Текст книги "94, или Охота на спящего Единокрыла"

Автор книги: Mike Lebedev

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Звони давай, не рассуждай, – строго одернул меня Старина, – Раз везде есть, значит, и у нас должны быть. Куда им деваться?

«И действительно? – подумал я, – Ну куда???» Дозвониться удалось раза с двадцатого, что, впрочем, учитывая единственный номер и несомненную практичность продукта, было неудивительно. Наконец, оборвав первый же длинный гудок на «полуслове», кто-то резко схватил трубку.

– Добрый день, Вас беспокоят из Голландского издательского дома, газета «The Moscow star», мы хотим пригласить Вас к сотрудничеству в области рекламы! – затараторил я. «Голландский издательский дом» был новой «фишкой» Старины. Осознав, что газета плюс новомодный журнал вполне себе уже могут тянуть на целое издательское предприятие, он попытался выяснить у Оборотняна, кто же стоит во главе всей этой мануфактуры. Получив туманное разъяснение, что некий «контрольный пакет» находится у некоего из подданных Ее Величества Королевы Нидерландов, Старина произвел мозговой штурм, в результате чего миру и был явлен уже упомянутый «Дом». Дополнение голландского генезиса к уже имеющимся английскому языку и российскому рынку мне, с одной стороны, казалось явно избыточным… но с другой – было уже всё равно.

– По поводу рекламы? Очень хорошо. Какая газета, говорите? – мужской голос звучал отрывисто, казалось, что параллельно с разговором он занимается еще как минимум пятью другими делами.

– «The Moscow star», лидер российского печатного рынка в его англоязычном секторе, среди наших чита… – вернулся я к проверенному репертуару.

– Отлично, – голос оборвал меня на взлете, – Мы у вас давали уже рекламу?

– Нет, – четко доложил я.

– Тогда дадим. Мы везде даем. Давайте-ка сделаем так… Я изумленно посмотрел на Старину. Тот лишь загадочно

улыбнулся, мол, ну я же говорил тебе, а ты как всегда, и так далее…

– Как мы сделаем? – сдавшись, спросил я.

94-16

– Как мы сделаем? – спросил я, на всякий случай настороженно ожидая какой-нибудь хитроумной комбинации наподобие «А вот так: ты положишь трубку и навсегда забудешь этот номер телефона. А если вдруг вспомнишь – мы в тот же день тебя отыщем, вывезем в лес, обложим всем прекрасным тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров и подожжём!!!»

– Тебя как зовут?

– Михаил.

– Меня Андрей. Миш, значит так. Подъезжай тогда прямо завтра… – тут новоявленный Андрей на какое-то мгновение сбросил взятый прямо со старта резвый темп, – Да, завтра, в десять-двадцать. Сможешь? Только не опаздывай, потому что у нас и перед тобой, и сразу после будут люди…

– Окей, – сказал я. Хоть между людей побуду какое-то время, уже неплохо. Не всё же нам… – В десять-двадцать.

– Адрес такой: улица… дом… офис шестьдесят семь. Там, короче, от «Медведково» выйдешь, через два дома пройдешь прямо через двор и во второй подъезд сразу…

Сочетание слова «офис» с понятиями «двор», «подъезд» и «Медведково» тут же навело на мысль, что не один Старина в этом мире питает нежную привязанность к красивостям вроде «ресепшена», и я, краем глаза глянув на старика, непроизвольно улыбнулся.

– Как, еще раз, скажи, газета твоя называется, чтобы я записал? – быстро вернул меня Андрей в невеселую реальность.

– Зе Москоу стар, – тщательно проартикулировал я, дабы обезопасить себя от возможного конфуза и лишней поездки на очередной край Земли.

– Она английская, что ли? – озадаченно переспросил Андрей после некоторой паузы. Я снова посмотрел на Курбского, но теперь уже куда как более мрачно.

– Газета русская. Российская. Ну в том смысле, что про нас пишет, что у нас тут происходит. Просто на английском языке. Для иностранцев. Ну и для наших, кто врубается…

– А, понял, – облегченно выдохнул Андрей. – Это даже интересно. Единственный момент – у нас везде реклама «пиаром» идет. Ну, текстом, короче говоря. У вас там будет кому его на английский перевести?

– Будет, – облегченно выдохнув вслед за собеседником, заверил я. Привычка непринужденно, а местами даже и вдохновенно вра..(зачеркнуто) давать самые щедрые обещания засела в нас уже довольно плотно. Собственно, даже и не врать… всё равно мы ничем не рисковали, так как до необходимости держать слово всё равно доходило лишь в одном случае из тысячи… а уж в этом случае можно было бы как-нибудь и выкрутиться.

– Конечно, будет, – понесло автора. – У нас самые лучшие переводчики, там если кто хорошую статью и на русском принесет, так они её тогда сразу…

– Отлично. Если меня завтра вдруг не окажется на месте, то будет Валера, он в курсе всего… Ну давай, до завтра. Миш, и постарайся не опоздать, времени будет реально впритык…

Победный взор Курбского недвусмысленно показал, что в битве с вирусом контрпозитивности он уже записал себе очередные два очка в таблицу. (Три очка за победу, напомню, стали начислять лишь со следующего сезона-1995. Но это так, к слову – прим. авт.)

– Ну, что я говорил? – торжествующе спросил он.

– Старина! – честно ответил я, – Вот хоть убей – не припомню я у метро «Медведково» ну хоть чего-то похожего

на «офис»… Но, по правде сказать – это единственное, что меня смущает…

– Ну и не парься. Никуда они не денутся, вот увидишь. Тут главное – изначально настроить себя на успех!

– Я настроен, старик! Я решительно и бесповоротно настроен!!!

Ровно в десять утра, если верить показаниям метрополитеновского хронометра, я ступил на гостеприимную медведковскую землю. Довольно быстро отыскал требуемый дом, который, как и предполагалось, оказался явно знававшей и лучшие времена обшарпанной девятиэтажкой. Собственных часов автор тогда не имел (поскольку до вступления на рекламную стезю и вообще жил по солнцу– прим. ред.), поэтому в 10.16 снял показания с проходившего мимо наиболее интеллигентно выглядевшего аборигена. Мысленно отсчитав еще две минуты, я смело вошел в щедро украшенный «граффити» подъезд, где констатировал временный перерыв в работе лифта. Поднимаясь пешком, засек еще сто десять секунд – и ровно в назначенный миг позвонил в звонок, болтавшийся рядом с порезанным дерматином дверной обивки «офиса» за нумером 67.

Звонок не ответил. Справедливо рассудив, что звонят, по сути дела, именно что в квартиры – а в офисы заходят и просто так, я решительно надавил на дверь. Та распахнулась.

Рабочий день в офисе, как тут же стало ясно, был уже в разгаре. В телевизоре мелькали какие-то новости, и довольно громко играл музыкальный центр. Обнаружившиеся два молодых человека, не смущаясь помехами, хором разговаривали каждый по своему телефону, вдобавок один из них параллельно пытался отправить кому-то факс. Я было поразился количеству телефонных линий, наличествовавших в обычной квартире (да еще в Медведково! – прим. авт.), но быстро сообразил, что оба телефона – мобильные. «Круто!» – тут же констатировал я, поскольку этой ныне всем привычной «приблуды» в те дни не имели даже такие полубоги, как сам Оборотнян, ну или, скажем, наш друг Армеец…

Одеты молодые люди были в схожие костюмы с синхронно ослабленными галстуками и расстегнутыми верхними пуговицами рубашек. Причем оба выглядели именно что «молодыми», то есть едва ли старше нас с Курбским. С одной стороны, это было даже на руку, так как от невысказываемого, но почти всегда ощутимого обращения «сынок» я начинал потихоньку утомляться. Но с другой – такие же, по сути, пацаны, и так уже «раскрутились», что аж «мобилу» имеют настоящую! В то время как мы… но предаться унынию в полном объеме автор не успел. Один из молодых людей закончил беседу и стремительно двинулся ко мне, на ходу взметая левую руку к глазам и протягивая мне правую.

– Миш, это ты? Здорово! Я Андрей. Ровно десять-двадцать. Ценю точность! И давай сразу тогда к делу.

Я скромно потупился, давая понять, что для нас это – привычный стиль ведения бизнеса. Затем вытащил свежий номер газеты. Но Андрей лишь мельком глянул на нее и тут же махнул:

– Ладно, это я понял. Всё в порядке, работаем. Присаживайся.

Я присел на диванчик. Мой собеседник тут же вытащил из-за пазухи несколько долларовых купюр и решительно, со словами «Держи!», протянул их мне.

Безусловно, подобным стартовым натиском я был приятно нокаутирован. Золотой ключик сам бежал ко мне в руки. Понятное дело, что такое развитие событий Старина неминуемо отнес бы на истово внушаемую им святую веру в Успех – но все-таки! Единственно, смущало то, что купюры являли собой довольно потрепанные «десятки» и, так навскидку, в сумме

составляли даже менее минимально потребной для наших дел сотни…

– Вот эти баксы – настоящие!!! – гордо провозгласил Андрей, – Проверь сам. Проверь, проверь!

Я механически потер воротничок президента Гамильтона. Из всех известных нам способов проверки подлинности, именно данный все тот же Курбский всегда анонсировал как единственно и железобетонно истинный. Воротничок оказался, как и положено, «рельефный».

– Настоящие, – согласился я.

– Давай теперь обратно!

Я с недоумением и, уж конечно, огромным сожалением вернул «зеленые».

– Теперь держи эти! – сказал он и тут же сунул мне еще одну пачку, – А эти как?

Я, воспрянув духом, снова помусолил пару бумажек.

– Ну, эти вроде тоже, – сказал я неуверенно.

– А вот и нет! – торжествующе воскликнул Андрей.

– С чего ты решил? – спросил я.

– Вот смотри, – пояснил мой собеседник, положив банкноты на табуретку и вытащив из какой-то коробки толстый фломастер, – Вот наш детектор. Процесс занимает ровно секунды. Проводим им по купюре и смотрим: если становится зеленым – всё хорошо, если красным – «фальшак»…

В подтверждение своих слов он тут же проделал означенную нехитрую операцию. Бакс из первой партии отозвался приятным зеленоватым оттенком. Из второй – блеснул нервным красным.

В этот момент, признаюсь, я непроизвольно похолодел. Дело оборачивалось так, что стариковский способ на поверку выходил не таким уж железобетонным… и, стало быть, все кровью, потом и сорванным горлом заработанные нами на предвыборных соцопросах «десяточки» – вполне могли

быть, как бы это сказать… маленько и «того»??? То есть, получалось в какой-то мере даже неплохо, что их у меня больше ни одной нет, поскольку крайнюю я спустил, шикуя бутербродами с колбасой на приснопамятном хоккейном матче… Да, перефразируя классика, нет денег – нет и проблем. Немного успокоенный этой мыслью, я снова возвратился к Андрею.

– Мы просто всем реально показываем, – сообщил Андрей, – Тем, у кого рекламу размещаем. Чтобы люди лично видели. Тогда и «пиар» получается более убедительным!

– Логично, – согласился я.

– Ладно, давай тогда уже конкретно. Валер, мы сюда текст какой дадим?

Валера, не отрываясь от факса и прижав «мобилу» плечом к уху, порылся где-то в кипе бумаг на столе и вытащил оттуда некий листок.

– Вот этот давай за основу возьмем, – мотнул он головой.

Андрей быстро проглядел листок и тут же передал его мне:

– Да, вот этот вариант. Давно его не давали. Вы просто переведете, или сами по «рыбе» напишете?

Я покрутил руками в воздухе в том плане, что аля нашего передового издания возможны оба варианта.

– Но ты покажешь же нам потом, что получится? Я кивнул.

– Это в размер какой войдет? И почем тогда?

– В восьмую. Четыреста, – лихо, в тон собеседнику, ответил я.

– Отлично.

– Вы только эти четыреста все-таки при мне «прокатайте», ладно?

– Да «прокатаем»! – Андрей, оценив шутку, улыбнулся.

Тут в офисе номер шестьдесят семь довольно неожиданно возникли еще два посетителя. Причем сразу сложилось ощущение, что посетители эти, во-первых, Андрею и Валере, уже знакомы, а во-вторых, визит их Валеру и Андрея явно не обрадовал. Впрочем, второе обстоятельство не было удивительным, так как посетители, столь явно выдержанные в стилистике «чистота и конкретика», вряд ли бы порадовали чересчур уж многих. Один из них, ко всему прочему, плюхнулся рядом со мной, довольно бесцеремонно двинув меня задом.

– Ну что, пацаны? – спросил он и обвел нас всех весьма многозначительным взглядом…

Забегая вперед скажу, что в том же 94-м году с подобным, в ряду прочих, сюжетным поворотом молодой режиссер Квентин Тарантино отхватил аж «Золотую пальмовую ветвь» прославленного Каннского фестиваля. Отхватил, надо признать, заслуженно. Ну, на то он и гений современного кинематографа. Поскольку в жизни всё выглядит куда как более прозаично. В частности, не ведутся душеспасительные беседы, в пиковые моменты катарсиса не цитируются отрывки из Священного писания, да и вообще лексика используется, максимально приближенная к бытовой… но зато, правда, и заканчивается, смею надеяться, чуть менее трагично. Итак, дорогие мои пац… (зачеркнуто) мои дорогие читатели – помните ли вы вашего делового партнера Марселласа Уоллеса так же хорошо, как помню его я?

– Ну что, пацаны, – развил свою мысль плюхнувшийся, – Приехали?!!!

– А в чем, собственно, дело? – довольно твердо спросил Андрей, и ни один, надо признать, мускул не дрогнул покуда на его прекрасном лице.

– Да в том, – сказал мой со-диванник и, порывшись, вытащил из спортивной куртки довольно ощутимую пачку «франклинов». После чего, явно передразнивая, произнес:

– Вот это пять тысяч долларов, Андрюша. Как по-твоему – они настоящие? Что там твой приборчик покажет?

Андрей невозмутимо принял пачку и провел детектором по верхней «сотке». Полоска тут же приобрела благородный, радующий глаз зеленый оттенок.

– Настоящие, – сказал Андрей, возвращая пачку.

– Хм… верно. А вот эти? – вторая пачка была извлечена уже из канонических адидасовских штанов визитера. Процедура авторизации была проведена повторно – и с тем же результатом.

– И эти тоже…

– НЕТ!!! – неожиданно заорал утренний гость и далее разразился столь сложносочиненной тирадой, что если опустить все использованные в ней неподцензурные обороты, то правильнее будет написать, что гость тяжело и очень убедительно промолчал.

– Нет, Андрюша, – резюмировал, наконец, он, – Эти доллары – НЕ настоящие…

– С чего вы решили? – весьма корректно спросил Андрей.

– С того, Андрюшенька. С того самого. Ты посмотри – это ж резаная бумага натуральная, тут даже и базарить-то…

– Ну, в принципе, наш детектор, как мы всегда предупреждаем, должен использоваться не как единственный способ – а именно в виде дополнения к прочим методам проверки подлин… – попытался было с заднего плана встрять в диалог Валера, задумчиво повертев в руках один назовем его условно «листочек» из второй пачки. Однако в полной мере сделать ему это не удалось.

– Слышь, братан! – рявкнуло с дивана, – Меня не … (волнует – прим. авт.) что там и как ты предупреждаешь!!! Уважаемые люди получили за свой товар кусок..(уже упомянутой резаной бумаги – прим. авт.). А они всего лишь хотят получить свои законные пять штук, усекаешь? И помочь им в этом сможете только вы!!!

С этими словами посетитель обвел суровым оком нас всех троих скопом, отчего у автора слегка завибрировало в районе седалищного нерва.

– Пять штук, – подтвердил доселе молчавший второй гость, вольготно, насколько можно было видеть, опершийся спиной об один дверной косяк и взявшийся рукой за другой. И весело добавил, – Плюс проезд, харчи и наша зарплата за полдня. «Пятерка»-то нам как раз к обеду нужна!

– У нас сейчас нет таких денег, – слегка дрогнувшим под напором аргументов голосом сказал Андрей.

– Андрюш, так я ж не тороплю! – первый расслабленно откинулся на спинку, – Вон, Витек же сказал – к обеду только. Так что время имеется. Вот, опять же, товарищ… – тут он ласково похлопал меня по плечу, – Он же за детектором пришел? Ну вот и славно, он с вами расплатится – а вы «бабули» сразу нам! Хотя я лично тебе, братан (это он мне, значит – прим. авт.) брать бы не советовал…. (никудышный, ни на что серьезное не годный – прим. ред.) товар!!!

– Я как бы это… – пискнул я, стараясь максимально корректно освободиться от дружеских объятий, – Я тут как бы по делам просто пришел…

Сосед повернул башню и внимательно посмотрел на меня, производя, очевидно, какой-то глубокий внутренний анализ. Результаты анализа прозвучали обескураживающе.

– По делам, говоришь… Так ты, братан, третий, что ли, в «доляне» с ними?

Нельзя сказать, что и завязка-то истории сильно вдохновила автора. Но ее кульминация с перспективой оказаться в «доляне» с «пацанами», задолжавшими в силу рокового стечения обстоятельств пять косарей, да плюс проезд и харчи…

– Нет! – заорал я и на всякий случай прикрылся газетой «The Moscow star», – Не по тем делам!!! Я вообще по рекламе тут, я их вижу-то первый раз и приехал перед вами за десять минут…

Надо заметить, что означенная газета и на более-то продвинутых людей производила зачастую гнетущее впечатление, а уж в данном-то конкретном (в обоих, кстати, смыслах! – прим. авт.) случае!!! Так что хлипкий щит мой был сурово отодвинут в сторону:

– Так ты чо, я не понял? Соскочить, что ли, хочешь???

К счастью, в полной мере насладиться новым поворотом сюжета я не успел.

– Миха тут не при делах абсолютно, – твердо сказал Андрей, за что опять же ему спустя столько лет автор выражает искреннюю признательность, – Он здесь чисто случайно, и совсем по другому вопросу…

– Да двое, двое их… они всегда вдвоем работали, – подтвердил от двери Витек.

– Ладно, как скажете – дело ваше. Двое так двое, – с этими словами диванный выхватил у Андрея мобилу из руки, – Вам же одного телефона хватит вопросик порешать? Ну и отлично. А мне как раз позвонить надо, доложить, что всё «хоккей»… Так, ну а ты чего сидишь?

– Дыкякакбы…

– «Дык не как бы», – строго наставил меня на истинный путь самурая мой новый спортивно одетый друг, – а … (покинь поскорее это место и постарайся навсегда забыть о его существовании – прим. ред) отсюда!!! Ты же видишь, Миха, какие тут дела тревожные творятся… (и он тяжело вздохнул).

Миха, подобрав пожитки, стремительно брызнул прочь мимо нехотя посторонившегося Витька. В ошвартовавшейся у подъезда потрепанной «боевой машине вымогателя» (БМВ – прим. ред.) скучало еще два клона незваных утренних гостей. Оба синхронно поворотили стриженые головы в мою сторону, но почти сразу вернули их в исходное положение. Все-таки в «ориентировке» меня и в самом деле не было. Стараясь не коситься в сторону пассажиров, я тихонечко прошмыгнул мимо и рванул обратно к метро…

Седалищный нерв окончательно перестал напоминать о себе только уже у самого «Медведково». Я притормозил и с облегчением затянулся. «Вот я, – сказал я сам себе, – Я иду по твердой земле, а сверху – голубое небо. А вот девки идут навстречу, пусть и чужие, но всё равно красивые. Но главное – это то, что я НИКОМУ И НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН… а это ли не счастье?!!!» И сам же себе утвердительно и весело ответил: «Да!!! Если вдуматься – ведь это именно ОНО!!!»

Восьмая наша сессия налетела, как всегда, внезапно. Еще внезапнее, чем предыдущие семь. Сдвинутая из-за предстоящих военных сборов – и час её пробил уже во второй декаде мая. Я сидел перед светлым ликом профессора Падингтовича и отчаянно и мучительно «плавал». Волны, вихри, градиенты и градусы напрочь сплелись в моей голове с рублями, долларами, номерами телефонов и долями газетной полосы. Заслуженный ученый, искренне стремясь вытянуть хотя бы нечто разумное, потел не хуже моего. Наконец, уже почти отчаявшись, он ткнул пальцем в диаграмму и усталым голосом спросил:

– Ну а этот-то слой – как хоть называется?

Вопрос был из серии, что называется, «дважды два – четыре». Возможно, именно потому на автора и снизошло Вдохновение. Иных причин я не вижу даже сейчас, поскольку с названным мною природным явлением мог столкнуться только сам профессор Падингтович, но никак не…

– Менопауза, – прошептал я и, перед тем, как окончательно сверзиться в пропасть, эффектно покраснел до ушей. (Правильный ответ: «Мезопауза». Так называется один из слоев земной атмосферы – прим. авт.)

Тяжело вздохнув, профессор Падингтович потянулся к моей зачетке. «Хорошо еще, что к зачетке, – подумал я, – Вернее, не хорошо, а…»

– Удовлетворительно, – вынес свой приговор профессор, – Миша, только «удовлетворительно». И только лишь и исключительно за Ваши прошлые заслуги. Я настоятельно прошу Вас осознать этот факт. И надеюсь, в следующем семестре Вы все-таки подойдете более серьезно…

Через двадцать минут из аудитории вышел Армеец. В принципе, небольшой шанс спасти ситуацию еще оставался. «Ну?» – в нетерпении спросил я его. В ответ наш друг изобразил какой-то дьявольский танец, в финале которого выбросил на пальцах – «ЧЕТЫРЕ!!!»

Это было уже слишком. Всё, всё можно потерять, всё, кроме чести, но… «Умри, но дерби выиграй!!!» Три-четыре. Мир рухнул окончательно.

Мы вышли на воздух. Армеец, как и пару месяцев назад, по-прежнему был облачен в свой чудесный белоснежный плащ – и снова не по погоде. Теперь он невыносимо страдал от жары, но максимум, что можно было сделать по этикету – это перевести Изделие в положение «на локти». Что, кстати, выгодно оттенило его знаменитую походку. В таком виде он приблизился к уличному офене, вальяжно швырнул тому деньги и молча ткнул пальцем в бутылку «кока-колы».

– А ты что будешь? – спросил он.

Угощаться в такой день не хотелось, а тратить деньги на напитки, не содержащие алкоголя, по-прежнему не виделось никакого смысла.

– Ничего, – просипел я, – Так постою…

…Ранняя весна, как водится, обернулась холодом и затяжными дождями в конце мая. Заваленная напрочь сессия тяжело саднила в душе печальными глазами профессора Падингтовича. Впереди был месяц военных «сборов». «Список Курбского» неумолимо подходил к концу. Осязаемых результатов не было. Денег, как следствие, тоже. Ждать от Жизни, по большому счету, было нечего…

Я сидел в одном из роскошных компьютерных салонов в павильоне бывшей ВДНХ. Прилива восторга у тамошнего «менеджера по рекламе» газета «The Moscow star» не вызвала. Не спасал ситуацию даже голубой цвет, чудесный образом совпавший с «корпоративной» раскраской предприятия. Обмен мнениями всё равно шел вяло. Хорошо еще, что мой собеседник оказался не только тезкой, но и человеком жалостливым, так что, не желая, видимо, сразу выгонять меня обратно под дождь, перевел разговор в русло «о том, о сём». Параллельно мы внимательно прислушивались к тому, что происходило буквально в двух шагах от нас, в основном, так сказать, блоке приема гостей.

О, вот там дела творились гораздо интересней! Заказать себе продвинутую игрушку явился солидный восточный человек. Очень восточный. И очень солидный, так как число одних только «консильери» в черных костюмах и остроносых штиблетах доходило до пяти. Ублажать его, как шепотом поведал мне Михаил-местный, выскочил сам генеральный директор, суетливый и взъерошенный очкарик, который ужом вился вокруг заморского гостя и, очевидно, без умолку сыпал словами и терминами, тому весьма недоступными. Мужчина, силясь понять этот птичий язык и не выглядеть совсем уж полным «ламером», кивал и тыкал унизанным «рыжьём» пальцем в заботливо подкладываемые ему бумаги и комплектующие будущего аппарата, задавая иногда самые неожиданные вопросы.

– Ну харашо, Вадым, это я понял. Платы, шматы, процессор… А скажы вот – клавышы я магу залатые заказать?

Очкарик остолбенел. Мы с моим визави понимающе переглянулись и едва хором не прыснули со смеху. Он жестом показал, что если я буду сидеть тихо, то вполне смогу досмотреть это ослепительное шоу до конца. Что ж – это было уже неплохо…

– Нет, – испуганно сказал очкарик, когда пришел в себя, – К сожалению, это невозможно…

– Пачыму? – удивленно поднял брови посланник Востока, и «консильери» за его спиной тут же нервно напряглись. Нечасто, надо понимать, приходилось им слышать слово «нет» в ответ на свои просьбы…

«Твою мать!!! – горестно подумал я, – Ну куда я попал??? Вот томлюсь я здесь, такой весь из себя, уже фактически пятикурсник, «дипломник»… и я ЗНАЮ, почему «клавышы» ну никак нельзя сделать золотыми… Зато денег у меня не шиша. А это дитя гор, небось, и физику-то в школе не изучало, если и вообще в неё ходило – а вот поди-ка ты: сидит, «платы-шматы»… Куда, господи, куда???»

– Ну как же, Вы же понимаете, – извернулся очкастый, стараясь ни на капельку не расстроить уважаемого заказчика, – Понимаете, золото – это проводник. Оно проводит электричество, поэтому металлическая клавиатура… ну, в смысле – золотая… Она принципиально, по законам физики, так сказать, работать не сможет…

– Вадым, я поныл пра элыктрычество… – мужчина сделал величественный жест рукой, – Что тагда ты можэшь прэдложить? Слоновую кость, к примэру – можэшь??? Эсть в наличыы?

Очкарик побледнел. Я искренне сочувствовал ему – ну действительно, из-за такой ерунды, как отсутствие на складе кнопок слоновой кости, потерять столь козырного заказчика, когда дело, казалось, уже было на мази…

– Понимаете, – ухватился за последнюю соломинку покрывшийся мелким потным бисером носитель окуляров, – Мы, конечно, можем заказать. Эксклюзивно для Вас… но я боюсь, что слоновая кость… Слишком тяжелая просто, контакты будет придавливать, «коротить» там… Я предлагаю просто подобрать цвет, максимально подходящий… в этом случа…

Восточный мужчина выставил вперед ладонь, показывая, что в дальнейших комментариях не нуждается. После чего, выдержав эффектную паузу, едва кивнул головой кому-то из своих головорезов и вынес вердикт:

– Харашо, Вадым. Мэня всё устраывает. Я дэлаю прэдаплату…

Тотчас подскочил один из советников и распахнул перед носом «Вадыма» блестящий «дипломат». Содержимое аксессуара сомнений не вызывало. От немедленного падения в обморок по схеме «не группируясь» счастливого генерального удержало лишь то, что он по древнему горскому обычаю был на прощание крепко прижат к груди благодетеля. После чего вип-посетитель занял место посреди немедленно выстроившихся «свиньей» адъютантов, и делегация неспешно удалилась. Пора, в общем, было собираться и мне…

– Тезка, ну-ка – обожди-ка минутку… Я сейчас. Покуда момент подходящий! – с этими словами местный Михаил подмигнул мне, ловко перемахнул через спинку кресла и, подбежав к генеральному, заботливо взял того под локоток. Очень вовремя, так как опорные члены очкарика по-прежнему не выказывали должной твердости. Затем Михаил что-то зашептал ему на ухо, периодически показывая в мою сторону свернутой в трубочку газетой «The Moscow star». Выслушав доклад, господин Директор, сощурившись поверх очков, внимательно поглядел на меня и весело изобразил руками в воздухе нечто… видимо, примерно так господа русские офицеры, сорвав банк при игре в «вист», торжественно объявляли – «Всем шампанского!» После чего скрылся где-то в недрах подведомственной ему организации…

– Порядок! – сообщил мне тезка по возвращении. – Даем рекламу у вас. Он сейчас видишь – на всё согласен! На двести баксов что можно разместить? И когда?

– На двести – одну шестнадцатую. В сантиметрах это будет… – сообщил я без особого энтузиазма, – На завтра – уже нет, вечер почти уже… а на послезавтра – без проблем.

– Окей, – сказал Михаил и исчез вслед за генеральным. Я, вздохнув, принялся заполнять графы контракта. Надеяться все равно было не на кого и не что.

Через пять минут мой контрагент вновь вынырнул из-за кулис и положил передо мной дискету и листок с распечаткой «макета».

– Вот, – сказал он. – И деньги. Двести долларов, не иначе как только что из лакированного чемоданчика, аккуратно легли сверху.

– А у меня – вот, – отозвался я эхом, протянув так называемый «контракт». – Приходника только, извините, сразу нет, но если нужно будет…

– А, ладно! – махнул рукой Михаил, – Завезешь при случае. Ну всё, бывай. Удачи! У нас и так сегодня будет весело!

И исчез.

«Ага. И у нас – тоже…» – молча ответил я вослед.

…На крыльце павильона «Животноводство» (ну или «Земледелие», что в данном случае уже неважно) я остановился. Следовало поплотнее упаковать вещички перед тем, как нырнуть в нескончаемый дождь. Я снова аккуратно извлек из рюкзачка папку и раскрыл ее…

Всё было на месте. И двести долларов, и «прайс-лист», и оба экземпляра «контракта». И даже газета «The Moscow star» с явными следами скручивания в трубочку.

«Прелестно… – подумал я про себя, – Просто прелестно…»

…Всю дорогу до редакции автора раздирали чудовищные противоречия. Чувства жестоко боролись с долгом. Разум то принимал доводы сердца, то напрочь отрицал их. «Ну ведь ничего, ничего же у них не осталось! – убеждал я сам себя. – Ни телефончика какого на « прайсе », ни даже самой газетки!!! Они там, небось, на радостях сейчас и не вспомнят, приезжала к ним газета Moscow star, или, скажем, Moscow day? Да и приезжал ли кто вообще… А мы через три дня бац на сборы – и на «дно», и ищи-свищи. А двести долларов, ребята – это все-таки двести. Но с другой стороны…» И безжалостная схватка заходила на очередной круг…

Оборотнян сидел в комнате один. Дождавшись, пока Маэстро завершит очередные сложнейшие телефонные переговоры, я выгреб на стол содержимое папки.

– Вот, – доложил я ситуацию, – Вот макет, на послезавтра надо поставить. А вот деньги…

– А ты как их без приходника взял? – искренне удивился наставник.

– Ну, вот так. Дали, я и взял… – расплывчато прокомментировал я эпизод. После чего протянул Оборотняну обе копии контракта, – На. Это тебе, на память. Мне они теперь без надобности…

– О, так ты им и контракт, что ли, не отдал?! – от изумления тот чуть было даже не присвистнул, – Выходит, у них вообще, что ли, никаких документов на руках не осталось?!

– Выходит, что и так, – подтвердил я.

– Так, получается, можно и вообще рекламу их не ставить!!! – возбужденно распахнул мне глаза начальник.

– Получается, – мрачно сказал я, – Но ты все-таки поставь. На послезавтра.

– Зря, – доверительно поведал мне Оборотнян, без особого почтения к НИМ засовывая двести в карман штанов, – Я бы не стал.

«Да уж кто бы сомневался…» – подумал я, но вслух произнес:

– Серег, и это… надо бы деньги мне получить…

– У меня мелких нет… (см. ремарку двумя строками выше – прим. авт.)

– Ты все-таки поищи, – твердо сказал я, – Мы на сборы уезжаем в понедельник…

– Тем более, зачем они тебе там? – спросил Маэстро и, пусть и нехотя, но все-таки полез куда-то в сумку, – Когда, говоришь, уезжаете-то?

– В понедельник. Через четыре дня. А реклама этих – на послезавтра, – еще раз четко проговорил я временную расстановку, дабы не подвергать Мастера искушению прокрутить нехитрую комбинацию без моего ведома.

– Ладно, держи, – с известным сожалением во взоре он протянул мне пятнадцать баксов одной бумажкой… (да шутка, шутка. Это у автора от избытка эмоций. «Десять» и «пять», всё как полагается – прим. ред.) Но на самом деле – зря ты так…

Уже в дверях я обернулся.

– Да оно и вообще-то… ВСЁ ЭТО ЗРЯ…

…Спустя еще час я наконец-то стучался в любезную дверь комнаты 1505. Открыл Митрич, Курбского не было.