Текст книги "Два мира(СИ)"

Автор книги: Михаил Пузанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Я...

– Возможно, и правда, ты из тех, кто сможет услышать его историю полностью и сохранить свою личную веру, – Растерянно поводил в воздухе ладонью Виктор. Судя по виду, он вновь "подслушивал" мысли, и заметил в них нечто, на что не обращал до того момента внимания, – Ведь вера у тебя куда шире, чем кажется... Я вообще не вижу в тебе грани, Вика, – Виктор неожиданно прервал ее, не дав ответить на свое резкое заявление, – Вот, понял наконец, что именно меня больше всего в тебе удивило и вызывает восхищение день за днем. Все никак не мог докопаться, а ведь так просто оказалось. Нет грани. Ее просто – нет! Она не тонка и не невидима, как я сначала подумал. Ее просто нет и никогда не было! Суть и сущность будто перетекают друг в друга, являя собой и личность, и сознание, и суть, и сущность одновременно...

– Ты о чем? – Вика неожиданно даже для самой себя подняла с земли камушек и повертела в ладони. Даже если учитывать эту странную связь с Миром... Но может, она – только следствие? Тогда как? Если то, что описал Виктор, должно образоваться лишь при идеальном смыкании двух миров, то откуда у нее такая душа? Да уж. Раньше загадочным был незнакомец, что же теперь – и она сама тоже?.. Вика недовольно встряхнула головой и попыталась прислушаться к ощущениям внутри, но они лишь отражали ровное, как гладь пруда, спокойствие. Все было абсолютно правильно, но... Никаких ответов. И никакой "истинной" памяти... Впрочем, может, она – просто "потерявшаяся" индиго, ведь и аура похожа, и души также соединены из-за жизни в загадочном Пределе.

Но тут она перевела взгляд на Виктора. И почувствовала, что друг в полном смятении, граничащем с потрясением... Странная реакция на привычный для индиго вид души, пусть даже и встретившийся у человека "непричастного", земного, в Пределе не бывавшего. И все же Вика не хотела мешать ему переживать это – заваливать Витю вопросами раньше времени. Объяснит сам – когда найдет слова. Вика молча повернулась лицом к пруду и привстала. Как у незнакомца у нее ведь не получится – он вынуждал камешек лететь сверху вниз, задавая это движение ладонью изначально и резко. А ей хотелось бросить его иначе. Вика легонько зажала камешек большим, указательным и средним пальцем и просто подбросила по низкой дуге. И странно. Как раз в этот момент Солнце решило выглянуть из-за слоистых непроглядных облаков. Глупо немного – Солнце и Солнце, веками оно на небе "висит" – а тут вдруг будто чудо какое случилось. И все же так красиво совпало: камешек описал дугу, будто бы коснувшись самого краешка солнечного диска, и опустился в воду, запустив несколько тихих, почти незаметных волн вокруг себя. А за спиной прозвучали очень тихие и спокойные слова:

– Для тебя изначально нет двух миров – есть только Мир. Для тебя нет живущих и магов – есть только люди, и сама ты – на 100% человек! Не делишь ты и любое единство по признаку: "суть" и "сущность". Да, можно воссоединить осколки разбитой вазы – но это будет новая ваза, сколь бы мастерски ни были они склеены. И линия соединения навсегда останется заметной, лишая вазу ее первозданной красоты... В твоей душе этого разделения нет. На суть и сущность, на мир материальный и духовный, на небо и землю, на пути и выбор – ничего из этих пар мыслимых и дополняющих друг друга противоположностей, "бинарных оппозиций", как называют их маги, и устранение противоречий между которыми – показатель уровня их истинного мастерства. Вот почему незнакомец, как ты верно подметила, с изумлением и надеждой смотрел на тебя. Я был прав. Он просто увидел то, чего никак не ожидал увидеть – больше уже никогда. Чудо. А во всем Мире есть очень мало вещей, которые он мог бы посчитать именно Чудом. Чудо, легко уместившееся целиком и полностью в человеческом теле. И знаешь что, Вик, – Виктор недоверчиво покачал головой, – Ты не поверишь, быть может, но и я считаю тебя – Чудом, которого просто не может быть сейчас.

– Ты не преувеличиваешь? А как же сами дети индиго? – Вика иронично улыбнулась, вспомнив подобную манеру Кри. Витя, кажется, и правда, слишком "разогнался", – Вы, как я погляжу, тоже представляете собой подобные "единства в телах". И вас куда больше, чем меня – одной на всех. Зачем тогда столько высоких слов и заявлений о чудесах? Я – просто человечек такой, не более. Есть и другие. Ведь не может ни быть! А уж если приплюсовать всех вас, то я и вовсе потеряюсь среди этой "сине-фиолетовой" толпы.

И уж чего Вика точно не ожидала, так того, что Виктор побледнеет, как мел, после этих ее вполне логичных слов, и отшатнется! А его рука на холке невидимого волка сжалась, будто в судороге. На морде альтера отпечаталось еще более болезненное выражение – будто тот был готов завыть и отнюдь не из-за стиснутой хозяином шеи, а из-за его переживаний. Вика попробовала "расшифровать" это ощущение... Раскаяние?! Да, какое-то дикое, исступленное раскаяние! Но за что, спрашивается? Ладно, поди не будет таиться – и сам скажет, чего гадать-то... Вот теперь ощущения окончательно превратились в сплошные вопросительные знаки... Наконец, друг медленно, каким-то замогильно-обреченным тоном, срывающимся на шепот, неожиданно начал говорить оправдывающимся, очень виноватым голосом, совершенно ему не свойственным:

– Так ты все-таки не поняла сама?! Чего я не договаривал?! И даже после собственного заявления о "фантастическом размахе" моих рассказов?! Даже после всех описаний Предела и Иуды?! Вик, прости. Я не лгал. Прямо – не лгал. Просто не смог сразу договорить. Это как личная черта, которую не всегда есть силы переступить сразу. В общем, как бы помягче-то... Наш Предел, и правда, многое собрал воедино. Сути, сущности, альтеров, духовные механизмы... Но это не вся правда. Пожалуйста, прости за это, я и здесь, кажется, по привычке побоялся разрушить твою веру. Теперь сам вижу – только зря тебя скрытничеством обидел. Ты куда крепче нас в Своей вере, просто это очень сложно понять сразу. Мы прошли через разочарование, чтобы научиться верить еще сильнее, ты же изначально ясно видишь то, во что мы только научились верить под конец истории Предела, и то – лишь благодаря стараниям знающей правду Ди Элин.

– Тогда выскажи, наконец, уже всю свою правду, – Вика вновь узнала свой ледяной тон. Впрочем, она сумела сказать это беззлобно, скорее разрешая, чем – с осуждением. Виктор облегченно вздохнул, почувствовав этот нюанс в ее тоне, и заговорив уже без странно-ожесточенного раскаяния в голосе, вызвавшего у Вики недоумение:

– Мы, индиго, имеем сути, сущности, личности, сознание. В Пределе наши личные сущности до последней частички повторяют земные тела... – Витя глубоко вдохнул, будто переступая какую-то невидимую, личную "грань". И выдохнув, продолжил, – Но тел нет. Кошлесс – мертвая пустошь. Голая, безжизненная, высасывающая из души все соки пустошь. Мы есть, но нас – нет. Мы – существуем, но не живем. "Вырваны" из природы. Индиго – часть духовного мира, но для материального мы – прозрачные тени, блуждающие по серой пустоши. Да, время в Пределе идет параллельно Земле, повторены физические, химические, биологические законы с помощью в миллиарды раз меньшего числа элементарных частиц, имеющих подобные земным связи между собой, но более изменчивые, – по образу и подобию все, что возможно повторить, зная оригинал. Кадм, видимо, был мастером "уплотнения" духа и копирования материальных форм с помощью рассеянных частиц – так он и создал этот "Рай Христов" из "копилки", наполненной звездным светом, как раз-таки частицами разного рода... Но чего-то все равно остро не хватает в такой псевдоматериальной жизни, и это ощущение вызывает у нас, вроде бы связанных и заботящихся друг о друге, острое, непроходящее чувство одиночества. Будто лишившись жизни в телах, на Земле, перестав рождаться здесь раз за разом, мы предали Мир, и одиночество стало нашей ценой за это предательство. Эту пустошь, поверхность Кошлесса, мы чувствуем каждой частичкой собственной сути, она пропитала наши сущности насквозь, как на Земле – пропитывают даже самые поврежденные души жизнь и природа, излечивая их. Пустошь же – убивает в нас все человевеческое: каплю за каплей, черту за чертой. Постепенно мы, индиго, становились все более холодными, агрессивными, беспокойными, одинокими, черствыми, безразличными, сами не замечая этого, пока все не свершилось... А здесь – "отмерзая" – превращаемся теперь в довольно слабых, пусть и сравнительно много знающих детей, склонных к истерикам, взрывам эмоций, резкости, метаниям из-за возвращения давно утраченной способности ощущать Мир и испытывать чувства, а не одни лишь эмоции – хлипкую правополушарную замену способностям живого бьющегося сердца. И само наше существование в Пределе – лишь отсрочка, требующая однажды оплатить накопленный за время пребывания там "счет" – вдвойне, а то и втройне. Не "Рай" это – колония, основанная беглецами из единственного во вселенной человеческого Рая – с Земли. И не знаю я, Вик, не знаю, никогда не видел лично я подобных тебе, а встретил на своем пути всего за десяток лет немало людей, в том числе – и Настоящих, как принято говорить. Это – и правда, и факт... Э-э-э... Прости еще раз, в общем, я... Я просто не мог этого признать. Больно. Обидно...

– ...и стыдно, – Грустно окончила девушка за друга, опустив голову. Потом, чуть прищурившись, посмотрела на Виктора. Да, он был прав, но... все равно ошибся. Предательства в поступке индиго она не чувствовала, ощущала лишь неизбежность возникновения этого долга и его последующей оплаты. Иначе не получалось бы ничего изменить – никто бы просто не понял, в чем состоит ошибка и зачем менять. Но кто заложил это жестокое испытание – оставалось только догадываться, хотя мысли, конечно, были. Слишком уж испытание это гладко вписывалось в концепцию "дать путь – позволить пройти – помочь понять – заставить вернуться на исходную с опытом", но одно дело – предполагать, и совсем иное – знать точно. Вика просто предполагала – не более, перебирая разные варианты. Виктор же, ощутив ее ободряющую в какой-то мере мысль, продолжил, уже спокойнее и без такого надрыва в голосе:

– Этот псевдоматериальный мир, копирующий природу не до конца, лишь до предела "сгущения" элементарных частичек – тот самый Рай, что обещал верующим Христос – "Иерусалим небесный". Потому и "Предел", кстати. "И смерти больше не будет". Сущность просто не может физически умереть, а суть – изначально вечна, в теле или в духе находится она – не важно. И нет животных, которых можно заставить эволюционировать до обезьян, нет даже растений! Разве что бактерии – где-нибудь очень глубоко в слоях почвы. Потребовались бы миллиарды лет, чтобы "вырастить" на Кошлессе атмосферу и тела, подгоняя эволюцию "случайными" сочетаниями генов, ошибочными мутациями, действуя наугад и тысячи раз ошибаясь в этом процессе... Потому мы так любим земную природу и можем часами лежать где-нибудь на лесной поляне, ни о чем не думая, просто наслаждаясь Ею и ощущениями, блуждающими по телу. Слишком долго были лишены такой возможности, слишком хорошо понимаем, что именно потеряли, попав в "Иерусалим небесный". Люди просто не способны ощутить, что могут потерять навсегда c окончанием 2012-го, если развяжут войну или продолжат полагаться на "всесильную систему", или вовсе сойдут с ума во время смыкания миров, но, Вик... Мы на все двести, а то и триста уверены в одном: потерять Землю, позволить кому-то убить ее или привести к гибели, отговариваясь "исходом в высшие сферы" – значит совершить преступление. И его Мир людям не простит. Ни в Пределе, ни где-либо еще – мы не спасемся. Нас просто сотрут. Возможно, сотрут даже и сути. Не знаю. Но еще страшнее – если нас "сделают" чем-то вроде Иуды, "сутью-человечеством" – врагу не пожелаешь такой судьбы! Ди Элин всегда вздрагивала от ужаса, высказывая эту мысль как самое страшное предположение и будто примеряя его роль на себя. В эти минуты на ее лицо было по-настоящему больно смотреть – будто ее только что дважды расстреляли, потом воскресили и проткнули насквозь десятков охотничьих ножей. И среди индиго эту мысль все воспринимают, как непреложную истину. Позволим угробить мир – не сможем даже умереть по-настоящему и попадем, воистину, в ад. Не знаю как еще назвать, потому что у меня просто нет иных слов для определения искариотовской "души". Предполагая самое худшее, стремись к наилучшему результату – это уже почти девиз для нас. Позволяет хоть каких-то успехов добиться. Хотя они вечно кажутся такими незначительными, что в прорубь нырнуть от всех проблем подчас хочется! Но больше нельзя никуда бежать – да и некуда. Под ногами – Земля. Конечный и начальный пункт нашего пути в никуда, начавшегося с креста.

Вика судорожно передернула плечами. Она тоже представила и в полной мере ощутила все, что должна была испытать Ди Элин Да'ара Индиго после подобных мыслей и сравнений. Видимо, она отличалась не менее богатым образным воображением... Тоже, в какой-то мере, родственная душа. Не хотелось обрывать разговор на жуткой ноте, и Вика натянуто весело спросила:

– Так все же, причем здесь я?

Виктор улыбнулся, как бы "стряхивая" все неприятные воспоминания. А его альтер, и правда, отряхнулся, совсем по-собачьи завиляв при этом хвостом. Впрочем, быстро опомнился и вновь принял суровый волчий облик. Вика отметила, что воспринимать сущности ей становится все проще, будто бы "зрение" привыкало к видению и этого слоя мира вместе с материальным, уловив ритм сердца. Витя уже совсем спокойно ответил:

– Незнакомец прав – миры неизбежно сомкнуться. Как прав и в том, что зависеть исход будет от силы каждого из миров. Времени осталось мало, и пока совершенно не ясно, что делать с упорным нежеланием людей внимательно изучать мир и познавать себя, как если бы от этого зависела вся их дальнейшая жизнь. А ведь так и есть, но попробуй докажи хоть что-то этим упертым лбам! Непонятно, как справиться с автоматизированной системой, "распрыскивающей" в воздух программу дальнейшей деградации человека до амебы. В конце концов, что делать с Эстреем Земли, который сейчас больше похож на руины, укрытые куполом Безмолвия! Про грань я вовсе не заикаюсь. Иуда и его "ручные" маги знатно постарались превратить все в невыразительную черно-серо-золотую кашу, текущую по инерции, выбирающую самые простые пути, ведущие только к деградации. Настраивающие людей не думать – брать, что дают, и радоваться, что существуешь, а если при деньгах – то и вовсе счастливчик... И все же твой неслучайный собеседник уже дал нам одну надежду, сказав о решенной судьбе Эстрея. Не так давно, в конце лета, мы и сами почувствовали приход Безмолвия – такое сложно пропустить, при нашей-то степени погруженности по самые уши в дела духовного мира. Посчитали было, что это – какая-то глупая ошибка или чья-то жестокая насмешка над нашими совершенно безосновательными надеждами... Но если, и правда, есть ведь такой вариант, что запущена короткая эпоха Эстрея с очень плотным соотношением времени... Тогда он сформируется по заданному неизвестным магистром сценарию "сверху-вниз", отрезая Иуду от возможности вмешаться в процесс – он ведь до смерти боится Безмолвия и всего, что с ним связано, а оно на этот раз не исчезло, как вроде бы должно происходить после момента "запуска" эпохи. Это, наверняка, дает какую-то возможность решить вопросы ускоренной эволюции сутей людей с помощью особенностей сна и устройства духовного мира. Но если не будет эталона, устраняющего главное противоречие – дисбаланс между телом и душой, в самом конце все может провалиться. И индиго – не эталон, мы только-только вернулись в телесную жизнь и теперь пытаемся пережить это потрясение, залечить раны от призрачной жизни. Ты же... Вик, ты – просто отдельный сказ, и для подобного соединения – правда, эталон. Я слышал от Сотиса, что отличие Пришествия Христа от подобных историй "спасителей-Солнц" прежде – в том, что он вручил всем людям Земли равное право использовать не только свою общую сущность-Бог, второй закон, но и доступ к силам Сердца Земли – четвертого – вам вручил. От этого все проблемы и дальнейшие ошибки случились, потому как владеть такой силой и не уметь распоряжаться ею – да еще и массово – это слишком опасно: законом для Земли и людей становится то, что мыслит масса как закон жизни. Остается лишь убедить эту самую массу людей... А потом в ужасе думать, как теперь разгрести последствия своего, на поверку, ведущего к деградации закона. И все это, видимо, нужно было – чтобы уяснить простую правду: нет вообще в мире никаких массовых методов, все они – количественные, а души – уникальны, и каждой – можно подсказать только самые общие вещи, в остальном полагаясь на свободу воли и взаимопощь людей. А мы – просто "пасли стадо жезлом каленым", как куча дурных пастухов! Но потом все же поняли – после того, как Иуда нам продемонстрировал во всей красе методы управления слепой белой биомассой и к чему они в итоге приводят, уже на примере своей собственной души! Слепыми котятами в проруби мы были, а не управителями людской эволюции! Потому Мир и Бога этот союз, заложенный Христом-мечтателем, еще сильнее разобщил, а не объединил, как он, видимо, надеялся, соединяя в наследии людям оба закона. Вот и расплачиваемся теперь.

Но теперь я тебя встретил – того самого человека, который может по полному праву владеть и владеет этим наследием, и – нет грани! Значит, Кадм был прав – этот способ, действительно, соединял миры, просто... Тогда он поторопился, но может быть – хоть теперь... Вот это и есть – вторая надежда за две недели, более удачного месяца за последние пять лет я еще не переживал! Вновь прав чертов незнакомец, чтоб ему уже провалиться – манипулятор несчастный! Это точно он, больше просто некому! Хотя, я как всегда, оставляю 1% вероятности ошибки при себе – хватает, чтобы сомневаться в наличии факта, а не простой догадке, – Виктор судорожно выдохнул и окончательно умолк.

Вика продолжала смотреть на него недоверчиво, но решила ничего не говорить. Ей хотелось оспорить сказанное, только вот внутреннее ощущение правды не позволяло этого сделать. Оно шло от ее собственной души, и это, наверное в первый раз, вызывало дикое раздражение. Находиться в роли "эталона" было непривычно и неприятно, будто стоишь и глупо улыбаешься посреди необозримой сцены в кругу софитов. Как сложно и тяжело было чувствовать себя и объектом чужой надежды. Вика чувствовала, что все еще имеет эту возможность – "забыть", отказаться, перечеркнуть обе встречи – и с незнакомцем, и с Виктором. Как чувствовала и то, что это – ее полное право, что в отказе – не будет ни вины, ни преступления. Большим преступлением будет принять на себя ответственность, с которой не готова справляться. Перед ней теперь уже полностью, окончательно, целиком обрисовался тот самый выбор, к которому должен был привести ее путь, "подсказанный" незнакомцем...

И на ходу делать его девушка не собиралась.

– Много слов, и больше их не нужно, – Вика уже и сама все поняла. Почувствовала. Интуиция подсказала. Кто знает, откуда именно пришло это понимание. Не от незнакомца, не от пути. От собственного сердца, сути, но как-то странно, более полно, чем раньше, подробно, ясно и четко. Видимо, и правда, ее связь с Миром была изначально очень сильной, хотя имя "Элин" здесь явно не причем, словно многозначительный псевдоним, которым незнакомец подменил на пути... Боже, опять мысли! Нет уж, все. Конец. Вика с легкой насмешкой обернулась к недоверчиво улыбающемуся Виктору и в ответ ему наивно, совсем по-детски, улыбнулась, – Все кончилось. Правда. Выбор – это уже совсем другая история, и мне, поверь, некуда торопиться. Я... А я просто чувствую: как тебя, этот пруд, воздух, воду и сам Мир, – и Вика улыбнулась совсем уж по-озорному, отделавшись от всех и всяческих мыслей.

– Ты уверена? – Недоверчиво протянул Витя, вертя в руках подаренные ему часы. Кстати, кажется, Вика даже расслышала тиканье стрелок – впрочем, она и не сомневалась, что друг их починит, а вот у незнакомца они обязательно остановятся. Судьба такая. У баланса – своя, у движения – своя, – Все-таки осталась недосказанность...

– Знаешь, Вить, никогда не любила эти мелодраматические фразы, но ведь правда же. Как Скарлетт когда-то губами писательницы произнесла: "Об этом я подумаю завтра". А сейчас – и поважнее дела есть! Мама сказала, вечером пирог испечет, так что побежали к ней в гости. Оба проголодались, еще бы можно было твоего альтера накормить – совсем бы здорово было.

Вот теперь Виктор был полностью убит. Он с непониманием смотрел на лицо девушки, еще секунду назад упорно пытавшейся осмыслить, понять, принять вещи, которые и индиго-то не все и не сразу принимали. Он же только что ворочала в своей голове шлакоблоки теорий и десятки выводов, не говоря уже о всех ощущениях и чувствах! А сейчас – мгновенно – не осталось и следа от чуть печальной задумчивости или судорожных поисков ответа в собственном сердце. Такой безупречно гладкий переход казался, мягко говоря, странным, но юноша уже понял, что в случае Вики привычные ему оценки и психологические схемы не работают. Морально устарели. Как, видимо, понял это при встрече с девушкой и незнакомец...

– А и пошли! – Наконец, выбрался он из собственных раздумий, – А альтеру я копию пирога придумаю – он идеями питается, как я – едой.

Они убежали. Ушли. Направились домой. Так сказать – вернее. Да и Солнце, всесветлый Ра, явно соскучилось по дому, смело ныряя краем своего вечного диска за горизонт – чтобы принести свой свет другой стороне загадочной планеты. В эти мгновения пруд совсем ненадолго, до момента полного захода, окрасился в багряные тона, осветив странным, будто нездешним, огнем остроконечные кленовые листья, свободно плавающие по зыбким водам посреди пруда.

Как когда-то давно, почти на этом же самом месте, восходящее Солнце позолотило своим светом точно такие же, не изменившиеся и за тридцать с лишним тысяч лет, остроконечные кленовые листья, выстлавшиеся осенним ковром у самых ног первого мага...

Барнаул. 2009 год.