Текст книги "Два мира(СИ)"

Автор книги: Михаил Пузанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4. «Надежда»

Совсем необязательно ждать помощи спасателей – Два шага по касательной наверх... Две жизни до сближения – и до изнеможения, Скрыв местоположение от всех... Незримые за полосой помех... (с) «Город-312», «Вне зоны доступа»

– Значит, дети индиго...

– Да. Многие из нас – бывшие христиане, их потомки и все те, чьи души затерялись среди закоулков духовного мира задолго до Пришествия, но в конце концов добрались до нашего Предела и примкнули к "возвращению на историческую родину". Что касается потомков, для этой группы "индиго" я – типичный пример. Суть от сути, как у нас говорится. Все мы – прощальный подарок Бога жизни перед его исчезновением из истории Земли.

– Тема "чудесных детей" на слуху, конечно. Но такой простой версии я еще не слышала. Максимум говорят – святые, посланники Бога...

– Бога... Как же! Если бы. Нет, просто христиане. И далеко не святые. Мы предпочитаем не афишировать свое происхождение. Есть определенные причины.

Вика задумчиво помешала молочный коктейль соломинкой. Дети индиго – бывшие христиане, поселившиеся на планете в системе звезды Сотис, куда попадали их души после смерти на Земле. Звучало все это, с одной стороны, фантастично, а с другой – наоборот, слишком просто. Но лжи не ощущалось, и Вика растерянно прикидывала в уме: как бы еще проверить, правду ей говорят или кормят сказками. Виктор, конечно, располагал к себе, ощущения не возмущались, но верить на слово все равно не хотелось. Потому, вспоминая проявленную час назад жесткость, Вика решила прояснить ситуацию до конца именно так – с помощью ледяного тона и буквально вгрызаясь в каждое сказанное ей слово ощущениями и логикой, выясняя таким образом степень его искренности.

– И что это за причины?

Виктор протяжно вздохнул, отпив пару глотков из своего бокала. Они сидели в летнем кафе, неподалеку от парка. Природа вроде бы перестала капризничать и разогнала с неба пасмурные тучи. Под ласковым светом Солнца, без противного мелкого дождя и в компании легкого ветерка, ласкающего своими порывами волосы, сидеть вот так в открытой кафешке было приятно. Да и разговор выходил интересный – потому домой Вика не торопилась, увлекшись рассказами нового знакомого. Попутно она пыталась еще раз представить себе волчонка, названного Виктором альтером – духом, сущностью из упорядоченных элементарных частиц, являющуюся своеобразным продолжением "Я" своего хозяина. Примерно так он это объяснил, Вика еще вспомнила рассказ незнакомца о сути и сущности, сопоставила в уме со словами Виктора – вроде с горем пополам поняла, о чем речь идет. Хотя бы ситуация со "звериными ассоциациями" начала проясняться – уже хорошо, хотя все остальное – только сильнее запутывалось. Да и как альтеров стабильно видеть, а не "по вдохновению" – девушка пока не могла сообразить. Виктор, между тем, все-таки ответил:

– Ну, если совсем честно, их несколько. Во-первых, не хочется губить несмелые ростки чужой веры.

– Почему сразу "губить"? Разве правда может навредить вере?!

– А ты представь себе. Верил себе человек спокойненько в счастливую загробную жизнь для праведников, райские кущи и прочие наивные радости. В жизнь вечную под началом истинного Бога. А тут – на тебе: именно христиане, оказывается, массово возвращаются на Землю и рассказывают о грядущем "конце света", грозят скорым истреблением 90% людей, вымиранием, деградацией. И при этом призывают не в царствие небесное, а на Земле налаживать приличную жизнь! Причем ни слова о каком бы то ни было едином и истинном Боге. Вера, что я выше описал, конечно, не из самых искренних и плодотворных, но хотя бы человек о чем-то большем думает, чем цепочка: дом-работа-деньги-семья-смерть. Такие заявления могут ее подчистую смести и фундамента не оставить. Разочарование – страшная сила. А уж если к тому же еще и расскажем, как дела обстоят в этом нашем так называемом "раю" – так и вовсе последователей у христианства почти не останется кроме самых верных, зато в секты народ ломанется толпой – это еще страшнее. Отсутствие веры или формальная вера – плохо, но вера в бред собачий или пророка в лице основателя секты – еще хуже, дело непременно кончится либо массовыми самоубийствами, либо фанатизмом, либо еще какой дрянью. Потому предпочитаем молчать, хотя, кажется, шило в мешке таить уже бессмысленно и слишком поздно. Сейчас или потом придется правду рассказать, но пока это еще возможно – помалкиваем в тряпочку или придумываем что-нибудь "околородственное".

Вика задумалась. Звучало пока логично.

– А другие причины?

– Да как бы тебе сказать помягче. Слышала, как о нас отзываются?

– Как-то пропускала мимо ушей. А что, отзывы нелестные?

Витя улыбнулся и покачал головой, допивая коктейль. Потом грустно заговорил:

– Ну не осанны и не хвалебные оды, определенно. Часть людей и вовсе крестят нас "детьми дьявола". Современные недопосвященные маги-от-сохи – читай ученые, социологи, политологи, историки, оккультисты, сектанты и прочая "жрецо-масса" – изрядно постарались это мнение культивировать, хотя и не всегда злонамеренно. Остальные чаще всего – в разной степени не любят или остерегаются. За резкость, категоричность суждений, навязывание своей точки зрения на жизнь, презрение к нынешней общественной системе и так называемым достижениям современной науки, нежелание помогать всем и каждому, оценку людей по одному взгляду или разговору, и уж особенно – за острую неприязнь к классическим представлениям о морали, ценностях и правильном образовании. Даже собственная церковь – и та настороженно к нам относится: некоторые ее отцы разделяют точку зрения магов о "детях дьявола", но большинство банально считают, что мы слишком уж... Рациональны. Безбожники. В лучшем случае – язычники. Будто вообще ни во что не верим или сооружаем себе лично придуманных идолов. А мы ведь просто слишком хорошо знаем, где – правда, а где – доказанные жизнью заблуждения. Как понимаем и то, что без конструирования своей правды и образа восприятия духовного мира – жить в этот век и дальше человеку будет просто невозможно. Эволюция, чтоб ее об стенку пару раз с размаху! Успели разобраться в диктуемых Миром изменениях за годы существования в Пределе: к сожалению, и возможность, и нужда такая наличествовали. Одной веры и любви – оказалось слишком мало для жизни. Без развитых ума, мудрости, понимания, воли, надежды, чувств и прочих "атрибутов Человека" ничего не изменишь и ни к чему ни придешь. Нет обходных путей, нет иного настоящего "рая" кроме самой Земли – пришлось принять нам это запоздалое прозрение. Такие вот дела, Вик. Все перечисленное – это причины, заставившие нас кардинально скорректировать свои прежние взгляды, а теперь их последствия вынуждают утаивать шило в мешке. Начистоту – так начистоту.

Девушка недоверчиво посмотрела на Витю, как бы предлагая ему объяснить положение вещей все же поподробнее. Юноша развел руками:

– Так уж вышло, что познав "посмертие", мы поголовно разочаровались в собственной вере. Ни рая, ни Бога, ни истины, ни вечной жизни, ни спасения – только отсрочка и новая информация о том, что в конце 2012-го года всех нас – и землян, и новоиспеченных "сириусиан" – ждет все тот же "судный день". Только не Бог судить будет, и не по морально-нравственным качествам, а "суд" этот – глобальный процесс, воссоединяющий мир духа и мир материи. И если хоть один из них будет гнилым насквозь или объединятся два мира неверно – последствием станет не "жизнь вечная под новым небом", а вымирание или еще что похуже. Вот вам и царствие Божие! Чтобы обрести новую веру – немало времени понадобилось. В конце концов, мы отошли от чистой веры и встали скорее на позиции надежды и воли, дополняющих и усиливающих друг друга.

– Да, он также сказал. И опять эта воля, – Вика улыбнулась. Весь день ее как будто кто-то испытывал. Виктор философски добавил:

– Надежда – рождает стремление к большему, чем можешь или имеешь. Воля – позволяет его осуществить, как бы ни складывались обстоятельства против тебя. А вера – это что-то из другой оперы: вроде как толчок, позволяющий понять, что мир не так прост, как кажется. Только первый шаг и нередко – в никуда. Нельзя только верить – нужно и знать, и надеяться, и любить, и стремиться, и много чего еще приложить, чтобы открыть если и не истину, то хотя бы понятную для многих людей правду.

Вика поднялась из-за столика и прошлась вокруг. Ноги немного затекли. Прищурившись, она посмотрела на Солнце. Последние дни оно совсем редко выглядывало, да и на душе было как-то безжизненно. Еще эти проблемы со здоровьем мамы свою лепту внесли. Но с появлением Виктора, будто бы и вкус жизни вернулся. Возможно, девушка просто смотрела на вещи слишком оптимистично, но ей и правда хотелось доверять его словам. Тем более ощущения и логика подтверждали правдивость сказанного. Она еще раз взглянула на Солнце и даже сладко потянулась, расправляя затекшие плечи. Потом повернулась к также поднявшемуся на ноги Виктору:

– Знаешь, похожие вещи о вере мой отец говорил, хотя и крещеный был. И тоже всегда твердил про волю и ее ведущую роль среди личных качеств любого порядочного "Homo sapiens". Он просто обожал эту фразу повторять – Дарвина, кстати, нередко поминал, рассуждая о том, что и он в конце жизни к вере в Бога пришел, только не понял, как его воедино связать со своими концепциями.

Витя улыбнулся:

– Так, может быть, и отец твой – из наших. Как ни крути, аура у тебя слегка на типичные индиговские похожа, но сложнее устроена, причем намного сложнее. Фиолетовой примеси существенно меньше, а темно-синяя гуще, насыщеннее и мерцает в диапазоне между совсем черным и ультрамариново-лазурным. Это не очень заметно, но у меня взгляд наметан – профессиональное. И это только об ауре, внешнем слое личной сущности, про суть – и вовсе не говорю. Там все очень загадочно и как-то... закрыто что ли. Не разглядишь так просто, хотя в этом деле у меня мастерства побольше, чем у многих наших.

Вика недовольно встряхнула головой и насупилась:

– Прямо на винтики разобрал, злой мальчик с отверткой.

Виктор растерянно пожал плечами. Вроде как "уж извини, что увидел – то сказал". Вика вновь улыбнулась – не получалось почему-то на него всерьез обижаться. Кажется, он просто говорил правду, а на правду обижаются только дураки. Витя улыбнулся и добавил мимоходом:

– И все же правда – это всегда только чье-то личное мнение: замерший взгляд на изменчивый мир, погруженный в постоянное движение. В этом она серьезно отличается от истины, к сожалению, пока что никому не известной. Так что – не всегда "дураки". Люди, имеющие иную точку зрения на вещи, серьезно расходящуюся с моей, свою обоснованную правду, – тоже считаются.

Вика вздрогнула и подозрительно на него уставилась. Потом с недовольством спросила:

– Мысли читаешь что ли? – За последнее время, прошедшее с момента встречи у пруда, ее не раз и ни два посещало ощущение, что мысли, надежно скрытые в черепной коробке, далеко не всегда так незаметны, как ей бы хотелось.

Виктор смущенно постучал костяшками пальцев по столику и провел другой рукой в воздухе у самого колена. Вика недоуменно отметила этот жест, сместив взгляд на его ладонь, а Виктор тут же объяснил:

– Альтера погладил. Это помогает сосредоточиться. Я все вижу и слышу немного иначе, чем ты. След пребывания в Пределе – то самое место в системе двойного Сотиса, куда христиане попадают после смерти. Наша новая родина. Там эмоции, мысли, альтеры, иные сущности – все можно увидеть собственными глазами. Зрение привыкает за века обитания по ту сторону Земли, и когда попадаешь сюда – по привычке просто не можешь "ни видеть" слишком громкие мысли, эмоции, образы. Да и чужие сущности нередко отмечаешь краем глаза, когда они рядом проходят. Вот, например, у ножки этого столика пара кошек бродит, глазами их не разглядишь – потому что это либо чьи-то альтеры, либо просто самостоятельные духи. Материально они не живут, но "объективно существуют", как обычно выражаются в случаях, когда часть сознания человека, создавшего духа, стала сама по себе жить. Ты же христианка – должна понимать то, что человек, как и звезда, может порождать существующее, имеющее шанс в ходе дальнейшей эволюции стать полностью живым и самостоятельным... Смысл свободы воли в этом и заключается. Я давно уже привык к такому восприятию мира: эмоции и чувства выглядят для меня как разноцветные вспышки, волны, ручейки. А мысли – как нити, модели, геометрические формы. По-разному представляются, но в силу привычки – воспринимаются и "переводятся" интуитивно. Уж извини.

– Да ладно. Если так – не обижаюсь, – Успокоила его Вика. И задумалась о сказанном. Она ведь и сама время от времени видела подобные образы. Вот, например, вспомнились нити:

– Я перед тем, как с тобой столкнуться, видела две то ли ледяные, то ли серебряные нити, которые в узелок перед самым носом завязались...

– Ага, – Виктор аж подпрыгнул на месте, – Я из-за этого сразу и сосредоточил на тебе внимание, ауру разглядывая. Какой-то маг очень сильно хотел, чтобы мы с тобой встретились. Настолько, что весь день был сумасшедшим и слишком уж богатым на случайные совпадения. У меня, по крайней мере, да и у тебя, подозреваю, тоже. Случайности в таком количестве не бывают случайными – это понятно даже самому слабому и вчера посвященному. Ты, случаем, последнее время ни с кем из нашей братии не общалась?

– Ну, я определять не умею, и вообще, все еще слабо понимаю, что такое "маг". Вроде никаких колдунов в балахонах не встречала, да и мальчишек в круглых очках с волшебной палочкой наперевес тоже мимо не пробегало, – Вика чуточку ехидно улыбнулась, заметив на лице Виктора выражение немого укора, но потом все-таки добавила уже серьезно, – А вообще да, три дня назад встретился один незнакомец, подходящий под тот смысл, который ты, кажется, вкладываешь в слово "маг". Рассказал о первой эпохе...

Виктор поперхнулся и закашлялся, поставив пустой стакан на стол. Потом покачал головой:

– Однако. Значит, уже как минимум магистр и, по всей видимости, не единожды. Хотя, может, кто из наших фантастов – они любили теории строить на основе разрозненных сведений. Впрочем, проверить-то легко. Он упоминал такие термины, как "суть", "сущность", "первый маг", "законы", "грань", "баланс"? Или говорил что-то совсем иное? Ах да, самое важное, эволюцию человека от животных признавал или настаивал на какой-то "духовной" версии?

Вика кивнула:

– Слово в слово. Эволюционировали до первобытных племен – и один из людей того времени научился вкладывать смысл в сказанное, став первым магом после произнесения четырех слов, породивших, я так поняла, изначальные законы. Да и вообще – текущий миропорядок.

Виктор постучал костяшками пальцев по столу. Потом снова встал – походил туда-сюда, и вновь вернулся на место. Затем пожал плечами:

– Значит, и впрямь, магистр. Впрочем, тогда объяснимо, чего влияние настолько продолжительное. Точка входа на путь пройдена – окончится он, значит, там же, где и начался. Э-э-э, – Заметив вопросительный взгляд Вики, не замедлил поработать "справочником" Виктор, – Путь – это что-то вроде "короткой, но познавательной микросудьбы": отрезок жизни такой, когда все, что будет попадаться тебе на глаза и случаться, несет смысловую нагрузку – и смысл этот надо разглядеть, прочувствовать, а потом самому сделать выводы. С ними и вернешься в исходную точку. Цель здесь – не сам пункт назначения, он-то как раз почти всегда совпадает с исходным, а твои выводы и опыт, полученные в пути. Вот, примерно так. Я сам, вообще-то, не специалист по подобным делам, но наставник мой на "путеведении", если и не собаку, то хомячка как минимум съел. Что бы там ни было, будем разбираться по ходу продвижения вперед. Заодно посмотрю, может в нашей сети на этот счет какая-то информация есть. Примерно сколько было этому магу лет? Сорок или больше?

– Как тебе, – Пожала плечами Вика.

Виктор откинулся на спинку стула и недовольно буркнул:

– Еще лохмаче. Так быстро восстановить личный механизм до самой первой эпохи?! Может, из наших кто... Или это нехватка времени заставила так нещадно поторопиться? Но двадцать – это уже чересчур даже для Петра, никак не меньше двадцати восьми потребовалось бы... Нет, вряд ли из наших, да и я бы ощутил, что ты с кем-то из индиго общалась. След своеобразный на ауре остается на пару недель минимум, а ты говоришь – три дня назад. Загадочно все это, ну да ладно, пусть пока будет, как есть. Все равно работать не с чем – фактов-то нет. По ходу дела сами узнаем, зачем он нас "пересек". Иначе бы не было смысла стелить обоим под ноги общий путь.

Вика внимательно посмотрела на Виктора. Привыкнуть к тому, что юноша может так серьезно и обстоятельно рассуждать о вещах, на первый взгляд, к обыденной реальности отношения особого не имеющих, было пока трудно. Но странно и то, что ей самой происходящее уже не казалась ни фантастичным, ни подозрительным. События воспринимались чем дальше – тем естественнее, будто разговор сегодня дома и происшествие в редакции сломали некую стену, возведенную между ней и миром привычным Виктору. Вспомнив о маме, она тяжело вздохнула, поняв, что пора уже собираться домой, чтобы успеть по пути еще раз к ней зайти. Помочь компресс сменить и лекарств купить. Должно же быть хоть что-то, позволяющее сбить эту проклятую температуру! Может, жаропонижающее подороже поискать...

– Ты извини, Вить, но я пойду уже, – Смущенно сказала Вика, однако новый знакомый смотрел не на нее, а на сцепленные в замок собственные пальцы. И взгляд у него был какой-то "тяжелый" и совсем не добрый. Потом он тихо и настороженно спросил:

– А что такое приключилось с твоей мамой?

Вика поморщилась, но по поводу чтения мыслей повторяться не стала. Просто тяжело вздохнула и сказала уже вслух:

– Температура больше недели держится выше сорока. Раньше мама отличалась редким здоровьем, а теперь вот холера какая-то прицепилась и не проходит никак...

– И врачи, конечно, не знают, что это такое, – Взгляд Виктора будто бы сконцентрировался на одной точке, и сам он резко вскочил со стула, перед этим ударив со всей силы по столу кулаком. Вике показалось, что его альтер в этот момент сделал охотничью стойку и куда-то исчез. Юноша заметил ее внимание и вскользь добавил:

– Пошел искать источник. Найдет. Я его долго на это "натаскивал" – не ошибется. А я иду с тобой.

Вика, уже успевшая сделать пару шагов к выходу из парка, резко остановилась и обернулась. Спросить она не успела, Виктор уже двинулся за ней, на ходу объясняя:

– Богатый опыт сказывается. Наших уже не раз сводили в могилу таким образом. Автокатастрофы, несчастные случаи, беспричинные самоубийства, невесть откуда возникающие болезни – примеров масса. И каждый раз врачи разводят руками, милиция отказывается слушать истории о том, что кто-то мог желать зла и все это подстроил. Да в принципе, мы никогда и не пытаемся им что-то доказывать: если группа магов с помощью отработанного ритуала подкинула человеку "трагическую случайность" – такое черта-с-два докажешь. На смех поднимут или вообще в "дурку" упекут. Можно доказать только другому магу, что колесо у машины лопается не всегда случайно, что самоубийственная затяжная тоска может быть следствием мысленного давления, но он при этом либо изобразит на физиономии слово "нейтралитет", либо окажется низовым звеном той же структуры, что все это и провернула. "Владеющих знанием" на Земле сейчас сонмища – жрецы государств дохристианской Европы и ренегаты Иерусалима оставили богатое потомство – вот только личные сущности большинства их с детства объединены в структуры, с которыми мы как раз-таки и боремся. Впрочем, мы же в этом объединении и виноваты, потому чего жаловаться – сами за Пределом и его возможностями не уследили, самим теперь и расхлебывать. Если до нашего вмешательства эта масса "делателей свинца из золота" лишь пыталась потихоньку "на местах" смешивать политику и оккультизм, скромно узурпируя власть за счет своих обрывочных знаний, то после вся нечисть сплотилась вокруг сверхценных псевдохристианских идей о законах мирового порядка – и полетела Земля в тартарары. Экономика, социология, политика, современное образование, протестантская этика, сектантство, сетевые технологии, оккультисты разных мастей и масштабов гордыни, транснациональные корпорации – столько мы грязи наплодили последствиями своих действий, что самому стыдно теперь на это смотреть. Из Предела-то не видно было, что мы натворили, зато теперь здесь – каемся и у Мира прощения просим, да только простит ли...

Вика покачала головой, про себя сокрушаясь, что попросту не успевает уследить за молниеносным движением мысли Виктора:

– Не знаю, как мама ко всему этому отнесется. Хотя...

– А она сама-то как? Просто живет себе спокойно, говорит на обыденные темы, волнуется о размере зарплаты и ассортименте магазинов в близлежащем к дому ларьке? Или временами выдает что-нибудь интересное и загадочное?

Вика сдавленно улыбнулась, кивая при этом. Виктор в ответ тоже улыбнулся, добавив:

– Ну, если твой отец и вправду индиго, было бы очень странно, если он умудрился счастливо жить бок о бок с женщиной, как говорится, ни сном ни духом. Кстати, интересно будет и с отцом познакомиться – если из наших, будет хоть с кем и о чем поговорить.

Вика отвернулась, скрыв предательскую слезинку. Попытавшись сделать тон совсем безразличным, она бросила в воздух:

– Автокатастрофа. Двенадцать лет назад.

Виктор тихо ответил:

– Прости. Сказал, не подумав. Теперь уверен, что индиго. Он с кем-то ссорился?

– Были пара людей в серых костюмах из прокуратуры. Он еще им однажды сказал: "у вас – пирамиды высокие, у нас – сети широкие".

Виктор позади остановился. Вика обернулась. Он задумчиво покачивал головой и смотрел на нее как-то особенно внимательно. Потом все-таки грустно улыбнулся:

– Знаю, кто любил эту фразу. Приятно познакомиться с дочерью Лиэха. Когда-то он мне и моему отцу жизнь и существование спас. Сочувствую твоей утрате, но могу и порадовать – сейчас он, наверняка, в Пределе или же вновь на Землю отправился уже с нашей волной. Он – очень умелый маг, кстати, и настолько же честный, по-настоящему, от души честный человек.

– Уверен, что именно о нем речь? – Недоверчиво спросила Вика. Виктор ответил, не задумываясь:

– Представь его. Как выглядел, движения, внешность, манера одеваться, тембр голоса, – Вика послушалась. Представлять себе отца она любила. Образ выходил очень живой, хотя на сердце и становилось в такие моменты и тяжко, и больно. Но это была память – и с ней не хотелось расставаться. Виктор минуту постоял молча, прикрыв глаза, потом встряхнул головой и категорично заявил:

– Именно он. Так что есть хоть какой-то повод для радости – он точно живет вновь, в Пределе или на Земле, а значит, когда-нибудь вы, несомненно, встретитесь снова. Жизнь на смерти не завершается – это не вера, это точное знание.

– Мир тесен... Спасибо, – Растерянно протянула Вика. Виктор улыбнулся и кивнул ей на выход из парка. На ходу размышляя над словами друга, Вика неожиданно спросила:

– Так значит мой отец спас тебе жизнь?

Виктор улыбнулся, добавив:

– И существование. Поверь, это достаточно важное уточнение в случае индиго. Видишь ли, у нас в Пределе не так давно закончилась большая война, начавшаяся из-за вернувшегося в круг апостолов предателя Иуды, плетущего свои интриги за нашими спинами. Когда все открылось – выяснилось, что половина нашего мира уже практически нам и не принадлежит, а перешла во владение Искариота. Магом он оказался чудовищной силы, да к тому же еще и мастаком искажать в равной степени и духовный мир, и чужие души. Извращал все, чего касался, от чувств до идей. Многие поначалу поверили в его раскаяние, честность, искренность, в "чистосердечные" нововведения, которые он предлагал. Быть добрее и лучше якобы деградирующих на Земле людей, оставаться в стороне и на моральной высоте, нести свою правду в пропитанный насквозь злом земной мир – это же хорошо, прекрасно и так по-христиански... наполнено гордыней вперемешку с героизмом, упорством и поспешностью! "Львиная" болезнь. Наивно, глупо, смешно, нелепо, по-идиотски было поверить в пустые слова, не зная и знать не желая, какие мотивы за ними стоят, соответствуют ли его поступки озвученным идеям... А он ведь прекрасно знал, какова психология и неприятная правда тех, кого желает убедить и затащить на свою сторону: доверчивые, разочарованные, лишенные идеала, идущие в никуда, одинокие, убедившие себя в том, что бессильны, не можем ничего изменить, что мир, из которого ушли, действительно, потонул во зле и изгнал нас. Что мы обречены сгинуть с наступлением "судного дня-2012", как плод неудачной попытки создать общество мудрых людей! Он же просто вытащил на поверхность все чувства и страхи, что мы загнали в дальние уголки подсознания, боялись признать, высказать, переступить и идти дальше сами, не надеясь на "руку помощи всевышних божеств" – только и всего! Смешал человечество с грязью – и мы рады были смешаться с ней, думая, что взлетели над собой и "третьесортными землянами", а на самом деле – стрелой вошли в пустоту... – Виктор мрачно шагал вперед, не поднимая головы. И на каждом шаге произносил фразы все с большим гневом и какой-то ядовитой самоиронией. Вика качала головой, но не вмешивалась в этот монолог. Кажется, он давно искал человека не из числа индиго, которому мог бы излить душу.

– И конечно, мы ему поверили, руководствуясь эмоциями и слабо полагаясь на затуманенный красивыми словами разум, все было просчитано до миллиметра – оккультисты всегда умели просчитывать риски и интриги лучше всех прочих магов! Прямо как в мюзикле "Последнее испытание" – Хелависа потрясающе верно спела: "Ты – из тех, кто всегда идет к своей цели. Все, кто рядом с тобой, – всего лишь ступени..." И герой характером больно на Искариота похож, хотя чего удивляться – по книге, наверняка, наших фантастов сделано. Да и кончит он также – лишь бы до Мира не добрался, как тот треклятый "величайший маг Рейстлин Маджере". Ему же еще тогда странный дар помогал навязывать свои мысли едва ли напрямую сутям людей: Искариот буквально консервным ножом души вскрывал, изверг, взрывал их эмоциями и раскаянием на пустом месте, ведь все мы в жизни иногда ошибаемся. Главное найти, куда давить – и дальше делай с человеком, что хочешь, он – твой до тех пор, пока не начнет мыслить сам. Нелепая искаженная пародия на действия Христа, но ведь сработала же! Хотя от человека в конечном счете все зависело – поддаться на прозрачную донельзя провокацию или использовать свободу воли до конца, отвечая за ошибки перед своей совестью, а не Искариотом-обличителем – нелепой пародией и на "черного Прокурора" тоже. Мой отец, Павел, изначально категорически отказался поддерживать изменения, диктуемые Иудой через остальных апостолов, поддавшихся его "изменению". Уперся – и ни в какую: "судить будем по следствиям твоих поступков, а не словам и призывам – этого на Земле хватило нам уже с избытком, накушались, спасибо" – на все он давал примерно такой ответ, только говорил больно красиво, все никак не могу его слог церковный воспроизвести, не священник я. В конце концов, вовсе ведь отрекся от совета, когда те все-таки приняли "блудного Иуду" обратно в свои ряды. Позднее, с моей и еще нескольких людей помощью он организовал сопротивление, когда конфронтация идей уже в открытую войну перешла. Мы победили, но... Это была та еще победа, сама понимаешь, Иуда заполучил на свою сторону слишком многих из нас. В общем, на ходу обо всем этом не расскажешь – как-нибудь потом, в спокойной обстановке. Зато мы поняли, что не мир потонул во зле, а наши и людские представления о нем – хотя бы это уяснили. А ведь могли бы и вспомнить, как любил земной мир и людей сам Христос – променяли учителя на предателя, так разве заслужили мы что-то иное, нежели борьбу за выживание в "раю"? Нет, конечно. Все случилось правильно, хотя и чудовищно, – Виктор понуро покачал головой, погружаясь куда-то в дебри воспоминаний.

Судя по выражению лица, война в Пределе стала по-настоящему черным побоищем. Его срочно нужно было отвлечь от этого душедробительного погружения... Вика вздохнула и задумчиво прокрутила новую информацию в своей голове, раскладывая ее по полочкам и прикидывая, за что бы безопасное зацепиться. Слова об отце Виктора внезапно навеяли ей знакомый образ. "Лучше крест с груди сорвать, отрекаясь"... Отрекся от совета апостолов... Вика попыталась восстановить в памяти образ батюшки Павла, некогда если и не открывшего ей глаза на правильную веру, то, как минимум, преподавшего девушке урок честности в отношениях с собственной душой. Витя вдруг остановился, как вкопанный, и резко развернулся:

– Так ты его знаешь?

– Что?

– Моего отца. Ты с ним встречалась? – В глазах Вити промелькнула какая-то легкая лихорадочность. Вика пожала плечами:

– Ты "подсмотрел", что я представляла?

– Да.

– Видела. Он в местной церкви был батюшкой. Уж и не знаю, кто как, а я ему готова была во всем доверять, в отличие от остальных служителей, к которым доверие давным-давно пропало. Разочаровалась, видимо, как и вы.

Юноша улыбнулся, проведя пальцем по цепочке на шее. Потом с ноткой грусти спросил:

– Ты сказала "был". Он умер или просто ушел из церкви?

Вика тяжело вздохнула:

– Три дня назад я там была, как раз перед встречей с незнакомцем. Сказали, что умер.

Витя грустно улыбнулся, философски добавив:

– Жаль, что не успел найти его сам. Он не в сети индиго, еще лет за тридцать до окончания войны сюда отправился – где-то в середине 1930-х. Впрочем, последние тридцать лет – это уже не массовые бои были, просто выскребали оставшихся ренегатов и подбирались к самому Иуде. Как раз перед самым отправлением твой отец нам жизнь и спас. Мой после того случая, поняв, что дальше и без него бои вытянем, сказал, что ему нужно на Земле пожить. "Понять, почему так вышло. Как мы докатились до этого позора и когда успели потерять и Мир, и Бога в собственных душах". Примерно так он говорил. Рад, что ты с ним познакомилась. Думаю, вы оба о мире что-то новое узнали, возможно, и отец какой-то ответ на свои вопросы нашел. Кто знает. Мне почему-то кажется, что встреча с тобой, Вик, сама по себе многое человеку дает. Просто пока не могу понять, почему это так. Но пойму. Обязательно пойму.

Девушка улыбнулась, но отвечать не стала, обдумывая услышанное. Дальше они шли молча, да, впрочем, до дома уже оставалось не больше двух минут ходьбы...