Текст книги "Последняя тайна Консорциума. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Винников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Вот именно, – обрадовалась Юми. – А теперь смотри на мой рисунок. Например…

На планшете появился тот самый «эльфийский принц», которому очень везло с женщинами. Правда, конкретно на этом рисунке он был один. Стоял в дверях, видимо в спальню, где его ждут – иначе почему он голый? Хотя не совсем. Цепочка на шее, несколько колец на пальцах, два шрама – на ноге и на рёбрах. Их не сильно видно, но прорисованы. И действующая часть, настолько внушительная, что можно не сомневаться в цвете всех окрестных орков. Они совершенно точно зеленые. От зависти.

– Ну что, – спросила Юми. – Хватает примет на ориентировку?

– Да вполне.

– Вот видишь. Внимание к деталям – показатель качества. Даже если это… как ты говоришь, всего лишь эротика.

– Порнуха.

– Ладно, пусть будет. Но у персонажа есть хоть чуть-чуть характера, хотя бы намёк на предысторию. Он не просто безликий штатив для… ну ты понял.

– Хорошо, что я не встречался с твоей подругой, – хитро подмигнул Виктор. – А то бы ты и меня на типажи пустила…

– Кстати да, – Юми отложила планшет и задумалась, глядя в потолок. – Мужики у меня тоже заканчиваются, рисовать некого.

– Эх, вот кто меня за язык тянул?

– Не бойся, ты слишком… среднестатистический. Не то, в общем.

– Это явно не комплимент, – засмеялся Виктор. – Но почему-то я рад это слышать.

* * *

Шли вторые сутки кручения на месте. Виктор лез на стену от скуки, Юми пребывала в глубоком творческом кризисе, Вольфрам жрал таблетки и, похоже, чинил что-то по мелочи. На экране радара было видно, как другие корабли встают в зону ожидания неподалёку, крутятся несколько часов, а потом улетают в сторону станции.

– Рефрижератор мелкий полетел, – проворчала Юми, провожая взглядом очередной корабль. – Повёз богатеям холодной газировки.

– Скорее, шампанского, – предположил Виктор.

Он спустился в рубку, чтобы лично позвать Юми обедать – интерком она или проигнорирует, или через полминуты забудет, о чем разговор был. Творческий кризис занимал мысли художницы без остатка.

– Один фиг оно для них важнее, чем мы, – ответила девушка.

– Не любишь ждать?

– Не люблю, когда вот так вот, в шаге от финала, на самом интересном месте…

– Ничего не бывает без издевательства напоследок, – вздохнул Виктор, присаживаясь за правый пульт. – Иначе маленький человек может подумать, что победил систему. А системе это не нужно.

– Они бы хоть сказали, сколько ждать, – продолжала ворчать Юми. – У больших шишек типа этого Шульца вся жизнь по минутам расписана, он знает, что будет делать через месяц, а то и дальше.

– Уверена?

– Ну, может сам и не помнит. Но на этот случай у него секретарша есть.

Виктор невольно вспомнил… её. Обычно можно выделить, за что глаз цепляется – ну там грудь, ноги, попу. Но эта женщина воспринималась только целиком. От каблуков туфель на стройных, безумно длинных ногах до шпилек в волосах, черных как бездна космоса. И эти глаза, в которых играла уверенность в себе и безошибочное, четкое понимание собственной офигенности…

– Я поняла, – вдруг сказала Юми.

– … Эм… что именно? – замотал головой Виктор, возвращаясь к реальности.

– Поняла, какие женщины тебе нравятся.

«Вот же ж язва!» – подумал Виктор.

– Только не хочу вот это всё офисное рисовать, служебные романы, «кхм… кофе»… Сто раз было уже.

– Ну тогда мимо. Увы.

– Думаю, она ж не всегда на работе. И не всегда одета… как это называется?

– Дресс-код.

– По дресс-коду, да, – Юми стала загибать пальцы. – С лицом придумаю чего-нибудь, тело – не проблема, гардеробчик подобрать… что-нибудь коротенькое, прямо совсем мини. А прическу оставлю. Сто процентов оставлю.

Глянула на Виктора, сделала вид, что услышала вопрос, и продолжила:

– Так же волосы в пучок, только на заколке. И потом она в порыве страсти эту заколку срывает и кидает… куда-нибудь, роскошные волосы волной черного шелка рассыпаются по плечам…

Юми замахала руками, пытаясь показать как оно будет выглядеть.

Шикарный у тебя творческий процесс, – вымученно улыбнулся Виктор. – Я, кажется, понял, почему у тебя парня нет.

– И почему?

– Потому что с тобой спать невозможно. Ты из всего начнешь делать сцены для своих рисунков…

Юми даже не фыркнула, а рыкнула на него. И отвернулась, вздёрнув нос к потолку.

Виктор почувствовал, что сполна отыгрался за неловкие ситуации с секретаршей, будь она неладна. Встал с кресла и направился к лифту. Юми демонстративно смотрела в другую сторону.

– Пожалуй, пойду, – сказал Виктор уже из лифта. – Ждём вас к обеду, капитан. Разумеется, как только освободитесь от важных дел – вон как раз на пульте что-то мигает, и давненько уже…

Он надавил кнопку и уехал вверх, к жилым отсекам. Вольфрам уже хлопотал в кают-компании, расставлял посуду к обеду. Услышал лифт и не оборачиваясь спросил:

– Позвал?

– Да, – ответил Виктор. – Сейчас спустится. Можем начинать без неё.

Юми совершено точно придётся звать еще раз. Но может оно и к лучшему – будет повод поговорить с четырёхруким с глазу на глаз. Давно пора кое-что обсудить.

Но не успел Виктор выйти из лифта, как все динамики внутреннего оповещения закричали голосом капитанши:

– А ну иди обратно!

Виктор от удивления замер.

– Вы с ней отлично сработались, – заметил Вольфрам. – Достигли взаимопонимания.

И усмехнулся в кулак. Ни на секунду при этом не прервав свои кухонные дела – количество рук позволяло. Виктор поморщился, развернулся на месте, по-военному прищелкнув каблуками, и потопал обратно в лифт.

Интересно, что могло понадобиться художнице на этот раз?

* * *

Когда Виктор спустился в рубку, Юми сидела в кресле вполоборота и аж ёрзала от нетерпения. С чего такой энтузиазм?

– Ну и какую пакость ты мне приготовила?

– Пакость? С чего ты взял?

– Увидел в твоих хитрющих глазах.

– Сообщение пришло, – хищно улыбнулась Юми. – Практически лично для тебя.

Села прямо, нажала что-то на пульте, и… Конечно же, она вывела запись на главный экран. Масштаб получился практически один к одному. Эффект присутствия стопроцентный.

С экрана на Виктора смотрела секретарша Шульца. Всё тот же проницательный взгляд с легким оттенком превосходства, дежурная улыбка, и мощные округлости. Кажется, они напирали на блузку чуть сильнее, чем в прошлый раз. Или это из-за экрана так казалось?

И еще секретарша что-то говорила. Виктор сходу не уловил, что именно, потянулся к пульту, чтобы включить повтор… и замер, услышав громкий смех Юми.

– Подловила я тебя? – наконец спросила она.

– Сама-то послушала? – проворчал он в ответ.

– Ну да. Я-то могу спокойно на неё смотреть. Женщины любуются красотой, а не строят планы. «Как бы я её, если бы она»…

Художница снова засмеялась.

– Пока что я просто в шоке, – ответил Виктор. – От того, что вообще существует такая женщина. Ну и такая язва как ты тоже не сразу в голове укладывается.

Юми фыркнула, но это был скорее смешок, чем недовольство.

– Иди давай обедать!

– И оставить тебя одного в рубке, наедине с?..

– Я не фанат твоего творчества, – парировал Виктор. – Вот, видишь, держу руки на пульте. Обе. Больше у меня нету.

– Кстати о руках… – вдруг задумалась Юми. Откинулась в кресле и задумчиво уставилась в потолок. – Ты мне сейчас такую идею подал…

– Эй, не смей увиливать. Ты так до обеда только к ужину доберешься.

– Да отстань ты со своими консервами! Я думаю про руки. Что если их будет больше…

– Ну добавь еще одного орка. Или даже парочку. Как обычно рисуют.

– Рисуют. Но не я, – отмахнулась Юми. – Не люблю такое.

«Прозвучало двусмысленно,» – подумал Виктор. Но цепляться к словам не стал. Он догадался, куда движутся мысли художницы, и ждал чем всё закончится.

– А вот если просто четыре руки, ну как у Вольфрама, – продолжала рассуждать художница. – То может получиться очень даже… Хотя бы совсем банально – она сверху, поза наездницы, тогда две руки на грудь, две на попу. И прямо попышнее нарисовать, чтоб аж пальцами проминало…

Юми активно жестикулировала, показывая, как оно будет смотреться. Виктору в жизни попадались разные женщины. Были скромняжки, которые сразу одеваются. Были и те, что любят поговорить. В том числе об «этом». В том числе сразу после. А то и во время. И со всеми он более-менее находил общий язык. Но Юми вызывала смущение пополам с легким офигеванием, просто сидя в соседнем кресле. И это у неё еще фантазия не на полную разыгралась…

– Кстати, я тут подумала… если две пары рук, то – художница даже немного засмущалась. – Чего еще у него два?

Виктор схватился за голову. Надо было что-то ответить. Но тут со стороны лифта раздался голос:

– Я об этом думал. Но решил, что было бы немного… неудобно.

Юми резко развернулась в кресле, увидела Вольфрама и густо покраснела.

– Ой…

– Можно я вас попрошу меня не рисовать? – продолжал Вольфрам.

– Ну я же не… Я просто искала типаж. Сделаю непохожим совершенно! – замахала руками художница.

– И всё равно мне будет ужасно неловко. У вас целый гарем невероятно привлекательных и очень талантливо нарисованных красавиц, но увы, познакомили меня с ними лишь кратко, и я не думаю, что можно просто так… Я человек скромный и несколько замкнутый…

Тут засмеялся уже Виктор. И мысленно поаплодировал четырёхрукому. Юми сидела красная от смущения. А Вольфрам вдруг шагнул вперед, подхватил художницу под мышки и вытащил из кресла.

– А еще, – сказал он. – После серьезной и травмирующей физической нагрузки нужно много спать и хорошо питаться. Так что настоятельно приглашаю вас на обед.

Он держал Юми в воздухе на одном уровне с собой, и девушка не доставала ногами до пола.

– И, разумеется, потом я отвечу на все ваши вопросы…

– А ты можешь пожать плечами? – торопливо спросила Юми. – В смысле, нижними плечами…

– После обеда, – ответил Вольфрам.

Кивнул Виктору и унёс Юми в сторону лифта.

Виктор глубоко вздохнул и запустил сообщение еще раз. Смог даже рассмотреть задний фон – секретарша стояла аккурат перед тем самым иллюминатором в кабинете Шульца. Но польза видео в целом вышла чисто эстетическая – звуковая дорожка оказалась банальностью: «всё скоро будет, как только – так сразу, благодарим за ожидание, но подождите еще». Скука.

«Может у них там случилось чего?» – подумал Виктор. В крупном бизнесе бывают крупные проблемы. Например, внезапная проверка. Настоящая, а не одинокий коп в отпуске. Мутных артефактов как бы не больше, чем легальных, и весь этот поток идёт через «Дитриха и Розенберга». И партнёров, будь они неладны. А еще Шульц мог подумать, что проверку навёл Виктор. Хотя обещал полную анонимность. И вот это уже будет настоящей проблемой…

Глава 18

Чтобы как-то переключить мозг с тяжких дум и сногсшибательной секретарши, Виктор стал разглядывать экран радара. Оказалось, что правый пульт заблокирован не полностью, и можно крутить масштаб и смотреть информацию об объектах. Виктор ткнул пальцем в ближайшую отметку корабля. Компьютер тотчас вывалил контекстное меню со множеством дополнительных действий. «Вызвать на связь», «запрос стыковки»… и некий «захват – оптика». Что бы это могло значить?

«А, ничего страшного не будет!» – подумал Виктор. И нажал. По идее, оно никого ни к чему не обязывает, ничего страшного не случится, да и вообще… скучно очень!

Результат превзошел все ожидания – включился телескоп. Тот самый, которым в своё время хвасталась Юми. Включился, развернулся, и стал искать тот самый корабль. Виктор перевел изображение на главный экран, вместо видео с секретаршей. Сначала было видно только звезды, но потом изображение стало быстро увеличиваться, и показался корабль. Качество было потрясающим, хотя до цели, судя по радару, двести с лишним километров. Виктор легко разглядел сильно вытянутый корпус, угловатые надстройки и длиннющую квадратную трубу на раме. Она шла вдоль всего борта и даже торчала вперед дальше носа.

«Наверное, негабарит везут на внешней подвеске», – подумал Виктор. Услышал, как подъехал лифт, обернулся и увидел Вольфрама.

– Накормил?

– Надеюсь, – вздохнул четырёхрукий. – Иди тоже обедать. А то она на меня странно смотрит, начинаю опасаться…

Тут он увидел корабль на главном экране, и резко спросил:

– Это где?

Виктор вместо ответа указал на свой пульт – сам смотри, мол. Вольфрам заглянул ему через плечо, скользнул глазами по настройкам… и резко, с умопомрачительной скоростью отпрыгнул в сторону. Освещение вдруг стало красным, а из динамиков донёсся жуткий вой

– Какого хрена? – спросил Виктор.

– Это ты мне скажи, – бросил в ответ Вольфрам.

Он уже сидел в кресле за левым пультом, полностью пристёгнутый. И когда успел?

– Да я понятия не имею! Сам своих хвосты вспоминай!

– У моих, как ты выразился, «хвостов», – уже спокойнее ответил Вольфрам – Руки коротки вот для такого. – Он махнул в сторону экрана. – Так что вспоминай свои хвосты, полицейский. Нас прилетели убивать.

– Да блин рано еще! – вырвалось у Виктора.

– Тогда потом поговорим. Но конкретно и обстоятельно.

«Сейчас прибежит Юми» – подумал Виктор. – «Уже лифт слышно. Не хочет при ней обсуждать. Ну что ж…»

Дверь лифта открылась, Юми шагнула в рубку и замерла, глядя на главный экран. Охнула, прикрыла рот рукой и медленно, дрожащим голосом пробормотала:

– Мама… мамочка, ну почему ж мне так везет?

* * *

– Да объяснит мне кто-нибудь, с чего все паникуют? – возмутился Виктор.

– Сажай её в кресло! – рыкнул Вольфрам.

Голос был такой, что аж поджилки затряслись. Это был уже совсем другой Вольфрам. Не терпящий промедлений и возражений, расчетливый и страшный. Очень страшный.

Юми была как ватная – наверное, не устояла бы на ногах, если бы не 0,2G. Виктор аккуратно довёл её до центрального пульта, усадил в кресло и пристегнул. Сам забрался в правое и тоже начал пристёгиваться.

– Объясняю для тех, кто не понял, – начал четырёхрукий. – Конструкция на боку этого корабля – рельсотрон. Электромагнитный ускоритель масс. Согласно договору о космических вооружениях допускается к применению только военными флотами сторон – участниц договора, то есть Союза, Федерации и Империи. Любой другой корабль с подобным оружием автоматически считается пиратским, флотские уставы предписывают немедленный огонь на поражение. Таким образом, этот корабль однозначно вне закона и прекрасно осознаёт это. И кроме нас поблизости никого нет.

– Может, дадим сигнал бедствия? – предложил Виктор.

– Патрульных кораблей на радаре не видно. Подлётное время с ближайшей станции – два с половиной часа.

– «Когда убьют – тогда и звоните» – пробормотал Виктор.

Этой циничной шуткой в отделе обычно намекали гражданам – не в лицо, конечно – что лучше приобрести хоть какое-то оружие самообороны. Оно не поможет, конечно, но лучше с ним, чем без него.

– Оторваться мы не сможем, – продолжал Вольфрам. – У противника максимальное ускорение такое же или чуть больше, а мы будем вынуждены лететь по прямой. Для него это оптимальные условия стрельбы – догонный курс и неманеврирующая цель. Уйти в прыжок мы также не успеем.

– И что ты предлагаешь? – спросил Виктор.

– Я предлагаю спокойно подумать, – голос Вольфрама стал вкрадчивым, но уверенным. – Капитан… Юми. Мне нужна твоя помощь.

Девушка медленно повернулась к нему.

– Нужна информация по оружию, защитным системам и двигателям «Кицунэ». И полный доступ к управлению.

– И? – подала голос девушка.

– Я боевой пилот. Был когда-то. И руки еще помнят.

Корабли тем временем двигались, каждый по своему кругу в зоне ожидания. И довольно быстро. Пират теперь был повернут кормой, на экране был ясно виден пакет из трёх двигателей, примерно такой же как на «Кицунэ».

– Виктор! – вдруг сказал Вольфрам. – Отмотай назад, найдивид сбоку в хорошем ракурсе.

Виктор сначала не понял, чего от него хотят. Но потом обнаружил, что телескоп пишет видео. Помнит последние минут десять. Почти сразу нашелся отличный вид сбоку. Еще и с положением солнца повезло – весь борт пирата был на свету.

Вольфрам, тем временем, осторожно вытягивал информацию из Юми.

– Максимальное ускорение какое?

– А?

– Сосредоточьтесь, капитан!

– Семь и три десятых, – тихо ответила Юми.

– Ограничитель?

– Продольный набор корпуса больше не держит, – всхлипнула девушка. – Кицунэ – не боевой корабль. Совсем не боевой.

– У этого пирата на боку тяжелое орудие, – спокойно ответил Вольфрам. – Масса довольно существенная, и он будет компенсировать её разнотягом двигателей. Значит, у нас даже преимущество.

«7,3G» – подумал Виктор. – «Это ж, наверно, уже рёбра затрещат. А Юми при половине росла, для неё еще хуже».

– Артиллерия? – продолжал Вольфрам.

– Эм… «Тип-9», две, убираются в спонсоны. Снаряды осколочные.

– Только осколочные?

– Да. А что?

– Как раз то что нужно, – быстро исправился Вольфрам. – И еще я видел торпеды.

– Всего четыре, в гнёздах. Если еще снаружи подвесить, нельзя в атмосфере летать.

– Тип?

– «Уравнитель-3», кинетический перехватчик.

– Просто «три», без буквы?

– По-моему с буквой «Б», – неуверенно ответила Юми.

– Отлично. Думаю, нам хватит, – улыбнулся Вольфрам. – Ложные цели есть?

– Две кассеты по шестнадцать, стандартные флотские. Это точно помню.

– Тоже сильно облегчит дело. Юми, вы просто умничка.

Вольфрам застучал пальцами по клавиатуре.

– Ты правда… боевой пилот? – осторожно спросила Юми.

Она уже выглядела чуть увереннее.

– Был им, – ответил Вольфрам, не поворачивая головы. – На момент… вынужденного ухода со службы. Списком побед хвастать не буду.

– А он есть? – вырвалось у Виктора.

Он тут же пожалел об этом. Считай признался, что ему тоже страшно.

– У тебя-то сколько? – рыкнул Вольфрам.

Голос был такой, что вспомнилась военная служба. В самых худших её проявлениях. «Сначала только попробуй не ответить, а потом твой ответ мне не понравится».

– Эм… ноль.

– Десять личных, сорок три в экипаже, – процедил Вольфрам. – Так что молчи и делай что говорят.

«Это ж целый флот средней планеты», – подумал Виктор. – «Даже не сильно провинциальной. Если не брешет, конечно…»

– У меня одна, – тихо сказала Юми. – «В экипаже», наверное.

Удивился даже Вольфрам. Но очень быстро вернул деловой настрой и продолжил:

– Отлично! Значит, капитан, вы как самая опытная, идёте паковать нашего бестолкового юнгу в скафандр. И сами одевайтесь. Времени у вас… восемь с половиной минут, – изображение корабля на главном экране сменилось навигационными схемами. – Мы и противник летим по кругам, но вокруг разных центров. Он, вероятно, считает, что мы не готовы, поэтому будет до последнего изображать гражданский корабль, а затем выполнит манёвр сближения и выстрел. Оптимальную точку я рассчитал. Времени на подготовку достаточно.

– А как же ты? – спросила Юми.

Она уже встала и тянула Виктора за руку к лифту.

– На меня нет подходящего скафандра. Ума не приложу почему, – он развел четырьмя руками. – Бегите одеваться. Времени хватает только тогда, кода не тратишь его впустую.

* * *

За скафандрами пришлось подняться этажом выше, в жилые отсеки. Один из стенных шкафов оказался набит одинаковыми яркими мешками размером примерно со спортивную сумку, сплошь в предупреждающих надписях.

– Раздевайся! – скомандовала Юми. – Он не налезет даже на рубашку.

И сама рванула футболку через голову. Даже не сразу спиной повернулась. Мелькнули небольшие груди, твёрдые и острые. Фигура тоже оказалась что надо.

«Я плохо о ней думал» – решил Виктор. – «Если б не любовь к мешковатой одежде, была бы не девка а конфетка».

Юми, тем временем, выпрыгнула из штанов, оставшись в одних трусиках. Совершенно простецких и ни на что не претендующих. Схватила одну из сумок и начала расстёгивать. Мелькнула этикетка – «первый размер, второй рост, женский».

«В армии химзащита так же маркировалась!» – сообразил Виктор. Подходящая сумка нашлась сразу – хорошо быть среднего роста, никаких проблем со снаряжением. Внутри оказались шлем, ботинки и туго свернутый комбинезон из толстого, но эластичного материала. Не полноценный скафандр для работы в космосе, просто спасательный комплект, чтобы при разгерметизации не вдохнуть вакуум. И действительно, на верхнюю одежду налезет плохо. А Виктор, вместо того чтобы раздеваться, смотрел как раздевается девушка. Пришлось догонять. Через полминуты, второпях оторвав пару пуговиц, он уже стоял в трусах и носках и пытался понять, где у комбинезона молния. Ага, вот она. Ботинки явно потом, перчатки оказались в шлеме, а внутри комбинезона болталась на трубках нечто странное.

– Юми, что это за?..

– Чтобы гадить в вакууме, – бросила девушка в ответ. – Не прицепляй, отодвинь в сторону. Нет времени объяснять.

Сама она уже стояла одетая, со шлемом в руках. Виктор кое-как вытянул странное устройство повыше – на животе поди не будет мешать? – и застегнул комбинезон. Потом долго возился с перчатками. С обувью помогала Юми – оказалось, что в скафандре есть датчики на все соединения, и если что-то неправильно надеть – он злобно мигает красной лампочкой. Наконец подшлемник с вшитой гарнитурой, шлем – и тишина. Звуки как обрубило. Шлем был цельный, без подъёмного забрала, и почти полностью прозрачный. Но всё равно казался тесным. Виктор нащупал на нагрудной панели крутилку радиостанции, попереключал каналы – и напоролся на площадную брань голосом Юми.

– Раз, раз, раз, проверка связи, – сказал он.

– Да наконец-то! – злобно фыркнула девушка.

– Слышу на пять и пять, – донеслось из наушников. Голос принадлежал Вольфраму. – Уточняю время, осталось полторы минуты. Советую пристегнуться. Мы идём в бой.

* * *

У Вольфрама было всего восемь минут, чтобы хоть как-то подружиться с бортовым компьютером «Кицунэ». Корабль был не в самом лучшем состоянии, а про вооружение лучше вообще не вспоминать. Пришлось немного успокоить Юми, пусть она думает, что всё в порядке. Её надо было заставить говорить и делать что-то осмысленное – так меньше паники. А на самом деле в борткомпьютере есть подробнейшая справка на все системы, и Вольфрам её уже давно прочел. Радоваться было решительно нечему.

Одностволки «Тип-9» ставят как альтернативу «гатлингам» – тяжелый разрывной снаряд с программируемым подрывом, в теории, справлялся с торпедами не хуже роя мелких, а в ближнем бою можно было переключиться на бронебойные. Очередь из лёгкой многостволки корабль еще хоть как-то держит, а более крупный калибр – уже нет. Но для этого нужна система двойного боепитания, которая на Кицунэ отсутствовала. Не просто не было бронебойных – система вооружения вообще не понимала, что можно менять тип снаряда. Но «Тип-9» именно ради этой возможности и ставят! Глупость какая-то. Придётся воевать одними разрывными. Которых, к слову, всего по сто двадцать на ствол.

Кассеты ложных целей, две по шестнадцать штук, «стандартные флотские». Федеральный флот никогда не умел их делать. Толк будет если пачками бросать. Но тогда их мало.

Торпеды, четыре штуки, «кинетические перехватчики» без боевой части. Просто летят и таранят цель. Нужна хорошая разница скоростей, иначе толку мало. «Уравнитель-3», кажется, был неплохой торпедой. В Союзе умеют делать оружие. Но изделия для своих обозначают буквой «А», «Б» – это упрощенное экспортное исполнение. Иногда слишком сильно упрощенное.

Остаются системы РЭБ. Их нет. Можно заставить радар работать в этом режиме – у него военные корни, должен уметь. Но тогда потеряется обзор пространства. И «Кицунэ» ослепнет. В дальнем бою это фатально.

Послышалась возня со стороны лифта – Юми в последний момент помогала Виктору отрегулировать комбинезон. Наконец оба добрались до кресел и стали пристёгиваться.

– Что у нас? – спросила Юми.

Она изо всех сил пыталась выглядеть уверенно. Получалось не очень.

– Опознал по справочнику базовую модель корабля противника, – ответил Вольфрам. – Взял характеристики двигателей, реактора и электрической системы. Часть грузового отсека, вероятно, заполнена аккумуляторами. С учетом объёма и плотности батарей, доступных на рынке, и габаритов рельсотрона могу предположить, что у него два или три выстрела, после чего нужно время на перезарядку.

Схемы, расчеты и страницы из справочников мелькали на экранах одна за другой. Вольфрам и не надеялся, что кто-то успевает их читать. Просто хотел отвлечь, придать уверенности.

– Дальше, – продолжил он. – Оборонительное вооружение.

На экране показался фрагмент изображения с телескопа. Борт пирата, из которого торчала длинная стойка с призмой на конце.

– Лазерная зенитка? – спросила Юми.

– Так точно.

– Тогда нам торпед не хватит. От лазера не увернешься!

– Но лазер тратит много энергии, – спокойно ответил Вольфрам. – Энергии, которую можно было потратить на рельсотрон. А против корабля и вовсе малоэффективен.

– Ты предлагаешь…

– Форсированный переход в ближний бой на дистанцию кинжального огня.

– Там у нас будет преимущество? – подал голос Виктор.

– По огневой мощи. Многократное.

– Ага, только дожить надо…

Полицейский был явно настроен на пессимизм. А вот Юми сидела, стиснув зубы.

– Хороший план, – сказала она.

– Лучшее, что могу, – кивнул Вольфрам.

– Хороший, – повторила девушка. – Если у него торпед нет.

«Ну вот зачем ты это сказала?» – подумал Вольфрам.

Торпеды были слабым местом плана. На внешней подвеске их вроде бы не видно, штатных внутренних отсеков или полуутопленных гнёзд, как на «Кицунэ», у этой модели тоже нет. И пираты торпеды не любят – слишком дорогой расходник. Рельсотрон – другое дело, его можно хоть ведром гаек зарядить. Торпед может и не быть. Но никогда не удастся предусмотреть всего.

– Экипаж, готовность! – сказал Вольфрам, в последний раз проверяя настройки. – Юми, следи за обстановкой. Вряд ли кто-то еще появится, но нам сюрпризы не нужны. Виктор, телескоп в инфракрасный режим. Мне нужна информация по температуре рельсотрона после выстрела. Это поможет рассчитать его характеристики.

– Прямо в бою считать будешь?

– Буду. Не думай, просто делай. Готовность, около десяти секунд…

Вольфрам соврал про время, когда отправлял экипаж за скафандрами. Нужно было иметь запас. Но теперь этот запас иссяк. Пиратский корабль достиг оптимальной позиции и вот-вот выстрелит. И тогда всё начнётся. В любую секунду.

Началось.

Корабль на экране дёрнулся и пропал из прицела телескопа. Автоматика тут же сбавила увеличение и снова отловила его. Сместился назад, очень резко – явная отдача рельсотрона. Вольфрам тотчас дал полную тягу на все три главных двигателя, одновременно разворачивая «Кицунэ» чуть в сторону. От перегрузки на мгновение помутнело в глазах, но потом кровообращение перенастроилось. Манёвр удался.

Но Вольфрам не расслаблялся, он работал.

Память навигационного компьютера, относительные траектории кораблей, направление носа противника в момент выстрела – и вот мы уже вычислили начальную скорость снаряда из рельсотрона. Он может её менять, но первый выстрел с высокой долей вероятности был почти на максимуме. Полезное знание, уклоняться будет проще.

Радар в режим РЭБ. Все цели исчезают с экрана, остаётся лишь транспарант «РЭБ включена». «Кицунэ» теперь не видит ничего. Но противник вместо отметки цели видит хаос и не знает, куда прицеливаться. Мифологическая лисичка взмахнула всеми семью хвостами и принялась морочить головы врагам. А еще у лисички был замечательный телескоп с функцией дальномера. Для боя в пустом пространстве этого вполне достаточно, можно обойтись без радара. Вольфрам улыбнулся, несмотря на перегрузку. Корабль шел на сближение. Шел быстро.

Выше шести G датчики нагрузки стали загораться красным. Ускорение кораблю не нравилось, набор корпуса трещал по швам. Но ограничитель действительно стоял на семь и три десятых. Значит можно еще чуть-чуть прибавить. И не по прямой, а немного спиралью, чтобы сбить прицел.

Торпед у противника не было. Иначе уже бы запустил – они прекрасно умеют наводиться на источник помехи. Это сильно упрощало дело. Однако ресурсов всё равно критически мало, а риск неприемлем. Виктор нужен живым. Юми… тоже пока нужна. Да и жалко её, чисто по-человечески.

«По-человечески…» – мысленно усмехнулся Вольфрам. – «Какой плоский юмор».

Но что есть – то есть. Он привык верить себе. Меньше риска – значит меньше риска.

Вольфрам посмотрел на главный экран и отчетливо, будто и не был прижать семью G, сказал вслух:

– Мат в три хода.

Глава 19

Длинные пальцы Вольфрама заскользили по клавишам.

Торпеда номер один – товсь! Захват цели, стандартный перехват.

Номер два – сброс, захватить цель, но двигатель не включать.

Номер три – принять нестандартную программу.

Первая торпеда вылетела вбок из своего гнезда, включила двигатель и рванула к цели, обгоняя «Кицунэ». Вторая – повисла без тяги, отпуская корабль вперед. Напоследок из кассет по бортам выстрелили обманки-имитаторы – ложные цели для противника. Эффективность на таких расстояниях уже сомнительна, но лучше с ними чем без них.

Корабли сближались. «Кицунэ» неслась на максимальном ускорении, а пират висел неподвижно. Он знал, что чем ближе цель, тем быстрее радар «прожжет» помеху. Тогда можно будет прицелиться. Дистанция сильно сократилась, и увернуться от рельсотрона теперь будет гораздо сложнее.

Ближе, еще ближе – и вот уже радар отчетливо рисует несколько отметок. Через пару секунд борткомпьютер отфильтрует ложные цели, и оставит только две – корабль и… торпеду. Включатся лазерные зенитки. Торпеде от них не увернуться. Вольфрам это знал.

Но пират не привык, что цель огрызается, да еще и летит в атаку на полной тяге. Он перестраховался – дал по газам и стал уклоняться всем кораблём. Естественно, выстрел из рельсотрона не состоялся. А «Кицунэ» была всё ближе, и из спонсонов уже выдвигались крупнокалиберные орудия.

Вольфрам спокойно наблюдал, как пират мечется, работая маневровыми двигателями, и спустя пару секунд принимает единственно верное решение – дать полную тягу и лететь навстречу. Если огневой контакт неизбежен – нужно сократить его до минимума. «Кицунэ» с разгону в любом случае проскочит мимо. Если еще увеличить скорость сближения, а потом развернуться, то можно будет, летя задом наперед, выгадать момент и еще раз выстрелить из рельсотрона.

Пират так и сделал. Вольфрам, конечно, обстрелял его на проходе, но особого успеха не достиг – подходящее окно для стрельбы было всего несколько секунд, орудия успели выпустить лишь по дюжине снарядов. Несколько из них взорвались в опасной близости от пирата, но лишь повредили обшивку. Он развернулся и приготовился к стрельбе. С одной стороны по широкой дуге на максимальной тяге разворачивалась «Кицунэ», с другой…

Вольфрам мазнул по пульту пальцами нижней левой руки. Небрежным жестом, будто шахматист переставил фигуру. «Торпеда номер два – включить двигатель!»

Она серьезно отстала от корабля, пока летела без тяги. Борткомпьютер пирата счел её неопасной, а то и вовсе перепутал с ложной целью. А теперь пират вдруг получил торпедную атаку с неожиданного направления. И сам же усугубил ситуацию, разогнавшись навстречу. Он даже не стал думать, откуда она взялась. Хитрая программа в торпеде, еще один корабль – какая разница? Экипаж и так выбит из колеи, а времени для принятия решения критически мало. Вольфрам знал, что будет дальше.