Текст книги "Последняя тайна Консорциума. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Винников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Вон в ту сторону как раз есть бордель, – сказал Виктор во время очередной «случайной» остановки на перекрёстке. – Но там даже смотреть нечего.

– Эм… совсем дыра?

– Нет, по местным меркам явно дорогое место. Витрина красивая, охрану с автоматами держат. Но смотреть нечего.

– В смысле? – задумалась Юми.

– Присмотрись к прохожим, – ответил Виктор. – Есть в них какая-то неправильность. Почти во всех.

Они пошли дальше. Некоторое время Юми молчала, только вертеть головой стала намного чаще. Виктор следил, чтобы художница не нажила себе проблем – слишком пристальный взгляд в таком неблагополучном районе мог стать поводом для наезда, а доставать пистолет не хотелось.

А на следующей остановке Юми сказала:

– А знаешь, ты прав. У многих пропорции нарушены.

– Пропорции? – удивился Виктор.

– Да, пропорции тела, – уверено ответила Юми. – Немного совсем. И это тебя отталкивает.

– В смысле?

– Тело человека устроено определенным образом. Ты к этому привык и не замечаешь. А здесь подсознательно видишь несоответствие, но не можешь его объяснить. Просто чувствуешь, что где-то что-то не то. А я – художница, я все эти размеры и пропорции по миллиметрам вымеряю, чтобы было красиво.

– Прям миллиметрам?

– Ну, некоторые вещи приходится немного… гипертрофировать, – ответила Юми, старательно изображая легкое смущение. – Но исключительно для правильного кхм… акцента в кадре.

– Понятно всё с тобой, – усмехнулся Виктор. – Акцент – это главное.

– Да ну тебя, – фыркнула Юми. – Вот представь: перед тобой девушка. С грудью уровня секретарши Шульца. Но только ноги длинноваты, руки коротковаты, линия бедра какая-то не такая…

– Всё, всё, я понял, – ответил Виктор.

Он вспомнил переулок с публичными домами. Смотрел тогда в основном на автоматчика, а по путанам лишь мазнул периферийным зрением и налепил на всех скопом ярлык «так себе». А сейчас прокрутил в памяти картинку с полуобнаженными жрицами любви в витринах и понял – Юми права, что-то с ними не так. Потом на ум пришел незадачливый бандит с кухонным ножом – тот вообще был кривой и косой, даже ходил как-то странно.

Мелькнула даже мысль довести Юми до той витрины – пусть прямо пальцем покажет, что где не то. Но это еще метров триста в одну сторону. Нет, не стоит, девчонка и так устала.

– Почти у всех правя рука длиннее левой, – вдруг сказала художница. – А бывает что и нога тоже…

– Почти у всех?

– Да. Но это всё, что я вижу общего. В остальном – у всех по-разному. Ты бы сказал, что тут все кривые по-своему.

– Это странно, – кивнул Виктор.

– Это… пугает, – ответила Юми.

Улицы становились шире, в сухой земле показалась накатанная колея. Машин в городе очень мало, но сюда, похоже, заезжают. Скорее всего грузовики – здания по сторонам чем дальше, тем больше похожи на склады. Навесов, закрывавших улицы от солнца, почти не осталось, пришлось надеть темные очки. У Юми оказались те самые «консервы», которые Виктор отправил ей в подарок еще в первый день. А могла бы фыркнуть и демонстративно купить другие, это было бы больше на неё похоже. Хотя вряд ли она рада подарку, скорее просто деньги экономит.

Район не был полностью складским – кое где попадались ларьки с неаппетитного вида едой, а один из ангаров на проверку оказался баром – ворота настежь, стойка в углу, ящики вместо столиков и чем дальше от входа, тем больше мусора на полу. Скорее всего, здание было давно заброшено, а бар там появился из-за крыши – дырявой, латанной-перелатанной, но хоть какой-то.

Виктор направился как раз туда.

– Ну и запах, – сморщила носик Юми. – Что они тут готовят?

– Это не еда… наверное. С сортира несёт, – ответил Виктор.

– Тут есть сортир? Не верю.

– Есть. В любом тёмном углу на твой выбор.

– Ты всегда водишь девушек в такие культурные места? – спросила художница.

Яда в слове «культурные» хватило бы на целый серпентарий.

– У меня феноменальный нюх на приличные заведения, – усмехнулся Виктор и шумно втянул носом воздух. – Ни разу не подводил.

Он остановился, придержал девушку и развернул её лицом к себе.

– А теперь послушай внимательно. Мы идём к человеку, который лично знаком с этим Вольфрамом. Может даже и его тоже сегодня увидим.

– Уже?

– Иначе я бы тебя с собой не взял.

– Спасибо, – улыбнулась Юми.

– Я успел пожалеть об этом. Но в противном случае ты бы мне весь мозг вынесла.

Юми ну очень выразительно фыркнула и надула губки.

– Слушай дальше. Говорить буду я. Про Шульца не упоминаем вообще – я так понял, этот Вольфрам с ним в контрах, можем спугнуть.

– Ясно.

– И еще, – Виктор погрозил девушке пальцем. – Не светись. Плащ застегни, шляпу натяни по самые уши. Внимания много привлекаешь.

– Чем же?

– Ну, например, ты одетая сексапильнее, чем местные путаны голыми. А я смотрел очень дорогой бордель, уж поверь мне.

– Вот вроде бы и комплимент сделал, а сказал так, как будто это что-то плохое, – проворчала Юми. – И вообще, я взрослая и могу за себя постоять, уж поверь.

Она слегка распахнула плащ, и Виктор увидел пистолет. Достаточно пожилую железяку с остатками никелированного покрытия. Без кобуры, просто за ремнём. Как шпана носит, чтобы при встрече с полицией быстрее выбросить и сдаваться уже безоружным. Так срок дадут меньше. А кобура выдаст, что пистолет всё-таки был, и снимать её долго. Вот и таскают как попало, рискуя отстрелить себе что-нибудь. Впрочем Юми – девочка, и хотя бы это ей не грозит. Но вот умеет ли она стрелять? В тихом омуте черти водятся, но всё же вряд ли.

– Лучшая оборона – это заранее не лезть в неприятности, – ответил Виктор. – Уж поверь полицейскому.

– Ну лааадно, – протянула Юми.

В переводе с женского на человеческий это значило что-то вроде «пока соглашусь, но потом тебе припомню». Виктора такой ответ устроил.

– Ладно, вперед, – сказал он. – Мимо стойки, сразу вон за тот ящик… столик в углу.

– Там темно, но… – Юми сняла очки и поморгала. – … столик уже занят.

– Как раз этот тип нам и нужен. Пошли.

Глава 11

За столом сидел человек в грязном залатанном плаще. Шляпе он предпочитал капюшон, низко надвинутый на глаза. Лица видно не было. Руки держал на столе – в местном подобии этикета это означает добрые намерения. Как минимум – нежелание внезапно хвататься за оружие. Но руки эти пребывали в непрерывном движении, длинные пальцы будто перебирали что-то невидимое. И еще человек странно дышал – шумно, но очень редко.

«Нервничает – подумал Виктор. – "Или обдолбан? Жизнь у него не сахар, работа – тоже. Так что скорее всё сразу.»

Сиденьем тоже служили ящики, поменьше чем «стол». Судя по остаткам маркировки – тара из-под военного имущества. Виктор сел напротив, Юми устроилась рядом. Слишком близко, хорошо хоть с левой стороны. Человек в капюшоне никак не отреагировал, все сидел и перебирал что-то невидимое на столе. Юми, как завороженная, следила за пальцами.

– Ты – Паук? – тихо спросил Виктор.

Сперва реакции не последовало. Только длинные пальцы всё так же двигались, неутомимо перебирая невидимое. А потом собеседник вдруг наклонился вперед, неожиданно далеко нависнув над столом.

– Мои ответы, – медленно сказал он. – Дорого стоят. О-о-очень дорого.

Он глубоко вздохнул, подался назад и сел как раньше. Лица по-прежнему не было видно – казалось, под капюшоном просто черный провал.

Юми легонько тронула руку Виктора под столом. Похоже, напугалась. Виктор же счел трюк дешевым, хотя и отменно исполненным. И заметил пару новых деталей. Первое – собеседник, кем бы он ни был, очень высок ростом и сидит сгорбившись. На фоне местных обитателей, сплошь кривых и косых, это не удивительно, но всё же лишние приметы еще ни одному полицейскому не вредили. Второе – на этом человеке два плаща, один под другим. Заметно на капюшоне и обшлагах рукавов. И «нижний» плащ чище верхнего. Значительно. Настолько, что выглядит как белая рубашка под черным пиджаком.

«А ты у нас чистюля» – понял Виктор. – «Чистюля и актёр. Придумал себе образ, чтобы людей пугать».

Актёров он с недавних пор не любил. По крайней мере, преступников, вообразивших в себе актёрский талант. Невеликий ум, склонность к показухе – и вот уже средней руки бандит выдумывает себе какую-нибудь придурь… вроде тазика с цементом. И ведь искренне считает, что это круто.

Однако надо было перехватывать инициативу. Информация сама себя не добудет.

– У меня есть деньги, – сказал Виктор.

– У всех есть деньги, – ответил человек. – Но не все могут заплатить… мне.

– А если мне всё же есть чем платить?

Длинные пальцы человека в капюшоне замерли так резко, что Юми вздрогнула.

«Есть контакт!» – радостно подумал Виктор. И выложил на стол одноразовый инъектор с иммуномодулятором. Новый, нераспечатанный, из магазина в космопорту.

Паук на них крепко сидит – утверждали знающие люди. Сами они, зачастую, сидели на чем-нибудь гораздо серьезнее, так что Виктор сверил информацию из нескольких источников. Выходило, что не врали. Но иммуномодулятор – не наркота, он нужен чтобы на незнакомой планете от местной простуды сходу в больницу не загреметь. Три инъекции – и полгода гуляй. Что-то тут было нечисто.

Пару секунд ничего не происходило – все сидели и смотрели на инъектор. А потом что-то зашевелилось под одеждой на груди у собеседника. Прежде, чем Виктор успел отреагировать, плащ распахнулся, и оттуда появились еще две руки. Человеческие, точно такие же, с длинными пальцами. Одна из них схватила инъектор и с размаху вколола во вторую.

Юми под столом судорожно вцепилась в руку Виктора. Стиснула до боли, от впившихся ногтей спас только рукав. Виктор молчал, плотно сжав губы. Инъектор с шипением выдал последнюю каплю – и тотчас же улетел в темноту, к прочему мусору. А странный человек положил на стол все четыре руки и тихо, с присвистом, выдохнул:

– Я – Паук. Эт всё, че ты хотел узнать?

Виктор надеялся, что эмоции не слишком заметны на его лице. Он пытался выглядеть спокойным, да и полумрак в ангаре немного скрывал детали. Четыре руки – это перебор. Они перевешивали весь больной трущобный сюрреализм, которого он в начале своей полицейской службы хлебнул полной ложкой. Тогда, много лет назад, нашелся повод свалить в местечко почище и поспокойнее. Вроде бы. Кто ж мог знать про Дона и его тазик?

И еще четыре руки слишком похожи на ту картину в офисе Шульца, коллекционера древностей и «артефактов нечеловеческой цивилизации». Который и подбил Виктора прилететь сюда. Слишком много странностей за один раз.

Юми справилась с первым испугом. Явно хотела что-то сказать – повернулась к Виктору, уже раскрыла рот… К счастью, удалось вовремя наступить ей на ногу. Вопросы… у всех есть вопросы и все хотят их задать. Но сперва нужно делать то, зачем прилетели. Деваться некуда, ставки высоковаты.

– Не всё, – сказал Виктор. – Есть два вопроса. Но ты мне на них не ответишь.

– Как знать, как знать… – ответил Паук.

И снова зашевелил пальцами. На этот раз – на всех четырёх руках. Он будто сортировал что-то мелкое. Или распутывал. Или… вязал. Нет – плёл. Как паук паутину. Юми сидела бледная, не сводя глаз с этого зрелища.

– Но я знаю, кто ответит. Мне нужен Вольфрам.

– Эт дорого, – ответил Паук.

Казалось, он даже не удивился. Будто ждал, что гости скажут именно это.

– Мне есть чем платить.

– Эт не ты решаешь. Вольфрам скажет, че ему надо. Если нету – извиняй, покедова.

Паук выразительно помахал в воздухе одной из рук.

– Думаю, мы с ним договоримся.

– Не, ты не догнал, – уточнил Паук. – Давай свои вопросы. Че знаю – сам скажу, и по цене перетрём. Че не знаю – тады к Вольфраму. Но эт редко чтоб я че-то не знал. Давно в этом бизнесе…

«Плакала моя премия» – грустно подумал Виктор.

Но деваться было некуда. Он пошарил во внутреннем кармане. Неудобно одной рукой, но вторую всё еще мертвой хваткой держала под столом напуганная художница. Достал листок бумаги, сложенный вчетверо, и протянул его через стол. Паук взял листок верхней правой, осторожно развернул, задействовав нижние правую и левую, и стал рассматривать, будто нарочно держа в воздухе за уголки всеми четырьмя руками.

Через полминуты Паук хмыкнул, шумно выдохнул и положил листок на стол. Это была распечатка фотокопии старого документа, схематичный рисунок «девушки-кошки». Надпись в углу гласила – «техническое задание, приложение "А».

– Ну? – спросил Виктор.

– Жестянки гну, – проворчал Паук. – Я думал вы с чем серьезным приперлись. А эт дешевка, тьфу.

– Сколько?

– Три сотки. И три пшикалки.

Виктор наконец отцепил от себя руку Юми и неторопливо выложил на стол три сотни мятыми полтинниками. А сверху высыпал три инъектора. Паук быстро сгрёб всё это, причем иммуномодуляторы у него вызвали гораздо больший интерес, чем деньги. Инъекторы рассовал по карманам, банкноты расправил и пересчитал. Всё это одновременно, разными парами рук.

– Как я понял, мы договорились? – хмыкнул Виктор.

– Эт да, – ответил Паук.

Он сложил нижние руки на стол, а верхней правой подпёр голову. И начал рассказывать.

– Кошко-девку я вашу не встречал. Эт фигово, грят симпотная. Хотя… – он взмахнул одной из рук. – Один фиг не по карману она мне, денег мало поднимаю, жмоты одни приходят.

«Так, ты сейчас отпустил шпильку в мой адрес» – подумал Виктор – «Типа случайно, да. Проверить, замечу ли и как отреагирую. И сейчас извиняться начнешь. Простенький штамп из криминального кино. Ладно, подыграем». Он чуть придвинулся к столу, пристально глядя в темноту под капюшоном.

– Эй, эй, эт я не про тебя, я про вообще, – тотчас замахал руками Паук. – Кароч, есть тут один бардак, ток не в нашем районе, у соседей в пятом. И там девка одна, симпотная, вся такая из себя. Косит под кошку. Я даж книжку открыл, посмотрел что за тварь – живьём не видел ни разу, тут всех сожрали давно.

Виктор представил Паука с книгой. Одной рукой держит, второй – перелистывает страницы, третьей – задумчиво чешет подбородок, четвертой… туалетную бумагу отматывает, наверное. В реальность этого странного существа до сих пор не очень верилось.

– Уши есть, хвост тоже, – продолжал Паук. – Эт всё как на твоём рисунке. Уши сделать просто. Свои-то, человечачьи, она в волосах прячет и усё. Про хвост не скажу, вакуум его разбери. Как крепится – рассказывают разное. Но верняк, что не к одежде – она ж путана, ей раздеваться приходится. Но он шевелится! Может электропривод какой…

– Сам-то видел? – уточнил Виктор.

– Не, – покачал головой Паук. – Кто ж меня туда пустит?

– Ну да, ты там всех жриц любви перещупаешь.

Виктор нарочно выразился посложнее. Шпана и донный криминал говорят так просто, что аж слушать противно. А эвфемизмы понимают совсем туго. Но Паук явно умнее, чем кажется. Старается разговаривать, как шпана. Точнее – как ему кажется, что разговаривает шпана. Выходит немного через край, чувствуется то ли актёрство, то ли плохо прикрытый стёб.

«Что ж ты за зверь такой на самом деле?» – думал Виктор.

– Куда мне всех? Там такие цены, и на одну-то денег не хватит, – рассмеялся в это время Паук. – Ну, то есть… на двух.

И помахал в воздухе четырьмя руками, будто предлагая оценить шутку. Вышло не очень. Да и смех показался Виктору фальшивым, гротескной карикатурой на немудрёный гогот уличной шпаны. Так смеются мелкие злодейчики над чьей-то бедой или неудачей. Но шутка была про четыре руки. Шпана умом не блещет и самоиронию не оценит. Смеяться над собой, над собственными странностями, которые наверняка осложняют жизнь? Так может только умный.

Паук актёрствует, понял Виктор. И еще – нагло врёт. Не знает ничего и сочиняет? Или не хочет отвечать по существу? А если не хочет, то почему?

– Бабы вечно придумывают всякую хрень, – начал он. – Медсестрой нарядятся, или вон кошкой. А в итоге всё равно лежат как брёвна и краску на потолке разглядывают. Подцепить такую можно самому, выйдет дешевле чем три сотки.

– Эт типа намёк? – спросил Паук.

«А ты типа всё понял?» – радостно подумал Виктор. И продолжил:

– Ты прекрасно знаешь, что пройтись по борделям я и сам могу. И что на этой бумажке – не чей-то рисунок, а фотокопия документа. С рамками, штампами и прочим, по имперским стандартам технической документации. А это значит что?.. – Виктор указал пальцем в лицо собеседнику. – Что кое-то здесь фуфло кидает. Притом спецом, с умыслом. Не по понятиям это. Как отвечать будете, гражданин Паук?

Юми смотрела на Виктора с нескрываемым удивлением. Паук её пугал, и дерзить в такой ситуации казалось опасным. А Виктор лез на рожон и не собирался останавливаться.

Паук же, казалось, задумался. Потом замахал руками и стал вяло оправдываться:

– Ну эт, шеф, спокойно, не признал я рамки. Имперцы оформление запарили менять, каждые несколько лет всё новое, вакуум их разбери. А эт старые, тебя еще на свете не было когда такие были. Где только взял?..

Виктор проигнорировал вопрос.

– А то я не в курсе, что старые. Всё-то ты знаешь, паучара. Так что давай рассказывай то, за что было заплачено.

– И че ты мне сделаешь? – без особой надежды контратаковал Паук.

– Например, всем расскажу, что Паук спецом фуфло кинул, – ухмыльнулся Виктор и пробарабанил пальцами по столу. – Инфа – твой бизнес. Прознают, что кидаешь – пойдут к другому.

– Ну ладно, – вздохнул Паук. – Че ты хочешь?

Он попытался сложить все четыре руки на груди, запутался в них и положил нижнюю пару на стол, соединив пальцы в замок.

– То, за чем пришел, – хищно улыбнулся Виктор.

– Ладно, – ответил Паук, едва заметно кивнув капюшоном. – Но эт дорого.

– Я тебе уже заплатил. И получил фуфло. Так что компенсируй. Как раз сочтемся.

– По рукам, – шумно выдохнул Паук. – Но говорю сразу, с этой инфы тебе пользы не будет. Прям вообще никакой, один головняк. Дык, по рукам?

Виктор молча кивнул, и Паук начал рассказ.

– Очень давно, прям дофига давно… хотя у тебя ж наверняка не одна бумажка с оформлением, так что дату сам посмотришь. Короче, имперцы баловались с генетикой человека. Баловались по полной. Таким если заниматься – тебя не поймут, а то и законопатят на нары лет на дцать. Потому что нефиг. Уж мы-то здесь в теме, насколько нефиг, сам видишь. А там набрали отморозков, но отморозков с мозгами. Дали им доталово бабла. И велели творить дичь.

– Кошко-девушек? – спросил Виктор.

– И их тоже. Чел, который мне это рассказывал, говорил, они пытались сделать этого, как его… кентавра. Вакуум разбери что за зверь такой, ни разу не видел. Но тот чел когда рассказывал – за голову хватался и орал, что они там были все на голову больные. В смысле – отморозки эти.

– Да уж верю. Кентавр, надо же…

– Эт да. Но слушай дальше, – Паук даже начал жестикулировать. К счастью, одной парой рук. – Отморозки эти стремались светиться. Их бы даже свои не поняли. Был у них типа институт с понтовой вывеской и кучей охраны, не пускали никого. Но потом или спалились где-то, или сболтнул кто, а может крыса нашлась… И подъехали к этим отморозкам серьезные ребята. Начали разбираться, офигели, и решили, что надо концы в воду. Зачистили всё и всех.

– Серьезные ребята, – как бы случайно спросил Виктор – это «Отдел рекламаций»?

Паук вздрогнул. В темноте под капюшоном на мгновение показались глаза. И ох и недобрый был взгляд. Виктор не подал виду, а Юми снова вцепилась в его руку под столом.

– Но эт уже не расскажу, – ответил Паук. – В сделку не входит.

– Доплатить?

– Не, не возьмусь. Опасное. Про кошко-девку я те, считай, рассказал – она была, прям живая, настоящая. Может даже не одна. В том «институте». И вместе с ним в расход пошла. И все, кто хоть что-то знал – в расход пошли. И ты, если болтать будешь – тоже… Тя не жалко, ты отбитый. А вот подружку ты с собой зря приволок, теперь и она знает. А бабы любят болтать…

Снова наступать Юми на ногу не пришлось. Она просто замерла, глядя в одну точку и тихо-тихо, одними губами, пробормотала:

– Ну вот, опять я гроблюсь задарма…

Виктор решил обязательно спросить об этом потом, уж больно серьезное у художницы было лицо.

– Всё, чел, мы квиты, – продолжал Паук. – Теперь уже даже ты не подкопаешься. Въедливый, зараза, как коп на допросе, извини за сравнение.

«Знал бы ты, как это близко к истине» – подумал Виктор. – «Хотя, может, уже и знаешь…»

– Точно ничего больше не скажешь? – спросил он для порядка, помахав в воздухе инъектором.

Паук проявил несвойственную наркоманам разумность и решительно ответил:

– Не, эт даже не проси. И так дофига рассказал.

– Тогда следующий вопрос.

– Если он такой же, как предыдущий… – засомневался Паук.

«Свалит же, гад,» – подумал Виктор. – «Или нет?..»

В голове заскрипели шестерёнки. Некогда острый ум был изрядно подпорчен стрессом, пивом, кофе и полицейской службой, но всё же Виктор думал. Рассматривал ситуацию так и этак. И концы с концами не сходились.

Паук явно знает много. И похоже что из других источников, не тех, что выдал Шульц. Аккуратными намёками и оговорками это демонстрирует, подогревает интерес. Отвечает неохотно – или ждёт наводящих вопросов? Хочет понять, кому и что известно? Похоже на то. И пугает немного. Только вот «Отдел рекламаций» погиб вместе с Консорциумом в пламени атомной войны. Да и не приедут они на слухи и бумажки, им подавай что-то материальное. Кошко-девочку хотя бы. А слухи… Оружие террористов – страх, огласка им выгодна. Чтобы все знали – делай то и не делай этого, иначе будет бабах.

Огласка невыгодна… правительствам. Они этот «Отдел» с его художествами терпели, скрипя зубами. Чтобы с Консорциумом не ссориться. Репутация власти мокла и страдала, народ мог не понять. Но этот взорванный институт не актуален уже сто лет в обед, даже больше. Так что имперцы даже не почешутся. В случае чего всё будет выглядеть как теория заговора, не первая и не последняя. Источник слухов сам прекрасно дискредитирует себя.

Вывод – Паук снова врёт. А еще он бездарно актёрствует. И вообще не тот, за кого себя выдаёт. И, в довершение всех бед, у него четыре руки. Как ни странно, это меньшая из проблем.

«Он хочет знать, что я знаю и откуда», – понял Виктор. – «Но вопрос был безобиден. Смысла нет. Что я такого сказал, что этот гад напрягся?»

Глава 12

Паук сидел и ждал вопроса. Еще и начал передразнивать Виктора и барабанить пальцами по столу. Только Виктор делал это одной рукой, а он – двумя. Обеими правыми.

– Ладно, – вздохнул Виктор.

Поставил локти на стол, и глядя на собеседника сквозь сплетенные пальцы, на манер Шульца, продолжил:

– Второй вопрос. «Незарегистрированные маяки».

Паук тотчас скопировал жест, только в два этажа, четырьмя руками. Явно и нагло передразнивал. Виктор уже хотел припугнуть его, чтоб не борзел, но тут Юми тихо, но очень выразительно фыркнула. Так умела только она. И Паук, как ни странно, прекратил кривляться и сел прямо. Даже одну пару рук спрятал. Вообще-то, это был повод напрячься – вдруг он за оружием полез? Но отчего-то показалось, что он воспринял замечание от девушки и теперь не хочет её злить. Остатки воспитанности прорвались через спектакль?

– Про это знаю много, – сказал Паук. – Маяк не зарегистрирован, если он есть, но не внесен в базу?

– Именно так.

– Тогда история будет простая. Её ты мог бы и сам раскопать. Так что расскажу задешево. С тебя… полкошки.

Виктор не сразу понял, какой кошки. Потом вспомнил. Три сотни. И три пшикалки, которые пополам не поделишь.

– Двести и одну? – спросил он.

– Сотню и две, – ответил Паук.

– Главное, чтобы там были маяки. Незарегистрированные, – погрозил пальцем Виктор. – Еще раз фуфло кинешь – я добрым не буду.

И выложил на стол эквивалент половины ненастоящей кошко-девочки из борделя в соседнем районе – сотку и два иммуномодулятора. Паук к оплате не притронулся. Несколько раз шумно вздохнул и начал рассказ:

– Короче, дело было давно. И опять отличились имперцы. Эт всё гонор ихний дурацкий, понты кидать любят. Я их за это не уважаю, и ты, по ходу дела, тоже. Решили они, что нефиг простолюдинам, то бишь таким как мы с тобой, летать перед взором господ. И запретили прыжок в столичную систему всем кораблям, кроме имперских. Требовали, чтобы даже в борткомпьютере ни у кого кода маяка не было, тормозили корабли во всех имперских портах и проверяли. А тем, кто всё-таки запрыгнул в столицу, ни в одном порту не давали посадку…

– Юми? – спросил Виктор.

– А? – опомнилась художница.

– Твоё мнение?

– Ну… фигня какая-то. Всех не переловишь, космос большой. Ну или появятся фирмы-прокладки для обхода ограничений. А заплатят за всё имперские же потребители. Глупость нереальная.

– Совсем?

– Даже не представляю идиота, который это придумал, – резюмировала художница.

Паук на всякий случай взмахнул руками – дескать, придумал не он.

– Начальство умом блещет не всегда, – хмыкнул Виктор. – А в Империи начальниками становятся чуть ли не по праву рождения. Мозг вообще не обязателен.

– Был у них мозг или нет, но додумались, вакуум их забери, – продолжил Паук. – Только эт им потом боком вышло и в процессе сильно болело.

– Так уж и сильно?

– Союз и федералы сговорились против них.

– Союз и Федерация договорились хоть о чем-то? – засмеялся Виктор. – Не верю. Никогда такого не было…

– … и вот опять, – продолжил за него Паук. – Гнали, конечно, что они не виноватые, это всё Империя начала, а мы типа просто отвечаем тем же… Но угрохали этим понторезам всю межзвездную торговлю. За месяц. Имперцы врубили заднюю и долго извинялись.

– Забавная история, – вздохнул Виктор и пристально посмотрел на Паука. – Только вот причем здесь «незарегистрированные маяки»?

– Эт ты типа умный, но не догнал, – шумно вздохнул Паук. – Правило такое – если маяк существует, код должен быть у всех. Консорциум в своё время за это топил, но потом все вкурили, что так лучше. А Имперцы решили на это положить и огребли. По самому больному месту.

– По баблу?

– Во, сечешь же! – закивал Паук. – Короче, с тех пор больше никто в эту сторону не дергался.

– То есть, если кто-то скрывает маяк, и об этом станет известно…

– Прилетит такая ответка, что костей не соберешь. Сразу от всех. Надо быть очень рисковым типом, чтобы на такое решиться. Полным отморозком.

Юми слушала, развесив ушки. Но Виктор не счел историю особо интересной. Дела давно минувших дней, и к тому же далековато от темы. Скорее всего Паук не врал, и это было реально откопать самому. В каком-нибудь университетском курсе по истории международных отношений, который Виктор элементарно проспал на заднем ряду лицом в парту. Нужно было попытаться выдоить из Паука еще что-нибудь.

– Что ж, свою плату ты честно заработал, – сказал он.

Паук тотчас сгрёб со стола деньги и инъектор. Одной парой рук, вторую всё еще не показывал.

– А никто с тех пор не пытался провернуть что-то подобное? – спросил Виктор, хитро прищурившись.

– Не, когда имперцы по губам получили, никто больше не дергался. Один раз только… отожгли.

«Сейчас будет еще одна история и опять не про то» – мрачно подумал Виктор. И перешел в наступление:

– А «Консорциум»? Они же изобретатели маяков. Запросто могли и устроить себе пару – тройку приватных систем.

Паук, казалось, напрягся. Руки на мгновение сжались в кулаки. Помолчал немного, шумно вздохнул и сказал:

– Не, чел, эт вряд ли. Они ж были отбитые, вакуум их забери. Помешались на этом «общем пространстве для человечества». Чтобы кто угодно мог лететь куда угодно. Это было как… ну не знаю, религия практически.

Он говорил подчеркнуто спокойно, но его определенно задело.

– А не из-за этого ли они потом перессорились? – спросил Виктор. – И кончилось всё…

Он хотел сказать «атомной войной», но не успел – Паук громко, с нескрываемой злостью процарапал ногтями по столу, сдирая краску и оставляя борозды. Юми вздрогнула и снова схватилась под столом заВиктора. Руки там не оказалось, так что вцепилась в колено.

А Паук медленно и тихо раздельно проговорил:

– Думай. Что. Говоришь.

Выдержал паузу и добавил:

– Пожалуйста.

«Вот значит как,» – подумал Виктор. – «Есть и у тебя больные темы».

– Тогда сыграем в открытую? – сказал он вслух.

– Если будешь следить за словами, – со вздохом ответил Паук. – И твоя безграмотность меня утомила, так что цена подвинется.

– Идёт, – сказал Виктор и погрозил собеседнику пальцем. – Но меня утомил ты. Если не знаешь – признайся и веди к Вольфраму.

– По рукам, – мрачно ответил Паук. И снова выложил все четыре руки на стол.

Виктор набрал побольше воздуха, мельком взглянул на Юми, и задал вопрос:

– Консорциум не изобретал маяки. Технологию создали не люди. Первые маяки строили не люди. И, возможно, где-то остался хотя бы один, который до сих пор работает?

Паук замер. Потом медленно поднял взгляд на Виктора. В темноте под капюшоном на мгновение блеснули глаза.

– Ты таких глупостей больше не говори…

– А я себе верю, – ответил Виктор. – И у меня есть доказательства.

– Что ж, – шумно вздохнул Паук. – Либо ты очередной сумасшедший, либо… Вольфрам захочет взглянуть на твои «доказательства».

* * *

В баре оказалось намного больше дверей, чем Виктор подумал сначала. Одна из них выходила в непонятный переулок, заваленный пустыми ящиками. Тентов наверху не было, пришлось снова надеть очки и натянуть пониже шляпы – солнце стояло в зените.

Паук шел впереди, быстрым и неожиданно уверенным шагом. Виктор еле поспевал следом, таща под руку Юми – художница успела подустать от непривычной силы тяжести. И зачем он вообще её с сбой взял?

– Что ты там хотела сказать? – проворчал Виктор.

Юми запыхалась, пришлось ненадолго остановиться.

– Этот Паук, он же, – зашептала художница, – Помнишь тот рисунок?

– Тихо блин, молчи! Еще как помню. Но не время!

– Но как же?.. – не унималась девушка. Она толком не успела восстановить дыхание, и на окончания фраз воздуха не хватало.

– У этого хрена скелетов в шкафу – на целую армию, – ответил Виктор. – Уж поверь моему опыту. И он ими дорожит, регулярно тряпочкой протирает. Скажем лишнее – вообще ничего не получим.

– Но…

– Будет возможность – спрошу. Но ты – молчи.

Виктор старался говорить тихо. И без конкретики. Паук, гад, мог и услышать, с него станется. Хотя прояснить вопрос о четырех руках хотелось, и еще как. Но сначала – работа. Это главное правило взрослой жизни, будь она неладна. Засунь свои интересы подальше и делай то, за что платят.

Паук остановился метрах в двадцати дальше по переулку. Даже развернуться не соизволит, так и стоял спиной. И заговорил, даже не повернув головы.

– Пойдёмте. Он не любит ждать.

– Нетерпеливый? – усмехнулся Виктор.

– Ценит пунктуальность, – ответил Паук. – А вы могли бы показать хоть немного уважения.

– Девушка устала, – сказал Виктор. – Сила тяжести выше привычной. А ты втопил как будто в задницу укусили.

Паук не стал извиняться, просто пошел дальше. Но чуть медленнее. Переулок стал ветвиться, извиваться, а залежей из ящиков становилось всё больше. Пару раз пришлось пройти насквозь через какое-то большое помещение – Виктору показалось, что это был цех, а потом оборудование растащили на металл и всё забросили.