Текст книги "Джони, о-е! Или назад в СССР 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Я дёрнул плечами.

– Мне кажется, вы сейчас в одной лодке в бушующем море на разных вёслах.

– Правильное, кхм-кхм, сравнение. Насыпай. Хороший у тебя коньячок.

* * *

– Так, это кто у тебя был? – спросил, спускаясь в гостиную, Михалков. – Заперли нас как Бобиков. Еле поссать выйти выпросил. Так ещё и сопроводили, как на прогоне.

– Ты, Никитка, по фене ботаешь? – спросил раскуривая трубку Говорухин. – Прого-он…

– В Крестах на экскурсии были вместе. Забыл, что ли? Дубак рассказывал, как что называется.

– Не дубак, Никита, а товарищ милиционер нас водил. Аж целый полковник – начальник УВД города Москвы. Дубаки – это надзератели.

– Да, насрать! Кто был-то⁈

– Он сейчас скажет, и нас придётся убить, хе-хе. Оно тебе надо, такое любопытство. Масо ещё осталось?

– Осталось, но надо жарить. Я уже замаялся жарить. Сами, хорошо.

– Бр-р-р… – Михалкова передёрнуло. – Не хочу мяса. Икра есть?

– Икры во Франции нет, – усмехнулся я.

– Надо Володе звякнуть, пусть захватит.

– Володя, – прорычал бас, – тоже, как Бобик целый час стоял перед пикетом в ста метрах от ворот. А потом видел, как из оных выехал кортеж с синими ведёрками на крышах и удалился, крича сиренами. Кто это у тебя был, любезный Пьер?

Голос в конце спича Высоцкого звучал бархатными раскатами.

– Кхе-кхе… Брежнев, Андропов, Цвигун…

– Занавес, – сказал Михалков и рухнул в кресло.

Глава 8

– Слушай, Юра, не пойму, всё же, кхе-кхе, кто он? Неужели – ясновидец?

– Он, Леонид Ильич, не только ясновидец, но и в других планах очень необычный человек. Да и то, что он человек у меня лично имеются большие сомнения.

– Не, кхм-кхм, человек? А кто он? Инопланетянин, что ли? Хе-хе…

– Помните, я на пересадку почки лёг?

– Помню, конечно. Рисковый ты человек. Чазов, я знаю, тебя сильно отговаривал. Не приживётся боялся. Сосуды у тебя совсем плохие, говорил.

– Так и было, но этот парень сказал, чтобы мне накануне операции перелили его кровь.

– А у него такая же группа крови?

– У него первая. Она всем подходит.

– И что?

– Чазову я даже не говорил, а попросил нашего медика сделать переливание. Он отбивался,как мог. Пришлось приказать письменно. Да-а-а… Так вот, после операции, первая почка полноценно заработала уже через день, а на второй кровь из мочи ушла.

– Ну да, ну да… Что-то мне Цинёв, паразит, докладывал такое.

– Во-о-т… Так и второй раз произошло. Вторая почка прижилась так же хорошо и быстро. Зажило, как на собаке. Правда, наш врач переливание делал, уже не опасаясь.

– И что ты хочешь сказать? Что его кровь – живительна?

– Я вам больше скажу. Если хотите проверить, посмотрите, как раны заживают на нём. Максимум сутки, и пореза как не бывало. Даже шрамы рассасываются.

– Рассказывали мне про одного такого экстрасенса, который заряжает крем. Если его втирать в шрам, то шрам рассасывается. Крем втирать, кхе-кхе, не экстрасенса…

Леонид Ильич тихо посмеялся. Андропов помолчал.

– И ты предлагаешь мне перелить его кровь? – спросил Брежнев, искоса посмотрев на Андропова.

Они сидели на заднем сиденье «брежневского» лимузина вдвоём. Пасажирское пространство было отделено от водительского толстым стеклом.

– Почему не попробовать? – пожал плечами Андропов. – Вы нужны стране, Леонид Ильич.

– Да-да… Таких делов наворотил, что страна развалится через десять лет, и «нужен»?

– Не совершает ошибок тот, кто не работает. Да и советников у вас слишком «грамотных».

– Да-а-а… Алексей Николаевич, Алексей Николаевич… Рентабельность, млять. Зятёк его на контроле у вас?

Андропов кивнул.

– Юра, я хочу, чтобы в Римский клуб ни что не протекало. Институты эти международные… Это политически правильный ход, но ведь перерождаются наши учёные в общении с западными. Масоны, мать их… Могуть они елей лить. Правильно Пьер сказал. Вы, кхм-кхм, оберегайте его. Особенно если и кровь его ценнейший ресурс государства. Ты правильно делаешь, что не афишируешь его сверх-способности, Юра. Если кто узнает, выкрадут, или уничтожат. Хотя я, честно сказать, не верю, уж ты прости, Юра. Это, кхм-кхм, не научно. Ты просто сам внушил себе… Это называется, мне Чазов говорил, э-э-э, да, – метод плацебо. Самовнушение.

– Даже если это и так, Леонид Ильич, давайте сделаем вам переливание крови? Хуже-то не будет?

– Я, кхм-кхм, подумаю. А перестраиваться надо. Надо… Надо возвращать частные артели, что Никитка ликвидировал. В лёгкой промышленности, пищевой… Ты поговори с этим Пьером. Возьмётся ли он их субсидировать? Пусть открывает свои авто-сервисы, фабрики грамзаписи. Нет страха. Пусть поют, что угодно, только надо и церковь тогда, хе-хе, активнее реанимировать. От Никиткиных репрессий мы, кхе-кхе, слава Богу, отошли, но этого мало, Юра. Жаль мы годовщиу крещения Руси прозевали. В том году ведь девятьсот девяностолетие было. Ну да ладно. Надо будет в итогах года по телевидению об этом сказать. Хорошо?

– Я понял, Леонид Ильич.

Брежнев повернул к Андропову голову.

– А ведь ты и впрямь хорошо себя чувствуешь! И на больничный с момента пересадки ни разу не ходил. Удивительно.

Он с задумчивым видом покачал головой.

– Прямо завидно.

– Так, и я говорю… Сам всё ещё удивляюсь. Каждый день просыпаюсь с ощущением, что уже умер.

– То есть? – приподнял сросшиеся в одну линию брови.

– Ну, так, не болит же ничего, – улыбнулся Андропов.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Брежнев. – Рассмешил, кхе-кхе…

– Хотел спросить, Леонид Ильич.

– Спрашивай, Юра.

– Пьер предлагает создать сотовую сеть мобильной радио-телефонной связи. С условием, что он станет её собственником.

– Хм! Собственником! Не торопимся ли мы, Юра, перейти на комерческие рельсы? Ну, там, одежду шить, или обувь, продукты производить… Это понятно, но радио-телефонную связь в частные руки? Кхм-кхм…

– Ну, почему в частные. Это же формально оно в частных руках будет, а на самом деле… Наших бывших сотрудников пристроим… Зато контролировать народ будет проще.

– Радио-телефонная, это как вот этот телефон? – Брежнев показал на трубку телефонного аппарата.

– Да, Леонид Ильич, только на других принципах. Мы к олимпиаде готовимся запустить двести новых абонентских станций. Вместе с имеющимися ста всего будем иметь триста. А он предлагает поставить несколько новых базовых станций, построенных на ином принципе, разместив их, как пчелинные соты.

– А нам зачем это? Как я понимаю, сейчас любой, кхм, радист, может подключится к этому, кхм, ретранслятору и звонить по телефону. Мне докладывали, что количество радио-хулиганов в Москве увеличилось в разы, после того, как мы пошли на эксперимент и поставили на высотку ретранслятор.

– Так в том то и дело, – улыбнулся Андропов. – Мы сейчас ни контролировать хулиганов не можем, ни абонентскую плату ввести. А он предлагает во-первых – коммерческий проект, а во-вторых – полностью подконтрольный. Даже с телефонными номерами. И возможности каждого его ретранслятора в тысячи раз, э-э-э, больше, чем наши.

– В тысячи? – удивился генсек. – Что же это за оборудование такое? Мы, как я помню, собираемся конструкторов «Алтая» поощрять, а тут приходит какой-то паренёк и предлагает построить не избушку на курьих ножках, а небоскрёб… Что это такое, Юра? Опять какие-то сверхчеловеческие фокусы?

– Так я о том и говорю, Леонид Ильич… Он не только будущее видит, но и некоторые технологии этого, м-м-м, будущего.

– Ты не докладывал, Юра об этом.

Брежнев с интересом посмотрел на Андропова.

– Или это и есть тот твой источник информации, что представляет нам технологии из Британии?

– Тот, Леонид Ильич, каюсь, – подтвердил Андропов.

– Значит ты его оттуда вывел? Молодец! Вот это ты молодец, Юра. А-а-а… Так вот откуда в его фонде такие деньги⁉ Ну, молодцы!

– Это креатура генерала…

– Да-да, я понял. Ты в отчётах указывал. Он ведёт его с семьдесят пятого года?

– Да, – соврал Андропов, даже не изменившись в лице.

– Надо дать ему «героя».

– Мы уже присвоили ему звание генерал-лейтенанта.

– И звезду героя! Обязательно звезду героя. Это же надо! Так он же вроде британцем был? – заинтересованным тоном спросил генсек.

– Это длинная история, Леонид Ильич. Разрешите потом доложить? Про мобильную сеть хотел узнать.

– Конечно внедряйте. Давайте ему все, какие надо разрешения. Пусть делает.

– Есть, внедрять! – по-военному отреагировал Андропов.

– Кхэ-кхэ… Это… Не помнишь, Юра, кто в этом году, из наших партийцев, умрёт? Кхэ-кхэ… По списку этого, э-э-э, Пьера…

– У меня с собой список, – сказал Андропов и вынул из нагрудного кармана свёрнутый в четверо лист писчей бумаги. – Ношу постоянно.

– Не страшно? Такая ноша…

– Страшно, Леонид Ильич, но что поделать? Контролируем, так сказать…

– И сколько в этом году уже, кхм-кхм, того? Знаю, первого января герой Союза Камагин умер. Знал его лично. Доложили… И Карась Андрей Георгиевич – начальник Центрального управления космических средств ушёл

– Да… Много уже с начала этого года ушло. А из «партийцев», как вы сказали…

Андропов «погрузился» в список.

– В мае – бывший первый секретарь Ленинградского горкома Замчевский уйдёт.

– Да-да, помню такого. В издательстве «Прогресс» руководил. Пенсионер. Не-е-е. Долго ждать. Надо кого-то ближайшего выбрать для, кхм-кхм, эксперимента.

– Какого эксперимента, Леонид Ильич?

– Кровь ему перелить и посмотреть, что получится. В январе есть ещё. Я смотрел недавно. У меня этот список на столе лежит.

– Режессёр кино «Живые и мёртвые» Стопер Александр Борисович двенадцатого января…

– Вот! Ему и помогите. Хорошее кино.

– Кхм-кхм. Ему семьдесят два… Получится ли?

– Ха! И мне семьдесят два! Давайте-давайте. Пробуйте. А там посмотрим.

– Хорошо, Леонид Ильич. Попробуем.

* * *

Мы с Высоцким позанимались компьютером всего лишь два дня. Я уехал в Долгопрудный, куда к моему приезду звезли двенадцать рабочих станций, сервер, комуникаторы и сетевой кабель. Передав по акту проректору по хозяйственной работе оборудование и согласовав с «подрядчиками» план работ по прокладке витых пар я в тот же день выступил перед студентческо-преподавательской аудиторией.

Доложив о перспективах, ожидающих МФТИ в плане компьютеризации и подключении к глобальной компьютерной сети, я развил тему спутниковой радиосвязи и передачи информации через спутниковые ретрансляторы.

В семьдесят первом году была основана международная организация «Интерспутник». Цель организации содействовать укреплению и развиию всесторонних отношений посредством осуществления связи, радио– и телевизионного вещания через искусственные спутники Земли (ИСЗ), а также обеспечение сотрудничества и координации усилий между членами организации по проектированию, созданию, эксплуатации и развитию международной системы спутниковой связи. В организациювошли Советский союз и восемь социалистических государств: Польша, Чехословакия, ГДР, Венгрия, Румыния, Болгария, Монголия и Куба. «Интерспутник» был создан как ответ стран Варшавского договора на основание западной организации Intelsat.

Рассказал про оптоволоконную связь, которая должна появиться в конце восьмидесятых, когда в США впервые внедрили подобные техноологии в семидесятых. Акцентировал внимание слушателей на волоконно-оптических лазерах, а потом и на собственно лазерной связи в космосе.

– Лазерная космическая связь – это технология для передачи и приёма сигналов, которая использует инфракрасный свет вместо радиоволн. Благодаря высокой концентрации энергии позволяет передавать данные на большие расстояния и на большой скорости, например между спутниками, а также с Землёй.

Преимущества лазерной связи перед радиосвязью очевидны: Это и более высокая пропускная способность и огромная по современным меркам возможность передачи данных со скоростью до 1,2 гигабит в секунду, что в десятки раз больше, чем у радиосвязи. Это – более низкая задержка. Лазерная связь имеет более короткое время передачи сигнала, так как лазерный луч более прямолинеен, чем радиоволна. Это – более высокая безопасность. Лазерная связь более устойчива к помехам и перехвату, так как лазерный луч более узконаправленный, чем радиоволна. Наш фонд, товарищи, готов выделить грант в размере миллиона долларов на разработку средств генерации и коммуникации лазерной связи.

– Разрешите вопрос? – поднял руку явно не студент.

– Пожалуйста, – разрешил я.

– Известно ведь, что распространение лазерного луча в атмосфере, особенно если его мощность высока, довольно ограничено из-за взаимодействия с ней. Лазер нагревает газ, через который проходит, из-за чего меняется плотность, а значит и коэффициент преломления воздуха на пути луча. Атмосфера начинает работать, как линза, рассеивающая луч. Как преодолеть негативные последствия этого эффекта?

– Да, эффект известный и для передачи информации с помощью лазера вредный, и именно это решение найти надо, – сказал я.

Однако решение мне было известно, но здесь его я озвучивать не хотел. Это был такой прорыв, что если о нём узнают американцы, они снова нас «обскачут».

Для этого надо использовать несколько дополнительных лазеров, расположенных вокруг основного. Вспомогательные лазеры дают короткую фемтосекундную вспышку перед тем как включается основной лазер. Эта вспышка прогревает воздух вокруг пути, по которому пойдёт основной луч, формируя воздушный световод с зоной повышенного давления внутри и пониженного – по периметру. Благодаря этому основной луч рассеивается гораздо меньше.

Похожий принцип используется в оптоволокне – его внешние и внутренние слои имеют разный коэффициент преломления, из-за чего свет распространяется с минимальными потерями, никогда не касаясь стенок световода.

Эффект воздушного световода позволит на несколько порядков улучшить соотношение сигнал-шум везде, где луч лазера распространяется в атмосфере на значительные расстояния – в лидарх, системах связи и лазерных спектроскопах, подобных тому, что будут установлены на марсоходе Curiosity. Кроме того, возможно и военное применение подобных лазеров. Как мне было известно, в две тысячи тринадцатом году прошли успешные испытания лазерной пушки, которая способна уничтожать дроны и небольшие лодки противника.

В мире самой известной компанией, работающей в этой области, в моём мире являелась американская SpaceX, чьи спутники Starlink стали оснащать терминалами лазерной связи с 2021 года.

Эффект воздушного лазерного световода разработали только в двухтысячных годах, а я хотел,чтобы СССР сделал это намного раньше. В принципе можно было уже сейчас оснащать спутники лазерными терминалами, но существовала проблема наводки и ориентации спутников в безвоздушном пространстве.

Юрий Владимирович сообщил мне о решении Леонида Ильича по поводу организации сотовой радио-связи и сейчас я его озвучил.

– Тут еще, товарищи, имеется задача, поставленная партией и правительством СССР перед наукой и промышленностью. Вы наверняка знаете, что в Москве и некоторых городах работает радио-телефонная связь «Альтаир». Так вот нужна учебно-производственная группа по реализации программы запуска радио-телефонной связи на несколько иных, чем «Альтаир», принципах. На этот проект тоже выделена кругленькая сумма. Сколько – озвучивать не стану. Нужны, естественно, этузиасты-внедренцы. Энтузиазм будет хорошо оплачен, товарищи, по результатам.

– А можно ещё вопрос? – спросил молодой, на вид, человек.

– Конечно.

– А если я на первом курсе, но хочу участвовать в проекте?

– Дело в том, – начал я, – что придётся много работать голыми руками и паяльником. Паять платы, в основном и собирать оборудование. То, что мы будем делать, нигде в мире не существует даже в прототипах или экспериментальных образцах. К восьмидесятому году – году Олимпиады – мы должны обеспечить работу сорока тысяч абонентов мобильной сотовой радиосвязи, покрывающей Москву и Подмосковье, а для этого надо всего-то собрать пятьдесят ретрансляторов, с десяток радио-передающих устройств и коммутатор выхода в городскую сеть. Если в считаете, что справитесь с работой, – добро пожаловать в команду.

– А у кого можно записаться?

– В деканате. Ваши преподаватели отберут среди студентов наиболее достойных. Но вот мой номер телефона кабинета в МГУ. На всякий, как говорится, случай.

Поднял руку другой студент.

– Говорите! – предложил я.

– По лазерной связи… Э-э-э… Как будет организован научный поиск? У нас в институте нет лаборатории лазеров. А без экспериментов такую задачу не решить.

– Вы совершенно правы. Думаю с этим вопросом разберётся Николай Геннадиевич Басов, – я указал на сидевшего в первых рядах преподавателя. – Лаборатория оснастится оборудованием в ближайшее время.

Николай Геннадиевич дёрнулся, как от удара током и встал.

– Давно мы просим компоненты для газовых лазеров, но воз и ныне там.

– В течение месяца вам завезут необходимое, но мы уже сегодня с вами обсудим проект, его финансирование и всё, что нужно для исследований. Полагаю, у вас будет не один, а девять лазеров.

– Да, ну, – неверяще расплылся в улыбке Басов. – Такого не может быть, чтобы три года в пустую и вдруг, манна небесная!

– Бывает-бывает, Николай Геннадиевич, – заверил я.

Глава 9

Мы с институтом подписали контракт на научно-практические изыскания в области лазерной связи ограничив к нему допуск по первой форме секретности и я им сразу дал четкие направления поиска и обязался обеспечить необходимым оборудованием. Басов, читая задание, сначала «завис» минуты на две, а потом спросил, явно недоумевая:

– Э-э-э– … А мы-то вам зачем, если у вас и решение есть? Такие деньжищи вы на что тратите?

– Вот тут шестым пунктом стоит разработка миниатюрых лазерных терминалов, годных к установке на космические спутники. Это важно сделать к концу сего года. Так как в следующем году мы должны запустить гигабитный обмен данными со штабом Тихоокеанского флота во Владивостоке.

А сразу после олимпиады испытать космическое лазерное оружие.

– Да что вы! – изумился Басов. – Сможем ли мы…

– Сможете, Николай Геннадиевич. Это очень важно. Американцы уже работают в этом направлении и скоро заявят, что они готовы сбивать наши ракеты прямо из космоса. Так вот, мы, чтобы соблюсти паритет, должны обладать таким же оружием. Понимаете?

Мне было известно, что заявленная президентом США Рейганом программа «СОИ», так и останется нереализованной до двухтысячных годов, но наши правительства поведутся на беспочвенные запугивания, начнут разоружение, а потом и перестройку.

– Понимаю. А вы уполномочены, Пьер, рассуждать на эти темы?

– А я, Николай Геннадиевич, именно, что только рассуждаю на эту тему. Про оружие вам скажут совсем в другом месте. Меня интересует лазерная космическая связь и только связь. Причём, связь максимально надёжная и защищённая от помех. И ещё… Прошу вас помочь отобрать надёжных, а не приблатнённых студентов. Их труд мы будем оплачивать по фактически выполненным работам, поэтому проследите пожалуйста и за этим фронтом работ.

– Да я, как-то, далёк от этой тематики…

– Вы, Николай Геннадиевич, видите, что я лично буду контролировать изготовление, сборку, монтаж и установку оборудования. А вам предстоит испытать ваши лазерные приёмо-передатчики на открытом воздухе. Представляете себе гигабитную компьютерную сеть⁈

– Ха! Я и мегабитную не представляю! А вы, прямо как сказочник или Остап Бэндер с Нью-Васюками. Меж-галактический шахматный турнир не намечается?

– О! А это идея! Мы устроим видео-конференцсвязь с Камчаткой, и в прямом эфире покажем старт баллистических ракет из подводного положения и их сбитие лазерной пушкой над территорией СССР.

– Вы так уверенно об этом говорите, словно знаете будущее!

Басов смотрел на меня изумлённо.

– Мы сами творим будущее, Николай Геннадиевич.

– Это-то, да, но вы точно уверены, что оно заработает так, как вы говорите?

– Точно уверен во всём только Господь Бог. И правда, не будем забегать вперёд. Дождёмся моего оборудования…

Оборудования, пришедшего из Британии, через Индию, пришлось ждать неделю. А пока я читал обучающие лекции по работе на персональных компьютерах с таблицами и «Авто-Кадом». Инфракрасные лазеры собирали в британской лаборатории, официально занимающейся созданием излучателей для микроэлектронного литографического оборудования, «советские» специалисты – то есть нелегально переброшенные за кордон хорошо подготовленные технически разведчики. Я подумал, что так будет проще сохранить секретность, хотя от перебежчиков никто не застрахован. И никто из них не знал, что в лаборатории не только он «нелегал». Так же никто из них не знал, куда уходит то оборудование, которое разрабатывается и собирается в данной лаборатории, думая, что лаборатория работает на Британский ВПК.

Главная задача лаборатории, поставленная мной, была выполнена уже в семьдесят восьмом году, когда из неё вышли лазерные диоды на тонкой подложке нескольких типов, в том числе и диод с квантовыми ямами, одно-модовые и много-модовые, используемые для лазерной накачки. Именно использование диодных лазеров позволить создать лазерный терминал размером с две пачки сигарет.

По причине отсутствия в космосе атмосферы конвективное охлаждение воздухом использовать невозможно. Иного способа, кроме водяного, я придумать не смог, а потому объёмы терминала увеличивались в два раза. Британская лаборатория разработала и поставила на «поток» изготовление лаеров полутора тысячного нанометрового диапазона, что позволяло достичь высокоскоростной оптической связи до десяти гигабит в секунду. Но я об этом никому в Союзе не говорил.

Пришедшие из Британии «компоненты», оставалось только собрать, как конструктор, отладить и испытать. На тонкие пластины диодов, Басов смотрел долго и морщился так, будто съел лимон.

– Это не наши технологии, – наконец сказал он, вздыхая.

– Почему вы так думаете?

– Я такого не то что никогда не видел, а даже и не слышал о таком. А уж я-то общаюсь не только с нашими разработчиками, но и с зарубежными.

– Врт, кстати, о н их я и хотел предупредить. Не общайтесь пока ни с кем. Даже с нашими. Тем более, что это разработка не ваша, а значит поделитесь вы чужой тайной. И скажу по секрету, это именно, что наша разработка. Но очень-очень секретная. Поэтому, собирать терминалы должны как можно меньше человек. Понимаете, почему мы стольких кандидатов отсеяли?

– То есть, фактически, вам нужны не разработчики, а сборщики, которых вы и отобрали. Так зачем весь этот цирк с конями?

Басов был явно растерян и недоволен.

– Затем, Николай Геннадиевич, что нам нужна, э-э-э, как говорят разведчики, легализация данных изобретений. А выделенные фондом в виде гранта деньги вы можете использовать для иных благородных целей.

– И кто же разработчик данных технологий? Уж не вы-ли?

– Мы ли, мы ли… – засмеялся я. – А мне никак нельзя позиционироваться в контексте этих технологий.

– Но ведь это, если не нобелевская премия, так государственная это точно. Это признание в научных кругах…

– И что? Вас интересуют премии и признание в научных кругах?

– Ну-у-у… – смутился учёный. – Не без этого.

– Ха-ха… Гордыня – тяжкий грех, Николай Геннадиевич.

– Да, ну вас Пьер. Вы словно инопланетянин. Я так понимаю, что и сотовая связь, это ваша идея?

– Моя, Николай Геннадиевич. Но должна стать вашей.

– Моей⁈ Что вы! Что вы! – замахал руками Басов. – Не нужны мне чужие заслуги.

– Вы, Николай Геннадиевич, не понимаете. Дело не в заслугах, а в том, что страна нуждается в этих технологиях и дорабатывать их будете вы. Мы же с вами подписали контракт. И не думайте, что о Вашем имени будут кричать газеты. Сказано будет, что коллективом вашего института было разработано и внедрено то-то и то-то. Вы ж понимаете, что если разработки секретные, то и разработчики широкой публике не называются.

– У меня уже три такие разработки, – буркнул Басов. – И я прекрасно понимаю, что такое государственная тайна. И осуждаю, между прочим, товарища Сахарова.

– Ну, тогда вы тем более должны меня понять…

– Я понимаю.

– Вот и отлично. Мы с вами, Николай Геннадиевич, таких делов наделаем, мама дорогая. Америкосы раком встанут.

– Зачем, – удивился учёный.

– А хрен его знает, – пожал плечами я.

Мы рассмеялись.

* * *

– Слушай, ты что там перепугал Басова, что он своего куратора замучил, тот достал своё научно-техническое руководство, а руководство задолбало рапортами Юрия Владимировича. Что там за гиперболоид инженера Гарина ты устанавливаешь на высотке на Котельнической набережной?

– Это они про мои космическиетвои лазеры так. Их же где-то испытывать надо! Вот я и подумал совместить…

– Подумал он! До самого Леонида Ильича дошёл шум. Цинёв такую бучу поднял. Покушение на теракт! Лучи лазера нацелены на Кремль!

– Ну… Как бы, да. Нацелены! Но для чего? И какие лучи? Лазеры связи! Мы же согласовали с вами. Оборудование прошло сертификацию и без вашей пломбы мы его не устанавливаем. И то… Установлена сейчас одна пара: высотка – дом правительства. Там ваши ставили. Согласовано всё.

– Одни согласовали, другие саботируют, свою значимость доказывают. Всё остальное получается у вас?

Антенны наконец-то начали завозить, вышки устанавливаем. Раньше графика идём. Ещё толькоиюнь, а у нас уже пятьдесят передающе-принимающих станций собрано, двадцать их них установлено. Десять лазерных терминалов собраны, опробированы и готовы к установке на спутники. В пасмурнодождливую погоду скорость передачи данных устойчиво держится на восьми гитабитах.

– Это же, как я помню, больше расчётной в восемь раз! – удивился куратор. – Для меня все эти цифры – тёмный лес, но всё-таки…

– Да. Мы уже сейчас готовы провести видео-конференцию в высоком качестве хоть с Владивостоком, при условии установки терминала на спутник связи.

– Готовят спутники. Ты же такие поставил условия. Навигаторы за голову взялись. Думаю, к концу года разродятся. Я не вникаю туда. Не допущен.

– Нормально. Мы пока накачку наращиваем. Из Британии мощные лазеры пришли. На нашем полигоне наметили испытания на двадцать второе июня.

– Кхм! Может какое другое число выбрать?

– Суеверия, товарищ генерал лейтенант? Ну, хорошо! Давайте на двадцать пятое? Не проблема. Кстати, хороший полигон. Аж целых пять километров. И техника побитая стоит. Не мы первые по ней стрелять станем.

– Боевой лазер кто собирал?

– Сам и собирал, – вздохнул я. – Чуть больше расчётного получился. Времени потратил уйму. Даже граммофонную фабрику не смог запустить.

– Руководство страны приглашать? – осторожно спросил куратор.

– Э-э-э… Руководство? – озадачился и задумался я. – В результате я уверен, ибо уже проверил. Хе-хе… Но вот не совсем уверен, что кроме Леонида Ильича ЭТО надо кому-то показывать.

– Мы ему доложим твои пожелания, а он пусть как хочет решает, – сказал куратор.

– Тоже верно, – согласился я.

* * *

С января по июнь время пролетело моментально. Почти весь январь я проторчал в МФТИ. Когда там наладил, отвёз в Ленинград своё оборудование и занялся организаций рабочего пространства на отведённой мне территории, ранее принадлежавшей дивизии «Дзержинского». Ушлые вояки хотели перевести её в категорию «жилищное строительство» и забацать себе коттеджный городок, но «контора» наложила лапу и в этот раз вышла победителем, и даже довольно быстро, в течение двух лет вывела из собственности Министерства обороны. Когда я узнал, то понял, что меня здесь ждали давно.

Всё случилось, как обещал куратор. «Добрые дяди» встретили технику и сами перегнали на отведённую для меня территорию. Перегнали и сразу начали строительство. Кусок земли был огромный, примерно десять на десять километров, периметр которого был огорожен колючей проволокой и контрольно-следовой полосой. Пограничники так и остались стоять, ибо подведомство осталось тем же. Просто земля раньше была в аренде у вояк. Они думали выжить гэбэшников, ибо стрелять в черте города на полигоне было запрещено горисполкомом, но обоснование не представили, и военное начальство было взято гэбэшниками за «жабры».

Кроме казармы для пограничников, в военном городке имелось два трёх-этажных здания для проживания комсостава, столовая, баня, три склада с хрен знает чем.

Жить в старых помещениях я не хотел, а потому завёз сборно-щитовой конструкт, устанавливаемый на свайном фундаменте, насверлил в земле дырок и за месяц установил три жилых домика, собственную баню, лабораторию и мастерские. Лаборатория и мастерская были зданиями барачного типа длиной эдак метров пятьдесят со множеством комнат. Отопление в домах было электрическим, ибо имелась своя подстанция. Самое интересное, что находилась эта территория буквально в паре километрах от МГУ.

Там же ещё в январе начали устанавливать – тоже из сэндвич-панелей – цеха граммофонной фабрики, однако сначала был отрыт котлован, на месте которого залили бетонный фундамент. К июню фундамент высох и были возведены стены, крыша, завезено и установлено оборудование. Но обкатать его у меня никак не получалось и я попросил этим заняться Никольского и Романова, тем более, что первый выпуск пластинок мы решили сделать из их песен. Группы они себе собрали хорошие. Никаких споров, скандалов или перетягиваний «одеяла» на себя. Лидер, как я им тогда в январе сказал, должен быть один.

Рок клуб я полностью переложил на плечи Никольского и Романова. Они собирали рок-актив, устраивали концерты, записывали вместе с Сашей Кутиковым музыку, озвучивали спектакли, которые проводил студенческий театр. Кстати, мой кабинет в большом зале худруку театра не понадобился, так как у них на одиннадцатом этаже, оказывается, имелись помещения. Так что, символ власти над Большим залом остался за мной. Да и ректор специально интересовался, не обижают ли меня студенты?

Передав все заботы и хлопоты Рок-клуба энтузиастам рок-музыки, причём Максим Дунаевский тоже принимал активное участие в работе клуба, я полностью отдал себя работам над боевым. лазеру с диодной накачкой. Дело в том, что изменяя толщину среднего слоя подложки и комбинации напыляемых металлов можно было достигать разные эффекты диода.

Британская литографическая лаборатория изготовляла лазерные диоды, не зная, что это лазеры. Они просто формально исполняли заказ по нужным мне параметрам и отсылали диоды мне. А я уже колдовал над ними, раскачивая и фокусируя по-разному. Наконец я сначала добился прожигания пятимиллиметрового стального листа, а потом и десятисантиметрового. Причём любые боеприпасы взрывались и при максимальной накачке лазеров связи, хе-хе…

Дело в том, что я знал, что и в других странах, и в СССР давно идет гонка по изготовлению боевого лазера. Ещё в семьдесят втором году в ЦКБ «Алмаз» конструктором Сухаревым был создан комплекс ПВО «Омега» с лазерной локацией аэро-динамической цели, с довольно точным наведением имитатора мощного излучения. Однако работы были свёрнуты из-за невозможности решить проблему влияния атмосферы. Сейчас, я знал конструкторы Захарьев и Коняев были готовы создать лазерную систему ПВО, могущую сбивать воздушные цели, но я точно знал, что и их путь тупиковый. Поэтому и не хотел показывать свой лазер специалистам. Запинали бы, не дав взлететь.