Текст книги "Лунная соната"

Автор книги: Михаил Шуваев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Подожди, Айво! Прайс тоже присутствовал на конференции в Буэнос-Айресе? – выпрямился Сноу.

Швед оторвал взгляд от МИППСа и поднял удивленный взгляд на агента:

– Да, на неё приглашали некоторых фигурантов нашего дела. Даже не некоторых, а почти всех.

– Кого?

– Проще сказать, кого там не было. А не было там Лосева, Вердея и Нортропа. Остальные присутствовали на конференции.

– Интересно, почему они там были, зачем? – пробормотал Ричи.

– Спецагент, ты меня удивляешь, – пожал плечами Айво. – Где же еще им быть, как не на конференции по проблемам контакта с внеземными цивилизациями? Ты забыл, чем они в жизни занимаются? Я бы сказал, что странно как раз то, что там отсутствовали эти трое.

– И в чём причина их отсутствия?

– Ну ты даёшь, Ричи! То тебе рассказывай, почему одни там были, то – почему других не было, – проворчал Айво.

– Не ворчи, наука, давай, выкладывай, – поторопил Сноу.

Блумберг поводил пальцами, и в воздухе пошел трехмерный фильм, где замелькали Лосев, Вердей и Нортроп.

– Вердей в это время находился в госпитале на плановом комплексном обследовании, он вообще очень серьезно относится к своему здоровью. Лосев… Лосев проигнорировал мероприятие без объяснения причин, даже не ответил на приглашение. Нортроп… Нортроп в это время был занят на отладке оборудования на строящемся астрофизическом комплексе на Марсе. Ты ведь слышал, наверное, что на вулканическом плато Олимп, на высоте около тридцати километров над условным уровнем моря на Марсе вот уже год как ведется строительство крупного телескопа, который может реально составить конкуренцию «Оку Вселенной».

– А почему мне об этом новом телескопе ничего не сказал директор Мюррей?

– А ты его об этом спрашивал? Да и к тому же Мюррей очень ревниво относится к строительству нового комплекса, справедливо расценивая его как потенциального конкурента своему «Оку Вселенной», – ответил Айво. – Сам посуди. Даже при чуть более скромных технических характеристиках астрокомплекс «Галилей» реально не будет уступать по дальности наблюдения, детализации расшифровки изображений, спектральных отпечатков и графиков. Помимо этого сама аппаратура комплекса, в силу своего нахождения на тридцатикилометровой высоте на Марсе, будет испытывать меньшее влияние солнечного ветра, радиации и ионизации того, что на Марсе называется атмосферой…

– Всё, всё, сдаюсь – убедил! – замахал руками Ричард.

Айво с сомнением посмотрел на агента и, покачав головой, продолжил:

– Поехали дальше. Прайс повздорил с Мюллером. Но Мюллера неожиданно поддержали Фу Тинпен и Моралес с Пелтоненом. Кстати, Пелтонен встречался с профессором и до, и после конференции. Насколько я понял, он этого не скрывал в разговоре с вами.

– Не скрывал, даже фотографию показал, по которой мы судим о внешнем виде этого топоскопа, – подтвердил Сноу.

– Ясно. Но у меня, пожалуй, всё.

– Как – всё? – оторопел Ричи. – Ты что, хочешь сказать, что это всё? Действительно всё?

– А чего ты ожидал, спецагент, что я тебе на блюдечке преподнесу решение задачки? Хорошо устроился! Не всё сразу. Будем дальше думать вместе, – надулся Айво.

Он искренне считал, что за тот короткий промежуток времени – всего полтора дня – смог узнать очень много. Но у него все-таки был еще один сюрприз для Ричарда:

– Ричард, ты помнишь дело о «Слоновьем лишае»?

Сноу на несколько секунд задумался, но только для виду.

– Это когда на планете Готика ученые погибли? Помню.

– Не только. Что-то подобное произошло и на планете Дождь в системе звезды Ахрид.[23]23
  См. роман «Звездный Гольфстрим».


[Закрыть] Я не вдавался в подробности, но суть в том, что в обоих случаях исследователи натыкались на небольшие по размерам пятна, которые генерировали колоссальную гравитационную силу в несколько сотен «же». Причем проекция силы была строго вертикальна над пятном. Как утверждали немногие свидетели, всё, что попадало в условный вертикальный столб над пятном, притягивалось к поверхности с огромной силой и буквально размазывалось, раскатывалось в фольгу…

– Там еще ветерок небольшой задувал… – тихо, себе под нос пробормотал Ричард.

– Что? – не расслышал Айво. – Ветер? Да, конечно, ведь молекулы воздуха над пятном тоже притягивались к поверхности, и поэтому над этим местом образовывался столб сильно разреженного воздуха, почти вакуума, куда начинали стремиться окружающие молекулы воздуха.

Блумберга потянуло на научные размышления и комментарии, что было на руку Ричарду. Ведь на планете Дождь именно он и его напарница Во Кене столкнулись со «Слоновьим лишаем». Во погибла… Сноу не опасался, что Айво узнает о том, кто именно замешан в той истории, потому что давал показания комиссии под вымышленным именем. Так решил Дон Кимура.

– …тогда и назвали странный и неустойчивый гравиконцентрат «Слоновьим лишаем». Неустойчивый, потому что, как удалось понять из рассказов очевидцев, сила этого явления быстро слабела, и уже через несколько дней приборы не регистрировали никаких аномалий. Природу этого феномена до сих пор не могут объяснить. Ты и сам прекрасно знаешь, что мы с гравитацией до сих пор на «вы». Все наши гравикомпенсационные двигатели – детский лепет по сравнению с тем, что мы могли бы иметь, пойми мы глубже эту силу природы, – сел на своего научного конька Айво. – И вот, представь себе, случай с часовней Санта-Моника Эль Приор косвенно подпадает под загадочную и недоказанную серию находок гравиконцентрата «Слоновий лишай».

– Это как? – удивился Ричард.

– А так. Монашки молились в часовне не каждый день, и когда пропало сооружение, сказать трудно. Вернее, можно, но с точностью в два-три дня…

– А что дало повод предполагать, что там тоже «Слоновий лишай»? – перебил Ричард.

– А то, что когда туда пришли представители администрации района, то в яме, образовавшейся на месте фундамента часовни, они обнаружили несколько трупов птиц. Тушки были будто раздавлены мощнейшим прессом. Аналогия сама напрашивается, – ответил начальник научного отдела.

– И что?

– А дальше, Ричи, ничего! Могу лишь предложить массу рассуждений на заданную тему. Что, зачем, почему и как, мы не знаем, а можем только догадываться.

Неожиданно ожил МИППС Ричарда:

– Господин Сноу? Это Дорнбоз. Прайса нашли.

– Где он, что с ним?! – вскочил Ричи.

– Жив-здоров ваш делегат. Его отвели в медблок. Сейчас им МакГрэгор занимается.

Ричард выключил МИППС и поднялся со стула:

– Айво, двигаем к МакГрэгору. Кстати, и Хэлвуда навестим.

Блумберг, расплачиваясь, приложил свою индивидуальную карточку ИПЕК к подплывшему дроиду и поспешил за Сноу, который на ходу опять связался с Риком:

– А где его нашли, как? Что?! Хранилище на космодроме? И как он там оказался, сердешный?..

Глава 16

– Будет жить, – проворчал МакГрэгор, вытирая руки. – Подмёрз немного и сильно испугался. Мы ему транквилизаторов вкололи, так что он слегка тормозной сейчас, но поговорить с ним можете. Часика через два отпустим восвояси. Но все-таки имейте в виду, что он пережил серьезный стресс и может помнить не всё, что с ним произошло. Защитная реакция организма, не нажимайте. Запрещаю.

– Понятно. А где он, доктор? – поинтересовался Айво.

– В соседнем кабинете, – кивнул головой МакГрэгор.

Сноу и Блумберг заглянули в комнату по соседству. Там на стуле сидел бледный Прайс, с которого медсестра снимала липучки с проводами, тянущимися к различным медицинским приборам. Выглядел он неважно: бледное лицо, волосы растрепаны, куртка и брюки помяты. Модные очки с гравидержателем отсутствовали. Вместо них на носу красовались обычные, с тонкой стальной оправой.

– Здравствуйте, доктор Прайс. Рад, что с вами все в порядке, – дежурно произнес Ричи и присел на свободный стул.

Блумберг, вошедший следом, повертел головой, не увидел больше посадочных мест и прислонился к металлическому косяку. В комнате воцарилось молчание. Прайс растерянно потирал места на коже, где остались следы от вакуумных медицинских присосок, и поглядывал на представителей КОНОКОМа.

– Господин Прайс, вы нам не хотите ничего рассказать?

– А нечего рассказывать, я ничего толком не помню. Смутные обрывки…

– Позвольте, вы что, хотите сказать, что вам нечего нам сообщить? Кто вас похитил, что от вас хотели? – задал вопрос Айво, проигнорировав гневный взгляд Ричи.

– Именно. И вообще я устал и хочу отдохнуть! Имею я на это право?

– Конечно, господин Прайс, конечно. Но один вопрос я позволю себе задать сейчас, потому как он не связан с похищением, – взял инициативу в свои руки Ричард. – Кого еще вы встретили в коридоре, когда возвращались от Дороти Карры?

Прайс с удивлением посмотрел на агента:

– А я разве кого-то встречал там?

Пришла очередь удивиться Сноу:

– Ну как же! Вы там встретили Мюллера и спрятались от него в нишу. А кого вы там еще видели?

Было видно, что Прайс явно озадачен и пытается что-то вспомнить. Он потер в замешательстве лоб и произнес:

– Чёрт, не могу вспомнить, как я возвращался от Доры. Попрощался, потом… станция, монорельс, гостиница. Всё! – Он беспомощно посмотрел на Ричи и Айво. Снял, потом опять надел очки.

– Вы это серьезно, доктор? – спросил Ричард, хотя, к ужасу своему, начал понимать, что Прайс не врет и сильно напуган. С его памятью поработали. Причем поработали жестко и профессионально. – А что с вами случилось? Почему вас нашли в запертой камере законсервированного склада космодрома?

Айво тоже почувствовал что-то и потянул Ричарда вон из комнаты.

– Ты чего? – тихо спросил Ричард, выходя и осторожно высвобождая рукав куртки из цепких пальцев шведа.

– У него выпадение памяти…

– Сам вижу.

– Это не простая посттравматическая амнезия. Похоже, что Прайсу стерли определенные треки… э-э-э… воспоминания. Не случайно он что-то помнит, а что-то… – Айво замолк.

– Ну же, не тяни.

– Видишь ли, Ричи, тут может быть одно осложнение. Нежелательно продолжать допрос, мы только усугубим состояние Прайса.

– Каким это образом?

– У него может стоять мнемоблок.

– ?

– Это такая… программа, что ли, которая включается при срабатывании сигнальных бакенов.

– Каких сигнальных бакенов, Айво, ты о чем? Мы говорим о состоянии Прайса, а не о реперных знаках водной навигации!

– Шутку юмора оценил, но на самом деле тут не до смеха. Дело вот в чем. Пока Прайс не прилагает серьезных усилий, чтобы вспомнить то, что утратила его память, ничего особенного и не происходит, но стоит ему сильно напрячься, например, под давлением наших вопросов, и сразу включатся эти бакены или флажки, называй, как хочешь, и либо еще плотнее перекроют доступ к информации, либо, что хуже, вообще сотрут помеченные воспоминания. Так что куда ни кинь – всюду клин!

Блумберг замолчал и засунул руки в карманы. Ричард несколько минут переваривал сказанное, потом посмотрел на Айво:

– И что, нам теперь Прайсу и вопроса задать нельзя, так, что ли?

– Выходит, так, – пожал плечами Блумберг.

Ричард поиграл желваками на скулах.

– Если так дело и дальше пойдет, то нам скоро некого будет допрашивать: один свидетель убит, один подозреваемый закодирован…

– Заблокирован, – машинально поправил Айво.

– Неважно, – отрезал Ричард. – Всё очень плохо. Из рук вон плохо! Директор прав – хреново работаем!

– Ну ты самобичеванием можешь заниматься сколько душе угодно, а меня от этого уволь! Я ему на помощь приехал, а он тут мне сразу неуд вкатывает, как хроническому двоечнику, да еще и мораль читает.

– Ну уж нет, дудки! Включился в расследование – получай, как все, – грозно произнес Сноу, а в глазах мелькнул лукавый огонек. – Как в горах – идем в одной связке и падаем в одной связке!

– Тот, кто сорвался, должен свой фал обрезать, чтобы других не утянуть за собой, – смешно нахохлившись, возразил Айво.

– Это ты говоришь о героических личностях, а я не такой, я обыкновенный, – уже откровенно смеясь, сказал Ричард.

– Вот все вы, спецагенты, такие – то всё по-армейски серьезно, то шуточки отпускаете, – проворчал Блумберг. – Но в любом случае Прайса надо оставить в покое. Мы из него всё одно ничего не выудим, а здоровье ему подорвать очень даже легко сможем. А на это у нас права нет. Пошли отсюда.

– Подожди, зайдем к Барту, – остановил Блумберга Ричард. – Доктор МакГрэгор! Мы можем повидать нашего доблестного шерифа?

– Только недолго! – раздалось из ординаторской. – По коридору третий бокс.

– Спасибо!

Конокомовцы прошли с десяток метров и толкнули дверь с номером три.

Хэлвуд лежал с закрытыми глазами на больничной койке, голова его была перетянута регенерационной банданой.

– МакГрэгор… доктор! – заговорил он, услышав, что отворилась дверь, и открыл глаза. – А-а-а, это вы, господин Сноу, рад вас видеть!

– А уж я-то как рад видеть вас в относительном здравии, капитан! – с улыбкой приветствовал его Сноу. – Разрешите представить…

– Айвенго Блумберг, начальник научного отдела КОНОКОМа, – сам поспешно отрекомендовался Айво и застыл в дверном проеме. – Мы с вами, капитан Хэлвуд, заочно знакомы.

Барт посмотрел на Айво, потом перевел взгляд на Сноу и улыбнулся:

– Всё-таки нам с вами выслали подмогу, господин Сноу. Не справились мы…

Ричард сокрушенно развел руками:

– Не оправдали, так сказать, оказанного нам доверия.

Все трое непринужденно, с облегчением рассмеялись, будто свалили с плеч тяжеленный камень. Напряженность, трагизм, загадочность и калейдоскопичность лунных событий последних дней на короткие минуты отступили в тень, позволив чисто по-человечески радоваться тому, что ловелас Прайс нашелся и пребывает в относительном порядке, что капитан Хэлвуд быстро идет на поправку и завтра будет выписан, что прилетел рассудительный и неординарный Блумберг…

– Сейчас позвонит Дон Кимура и сообщит нам об этом! – покатывался Сноу.

В дверь просунулась хмурая физиономия МакГрэгора:

– Что гогочете, весельчаки? Будете нарушать режим – касторку всем пропишу.

Троица захохотала еще того пуще.

– Не Дон Кимура, так лунный эскулап МакГрэгор призовет к порядку и пригрозит клистирной трубкой! – давясь от смеха, простонал Айво.

– Не к добру ваш смех… и не смех это, а скорее истерика, – покачал головой МакГрэгор. – Реактивное, так сказать, состояние психики…

Сноу достал платок, вытер лицо, с трудом подавил смех и спрятал улыбку.

– Ладно, доктор, только не надо делать скоропалительных выводов и глобальных медицинских обобщений. В нашей профессии иногда приходится снимать стресс. Это еще не самый кардинальный способ.

МакГрэгор пожевал губами, неодобрительно покачал головой, но голова его исчезла, и дверь закрылась.

Троица еще немного побеседовала, и через полчаса Ричард с Айво, попрощавшись и выразив надежду, что завтра Хэлвуд снова будет в строю, вышли из медблока.

Оказавшись в коридоре, Сноу посмотрел на часы: без десяти полдень.

– А что у нас происходит с симпозиумом? – повернулся он к Блумбергу.

– Сегодня последний рабочий день, завтра закрытие, – ответил швед, сверившись с программой на МИППСе.

– Чёрт, значит завтра делегаты начнут разлетаться кто куда. А мы топчемся на месте… Так, Айво, нам надо…

Ричард включил МИППС и связался с Риком:

– Господин Дорнбоз, мне… нам необходимо срочно, повторяю – срочно – переговорить с водителем гравилета, который работал с утра двадцатого июня и возил на «Разрез Готлиба» смену.

Прежде чем отключиться, старший диспетчер проворчал что-то насчет того, что ему не дают заниматься его прямыми обязанностями и втянули в криминальную историю. Ричард посмотрел на Блумберга.

– И что мы будем иметь с того разговора? – засомневался Айво.

Не успел Сноу ответить, как экран МИППСа засветился, и на нем показалось лицо селенита.

– Эмиль Лафарж, пилот-механик базы «Скотт», к вашим услугам, господин Сноу.

Черноволосый молодой симпатичный парень спокойно смотрел с экрана прибора связи.

– Спасибо, что так быстро связались с нами, – ответил агент. – У меня к вам, собственно, всего несколько простых вопросов. Скажите, Лафарж, когда двадцатого июня вы утром возвращались на базу с «Разлома Готлиба», кто был с вами в гравилете?

– Двадцатого? – почесал затылок селенит. – Двадцатого… А, вспомнил! Туда я отвез Сергея Ветрова, а обратно Гуннара Грюнвальда с этим… как его… делегатом конференции. Вот имя не запомнил.

– Нортроп, Уэйн Нортроп, – подсказал Сноу.

– Точно, Нортроп! – воскликнул Лафарж.

– Вы его до самой базы довезли?

– Нет, вы знаете, нет. Он попросил высадить его метрах в пятистах от третьего шлюза. Я еще забеспокоился, не заблудился бы! А он мне ответил, что и на Луне неоднократно был, и на Марсе…

– Нет, всё правильно, он довольно опытный человек, не волнуйтесь, – нетерпеливо перебил его Сноу. – Ну а дальше-то что?

– А ничего. Высадили мы его у «Граффити камня», а сами с Гуннаром на базу вернулись. Неужто с ним что случилось? – забеспокоился пилот.

– Не волнуйтесь, с ним всё прекрасно. Отлично дошел до станции, продолжает научную деятельность, так сказать… А что это за место такое, «Граффити камень»? – задумчиво поинтересовался Ричард.

– Это у нас на базе так называют скалу, на которой какие-то туристы умудрились свои граффити оставить, – засмеялся Лафарж.

Задав парню еще несколько вопросов относительно точного времени поездки и высадки Нортропа, Сноу попрощался и выключил связь. Он помолчал несколько минут, подумал, потом посмотрел на неподвижно стоявшего рядом Айво:

– Тебе всё понятно, Айвенго?

– Да, – тихо проговорил Блумберг. – Нортроп нашел топоскоп, и он у него!

– Точно. Пошли, зададим ему пару вопросов.

Глава 17

Сноу и Блумберг подбежали к входу в зал «Эклиптика» и затормозили около девушки, сидящей за небольшим столиком, заваленным рекламными проспектами конференции, программками и текстами выступлений и приветствий известных ученых.

– Мириам, – обратился к миловидной служащей Сноу, прочитав её бадж, – скажите, доктор Нортроп присутствует на этом заседании?

Мириам улыбнулась и кокетливо пожала плечами:

– Делегатов больше сотни, всех и не упомнишь, а учета посещаемости мы не ведем… Извините.

– Это я знаю… Мириам, но Нортроп нам нужен просто позарез. Вы наверняка его запомнили. Он такой экстравагантный, в клетчатом пиджаке, шарф на шее, трость…

– А-а-а, поняла, о ком вы! Такой чернявый, в берете и в белых перчатках? – догадалась девушка.

– Точно! – обрадовался Ричард. – Он сегодня приходил?

– Нет, как раз сегодня я его не видела.

Сноу уже не слушал Мириам и вызывал Нортропа. Ответа не было. Ричард связался с гостиницей, где ему ответили, что еще с утра постоялец позавтракал, расплатился и отбыл.

– Как это «отбыл»? – даже растерялся Сноу. – Куда отбыл?

– Не знаю, господин Сноу, он ничего не сказал, – ответила администратор «Сателлита» Натали.

– Айво, что-то начинает происходить, поверь мне, – заговорил Сноу на ухо Блумбергу, оттаскивая его подальше от девушки. – Сейчас главное…

– A-а, детектив Сноу! Здравствуйте! Позвольте полюбопытствовать, как продвигается ваше расследование загадочной смерти нашего глубокооплакиваемого коллеги? – раздался полный сарказма голос.

Сноу обернулся и увидел в метре от себя профессора Вердея. Тот, видимо, только что вышел из «Эклиптики» и стоял перед конокомовцами, заложив руки за спину и чуть вытянув шею, забавно и слегка гротескно смахивая на гусака.

– Professeur Verdey, ravi de vous voir![24]24
  Профессор Вердей, рад видеть вас! (фр.).


[Закрыть] – не удержался Ричи и блеснул своим французским, дабы показать надменному лягушатнику, что англосаксы тоже кое-что могут. – Расследование продвигается и скоро, надеюсь, будет завершено.

– Ну-ну, будем надеяться, что наш доблестный КОНОКОМ достойно справится с задачей. Хотя я по-прежнему считаю, что расследовать тут нечего. Всё и так предельно ясно. Сирилл сам создал всю ситуацию и сполна расплатился за это, бедолага.

Ричард ничего не ответил и молча смотрел на плешивого длинного француза. За спиной Вердея нарисовался толстенный Лосев.

– Что встали, Оле? A-а, детектив Сноу! Здрасьте вам. – Русский попытался изобразить легкий поклон, но это у него получилось неуклюже. – Оле, мы идем на обед или так и будем стоять столбами в коридоре?

– Идем, идем, Серж, конечно! Я вот тут подумал, что если параллакс эпсилона Лебедя составляет…

Необычная парочка прошествовала дальше и скрылась за поворотом.

– Любопытный тандем… – тихо пробормотал Айво, провожая взглядом две столь разные по объему фигуры.

Сноу не слышал Блумберга – он снова связался с Дорнбозом:

– Господин Дорнбоз, мне необходимо срочно выяснить, не выходил ли делегат Нортроп на поверхность!

На миниатюрном мониторе МИППСа лысая физиономия диспетчера вытянулась и приобрела кумачовый оттенок.

– Господин Сноу…

– Я заранее знаю, что вы мне хотите сказать, – прервал его Ричи. – Но дорога каждая секунда, диспетчер! Некогда сейчас выяснять, кто кому что должен!

Дорнбоз секунду помолчал, потом быстро проговорил:

– Тогда давайте ко мне в диспетчерскую, вместе будем смотреть записи.

– Зачем смотреть? Введите фотографию Нортропа в компьютер! – подсказал Айво.

– Точно! Вы слышали, Рик?

– Слышал, слышал, – проворчал диспетчер. – Сейчас, где тут он у нас есть… Ага, в базе данных делегатов конференции… Включаю поиск.

Прошло несколько томительных секунд.

– Есть! – доложил Доргбоз. – Двенадцать ноль пять, пятый шлюз, станция «Армстронг».

Сноу поглядел на часы: половина первого.

– Айво, двигай в диспетчерскую, а я – к пятому шлюзу!

– Но… – начал было начальник отдела.

– Никаких «но», Айво, ты мне нужен здесь, в центре! – уже убегая, прокричал Ричард.

Айво уныло посмотрел на удаляющегося Сноу, вздохнул и включил свой МИППС:

– Господин Дорнбоз, это Блумберг. Как до вас быстрее добраться?

* * *

Ричард выскочил из вагона монорельса и стремглав помчался в сторону пятого шлюза. По дороге совсем некстати вспомнил, что именно здесь, снаружи, у пятого шлюза недавно убили Ивана Басова. Он постарался отбросить эти тревожные, неприятные воспоминания.

С трудом дождавшись, когда откроется герметичная дверь в помещение шлюза, он буквально запрыгнул в него, подскочил к шкафу со скафандрами и стал торопливо облачаться в пустотную амуницию. В эту минуту на связь с ним вышел Айво:

– Ричи, я в диспетчерской. Вижу тебя в шлюзе. Какие будут указания? Кофе? Спасибо, с удовольствием…

– Какой кофе?!

– Сорри, это я не тебе.

– Выясните, куда направился Нортроп, выйдя на поверхность! – натягивая перчатки, попросил Ричард.

– Десять минут назад он прибыл в пещеру «Кокос», видимо, собирается понырять перед отъездом с аквалангом. Дежурный «Кокоса» только что нам это подтвердил. Снаружи тебя ждет гравилет С-65 с пилотом.

– Спасибо!

Сноу проверил герметичность скафандра и шагнул в переходный тамбур. Створки за спиной задвинулись, и раздалось шипение стравливаемого воздуха. Через минуту тяжелая бронированная внешняя дверь медленно открылась, и взору Ричарда предстал фантастический ночной пейзаж земного спутника. Периметр непосредственно перед пятым шлюзом освещался несколькими яркими прожекторами, в свете которых метрах в двадцати слегка покачивался над поверхностью шестиместный гравилет С-65. Правый его борт был распахнут, и из отверстия выжидательно торчала голова пилота в шлеме. Увидев Сноу, селенит махнул рукой, и Ричард быстро направился в его сторону. Забравшись в кабину, он с трудом втиснулся в жесткий ложемент. Прозрачные створки фонаря закрылись, зашипел поступающий в кабину воздух. Пилот обернулся и посмотрел на агента:

– Здравствуйте, господин Сноу, меня зовут Герберт. Сейчас давление поднимется и можно будет открыть забрало шлема. Я так понял, вы направляетесь в пещеру «Кокос»…

– Да, Герберт, причем намереваюсь сделать это как можно быстрее.

– Уже летим, господин Сноу. Вы бы пристегнулись. А то мне придется сильно разогнать этот пылесос.

Сноу с удивлением обнаружил, что гравилет уже некоторое время летит над поверхностью планеты. Причем всё быстрее и быстрее. Судя по всему, пилот начал плавный, но быстрый разгон сразу после того, как агент поднялся на борт. Ричард усмехнулся и, дождавшись, когда загорится бирюзовый индикатор давления, ослабил зажимы забрала и приподнял многослойное стекло. Теперь можно было говорить без микрофонов и наушников.

– Долго нам лететь, Герберт? – спокойно спросил Сноу, возясь с ремнями.

– Минут за двадцать управимся, господин Сноу. Я пару раз срежу немного, надеюсь, граверы позволят нам перепрыгнуть через десятиметровую «Ромашкину гряду» и перелететь через «Чёртов кратер».

Ричард понятия не имел, что представляют из себя «Ромашкина гряда» и «Чёртов кратер», но ответил:

– Ты уж, Герберт, постарайся, пожалуйста. Очень хочется вернуться на Землю.

Гравилет стремительно летел над поверхностью Луны со скоростью не менее ста километров в час, причем пилоту приходилось постоянно маневрировать и огибать препятствия и неровности рельефа, попадающиеся на пути. В какой-то момент гравидвигатели взвыли на более высокой ноте, и Сноу почувствовал, что его сильнее вжало в ложемент. Под днищем мелькнули нагромождения и острые заусенцы каменных глыб. Видимо, это и была та самая «Ромашкина гряда». Гравилет резко снизился, отчего Сноу ощутил на несколько мгновений невесомость и отрицательное ускорение, а желудок протестующее шевельнулся в сторону выхода.

Теперь аппарат мчался над поверхностью в узкой, шириной не более двадцати метров, извилистой расселине. Его мощные прожектора освещали путь далеко впереди. Спустя несколько сот метров каменный желоб последний раз вильнул и вдруг вытянулся в струну. Прямо по курсу обозначилась огромная черная дыра в грунте.

– «Чёртов кратер»! – полуобернулся пилот, продолжая смотреть вперед.

Ричард непроизвольно сжал края ложемента и замер.

Гравилет на полном ходу снова приподнялся над поверхностью и в считанные секунды перелетел через черный провал. Герберт тут же заложил крутой вираж, вписываясь в очередной изгиб желоба. Вскоре каменные стены, мелькавшие по бокам, исчезли, и С-65 выскочил на свободный оперативный простор. В глаза брызнуло Солнце – начинался лунный день. Ричард и пилот поспешили опустить светофильтры своих шлемов. Раскинувшаяся перед ними огромная кальдера кратера на глазах заполнялась белым ослепительным солнечным светом. Сквозь яркие блики и отражения Ричарду удалось разглядеть невысокие постройки у подножия противоположного хребта кратера.

– Кратер «Лаплас», а там дальше вход в «Кокос», видите? – прокомментировал пилот. – Сейчас будем на месте!

Сноу кивнул и еще больше затемнил светофильтр. Гравилет, совершив последний крутой маневр, замер в метре от поверхности рядом с металлическим цилиндром шлюза «Кокоса». Ричард отстегнул ремни и закрыл забрало шлема. Кабина открылась, он спрыгнул вниз и поспешил к «Кокосу».

– Господин Сноу, а я вам нужен? – высунулся из кабины Герберт.

Ричард обернулся и на ходу прокричал в лингафон:

– Герберт, дождись меня, не улетай!

– Хорошо, господин Сноу!

Пилот выпрыгнул из гравилета, закрыл кабину и стал прохаживаться вокруг. Молодому селениту было приятно осознавать свою полезность и причастность к разворачивающимся на базе и станции неординарным событиям. Интриговал и приезд специальных агентов из покрытого завесой тайны легендарного КОНОКОМа.

Тем временем тамбур шлюза заполнился воздухом, а с ним и звуками. Сноу торопливо стянул с себя скафандр.

– Нортроп на нижнем ярусе «Кокоса» готовится к погружению, – ожил МИППС. – Слышишь, Ричи?

Сноу на секунду замер, потом повесил скафандр в шкаф и подошел к внутренней входной двери, которая стала открываться.

– Он что, сюда действительно плавать пришел, что ли?

– Похоже на то, – озадаченно ответил Айво.

– Вот только погружения с аквалангом мне недоставало, – проворчал Сноу и проскользнул в полуоткрывшуюся дверь.

В холле, неуловимо похожем на холл в «Воздушной пещере», его встретил улыбкой молодой крепкий селенит. Ричи коротко ему представился, и тот указал ему на три лифтовых цилиндра в конце помещения. Сноу вскочил в лифт и надавил на кнопку «4 – акваланг-палуба». На панели находилось еще несколько кнопок: «1 – верхний горизонт», «2 – обзорная площадка», «3 – санитарный блок (барокамера)», «5 – машинное отделение» и «6 – нижний горизонт». На информационном экране мелькали цифры, отмечая расстояние до поверхности в метрах. Когда кабина остановилась, на табло светилась цифра «820».

Сноу быстрым шагом вышел из кабины, прошел по коридору мимо нескольких закрытых дверей и совершенно неожиданно очутился на берегу подлунного озера.

Каменистый берег полого спускался к самой воде, которая была совершенно неподвижна и на первый взгляд черна, как антрацит. Лишь присмотревшись, становилось заметно в свете ярких глюонных ламп, что она достаточно прозрачна. Подойдя поближе, Сноу присел и опустил руки в озеро. Он ощутил легкую прохладу, но не холод: температура воды комфортна и приятна. Чуть в стороне несколько дайверов облачались в скафандры под наблюдением инструктора.

– Господин Сноу?

Ричард обернулся и увидел молодого плечистого парня в обтягивающем тело прорезиненном трико.

– Он самый. А вы – инструктор по дайвингу? – Агент поднялся, достал платок и вытер руки.

– Так точно, Станислас Грушевский, инструктор-дайвер первого разряда! – по-военному отрапортовал парень.

– Станислас, скажи, как давно погрузился Уэйн Нортроп?

Инструктор посмотрел на наручные часы:

– Шестнадцать минут назад.

– Какую смесь поставил?

– Первую азотно-гелиевую.

– Ясно, значит, глубоко не собирается. Станислас, акваланги снабжены связью?

– Естественно, господин Сноу, как же иначе? – несколько удивился парень.

– Тогда вызови-ка его!

Инструктор снял с пояса переговорное устройство и заговорил:

– Нортроп, Нортроп, я – берег, ответьте!

– Я Нортроп. На связи, – донеслось глухо из маленького динамика.

Сноу протянул руку и забрал у инструктора рацию:

– Доктор Нортроп, с вами говорит агент Сноу. Прошу вас немедленно вернуться на берег!

– Это еще зачем? – спустя несколько секунд донеслось из-под воды. – Я только-только погрузился…

– Доктор Нортроп, я настоятельно прошу вас вернуться. Иначе…

– Что «иначе»? Вы что, арестовать меня собираетесь?

Сноу мгновение помедлил.

– Это будет зависеть от вас.

Рация молчала.

– Повторяю, Нортроп, возвращайтесь. Это в ваших же интересах.

Рация продолжала молчать, слышалось только прерывистое дыхание ученого. Очевидно, у него в мозгу происходила непростая внутренняя борьба.

Пауза затягивалась, и Сноу пошел ва-банк:

– Нортроп, – жестко сказал он, – я знаю, что топоскоп у вас. Я не допускаю, не предполагаю, не догадываюсь, я просто знаю. На сто, на двести процентов! И, поверьте, у меня есть доказательства тому. Если вы сейчас же не вернетесь, за вами будут направлены опытные подводники, которые вас найдут и скоренько доставят ко мне. Но тогда я не смогу ничего сказать в вашу защиту. Потому что это уже не станет добровольным признанием и сотрудничеством со следствием, а будет квалифицировано как сокрытие улик и введение в заблуждение расследователей. Как вам такая перспектива? Нужны ли вам неприятности? Вы же разумный человек, Нортроп!