Текст книги "Охота на Голема"

Автор книги: Михаил Шухраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10
Иллюзорные следы
Санкт-Петербург, начало сентября 2010 г

– Инициатива наказуема, – в который раз повторил Эйно. – Поэтому…

– Может быть, я туда отправлюсь? – На сей раз Ольга решила, что с обычным для не смущением пора покончить. Она здесь не первый месяц работает, кое-что понимать научилась.

– Думаешь? Ну да, вообще-то, ты с прессой связана была, как я мог это упустить. Но учти, придется применять еще и иллюзорку, и внушение, причем – одновременно. Управишься?

– Ну, в Англии как раз такие задания и были, и ничего, – ответила Ольга, стараясь все же не выдать своего смущения – все же, сама вызвалась на задание. Пусть оно и рутинное, но провалить его нельзя никак.

Разговор шел в столовой, как чаще всего и было.

Эйно обожал обсуждать служебные дела за обедом, а в самом отделе он гораздо чаще вел речь о каких-нибудь очередных компьютерных наворотах – причем, половину слов Оля, как ни старалась, понять не могла.

– Хорошо, поступим так, – решил он. – Ты на задание пойдешь, но не одна, – он строго посмотрел на девушку, и она поняла – возражать бессмысленно. – Тебя будет контролировать Редрик.

«Ну вот, и опять мне не доверяют, – мысленно вздохнула Оля. – Конечно, ведь не забыли, как я весной вела „самостоятельное расследование“…»

Эйно только головой покачал.

– Во-первых, будешь настолько громко думать – провалишь все. Во-вторых, весной ты работала на удивление удачно – даже не можешь представить, насколько хорошо. В-третьих – я сказал, что Редрик будет тебя контролировать. А это совершенно не значит, что он станет выполнять твою работу. Если хочешь, это – группа поддержки. Моральной. Почувствуйте разницу! Хитрая это работа – с бесами управляться!

Обижаться на начальство было просто глупо. Но именно сейчас Ольга поняла, что взвалила на себя непосильную задачу. Обычно при всякого рода официальных беседах иллюзоркой занималась не она. А вот сейчас… Ведь еще придется и беседу поддерживать, и на Кора иллюзорку накинуть. И как с этим быть?!

Вероятно, думала она снова достаточно «громко», но на сей раз Эйно не стал ей за это пенять. Наоборот, улыбнулся и сказал:

– Управишься, даже не сомневаюсь.

Речь шла о посещении рекламного отдела того самого журнала, который разместил анкету госпожи Фабиан с предложением «счастье – всем задаром».

Если бы О.С.Б. был вполне официальной структурой, вроде милиции, это и заданием-то не считалось бы: просто пришли, поговорили, все выяснили в пять минут – и о'кей.

Но сейчас все обстояло иначе. Вряд ли редакция станет сообщать кому ни попадя данные о тех, кто размещал в журнале рекламу. А значит, надо накинуть иллюзорку и заставить рекламщиков разговориться – если они представят, что перед ними не некая девушка Ольга, а следователь, дело быстро пойдет на лад. Или же, можно попробовать внушение – это тоже неплохой вариант.

– Ну что, начнем, не теряя времени. – Редрик при разговоре Ольги и Эйно хранил молчание, будто бы и ни при чем, теперь же настала его очередь. – Для начала попробуй навести иллюзорку на меня.

Это было самым сложным. Ну, кто, скажите на милость, будет разговаривать с парнем, который похож на хиппи – да нет, не похож, а самый настоящий хиппи и есть! Такому бы на концертах веселиться или стоять около рок-магазина и спрашивать у себе подобных: «А мелочи немного не найдется?»

В мелочи Редрик не нуждался, хиппи на самом деле не был, но кому же такое докажешь?! А значит, нужно набросить на него личину. Чтобы выглядел вполне солидно и респектабельно.

С третьего раза у Ольги получилось соответствующее заклинание. То есть, само по себе заклинание произносить было даже ни к чему – достаточно повторить его мысленно, суть от этого не меняется. Но при этом нужно представлять определенный образ, а вот это было гораздо сложнее.

Редрик хмыкнул, усмехнулся.

– Знаешь, по-моему, все хорошо, но так я очень похож на Хлестакова. Сорок штук одних курьеров…

Давай-ка немного посолиднее. Чуть потолще, немного более уверенный вид.

Только минут через пять он произнес:

– Ну, вот так оно лучше. Теперь берись за себя.

И еще пятнадцать минут Оле пришлось входить в избранный образ – женщина средних лет, с высокой прической, одевается модно, но неброско, черты лица – незапоминающиеся, волосы – светло-русые.

– Ну, Лёлька, это что-то с чем-то! – вошедшая в столовую Настя прервала ее упражнения.

– Нормально-нормально, – отмахнулся Редрик. – Это всего лишь репетиция.

– Браво, входим в роль! – Настя захлопала в ладоши. – Поздравляем с избавлением от нашего класса нашу замечательную классную руководительницу, дорогую Ольгу… э-э, твое отчество не помню. В общем, просто о'кей!

– О'кей, – смущенно подтвердила Оля. – Наверное.

– Это еще не все. Не забудь про внушение и про то, что рекламщики должны накрепко забыть наш визит, – безжалостно заявил Редрик. – Да, иллюзорку поддерживать все время – и твою, и мою. Я – только наблюдатель.

– Ну, ребята, не буду вам мешать, – Настя демонстративно уселась за другой столик, но нет-нет, да и посматривала в сторону младшей подруги.

Примерно через час Редрик сказал, что все готово, можно спокойно ехать в редакцию.

– Главное – держись уверенней, – напомнил он, когда они садились в машину. Но по дороге Ред смотрел в окно, курил, поблагодарил водителя и сказал, что ждать, в общем-то, недолго. То есть, вел он себя так, словно не сомневался в результатах. А вот у Оли сомнения были, притом – очень большие.

– Ну, теперь – начинай, – кивнул Редрик девушке, стоя около машины. И Оле ничего не оставалось делать, как проговорить заклинание иллюзорки, стараясь сделать все именно так, как было прорепетировано. Она оглянулась на спокойно стоящего рядом Реда – кажется, все прошло удачно.

Заклинание иллюзорки – штука достаточно коварная, особенно для начинающего мага. Он-то видит реальный облик, а то, что получилось в результате заклинания, смотрится, как неясный и расплывчатый образ. Станешь приглядываться к Редрику как следует – иллюзорка исчезнет полностью, и перед глазами предстанет тот самый улыбчивый парень, похожий на хиппи или на толкиениста, которого Оля видела каждый день.

А уж о себе и говорить нечего! Тут надо полагаться только на интуицию… ну, и на горький опыт, естественно.

Редрик слегка кивнул, кажется, на сей раз все было удачно.

– Начинаем, – слегка улыбнулся он.

Внушение Оле удавалось гораздо лучше. Кстати, она опробовала свои способности к внушению как раз во время помянутых Эйно событий весны. Правда, вспоминать об этом она не хотела, но в том, что касается внушения, все было как раз удачно – она могла заставить собеседника рассказать все, что нужно (если информация не заблокирована в мозгу), а потом заставить забыть о том, что кто-то задавал какие-то вопросы.

Но тогда ей не приходилось поддерживать собственную, да вдобавок еще и чужую иллюзорку, она могла быть сама собой. Теперь все было гораздо сложнее.

Правда, рядом находился Редрик, но он, в случае чего, не станет ей помогать – таков уговор.

Решительности хватило на то, чтобы переступить порог, небрежно кивнуть охраннику, произнеся:

– Нам – в рекламный!

– Это – на третьем этаже, – сказал охранник, даже не спросив, к кому именно и по какому вопросу пожаловали посетители. Возможно, здесь так было принято, но, вполне вероятно, некоторую роль сыграла именно иллюзорка.

Это немного улучшило настроение Оли, и, поднимаясь по лестнице, она чуть-чуть успокоилась.

– Вы – по поводу модульных объявлений, – девушка, которая была явно младше Ольги, оторвалась от компьютера (Оля краем глаза заметила, что на экране был пасьянс, который мгновенно улетучился).

– Не совсем. Нам бы поговорить с вашим руководителем, это – серьезный заказ, – сказала гостья, строго посмотрев на любительницу компьютерных игр.

– Понимаю, – пискнула девица, – сейчас посмотрю, Арнольд Борисович, кажется, занят.

Занят! Вот только этого Оле и не хватало для полного счастья! Значит, придется поддерживать иллюзорку минут пятнадцать, а то и все полчаса! Она столько не выдержит!

Но Редрик, стоявший рядом с ней, сохранял полное спокойствие.

Между тем, девица впорхнула в неприметную дверь, оттуда послышались приглушенные голоса.

– Минут через двадцать, – она выскочила из кабинета.

Ольга была готова скрежетать зубами от злости.

– Вы пока посидите, вот последний журнал – только сегодня в киосках, – щебетала девица. Диван был расположен так, что оттуда не было видно экрана компьютера.

– Передайте Арнольду Борисовичу, что дело – совершенно неотложное, – ледяным тоном произнесла Ольга. На самом-то деле она была готова провалиться сквозь землю от стыда и смущения. – От этого зависит жизнь вашего журнала… который только сегодня появился в киосках, добавила она, наконец-то задействовав внушение. ОЧЕНЬ важного журнала – догадываетесь, КТО его курирует?

Девица послушно вскочила вновь.

На сей раз голоса в кабинете звучали раздраженно. Но Оле удалось добиться результата – Арнольд Борисович, строгий пожилой мужчина в деловом костюме и при галстуке, все же появился на пороге кабинета.

– Вы ко мне? – спросил он, недоверчиво глядя на посетителей.

– К вам, – сухо кивнула Ольга. – Именно к вам.

По поводу объявления некоей Стефани Фабиан, – на сей раз внушение пришлось усилить. Арнольд Борисович был натурой весьма недоверчивой, к тому же, у всех работников рекламы есть некая особенная гордость.

Как правило, два отдела газеты или журнала – рекламный и редакционный – смотрят друг на друга слегка свысока, примерно как Светлые и Темные в О.С.Б. Журналисты считают рекламщиков занудами, отнимающими место, где можно было разместить массу интересных материалов. А рекламщики посмеиваются над редакцией, в глубине души считая журналистов дармоедами – они не приносят доходов, а лишь отнимают место.

При этом друг без друга существовать они не могут, и прекрасно это понимают.

– Так что вам угодно?.. Мы не… – начал Арнольд Борисович.

Но тут же неожиданно понял, что беседа с этой строгой дамой имеет некое государственное значение. Он несколько побледнел, вероятно, вообразив, что деньги на рекламу Стефани Фабиан шли из фонда какого-нибудь Бен-Ладена, а он, начальник рекламного отдела, умудрился просмотреть этот факт.

– Можете быть спокойны, конкретно к вам у нас претензий нет, – быстро проговорила Ольга. – Нам нужно знать очень четко только одно – юридический адрес подателя объявления. И фактический адрес – безусловно, тоже.

– А вы уверены, что претензий не будет? – подавленно спросил Арнольд Борисович – даже под сильным внушением он старался заботиться о своем детище – отделе рекламы.

– Уверены. Но вы очень нас обяжете, – кивнула Оля.

– Хорошо. Одну минуту.

Арнольд Борисович был уже готов зайти в свой кабинет, но этого ему позволять как раз и не следовало: внушение лучше всего действует именно в присутствии объекта.

– Идемте вместе, – почти что по слогам сказала Ольга. – За посетителя не беспокойтесь, он ничего не заметит…

– Не заметит, – повторил рекламщик, после чего деревянной походкой двинулся в кабинет. Девушка последовала за ним.

Вот теперь ее задача усложнилась: нужно было взять на себя еще и посетителя – худощавого молодого человека в щегольском костюме, который, не замечая вошедших, стал рассматривать что-то в папке с бумагами. Для верности Ольга решила заставить его сосредоточенно рисовать что-нибудь в блокноте, и посетитель – судя по всему, дорогой заказчик, – потянулся за карандашом.

– Теперь найдите адрес, – проговорила Ольга.

Арнольд Борисович поспешно полез в шкаф.

К счастью, рылся он там недолго – соответствующая папка лежала не на самом дне. И это было просто замечательно – нервы у Ольги были уже на пределе.

– Вот оно, можете записать. Только это адрес представителей Стефани Фабиан в Петербурге. – Арнольд Борисович положил на стол договор.

«Международная академия геоинформационных и экологических наук», – прочла Ольга. Она быстро переписала адрес, потом внимательно посмотрела на рекламщика:

– Вы забудете о нашем визите сразу после нашего ухода, – внятно проговорила она. – Договор можете положить на место. Всего доброго.

Последнее было совершенно излишне – вот на такой вежливости можно было завалить всё внушение. Но на этот раз обошлось.

Девице за компьютером тоже было приказано всё забыть, после чего Ольга и Редрик едва ли не бегом спустились по лестнице.

– Ну, я же говорил – побольше уверенности, – бодро произнес Редрик, когда они оказались в салоне неприметных «Жигулей», и больше не надо было думать ни о внушении, ни об иллюзорке. – И все у тебя отлично прошло, зря переживала. Я бы тоже поверил, что ты из ФСБ. Или – из налоговой.

Но его последние слова Оля уже не слышала. Она заснула моментально, стоило оказаться на сиденье автомобиля. Последние минуты поддержки иллюзорки отняли все ее силы.

Чуть позднее, в курилке, которая располагалась в подвальном этаже офиса О.С.Б., состоялся такой разговор.

– Ну, и как, много пришлось подправлять?

– Знаешь, Эйно, не слишком, хотя пришлось. Надеюсь, ты ей не скажешь?

– Ну, что ты! Она должна быть уверена – все делала сама и только сама. Я уж думал, ты возьмешь на себя всю иллюзорку.

– Знаешь, я тоже сперва так решил. Так ведь нет – она управилась на девяносто девять процентов, я сам не ожидал!

– Зато теперь будет спать сутки. Ну да ничего, лиха беда начало. Давай лучше подумаем вот о чем, – Эйно сделал глубокую затяжку. – Как бы нам разобраться с этой «академией». Догадываешься, откуда ноги растут?

– Да уж не без того. Значит, все-таки наши друзья из С.В.А.!

– А кто ж еще! «Академия» – вывеска излюбленная, если не сказать – банальная.

– Учти, Ольгу я в этот гадюшник не потащу, – решительно сказал Редрик.

– А и не надо. Если вообще туда нужно тащиться. Можно сделать проще – сообщить в Москву господину руководителю С.В.А. Лукманову. Заявить, что тут без его соизволения организована фабрика зомби – пускай сами разбираются. Им сейчас лишний скандал ни к чему.

– А ты уверен, что без соизволения? – задумчиво спросил Редрик. – И потом – если сейчас у нас с ними перемирие…

– Ну, мира не было и не предвидится, – Эйно невесело усмехнулся. – Дело-то не в том. Трясти этих «академиков» можно хоть сейчас – С.В.А. от них, если что, открестится. Вот чего я и в самом деле не понимаю – как это они так себя подставили? Может, безо всякой задней мысли решили за денежки поработать посредниками? Тогда нам ничего не обломится. Да, и еще, Ред – как-то беспокоит меня эта история с самоубийцей. Может, мы вообще на ложном пути, а Стефани Фабиан – отвлекающий маневр. Как полагаешь?

– Но анкеты были у всех.

– Именно. Чтобы сбить нас со следа, пока не выяснилось, что ларчик просто открывается. Ладно, черт с ним, проверим все версии.

Глава 11
Кое-что задаром
Санкт-Петербург, начало сентября 2010 г

Если бы Эйно или Редрик знали, что именно творится в одной из квартир в центре города, не так далеко от офиса О.С.Б. как раз в тот момент, пока они мирно беседовали в курилке, они бросились бы туда со всех ног. Вероятно, проникли бы в квартиру через Запределье, насмерть перепугав женщину, сидевшую за столом над газетами, выхватили бы из ее рук некий журнал, а потом накрепко заставили бы забыть все глупости. Но…

Вечно оно вмешивается в ход событий, это самое «но».

…Валентина Аркадьевна считала себя женщиной необычной. Даже дочку назвала не абы как, не Леной или Наташей.

Гордилась она и тем, что ее принимают за старшую сестру или подругу дочери. В каком-нибудь клубе она вполне могла танцевать с ровесниками Поликсены, а заодно – лихо болтать на том странном языке, который ныне считался молодежным жаргоном.

И одевалась Валентина Аркадьевна вполне современно – любая молодая модница позавидовала бы.

Словом, некоторые основания считать себя подругой дочери у Валентины Аркадьевны были, притом она уверилась, что у них с Поликсеной друг от друга – никаких секретов.

Поликсена на сей счет была немного иного мнения, но мама этого просто не хотела замечать.

Собственно, все и началось с тех самых секретов.

Нежданно-негаданно девочка стала замкнутой и нелюдимой, молча сидела за учебниками все свободное время (чего раньше не наблюдалось), причем – на излете каникул! А Валентина Аркадьевна слышала от нее только лишь: «Да нет, мам, все нормально!»

В том, что происходит на самом деле, Валентина Аркадьевна разобралась довольно быстро. Был у Поликсены парень, была лучшая подруга… Дальше можно и не продолжать.

Валентина Аркадьевна растила дочку без отца, и уж кто-кто, а она могла понять горе Поликсены, посочувствовать, просто поговорить. Вот только дочка ни на какие разговоры не шла, и все у нее было «нормально».

В момент невеселых размышлений и попались Валентине Аркадьевне журнал и анкетка.

Она пробежала глазами текст, усмехнулась про себя – какой только ерунды не понапишут. Потом задержала взгляд на портрете Стефани Фабиан и надолго задумалась. Слишком располагающей была внешность у этой уже не очень молодой, но, безусловно, красивой женщины.

«Так, ну и какие чудеса нам обещают? – подумала Валентина Аркадьевна, теперь уже со всем вниманием просматривая анкету с контрактом. – Выиграть в лотерее, иметь средства, чтобы купить машину? Да что они все о деньгах да, о деньгах! Вот если было бы так – чтобы моя дочь всегда меня понимала!»

Такого пожелания в анкете не оказалось. Но Валентина Аркадьевна поспешила слишком строго осуждать заботу о материальном – были в анкете и вещи духовные. К примеру, найти настоящую романтическую любовь до гробовой доски. Или попроще – встретить много новых друзей.

Валентина Аркадьевна вдруг поняла, что не хочет сама заполнять анкету. Глупости все это… Но у госпожи Фабиан такой ясный, одухотворенный взгляд!

Вдруг она и правда кое-что умеет? Не лучше ли взять Поликсенину фотографию, наклеить, и подчеркнуть те пункты анкеты, которые одобрила бы и сама дочка.

А уж кому не знать, что ей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно, как не Валентине Аркадьевне?!

А потом… Эта самая госпожа Фабиан пишет, что желания начнут сбываться сразу же, как только письмо с анкетой дойдет до нее, а то и раньше – ведь она же экстрасенс высшей категории. А что, если попробовать? Вдруг у Поликсеночки все пойдет совершенно замечательно – вот тут и можно вытащить из небытия журнал: смотри, доченька, ты это видишь?

А если даже и не выполняет эта госпожа Фабиан никаких желаний, а девочки что-то само начнет налаживаться – и тогда журнал тоже пригодится.

Валентина Аркадьевна еще раздумывала об этом, а ее рука, словно бы сама собой, потянулась к ножницам. Все прочее было делом техники.

И через час письмо оказалось в почтовом ящике, поскольку никто в этот момент Валентину Аркадьевну не перехватил.

Вот единственное, чего не смогла рассчитать Валентина Аркадьевна – так это собственных способностей, – не магических, разумеется. Она терпеть не могла разные сюрпризы, особенно, если речь шла о собственной дочери.

Она стоически держалась целые сутки, убрав анкету с вопросами в ящик письменного стола. Но, видимо, просто от отправки письма не зависело ничего – на следующий день Поликсена пришла из школы сама не своя.

На вопрос матери: «Ну, как там твое ничего?» – Дочка пробурчала свое обычное: «Да нормально», – после чего немедленно вынула учебники и уселась за письменный стол. А в телевизионную программку даже не заглянула, что характерно.

– А в школе все в порядке? – продолжала Валентина Аркадьевна уже чуть строже.

– Да. Вот, реферат надо по истории делать, – бросила Поликсена, не отрываясь от книг.

– Да на компе же у тебя масса готовых рефератов, сама скачивала. – Валентина Аркадьевна понимала, что дело вовсе не в учебе, но как-то сразу перейти на личное не решалась и она.

– Да я смотрела, там всякая ерунда! Не зачтут, да и все. – Для Поликсены в последние дни это был рекорд словоохотливости.

– Какая хоть тема? – продолжала расспросы мать.

– История Франции. Я выбрала Великую Французскую революцию, – проговорила дочь, давая тем самым понять, что разговор исчерпан.

– Уж и не знаю, чем помочь. – Валентина Аркадьевна наморщила лоб, силясь вспомнить, когда это была Великая Французская революция. Ну, вроде, тогда Бастилию взяли, а потом… Парижская коммуна… Да, еще Гаврош… Вроде, что-то про бои на баррикадах… А после генерал де Голль. Нет, де Голль – он, вроде, был потом. А Наполеон – это до или после?

Последнюю фразу Валентина Аркадьевна задумчиво произнесла вслух.

– Во время – а потом после. – Голос Поликсены нельзя было посчитать выразительным, но постаралась ответить с некоторым ехидством. – А если дата рождения – то как раз до.

– Вон оно как. – Валентина Аркадьевна постаралась запомнить эту интересную подробность из жизни французского императора, но все тотчас же вылетело из головы. – Ну, ты же знаешь, вечно у меня – история с географией…

Поликсена благоразумно хранила молчание.

– А вообще, знаешь, от всех этих дат башня может съехать, – развивала Валентина Аркадьевна свою мысль. – Как вообще-то дела…

– Ну, как всегда, – дочку уже стало тихонько раздражать такое внимание матери. Поликсена пожала плечами, надеясь, что сейчас ее все же оставят в покое.

– Я же знаю, сейчас тебе немного трудновато, – Валентина Аркадьевна не собиралась отступать.

– Ну, еще бы! – Поликсена ткнула пальцем в кипу учебников. – Если бы только с историей!..

– Вот-вот, доченька, – поддакнула Валентина Аркадьевна. – Ты же молодая, в книгах рыться всегда успеешь. Я понимаю, что поступать хочешь, но ты же так просто перегоришь. В конце концов, все кто хочет, поступают, тут дело в средствах, а не в экзаменах, а средства, ты не сомневайся, найдутся…

– Да, мама, ничего я не перегорю, – отмахнулась дочка. – А средства… – она слегка вспыхнула. – Ты лучше про это брось! Знаешь, что я в одной газете читала…

То, что дочка еще и газеты читает, было для Валентины Аркадьевны новостью.

– И что?

– А то, что в твое время поступать за счет родителей было стыдно. А кто так делал – тот о том помалкивал в тряпочку.

– Но сейчас же другое время, дочка, – попыталась увещевать Поликсену Валентина Аркадьевна.

– Время – оно всегда одинаковое, что сейчас, что в те годы, что тогда, – Поликсена показала рукой на учебник истории. – Между прочим, сейчас полшестого, а мне надо это еще и на компе набирать…

– Тебе бы с клевыми чуваками гулять, а не за компом глаза портить, – не выдержала мать. – Сидишь тут, киснешь! Думаешь, я не знаю…

– О чем это ты? – Поликсена впервые подняла глаза на мать.

– Про Лешу и про Свету, – Валентина Аркадьевна решилась, наконец, на лобовую атаку.

– А вот это – мое дело, – зло сказала дочь. – С кем не хочу – с тем дружить и не буду. Да этот Леха, если уж ты откуда-то про него знаешь – он дебил форменный! Да и Светка! Хорошая будет пара, я за них рада! Все только о тряпках да о тряпках. Рядится, как чучело – розовые джинсики, оранжевый топик. Зато все дорогое!

– Ох, не знаю, дочка. Может, так и надо? Молодыми-то будете не всегда, – вздохнула Валентина Аркадьевна. – Да и потом – если этот Алеша тебе не пара, ну есть же мальчики поприличнее.

– Есть. Наверное. Где-то, – протянула Поликсена, собираясь все же взяться за науку и оставить этот разговор.

– Ну, а раз так. Знаешь, что я тут выдумала?

Поликсена не знала, поэтому молчала, хмуро глядя на мать.

А Валентина Аркадьевна достала из шкафа анкету и полушутя-полусерьезно протянула ее дочери.

– Ну и что это? – недоумевающее спросила Поликсена. – Какая-то старообразная француженка. А может, она и вообще не из Франции – знаешь, как все эти рекламы теперь делают. А вопросы ты кружками обводила?

– Ну, да, только я это послала… как бы на твое имя?

– А зачем это? – Поликсена была искренне удивлена. – Ну ты, мама, даешь! Погоди, и вопросы ты сама нарисовала?

– Ну, да!

– Сейчас посмотрим… Ага, любовь, новые друзья… Ну-ну, мне и от прежних-то… – она невольно изобразила рукой знак, который отмечен даже в «Некрономиконе» (чего Поликсена знать никак не могла). Но в «Некрономиконе» это знак для отправки в бездну (если безумный араб аль-Хазред и его переводчики ничего не напутали). В немагическим мире он тоже означает отправку – на хорошо известный всем краткий адрес.

– Это ты сейчас так говоришь, – примирительно проворковала Валентина Аркадьевна. – А потом, Поликсеночка, пройдет немного времени…

– …и я провалюсь на экзаменах, да? – ответила Поликсена. – Смотри-ка, тут и про учебу есть – так ты про это как раз забыла. А вообще-то, не верю я во все такие вещи. Ерунда это все. Знаешь, девчонки в классе любят гадать – так даже не думают, сбывается потом или нет. А еще – все эти знаки зодиака. Просто смех!

На том «конфликт отцов и детей» и завершился.

Убирая в шкаф анкету, Валентина Аркадьевна грустно подумала, что дочка у нее совсем не такова, какой она сама была в школе. Ерунда, скажите пожалуйста!

Она еще раз взглянула на фотографию Стефани Фабиан, и ей показалось, что французская колдунья благожелательно улыбнулась ей – мол, нечего беспокоиться, все будет очень хорошо, а то, что Поликсена считает ерундой, на самом деле, работает, да еще как.

Справедливости ради надо сказать, что права в конфликте на сей раз оказалась все-таки Валентина Аркадьевна. И вовсе это не было ерундой, как думают маленькие девочки из практичного мира Оборотной Стороны.