Текст книги "Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Барабанщик кивнул, но вдруг у него округлились глаза.

– Э-э-э… Ты говоришь по-русски?

– Немного, – улыбнулся я.

– Э-э-э… Так мы, это, иногда, того…

– Поносили меня? Ничего страшного. Нужно знать о себе правду. Да, вы и не особо поносили меня. Только ты не говори никому, ладно?

– А переводчица, она из…

Я прикоснулся указательным пальцем к своим губам.

– Она знает. А больше ни кому. А то воды в рот наберут. Так ты как?

– Не знаю даже… «Весёлые ребята» – известная группа. Москонцерт всё-таки. Хорошие заработки. Да и подзаработать можно. Паша отпускает и по кабакам постучать, когда работы нет. А ты? О и сейчас говорит, что «надо сваливать». Я и думаю. Ему откажешь, потом не возьмёт обратно.

– У меня деньги есть. Пластинки вышли. Этот альбом на диске выпущу. Кстати с него в министерство культуры будет отстёгиваться маленькая копеечка. За ваше в нём участие. И-и-и… Хочу создать в Союзе музыкальный коллектив на постоянной основе. У меня есть песни и на русском языке. Ты видишь, у меня неплохо получается говорить. Могу поставить русские песни. Понравится – давай со мной.

– Да мне и твои английские нравятся. Такие у нас по Союзу пойдут, только шуба завернётся! Все кабаки возьмут в репертуар, если Министерство культуры пропустит.

– Конечно пропустит. Согласовано уде всё. И слова и музыка.

– Клёво! Но стрёмно, как-то! Тут привычно уже.

– Как хочешь! Подумай. Принуждать не стану. Только с Москонцертом у меня договорённость на два года. На семьдесят девятый и восьмидесятый. Новый состав, если вы свалите, я наберу легко. Ты видишь. Даже если они на выучат партитуры, я запущу фонограмму и всё. У меня партии всех инструментов записаны. Я больше хочу помочь вам. Хочу, чтобы в Союзе появилась другая музыка. Пусть пока меня не выберут на песню года. Да и бог с ней. Пусть там поют Магомаев, Лещенко и Кобзон. Молодёжная музыка не там. Она другая. Хочешь покажу?

Виталий кивнул. Достав из железного ящика, закрытого на три замка, бобину я поставил её на магнитофон и включил сначала не громко, а потом, подумав: «Да, какого, собственно, хера⁈ Кого мне бояться⁈», врубил погроме. Ту-ду-ду, ту, ту-ду-ду, ту, ту-ду-ду, ту, ту-ду-ду…

– 'Белый снег! Белый лёд! На растрескавшейся земле! Одеялом лоскутным на ней город в холодной петле.

Уже во время третьего куплета в студию заглянул Саша Барыкин.

– Чё это вы тут делаете? – спросил он, когда музыка стихла.

– Слушаем его песни, – сказал Виктор, почему-то нахмурившись.

– Какие, же это его? Это какого-то парня из Владивостока. Она уже года четыре, как гуляет по магнитофонам. Не дают её играть. Говорят, только на записях и играет.

– Потому и запретили играть публично, что это я наложил вето. Я дал этому парню исполнить её и ещё несколько песен, сразу обозначив своё авторство. У меня есть с ним соглашение. Знакомый попросил дать хорошему парню несколько песен. Как-то так…

– Точно твои? – изумился Барыкин. – Ты же по-русски не говоришь!

– Кто тебе сказал? – усмехнулся я. – Слушаем дальше?

– Давай, – сказал Виталий.

– Можно я с вискариком? – спросил Барыкин.

Я развёл руки.

– Нужно.

– Тогда и я сбегаю.

– Бутылку возьми, оливки и мне бокал, – попросил я.

– Нихрена, как ты ловко по-русски «шпрехаешь»! Где научился?

– В колледже.

– Шпион, что ли? – хохотнул Барыкин.

– Если бы был шпион, хрен бы вас сюда отпустили! – я посмеялся.

– Это точно! Клёво ты ругаешься! Всё в жилу так!

Пришёл барабанщик Виталик и Буйнов, закрыли дверь студии. Я включил магнитофон, взял у Виталика стакан с виски и сел в «своё» кресло.

Проиграли «Кукушку», «Когда твоя девушка больна».

– Ну да! Это они! – сказал Барыкин. – Я во Владивостоке был, искал того парня. Сказали, уехал. А что ещё есть из такого же?

– Есть кое что…

Сняв эту бобину, те песни «Цоя», которые шли дальше, «светить» пока не хотелось, поставил другую. Она начиналась с «Поворота».

– Е*ануться! – сказал Буйнов. – Это бомба!

– Согласен! – покивал головой Барыкин. – Ядерная сто пудовая!

– Включай ещё! – попросил Виталик и смачно хлебнул из стакана.

Послушали «Напои меня водой»[1], «Дыхание»[2], «Позови меня тихо по имени»[3], «Город золотой»[4], «Что такое осень?»[5].

– Хватит, наверное, на сегодня? – спросил я притихших музыкантов.

– А что, ещё есть? – встрепенулся Буйнов.

– Есть, немного, – ответил я.

– Да-а-а… Есть, но не про нашу честь, – грустно сказал Барыкин.

– Почему не про вашу? – хмыкнул я. – Играйте со мной, будут и ваши тоже. Ещё и вместе сочиним.

Ребята удивлённо посмотрели на меня.

– Он группу набирает. На постоянку. Для работы в Союзе с русскими песнями.

– Всех берёшь? – спросил Буйнов.

– Пока вам предлагаю, – неопределённо ответил я. – Мне нужен минимум квартет. Остальное, даже трубы или скрипки, выжмем из инструментов. Если нужно будет. Но это вряд ли. Не люблю духовые.

– А кто их любит? – хохотнул Барыкин.

* * *

[1] «Чёс» – сезонное, чаще аншлаговое, зарабатывание денег на выступлениях.

[2] арик Сукачев – Напои меня водой – https://youtu.be/GmpMZozMLb4

[3] Наутилус помпилиус – Дыханье – https://youtu.be/joPrHoNQI7M

[4] Любэ «Позови меня тихо по имени» – https://youtu.be/Eqe6cmZsbt0

[5] Под Небом Голубым Есть город Золотой – https://youtu.be/aubC1rCb6Bo

[6] ДДТ – Что такое осень – https://youtu.be/5KC-iscJtsI

Глава 16

Неделя прошла быстро первые два дня музыканты разбирали партитуры и слушали мои записи. Кроме тех-четырёх песен, что мы с группой Джонни Холлидей записали на синглах, было ещё десять композиций, в основном про Россию, Москву: Iron Maiden – Mother Russia[1], Matt Monro – From Russia with Love'[2], Boney M. – Rasputin'[3], The Vibrators – Disco in Moscow[4], Sting – Russians'[5], Robbie Williams– Party Like A Russian'[6], Chris DeBourgh – Monnlight and vodka'[7], pet shop boys go west'[8], The Beatles – «Back in the USSR»[9], Майкл Джексон – «Stranger in Moscow»[10], Dark Lunacy – «Heart Of Leningrad»[11].

Я решил, что наши люди, имеются ввиду «хомо советикус», английских слов всё равно не разбирают и тексты их, как информационная составляющая песни, не интересуют. А значит, песни народом должны будут приняться за внешнюю составляющую, то есть – за звук.

Как и ожидалось, на рабочем собрании седьмого дня Слободкин сообщил, что им не песни понравились и они уезжают.

– Кто уезжает? – спросил я, немного напрягшись. – Поднимите руки.

С ребятами уже было оговорено, кто остаётся, но всё же. Кто уезжает, те подняли.

– Э! Э! Вы чего? – выпучил глаза Павел Слободкин, глядя на пятёрку отважных. – А ну ка, подняли руки! Или вас потом в Союзе нигде не примут. На свадьбах играть будете!

– Паш, ты не злись и не обижайся. Нам музыка Пьера понравилась. Зачем ты говоришь сразу за всех. Ты моё мнение спрашивал? Зачем ты так? – спросил Саша Барыкин.

– А ты зачем говоришь за всех? – осклабился Слободкин.

– Затем, что мы между собой обсудили. Видишь, они руки тоже не подняли?

– Мы остаёмся Паша, – подал голос барабанщик Виталя. – Отрепетируем положенный месяц и вернёмся. Осталось три недели всего.

– Некуда возвращаться будет, – криво усмехнулся руководитель «Весёлых ребят». – Свято место пусто не бывает.

– Зачем ты так? – спросил Буйнов. – Какая разница, что сюда приедут другие наши ребята?

– Хрена себе, какая разница. Другие приедут и тоже заработают по штуке баксов. Хотите себе всё «лавэ» получить? И другие хотят!

– Ага! А ты и с них по сотке слупишь? – спросила Людмила Барыкина.

– Ты, вообще молчи! Взяли её, понимаешь, безголосую, а она тут бунт устроила.

Я хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

– Собрание постепенно перешло в ругань, а ругань в моём доме не приветствуется. Павел, согласно контракту, уезжают те, которым не подошли условия. Хотите уехать, пишите претензии с обоснованием вашего решения. Их вы передаёте в консульство и консульство отправляет вас в Союз. И поторопитесь, Павел. Сегодня последние сутки вашего пребывания в этом доме. И спасибо вам за работу.

Расстались с другими музыкантами мирно. Честно говоря, консульство мной уже заранее было уведомлено, о том, что до конца месяца останутся пятеро: гитарист Саша Барыкин с Людмилой Барыкиной, Саша Буйнов со своей бас-гитарой, клавишник Алексей Пузырёв и барабанщик Виталий Валитов.

Кто выбрал Союз, уехали. Однако оставшиеся музыканты немного взгрустнули и я устроил им туристическую поездку «по городу Парижу» с выдачей следующей суммы суточных за неделю. Приехавшие под вечер ребята были уставшие, но возбуждённые. Возбуждало их количество и качество шмутья, купленного на выданный мной аванс. Мне на них смотреть было приятно. Отчего? Не знаю. Просто приятно. Так я соприкасался с покинутой четыре года назад Родиной. Мне очень хотелось домой. Но куда?

Вздохнув, я пошёл в столовую, налил себе коньяка, зашёл в студию и включил последний диск группы Пинк Флойд «Animals»[12] выпущенный ими в семьдесят седьмом году. Постепенно на музыку собрались и другие члены нашей команды и переводчица. И мы снова неплохо отдохнули.

– Это хорошая традиция, начинать рабочую неделю с нормальной пьянки. Мне она нравится, – сказал Саша Барыкин.

– И мне, – подхватила Людмила Барыкина, кружась под звуки «стринга» и лай собак.

– Хорошо поработали. Почему бы не расслабиться? – пожал плечами я.

– Да, что мы там наработали? Каша в голове! – скривившись словно от кислятины, сказал Буйнов. – Как мы хоть называться станем? Есть имя для группы?

– Есть, – сказал я. – «Земляне». Причём, название тоже согласовано с «Москонцертом».

– Так мы, что, от «Москонцерта» работаем? – удивилась Людмила.

– Вы – да, – подтвердил я. – Пока не закончится мой контракт. А контракт годовой. Вы у меня в аренде. Причём, вы всё-таки определяйтесь чётче, потому, что через месяц по условиям контракта вы никуда деться от меня не сможете. Только в случае форсмажора.

– А это как? – спросила Людмила.

– В случае гибели, – хохотнул Виталик Валитов. Он уже был в курсе условий контракта.

– У меня сын часто болеет, – грустно сказала она. – Он с мамой моей сейчас.

– Хочешь, подлечим его здесь? – спросил я. – Что у него?

– С лёгкими вечные проблемы.

– А заработки такими же останутся? – спросил Пузырёв.

– Нет. Это мой вам «усиленный паёк». Суточные у вас по контракту – двести фунтов в неделю. В Союзе вы снова попадаете на ставку «Москонцерта». Хождение валюты в СССР запрещено, а рублей у меня нет. Что нам организуют ваши начальники, то и получим. Однако, до этого ещё дожить надо. Я остальным ребятам не говорил, но после месяца репетиции, мы сделаем небольшой перерыв, во время которого вы скатаетесь домой, отвезёте подарки. Там я порешаю кое-какие вопросы с вашим «Москонцертом» и вернусь в Париж. А вы вернётесь сюда чуть позже, в конце октября. Тут мы с вами закончим оттачивать программу и числа десятого декабря вернёмся в Союз.

Как раз закончилась одна сторона альбома, я встал и перевернул диск.

– Суточные такие же ждать? – спросил Барыкин, запивая вопрос вискарём.

– Такие же, Саша. Но за такие суточные я из вас всю душу выну. Столько не получают даже полицейские в Париже. И такие деньги, только для вашего рывка. В дальнейшем, что заработаем, то и будем есть. Вернее, что вы заработаете, на то и будете существовать. У меня имеются и иные доходы. Это чтобы между нами не было недопонимания. Тут, – я ткнул пальцем в пол, – настоящий социализм. «От каждого по способностям каждому по труду». Пашем и стараемся. Стараемся и пашем. Всё, что наработаем, запишем и отдадим в печать. Всё, что издадим здесь, наше полностью. Мои пятьдесят процентов, вам по десять. Это, замечу вам, много. Через три недели откроете счета и можете положить оставшуюся валюту здесь, чтобы не отобрали там. На них же покапает гонорар от продажи пластинок.

– Круто! – не выдержал Виталик.

– Можете оставить деньги в фонде, тогда про них вообще не узнают в «Москонцерте». Где и кому надо, естественно, будут знать.

Мы посмотрели на переводчицу. Ксюша даже не зарделась, а только кивнула.

– Если можно, я бы открыл счёт в банке, – сказал Буйнов.

– Дело в том, что по предварительной договорённости мой фонд в Москве откроет валютный счёт и получит возможность конвертации валюты в рубли. Вы сможете вывести фунты в рубли, или купить на них что-нибудь за границей. Мы это обязательно организуем. Мне и самому придётся долгое время жить в Союзе, а без некоторых продуктов или вещей я уже не могу. Думаю, мы организуем небольшой коммерческий магазинчик.

Ребята изумлённо переглянулись, а я решил пояснить.

– Вы оставите деньги в фонде. У вас будут на руках фондовские чеки, которые вы сможете в Москве обналичивать или реализовать по другому. Со счетов в Парижском банке снять деньги будет сложно. С ваших счетов по вашим письменным ордерам деньги будут перетекать на счёт Фонда, а с него на счёт Внешэкономбанка в Москве. Понятно?

Наконец-то все понимающе закивали.

Тут поднял руку Лёша Пузырёв.

– Слышь, Пьер, а группа «Земляне» то уже существует. При доме культуры имени Феликса нашего Дзержинского в Питере. Они распались, правда, этой весной, но соберутся, наверное.

– Да, пофиг, – пожал я плечами. – Моя группа «Земляне» зарегистрирована в «Москонцерте» ещё в мае этого года. Хотят играть, пусть играют. Страна у вас большая. Но, ты сам сказал, что они распались.

– Ну да, распались. Только их администратор набирает сейчас других музыкантов. Я знаю его. Это Андрей Большев. Он и меня к себе звал. Но я сюда уехал. Он Вовку Киселёва подтянул из группы «Апрель». Вовка не хочет своё название менять. Спорят они, наверное, до сих пор, как называться будут.

– Вот и пусть называются «Апрель». Хорошее название, – дёрнул плечами я. – А мы будем «Землянами».

– Ну, да, – хохотнул Буйнов. – А были ещё «Россияне»…

– Это – вообще не наше, – улыбнулся я.

Закончилась вторая сторона альбома.

– Вот – вещь! – со значением в голосе сказал Саша Барыкин и вздохнул. – Пишут же люди музыку…

– Им разрешают её писать… И играть… – Сказал Буйнов так вздохнул, что покачнулась ткань, прикрывавшая барабаны. Я посмотрел на них и, подумав, сказал:

– В Союзе тоже грядут перемены. Олимпиаду в Москве проведёте, много гостей из за рубежа приедут. Вот, меня пригласили свои песни спеть. Вас разрешили привлечь к концертам.

– Главное, чтобы потом не привлекли за сотрудничество с иностранными разведками, – буркнул Барыкин.

Переводчица нахмурилась. Я хмыкнул.

– Не привлекут. По сути, вас выбрали, чтобы вы показали, на что гаразды советские рок-музыканты.

– Рок-музыка у нас запрещена. Даже слов таких произносить нельзя, – продолжил спорить Барыкин.

– Музыка музыке рознь. Вон взять к примеру Мика Джагера. Он опустился до того, что решил сыграть в каком-то фильме Сатану. Это нормально? Или другие рок-музыканты. Несут всякую похабщину и непотребство со сцены, жопы и гениталии показывают. Это же гадость! Для чего? Чтобы запомнили. Проще простого пукнуть на балу и прослыть поручиком Ржевским. Не так ли?

Все засмеялись.

– Это точно! Поручик Ржевский – ходячий анекдот, – засмеялась Людмила.

– Я правильно понимаю, что среди нас нет поручиков Ржевских? – спросил я настороженно.

– Нет, конечно, – скал Виктор вытирая слёзы, выступившие от смеха. – Можешь, ты, Пьер, художественно объяснить.

– Так, художник, млять, – хрюкнул, давя смешинку, Буйнов.

– Ну и хорошо, – облегчённо выдохнул я. – Стараемся ребята, чтобы наша музыка соответствовала образу современного прогрессивного советского человека.

Все удивлённо вылупились на меня. Даже Ксюша.

– Ну, ты и выдал! – крутя головой выдохнул Буйнов. – Как наш политрук в армии.

– Кстати, по-английски слово «земляне» произносится, как «Ёслингс», – сказала Людмила.

Все замолчали.

– Не говори никому, Людочка, – пробасил Буйнов. – Ослингами чтобы не прозвали.

– Пока мы – группа Пьера Делаваля. Нам этого достаточно, – проговорил Саша Барыкин.

– А по-французски «земляне» – «терья», – сказала переводчица Ксюша.

– Тоже гадость какая-то, – скривился Виталик. – Мне нравится название «Земляне» на русском. Земляне, инопланетяне… Почему у них названия не о чём? Пинк флойд? Дип Пёрпл? Вот что означает «Лэд Зеппилин»? Как не переводили, фигня получается. А нам нужно, чтобы название мело смысл. Вон, Битлы… Взяли слово «Жуки» и поменяли, сука, одну букву. Почему нам не назваться «Жуки»? Ведь Битлы не поют про насекомых.

– Будут, – подумал я, – и «Жуки» и «Божьи коровки» и «Звери». Даже будет рок-группа с красивым названием «Ленинград», лидер который будет петь матом и показывать со сцены срам. Много чего будет ещё в этой России. Или нет? Будет, будет, скорее всего. Всё будет тоже самое. Отпускают вожжи коммунисты. Удержат ли? Вопрос. Как удержать «Птицу Тройку» несущуюся вскачь с брошенными возницей поводьями?

* * *

[1] Iron Maiden – Mother Russia – https://rutube.ru/video/6996f0d164b64da9803adb9bec23efc8/?r=plwd

[2] Matt Monro – From Russia with Love https://rutube.ru/video/d4aeffa134ebc245687299b94bd54c16/?r=plwd

[3] Boney M. – Rasputin – https://rutube.ru/video/724a768132b24ea602b5435902202234/?r=plwd

[4] The Vibrators – Disco in Moscow – https://rutube.ru/video/10e4aed84f8063ca9fe57a0cc2d3c005/?r=plwd

[5] Sting – Russians' – https://rutube.ru/video/8f4112a5978ea1571d9b41e59b0b3e8a/?r=plwd

[6] Robbie Williams– Party Like A Russian' – https://rutube.ru/video/2ec1c9dcce281fc4f817a379e2cfa521/?r=plwd

[7] Chris DeBourgh – Monnlight and vodka' – https://rutube.ru/video/7ce222dfd3dd89de6bf900e764dc0173/?r=plwd

[8] pet shop boys go west – https://rutube.ru/video/144a30130ff590cd45099c9b0c932013/?r=plwd

[9] The Beatles – «Back in the USSR» – https://rutube.ru/video/4e018b5c526467511728c2e898f62f50/?r=plwd

[10] Michael Jackson «Stranger In Moscow» – https://rutube.ru/video/89e9ff803ffb8942e087ea5837eb2d56/?r=plwd

[11] Dark Lunacy – «Heart Of Leningrad» – https://rutube.ru/video/a3ec450e694c53494c7f6d9f49c78b67/?r=plwd

[12] Pink Floyd – Animals (Full Album) 1977 – https://youtu.be/D4KQae9oMWs

Глава 17

В целом за три недели с десятком песен музыканты справились. Мы проводили в студии не по девять часов, а с утра и до вечера. Я проигрывал партию каждого инструмента с определённого места партитуры. Музыканты смотрели на мои руки и повторяли вслед за мной. Пока я давал правильную аппликатуру одному, другие, вслед за мной, отрабатывали свои движения. Так получалось проходить один и тот же отрезок четырежды.

Помогало и то, что несколько видеокамер записывали, как играл каждый из нас, а потом на получасовых перерывах мы прокручивали видео-записи сразу на четырёх экранах через видеопроекторы с жидкокристаллическими излучателями. Вообще, у меня в доме была «куча» видео-приставок JVC, «куча» видеопроекторов «Rainbow», «куча» стационарных видеокамер высокого разрешения, расположенных по всей усадьбе. Стационарные камеры записывали каждый на свой бобинный видеомагнитофон.

Для видеооборудования была отведена целая комната, названная нами «видеостудия», где Лёша Пузырёв «нарезал» клипы и монтировал ролики. Получалось у него, скажу откровенно, так неплохо, что после просмотра первой, собранной им песни, мне захотелось сделать его штатным видео-мастером. Иногда мы репетировали на улице, иногда выезжали в Париж с инструментами и всегда с нами имелись видеокамеры. Пригодятся, я думал, для видеороликов. Так оно и получилось.

Через три недели я купил билеты на чартерный рейс и мы вылетели в Москву. Чартерный рейс был тем хорош, что вёз туристическую группу, а у туристов, как известно, багаж невелик. Зато у нас было с собой и шмутья, и радиоаппаратуры предостаточно. Мне не было известно, что задумает «Москонцерт». По идее, на время гастролей они должны будут «передать» меня в Россконцерта, занимавшийся гастролями зарубежных музыкальных коллективов в Российской федерации. Как и Союзконцерт в союзных республиках. У меня и контракт, на самом деле, был подписан тройственный: с «Россконцертом» и с «Москонцертом».

У «Россконцерта» своих артистов не было. Он брал их по филармониям и отправлял на гастроли на запад наших, и завозил из за рубежа чужих и тоже передавал их в республики. Вот поэтому я ехал в Москву с тревожным сердцем. Хотя, не только по этому. Гэбэшная составляющая меня тоже очень напрягала.

Полковник мне говорил, что я ухожу закордон нелегально аж для всего Комитета. Сейчас я перехожу границу официально и с поддержкой КГБ. Так вот, кто я теперь, по сути, я не понимал. Полковник мне сказал, вести себя так, будто я настоящий француз. Да и ладно. Но, как я потом проявлюсь в «своём» «первом образе Евгения Семёнова», мне было не понятно. По словам того же полковника, который уже стал генералом, тому Евгению подняли по метрикам возраст до семнадцати лет, на момент моего перехода, «отправили» на работу в закрытый НИИ лаборантом, провели заочное обучение в МФТИ и сейчас я мог перейти на очное отделение сразу на пятый курс.

Такой вариант нами обговаривался, но сыграло то, что партийное руководство клюнуло на французского певца-музыканта, готового распропагандировать СССР на западе, фактически за свои деньги издав альбом, посвящённый Советскому Союзу и предстоящей Олимпиаде в Москве. Я даже обещал нарисовать на конверте пластинки Кремль, для чего вёз мольберт, краски и намеревался просить разрешения на «пленер» на Красной Площади. Пока мои музыканты отдыхают и решают свои проблемы, я хотел сделать акварельные зарисовки Москвы, чтобы потом в Париже устроить свою выставку.

А вообще-то, мне хотелось задержаться до ноябрьского военного парада, чтобы зарисовать его. В принципе, для того, чтобы отработать концертную программу времени у меня было предостаточно. В конце концов, сыграем под фонограмму. Музыкантов я уже приучил, что иногда такими вещами можно и нужно пользоваться, чтобы не подвести зрителей. Всякое в жизни бывает. Особенно, если у тебя по четыре концерта в день, как было у нас когда-то. Да-а-а…

Нас встретила представитель «Россконцерта» Маша, мы получили свой багаж, и погрузили его в грузовик зил. Автобус «ЛИАЗ» отвёз нас, как сказала Маша, на «нашу базу». Нашей базой, к моему удивлению и к ещё большему удивлению моих коллег, оказалось МГУ, что на Воробьёвых горах.

– Пока вы будете обитать в помещении и на сцене театра МГУ, – сказала Маша.

– Охренеть, – сказал Саша Барыкин. – Отсюда, кажется год назад, попёрли какой-то авангардисткий театр и сцена пока пустует. МГК распорядилось закрыть. А нас, значит, вместо них разрешили? Феноменально! Может быть разрешат обкатать программу на студентах?

– Для того и поселили вас к ним. Готовы уже сейчас попробовать?

– Сейчас? – удивились все.

– Готовы-готовы, – утвердительно покивал головой я, полагая, что для того, чтобы «раскачать» фойе театра МГУ, той аппаратуры, что он привёз, вполне достаточно.

Мне был прекрасно известна эта площадка, где мы когда-то в девяностых даже занимались каратэ. Сам зал театра был великолепен во всех отношениях, особенно своей акустикой. А вот фойе слегка эхонировало. Но ведь не обязательно вытаскивать аппаратуру в фойе. Пусть в зрительном зале слушают.

– Хорошо, что там театра нет, – подумал я. – Можно будет пульты настроить.

– Мы правильно поняли, что сейчас в театре мы будем одни?

– Да, правильно, – сказала Маша. – Можем договориться про общежитие.

Я удивлённо воззрился на представителя «Россконцерта».

– Общежитие? Кому?

– Ну, вам. Или вашим товарищам. Вы же иногородние?

Я обернулся к «товарищам». Они прыснули, едва сдерживая смех. Я тоже улыбнулся.

– А вы знаете, давайте, – сказал я. – Только у меня прописка Парижская.

– Ничего страшного. У нас в МГУ учатся и студенты из зарубежных стран.

– Так вы из МГУ? – спросил я, почему-то с облегчением.

– Да.

– А я думал, из «Росконцерта».

– Я – комендант Дома культуры МГУ, – горделиво произнесла Маша. – Театр в моём заведовании. Кроме театра у меня ещё спортзалы и другие места культурного и спортивного пользования.

– Здорово. Вам же нужна комната в общежитии?

– Общага МГУ? – задумчиво произнёс Виталик. – Никогда там не был.

– Будешь, – сказал и хохотнул Буйнов. – Я пас. Жена узнает, из дома выгонит.

– И я – пас.

– И я.

Желающих получить комнату в общаге МГУ не нашлось.

– Ну, тогда и я пас. Отдельную комнату ведь не дадут на одного?

– Почему не дадут. Вы проходите по заявке Московского Городского Комитета КПСС. Распоряжение на шесть отдельных комнат в особом крыле общежития, предназначенных для особо-важных персон.

– Обалдеть! – вырвалось у Буйнова. – Особо важных персон. Кому сказать, не поверят. Тогда мне – однозначно.

– И мне!

– И мне!

– И мне!

– А вы, Машенька, ничего не перепутали? – спросил я настороженно.

– Я никогда ничего не путаю, – так же горделивоо произнесла комендант Дома Кльтуры МГУ.

Театр МГУ меня снова поразил величием и мраморным великолепием.

– Тут лебединое озеро играть, а не рок, – подумал я, взойдя на сцену и оглядывая зал.

– О! – выдохнул я в зал, напрягая нижний резонатор.

– Охрененная акустика! – восхитился Саша Буйнов. – Тут, чтобы зал качнуть, и стоваттников хватит.

Пока студенты, тихо переговариваясь, рассуждая, кого это к ним занесло, затаскивали аппаратуру, мы осматирвали сцену, её коморки и гримёрки со складом атрибутики.

– Мест на тысячу, – уверенно сказал Саша Барыкин, оглядывая зрительный зал. – Солидная площадка. Не уж-то разрешат шумнуть?

Тут появился Виталик, он оставался за старшего на разгрузке.

– Закончили, шеф, – сказал он. – Никто не забыт и ни что не забыто. Грузовик отпустил, всё равно он, собака дикая, везти наши вещи отказался.

– Перегрузите в автобус. Мы уже договорились.

– Ок-кей! Тут тимуровцы свою помощь предлагают в расстановке аппаратуры. Допустим? Иногда бывает полезно.

– Пусть будут. Пуст фамилии напишут.

Мальчишки – их было десятеро – потолклись в сторонке и принесли список. Я взял и спрятал в карман.

– А вы что за группа? – спросил один из них.

– Что играете?

– «Земляне», – сказал Буйнов. – Музыку играем.

– На ящиках бирки иностранные… Вы из-за границы приехали?

– Прямо из Парижу. Проездом в Казань! – Буркнул тот же Буйнов.

Ребята насторожились, а потом расплылись в улыбках.

– Это вы «двенадцать стульев» цитируете, – сказал один.

– Гуманитарий, что ли? – спросил Саша.

– Филологи, – улыбнулся другой студент.

– Вот повезло-то как сразу, – тихо проговорил Барыкин.

– Может, вы ещё и стихи пишите? – спросил я.

Ребята переглянулись.

– Пишем, а что?

– Меня интересуют стихи без длинных слов, без глубокого смысла и с запоминающимся рефреном.

– Рефрен – это припев, что ли? – спросил ещё один, прокравшийся ближе всех ко мне. – Вы песни имеете ввиду. Мы и песни пишем. У нас даже свой ансамбль был. Тут при театре. Ребята выпустились и закрыли его.

– Несите, – сказал я. – Но мы только из лучших стихов песни делаем. На мгновенную победу не рассчитывайте.

– А сами то вы что играете? Синий-синй иней?

– Или увезу тебя я в тундру? – пошутил кто-то из глубины студенческой толпы.

– Мы играем свои песни.

– Свои песни не играют даже «Весёлые Ребята» и «Самоцветы».

Мои музыканты переглянулись.

– Ладно, ребята. Вы ступайте. Спасибо за помощь. Приходите на завтрашнюю репетицию, и услышите, что мы поём.

Ребята ушли.

– Маша, а там, в «вип» номерах, действительно прилично?

Маша сначала не поняла, что такое, «вип», а потом явно обиделась.

– У нас международные делегации останавливаются и не жалуются.

– Извините, Маша, не хотел обидеть. Я про то, что нужно мне в гостиницу ехать. У меня номер забронирован в гостинице «Москва». Позвоните, что завтра выкупите. Или вообще откажитесь. Зачем вам оттуда сюда на метро каждый день добираться?

– Дело говорит комендант. Если тут работать, то общага – самое то место проживания. Но ведь мы не собираемся сразу впахивать?

Все уставились на меня, а я задумался.

– Предлагаю мужчинам собраться завтра. Расставить и подключить аппаратуру. Не знаю, что придумал «Росконцерт». Думаю, завтра всё будет ясно. Но даже если ничего не будет, пока вы будете отдыхать, я настрою аппаратуру, свет. Хочу на седьмое ноября тут остаться. Десять дней чем-то надо заниматься… Вас трогать желания не имею.

Все обрадовались и заторопились в автобус, а мы с Машей пошли в сторону общежития.

* * *

Я, пообедав в столовой МГУ, больше похожей на ресторан, отдыхал в своём «общажном» люксе, и почти дремал, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал я, и тут же зевнул.

– Кто дремлет днём, не дремлет ночью? – недовольно спросил голос «генерала». – Почему поменял адрес проживания?

– Так, э-э-э, предложили двухместный люкс поближе к месту работы, – растерялся я. – А вы, разве не в курсе?

– Не в курсе. Скажи, чтобы пропустили.

– Вас не пускают? – я фыркнул.

– Тут строго.

– Слушаю, вахта, – сказали в трубке.

– Пропустите этого человека.

– А как его фамилия? – спросил вахтёр.

– Он сам скажет.

– Понятно, – хмыкнул в трубку дедок, и я представил у него на голове фуражку с голубым околышком. Очень хорошо представил фуражку и зрачок его глаза, виднеющийся из-за мушки с целиком револьвера. Ха-ха…

Генерал вошёл и к моему удивлению, приобнял меня.

– Привет-привет, перекати поле. Или лучше – Фигаро? Тот тоже и пел, и плясал…

Генерал сел в кресло, раскрыл портфель, вытащил и включил глушилку.

Так вот ты какой, Пьер Делаваль! – проговорил генерал. – Отлично выглядишь! Спорт не забросил?

– Не-е-е… Прёт всё так же. Если не пробегу в день километров десять, хотя бы, ломает, словно от, э-э-э, нехватки, э-э-э, ну вы поняли.

Понял-понял. Наши устали за тобой бегать. Тоже уже в борзых превратились.

– Вижу я ваших. Они не скрываются.

– Не скрываются, – кивнул головой генерал. – Как идут дела по формированию банд-группы?

– Рок-группы, товарищ генерал, – укоризненно взглянув на него, сказал я.

– Да, какая разница? – махнул он рукой. – Всё равно, бандиты вы. Вы ещё хуже – диверсанты.

– Вот те здрасте! – всплеснул я руками. – Сами организовали, а сами отбаяриваетесь? Не-не-не… Я сидел бы сейчас в Париже и рисовал свои акварели, да музычку время от времени поигрывал, пластинки выпуская и денежку зарабатывая.

– Денюжку! – пробурчал генерал. – Всё бы тебе денюжку зарабатывать. Капиталист прямо какой-то. Ты где рос?

– А я же говорил. Тлетворное влияние того мира, в который превратили СССР ваши коллеги. Там сплошной капитализм. Да и мы тут к тому и идём, похоже. Нет? Я ошибаюсь?

– Ладно, не умничай, – вздохнул генерал. – Ещё не всё ясно. А ты, много будешь знать, скоро состаришься.

Я поперхнулся водой, закашлялся и вернул стакан на стол.

– Э-э… Это, что, намёк на моё здоровье?

– Поговорка это. Значит слушай. Действительно в кулуарах ходят слухи о создании подконтрольного управлению «И» неформальной организации, объединяющей такие банды как ваша, только взращённые на нашей, блять, земле. Таких, оказывается, тьма тьмущая. В каждой подворотне, в каждом доме культуры. Даже в сёлах и деревнях на палках играют самоструганных. Эта организация вроде как должна сдержать самых буйных. То есть, они сами себя, вроде как должны задушить.