Текст книги "Помещик (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Во время позднего ужина Пелагея несколько раз озабоченно посмотрела на меня, а потом не удержалась и спросила:

– Понимаю! Барин, а у нас что-то случилось?

– Пелагея, с чего ты взяла? – удивился я.

– Да уж очень вид у вас озабоченный и грустный.

– Не переживай напрасно, я просто очень устал. Я ведь первый раз в жизни целый день проработал вместе с мужиками на уборке и устал аки пес.

Оказавшись в постели я действительно понял, что очень устал. Неожиданно заныла поясница и начали гореть руки наколотые при вязке снопов. А потом сразу же вспомнились разговоры мужиков, что в этом году опять не урожай и возможно опять зимой будет голодно.

Глава 11

Ночь, после дня проведенного в трудах на свежем воздухе, я провел без сновидений и даже проснулся на том же боку на котором уснул.

Вчерашняя усталость еще чувствовалась во всем теле и только во время завтрака молодость взяла своё и я из-за стола встал полный сил.

Мелькнувшую мысль сегодня заняться чем нибудь другим я прогнал и поехал на своё поле.

Еще вчера я решил, что все время уборки господского клина я буду работать вместе со своими мужиками для того, чтобы самому понимать и знать тонкости этого дела.

Моё имение через несколько лет должно стать образцово-показательным во всей губернии, но для этого я должен сам стать специалистом этого дела, а не уповать на кого-то, кто мне все организует и наладит.

Ситуация с урожаем этого года мужикам похоже уже была ясна и все разговоры, которые они вели во время коротких перерывов были только об одном —возможном голоде предстоящей зимой.

После моего попадания в 19 век прошло уже больше месяца, но я во многом еще человек того, покинутого мною времени, сытость и комфортность которого ощутил только сейчас.

Мне еще дико, что возможно через несколько месяцев кому-то, практически рядом со мной, нечего будет есть. Конечно мне как помещику это не грозит, но даже теоретическая мысль о голоде например в нашей Сосновке, была неприятна.

Эти не самые приятные мысли не отпускали меня весь день, но ближе к вечеру приятель Андрея прислал весточку: наш сосед помещик Торопов ждет гостя – господина Макарова.

Соседи по какому-то поводу принимали гостей. Отношений с ними пока не было никаких. Мой долг перед ними в четыре тысячи рублей по видимому не были для помещика Торопова поводом для общения с соседом.

Сам я тоже пока не стремился совершать визиты вежливости к соседям. Самым успешным из них я был должен и еще не очень понимал как мне выстраивать общение с ними.

Реалии нынешней российской жизни существенно отличаются от глупых представлений 21 века о помещичьем житье-бытье 19 века.

Есть конечно богатые и успешные, как те же Ракитины или дядюшка. Но есть и такие, кто живет почти также как и их крепостные, а самое главное трудится наравне с ними. Единственное их крупное отличие от крестьян то, что за нерадивость никто не прикажет высечь на конюшне.

Поэтому почти все соседи понимали, что молодому барину Нестерову сейчас не до визитов вежливости. Время для них будет осенью.

Но Тороповы принадлежали к богатым и успешным. Нестеровы не входили в круг их общения и поэтому на предстоящий праздник жизни меня не пригласили. А вот господин Макаров по какой-то причине был удостоен этой чести и это было мне удивительно.

Степан и Андрей хорошо знали все окрестности Сосновки и им не составило труда быстро найти удобное для наблюдения место на окраине леса, который вместе с рекой разделял наши имения.

Погода стояла по настоящему летняя: сухая и жаркая. Поэтому гуляли соседи на природе. Большая и удобная беседка в парке имения Тороповых хорошо просматривалась из нашей засады. А подзорная труба позволяла мне разглядывать происходящее в подробностях.

Место для наблюдения выбрано идеальное. Мои камердинеры великолепно знают окрестности.

Мы стоим под огромным развесистым дубом. И вкупе с мощными зарослями орешника, шиповника и терна, гигант русских лесов так прячет нас, что наверное мимо нашей засады можно пройти буквально в паре метров и ничего не заметить.

Степан оказывается так умеет ладить с деревенскими лошадьми, что они слушаются его как малые дети и стоят смирно, жуют сено и не фыркают.

Оснащением нашей кареты во время возвращения из Европы были две подзорные трубы и пара пистолетов, которых у господина Нестерова было шесть штук.

Степан, устроив распродажу имущества, оставил два пистолета. И сейчас они проверенные и заново заряженные лежат в карете.

Мы оснащены в комбинированном варианте: каретно-верховом. Каретой управлял Степан, а я с Андреем верхом.

Наездник я откровенно был почти никакой. В молодости я когда-то наверное неплохо умел это делать. По крайней мере у меня остались воспоминания об этом. Дед был конюхом в колхозе и внуков баловал.

Не без трепета я попробовал сесть верхом на лошадь и после пары неудач у меня это получилось. А потом всплыли навыки Сашеньки, а он верхом ездил более менее и навыки меня из 21 века. Дед оказывается был хорошим учителем.

Так что четыре или пять занятий верховой езды ликвидировали мой пробел в этом необходимом навыке.

Наша позиция просто идеальна: отлично видно все происходящее в тороповской беседке и мы контролируем дорогу из усадьбы.

Дорог от Тороповых на самом деле несколько, но мало вероятно, что господин Макаров будет уезжать по каким-нибудь буеракам или ухабам. Он естественно воспользуется главной парадной дорогой.

Рядом с нашей засадой идет основная дорога из Тороповской усадьбы. Метрах в двадцати от нас она раздваивается, та, что налево идет через лес, к мосту через реку и затем прямиком в Сосновку.

Семёна Ивановича среди гостей я увидел сразу же. Он сидел в кресле с бокалом вина и непринуждённо беседовал с хозяином и кем-то из гостей. Хозяина помещика Торопова мне показал Андрей.

Семён Иванович был одет как настоящий парижский щеголь. Сюртук великолепного французского покроя, дорогие часы на цепочке и похоже перстень с большим и наверняка очень дорогим камнем. Для управляющего разорённого имения он выглядел подозрительно богато.

Конечно очень интересно, что общего у преуспевающего помещика и не очень успешного наемного управляющего, причем даже не дворянина. Да и такой выезд стоит явно денег не малых.

Часа через два наших наблюдений, когда солнце начало клониться на закат, первые гости стали разъезжаться. В идеале конечно было бы чтобы господин управляющий задержался до сумерек.

В какой-то момент Семен Иванович подозвал лакея и что-то ему поручил. К моей радости лакей пошел на лужайку, где стояли кареты и коляски гостей, взял что-то из одной из них и вернулся к гостям.

Что именно он принес было не понятно, но определенно этот предмет он вручил Семену Ивановичу.

– Смотрите, барин, коляска нашего управляющего какая приметная, – Степан зашептал мне чуть ли не в самое ухо, хотя такая предосторожность была явно излишней. – Она уж очень добротная, думая такой выезд дорогого стоит. А какая приметная, у неё зачем-то три фонаря и их ни с чем не спутаешь.

Вечер наступил стремительно, в беседке и подле неё зажглись газовые фонари и гости как по команде начали разъезжаться.

Я хорошо видел как Семен Иванович о чем-то поговорил с хозяином и направился к своей коляске.

Мы не ошиблись, его коляской была именно та, на которую пало наше предположение. Перед тем как сесть в неё он внимательно огляделся вокруг, сел в неё и направился к выезду.

«Он определенно гнида, – сразу же подумалось мне. – Надо как-то за ним сегодня проследить».

– Не извольте сомневаться, барин, – опять зашептал Степан. – Эти три фонаря хорошо видать будет. Кучера у него нет, так что потушить он их не потушит. А я здешние дороги наизусть знаю. В любой темноте на ощупь пройду или проеду. Фонарь на нашей карете уже не горит. Ветер, – Степан ткнул пальцем в небо, – вон как шумит, темень уже, луны нет, так что поедем следом за ним.

– А фырканье наших лошадей нас не выдаст? – недоверчиво спросил я.

– Барин, – Степан раскинул руки, – в нашей деревне конюхов лучше меня раз два и обчелся. С нашими лошадушками дружить надо и они тебя не подведут.

Семен Иванович тем временем выехал из имения и и направился в нашу сторону.

«Интересно, – подумал я. – А куда это он собрался? В наше имение? Или ещё куда-то?»

Семён Иванович доехал до развилки и свернул направо, не в Сосновку.

«Очень интересно, – думал я, наблюдая в темноте за огоньками фонарей его коляски. – Мой управляющий едет совсем не в Сосновку. А куда же?»

Темнота, ветер, хорошо скрывающий все звуки, и знание Степаном местных дорог давало нам хорошие шансы не потерять из виду коляску моего управляющего и выяснить, какие у него могут быть дела посреди ночи в этих краях.

Коляска Семёна Ивановича катилась не спеша, но целенаправленно. Было видно, что ехать только при свете фонарей коляски ему трудновато и нам не составило труда следовать за ним.

Я сидел рядом со Степаном на козлах нашей кареты и мы тихо разговаривали, не теряя из виду огоньки фонарей впереди. Андрей ехал сзади верхом, моя оседланная лошадь сиротливо семенила следом.

– Барин, – тихо сказал Степан, – а далеко мы за ним следовать будем?

– Увидим, – ответил я. – Наш управляющий живёт явно не по средствам. Видел, как он сегодня был одет? А часы какие? А коляска?

Степан кивнул.

– Да уж, барин. Выезд у него получше нашего будет. И одежда, и манеры. Для управляющего разорённого имения – дюже богато живёт.

– То-то и оно. Откуда у него такие деньги?

Степан помолчал, потом сказал:

– Знаете, барин… вы всё-таки изменились. Раньше на такие вещи внимания не обращали.

– А что было раньше?

– А раньше вам всё равно было, откуда что берётся. Лишь бы самому было что тратить. А этого управляющего… я помню, как батюшка ваш его нанимал. Взял он его с жёстким условием – работать только на нас и больше ни на кого, ну и естественно быть честным. Выглядел тогда Семён Иванович, мягко скажем, не так презентабельно, – Степан очередной раз поразил меня в самое сердце.

Похоже поездка в Европу пошла ему на пользу. Такие словечки употребляет, диву даешься. И что не мало важно, правильно и к месту.

– А теперь, смотри, как шикует, зараза, – закончил Степан, не заметив моего удивления.

Коляска впереди свернула с главной дороги на просёлок. Мы последовали за ней, стараясь держаться подальше.

– Куда это он направляется? – пробормотал я.

– А вот сейчас и узнаем, барин.

Дорога вела через лес, потом через поля. Наконец впереди замаячили огни – небольшое селение, а может, просто хутор.

Коляска Семёна Ивановича остановилась у крайнего дома.

До рассвета еще не скоро, но ночи стояли достаточно светлые и дом можно было рассмотреть. Он был странный – не крестьянский, но и не господский. Что-то среднее. Добротный, крепкий, но без претензий на роскошь. Видно было, что хозяин имел деньги, но не афишировал это.

– Останавливайся здесь, – шепнул я Степану. – Подальше, в тени.

Мы спрятались за деревьями и стали наблюдать. Семён Иванович вышел из коляски, а из дома вышел человек и взяв лошадь под уздцы, повел её куда-то за дом. Управляющий же направился к входу.

– По хозяйски как-то он ведет себя, не похоже, чтобы в гости приехал, – заметил Степан.

– Тсс, тихо. Смотрим.

Семён Иванович постучал в дверь. Ему открыли, и он скрылся в доме. Почти тут же человек, забравший коляску вернулся, ведя под уздцы уже верховую лошадь и держа в руках фонарь. Неспешно сев в седло, он также неспеша куда-то удалился.

Подождав когда фонарь скрылся в темноте, я сказал Степану:

– Пойдём поближе, – решил я. – Посмотрим, что там происходит.

Потом повернулся к Андрею,

– Остаешься здесь с лошадьми. Если что, действуешь по ситуации. В крайнем случае кричи нам.

Степан достал пистолеты, мы спрятали их в одежде и осторожно подкрались к дому. Ставни были прикрыты неплотно и через них можно было заглянуть внутрь.

В комнате ярко горели два подсвечника и все происходящее было хорошо видно.

Как я и предполагал, у Семена Ивановича было свидание с дамой. Обнаженные любовники страстно предавались плотским утехам.

– Ба-тюш-ки, – прошептал Степан, заглянув через моё плечо. – Вот это да…

Я приложил палец к губам, призывая к тишине.

– Барин, – зашептал мне на ухо Степан, – а я ведь знаю её, это жена калужского полицеймейстера.

«Вот это да…» – теперь уже подумал я, от неожиданности такого оборота дела немного растерявшись и не зная что предпринять.

Ситуацию почти тут же разрешили сами любовники. Дама похоже уже успела устать от бурной страсти и что-то сказала. Семен Иванович встал и подойдя к окну, закрыл ставни, но тут же приоткрыл наверное для вентиляции окно, да так, что мне стал слышен их разговор.

– А твой молоденький дурачок хозяин, ничего не заподозрил? – услышал я вопрос жены полицеймейстра.

– Ну, что ты, милая, куда ему глупцу что-то заподозрить. Дядюшка на него такого страха нагнал, хорошо что он в штаны не наложил, – любовники вместе засмеялись, а я от ярости сжал до боли кулаки.

– А жалко, что старики так неожиданно преставились, – сказала дамочка. – Ты бы вполне мог еще раз провернуть фокус с каким-нибудь займом еще на несколько тысяч.

– Не судьба, придется довольствоваться тем что есть. Давай собираться, Николай вернется быстро, и нам надо будет спешить, а то муженек твой вдруг хватится.

– Хорошо. Я возвращаюсь в Калугу и сразу же еду в Петербург. Сколько у тебя здесь денег? – слышимость была так себе, сильно мешал ветер и я опасался что-нибудь пропустить важное.

– Тысяч двадцать, если надо, я могу сейчас пересчитать.

– Что ты милый, я это спросила не по тому, что тебе не доверяю. Просто мне надо знать – хватит ли нам денег или придется продавать драгоценности. Дорога до Америки длинная и затраты будут не маленькие.

Сильный порыв ветра помешал мне услышать продолжение разговора. Но когда ветер стих, мне показалось, что женщина попросила обязательно сжечь какие-то письма.

Степан тронул меня за плечо, я обернулся и увидел приближающийся к дому свет. Через несколько минут подъехал верховой с фонарем и подойдя к двери, постучал.

Из-за двери что-то спросили и он тихо ответил:

– Да, это я, сударь, – дверь открылась и мужчина зашел в дом.

Через несколько минут он вышел и вывел из-за дома коляску, запряженную парой лошадей. Приглядевшись я увидел, что это была другая коляска, а не та, на которой приехал наш управляющий.

Женщина тут же вышла, села в неё и я услышал её тихую команду:

– Николай, трогай, нам надо спешить. Скоро рассвет.

Негодяй управляющий вышел проводить свою любовницу и это очень облегчило нашу задачу. Пользуясь темнотой, мы подобрались к самой двери и стали ожидать возвращения управляющего.

Как только он подошел к двери, я из темноты от всей души врезал ему рукояткой пистолета. Не ожидая удара, управляющий даже не пикнул и начал падать назад. Удар пришелся ему точно промеж глаз. Степан подхватил его и быстро затащил в дом.

Ударил я действительно, что говорится, от души. Управляющий был без сознания и мы быстро связали его и положили лицом на пол. Когда он начал приходить в себя, я вставил ему кляп в рот и мы начали обыск дома.

Почти сразу же мы нашли большую сумму денег. Степан начал их пересчитывать, а я заинтересовался содержимым большой шкатулки. В ней оказалась пачка писем. Просмотрев два верхних, я понял, что это именно то, что женщина просила сжечь.

Это была её любовная переписка с нашим негодяем управляющим. И там речь шла не только об амурных делах, но и о том, кого и как эта парочка ограбила.

Предприимчивая дама на полную катушку использовала служебное положение мужа. Не знаю как это называется сейчас в 19 веке, но в 21 это называется рэкет.

– Ровно двадцать тысяч пятидесяти рублевыми ассигнациями, барин, – Степан пересчитал деньги и дал отчет. – Давайте еще сундук проверим.

Он подошел к сундуку, стоявшему в углу и заглянул внутрь.

– Ба! – воскликнул он. – Да тут же серебро из нашего дома! Вот эта солонка – я её сам чистил! А вот этот подсвечник – он в кабинете у покойного барина стоял! И фамильные украшения вашей матушки, а она все убивалась. Называла себя старой дурой, выжившей из ума и не помнившей куда их положила.

Найденные фамильные ценности, особенно матушкины украшения, потянут не на одну тысячу рублей. Продавать их совсем не обязательно, можно просто заложить на несколько лет и выручить за них очень даже приличную сумму.

Услышав сзади сдавленное мычание, я посадил управляющего и наклонился к нему.

– Веди себя, гнида, правильно, – я достал пистолет, взвел курок и приставил оружие ко лбу управляющего. – Не сомневайся. Пристрелю тебя без колебаний если что.

Я выдернув из-за рта его кляп.

– Ну что, Семён Иванович, поговорим о твоих доходах?

– Каких доходах? – он явно пытался играть роль непонимающего, дрожа и бледнея от страха.

– Да о тех, что позволяют тебе иметь коляску лучше барской, часы дороже господских и костюмы из Парижа.

– Я… я экономлю…

– На чем экономишь? – рявкнул Степан. – На жалованье в сто рублей в год?

Управляющий побледнел ещё больше. Степан тоже достал пистолет и обратился ко мне:

– Барин, разрешили я вышибу ему его паршивые мозги, – Степан тут же похабно и гадко осклабился и ткнул пистолетом управляющему между ног. – Но лучше будет ему вонючие паршивые яйца отстрелить, сначала одно, затем другое.

Семён Иванович окончательно сник. Он затрясся и заплакал.

– Я… я не хотел…

– И что ты хотел? – наседал Степан. – Обокрасть своих хозяев?

– Я думал, они всё равно не узнают…

– Вор! – рявкнул я на Семёна Ивановича. – Ты обычный вор!

– Я не вор! – запротестовал тот. – Я просто… взял на сохранение…

– На сохранение? – засмеялся Степан. – И сохраняешь в доме любовницы или кто она тебе.

Он с силой надавил на пистолет и это было последней каплей добившей управляющего.

– Хорошо, хорошо! – застонал он. – Да, я брал деньги! Да, я продавал вещи! Но не весь же доход крал! Часть отдавал!

– Сколько украл? – потребовал я.

– Не знаю точно… Может, тысяч двадцать за все годы…

– Двадцать тысяч! – ахнул Степан. – Да это же целое состояние!

– Помилуйте! – взмолился Семён Иванович. – У меня семья!

– Надо было думать раньше, – отрезал Степан. – Воров не жалеют.

Семён Иванович зарыдал.

– Я всё расскажу… всё отдам…

– Вот и правильно. А сейчас я забираю украденные у меня деньги и вещи. Письма я отправлю властям, им же сдам и тебя.

Мы погрузили все найденное в нашу карету, запихали в неё негодяя Семена Ивановича и не дожидаясь рассвета, поехали в имение.

Коляску управляющего и найденную оседланную лошадь решили тоже захватить с собой.

Что за хутор мы не знали, Степану неожиданно он был не знаком. Поэтому судьбу лучше не испытывать и побыстрее унести отсюда ноги.

– Барин, – сказал Степан, когда мы подъезжали к Сосновке, – а ведь вы и правда изменились после того случая. Раньше вы бы до такого ни за что не додумались бы.

– Может быть, Степан, – ответил я. – А может быть, просто время пришло взяться за ум.

– А что теперь делать будем? – спросил он.

– Теперь, Степан, мы займёмся настоящим хозяйством. Будем из Сосновки образцовое имение делать. Деньги есть, руки есть, голова на месте. Что ещё нужно?

Карета въехала во двор усадьбы. Я смотрел на свой дом, на сосновый бор вокруг, на реку внизу, и думал о будущем. Двадцать тысяч рублей – это шанс. Шанс начать всё сначала и сделать правильно.

Но сначала надо закончить мерзкую историю с Семеном Ивановичем. Я совершенно не представлял как правильно поступить.

Мысль сдать негодяя напрямую властям, я сразу же отмел. Неизвестно как эту историю воспримет тот же полицеймейстер Калуги. Он, коснись чего, своей властью меня в порошек сотрет.

Поэтому пораскинув умишком, я приказал Степану вооружить деревенских чем можно, выставить вокруг тайные караулы и послал его самого посыльным к дядюшке с просьбой приехать срочнейшим образом.

Алексей Васильевич примчался через четыре часа. Ситуацию он воспринял правильно и крайне серьёзно. Его сопровождало два десятка верховых серьёзно экипированных и вооруженных саблями, ружьями и пистолетами.

Семена Ивановича я поместил в холодный подпол флигеля под охраной среднего брата Степана и Андрея. Ожидая дядюшку, я просмотрел «любовно-бандитскую» переписку бывшего управляющего и к своей огромной радости нашел два письма с описанием ограбления моей семьи.

Эти письма я решил оставить себе, а остальные, если не будет неприятных сюрпризов от дядюшки, отдать ему в придачу к бывшему управляющему.

Алексей Васильевич в кабинет, где я, закончив изучение «вещдоков», перевязывал их тесемкой, влетел стремительно как молодой горячий жеребец.

– Здравствуй, Александр Георгиевич, веди – показывай товар лицом.

«Опаньки, – подумал я. – Лед тронулся, господа судебные заседатели. Дядюшка перешел на имя, отчество. Занятно, однако».

Подойдя к крышке подпола я скомандовал Степану с братом:

– Доставайте.

Вид бывшего управляющего был ужасный. Грязный и голый, я специально приказал его засунуть в подпол в таком виде, увидев, что во время дороги от хутора до Сосновки он немного пришел в себя, Семен Иванович выглядел ужасно.

Лицо от моего удара представляло огромный синяк с полузаплывшими глазами. От манипуляций Степана у него еще один огромный синяк был между ног, а отек заставлял его стоять в раскорячку.

Он с воем хотел упасть в ноги мне и дядюшке, но Степан не дал ему это сделать.

– Стой, гнида ровно, а то еще и жопу тебе сейчас починю.

– Звери вы, однако, Александр Георгиевич. Недаром твой дед в Тайной Канцелярии при Анне Иоанновне начинал служить. Думаю, этот голубчик теперь как соловей на допросе петь будет. Ну, что, Семен, все сам расскажешь, где кого и как ограбил, с кем, – дядюшка сделал акцент на последнем слове. – Смотри, крутить начнешь, опять племянничка приглашу. Он в допросах таких как ты боль-шой специалист.

Бывший управляющий падать в ноги больше не пытался, но тихо заскулил.

– Алексей Васильевич, все как на духу расскажу, на всех покажу.

– Да я и сомневаюсь, – усмехнулся дядюшка. – Ну, что, Александр Георгиевич, отдаешь мне свою добычу?

Я молча кивнул и протянул Алексею Васильевичу пачку писем.

– Здесь голубки о люб-бове своей изъясняются и заодно делишки свои гадкие описывают. Два письма с описанием ограбления нашей семьи я себе оставил.

– Хорошо, тащите его ко мне в карету и отдайте его Герасиму, да скажите ему пусть срам Семену дерюжкой прикроют.

Герасимом звали мужика со шрамом на лице, он со слов Степана был одним из самых доверенных слуг дядюшки.

– А с тобой, Александр Георгиевич, пойдем к тебе в кабинет. Кое о чем еще поговорим.

– Один момент, Алексей Васильевич. Забыл спросить нашего «уважаемого» гостя, а что он делал на вечере у нашего соседа?

– Моя матушка и супруга Ивана Петровича родные сестры. Тетушка и порекомендовала меня Нестеровым.

– Понятно. Все ведите негодяя, – скомандовал дядя.

Умница Пелагея принесла любимый напиток Алексея Васильевича и тонко нарезанное какое-то копчённое мясо.

– Подлец украл фамильные ценности и деньги и на какую сумму?

– Двадцать тысяч, по крайней мере так он сказал и примерно такая же сумма фигурирует в письмах.

– Ну, что же тогда найденные деньги справедливо тебе принадлежат. А коляска с лошадью пусть будут боевым трофеем. Продашь если что. Она думаю на тысячу потянет самое малое.

Дядюшка засмеялся, налил себе еще любимой настойки и добавил:

– Это надо же, как ты выкрутился из ситуации. Теперь все твои кредиторы будут ждать твоей милости, когда ты соблаговолишь отдать деньги. Но не тяни, пардоны знай, батенька. Особенно с теми, кто под мое честное слово деньги дал. Они конечно еще с год подождут. А Ивану Петровичу в ближайшие дни нанеси визит, думаю он о делишках племянника не подозревает. Я его знаю как порядочного честного дворянина. Он тебе думаю признателен будет если ты эту историю похоронишь.