Текст книги "Немецкие шванки и народные книги XVI века"

Автор книги: Михаил Тужилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

Как Фортунат достиг Индии и объехал многие чужие земли, а под конец возвратился в Алькеир

Когда Фортунат остался в одиночестве, он повел дружбу с Адмиральдо и упросил его раздобыть ему у Солтана охранную грамоту через его владения, толмача и рекомендательные письма к князьям и господам, чьи земли он желал повидать, как-то: земли персидского императора, великого хана Катая, ^[103]пресвитера Иоанна и прочие страны, прилегающие к их владениям и окружающие оные. Адмиральдо добился от короля Солтана, чтобы тот выдал Фортунату превосходные и весомые письма, а также приставил к нему многоопытных людей, знавших все ходы и выходы и чужеземную речь. Все это, однако, за счет Фортуната, чему он был рад и не помышлял о другом, ибо не испытывал нужды в деньгах. Он снарядился в дорогу с теми, кого к нему приставили. Если они советовали ему, что эта вещь необходима либо она пригодится в пути, он покупал ее, платя за все наличными. И с кем он имел дело, полюбили его из-за того, что он со всяким обходился по чести. Кому он мог заплатить один гульден, тому давал он два. И двинулись они, стало быть, в путь.

Сперва он прибыл в земли императора Персии и объехал их. Вслед за тем двинулся он в земли великого хана Катая, а следом через пустыни в Индию – земли пресвитера Иоанна. Тот владеет тремя землями, и все три прозываются Индией: первая – великая Индия, в коей чрезмерная жара, другая – средняя Индия, та прохладнее и жара в ней не столь сильна, третья прозывается малой Индией, такие там холода, что и зимой и летом вода к ночи замерзает, и эти три Индии столь велики, обширны и просторны, что во власти пресвитера Иоанна и острова и суша, подвластны ему 72 короля, и всякий владеет обширными землями и подданными, могущественными городами и замками. Величину и непомерную широту трех Индий невозможно описать. Были найдены их описания, в которых говорится, что они превосходили своей величиной земли персидского императора, великого хана Катая, Солтана и турецкого императора вместе взятых, а ведь это четыре могущественных государя, чьи владения больше, нежели у всех князей христианской церкви, у папы и у всех духовных прелатов, и в придачу у всех королей и мирских князей.

Какие чудеса, приключения и обычаи повелись в тех землях, о том можно было бы написать особую и немалую книгу. Кто, однако, пожелает о том узнать, пусть прочтет книгу Иоганна из Монтевиллы ^[104]и еще другие книги тех, кто все эти земли прошел и о каждой земле написал, что там за обычаи и вера и каково всякому живется. Кто-нибудь, быть может, подивится, почему, коли есть столь великие земли, купцы из немецких земель не ходят туда за сокровищами их властителей, а также за изысканными фруктами и огромными богатствами. Но все это бросается на полпути, ибо эти земли чересчур далеки от нас. Во-вторых, путь туда весьма опасен из-за гор и пустынь, из-за грабителей и разбойников. В-третьих, никто не желает рисковать своей жизнью и учинять себе столь великие невзгоды. В-четвертых, этому препятствует также то, что не у всякого вволю денег, как у Фортуната, хотя я и верю, нашелся бы такой гордец, какой, имей он Фортунатов кошель, не сидел бы дома, а пустился странствовать из одной земли в другую до тех пор, покуда из одной части света не очутился бы в противоположной. Некие, быть может, подивятся, отчего те, из Индии и из прочих земель, не бывают в наших краях. Причина такова: они слыхали рассказы о том, что наши земли неприветливы из-за холодов, а также не родятся в них изысканные фрукты. Они опасаются тотчас же умереть, вдобавок они рассудили, что их сочтут глупцами, если они из благодатных земель отправятся в скудные и поменяют добро на зло. Дело еще в том, что им ведомо, какие страшные опасности подстерегают их в пути.

И когда Фортунат в полной мере объехал те земли, он все же не удовольствовался этим, а пожелал также отправиться туда, где растет перец, и преподнес пресвитеру Иоанну в дар роскошнейшие драгоценности, бывшие в тех землях редкостью. Он одарил также его камердинеров и просил их оказать ему помощь людьми и письмами, дабы он смог достичь страны Лумбета, земли, где произрастает перец. И желание его удовлетворили и доставили к морю, через которое надобно переправиться прежде, чем попадешь в Лумбет. Его перевезли, и он прибыл туда, где произрастает перец. Растет он в диких зарослях, именуемых Тобар, ^[105]к тому же нигде в целом мире не растет более перца, как только там.

И когда Фортунат все это увидал, он не пожелал отправиться далее, вспомнил о своей возлюбленной супруге Кассандре и о двух своих сыновьях и всей душой потянулся домой. Он повернул вспять, и направился домой, и проскакал на обратном пути через многие земли, какие прежде не проезжал. Сперва через пустыни он добрался до горы святой Катерины, что в горах Синайских, оттуда пустынями достиг Иерусалима, дабы поклониться святым местам, и, хотя он все объехал, у него осталось все же полных два месяца до срока, назначенного для прихода галеры, и он надумал скакать тем временем в Алькеир, поблагодарить короля Солтана за его толмача и рекомендательные грамоты, которые пришлись ему весьма кстати. И возвратился в Алькеир, откуда и выступал в путешествие. Но Солтан прежде него другим путем ускакал в Александрию. Фортунат также поспешил туда и вновь явился к своему доброму другу Адмиральдо. Тот обрадовался и оказал ему великие почести, ибо слыхал, как он, подобно истинному рыцарю, отважился пересечь и объехать столь дальние земли. Но когда Фортунат вновь пробыл в Александрии восемь дней, имея в своем распоряжении многих диковинных зверей и прочее тому подобное, напала на него тоска по дому. Тем временем пришла в Александрию его добрая галера, которой, как и прежде, выдали охранную грамоту. И хотя Фортуната с ними не было, они выручили все же большую прибыль и привели галеру доверху груженной столь дорогим и богатым товаром, что он втрое превосходил тот, который Фортунат послал с ними. Он этому весьма обрадовался, а особливо тому, что нашел всех своих слуг бодрыми и здоровыми. Они к тому же привезли ему письма от его возлюбленной супруги Кассандры, что пребывает она в добром здравии, равно как и его сыновья.

И Фортунат сказал некоему из своих купцов, чтобы они поторопились с куплей и продажей, ибо ему не терпится возвратиться домой, как те и поступили. Они распродали свой товар дешевле, а кто продает по сходной цене, тому святой Николай помогает, а тот, кто покупает товар, как он ему предлагается, тоже скоро оборачивается. И если прочие галеры и суда простаивали в Александрии по шести недель, покуда их разгрузят, покуда все купят и продадут, то они управились со своими делами в три недели, ибо знали о желании своего господина. Король Солтан узнал о том, что они так спешат, и не пожелал, чтобы Фортунат уехал прочь, не отобедав с ним, и пригласил его вечером пред тем, как тому утром отбыть. Фортунат не мог отказать ему в этом. Он велел всем взойти на галеру и вывести ее в открытое море и сказал, что явится к ним сразу после пиршества и чтобы они были готовы тотчас поднять паруса, как они и сделали. Тем временем Адмиральдо заехал за Фортунатом, и они вместе поскакали во дворец и замок, стоявший на возвышенности, откуда был виден город и простиравшееся за ним широкое море.

И когда они явились ко двору, король весьма любезно встретил его, Адмиральдо был его приближенным, и король спросил Фортуната о том, что приключилось с ним в чужих землях, и Фортунат обо всем ему поведал и с усердием благодарил короля за рекомендательные письма. Фортунат сказал ему, что благодаря его письмам он был с почестями принят всеми государями и все прочие господа неизменно оказывали ему покровительство, и, не будь их у него, навряд ли завершил бы он свое путешествие. Солтану это пришлось по душе. Но я добавлю, что Фортунатов кошель был ничем не хуже королевских писем. Покуда они беседовали, накрыли богатый стол, ведь всем известно, могущественные властители всюду живут в роскоши, а тем паче Солтан, у кого одних лишь мамелюков, сиречь наемников, прислуживающих ему за столом, полторы тысячи.

Как Фортунат был приглашён королем Солтаном в гости, как были оказаны ему великие почести и как он одарил мамелюков Солтана

И когда они отужинали, и мамелюки, то есть христиане, отрекшиеся от веры, числом около тысячи двухсот, все еще оставались в зале, ожидая приказаний, Фортунат сказал королю Солтану, коли ему угодно, он даст каждому мамелюку по десять дулей, всякий из которых стоит три четверти рейнского гульдена. Солтан ответил, что дозволяет свершить это.

Тут Фортунат велел всем мамелюкам поочередно подойти к нему, ибо он желает всех их наградить, и приказал явиться также повару и хранителю погребов. И, держа кошель раскрытым, чтобы можно было с легкостью запускать и вынимать руку, спрятал его под столом, чтобы никто не догадался, что кошель чудесный, ибо даже в ста кошельках не могло поместиться и половины тех денег, какие он так быстро раздал им.

И когда он оделил всех и никого более там не осталось, взяло Солтана удивление, как он смог принести с собой столько тяжелого золота, и решил он, что Фортунат выказал ему большую честь, столь богато одарив его мамелюков. И сказал: «Вы – благородный человек, и мне надлежит отплатить вам тем же. Ступайте за мной, я покажу вам свои сокровища». И он повел Фортуната в высокую башню, сплошь сложенную из камня, со многими нишами. В одной нише было множество серебряных изделий и высились кучи серебряных монет, подобно тому как насыпают рожь и овес. Затем Солтан подвел его к другой нише, она была полна драгоценными золотыми изделиями. Стояли там огромные сундуки, доверху наполненные золотыми монетами, гульденами, потом король показал Фортунату еще одну нишу, где были сундуки, ломившиеся от изысканных драгоценностей и великолепных убранств, в которые король облачался, когда желал предстать пред своими подданными во всем своем королевском величии, они были усеяны драгоценными камнями – рубинами, бриллиантами, сапфирами, изумрудами, превосходными жемчугами, и всему тому не было числа. И еще стояли там два особенных золотых светильника, украшенных двумя огромными карбункулами, столь красивыми, что ночью казалось, будто горят свечи. Фортунат от души подивился этому. Он и не помышлял, что король может владеть такими прекрасными и роскошными драгоценностями, в таком непомерном числе, и похвалил королю его сокровища. И когда король услыхал, что они так пришлись ему по душе, он сказал: «У меня в опочивальне есть одно сокровище, которое мне дороже всего того, что вы здесь видели». Фортунат спросил его: «Что же это такое, что оно столь драгоценно?» – «Я покажу тебе это», – сказал Солтан и повел его в свою опочивальню, просторный, светлый и прекрасный покой, все окна которого выходили на широкое море. И Солтан, склонившись над ларцом, вынул оттуда невзрачную на вид потертую фетровую шляпу, подобные ей носят обыкновенно монахи, бродяжничая по свету, и сказал Фортунату: «Эта шляпа мне милее всех тех сокровищ, которые вы видели. Причина этого вот в чем: хотя она сама по себе и не сокровище, но зато с ее помощью их можно раздобыть. Не в силах она добыть лишь себе подобной шляпы». Фортунат сказал: «О всемилостивейший король, с позволения вашего королевского величества, я все же хотел бы знать, что может сделать эта шляпа либо каким она обладает свойством, раз вы ее столь дорого цените?» Король ответил: «Я открою тебе это. Она дорого обошлась мне, дороже, чем стоит сейчас твоя доверху нагруженная галера. Свойство ее таково: надев ее, ты окажешься там, где пожелаешь. Это меня всячески развлекает, больше, чем мои сокровища. Я посылаю слуг на охоту, и, если мне хочется быть с ними, я надеваю шляпу и задумываю перенестись к ним и тотчас оказываюсь подле них. Мне стоит только захотеть, как я оказываюсь в лесу рядом со зверем и гоню его охотникам в руки. Когда я веду войну и мои наемники находятся на поле битвы, я, если захочу, могу очутиться с ними. И стоит мне захотеть, как я вновь здесь, в моем дворце, куда все мои сокровища не в силах меня перенести». Фортунат спросил: «Жив ли еще мастер, изготовивший ее?» Король ответил: «Сие мне неведомо. Это был некто из Спарги, из города Аламанелия, ^[106]там и поныне есть высшая школа великого искусства нигромантии, ^[107]где ей обучают. Жил там ученый и много сведущий в искусстве нигромантии доктор, коему я дал много добра и богато одарил его и с великими почестями отослал домой. Жив ли он еще, мне это неведомо». Фортунат подумал: «О, если бы эта шляпа стала моей, она так подходит к моему кошельку!»

Как великий Солтан показал Фортунату свои драгоценные сокровища, в их числе и чудесную шляпу, каковую Фортунат у него похитил

И с тем сказал королю: «Я полагаю, что шляпа, обладающая такой великой силой, чересчур тяжела и давит на того, кто ее наденет». Король ответил: «Она не тяжелее любой другой». И велел ему снять берет, и собственноручно водрузил шляпу ему на голову, и спросил: «Не правда ли, она не тяжелее любой другой?» Тот сказал: «Воистину так, я и не помышлял, что она столь легка, а вы столь глупы, что наденете ее мне на голову». И тотчас пожелал очутиться на своей галере, со своими слугами, где в сей же миг и оказался. И едва он очутился на галере, как приказал ставить паруса, и, поскольку дул крепкий ночной ветер, они весьма быстро поплыли прочь.

Когда король Солтан уразумел, что Фортунат похитил у него его любимейшее сокровище, он застыл у окна, глядя вслед галере, уплывающей прочь, и не ведал, как ему поступить, и приказал всем своим слугам броситься в погоню за Фортунатом и доставить его плененным, дабы он поплатился жизнью за то, что обманул и обокрал его. Они бросились в погоню за ним. Но, прежде чем они снарядились, галера ушла столь далеко, что никто ее не мог увидеть. Ибо в море никого не настичь по следам. В самом дремучем на свете лесу легче отыскать кого-то, чем в широком море. И когда они прошли вслед за галерой несколько дней и не догнали ее, охватил их страх, что им встретятся каталонские морские разбойники. Не будучи вооружены для схватки, они предпочли не дразнить гусей, и повернули вспять, и поведали Солтану, что не смогли догнать галеру. Тут Солтан донельзя огорчился. Когда же венецианцы, флорентинцы и генуэзцы услыхали о том, что Фортунат бежал с его любимейшим сокровищем прочь, они до смерти обрадовались и рассуждали меж собой: «По справедливости досталось королю и Адмиральдо, они не ведали, какую еще честь выказать Фортунату. Он по заслугам отблагодарил их. Зато теперь мы можем не тревожиться, что он вновь явится сюда и учинит нам куплей и продажей такие же великие убытки, как учинил прежде».

Меж тем Солтан, лишившись сокровища, горячо желал вернуть его обратно, и не ведал, как ему к этому подступиться, и подумал: «Я не могу послать к нему Адмиральдо либо кого-либо из моих князей, они неугодны христианам. К тому же по пути их могут захватить в плен». И он задумал послать к Фортунату на Кипр высокое посольство и просил о том старшину христиан, каковой был у них в Александрии, ибо всякая нация имела там консула, а те избирали из своего числа старшину, которому все они подчинялись. Солтан послал за ним и просил его сослужить ему службу и отправиться по его поручению. Он поведал ему о причине, из-за чего это надобно. Старшина дал ему свое согласие, сказал, что готов ехать по его поручению туда, куда король пожелает. И король спешно повелел предоставить в его распоряжение судно и набрать на него мореходов-христиан и повелел идти в Фамагусту к Фортунату и сказать тому, чтобы он вернул ему обратно его шляпу. Он показал ему шляпу, доверясь ему, и с благодарностью примет ее обратно. Солтан велел вдобавок, если Фортунат согласится это исполнить, пообещать ему великое богатство и поручиться за него. Если Фортунат вернет его сокровище, он пришлет ему его галеру, доверху груженную благородными пряностями. Но если он не вернет шляпу, старшина должен подать на него жалобу королю Кипра, его господину, и просить короля заставить Фортуната возвратить сокровище, которое тот столь бесчестно у него похитил. Старшина был венецианцем и прозывался Мархоландо. Он обещал Солтану постараться и добросовестно исполнить его поручение. За это Солтан дал ему много добра, богато снарядил его и обещал щедро вознаградить, если он привезет ему обратно его сокровище.

Солтан так убивался из-за шляпы, что не находил себе покоя, отчего все его мамелюки были в печали. Сперва все они, получив от Фортуната деньги, восхваляли его, но, когда он обманул их господина и короля, они сказали, что он – величайший злодей на свете. Всяк говорил, попадись ему Фортунат, он съел бы сырым его сердце, и все они пребывали в ярости.

Мархоландо отплыл на Кипр и прибыл в гавань Фамагосты, но Фортунат пришел туда десятью днями ранее его. Можете себе представить, с каким радушием и пышностью был встречен Фортунат своей возлюбленной супругой Кассандрой, а также каким великим счастьем исполнился он, вновь торжественно возвратившись домой. Весь город радовался вместе с ним, ибо в городе было много жителей, имевших множество друзей меж теми, что пристали к берегу вместе с Фортунатом и выручили немалую прибыль. А где всего вдоволь, там более причин веселиться и наслаждаться жизнью, как все они в городе и сделали. И когда Мархоландо пристал на своей галере к берегу, он очень удивился, что в городе царит такое веселье. И когда Фортунат узнал, что в Фамагосту прибыло из Александрии посольство короля Солтана, он тотчас уразумел, из-за чего он к нему прибыл, и велел снять для него лучший постоялый двор, и отвести его туда, и принести то, что может понадобиться, и еды и напитков, за все это заплатил Фортунат. И когда Мархоландо пробыл в Фамагосте дня три, он известил Фортуната, что имеет к нему одно поручение, и Фортунат милостиво согласился его выслушать, и он пришел в его прекрасный дворец и сказал:

Как Солтан послал к Фортунату на кипр за шляпой посла, но тот ни с чем должен был уехать прочь

«Король Солтан Вавилонский, ^[108]повелитель Алькеира и Александрии, шлет тебе, Фортунат, через меня, Мархоландо, свой привет. Окажи такую любезность, и позволь мне быть вестником добра, и отошли ему со мной его сокровище». Фортунат ответил так: «Меня удивляет, что король Солтан был настолько неразумен, что поведал мне, каким свойством обладает шляпа, и сам надел ее мне на голову. Из-за этого я испытал великий страх и ужас, которые, покуда я жив, не смогу и не захочу забыть. Моя галера стояла в открытом море, я пожелал очутиться там. И если бы я промахнулся мимо галеры, то лишился бы жизни, которая мне дороже всего королевства Солтана. По этой причине я не намерен расставаться с сокровищем до самой своей смерти».

Когда Мархоландо выслушал речи Фортуната, он подумал про себя, что изменит его намерения и переиначит его помыслы, пообещав ему богатства, заговорил и сказал так: «Фортунат, соблаговолите внять моему совету, что вам в этом сокровище? Я доставлю вам взамен то, что и вам, и детям вашим принесет намного больше добра и пользы, чем жалкая шляпа. Да будь у меня целый мешок шляп, каждая из которых имела бы свойство, подобное вашей, я бы отдал их за треть того, что вы получите взамен нее. Итак, позвольте мне стать вестником добра, я обещаю и клянусь, что тогда король Солтан нагрузит вашу галеру отменными пряностями, ^[109]как-то: перцем, имбирем, гвоздикой, мускатным орехом и корицей и многими другими, их цена составит сто тысяч дукатов. Вдобавок вы можете держать шляпу у себя, покуда не получите удовлетворения и вознаграждения и покуда галеру с товаром не передадут в руки, кои вы сочтете надежными. Если вам угодно, я сам пойду на вашей галере за товаром в Александрию и приведу ее сюда нагруженной. Убедившись, что я вернулся обратно и привез то, что обещал, вы возвратите мне сокровище моего милостивого повелителя, короля Солтана. Мне также превосходно известно, что нигде в целом мире вы не получите за эту шляпу и трети того, что дает взамен нее король Солтан, ведь если бы прежде она не побывала у него в руках, он не испытывал бы в ней сейчас такой нужды».

Когда Мархоландо выговорился, Фортунат сказал Мархоландо: «Не стану расточать слов понапрасну и скажу, мне хотелось бы сохранить вашу дружбу и дружбу короля Солтана, однако никто не уговорит меня выпустить шляпу из рук. У меня есть в придачу к шляпе еще одно сокровище, коим я весьма дорожу, они останутся у меня, покуда я жив». Мархоландо спросил, нельзя ли все же еще потолковать о том. Фортунат ответил, что тут больше не о чем ни толковать, ни помышлять, а если он хочет нечто предпринять, то может сделать это.

Мархоландо не захотел уехать оттуда, не завершив прежде то, что приказал ему король Солтан, и поскакал к королю Кипра, повелителю Фортуната, и принес ему на Фортуната жалобу, и просил короля, чтобы он приказал возвратить либо отослать сокровище, поскольку Фортунат присвоил его бесчестным путем. А если этого не случится, опасается он, что тогда разразится великая война. Они долгое время жили в мире и были добрыми соседями, и было бы хорошо сохранить дружбу, так как война принесет великие убытки и немалый урон. Король должен остерегаться этого, да будут на то его воля и желание, ибо всякому государю, покуда это возможно, следует содержать свое королевство и подданных в мире. Король ответил Мархоландо и сказал: «В моем королевстве мне подвластны и князья и господа, как я велю им, так они и поступят. Если королю Солтану есть в чем обвинить Фортуната, пусть он сделает это, тогда я позволю ему начать против него тяжбу, так будет гораздо лучше и справедливее».

Мархоландо, услыхав, что его господину и королю предлагают вести судебную тяжбу, всецело постиг и уразумел, что в христианском мире мавр немногое может отнять у христианина, и в душе подумал, что ему незачем более оставаться там, и возвратился в Фамагосту на свою галеру, и велел снарядить ее, и собрался прочь.

Но Фортунат был столь любезен, что пригласил его в гости, и с великой роскошью принял его, и одарил также многими дарами и ценными сокровищами, и велел вдоволь снабдить его галеру наилучшими кушаньями и напитками, и сказал: «Я не держу на тебя зла за то, что ты исполнил поручение Солтана. Но я надеюсь также, что и ты не стал мне врагом из-за того, что я не возвращаю его шляпы. Я думаю, что мавры не любят христиан и не желают им добра. И по правде говоря, если бы король Солтан завладел шляпой, принадлежащей мне, он нипочем бы не вернул ее обратно. Его придворные отсоветовали бы ему возвращать шляпу, равным образом и мне никто не посоветует отослать ее назад».

Мархоландо благодарил его за честь и дары, преподнесенные ему, и сказал, он хорошо видит, что ему ничего не добиться ни лестью, ни дарами. Он поведает Солтану, что поступил в этом деле так, как счел наилучшим, и с тем двинулся в путь, не исполнив того, ради чего был послан, и Фортунат отпустил его, не спросив, разгневал он короля Солтана или нет, так как более в его земли не собирался.

И когда Фортунат объехал все эти земли, получив от того немалое удовольствие, он зажил в богатстве. Он вывел в свет обоих своих сыновей, содержал их с великими почестями и роскошью и нанял им слуг, обучивших их рыцарским состязаниям, сиречь поединкам, турнирам, быстрым скачкам и прочему, что к тому относится. Они много упражнялись в этом. Младший сын был весьма склонен к этим делам и выказал немалую отвагу, поэтому Фортунат учредил много призов для того, чтобы в Фамагосте происходили рыцарские турниры. Младший сын неизменно побеждал всех других и завоевывал призы, и каждый говорил, что Андолозий делает честь всей земле, и Фортунату это доставляло большую радость.

И жили они в большой радости, ибо Фортунату множество развлечений доставляла его шляпа, соколиная охота, а также его сын Андолозий и возлюбленная супруга Кассандра. И когда они прожили несколько лет во всяческих удовольствиях, ни на что не жалуясь, то постиг прекрасную Кассандру тяжкий и смертельный недуг, и никто из врачей не смог и не сумел ей помочь, – хотя не жалели на это ни денег, ни добра, все же должна она была умереть. Недолго мешкая, испустила она дух. Тут Фортунат велел схоронить ее с великими почестями, подобающими королеве. Она была мила ему при жизни, но и после ее смерти он выказал любовь к ней, свершив для нее много доброго. Все его мужество покинуло его, и не было для него более ни в чем радости, хотя его добрые друзья и товарищи, желая ободрить его, пришли к нему и просили, дабы он поскакал с ними на прогулку, охотиться, травить зверя, как он делал ранее. Ничего такого он не делал, он сидел в затворничестве и скорбел о своей возлюбленной супруге. И, пребывая в одиночестве, он спорил с самим собой: «О Фортунат, что толку в том, что у тебя в избытке денег и что ты утаил от Солтана его наилучшее сокровище, объехал все империи, а ныне не ведаешь, в какой час придет смерть и унесет тебя так же, как унесла она твою возлюбленную супругу, вовсе о ней не помышлявшую! О ты, ужасная смерть, жестокая и безжалостная, не умилостивить тебя и не спасут от тебя ни дары, ни смелость! Молодым и старым, богатым и бедным, красивым и безобразным не схорониться от тебя ни в высоких замках, ни в горах, ни в глубоких долинах!»

И лежал так, размышляя о неизбежности смерти и неведении часа ее прихода. И покуда он столь жестоко страдал, никто не сумел и не смог отвлечь его от тех фантазий, и впал он также в жестокий недуг, чахотку, каковую именуют ethica, ^[110]и день ото дня спадал с тела. Когда он ощутил, что означенная хворь у него день ото дня усиливается, он разослал во все концы за наилучшими врачами, какие только сыщутся, дал им и обещал великое богатство, чтобы они помогли ему. Но они не смогли утешить его и исцелить, хотя и совершили все наилучшее, что было в их силах, чтобы продлить ему жизнь, и употребили в том свое усердие, взяли за это немалые деньги. Фортунат, однако, не испытал облегчения, он хорошо видел, что смерть его близка и ему не избежать ее.

Как Фортунат умер, напутствовав на смертном ложе обоих своих сыновей и поведав им о силе и свойстве кошелька и шляпы

И когда настал его смертный час, то, лежа в постели, послал он за обоими своими сыновьями, Ампедо и Андолозием, заговорил и сказал: «Видите, любезные сыны, матушка ваша, с таким прилежанием взрастившая вас, опочила. Настало время и мне проститься с этим миром, не откладывая надолго, и я хочу наказать вам, как вести себя после моей кончины, чтобы наслаждаться почестями и богатством, как наслаждался я до самой своей смерти». И поведал сынам, что у него есть два сокровища – кошель и шляпа. Он открыл им, каким свойством обладает кошель до конца их дней, но не дольше, а также какое свойство имеет шляпа и сколько добра давал взамен нее Солтан. Фортунат наказал им не делить сокровища меж собой, никому не говорить о кошельке и беречь его как зеницу ока. Если они возьмут себе жен, которых будут горячо любить, то и им пусть не говорят про кошель. Ибо едва о том прознает один человек, как следом узнают многие. «И если это станет известно, вас будут осаждать и днем и ночью, так часто и так долго, покуда не лишат вас жизни. И знайте, я владел кошельком шестьдесят лет, но ни разу никому не сказал о нем, и вы ныне первые, кто слышит об этом из моих уст. Будьте осторожны: если вы лишитесь его, вам не вернуть его назад. Было бы весьма жаль из великого богатства очутиться в нищете. Еще одно я наказываю вам, любезные сыны. В честь девицы, подарившей мне счастливый кошель, отныне и ежегодно вы должны праздновать первый день июня и в этот день не вершить брачных дел, будь то заключение супружества или расторжение оного. Вы должны также подарить бедной девице, которую отец и мать не могут выдать замуж, четыреста золотых в денежном исчислении той земли, где кто-либо из вас окажется с кошельком. Я делал это. Покуда кошель был у меня, я всегда исполнял клятву». После этих слов он добавил немногое, был приведен ко всем причастиям и испустил дух. Тут сыновья с большими почестями схоронили его в прекрасной церкви, которую Фортунат выстроил сам. Там состоялось много богослужений с мессами, раздачей милостыни, и умри сам король, то и ему не выказали бы больших почестей.

Теперь же послушайте, что через те сокровища приключилось далее с Ампедо и Андолозием, обоими сыновьями Фортуната. Когда их господин и отец скончался, они носили целый год траур, а по прошествии года устроили пышные поминки, как и подобало. И поскольку Андолозий целый год бездействовал и не мог ни состязаться в поединках, ни исполнять иных придворных обычаев, он налег на книги своего отца, прочел их и постиг, какое множество христианских королевств тот объехал и как много пересек земель, принадлежащих маврам. Это показалось ему заманчивым и доставило такое удовольствие, что он также всерьез вознамерился пуститься странствовать. Заговорил он и сказал своему брату Ампедо: «Любезный брат, как жить нам далее? Давай отправимся странствовать и добьемся славы, что и сделал наш отец. Если ты не читал, какие дальние земли он объехал, так прочти о том».

Ампедо весьма добродушно ответил брату, сказав: «Кто хочет странствовать, тот пускай странствует. Меня это вовсе не прельщает, ведь я легко могу очутиться там, где мне не будет так же привольно, как тут. Я хочу остаться здесь, в Фамагосте, и окончить свою жизнь в этом прекрасном дворце». Андолозий сказал: «Если твои намерения и помыслы таковы, давай поделим наши сокровища». Ампедо ответил и сказал: «Неужто ты хочешь преступить завет отца? Разве ты не знаешь, сколь серьезным было его последнее желание, чтобы мы не делили сокровища меж собой?» Андолозий возразил: «Мне нет дела до его речей, он мертв, а я жив, и я желаю их поделить». Ампедо сказал: «Тогда возьми шляпу и отправляйся куда хочешь». Андолозий ответил: «Возьми ее сам и оставайся тут!» И не могли прийти в том деле к согласию, ибо всяк из них желал оставить кошель себе.

И сказал Андолозий: «Любезный брат, я знаю, как нам это дело уладить. По совету отца мы никого не позовем на наш дележ. Поступим так – наполним гульденами из кошелька два сундука. Возьми их себе и оставайся, тебе не потратить их до самой твоей кончины. Оставь себе также шляпу, с ее помощью ты можешь всячески развлекаться, а мне отдай кошель, я отправлюсь странствовать и добывать славу и шесть лет пробуду в отлучке, а возвратившись сюда вновь, отдам тебе кошель также на шесть лет, и тогда мы будем сообща владеть и пользоваться им». Ампедо, будучи человеком добросердечным, позволил всему случиться так, как замыслил его брат.