Текст книги "Толковый Типикон. Часть II"

Автор книги: Михаил Скабалланович

В способе исполнения 50-го пс. на утрене Типикон, по-видимому, не делает разницы с «Воскресение Христово»: «посем (после Евангелия) глаголем Воскресение Христово видевше и псалом 50». Притом эта песнь, как и припевы «Слава: Молитвами апостолов» и т. д., равно как и песнь «Воскрес Иисус», имеющая припевом 1-й стих псалма, стоят с ним в такой тесной связи, что естественнее всего петь и его, и конечно, на глас этих окружающих его песен, т. е. 6-й, глас скорби и покаяния. Пение, как и для других поемых псалмов, должно быть антифонное, по стихам между двумя ликами.

{с. 661}

Уже при Василии Великом 50 пс. составлял существенную, заключительную, часть утрени (Вступ. гл., 148). В древнейших редакциях устава Великой Константинопольской церкви – это важнейшая, и тоже вторая, часть утрени (там же, 340).

Первоначальные списки Студ. устава (Ипотипосис и Диатипосис) не отменяли его и для пасхальной утрени. Имеют его и почти все инославные утрени: абиссинская, маронитская, несторианская, древняя латинская; армянская и нынешняя латинская имеют его только в будни (последняя на Laudes – там же, 299–319), но на 1 часе всегда ряд стихов из этого псалма [653

[Закрыть]].

По уставу Вел. Конст. ц. он пелся на утрене с припевом тропаря к стихам – одного или нескольких (там же, 340).

Греч. ркп. Иер. уст. о 50 пс. выражаются: «говорится», нек. слав. ркп. XIV в. о «Воскресение Христово», «Слава…» «глаголется», «на гл. 6» (о втором), о 50 пс. глухо, а о «Воскрес» – «поем» [654

[Закрыть]].

По «Чину» патр. Филофея «50 пс. с пением» [655

[Закрыть]].

При Арсении Суханове на Востоке псалом, как и Воскресение Христово, «говорят на оба лика поделяся по строкам», делая таких строк в псалме 18 (стихов в нем 19), а в будни его «говорит псаломщик» [656

[Закрыть]].

По нынеш. греч. Евх. его поют братия мелодически, по Иератикону – хоры [657

[Закрыть]].

В Киево-Печ. лавре читают.

Скорбный характер этого псалма для воскресной утрени достаточно смягчается окружающими его воскресными, даже прямо пасхальными, песнями (Воскресение Христово и Воскрес Иисус), которые по идее должны служить припевами к каждому его стиху. Вместе с тем и он, врываясь своим покаянным тоном в самую светлую часть бдения, умеряет радость ее. Чтобы смягчить переход от скорби этого псалма к радости следующей затем песни «Воскрес Иисус», возвращающей этот ряд песней к их началу («Воскресение Христово»), припевами к заключительному славословию псалма служат не воскресные стихи, а молитвенное обращение в духе псалма мыслью к главным свидетелям воскресения и участникам его радости – апостолам и Богородице [658

[Закрыть]]: «Слава: Молитвами апостолов Милостиве, очисти множество согрешений наших», «И ныне: Молитвами Богородицы…». Припевом же к повторяемому здесь 1-му стиху псалма служит тропарь 6 гл. «Воскрес Иисус…», с силою в своей сжатости и какою-то победоносностью в выражениях и напеве (самогласен 6 гл.) рисующий внешнюю и внутреннюю стороны празднуемого события.

{с. 662}

Настоящее исполнение 50 псалма – самый цельный остаток древнейшего способа пения для каждого псалма, когда требовалось каждый псалом заключать славословием Св. Троице и к каждому стиху припевать что-нибудь (Вступ. гл., 157).

По 12 пр. 4 Толедского Собора 633 г. «в конце всех псалмов говорим: Слава и честь Отцу и Сыну и Духу Святому во веки веков» (ср. Вступ. гл., 217). Так и ныне на римско-католическом богослужении [659

[Закрыть]].

Что касается припевания тропарей к стихам псалмов, то в уставе Великой Константинопольской церкви такие припевы особенно употребительны были для 50 пс. (Вступ. гл., 340). Песнь «Воскрес Иисус» не упоминается в Иерусалимском «Последовании» IX в. подле «Воскресение Христово».

В слав. уст. XIV в. после «Воскрес Иисус»: «Слава. В церкви славы Ти, Господи, на небесех стояние мнимся. И ныне. Богородице Дево, двере небесная, отверзи нам двери милости Твоея» [660

[Закрыть]].

Старообр. уст.: «Молитв ради… помилуй нас, Боже Спасе мой»; в «Воскрес» «живот и мир» [661

[Закрыть]].

В Киево-Печерской лавре: «Молитвами святых апостолов…», «Молитвами Пресв. Богородицы…».

На 50 пс. с окружающими его песнями происходит целование Евангелия. Это сильное и вместе с тем детски простое выражение радости, когда целуют и неодушевленный предмет, обрадовавший нас. Но св. Евангелие не такой лишь предмет: оно представляет собою, как и крест, Самого Господа, выносом своим из алтаря, как из гроба, знаменуя явление Его по воскресении. Посему целование Евангелия, как и поклонение ему, «восходит к Первообразному» и служит как бы приветствием Спасителя с воскресением. Впрочем, и здесь радость не выходит из границ и не поднимается до беспредельности пасхальной радости, выражающейся и во взаимном лобызании верующих.

По Синайскому Канонарю IX–X в., на пасхальной утрене после чтения Евангелия иерей выносит последнее к народу и приветствует его; все целуются [662

[Закрыть]]. По одной Триоди XIII в. на пасхальной утрене указано: «и целуют св. Евангелие и ектения и отпуст» [663

[Закрыть]], следовательно, пасхальное христосование здесь сводилось к целованию Евангелия, как ныне на обыкновенной воскресной утрене.

{с. 663}

Типикон подробно излагает чин целования Евангелия. Евангелие износится чрез св. двери (в знак прославления Христа, тогда как на входах – чрез северные двери в знак уничижения, – так и крест, и плащаница) священником, а не диаконом; как на входах, – в опущенной фелони (см. выше, с. 551), причем Евангелие священник держит при персях (диакон, как низший, выше – пред лицом) – в знак любви к Христу. Священнику предшествуют, как и на всех входах, два подсвечника со свечами. Священник останавливается среди храма; подсвечники ставятся по бокам его, чтобы, горя пред Евангелием, не препятствовали целованию его. К Евангелию сначала подходит предстоятель, – в противоположность остальной братии, подходящей попарно, – один и делает Евангелию два поклона пред целованием и один после, не до земли, замечает Типикон в скобках, но малые поклоны, наклоняя голову настолько, чтобы коснуться рукою земли, потому что в неделю, Владычние праздники и в Пятидесятницу всю колен не преклоняют (имеется в виду 20 пр. 1 Вселенского Собора). После поклонения Евангелию предстоятель делает легкий поклон («образ поклона») сначала к левому лику, потому что он сам стоит на правой стороне и может поклониться правому лику, «отходя на место свое». За настоятелем подходят к Евангелию братия попарно («два два») по старшинству («по чину») и кланяются Евангелию так же, как предстоятель, а вместо поклонов ликам – поклон настоятелю. Целование устав предполагает заканчивающимся вместе с 50 пс: пение целого псалма дало бы для этого достаточно времени.

Груз. и др. греч. ркп. лишь упоминают о целовании (ασπασμός) Евангелия. Поздн. греч.:

 
«ему же (50 пс.) глаголему, целуют Евангелие, сначала предстоятель один, творя поклоны (поклон?) пред ним, держимым от иерея стоящего на омфале [664

[Закрыть]]; затем братия по чину два два, творя подобным образом и они поклоны (поклон?) пред целованием, другой (же) по целовании и на два лика по одному. И после этого, благословившу иерею народ Евангелием, говорится… Спаси Боже» [665

[Закрыть]].
 

Слав. ркп. XIV в.:

 
«по целовании же Евангелия иерей или диакон кадит Еванг. и оба лики» [666

[Закрыть]].
 

По «Чину» патр. Филофея и нынеш. греч. Евхол.,

 
«иерей, опустив фелонь и неся св. Евангелие пред грудью, исходит и останавливается среди храма, и чтец или евтаксий (см. выше, с. 492, прим. 1), становится направо его, держа подсвечник с лампадой устроенной и бывает целование св. Евангелия от братии по обычаю; {с. 664} в другие же праздники не бывает целования, только в воскресенье» [667

[Закрыть]].
 

По нек. ркп. уст. XVI в. Евангелие полагалось на аналое [668

[Закрыть]].

По нек. пам. XVI в. пред целованием делали земной поклон с молитвою:

 
«Со страхом и любовию приступаем Ти, Христе, и веруем словесем Твоим; страхом убо греха ради, любовию же спасения ради»; после целования молитва: «Веруем, Господи, во св. Ев. Христе Боже, помози нам и спаси души наша» [669

[Закрыть]].
 

Др. ркп. уст. XV и XVI в. не дают чина целования.

– Служ. П. Мог., как наш устав, о выносе Евангелия, но о целовании: «по обычаю».

Моск. Служ. 1602 (= старообр.) и 1647 г.:

 
«целует Евангелие первие игумен един и творит метание пред Евангелием 2 до полу, держиму иереом Евангелию, стоящу пред св. дверми, диакону же стоящему со свещею по страну иерея, и по целовании 1 поклон до полу и по крылосом по единому поклону до земли полагает»; о братии, как ныне, но: + «аще несть настоятеля, творят и братия по единому поклону по крылосом» [670

[Закрыть]].
 

Старообр. уст.:

 
«целует Евангелие первое игумен един, сотворив метание пред Евангелием, держиму Евангелию иереом, стоящу пред св. дверми, и посем братия два два, творяще и тии поклон един преже целования и по целовании един поклон точию и на оба лика по единому – и по целовании благословляет» [671

[Закрыть]].
 

По Иератикону,

 
после Евангелия архиерей, если он присутствует, благословляет народ крестом при пении испола; когда лики в пении 50 пс. дойдут до ст. «Се бо истину возлюбил…», иерей выносит Евангелие на середину храма и подносит для поклонения архиерею или присутствующему иерею и по порядку всему народу, а затем полагает его на проскинитарий и входит в алтарь; причем при целовании Евангелия архиереем 1 лик поет испола, 2-й указанный стих медленно, и архиерей благословляет народ десницей [672

[Закрыть]].
 

Каждый псалом или группа псалмов должен иметь после себя молитву в форме ектении или другой форме. 50-й псалом, соответственно своему исключительному положению на этой части утрени, имеет и молитву после себя в своеобразной форме – усеченной литийной ектении. Такой молитвою, так идущей и к этому месту утрени – концу (ср. на вечерне) одной из ее частей, – служит молитва «Спаси Боже», которая, как ектения, произносится диаконом «на обычном месте» и имеет возглас священника. На эту краткую «литию» ответ, естественно, не десятки раз «Господи помилуй», а только 12. И возглас здесь («Милостию и щедротами и человеколюбием») более простых ектений взывает к милости Божией, называя последнюю, по{с. 665}добно возгласу на святейшей части литургии (после Отче наш), тремя синонимами (только здесь «милостию», а там – ввиду совершающегося таинства – «благодатию») и с особою раздельностью именуя Лиц Св. Троицы. Молитва, как и возглас, дерзновенно обращаются прямо к Богу Отцу во имя Сына Его.

Вместо молитвы «Спаси Боже» нек. груз. ркп. Евхологии XVI в. назначают после Евангелия и 50 пс. целую ектению (остаток древнейшей практики).

Так, Евхол. Тифл. церк. муз. № 450 указывает здесь следующую ектению:

 
«Миром Господу помолимся. О помиловании нашем Господу помолимся. О еже проститися нам всякому прегрешению вольному и невольному. О утренюющих, поющих и славословящих. Заступи. Пресвятую. Возглас: Милостию…». Евх. Имп. Публ. б. № 208: «Миром Господу помолимся. О свышнем мире. О мире всего мира. О св. храме. Яко да Господь Бог помилует нас. О избавитися нам. И о всех. Заступи. Пресвятую. Милостию и щедротами» [672

[Закрыть]].
 

Ектении – покаянного характера соответственно 50 пс. и литийным молитвам. В первом из названных Евхологиев есть отдел: «праздничные ектении, произносимые на утрене по прочтении Евангелия»; каждое прошение на этих ектениях предваряется прославлением Бога за празднуемое событие, например на Рождество Христово: «Христе Боже, от Девы рождейся»; они положены для 12 праздников, не совпадающих с нашими 12 [673

[Закрыть]].

Произносить молитву «Спаси Боже» груз. ркп. назначает диакону, греч. ркп. иерею, поздн. из них: «внутри алтаря или пред св. дверьми», слав. ркп. XIV в. – иерею или диакону пред св. дверьми, поздн. – иерею; чин патр. Филофея: «диакон на обычном месте велегласно».

Служ. Моск. 1602 и 1647 г.: «диакон став пред св. дверми (1602: + велегласно) – аще несть диакона, глаголет сам иерей, пред престолом стоя»; Служ. П. Могилы: «диакон на амвоне»; Моск. Служ. 1658 г. и старообр. уст.: «диакон». Нынешний греч. Евх. – диакон, Иератикон: иерей. + «Хоры: Господи помилуй 12 раз по трижды».

Слав. уст. XIV в. – Кирие елейсон [674

[Закрыть]].

КАНОН

С канона начинается или, вернее, канон составляет третью из четырех частей утрени, по характеру совершенно отличную от других частей, особенно от предшествующей, второй, части. Как та состояла главным образом {с. 666} из псалмов, так эта не имеет ни одного псалма, а состоит из так наз. «библейских песен», стихи которых перемежаются песнями позднейшего христианского составления; тогда как последнего рода песни на других частях утрени занимают очень мало места в сравнении с библейским материалом (псалмами), здесь им отведено более видное положение, так что библейские песни скорее являются чем-то придаточным к ним. Тем не менее библейские песни регулируют как числом своих стихов количество песен позднейшего составления, так определяют в известной мере и самое содержание их, являются для них, следовательно, правилом, образцом, нормою, откуда и название этой части утрени – «канон», κανών. Напев канона по сложности – средний между стихирным и тропарным.

Κανών (может быть, родственно с κάννα, трость) – собственно прямая палка, входившая, например, в устройство щитов, ткацких станков (такое употребление слова у Гомера), весов (Поллюкс), служившая для измерения (Софокл), отсюда мера (Еврипид), правило (Ликург), предписание (Демосфен), у церковных писателей: правило вообще (Климент Римский), правило веры (Климент Александрийский), правило Церкви (Анкирский Собор), правило Собора (Василий Великий), отцов (Сократ, Созомен), собрание боговдохновенных книг (Афанасий Великий), – наконец: церковная служба, последование (Василий Великий, Евагрий, Палладий), точнее – общее количество псалмов, которое монаху нужно было пропеть в сутки (отсюда название Типиконов – Канонарями) [675

[Закрыть]], в частности – утреня (Иоанн Мосх), бдение (Дорофей). С нынешним литургическим значением слово твердо выступает только с IX в., впервые, по-видимому, у Феодора Студита [676

[Закрыть]]. Такое узкое значение оно могло получить как потому, что канон составлял значительную, центральную, часть утрени, так и ради того, что это род церковной песни с наиболее строго выдержанной определенной литературной формой.

Основу канона, главную часть его (за исключением немногих канонов) составляют библейские песни, ώδαί. Это песни, воспетые ветхозаветными пророками и праведниками по поводу наиболее великих событий в жизни их и целого Израиля. Будучи поэтому излияниями высочайшего религиозного одушевления, они составляют лучшую часть, цвет библейской поэзии и могут быть поставлены выше псалмов. Таких песен записано в Библии 11. Моисея две, Деворы, Анны, Аввакума, Исаии, Езекии, Ионы, трех отроков, Захарии и Богоматери. Но из них не вошли в состав канона песнь Деворы (Суд. 5) из-за ее воинственности и специальности содержания и чисто личная молитва Езекии (Ис. 38, 11–20). Взятые же в основу канона 9 песен да{с. 667}ли и 9 песен канона, по числу 9 чинов Ангельских, но из песни 3-х отроков сделано две, а две новозаветные песни соединены в одну 9-ю песнь канона. Содержанием каждой библейской песни определяется тема и раскрытие ее во всем и небиблейском составе песни канона, не говоря о том, что стихи ее припеваются всегда к тропарям утреннего канона (исключая утрени Страстной и Пасхальной седмиц). Посему это содержание имеет существеннейшее значение в каноне. Вот оно вкратце.

В 1 песни Моисея (Исх. 15, 1–19) «Поим (евр. «пою») Господеви» прославляется победоносность Господа (по сравнению с военного слабостью Израиля) против фараона, упорство врага и его низложение, из чего делается вывод, что Бог Израилев выше всех богов и настоящее Его великое дело должно произвести потрясающее впечатление на все народы.

Во 2-й «обличительной» песни Моисея (Втор. 32, 1–43) «Вонми, небо, и возглаголю», после прославления Господа за Его праведность изображаются благодеяния Его Израилю – в избрании, исходе из Египта и водворении в земле обетованной, неверность народа и предстоящие за нее ужасные кары, имеющие окончиться, однако, не уничтожением народа, а помилованием, отмщением всем врагам Божиим и его, очищением земли и народа Божиих, что все покажет единство истинного и всемогущего Бога.

Песнь Анны (1 Цар. 2, 1–11) «Утвердися сердце мое в Господе», вся дышащая радостью от дарования ей сына, рисует сладость непоколебимой надежды на Единого Святого Бога, с Которым насколько бесполезно бороться, настолько полезно уповать на Него, так как Он все в мире делает по Своей воле, всемогущ, не терпит никакого самопревозношения человека, судит землю праведно и укрепит (будущих) помазанников – царей Израиля.

Песнь прор. Аввакума (3, 1–19) «Господи, услышах слух Твой» изображает предстоящее («соверши дела Твои среди лета», LXX: «посреде двою животну познан будеши», по нек. отцам: среди 2 заветов) явление Господа для суда над угнетателями избранного народа (халдеями), подобное синайскому Богоявлению и чудесам исхода («Бог от юга», евр. Фемана – юж. Идумеи, по отцам – из Вифлеема, «приидет и Святый от горы приосененныя чащи», евр. «от горы Фарана», по отцам – Сиона), имеющее сопровождаться страшными стихийными потрясениями и бедствиями, которые послужат карою для нечестивых и посему не должны смущать твердо уповающего на Бога.

Песнь прор. Исаии (26 гл.), из коей взята для канона большая часть, 9–19 ст., со слов «От нощи утренюет дух мой», воспевает будущую вожделенную землю праведных, с которой будут устранены все нечестивые и на которой совершится невозможное по естественным законам: вообще не оживающие мертвые, после некоторых духовных усилий праведного народа, похожих на муки рождения, от росы Божией оживут (в евр. только «твои мертвые») на радость всех земнородных.

Песнь прор. Ионы (2, 3–10) «Возопих в скорби моей ко Господу», воспетая как бы из гроба заживо погребенным, постепенно изображает все ужасы положения пророка сначала совне – пучину вод, потом с внутренней стороны – близость смерти, причем вместе со сгущением красок в этом описании все больше растет {с. 668} надежда пророка на избавление, которая в 3-ей части песни оттесняет все другие мысли.

Песнь трех отроков (Дан. 3, 26–88), «Благословен еси Господи Боже отец наших», не имеющаяся в евр. Библии, в своей первой и большей части, употребляемой в качестве 7-й песни канона (ст. 26–56), прославляет Бога отцов за праведное наказание своего народа пленом и просит о милости и избавлении ради завета с праотцами, затем (после вставки повествовательного характера о том, что печь разжигали все сильнее и что в нее сошел Ангел, вставки, тоже не опускаемой в 7-й песни канона) прославляет Господа как Бога отцов, прославляемого во храме Своем и на небесах. Вторая, меньшая, часть песни (ст. 67–88) «Благословите вся дела Господня», служащая 8-й песнью канона, приглашает к прославлению Господа все Его «дела», начиная от Ангелов и спускаясь, как по лестнице, по разным сферам творения, до людей и Израиля в различных его классах.

Песнь Пресв. Богородицы (Лк. 1, 46–55) «Величит душа моя» радостно от души прославляет Господа за то, что при Ее низком положении Он даровал Ей мировое величие, как Святый, всегда миловавший боявшихся Его, низлагавший надменных (может быть, имеется в виду Ирод) даже с престолов и возносивший (на них) смиренных, обогащавший голодных и лишавший всего богатых, причем эта милость не Ей только лично, а всему Израилю – по обетованию патриархам; замечательно, как песнь вся движется в круге ветхозаветных идей (близка к песни Анны) и говорит языком свящ. книг при самом высоком поэтическом одушевлении.

Песнь Захарии (Лк. 1, 68–79) «Благословен Господь Бог Израилев» прославляет Бога за дарование спасения народу Его в доме Давидовом, согласно предсказанию пророков и завету с отцами, каковое спасение будет состоять в избавлении от врагов и праведном служении народа Богу, – вследствие деятельности Предтечи и «Востока свыше».

Песни расположены на каноне приблизительно в хронологическом порядке; только песнь Аввакума переставлена с песнью Ионы, может быть, чтобы для 6 песни канона, как заключительной в отделе, взять более трогательную библейскую песнь. При этом нельзя не заметить, что песни радостные заняли нечетные места, а скорбные – четные (ср. шестопсалмие), исключая песни 7 и 8, где для этого принципа пришлось бы конец песни поставить раньше начала.