрочем, в тот день я, окончательно утомленный всеми событиями, нашел в себе силы только лишь телефонировать Старине:

– Старик, – сообщил я ему с гордостью, теперь уже как равный равному, пусть и не в количественном плане, но хотя бы в качественном, – Можешь меня поздравить. И, кстати, завтра – Оборотнян вызывает нас на Совещание.

– Молодец, – сказал Курбский, – А про совещание я уже знаю. В «Афанасии Никитине», в пять. У меня встреча завтра, так что давай прямо там уже пересечемся.

– Давай, – согласился я.

В шестнадцать-пятьдесят субботы я толокся у входа в уже знакомое нам заведение. Курбского покамест не было. Не появился он и без пяти, и даже ровно в пять, что на почти по-королевски пунктуального Старину было уже совсем непохоже. Прождав для порядка еще десять минут, я в волнении направился внутрь здания, дабы предупредить Оборотняна и затем немедля кинуться на поиски своего разлюбезного друга – и обомлел…

Возьму смелость предположить, что предыдущее сравнимого масштаба разочарование от распада творческого союза прогрессивное человечество испытало в далеком уже 1968 году. Тогда, напомню, случайно зашедший в лондонскую студию «Abbey road» мог, к глубокому своему удивлению, обнаружить, что фактически дуэта «Леннон-Маккартни» больше нет, и парни с увлечением работают в разных комнатах над совершенно разными песнями. Конечно, в тот момент мы со стариком были Джону и Полу не чета (хотя и кто знает) – но все-таки до того момента старались все делать вместе, деля и малую радость открытий, и преобладающую боль разочарований…

Теперь же Старина, как ни в чем не бывало, восседал на банкетке перед журнальным столиком вместе с Оборотняном и, судя по нахмуренному выражению лица последнего, чем-то назойливо загружал его мозг. Завидев меня, они синхронно замахали руками, мол, присаживайся – и продолжили активный обмен мнениями. Мгновенно сломленный морально, я поплелся к соседнему столику и, прихватив от него табуретку, горестно пристроился к ним с торца. Характерно, что рассадка наша, за вычетом Корефаныча и присного, повторила конфигурацию исторической Первой встречи в верхах, но внутреннее наполнение ее теперь было совершенно иное. Так нерадивый студент, скорбно ссутулившись сбоку припека, ожидает решения своей судьбы от сиятельного профессорско-преподавательского тандема. Наконец, обсуждение перипетий утренних переговоров старика и выдача ему в связи с этим ценных указаний на будущее были завершены, и Оборотнян, выдержав паузу и торжественно оглядев нас, перешел к главному.

– Ну что… – провозгласил он и на какое-то мгновение задумался, видимо, подбирая приличествующее случаю обращение. Было отчего: друзьями мы не были, на «коллег» все же не тянули, принятое в нашем научно-техническом заведении «мужики» в гламурном интерьере не прозвучало бы, а вторых «ребят», как быстро уяснилось из моего насупленного взгляда, мы бы ему уже не простили. Во всяком случае – я, так что поиски в итоге не увенчались успехом, и, помолчав еще немного, Маэстро продолжил:

– Ну что… Я открываю свое собственное рекламное агентство!

Сделав столь программное заявление, Оборотнян еще раз победоносно оглядел нас, предполагая, видимо, немедленное бурное выражение радости с нашей стороны вплоть до бросания в воздух пресловутых чепчиков. Светлым ожиданиям его в некотором роде не суждено было сбыться. Курбский переваривал поступившие в его адрес распоряжения, я же все еще находился под гнетом его демарша. Да и само словосочетание «рекламное агентство» ассоциировалось у нас в основном лишь с организациями, отбивающими у нас наиболее «козырную» часть клиентуры. Поэтому я лишь настороженно выдавил:

– Агентство, Сергей – это очень хорошо… Ну а делать-то чего?

Вопрос прозвучал как каноническое «Девушка, а что Вы делаете сегодня вечером?» – и ответ Оборотняна вышел ему под стать:

– Всё! Практически всё! – сказал он, широким движением руки оконтуривая пространство вокруг себя, – Вплоть до взятия на полное рекламное обслуживание!!!

«Взятие на полное рекламное обслуживание» прозвучало эффектно, но по-прежнему несколько туманно.

– Не, ну а конкретно-то? – проблеял я, – С «Moscow star», опять же… Ведь у нас там – наработки всякие, позвонить там, кому через неделю, кому через месяц…

– «Moscow star» никуда не денется, – тут же заверил меня Учитель, – с ней сотрудничество я продолжаю. Но главное – тут начинает издаваться собственный журнал, и моя фирма будет на рынке его эксклюзивным представителем!

О, свой собственный журнал!!! Вот это было уже теплее!

Нынешняя ситуация на рынке прессы, надо заметить, отличается от тогдашней в радикально бесконечное число раз. Это сейчас, когда даже устройству, скажем, водопроводного крана-буксы на дачном участке посвящено не менее пары десятков еженедельных, ежемесячных, ежегодных и даже ежеполугодовых периодических изданий, не говоря уж про «деловые» и «общественно-политические»… когда совокупный тираж превышает все мыслимые возможности читающей (а что уж там сказать про пишущую) аудитории… вот сейчас да, выходом на авансцену очередной переплетенной пурги не удивишь даже первоклассника. Но тогда…

А в те далекие уже дни «запуск» на орбиту нового печатного органа – нет, это было Событие. С возможным, даже, обзором по телевидению в «горячих новостях». С обязательной и всенепременнейшей «презентацией» и масштабным фуршетом, с приездом «элиты», «бомонда», членов правительства и представителей творческой интеллигенции, вплоть до популярнейшей зарубежной рок-группы Red Hot Chili Peppers… Эх, и было же времечко! (и вся эта возможная картина Праздника так и замелькала у меня перед глазами).

– Ну а что же журнал будет? – прошептал я, задыхаясь от волнения, и настроение мое уже натренированной рысью вновь поскакало в гору. О, свой журнал! И мы на презента-

ции, в смокингах-такседо, галстук-бабочках и президиуме… ООО!!! – А что же журнал: тоже на английском???

– Почему на английском? – ласково улыбнулся Оборотнян, – На русском!

Я испустил вздох невероятного облегчения. Так же, наверное, совокупно выдохнул весь православный народ, когда ему по радио объявили об отмене крепостного права и снятии ига. «На русском»! На русском, ёлки зелёные!!! Всё! Теперь не надо будет больше, мучительно краснея, хотя бы внутри себя, втолковывать ни в чем не повинным людям, почему же это столь популярная газета пишет свои замечательные статьи и обзоры на какой-то тарабарщине… на русском! Хотелось немедля сбросить оковы и расправить крылья в полный рост! Ну и где же, где же…

– Вот, кстати, и он, – сообщил Оборотнян и эффектно выхватил из сумки нечто глянцевое, – Смотрите!!! Пилотный номер, только аая своих…

С невероятной скоростью мы со стариком синхронно вцепились в новый «проект» и потащили его каждый на себя, отчего несчастный «пилот» едва не повторил судьбу нашего первого собственноручно отправленного факса. Завидев такое дело, Оборотнян не отстал от нас и, выказав отменную реакцию, тут же вытащил второй экземпляр.

– Держите! А то у меня их и правда всего два… проглядывайте, а я пока расскажу вам о концепции.

Рассказ Маэстро, как и предполагалось, выдался захватывающим. «Концепция» нового журнала в общих чертах прогнозируемо повторяла аналогичную субстанцию газеты «The Moscow star». То есть, выходящее в свет молодое издание было ориентировано на самые «сливки» деловых и предпринимательских кругов, из чего с неумолимой очевидностью следовало, что на рынке прессы для рекламодателей нет и не предвидится более лакомой « площадки » для размещения их рекламы, и так далее, и эт сетера, и тому подобное… всё это я когда-то и где-то уже слышал (только вот не мог припомнить, где именно, ну да это было и неважно). А посему, мысленно убавив громкость выступления Наставника, я решил убедиться в этом самостоятельно и приступил к знакомству, параллельно приглядывая за реакцией Старины.

Старик, чьё сердце, как известно, неизменно было распахнуто навстречу всему новому и прогрессивному, от анонсированного «проекта» пришел в неописуемый восторг. Рот его, как и всегда в момент приближающегося Просветления, непроизвольно раскрывался все шире и шире, а уши ловили каждое слово Оборотняна. В блестящие страницы он впился столь жадным взором, что, небось, положи сейчас перед ним Книгу Жизни с Ответами на все самые мучительные Вопросы – и та, возможно, не вызвала бы такого прилива эмоций. Стараясь не отстать, я поскорее с хрустом раскрыл свой экземпляр и, применив «диагональный» метод скорочтения, залпом осилил журнальчик как минимум на две трети.

К сожалению, в полном объеме разделить энтузиазм Оборотняна и Курбского я не сумел, хотя и искренне к этому стремился. Возможно, виной всему был пресловутый вирус контрпозитивности, открытый во мне Стариной. А возможно, и сама «концепция» нового проекта. Журнальчик, как я быстро убедился, представлял первую ласточку так называемого «корпоративного» издания (хотя понятие это тогда не вошло еще в моду). То есть, называя вещи своими именами, являл собою внутренний «боевой листок» некоей аудиторской компании со сложносочиненным и труднопроизносимым названием из одних согласных звуков. С такими обязательными элементами, как размашистое, на четыре «разворота», интервью генерального директора с парой фотографий в служебном интерьере и одной – в домашнем; несколько аналитических заметок касаемо текущего положения дел в отрасли от руководящего состава рангом пожиже; и, наконец, общая зарисовка о суровых и прекрасных трудовых буднях сержантского и рядового состава клерков. Вообразить, кому всё это будет интересно за пределами ближнего круга родных и близких тружеников данной организации (и, возможно, еще ряда сотрудников финансово-зависимых учреждений), а главное, о чем же еще писать в номерах, начиная со второго – вообразить себе это было довольно затруднительно. Само собой, заявить об этом напрямую…

– Ну как вам? – требовательно вопросил Оборотнян, горделиво распрямляя спину, когда мы обозначили готовность к возобновлению беседы.

– Сергей, – честно сознался Старина, – Это… это Прорыв!!!

– Ну да, – мрачно поддакнул я, – Непонятно только, прорыв чего. И куда…

Оба собеседника посмотрели на меня с нескрываемой укоризной. Курбский, надо отдать ему должное, все-таки вступился за друга.

– Это у Михал Михалыча его обычный вирус контрпозитивности, – извиняющимся тоном пояснил он, – Это у него скоро пройдет, и тогда он сразу поймет, какие широкие перспективы открывает нам…

– Напрасно ты так, – покачал Оборотнян головой, кидая сумрачный взгляд в мою сторону, – Между прочим, уже многие рекламодатели дали свое согласие на размещение даже в первом номере!

С этими словами Маэстро распахнул «пилот» в районе заключительных страниц. Реклама действительно имела место. Другое дело, что всё наличествующее там относилось к так называемым «личным» клиентам Оборотняна, так что аргументом это было не самым убедительным (тем более, что, как нам теперь прекрасно известно, в «пилотный» номер по доброй традиции все идут бесплатно – прим. авт.), и упомянутый вирус продолжил страдальчески морщить мой лоб.

– Следующий-то номер когда хоть выйдет? – спросил я.

– По бизнес-плану – через полтора-два месяца. Так что месяц в запасе у вас еще есть…

При слове «месяц» чуть было загрустил даже сугубо положительно настроенный Старина. Деньги, напомню, по-прежнему нужны нам были здесь и сейчас. Уювив такую перемену настроения, Оборотнян технично «положил корпус»:

– Нет, ну в смысле – если рекламодатель сразу деньги заплатит, то вы их сразу же и получите!

Успокоенный, Старина вновь просиял.

– Я готов, – честно, без обиняков заявил он.

– Значит, отлично, – продолжил Оборотнян, – На самом деле, я так и планировал вас пока разделить: одного сразу перебросить на новое издание, а второго пока оставить на «Москоу стар». Тогда Сергей, значит, переходит на….

Осененный высочайшим доверием, старик вспыхнул просто-таки мегаваттным светом. Я же не на шутку разволновался: «Как это так? Опять Москоу стар? Опять ведущее российское бизнес-издание на АНГЛИЙСКОМ языке?..» С одной стороны, в вопросе «что хуже?» затеянный журнальчик явно проигрывал даже этому убожеству. Но с другой, после вроде как обещанных перспектив «делать всё, вплоть до полного рекламного обслуживания», возвращаться к постылой ежедневной практике втолковывания согражданам… И, собрав в кулак всю волю и бесстрашие, я поставил перед Мастером вопрос ребром:

– Сергей! Ну а в чем же тогда смысл «агентства», так сказать? С полным этим «обслуживанием», опять же…

– Ну, в принципе, газеты и нового журнала на первое время для вас, думаю, будет достаточно…

– Ничего не «достаточно», – с неслыханной доселе наглостью «предъявил» я Оборотняну. И, развивая успех, продолжил: «Колись давай, что там еще. А то всего лишь газета и журнал – неполная какая-то получается у нас «полнота» обслуживания!»

– Ладно, – помявшись, произнес Оборотнян. – Видели в прошлый раз мужика, с которым я обедал? Знаете, кто это?

– Да неужто сам (…)? – с почти искренним испугом хором спросили мы с Курбским и едва не ахнули. ТАКОЙ человек – и вот так запросто хлебает суп с нашим Наставником, буквально руку протяни!

– Совершенно верно. Это сам (…) и был (тут Оборотнян назвал фамилию главного редактора одной из популярнейших московских газет – прим. авт.). В принципе, мы обо всем с ним договорились в плане сотрудничества, и очень скоро…

– На условиях эксклюзивного представительства на рынке, надеюсь? – с придыханием спросил я.

– Ну, уж не совсем «эксклюзивного», конечно, – ответил Оборотнян с той интонацией, что тут всего лишь вопрос времени, – Но по идее, работать с его газетой я уже могу начинать…

– Ну, вот давай и мы начнем! – сказал я.

– А не рановато вам ? – с сомнением произнес Маэстро. – Даже если рассмотреть ваши успехи в совокупности…

– И ничего не рановато! – решительно заявил я. – Если даже уж с «Москоу стар» у нас получалось, то с такой-то газеткой…ух!!!

– Ладно, – согласился Оборотнян, – Вот их прайс, я взял у него тогда сразу…

– Сразу взял и молчал? – повторно упрекнул я Учителя и протянул было к «прайсу» руку.

– Он у меня всего один, так что дать пока не могу… – тут же окоротил меня Мастер.

– Нет проблем, – я вынул из рюкзачка чистый лист и принялся переписывать на него расценки.

– Все-таки мне кажется, не доросли вы еще… – покачав головой, обронил Оборотнян.

«Это мы-то не доросли??? – взвился я внутри себя. – Да переросли уж тысячу раз! Да и вправду: если уж с английским языком как-то справились, то на русском-то… Нет, на кривой козе нас теперь не объедешь!» И, в подтверждение своей мысли, требовательно спросил:

– Процент там какой нам полагаться будет?

– Такой же. Семь-двадцать пять от суммы заказа…

(Тут, конечно, автору и Курбскому самое время было бы насторожиться. Тем более, с их-то научно-техническим образованием. Ведь по сути, фиксированный процент от суммы ВСЕГО заказа возможен лишь при внутреннем, так сказать, источнике рекламы, когда полученные деньги целиком остаются внутри Организации. При заказе же на стороне прибыль, естественно, являет собою «дельту» между ценой продажи и покупки. Конечно, от Оборотняна ожидать можно было всего, но очень, ОЧЕНЬ сомнительно, что он сумел бы в полной мере сдержать обещанный процент от ВСЕЙ суммы. В принципе, они и насторожились… но не полностью… – прим. авт.)

– Отлично, – сказал я, – Вот это уже совсем другой разговор!

– Ладно, тогда как мне вас теперь по направлениям разделить?

Мгновенно вспомнив, какие последствия имел «раздел по направлениям», отданный на слепую волю случая, автор решил более не искушать Судьбу и уверенно взял процесс под свой контроль.

– А никак разделять и не надо. Серега же на журнал уже назначен, значит – это направление моё!

Курбский исподлобья довольно ревниво глянул в мою сторону. В принципе, понять его было можно. Считать новорожденный журнал перспективнее старой доброй «The Moscow star» или наоборот – это, в общем, было личное дело каждого и вопрос выбора из двух зол. Но популярнейшее московское издание с легкостью било наповал оба данных « направления », и перечить этому было бессмысленно, а посему…

– …да ладно, Старина, не грусти! —. весело сказал я, когда мы вместе (и все-таки – вместе! – прим. авт.) покинули гостеприимные стены «Афанасия Никитина». Сейчас прощупаю почву, разберусь, что там и к чему – и сразу тебя к себе перетяну! Честное-распречестное слово!!!…

Проведав в понедельник с утра профессора Падингтовича и справившись о его драгоценном здоровье, к обеду я уже в триста шестьдесят восьмой раз с начала текста бежал вдоль неизвестного забора по улице Ч-ской. Настроение мое… настроение мое, скажем так, было уже вполне «рабочим». Мысль о грядущем Процветании в силу привычки уже не так будоражила сознание – но определенный порыв по-прежнему давала. Стремительно взлетев на пятнадцатый этаж, я распахнул дверь милой сердцу комнаты номер 1505 и…

История в некотором роде повторялась. Вновь посреди комнаты среди истерзанных обрывков газет и журналов восседал в обнимку с телефоном старина Курбский, а перед ним, аккуратно разграфленная, лежала новая тетрадь для рабочих записей.

– Ну что, Старина! – весело выкрикнул я, – Многие соглашаются?

– Многие… – эхом откликнулся старик, без свойственного, впрочем, ему задора. – Многие…

– Ладно, не унывай, – великодушно поддержал его я, – Это ж не твоя вина. Ну сам посуди все-таки здраво, ну кому этот

новый оборотняновский журнал реально нужен? Идея с агентством все-таки намного перспективнее! Сейчас, быстренько попробую – и тогда тебя подключу. Если что выйдет у тебя – так мы отчитаемся, что это моё как будто бы…

– Держи, пробуй, – вяло сказал Старина, протягивая аппарат. Видно, дело и в самом деле пошло неважно, раз уж даже непробиваемый старик слегка поник духом. А может„ это вирус контрпозитивности оказался не только въедливым, но и заразным.

Настрой мой, надо заметить, как и обычно по мере приближения непосредственно к делу, спал до минимально возможных значений. Тем не менее, я решительно взял трубку, другой рукой пролистал какую-то газету, выхватил уже наметанным взглядом наиболее «приличного» фигуранта – и быстро накрутил номер.

– Добрый день! – искренне сообщил, – С кем я могу поговорить по поводу рекламы?

– Добрый! – столь же искренне отозвалась трубка чуть хрипловатым мужским голосом и продолжила традиционно, – Ну, вот прямо со мной и можете поговорить.

– Отлично, – сказал я и, ловко произведя внутри себя необходимую «подстановку», продолжил, – Мы представляем рекламное агентство и хотели бы предложить вам сотрудничество в области рекламы!

Трубка тяжело вздохнула и помолчала. Потом прокашлялась и уставшим, хотя и без раздражения, голосом задала вполне уместный вопрос:

– Ну и какое же именно сотрудничество?

– Любое! – воскликнул я и непроизвольно даже повторил широкий, оконтуривающий жест Оборотняна, – Любое! Вплоть до взятия на полное рекламное обслуживание!!!

– Не, дружище – ну а конкретно-то что ты хочешь предложить?

Я призадумался. Слова о «полном рекламном обслуживании» звучали столь завораживающе, что, казалось, не нуждались ни в какой дополнительной расшифровке. Но, видимо, только казалось…

– Ну, в принципе, всё можем предложить, – помявшись, произнес я, – Вот вашей фирме – что, к примеру, нужно?!

– Что нам нужно – у нас уже есть! – рассмеялась трубка, – Дружище, ты знаешь, сколько в Москве рекламных агентств?

– Сколько? – с искренним любопытством спросил я.

– Да тысяча! И как минимум половина из них нам свои услуги уже предлагала. Включая это твое «полное обслуживание ». Реально интересное что-нибудь есть у вас ? Скидки какие-нибудь запредельные или издание какое уникальное?

Запредельных скидок у нас не было. Собственно, их у нас не было вообще (и глубинное понимание этого краеугольного, безо всяких, прошу прощения за тавтологию, скидок, понятия всего Рекламного Процесса пришло к героям много позже, уже за пределами повествования – прим. ред.). Имелось, правда, одно практически уникальное издание, но в данный момент возвращаться к нему я не испытывал ни малейшего желания, поэтому только лишь натужно просопел.

– Ну, вот видишь! – весело сказала трубка, – Чем же вы тогда можете быть мне интересны? Ладно, все-таки запишу я вас. Как вы хоть называетесь?

«Ай-яй-яй…» – подумал я. В пылу борьбы мы как-то упустили сей немаловажный компонент будущего предприятия.

– Мы только в субботу организовались, – честно сознался я, – Нету у нас еще названия…

– Ну, звоните когда будет!!! – расхохоталась трубка и отбилась.

– Ну что? – заботливо осведомился Старина.

– Ты знаешь, Серег, сколько в Москве, оказывается, рекламных агентств? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ну, штук пятьдесят… – выдвинул смелую гипотезу Курбский. В принципе, еще несколько минут назад я был бы склонен с ним согласиться. То есть, надо признать, тезис Мастера касаемо «рановато» в чем-то не был лишен оснований.

– Оказывается, тысяча… – поведал я старику только что раскрытую мне горькую правду. (Нет, герои в тот момент реально были уверены, что «агентств» в Москве ну хорошо если от силы сотня, и что сотворение собственного «агентства» – удел исключительно небожителей уровня Оборотняна! – прим. авт.)

Последовавшие два десятка звонков ситуацию в корне не переломили. Публика по-прежнему не горела желанием переходить на «полное обслуживание» в новоиспеченное агентство. И, как ни печально, в чем-то это было легко объяснимо. До сего момента мы со стариком хотя и толклись на узенькой «делянке» густого рекламного леса, но зато – в гордом одиночестве. Дерзкий же выход на просторы немедля ознаменовался жестким «прессингом» со стороны других «лесорубов», куда как более нашего подготовленных и оснащенных…

– Ладно, – сказал я, не теряя всё же надежды, – С « агентством» пока отложим. Надо будет действительно с Оборотня-ном вместе обговорить кое-что еще… Попробуем с этим – популярнейшим московским изданием!

– Занялся бы ты делом, – мягко посоветовал мне Курбский, – Все-таки журнал этот вызывает у народа определенный интерес…

– Не-не-не, – замотал я головой, – «Камбэка» не будет! Никогда не возвращайся туда, где был счастлив, как говорится. Дай-ка сюда вон тот лист газетный…

– Ты что, по нему решил прозвонить? – озадаченно спросил Старина.

– Нуда, а что?

– А то, что это оно самое популярнейшее московское издание и есть!!!

О, дьявол! В ударном трудовом порыве я даже не сразу сообразил, что собираюсь склонять к рекламному сожительству с изданием тех, кто и так к нему был уже склонен!

– Дай тогда другой… менее популярный…

– На. Вот смотри, салон элитной мебели… Я туда еще с утра хотел позвонить, да что-то не успел. Выглядит прилично.

Я уже вращал диск.

– Добрый день, – вновь поведал я миру, когда к трубке пригласили человека, взвалившего на себя всю тяжесть рекламных хлопот в предложенном стариком месте. – Я представляю…

Здесь неожиданно для себя я задумался, что же именно я «представляю». «Представлять» рекламное агентство пока что-то больше не хотелось, а назваться представителем популярнейшего издания… в принципе, исходя из озвученного нам числа агентств, можно было лишь вообразить себе, сколько народу с гордостью пытается его «представить»… отсюда, как следствие, вытекал вопрос с «предложением», так как… пауза меж тем затягивалась, и язык мой, спасая ситуацию, брякнул уже привычное до мозолей: