Текст книги "Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

До конца выставки мы заключили более двухсот контрактов на поставку более десяти тысяч компьютеров в полной комплектации по цене пять с половиной тысяч долларов США, В неполной комплектации компьютеры тоже заказывали, но не много. Всего около двухсот штук. Весь привезённый с выставки заказ для нашей фабрики был на один зубок.

Мы настрогали двадцать тысяч кристаллов за два месяца. Ещё столько же времени собирали рабочие станции. Так что, к июню с основными заказами было покончено, но и фабрика чипов, и сборочные цеха уже набрали обороты и работали как отлаженный механизм, поэтому в компьютерных салонах дефицит наших машин был минимальным.

Постоянно поступали заявки на процессоры и микросхемы, но мы вынуждены были вежливо отказывать, ссылаясь на внутренние потребности. Однако ещё в мае ко мне обратился «Национальный совет по предпринимательству» который был правительственным органом Соединенного Королевства, созданным в 1975 году лейбористским правительством Гарольда Вильсона для поддержки интервенционистского подхода правительства к промышленности. По своей первоначальной концепции NEB был предназначен для расширения общественного контроля и собственности на экономику путем приобретения доли в ведущих производственных фирмах Великобритании, которые затем должны были заключать соглашения о планировании для достижения экономических целей.

* * *

[1] Система автоматизированного проектирования или система автоматизации проектных работ (англ. Computer-aided design (CAD)) – автоматизированная система CAD.

[2] Вид лицензионного вознаграждения, периодическая компенсация, как правило, денежная, за использование патентов, авторских прав, франшиз, природных ресурсов и других видов собственности.

Глава 8

Заявки на компьютеры второго поколения сыпались, как из рога изобилия со всех сторон света: Японии, Филиппин, Малайзии, Сингапура, Австралии, Индии. Отовсюду… Аналогов нашему «Rainbow-2» в мире не было. Отгружали на экспорт продукцию по мере очерёдности, но в Индию я отправил партию из двадцати рабочих станций полной комплектации вне очереди. Заявку прислала фирма, находящаяся под патронажем моего «отца».

Товарищ полковник посетил Лондон ещё перед Рождеством семьдесят пятого года. Увидев его помолодевшее и слегка изменённое лицо, я был не сильно удивлён. Что-то подобное я от него и ожидал. Оказалось, что полковник перевёлся в Москву, но сюда приехал, как частное лицо.

– Ага так я и поверил, – подумал я, «стряхивая спагети с ушей». – Кто же тебя отпустит? В Великобританию в частную поездку и чужим паспортом?

Именно тогда мы с им и обсудили нюансы нашей общей легенды, по которой он с млей матерью живёт в Нью-Дели в съемной квартире, которую он оплачивает моими средствами. Я тогда уже накопил наличными двести пятьдесят тысяч фунтов, которые и передал ему. Полковник заслушав мой отчёт и планы уехал в Индию там положил деньги в банк на своё имя. Что интересно, в Индии информации о том, что семья Сомерсетов погибла в автокатастрофе в Бангладеш не поступала, так как документы были пересланы по адресу, оставленному Питером Сомерсетом при въезде в страну.

Так что, опасаясь каких либо негативных изменений в моей жизни, я отправил компьютеры, кучу софта и всякой иной «всячины» в Нью-Дели на адрес «отца» в первую очередь. А то мало ли что и как сложится в дальнейшем. Хе-хе-хе…

Вот и вызов в «Национальный совет по предпринимательству» я воспринял как тревожный звонок.

Однако пэр Англии лорд и барон Франклин Райдер, председатель «Национального совета по предпринимательству» оказался –весёлым дядькой с пышной, вроде как завитой и крашенной в золотистый цвет шевелюрой. Он носил мощные очки от близорукости и от того его глаза казались непропорционально маленькими и вместе с клювастым хрящеватым носом создавали образ необычной весёлой птицы. Однако не смотря на весёлость, у меня сразу проявилось чувство, что меня хотят склевать.

– Здравствуйте молодой человек, – поздоровался со мной первым лорд Райдер, приветствуя меня в двери кабинета, которую открыл передо мной его помощник. Мы встретились с ним почему-то в офисе какой-то фирмы по производству автомобилей. Адрес мне сообщил его помощник, когда я позвонил по указанному в приглашении номеру телефона.

– Проходите-проходите, Джон Сомерсет. Я знавал вашего прадеда. Мы с ним были очень дружны, а я был почитателем его писательского таланта.

– Странно, – подумал я, – неужели он не знает, что я не родной «правнук» Моэма?

Хотя… У этих английских аристократов трудно понять степень связей. Институт бастардов и назначенных «родными детьми», которым переходит титул и наследство существует с древних веков. А фамилия Сомерсет – очень известная. Повезло нашему разведчику, хе-хе, что его усыновил такой «член» английского аристократического общества. Или, скорее, мне повезло носить такую фамилию, а вот, повезло, или наоборот, разведчику, не известно. Да-а-а… Благодаря моей фамилии даже отпрыски высшей знати обращались ко мне уважительно и не позволяли себе пакостей. Шел второй год обучения в колледже, а меня ещё ни разу не окунали в сортир, как большинство студентов моего курса.

– Вы, действительно, выглядите очень молодо, для владельца и руководителя такой крупной по нынешним меркам компании, выпускающей микроэлектронику и компьютерные системы. Ха-ха… Как написано в вашей анкете, подготовленной мне помощником. В и вправду выпустили за два года более двадцати тысяч компьютеров на общую сумму двадцать восемь миллионов фунтов стерлингов? Так указанно в справке полученной нами из налоговой службы. Причём около десяти миллионов фунтов получено вами по статье «экспорт». Это очень достойный результат, для молодого человека, которому ещё нет и двадцати лет и который ещё обучается в колледже.

– Это правда, – успел сказать я, но лорду Райдеру, похоже не нужен был мойответ. Он продолжил:

– Основная роль нашего комитета заключается в поддержании значительного уровня акционерного капитала в крупных производственных компаниях и согласуется с «Законом о промышленности» семьдесят пятого года. Промышленность Великобритании в стагнации. Капитализация компаний скудеет.

Он так и сказал «скудеет»! Я мысленно оценил его «художественность» изложения проблемы.

– Значит будут грабить, – подумал я и не ошибся.

Лорд Райдер сразу взял «быка за рога».

– Эксперты нашего комитета считают, что та сфера бизнеса, что избрали вы, очень перспективна. Очень востребована, перспективна, но рискованная. Она не исследована и имеет множество подводных камней и множество бурных течений, норовящих такого молодого предпринимателя, как вы, выбросить на острые камни.

– Браво! – похвалил я в очередной раз Лорда Райдера мысленно. – Учись, студент, как лохов разводить надо.

– Вы, я знаю, взяли кредит. Под весьма низкий процент, но всё же – это кредит. Наш комитет следит за рискованными сделками, подобными вашей и вытягиваем потерявшие остойчивость компании из пучин невзгод и неприятностей. Только за год мы помогли пяти крупным компаниям, попавшим в затруднительное положение с выплатой кредита. Например – компанию «Феранти». Фирма была известна работой в области электросетевых систем и оборонной электроники. Она выпустила и продала компьютер «Ferranti Mark 1» ещё в пятьдесят первом году. Потом она превратилась в банкрота и мы в семьдесят пятом году практически национализировали её, выкупив шестьдесят пять процентов акций компании. Слышали про такую?

Я покрутил головой.

– Недавно Британия выкупила чтобы поддержать убыточные компании «Cambridge Instrument Company» и «Sinclair Radionics». Первая выпускает медицинское оборудование, вторая – радиоприемники, калькуляторы и научные приборы. Эта компания самая молодая. Вроде вашей. Знаете её?

Эту компанию я «помнил» и понимал, что наши «наручные калькуляторы» не позволят ей подняться. Да и многим таким ориентированным на поддержку Британского ВПК компаниям, и старичкам, и новичкам, я как кость в горле. Как тот острый камень в водных потоках, об который разобьются корабли, лодки и лодочки Британской электронной промышленности. И не только Британской. Хе-хе!

Своим новаторством я выбиваю из под их ног табуретку на которой они стоят. Табуретка и так шаткая, а ещё я с топором. Теперь в принципе я понял, к чему клонит лорд Райдер. И понял ещё, что, вполне возможно они и создали «Национальный совет по предпринимательству», целью которого являлась поддержка и удержание на плаву предприятий Британской промышленности, была создана под меня? Но я только в семьдесят пятом году только появился в Лондоне. Не может такого быть. Не может быть такого, что они испугались меня. Хрень полная! Но, однако – факт.

– Нет! Какой семьдесят пятый⁈ Появился я в Лондоне в семьдесят четвёртом! Надо же, какие водовороты жизнь крутит, теряю ощущение хода времени. Прав лорд Райдер. Тогда – да. Могли они протестировать мои музыкальные примочки, синтезатор и микшерский пульт, могли. Протестировали, «о*уели» и поняли, что их промышленности наступает «пендыр»⁈ Ха! Тогда сейчас поступит предложение, от которого я не смогу отказаться.

Лорд Райдер весело щурясь смотрел на моё лицо и отслеживал мою реакцию на его слова.

– Вижу, что до вас доходит смысл сложившейся, я бы сказал, критической, ситуации. А я бы хотел задать вопрос, кто вы, мистер «Джон Сомерсет»? Но не задам. По вашему происхождению всё предельно ясно, а вот по вашему умственному развитию совсем не ясно.

– Блять! И что им далось моё умственное развитие⁈ – подумал я, вздыхая, но промолчал.

– В школе вы не блистали, Джо Сомерсет. Ни по одному предмету. А тут, вдруг проявили себя, как настоящий учёный, и я больше скажу – прогрессивный учёный и специалист в радиотехнике. Прямо инженер-радиотехник, какой-то. Вы где-то учились после школы?

Лорд помолчал, теперь ожидая ответа, но молчал и я. Имел право. Истинного англичанина никто не заставит говорить, если он не хочет. А тут кто-то позволяет себе задавать мне некорректные вопросы… Ну и что, что лорд…

Пауза неприлично затянулась. Лорд вздёрнул брови и улыбнулся.

– У вас крепкие нервы и хорошие манеры. Вам нужно заняться политикой. Вы не лейборист?

– Я – анархист, – сказал я.

– Да? – удивился Райдер. – А! Молодость! Я в молодости был коммунистом. Это пройдёт и тогда приходите к нам, лейбористам. Это мы перед выборами в парламент в феврале семьдесят четвёртого года приняли партийный манифесте на котором заявили о правительственной поддержке усилий предпринимателей в развитии зарождающейся электронной и компьютерной промышленности Великобритании.

– Простите, лорд Райдер…

– Называйте меня просто – Дон.

– Не могу, сэр, себе такого позволить, сэр.

– Фу-у-у. Вы же не янки, Джон. Это у них все сэры. А у нас есть и пэры. Ха-ха…

– И всё-таки, мистер Райдер, поясните смысл вашего высокохудожественного спича. То, что вас заботит судьба электронной и компьютерной промышленности Великобритании, я понял. Сказать, что я здесь не причём, нельзя. Именно этим я и занимаюсь. Банкротиться пока не собираюсь, но как только, так сразу обращусь к вам.

– Нет-нет… Уж лучше процветайте. У вас очень неплохо получается.

– Так в чём же дело? Поясните…

– История показывает, что класть яйца в одну корзину – не целесообразно, а сейчас получается, что корзина с яйцами в ваших руках. И наши эксперты… Высоко-квалифицированные, замечу, эксперты не видят перспектив не то что развития, а даже выживания иных фирм, только начавшими проявлять себя на данном поприще. А они, замечу, чаще всего имеют давнишнее сотрудничество с военно-промышленным комплексом Британии.

Я вздохнул, утомлённый его словоблудием и Райдер понял, что дальше тянуть кота за всё, что у него имеется, чревато моим уходом.

– Извините, Джон, старого политика. Вы молодой бизнесмен…

Я едва не застонал.

– Короче. Я понимаю, что просить вас помочь этим компаниям своим интеллектом – безумие, но тогда вам придётся взять на себя выполнение их контрактов. Понимаю, что этот процесс не быстрый, но постепенно, года через три, вы освоите выпуск, э-э-э, необходимой для ВПК продукции. Как вам такое предложение?

– Предложение хорошее, чего греха таить, только мне придётся строить производство заново. Моих трёх этажей едва хватает. Да и аппаратура военного предназначения должна производиться за «семи замками». Это должна быть обособленная территория. Я правильно мыслю?

– Правильно мыслишь, Джон Сомерсет! То, есть, если я правильно тебя понял, ты готов подписать контракт на сотрудничество с правительством?

– Смотря какой контракт.

– Сначала подпишем договор о намерениях. Вот, возьми, читай.

Лорд Райдер придвинул ближе к краю стола зелёную папку, в которой угадывалась небольшая стопка листов формата А-4.

Взял, сел обратно в кресло, стал читать. Всё, как положено: в начале – расписка о соблюдении секретности, далее текст намерений, где указывалось, что правительство оставляет за собой право вмешиваться в планирования, реконструкцию цехов и прочая, прочая, прочая. Мне не понравился пункт, где меня обязывали поставлять чипы и другие, выпускаемые мной комплектующие на полный объем выпускаемой продукции. То есть, прежде думай о Родине, а потом о себе. Хе-хе… Ну-ну… Не подавились бы…

– Вот тут я не согласен, – показал пальцем в текст.

– Какой пункт?

– Двадцать пять пункт восемь. И вообще… Чем я буду выполнять план? Тут сказано, что планирует государство. Планирует от потребности?

– Ну-у-у… Да!

– А возможности? Какие у меня возможности? Своё, имеющееся у меня, производство я перекраивать не буду. У меня только что наладился бизнес-процесс: производство-реализация. Ломать его нет резона. Сломаем его, не получим результата для ВПК.

– Что предлагаешь?

– Всё просто. Государство «рисует» план поставок, я рисую план строительства, план расширения своего производства, план ввода в эксплуатацию и того и другого, план выпуска продукции.

– Разумно. Понимаю, что без расширения вашего производства, глупо ожидать по десять яиц в день от одной курицы. Мы готовы выделить средства на развитие твоей фабрики. Под минимальный процент.

– Под минусовой процент? – уточнил я.

– Согласен, – вздохнул лорд Райдер.

– У вас есть на примете территория?

– Безусловно. Наши эксперты предлагают использовать площадку компании «Ferranti» в Манчестере.

– Ничего себе. Ближний свет!

– Аещё?

– «Cambridge Instrument Company», это, естественно в Кембридже. В пригороде, в Честертоне имеется компания «Руе», выпускающая телевизоры и видеокамеры. Тоже банкрот. Японцы «Сони» и «Хитачи» в начале семидесятых выпустили в Британии цветные дешёвые телевизоры, и компания на грани банкротства. Мы пока не уверены, надо ли выкупать её. У неё в Честертоне большой завод. А в Нетмаркете, графства Суфолк имелась дочерняя компания по производству транзисторов «Newmarket Transistors». Может это будет для тебя интересно. Но это было в шестидесятых. Я справку вспомнил.

– Транзисторы? Очень интересно, но скорее всего от них остались рожки да ножки. Я помню транзисторы этой марки. Кембридж и телевизоры это – интересно. Надо японцам утереть нос, как вы думаете?

– Японцам? Они наши партнёры, конечно, но лучше пусть они покупают наши телевизоры, чем мы их. Экспорт, экспорт и экспорт, – вот наша цель.

– Ну, тогда поехали в Кембридж?

– Ты договор подписывай, – ткнул в свой экземпляр лорд Райдер.

Я покрутил головой.

– Надо всё хорошо прикинуть и посчитать.

Любят британцы проверять тебя на «слабость характера», а именно, поддашься ты на провокацию или нет. Это касается всего: дежурств в колледже, выполнение общественных поручений, есть там и такие в виде, например, пения в хорах на Рождество или шефства над инвалидами. На счёт последних у меня самого в школе и на предприятии по монтажу электрических плат и сборке радио-аппаратуры, было около двадцати физических и умственных инвалидов.

Я выписал сам себе справку о том, что я предоставляю обучение и работу этой категории британских граждан, отнёс справку в студенческий комитет, получил всеобщее уважение, одобрение и свободное посещение общественных мероприятий колледжа. А их там было «дофигища». А так бы нагрузили по самое «не хочу». Но, если бы я отказался в категоричной форме от всего сразу, то никто бы меня тоже не осуждал. Были там и такие.

Благодаря моей «подработке» в школе и колледже «Сомерса» в качестве преподавателя, я получил свободное посещение лекций по физике, математике и программированию. Нет, учить и сдавать эти предметы мне было необходимо и посещать практические занятия тоже, но лекции я мог игнорировать. Практически, аттестационной комиссии я сдал эти предметы за первый курс, но формально должен был пройти необходимое обучение. Ну, н е было в «Королевском колледже» формы обучения экстерном.

Именно благодаря свободному посещению колледжа у меня имелась возможность заниматься «своими» делами, к которыми я приписал поездку в Честертон на фабрику компании «Раи». Лорд Райдер передал меня одному из членов парламента, входивших в «комитет по спасению британской промышленности», как я его назвал при лорде Райдере. Ему, кстати, понравилось такое шутливое название.

В Честертон мы с Билом Саксом выехали уже на следующий после нашего с Райдером разговора днём.

Глава 9

На новом бежевом Ягуаре «XJ6 SD» мы добрались до Честертона за один час двадцать минут и я задумался о приобретении автомобиля, когда вдруг Бил сказал:

– Вот мы и приехали.

Я увидел комплекс строений, как старой, так и современной конструкции. Старым был двухэтажный корпус из красного кирпича со множеством окон. Новым, было здание из бетона и стекла в четыре этажа метров двадцати высотой. Нас встретила группа менеджеров из пяти человек. Мы пожали руки и экскурсия началась.

В цехах компании «Паи» собирали телеметрическое оборудование, телевизионные и видеокамеры и что-то ещё, что распознать не представилось возможным. Процесс сборки шёл вяло. Работников в цехах было очень немного. По моему взгляду поняв меня, старший встречающей группы сказал: «Нет денег на зарплату» и я понимающе кивнул. Вся экскурсия закончилась минут через пятнадцать. Смотреть в общем-то было не чего, кроме складов затоваренных телевизорами, коих, по моим прикидкам, скопилось около двух тысяч штук.

– Уволенные работники где?

Старший менеджер пожал плечами.

– Кто где. Это, в основном, жители Честертона. Мы давно здесь работаем. Но у нас ещё есть завод, где мы производили только телевизоры, в Лаустофте. Он совсем стоит с прошлого года.

– В Лаустофте? Это на восточном побережье? – спросил я. – Далековато.

– Два с половиной часа на автомашине из Лондона, – сообщил Бил.

– Разошлите всем уволенным письма о переквалификации и о приёме на работу. Со следующего месяца у вас будут все необходимые комплектующие и технологические карты новой продукции.

– Какой продукции? – очень удивлённо спросил старший менеджер, уже наверняка навостривший лыжи в сторону конкурента, слишком уж он был со мной высокомерен.

– Новой, – спокойно сказал я, предпочитая не распространяться о своих планах.

* * *

Мы вернулись в Лондон этим же днём и это ещё раз заставило задуматься меня о покупке автотранспортного средства. Но теперь я уже почему-то думал о мотоцикле.

– Час езды на двухколёсном монстре, это не такой уж и труд, – думал я, – зато, не забытое с «той» молодости ощущение «ветер в харю, а я х*ярю», звало в «то» прошлое. Но… Того прошлого уже не будет, – грустно вздохнул я. – Теперь у меня есть это, блять, британское. То ли детство, то ли юность, то ли взрослость, мать её возьми.

Вернувшись в школу «Сомерсета» и заперевшись у себя в комнате, хотя охранник сказал, что меня спрашивали менеджеры «фабрики» и «колледжа», я задумался о мобильной связи.

– Надо купить хотя бы военную версию радиотелефона, – подумал я. – Хотя… Сейчас мне, наверное, разрешат собрать свой радиотелефон. Может быть выделят и свою частоту.

В Британии существовало подобие мобильных сетей, но, как и во всём мире, государство жестко контролировало частоты. И, хотя в Британии радиотелефоны производила частная компания, но она контролировалась государством.

– На хер! – выругался я мысленно. – Не забивай голову ерундой. Всему своё время. Сейчас дают в мои руки средства телекоммуникации? Хорошо! Освой эту стезю. Никуда они не денутся без моих процессоров и других микросхем. А в них можно запихать чёрт знает что. И запихаем. Это я знаю как делать и без моего «искусственного интеллекта». А уж с ним мы такого тут наворотим, что хрен эти англосаксы разберутся и через сорок лет. Ха-ха-ха!

Я посмотрел на себя в зеркало. На меня спокойным, расслабленным взором смотрел молодой человек лет двадцати. Слава Богу, что резкие скачки изменений в моём теле прекратились на этом обличии. У тела Женьки день рождения был в апреле и по его метрике мне должно было в семьдесят седьмом стукнуть шестнадцать, а выгляжу я на двадцать. Джону в семьдесят четвёртом было «почти восемнадцать». У него день рождения в ноябре. Сейчас, в этом году должно исполнится двадцать один. Ну и нормально. Соответствуем! Хе-хе! Так держать!

Меня вдруг обуяла бесшабашная весёлость и я, схватив и включив гитару, начал выводить какой-то рок-н-рольный ритм, а потом, как-то само собой, я запел:

– Слепили бабу на морозе: руки, ноги, голова. Она стоит в нелепой позе – не жива и не мертва. А мне другой не надо нынче, пусть красивых в мире тыщи, нет её белей и чище, и другой такой не сыщешь. Хоть ты тресни.[1]

Только к середине песни я понял, что пою по-английски. И в рифму, мать твою! Ха-ха! Допев до конца, я тут же, пока не забыл, переписал слова на обороте какого-то документа и уставился в текст.

– Охренеть! – высказался я по этому поводу и включил воспроизведение. Магнитофон у меня автоматически включался на запись, как только в микшер поступал сигнал от какого либо инструмента или микрофона.

Звучало очень даже сносно и мне стало жаль, что я всё больше отвлекаюсь от музыки, а ведь хотел издать пластинку «Русские песни». Однако здесь я понял, что это не возможно. Сразу попаду под подозрение, ибо всё русское британцам было чуждо. Это не Америка, где продаются записи различных эмигрантских исполнителей, в том числе и русских. Кстати, по этой причине, наши с Сьюзи Кватро «Французский» и «Итальянский» альбомы очень хорошо продавались в Соединённых штатах.

Мы со Стивом Фербером иногда музицировали, но бас-гитарист он был не очень хороший. Не удавалось получить удовольствие от музыки, как с Сьюзи. Да-а-а… Вспомнив девушку в чёрном кожаном комбинезоне, я вздохнул. Сейчас мне казалось, что стоило мне проявить настойчивость, я бы смог её удержать, но, в то же время, я понимал, что это не так. Сьюзи не отказалась ни от Ленни, ни от Майкла с Ники. Они сейчас гастролировали в Европе и эксплуатировали мои итало-французские песни. Очень удачно и вовремя мы с Сьюз выпустили эти альбомы. И у меня зародилось подозрение, что Сью, сразу поняла, как и ей, и её группе с них будут преференции, потому что она сразу после выхода пластинок отправилась в Европу. И перед этим, она усиленно репетировала с коллективом и даже приглашала меня им помочь. А я, что? Помог, конечно! Со мной у них, почему-то, песни сложились намного быстрее. Взгляд Сью говорил мне о многом: и о том, как она мне благодарна, и о том, что она рвётся в бой. А я… Я, в принципе, этого и хотел, передавая ей чужие песни. Их у меня было очень много. Самому петь? Да я охренею. А передавать кому-то другому? Кроме Сьюзи Кватро других, уважаемых мной зарубежных музыкантов, не было. Все они были в чём-то ущербны. То гомики, то сатанисты, то наркоманы, то вообще не понять что.

За вечер я набросал план развития бизнеса, исходя из тех объёмов, что позволяли выпускать передаваемые мне мощности компании «Паи». У меня были чертежи заводов и разработанные заранее проекты моих «хотелок». Зарядив данные площадей и коммуникаций в «Авто-кад» и поковырявшись с плановыми показателями, я минут через двадцать получил несколько вариантов предварительных проектов размещения «моих» цехов.

Компьютер вывел проекты на печать, начертив и чертежи, и спецификации к ним на тонкой перфорированной с обеих краёв бумаге. Принтер, печатающий на ватмане у меня тоже был, но не здесь. Он, в отличии этой «тумбочки» имел размер небольшого шкафа и находился в офисе завода микропроцессоров.

На следующий день мы встретились с лордом Райдером и он показал мне их «хотелки», выраженные в количестве микросхем, процессоров и контроллеров. Я хмыкнув, развернул перед ним свои «хотелки» и план их реализации.

Глянув на чертежи и схемы, присутствующий на встрече эксперт, которого мне представили, как доктора технических наук Уильяма Остина – профессора авиационной техники, с удивлением посмотрел на меня.

– Мне сказали, что вы учитесь на втором курсе «Королевского колледжа» в Лондоне? Это правда?

– Правда.

– Но здесь работа на уровне диплома инженерного факультета. Это ваша работа?

– Скорее, это работа моей компьютерной программы, расчёты делал я, ну, и ставил задачи, конечно.

– Правильно поставить задачу – это восемьдесят процентов любого успеха. Но, если я правильно понимаю, вами заложен выпуск процессоров, согласно объемов и площадей тех помещений, что вам предоставляет «парламентская комиссия».

– Естественно.

– И вы, если я правильно понимаю, готовы увеличить мощности, если вам предоставят другие, более просторные помещения? Не отвечайте, уже понял, что вопрос глупый.

Профессор снова полистал спецификации и осмотрел чертежи и схемы цехов в разрезах.

– Очень интересно. У нас есть подобные программы, но чтобы за один вечер решить… Это -феноменально, молодой человек!

– Я сам очень быстро считаю, но моя программа считает гораздо быстрее меня.

– Да-да… Мне рассказывали про ваш «Авто-кад», что он сам делает расчёты. Я как-то не особо верил. Теперь понимаю, что зря. Гордыня… Да-а-а… Тяжкий грех…

– Какое ваше мнение, сэр? – почему-то нервно спросил лорд Райдер.

– Моё мнение, сэр, что мы должны упасть в ноги этому молодому человеку, попросить его так, чтобы он понял свою выгоду и отдать ему всё, что у нас есть. Если мы этого не сделаем сейчас, то через два-три года кто-нибудь: джапы или французы, передерут его технологии и затоварят рынок процессоров более современными.

– Ну, это вряд-ли, – подумал я.

– А что он хочет? – усмехнулся председатель парламентской комиссии. Сегодня мы сидели в другом «его» кабинете, расположенном в здании на Бридж-роуд.

– Ещё хуже, если микросхемы передерут русские, – сказал я.

Оба мои собеседника переглянулись.

– Это было бы катастрофой, – пробормотал профессор. – Именно поэтому ваше производство процессоров я бы перенёс на территорию Фарнборо.

Райдер фыркнул.

– Вам бы, профессор, всё перетянуть под своё, э-э-э, крыло. Кроме самолётостроения у нас есть и другие отрасли промышленности, заинтересованные в производстве микрочипов. Как и гражданские, между прочим. Медицина, например. Уже с этими его чипами в Кембридже готово к испытанию искусственное сердце. Вы представляете, что это значит?

– Представляю, – ответил, вздохнув профессор.

– Ни хрена себе! Они выковыряли микросхему из компьютера, потому что я их не продаю, и сделали искусственное сердце. А его, помнится, пересадили только в двухтысячных годах,, – подумал я и «память» подсказала – «3 августа 2011 года в больнице Папворт, пациент Мэтью Грин».

– Ну и пусть там производит свои процессоры, – буркнул профессор. – Или в нашей лаборатории, в Кембридже…

– У него нет даже университетского образования и ваши профессора заклюют его, – усмехнулся лорд Райдер.

– Пусть переводится к нам. У нас есть компьютерный факультет, у них нет.

– Мне не нужен компьютерный факультет, – усмехнулся я. – Если только преподавать…

– Хе-хе! Хорошо он тебя! Не нужны мы ему. А дать то, что он хочет, мы можем и даём. Пусть сначала это освоит.

Профессор хмыкнул.

– Наверное вы правы.

Я отрицательно покрутил головой.

– Не согласен. Сейчас главное – не микросхемы, а фотолитографическое оборудование. Экспериментируя с имеющимся в наличие мы уже сейчас можем разместить на кварцевой подложке в полтора раза больше элементов, чем в начале производства. Теперь мы выжигаем процессор включая в него и сопроцессоры. Это в трое удешевляет выпускаемые нами компьютеры.

– Но вы цену не снижаете, я вижу, – сказал лорд, заглядывая в какую-то справку.

– Не снижаем. Нужны лаборатории и производство, как фотолитографических машин, так и основных машин, производящих микросхемы. Нужна автоматизация процесса и абсолютная точность. А где автоматизация, там и программное обеспечение. Наша цель – захватить рынок и подчинить его Великобритании, а это возможно только в случае монополии. А монополия в микроэлектронике и компьютеризации возможна только если у нас на руках будут и техника, и софт с закрытыми исходными кодами.

Мои собеседники снова переглянулись.

– Я практически ничего не понял, кроме одного, – сказал лорд Райдер. – Надо захватить рынок. Ничего не меняется в истории. Именно эту цель преследует наша комиссия. Вернее… Цель наша была – не упустить рынок, а с помощью этого молодого, но очень амбициозного человека, думаю, мы можем и замахнуться на лидерство. Как вы думаете, профессор?

– Я понял Джона немного больше и согласен с ним, что у кого в руках козыри, тот и выигрывает партию. А эта игра на долгую перспективу, и, если мы сейчас приложим усилия, они, вполне возможно, приведут к нашему преимуществу над русскими.

– Хотя бы лет на сто, – добавил я.

Мои собеседники снова переглянулись.

Лорд Райдер пожал плечами и развёл руки. Профессор Остин повторил его жест и они рассмеялись.

* * *

Британское правительство пыталось всучить мне «чужую лошадь», отдав фирму «Паи» в управление. Они хотели, чтобы я вложил в неё свою интеллектуальную собственность, на эту «собственность» имел сорок девять процентов и кресло председателя правления, по факту, оставаясь полным его владельцем. Я с благодарностью отказался, напомнив лорду Райдеру про обещанные минусовые ссуды и сто процентов акций в моём распоряжении.

– Так не бывает, Джонни, – увещевал меня Райдер, когда мы на четвёртый день сидели в ещё одном «его» «офисе». – Государство национализирует предприятие и может отдать только часть акций.

– Не надо его национализировать. Оно пока ещё в частных руках и в предбанкротном состоянии. Я и так могу контрольный пакет акций. Только оно мне совсем не нужно. Таких помещений я могу купить и рядом с Лондоном. Вы позвали меня спасти промышленность, а теперь выставляете себя благодетелем. Не заставляйте меня встать сейчас и уйти.