Текст книги "94, или Охота на спящего Единокрыла"

Автор книги: Mike Lebedev

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Серег! – практически взмолился я, – Езжай ты! Считай, что я не могу во вторник!

– Ты можешь, – печально ответствовал Курбский, – Можешь…

– Ладно, тогда сделаем так. Я сейчас домой поеду, чтоб тебя не сбивать. У меня в понедельник первые переговоры, а после них и решим, что и как…

– Решим… – далеким эхом отозвался Курбский…

Его бодрый голос, раздавшийся, не успел я даже распахнуть дверь, показал, что старик вновь крепко взял себя в руки (кто бы, впрочем, сомневался).

– Ну? – закричал я, – ЕСТЬ?

– Есть, – веско молвил Старина, – звонил Оборотнян. Завтра он вызывает нас на СОВЕЩАНИЕ…

Эх – а ведь в пылу борьбы мы уже успели практически позабыть о нашем благодетеле!!! А между тем, его мудрое руководство было бы сейчас как раз кстати. Может, чёрт возьми, мы гребем куда-то не совсем к тому берегу в этих бурных водоворотах встреч, переговоров, и вот теперь даже – СОВЕЩАНИИ? Не исключено, что скоро речь пойдет, возможно, и об участии в СОВЕТЕ ДИРЕКТОРОВ, на котором, как нас любезно проинформировали в одном из «приличных» мест, и решаются судьбы Рекламы. Но всё равно – наша новая жизнь была решительно прекрасна!!!

…Отель «Афанасий Никитин», в котором имело честь быть назначенным Совещание, в полной мере оправдывал данное ему имя великого путешественника. Расположение его хоть и на Ленинском проспекте столицы, но на самом-самом его излёте, даже вынудило наших героев заключительную часть пути проделать пешком через некий лесопарк, отчего оба они, и так не емши с утра, окончательно проголодались. Само заведение выглядело еще более выигрышно, нежели уже знакомый нам «Патиссон». В фойе наигрывала легкая музычка жанра «easy listening», а на самокрутку Курбского тут же сбежалась охрана – однако, опознав в ингредиентах лишь можжевеловые опилки пополам с высушенными нежными побегами крымской пихты, неслышно удалилась. Очевидно, нас просто приняли за кого-то другого.

Маэстро был уже на месте. За единственным столом на небольшом возвышении он в компании лысоватого мужичка отведывал некий суп из глубокой тарелки весьма необычной формы (в мужичке же автор много лет спустя с некоторым изумлением узнал главного редактора еще одной московской газеты, не в пример, кстати, гораздо более популярной). Разговор промеж мужчинами, видимо, шел серьезный, так как тайная вечеря эта продолжалась невероятно долго – во всяком случае, явно несоразмерно количеству поданного кушанья, даже с учетом объёма посуды. От всего этого у героев синхронно урчало в животах, но они, памятуя о ценничке на кофий даже в каком-то сразу показавшемся бедноватым «Патиссоне», мужественно удержали себя от безрассудного шага.

Наконец, Оборотнян встал и решительным шагом направился к нашей банкетке. Садиться он не стал, тем самым сразу напомнив нам о том, что время дорого. Уяснив намек, мы наперебой затараторили, пытаясь за отведенные тридцать секунд подробно пересказать всё обретенное нами Знание, включая ряд характерных примеров, забавных казусов и несколько небольших обидок как в адрес чересчур несговорчивых клиентов, так и отчасти друг друга…

Учитель слегка поморщился (да, а он, небось, в глубине души надеялся, что мы через три дня принесем ему в клюве годовой бюджет IBM или какого-нибудь «Хьюлетт-Паккард» – прим. авт.), но в целом отнесся к докладу благожелательно. Ободренные его взглядом, мы хотели было вдохновенно продолжить, но он слегка устало вымолвил:

– Я всё понял… – и добавил еще одно только лишь СЛОВО…

С тех пор я просто ненавижу ЭТО слово. Да, конечно – я не самый трудолюбивый в этом мире… но ведь и не самый ленивый! (Это вам любой подтвердит). Но как-то подозрительно часто складывалось, что под ЭТИМ подразумевались титанические, но никоим образом не оплачиваемые усилия… ну, то есть не совсем «неоплачиваемые», но основные сливки всё же уходили на сторону… да еще под финальный аккорд типа «Да я одним звонком делаю больше, чем вы все за полгода…» Мол, я постоянно делаю ЭТО, а вы увиливаете… Ну, как-то не всегда получалось искренне поверить… да и нельзя же делать ЭТО постоянно – надо же и думать хоть иногда, как завещал нам великий Эйнштейн… и так далее. Хотя это личное…

– Я всё понял, – как обычно, утомленным голосом сказал Оборотнян, – РАБОТАЙТЕ!!!

94-7

В целом, поведение спящего единокрыла бесконечно сложно и в полном смысле слова нелинейно. Во всяком случае, уравнение его движения не раскладывается ни по одной из известных систем координат и принципиально не решается в элементарных функциях, отчего количество его возможных траекторий во времени и пространстве выражается степенью числа, полностью затмевающей разум и парализующей волю.

Отсюда с неизбежностью следует, что так называемый «опыт» не имеет при охоте ни малейшего значения. Зеленый новичок и иссеченный шрамами ветеран на самом деле одинаково беспомощны и беззащитны на своем Пути, поскольку никакие приемы, способы и методы не действуют даже в первый раз, не говоря уже обо всех последующих. «Мужество», «отвага», «терпение» и все прочие признанные в любом другом виде охоты добродетели – при попытке экстраполировать их становятся всего лишь равнобессмысленными, и так далее.

Лишь попытаться наяву разглядеть то, что, что видит Единокрыл в тот самый миг, когда он, взмывая ввысь, внутри себя вдруг проваливается в сон – вот единственный шанс.

Один из миллиона, и даже меньше – но все-таки, это лучше, чем ничего.

…И мы снова начали делать ЭТО…

В воскресенье, путем сложной, многоходовой комбинации был обретен доступ к копировальному устройству, несшему вахту в подвале одного из секретных, «режимных» предприятий столицы – и драгоценный «прайс-лист» был оставлен «на племя». Таким образом, уже начиная со среды проблема « пришлите факс » обещала из полностью нерешаемой перейти в статус «рабочей». Более того, каждая копия по нашей просьбе была помечена методом радиоуглеродного анализа, что могло дать возможность не только «отправить» наше послание к миру, но и некоторым образом проследить за его дальнейшей судьбой (хотелось надеяться, что долгой и счастливой).

В понедельник с утра автора посетило осознание того, что не один гражданин Оборотнян такой ловкий и деятельный, вслед за чем я незамедлительно подключил к делу собственную родную матушку. Нарезал по примеру Курбского рекламных объявлений, уже выбирая из них наметанным оком наиболее «приличные». На листе ватмана крупными печатными буквами написал Стартовую Фразу, снизу стрелочками изобразил возможные варианты дискуссии исходя из первичной реакции реципиента (заботливо опустив, само собой, самые нетолерантные), а внизу по памяти набросал содержательную часть временно отсутствующего «прайс-листа». После чего в кратких, но ёмких выражениях обрисовал суть предприятия, которое теперь при удачном стечении обстоятельств вполне могло обрести гордый статус «семейного» и даже «кланового».

– Да? – недоверчиво спросила мама, – Чем-то странным вы там занимаетесь… Вот Армеец же, ваш друг, я слышала тогда – что-то же конкретное вам предлагал, и Дима (Митрич – прим. авт.) то же самое говорил…

– Мама! – взмолился я, хотя она, как и всегда, была права (ну, отчасти! – тоже авт.) – Сделай то, что я прошу. Ну ПОЖА-АЛУИСТА!.. И на этой мажорной ноте весело поскакал на непродолжительную учебу, и далее – уже на первые свои СОБСТВЕННЫЕ переговоры…

Весело насвистывая композицию Beautiful day из репертуара великой ирландской группы U2, я двигался вдоль одной из «вылетных» магистралей столицы. Да, день действительно выдался прекрасен… ну, разве что ненадолго. Не успели отзвучать финальные аккорды, как мною было совершено очередное открытие из числа малоприятных. Да, московская топография, конечно, по степени своей разумности не идет ни в какое сравнение с, к примеру, венецианской, или хотя бы питерской – но разного рода сюрпризы вполне возможны и на родной земле. Короткое, но вдумчивое знакомство с ориентирами показало, что вслед за «третьим» домом по магистрали сразу идет «одиннадцатый». Более того, немедленно опрошенные «собачники» и мамаши с колясками в жесткой форме отринули саму вероятность существования искомого мною здания под номером семь. Неловко потоптавшись на месте, я признал, что «женский» способ ориентирования при помощи шагов и поворотов всё же может в ряде случаев оказаться небесполезен – и, кряхтя, углубился по перпендикуляру в неизвестность.

Тотчас под ногами разверзлись весенние земные хляби. Парадный лоск фасадов престижной магистрали с изнанки обернулся вполне узнаваемыми интерьерами окрестностей нашего родного научно-технического заведения. Мужественно преодолевая внезапно налетевший ветер, я шел к Цели как боец, вздымающий над головой свое самое ценное «оружие» – рюкзачок с «контрактом» и образцами прекрасной газеты «The Moscow star». И старания героя были вознаграждены: менее чем через километр пути взору его всё же открылась постройка с вожделенным «№7», кое-как намалеванным краской на облезлой стене.

Со входной стороны здание выглядело чуть более прилично и при ближайшем рассмотрении оказалось спортивным комплексом, аффилированным к одному из автопредприятий столицы. «Вот же в каких дебрях иной раз квартирует госпожа Удача, а!» – весело воскликнул внутри себя автор, покуда слегка обсыхал и обчищал перышки. Откуда-то сверху раздался грохот футбольного мяча, сопровождаемый радостными воплями играющих – и у автора слегка защемило сердце… но он вновь строго напомнил себе, зачем и во имя чего он здесь – и, стараясь более не отвлекаться, отправился на розыски указанного ему в предварительной беседе «офиса». Конечно, всё увиденное покамест никоим образом не коррелировало со светлым образом компании «Суперлайт Интерешнл», но на фоне все-таки звеневшей еще в ушах лихой музыки атаки поразмыслить об этом более детально было как-то недосуг.

Сам «офис» располагался, очевидно, в одном из бывших вспомогательных помещений и, казалось, еще хранил его не до конца выветрившийся дух волевых побед. В первой комнате не было ничего и никого, разве что за столом у самого окна сидела благородных лет женщина, задумчиво глядевшая в некую сложнейшую таблицу на мониторе. Из следующей же комнаты доносился какой-то подозрительный шум.

– Добрый день! – бодро доложил я, – Я представляю ведущую московскую деловую газету на русском языке, и сегодня мы хотели бы…

О, женщина! Я узнал её сразу… вернее, не в прямом смысле непосредственно её, но…

Когда-то их профессия считалась скучной и малопрестижной, а место работы – иной раз даже и «ссылкой». Но, хвала Провидению, пришло Новое время – и их скромные, скрупулезные навыки оказались более чем востребованы! Бывшие серые утята пыльных гроссбухов, балансов и так далее вдруг обернулись прекрасными лебедями делопроизводства, без которых отныне нельзя было ступить и шагу! Да, тысячу раз был прав мастер Каравайцев со своим бессмертным «важно Что и Куда грузить» – но еще важнее зазвучал вопрос «как?», КАК сосчитать отгруженное, и в каких пропорциях!!! О, милый мой бухгалтер, только исконно женского рода! Собственно, за примером и далеко ходить-то было не надо: на нашей скромной с Каравайцевым обойной фабрике была как раз такая. Помнится, вела она свою бухгалтерию столь ловко, что параллельно с руководством (и в ореоле некоторой секретности от него – но, как говорится, нет ничего тайного…) возводила свою собственную дачку, причем так, на непредвзятый взгляд, еще и опережающими темпами. Да не абы где, а в Малаховке; сейчас название этого подмосковного поселения ассоциируется у неофитов разве что с Институтом физической, не побоюсь этого слова, культуры – но в ту пору оно гремело не хуже нынешних «Рублевки» и «Новой Риги». Эх, ну и было же время… и, в общем, это была именно Она.

– …и хотели бы предложить вам сотрудничество в области рекламы!!!

– Чего? – медленно повернулась Она и посмотрела на меня поверх очков, безо всякой, впрочем, злобы. Одно лишь немое « Господи, как же вы все мне надоели » читалось в её укоризненном взоре.

– Сотрудничество. В области рекламы. Хотелось бы предложить… – съехал я в минор, уже понимая, что второй «Владлены Геннадьевны», с присущими той атрибутами и аксессуарами, здесь, очевидно, не будет.

– Ааа, – протянула Она и утомленным голосом выкрикнула в сторону сопредельной части «офиса», – Алё, орлы! По рекламе кто вызывал? Пришли к вам…

Дверь с готовностью приоткрылась, однако ничего, кроме мощного клуба дыма, оттуда не показалось. Усилившийся же звуковой фон показал, что за дверью имеет место быть процесс, который добрый Митрич всегда именовал нервным словосочетанием «работа печенью». Она поморщилась.

– А ты с кем конкретно договаривался? – весьма дружелюбно поинтересовалась она, будто бы подразумевая в конце предложения «милок».

– С господином… – от неожиданности тоже закашлялся автор, – С Анатолием, вроде… кажется…

Она вздохнула.

– Толь, выйди на секунду, а? Оторвись уже!

Вид вышедшего Толи неумолимо свидетельствовал о том, что Праздник Международной Женской солидарности – для него по-прежнему отнюдь не пустой звук. Хвала, опять же, Провидению, это повело его вдоль положительной оси абсцисс.

– А, это ты по рекламе пришел?! Здорово, дружище! Ну, чего там у тебя, показывай…

На короткое мгновение я возродился из пепла и стремительным движением фокусника распахнул свежайший номер «The Moscow star» прямо перед рожей дружище Анатолия. Стремительная эволюция выражения лица последней показала, что сейчас Анатолий лихорадочно проверяет себя на наличие и других признаков внезапно наступившей белой горячки.

– Слушай, а она что – не по-русски, что ли??? – тревожно спросил он, немного акклиматизировавшись.

– Совершенно верно, – четко отрапортовал я, – Ведущее российское бизнес-издание на английском языке. Среди его постоянных читателей вы найдете…

– Ну ты и напугал меня, братан! – выдохнул Анатолий с облегчением, – А я смотрю – и не понимаю ничего! Вроде газета, а ни одного слова разобрать не могу!!! Ну ты даешь…

– Ты когда с ним договаривался-то? – заботливо спросила Она, четким движением отсылая братана Толю на исходную.

– В прошлую среду, – констатировал я, окончательно прозревая.

– Это девятое марта было, – сообщила Она, – Чего ты хочешь?

– Нет, ну в принципе.. – протянул было я, имея в виду, что вот уже десятого марта кое-где люди смогли взять себя в руки.

– Нет, ну в принципе, он мужик деловой, коммуникабельный. Просто там поставщики приехали, потом еще одни… ты попробуй загляни через пару неделек, он как раз из командировки вернется. Так-то нам, конечно, реклама нужна, сам видишь: сидим мы не очень удачно, конкуренция там, опять же…

– Да-да, я вижу, – пробормотал я, выплетаясь на сравнительно свежий воздух, – вижу. ВИЖУ…

– Как дела на новой работе, сынок? – участливо спросила мама, – Результативно съездил?

– Скорее, продуктивно, – переформулировал я. Настроение мое уже несколько стабилизировалось, так как по возвращении домой я планировал получить не менее десятка уже «разработанных» и отчасти готовых к «переговорам» новых клиентов. И, желательно, не таких увлекающихся, как мой новый друг и брат Анатолий. – Ну а у тебя как? Сколько раз позвонила?

– Один, – честно ответили мне.

– Всего ОДИН??? – я похолодел. Неужели случилось нарваться именно на что-то неласковое? Я же специально выцеливал самое «приличное»…

– Наоборот, – успокоила меня мама, – Со мной поговорили очень вежливо. Сразу подошел какой-то очень солидный мужчина, поздоровался, подробно выяснил всё про газету…

– И?!!! – возопил я в нетерпении. Что – а ну как даже сразу «контракт»???

– Потом спросил, сколько времени я этим занимаюсь. Я честно сказала, что первый раз, и тогда он сказал…

– Что???!!!

– Сказал: «Тогда бегите скорее и не оглядывайтесь. Не тратьте своё время…»

Нет, ну я и говорю – мать, как всегда, была права. И я, не оглядываясь, побежал…

…Но побежал я наутро, конечно, совсем не туда, а, вернее сказать, не оттуда… а вновь в милую комнату 1505 общежития на улице Ч-ской, к разлюбезному другу Курбскому…

В принципе, еще со времен «дверных коробок» нам хорошо был известен данный эффект «отложенного спроса».

Когда ты прямо кожей чувствуешь приближение этого эфемерного Счастья – «Вот сейчас, сейчас пойдет…» Да, пока еще не пошло – но Оно где-то совсем близко… Ведь почти же «расколол», «раскрутил»!!! Да, в последний миг всё сорвалось – но еще один дом, еще один подъезд, еще один этаж!!! Еще совсем чуть-чуть… Разница в том, что с наступлением сумерек «укрепление» так и так приходится заканчивать, а вновь возвращаться на то же место не велят соображения безопасности. У труженика же рекламной сферы услуг этого аварийного выхода нет. Всегда впереди имеются хотя бы одни «переговоры», каждый раз уже прошла «неделька», когда может вернуться вожделенный «Иван Иваныч», и где-нибудь в одном из «приличных» мест тебя все-таки попросят прислать нечто «на рассмотрение»… И настроение твое мечется по синусоиде вверх и вниз, и амплитуда этой синусоиды всё нарастает и нарастает, от полного отчаяния до всесокрушающего желания расцеловать весь белый свет как в копеечку и обратно. И только интеграл по площади данной синусоиды во всякой точке вдруг оборачивается полным нулём… нулём этих самых копеечек. И, если мы и забежали вперед – то уже совсем ненамного.

– У нас появился новый враг, – мрачно заявил Курбский с порога.

– Кто же это? – недоуменно спросил я. В принципе, врагов у нас уже хватало и так: косность и зашоренность мышления основной массы населения, его слабая вовлеченность в международную языковую среду, довольно высокий курс доллара и присутствие на рынке изрядного числа посторонних изданий, «оттягивающих» на себя возможную лояльную часть аудитории… так что одним врагом больше, одним меньше – роли, на мой взгляд, уже не играло.

– Это рекламные АГЕНТСТВА, – многозначительно объявил Курбский.

Забегая вперед. Тут, надо отдать должное, Старина в присущем ему стиле копнул глубоко. Во всяком случае, угодил в те самые остающиеся два процента. О, «рекламные агентства»! Рекламодатель, рекламоноситель и рекламное агентство – вот они, эти три источника и три составляющих рекламного процесса, бессмысленного и беспощадного. Над вопросом их триединства – а скорее даже, три-АНТИединства! – сломали бы голову даже прославленные философы и софисты прошлого! Тут, скорее, уместна аналогия из физики элементарных частиц, когда так называемые «кварки» по одиночке являют из себя весьма значительные, содержательные образования, да вот беда: в чистом виде, по отдельности существовать они никак не могут. В результате чего с глюонным пуком сливаются в серую, непримечательную массу «рекламной кампании» – этого маленького «кирпичика» рекламного бытия. Но это позже…

– Это рекламные агентства, – повторил старик. – Они распоряжаются бюджетами и предоставляют скидки.

– Ну и пусть себе распоряжаются, – ответил недалекий автор, – А скидки нам и вовсе ни к чему! Если мы продадим рекламу со скидкой, нам же тогда меньше денег достанется, так? Ну а раз так – то и скидки эти нам вовсе не нужны!

– Так-то оно так, – нехотя согласился Старина, но чувствовалось, что некоторые сомнения в нем все-таки остались.

Автора же терзали раздумья куда как более конкретного свойства, а именно: презентовать ли старику протяжную Варвару Александровну – или оставить себе? С одной стороны, чувство благодарности настоятельно советовало презентовать, а с другой… конечно, кабы не вчерашнее фиаско первых Истинных переговоров, я бы самолично вывез Курбского на дело и даже насильно впихнул его под дверь, но… В итоге, привычно уже «проработав» текущую порцию клиентуры и обретя очередные туманные надежды, я взял Старину в будущую мысленную долю и отбыл на задание сам. Предварительным звонком – сказывался уже горький опыт – убедившись, что на задании меня по-прежнему ждут. Меня, как ни странно, по-прежнему ждали…

…Варвара Александровна восседала вполоборота к посетителям, вольготно возложив свои ноги необычайной длины на близстоящую тумбу. Погружена она была в то занятие, которое, по-видимому, заменяет женщинам глубокое, вдумчивое, до самозабвения почесывание собственного естества мужчинами – а именно, сосредоточено пилила ногти. Выглядела, кстати, Варвара Александровна, несмотря на всю боевую раскраску, лет на девятнадцать, не более. Это отчасти уравнивало наши шансы, так как до сей поры во всех наших деловых беседах явственно ощущалось недоговариваемое из вежливости обращение «сынок». «Но с другой стороны…» – подумалось автору… впрочем, особо рассуждать было некогда, и автор, подавив в себе искушение паритетно отрекомендоваться «Михайловичем», быстренько разложил на столе свой нехитрый скарб.

– Это оооочень интерееесно, – подтвердила Варвара Александровна свою давешнюю мысль, кое-как скосив глаза на популярнейшее деловое издание на английском языке. – Как Вы, говорииите, называется Ваше издааание?

– Зе Москоу Стааар, – неожиданно столь же протяжно ответствовал я, заворожено глядя на то, как изящно Варвара Александровна перевернула несколько страниц недообработанным ноготком. – Ежедневные деловые обзоры, бизнес-статьи и широкая аудитория среди самых известных предпринимателей столицы!

– Прекрааасно, – подтвердила полученные сведения Варвара Александровна. – Скоооолько у вас стоит одна восьмаааая рекламной полосы?

– Четыреста долларов, – сдавленно просипел я, так как уже четко знал, где у потенциального рекламодателя пролегает мысленная граница между вялой заинтересованностью и легким финансовым потрясением. Исходя из этого, расценки следовало произносить как можно тише, дабы, как говорится, не спугнуть.

– Это приееееемлемая цена. Сколько публикаааций нам следует разместить на Ваааш взгляд? – поинтересовалась Варвара Александрова с упором на слово «Ваш».

– Восемь, – оторопело прошептал я. Восемь «восьмушек» давали на выходе практически искомые двести баксов, так что выбирать, по сути, было не из чего.

– Я тоооже так считаааю… Какие действия нам слееедует предпринять?

Я ошалело запнулся, вмиг позабыв все наставления на этот счет Оборотняна. Возможно, именно это промедление и стоило нам всем нашего Первого Контракта… хотя, возможно, и нет.

Неожиданно в помещение, пинком распахнув дверь, ворвался некий неизвестный мне мужчина. Солидный прикид его свидетельствовал о важности роли мужчины в данной организации, а несколько перекошенное от злобы лицо – о том, что пребывает его обладатель не в лучшем расположении духа.

– Варя!!! – заорал он с порога, – Ты факс с утра отправила, как я велел????

Вмиг сделавшиеся уставшими глаза Варвары Александровны убедительно показали, что данная вершина ей не покорилась.

– Вот же ты дура!!! – констатировал мужчина, – Один-единственный листок отправить… Я, по-твоему, без факса должен был всё делать?!!!

«Да, мужик. Без факса – это не жизнь» – мысленно подтвердил я.

– Это еще кто? – тут мужчина наконец-то заметил мое наличие в помещении.

– Это по реклаааме… Из газеты «Москоу ньюс»…

– По какой еще рекламе? – изумился мужчина, – Какая реклама??? Какая еще нахрен «Ньюс»??? Ты давно у нас рекламой-то заняться решила, девочка? Ты забыла что ль, для чего ты вообще-то здесь сидишь? Ну-ка, давай-ка ко мне в кабинет…

– Одну минуууточку, – закатив глаза, сообщила Варвара Александровна и прошла вслед за Руководством в кабинет, дверь в который тут же с грохотом захлопнулась.

«Черт, как контракт-то подписывается? С нашей нам, с ихней им… или, кажется, наоборот… – зачем-то еще подумал я, хотя что-то исподволь уже подсказывало мне, что Варвара Александровна, видимо, действительно многовато на себя взяла, – Так что на восемь заявленных «публикаааций» рассчитывать, конечно, не приходится, но если хотя бы четыре, тогда на выходе…»

Арифметические подсчеты мои были внезапно прерваны характерными стонами, донесшимися из кабинета. «Во дела-а-а!» – от изумления я даже присвистнул. Последняя надежда на то, что сейчас там активно дебатируется необходимое и достаточное количество публикаций – испарилась без следа. В комнату, запыхавшись, вбежал добрый молодец явно охранного вида. Увидев меня, он с немалым удивлением вопросил:

– Алё, ты чё тут делаешь-то???

– Уже ничего, – честно сознался я.

– Ну так и вали, – дружелюбно посоветовал мне бодигард.

«Да, делать и действительно нечего, – размышлял я, печально топая по весенней хлюпи. – Жизнь кончена! Денег нет, клиентов нет, охранники отовсюду гонят, и длинноногих Варвар Александровн пользуют совсем другие люди. С другой стороны, ведь должен был поехать Старина, а поехал все-таки я. А Старина, такой бесстрашный во всем остальном, но такой трепетный и ранимый в межгендерных вопросах – подобного полового шока мог и не пережить… а стало быть, всё же есть, есть надо всем этим – Указующий Перст Судьбы…»

И я пошагал чуть веселее.

Следующий день по избытку свалившихся эмоций был объявлен условно выходным. Я вдумчиво отсидел выступление профессора Падингтовича, не торопясь, съездил и получил долгожданные копии «прайс-листа» и, в ожидании Старины, пристально изучил шансы московского «Спартака» в выездном матче против испанской «Барселоны». Шансов, откровенно говоря, набиралось немного – но, тем не менее, они все-таки были.

Явившийся уже под вечер Старина буквально пузырился от наполнявших его эмоций. И, если опустить всё свойственное ему в такие мгновения многословие, то по всему выходило, что наш Первый Контракт сегодня был подписан, в доказательство чего Курбский помахал у меня перед носом бумажкой, расписанной его выдающимся каллиграфическим почерком и даже имевший еще чью-то, помимо газетной, печать! Каким-то чудом за один-единственный день ему удалось разыскать некоего ответственного «Иван-Иваныча» из какого-то «Торгового Всем и Вся Дома», напроситься к нему на «переговоры» и в ходе их, жёстко не уступив ни единого цента «скидки», получить вожделенный Заказ! «А я его… А он тут мне… И тут я ему и говорю!..» – с жаром и в лицах расписывал старик свою историческую встречу.

– Поздравляю, Серег, – с черной завистью и всей возможной жел… (зачеркнуто) искренне порадовался я за друга. – Сам понимаешь: это простава. Всё один к одному: твой заказ, футбол…

– И вот здесь я тогда прямо так и сказал! А он вдруг… Но тогда я ему как на духу возьми да и заяви! – всё никак не мог остановиться старик. В счастливом угаре мы даже не сразу расслышали раздавшийся в комнате телефонный звонок.

– Серег – это тебя, – сообщил чемпиону Митрич, протягивая трубку.

– Алло, – произнес Старина, параллельно всё продолжая и продолжая свой красочный рассказ. После чего неожиданно замолчал, и прекрасное лицо его, и без того не круглое, опечаленно вытянулось вниз. За все последовавшие пять минут условного разговора ему так и не удалось ввернуть в него ни единого слова.

– Что такое, Серег? – не на шутку перепугались мы с Ми-тричем.

– Это Оборотнян звонил, – упавшим голосом сообщил старик, – Он сказал, что это его клиент. Что он с ним давно работает…

– А ИванИваныч этот чего ж тебе не сказал? – подозрительно спросил я.

– А я знаю, чего он не сказал?

– А контракт?

– А контракт, говорит, разорви и выкинь, он завтра выдаст новый, чистый…

– Ну а деньги-то будут? – задал самый справедливый вопрос Митрич.

– А денег не будет. Мол, он давно его ведёт, и сам раскручивает, а я только влез и всё испортил, потому что он самому Оборотняну в два раза больше рекламы обещал. Наорал еще…

– С него станется… – неуверенно заверили мы безутешного Старину. – Но вечер, мы считаем, всё равно должен состояться.

– Это само собой. Пошли в магазин. Будет еще и на нашей улице праздник…

…По возвращении нас ожидал еще один приятный сюрприз. Посреди комнаты в присущем ему стиле вальяжно восседал наш друг Армеец – только он умел столь непринужденно разместиться на обыкновенной, в общем-то, казенной табуретке. Облачен он был в какой-то ослепительно белый плащ. Цена, изделия, надо было понимать, составляла уже даже не две, а и все четыре полноценных ежемесячных получки, еще, возможно, и с квартальной премией в придачу. Один только фирменный лейбл выдавался вперед не менее чем на три с половиной сантиметра. Единственно, выглядел плащик слегка легковато по мартовской погодке – но тут мы уже знали, что понты не только дороже денег, но и выше природных капризов. «Тоже, небось, решил пиршеством футбольного духа насладиться в кругу друзей, – подумалось мне, – Ох, не к добру это… не к добру».

– Как дела? – вкрадчиво начал разговор Армеец, одарив нас очаровательной улыбкой кота, который загнал бедного мышонка в угол и теперь, перед неминуемым съедением, желает по немыслимой доброте своей оказать ему посильные предварительные ласки, – Как работа новая?

Дела наши, откровенно говоря, шли хорошо. В кратчайшие сроки с нашей помощью о существовании прекрасной газеты «The Moscow Star» узнало, без ложной скромности, едва ли не больше людей, чем имелось таковых до нашего яркого взлета на рекламный небосвод. Со своей стороны, о состоянии дел на данном небосводе мы тоже узнали практически всё. Что подавляющему большинству контрагентов реклама не нужна вовсе. А если она кому-то и нужна, то далеко не в нашей газете. А если и нужна, и в газете, то уж, конечно, не за такие деньги. Которые всё равно расписаны до конца квартала, года и века. А если и не расписаны, то их в самом крайнем случае без нашей помощи распишут в пользу конкурирующей фирмы в лице газеты «The Moscow Day», о существовании которой мы тоже теперь были осведомлены. И, наконец, как только что выяснилось, что если и нужна, и деньги, и не расписано, и даже не «The Moscow Day», и не еще тысяча самых разных причин – то с такими уникумами работает лично маэстро Оборотнян.

Мы уже многому научились. Мы уже умели выбирать среди множества организации наиболее «приличные», выявлять в них нужных нам «ИванИванычей» и даже с некоторой долей условности «присылать» им «факс». Мы наловчились дожидаться их из командировок и вытаскивать с самых важных заседаний. Мы уже могли назначать им встречи и проводить с ними «переговоры». Мы даже успели принять участие в пассивном, по аналогии с курением, сексе. Что и говорить, секретов в этом бизнесе аля нас уже практически не существовало. Мы даже были в состоянии…

– Много «капусты» уже нарубили? – еще более нежным голосом поинтересовался Армеец.

Вот с этим, конечно, дело обстояло пока похуже. То есть, если интегрально просуммировать все возможные перспективы, включая «наработки», «наметки» и даже уже почти что запланированные «переговоры» – то выходило, судя по всему, неплохо. Но вот если констатировать, так сказать, по факту наличия прихода, то…