Текст книги "Два мира(СИ)"

Автор книги: Михаил Пузанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Ключ в замке она проворачивала, все еще сомневаясь, что стоило приводить с собой нового знакомого. Все-таки только что встретились впервые. Пусть и индиго, но как-то неловко: попросит мама представить молодого человека, и что она скажет? "Это Виктор, он ребенок индиго и просит называть его, по возможности, Мэль"? Как-то глупо звучит. А выяснять подробности о нынешней жизни у Вити ей и в голову не пришло за всеми этими неприятными рассказами об Иуде. Тем не менее, ключ она повернула, с порога громко спросив:

– Мам, ты не спишь?

С кухни раздался чуть с хрипотцой ответ мамы:

– Да не сплю я, не сплю. Вот, решила ужин приготовить. Ты ведь с гостем пришла?

Вика вздрогнула, а Виктор позади тихо рассмеялся. От него даже повеяло каким-то резким чувством облегчения. Потом он также тихо спросил, уже перешагивая порог:

– Ты ведь не говорила?

– Не-ет...

– Ну значит все, и впрямь, в порядке. Ничего объяснять лишний раз не придется.

Тем временем мама вышла с кухни, покачивая парой тарелок с макаронами. Вика отметила, что она успела привести лицо и волосы в порядок, определенно, зная, что гости точно будут. Виктор снял ботинки и повернулся, чтобы поздороваться с лениной мамой. Но слова будто бы застряли у него где-то между желудком и ртом. Друг вытянулся, как по струнке, и расправил плечи, опустив при этом глубокий, будто церемониальный, поклон. Вика с недоумением на него уставилась, но он одними глазами стрельнул на нее с явственным выражением: "объясню позже".

Мама прищурилась, с какой-то особо ироничной улыбкой рассматривая Виктора. Потом убрала тарелки в сторону и повторила его поклон, добавив:

– Любопытно, и кто же это вас, молодой человек, научил нашим манерам?

Виктор чуть расслабился, все еще очень внимательно и сосредоточенно глядя на маму. Потом очень спокойным, предельно серьезным голосом ответил:

– Ди Элин Да'ара Индиго, высший иерарх индиго.

– Значит, дети индиго, – С заметным удовлетворением кивнула мама. Вика отметила, что лоб у нее все еще покрыт бисеринками пота. Температура не спала, но мама все равно взялась готовить ужин – вот вечно она так, даже при самом плохом самочувствии делает вид, что ей все нипочем, – Приятно познакомиться. Наслышана об индиго, но не предполагала, что ваши воспитатели имеют отношение к ледяному озеру Ада. Хотя нет, пару раз мыслишка такая проскальзывала, но подтверждений взять было просто негде. А сеть вашу "взламывать" показалось больно уж некультурным делом, хотя будь на моем месте Сато, он бы не церемонился.

Вика вздрогнула. Кусочки картинки, весь день падавшие ей в руки, соединились в целостный, но пугающий образ. Ад. Ледяное озеро. Воля. Индиго. Виктор улыбнулся:

– Ди Элин – имеет, апостолы – нет. Хотя если рассматривать отдельно взятых Петра и Иоанна, по характеру наследия их тоже можно отнести к потенциальным дьяволам уровня озера. Повторюсь: потенциальным, конечно. С развитием талантов они, мягко говоря, притормозили.

– Значит, все-таки христиане, – Покачала головой мама. Кажется, даже чуть удрученно, – Муж так и не рассказал. Все отговаривался, что "как-нибудь в другой раз". Видимо, понял, кем я была когда-то, только вот "другой раз" так и не наступил. Но я и сама не глупая – догадалась все-таки, хотя и не получила подтверждений. Потому благодарю за возможность превратить догадку в чистое знание. Так как мне вас называть-величать, юноша?

Виктор улыбнулся. Вике и самой фраза показалась немного "неправильной". Кажется, в такой формулировке был некий смысл, который она не сразу уловила. Впрочем, все тут же объяснил ответ нового знакомого:

– Можно и Виктором. Но предпочитаю по прежнему имени – Мэльхинор. Сокращенно Мэль или Элькинор, хотя и к "Виктору" уже привык. Как мне называть вас?

Мама улыбнулась, скосив при этом глаза на Вику. Потом тяжело вздохнула и сказала:

– Ладно уж, отвечу в том же ключе. Привыкла к имени Ирина Афанасьевна, но не буду против, если хоть кто-то напомнит, что некогда меня звали Элими.

– Мое почтение, герцогиня, – Виктор вновь глубоко поклонился. Мама отмахнулась от него, уже успев составить тарелки на стол:

– Титулы наши давно гниют в густых тенях под ледяным озером. Так что лучше просто Ириной Афанасьевной – с прошлым, определенно, мне давно пора завязывать, а то и до 2012-го не доживу – придушат однажды во сне и правы будут, оглядываясь на мои прежние "подвиги".

Вика присела на стул, вообще не осмеливаясь влезать в этот странный разговор. Виктор с ее мамой явно общались "на одном языке", тогда как она во всем этом разговоре чувствовала себя прямо-таки "левым" человеком. Витя, приняв молчаливое приглашение, присел на край дивана, но перед тем, как взяться за вилку, добавил:

– Ди Элин говорила, что титулы, когда они даются не за просто так, – это отражение состояния души, а не пустое слово.

Мама нахмурилась, о чем-то явно размышляя, потом отметила задумчиво:

– Вообще-то, это она Сато процитировала. Хм. А ведь помню я одну давнюю подругу, которая на него во всем полагалась. Ваша Элин, случаем, не довольно высокая женщина, вечно лет двадцати шести на вид, с черными волосами до шеи и "птичьим" носом?

Виктор кивнул. Мама покачала головой, кажется, даже с легким раздражением, пробурчав:

– Ишь ты, нашлась-таки беглянка-египтянка, но ведь запомнила же все, и других научила помнить – что-то я, значит, неправильно вычислила в свое время, когда ее поступки оценивала.

Потом она вновь повернулась к Виктору и с интересом спросила:

– Закалка? Испытания на силу воли? Истинную волю, конечно, воздержания и посты – не в счет. Душу в прах распыляли, заставляя собирать по искринке? В лес помещали, лишая возможности бежать от зверей? Топили, жгли, в синусоиду сущности перекручивали?

Витя кивнул, добавив:

– И то, и другое, и все остальное на самом раннем этапе обучения. Плюс циничное уничтожение всяких основ прежней веры на корню в ходе одного разговора и много чего еще.

Мама недоверчиво на него покосилась. Но потом, тяжело вздохнув, уже с улыбкой и как-то чуть задумчиво сказала:

– Значит, зря я ее тогда обидела, обозвав трусихой с памятью короче волос у облысевшей мартышки. Не забыла. Все помнит. Все понимает. Просто предпочла жить иначе, и делать – иное. Хорошо бы извиниться, если объявится здесь...

Виктор в ответ пожал плечами, между делом заметив:

– Когда я уходил, она говорила, что и сама надолго в Пределе не останется. Уверена была, что вернется, окончив все важные дела. Кажется, даже собиралась попытаться вернуть себе потерянную где-то на Земле сущность. Но эта мысль ей почему-то причиняла сильную душевную боль – как на клочья сердце разрывало. Я умею это видеть, как бы ни скрывали.

Мама покачала головой. Оценивающе посмотрела на Виктора и добавила к покачиванию:

– Она уже не раз пыталась. Сама не сможет. Тут помощь нужна. И немалая. В любом случае, удачи ей.

– Угу...

Дальше все ели молча, а Вика с недоумением прокручивала в голове этот разговор. Герцогиня. Слово вертелось в голове совсем рядом с понятием "ледяное озеро". Мифами Вика никогда особо не увлекалась, но уж про герцогов Ада что-то где-то слышала. И на тебе такой сюрприз! Просто неожиданно вышло. Мама сохраняла на лице очень деловитое и одновременно утонченное выражение. Вика улыбнулась краем рта, вспомнив, что у нее это обычно означает безмолвное наслаждение происходящим. Внезапно по комнате будто пронесся какой-то невидимый порыв ветра. Вике показалось, что она успела заметить блеснувшую шерсть альтера, вернувшегося к ноге Виктора. Мама, меж тем, снова прищурилась и покачала головой:

– И даже это помните... Надо сказать, обнадеживает, и внушает уважение к стараниям Ди Элин. Мы-то сами – давно забыли, как отражать тотем рода, давшего рождение душе.

Виктор не ответил. Минуту он сидел, будто внимательно вслушиваясь во что-то. Потом вздрогнул, посмотрел на маму и покачал головой:

– Ну и ну. Не меньше двадцати. И не заштатные – из "серединок" обеих пирамид.

Мама грустно улыбнулась:

– И ни одного имени ведь не выцепишь. Давят и давят, а без имен – что с ними сделаешь? Фантомов только распылять, так ведь новых создают тут же. Воевать с иллюзиями – бесконечно можно. Пыталась уже, и не раз, а на большее моих нынешних сил не хватает. Связь с гладью только сегодня восстановилась, когда она дрогнула, – уже чудо. А вообще странно – когда мы "уходили", Ад "затухал", механизм его рассыпался на запчасти, высвобождая только и ждущие этого заветного мига тени. Мир при этом должны были преступления и войны захлестнуть в считанные дни! Должен ведь был наш прежний оплот совсем растаять к нынешнему времени, перестать объективно существовать. И вдруг – словно воскрес, как если бы кто-то занял это проклятое место – в сердце ледяной глади, да и дрожание ее сей факт подтверждает. И при этом стал иным, таким, каким со времен Сато не был. Сущность места изменилась до первоначальной. Теперь – будто кристаллический, изо льда, минералов, камня, ветра и обсидиана – я о такой его форме только по рассказам Астерота знаю, сама тогда еще до него не добралась. И гладь стала прежней – а от извращенных "пером" Иуды огня и теней следа не осталось. Видимо, и впрямь, Сато каким-то невероятным чудом из густых теней вернулся – хотя в это очень сложно поверить: из-за Искариота он к 1054-у в дельте теней окончательно сгинул – и малейших следов его сущности и сознания не осталось, а суть еще раньше затерялась. Примерно 0,005%-ный шанс родиться вновь у него и был, по самым оптимистичным оценкам. Разве что если его очень сильное желание или чувство вело – Сато ведь этим и отличался от прочих герцогов: при всей циничной рациональности влекло его вперед одно чувство и чистое желание одновременно – сохранить Мир живым. Рождался ли он, бродя среди людей тенью, а сущностью пребывая в проклятом месте, или оставался там чистым духом – это желание всегда его сопровождало, и невесть когда и почему оно появилось – об этом знаю даже я. Он потому так яростно душу Иуды в дельте теней похоронить и хотел раз и навсегда – уже навек устранить самую страшную угрозу, – но в итоге похоронил только самого себя, Искариот же ускользнул куда-то в неизвестность, – Виктор вздрогнул, пробормотав что-то вроде: "Живучий уродец, однако, это он к нам прямо из теней рванул, значит". Вика поморщилась, но возмущаться не стала – и правда, эпитет заслуженный, – Хорошо, если каким-то чудом сумел вернуться... Но сил у меня все равно мало – связь с гладью мгновенно не восстановится, а время у нас теперь на вес уже даже и не золото. Потому буду благодарна за любую помощь, но вряд ли что-то выйдет – маскироваться за иллюзиями эти маги из черных да золотых пирамид мастерски выучились, близко к личным сущностям не подберешься, а по-иному угрозу не устранить. Массой берут, а не качеством – пошло, но работает же.

Виктор улыбнулся в ответ и заговорщически поднес палец к губам. Потом сосредоточился... И начал "что-то делать". Иначе Вика описать это ощущение не могла. Просто чувство, что новый знакомый совершает некие действия одним лишь умом и при этом сильно "шумит". Не удовлетворившись столь абстрактным определением, девушка попыталась представить эти его действия – как ни странно, вышло на удивление легко. Она "увидела" какую-то комнату, в которой собралось около двадцати колеблющихся в воздухе полупрозрачных теней: примерно поровну черно-серебристых и бело-золотистых, причем все – с явственным серо-радужным налетом поверх чистых цветов. Виктор при этом стоял рядом и с презрением их рассматривал. В воздухе пронеслась мысль:

– Всего лишь образ. В духе. Куча иллюзий между ними и нами. Маршрут сильно запутан. И правда, имен так просто не определить – идти от образа к образу можно веками, как от правды к истине.

Вика хотела было открыть глаза, "отключаясь" от процесса, но потом остановилась и присмотрелась к теням внимательнее. Ощущение. Протянутая рука. Она потянула вперед ладонь, касаясь одной из теней. Та как будто завопила от боли, пытаясь исчезнуть... Но не смогла. Что-то "щелкнуло" в голове. Вика просунула руку глубже и словно бы выхватила какую-то ниточку. Тень рассыпалась на пылинки, но ниточка осталась у нее в руках. Девушка действовала чисто интуитивно, даже не задумываясь о том, что следует делать. Ее вело странное ощущение: то ли неизвестно откуда взявшаяся память, то ли чья-то подсказка. Удерживая одной рукой нить, она стала "подтаскивать" к ней такие же из других, тут же рассыпающихся после извлечения основы, теней, пока все ниточки не оказались в одной руке. Получившийся "канат" она передала Виктору, также как и он "бросив" в воздух мысль:

– Действуй.

Потом открыла глаза. Витя еще полминуты просидел с отстраненным видом. Мама с интересом наблюдала за этим процессом. Вике показалось, что она уже может и сама вмешаться – что-то сделать. Но пока просто приглядывалась с легким интересом, позволяя юноше показать, на что он способен. Тут по лицу Виктора пробежала гримаса, он с ожесточением ударил по столу кулаком и, глубоко вздохнув, открыл глаза. Мама передернула плечами и чиркнула двумя пальцами в воздухе: указательным и средним. Вике показалось, что в этот момент где-то далеко прозвучало множество мелких взрывов. И только после этого Витя повернулся к ней и, запинаясь, сказал:

– Ну нет, я понимаю, что по ниточке мысли можно пройти до одной из иллюзий более близкого к самому магу уровня. Но кто бы мог подумать, что сразу – и к его личной сущности?! Это ж целый лабиринт мыслей, теорий, знакомых и почитателей этого труса, из чьих неосознанных личных миров он иллюзии клепал! Трус – он ведь всегда продумывает пути к отступлению и степени защиты... Разрушить все эти нагромождения одним касанием?! Да уж...

И тут раздался спокойный и даже чуточку удивленный голос мамы:

– А ведь въюношь-то прав. Даже для суть от сути моей сути дочери это многовато, Викуль. Разве что сам Сато и его самый умелый наследник Астерот в свои лучшие годы этим "промышляли". С тобой все, и правда, очень не просто.

Вика почувствовала себя в круговой осаде. Будто на крепость ее души сейчас закинули штурмовые лестницы. Покраснев, она растерянно пролепетала что-то вроде:

– Я даже сама не знаю, что сделала. Просто – вроде бы так было проще всего.

– Ценим рациональность, не тратим лишних усилий, пакуем маговские механизмы и отправляем их экспрессом в Безмолвие, – Хохотнул Виктор. Мама засмеялась точно также. Вика обратила внимание на то, что ей как будто немного полегчало. И все равно сохранялось ощущение, что исчезновение этих теней полностью проблемы не решило. Давление еще сохранялось, только теперь будто "накинуто" было на мамину душу. "Личную сущность" – поправила себя Вика. До встречи с Виктором ей и в голову не пришла бы такая мысль, но сейчас девушка вдруг осмелела. Как бы там ни было, случай в редакции и нынешние события доказали, что она что-то да может. Пусть и сама не понимала, что именно, но ведь может же! Вика вновь закрыла глаза и попыталась представить маму. Не так, как она сидела сейчас перед ней, а так – как там, внутри викторовского образа. Получилось еще легче, чем в прошлый раз. Вике показалось, что на маму накинута очень плотная паутина, не дающая дышать. Оплетающая и давящая. Сама она, черно-черно-синяя по цвету тень внутри этой ловушки, будто поглощала паутину слой за слоем, но на смену каждому следующему вырастало еще два по внешнему радиусу.

И Вика в кой это веки разъярилась. От самой этой картинки и от ощущения, что не природа, не организм, а именно "кто-то" осмелился это сделать. Справедливости в такой "атаке" не было ни на гран. И паутина выглядела до боли мерзким капканом. Вика даже не стала дотрагиваться до нее, а будто кому-то то ли приказала, то ли просто крикнула: "уничтожить!" Перед глазами пронеслась яркая волна, и девушка от неожиданности их распахнула. Виктор сидел рядом, недоверчиво на нее косясь. Мама с интересом смотрела на пальцы своих рук, отбивающие чечетку по столу. Она как будто прислушивалась к ощущениям. Это продолжалось не меньше двух минут, пока все молчали. Вика была уверена, что той паутины, которую она видела, больше не существует. И еще девушке показалось, что вспышка, обращенная против вязкой мерзости, исходила от ее собственной сути. Вернее, какой-то белой птицы, будто бы находящейся внутри груди, где-то за и чуть повыше сердца, ближе к позвоночнику, как и говорил незнакомец. Будто бы "птица" эта на мгновение взорвалась чисто-белым сиянием, которое волной накрыло и уничтожило вязкую паутину, и вновь вернулась к своему прежнему спокойствию.

Мама заговорила первой, задумчиво водя вилкой по пустой тарелке и стараясь сделать тон глуше и грубее, будто бы подражая чьему-то полузабытому голосу:

– Внимание, господа, и что же мы наблюдаем перед собой? Юное, нежное, ласковое, доброе, беззащитное существо... Так вот, объясните мне, старому "звездному" идиоту, как это юное, нежное, ласковое, доброе и беззащитное существо скрутило в бараний рог половину черной пирамиды? Неужто, и впрямь, один настоящий человек стоит легиона посредственных магов?! Тогда и я бы не отказался им стать когда-нибудь на пенсии...

А после этих слов мама рассмеялась. Чистым, ясным смехом, чем-то напомнившим Вике перезвон серебряных бубенцов. Следом засмеялся и Виктор, мягким и тоже очень чистым смехом. На секунду растерявшись, разулыбалась и сама Вика. И только через минуту, когда общий смех сошел на нет, мама задумчиво сказала:

– Я же говорила, что ты очень чистый ребенок. Только вот не думала, что твоим желаниям может подчиняться сама жизнь. Мир – очень своенравна и редко когда по чьему-то слову помогает. Но видимо, ты оказалась тем самым крайне редким случаем. Вдвойне горжусь, – Мама поднялась и подошла совсем близко к Вике, чтобы ласково погладить ее по волосам. Девочка даже прикрыла глаза, на мгновение почувствовав себя кошкой, которой только что почесали за ушком. Виктор очень тихо, но вполне разборчиво добавил:

– И сдается мне, это далеко не предел твоих способностей. "Старый звездный идиот" Астерот, если не ошибаюсь в переводе имени "Звездный", был прав, когда все это говорил...

Вика лишь пожала плечами, поглаживая маму по спине и наслаждаясь ощущением, разлившимся вокруг. Просто тихая радость. Кажется, самое плохое осталось позади. По крайней мере, ощущения опасной болезни в воздухе больше не витало.

Жизнь взяла свое, успев предупредить несчастье, которое, как Вика поняла только сейчас, вполне могло произойти. До конца она всего произошедшего не осознала, но давили на ее маму, кажется, очень сильно – и кто знает, насколько хватило бы ее сопротивления. Вряд ли там сразу скопилось двадцать теней. Возможно, все начиналось с одной-двух, а судя по словам Виктора о сонмище "владеющих знанием", под конец собраться их там могло намного больше. До тех пор, пока усилия не дали бы желаемого результата.

– Никто не имеет права лишать человека жизни, – Внезапно очень серьезно произнес Виктор, – Ни таким способом, никаким иным. Исключение одно – суд, и отнюдь не человеческий и не маговский. А они уже слишком далеко зашли – лезут в истинную жизнь, как к себе в кладовку, и гадят напрямую, даже не на уровне умов – физически. Ни в какие ворота!

Мама будто бы вздрогнула. Потом раздался ее тихий голос:

– Согласна. Все можно решить на уровне существования, да и там порядок не следует нарушать. Но это война и, думаю, тебе ее масштабы известны не хуже, чем мне.

– Все равно неправильно, – Отрезал Виктор и умолк.

Вика почувствовала, что вот теперь сумасшедший день, и правда, подошел к концу. В душе он еще не уложился: обрывки утреннего разговора, столкновение в редакции, беседа в кафе и вот это последнее "сражение" все еще мелькали перед ее глазами, как кадры из какого-то дикого приключенческого фильма. Но когда они сложились все вместе, девушка вскочила из-за стола и начала рыться в своем шкафу. В конце концов, раскидав в стороны кучу мусора, она достала старую-престарую дедовскую шкатулку и достала из нее те самые, полуразобранные круглые часы, о которых вспомнила при встрече с незнакомцем. Она повернулась к маме и спросила:

– Тебе они сильно нужны?

Мама оценивающе посмотрела на нее, потом на Виктора и, улыбнувшись, ответила:

– Да ради Бога, я такими безделушками никогда не увлекалась. Это скорее по части Ди Элин, Сато и Астерота... Мне же всегда больше нравились кольца, – И мама при этих словах провела перед самым лениным носом левой рукой с тремя колечками: золотым на среднем пальце, и серебряными – на безымянном и указательном.

Вика радостно кивнула и протянула старинные часы Виктору, добавив:

– Спасибо тебе. Надеюсь, ты найдешь, где их починить. Кажется, они еще рабочие.

Юноша удивленно на нее посмотрел, но не стал отказываться от подарка. Он повертел часы в руках, почти изумленно разглядывая их и думая о чем-то своем, "маговском", а потом тихо ответил:

– Скорее уж, если кого и благодарить, то тебя. Я-то просто их "стер", разглядела и уничтожила гнилую модель – ты.

– Значит, сделали это вместе, – Резюмировала Вика.

Виктор кивнул и, пряча часы в карман рубашки, весело произнес:

– Ну, надеюсь, это не последняя наша встреча.

Вика улыбнулась в ответ, протягивая руку:

– Нет, конечно. Так что, друзья?

Витя улыбнулся и протянул в ответ свою, скрепляя рукопожатие:

– Друзья!