Текст книги "Требухашка. Рождение (СИ)"

Автор книги: Михаил Северный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

1.

– Это чего? – спросил дед почти шёпотом.

Мы смотрим на дверь и на длинный инородный объект, который слегка подрагивает на ветру. Молчать сейчас просто физически тяжело, но и говорить боязно, как я его понимаю.

– Перо, – говорю, – большое.

Толик зачарованно смотрит на перо.

– Чудеса на виражах, – вздыхает он. – Мишка, а это не сон?

– Нет, – пытаюсь размышлять. – Во сне так спина не болит.

Толик подозрительно косится на меня.

– А ты специалист по снам, Мишка?

– Нет, – опять «некаю» я, – просто память хорошая.

Мы продолжали смотреть на дверь, и не решались ничего сделать.

– Мишка, а можешь взять перо?

У деда «просительный» тон, а перо продолжает трепыхаться на ветру, как пиратский флаг. Вдалеке неистово сигналят автомобили, наверное авария или пробка.

– А вам зачем?

– А я чё-то стремаюсь, – сознается он.

Пришлось взять. Я думал, что рука насквозь пройдет, как сквозь мираж, но перо оказалось вполне реальным – холодным на ощупь. Почти полметра в длину, плотные подогнанные одна под другую перышки и тупой кончик вымазанный в красном. Ясно в чём.

– Кровь? – спросил, любопытствуя, напарник из-за спины.

– Ага, – подтвердил я, переломил перо об колено и швырнул остатки в мусорную корзину.

2.

– Это было послание, – тараторил я, не в силах удержаться и говорить спокойно, информация просто рвалась наружу как газы из бутылки шампанского. – Точно не уверен от кого, но есть догадки. Хочешь послушать?

– Д-д-д-д-д…

– Не нервничай, я понял. Расскажу, но сначала поужинаем. Пахнет божественно. Ты чего тут наколдовал?

Хозяйственный Витька уже начистил картошки к моему приходу и ждал только приказа. Приказ был жарить вместе с яйцами, а потом перемешать с селедкой в майонезе из консервы. Вкуснотища непередаваемая. Холостяцкая вечеринка начинается сейчас!

Запивали мы всё это горячим чаем и сверху накрывали хлебом, покрытым шоколадной пастой. Живот вздулся как шарик и глаза подозрительно начали подводить, слипаться и тяжелеть.

– Н-н-не спи, – подозрительно смотрел на меня Витька, а я уже кемарил над полупустой кружкой. Легко ему сказать не спи, кто-то и работает иногда тяжело. Иногда за деньги. – Рассказывай.

Я всё ему и рассказал, воскрешая в памяти дрожащее на ветру перо, осталось только сделать выводы.

– Юра Безотчества вернулся. Такая у меня глупая версия.

Витька охнул. Но я еще не закончил, версия номер два.

– Или это психованный бармен. Тот, что девушку свою убил и сбежал. Узнал, что я его преследую и решил напугать. Выдрал перо из спины и оставил в качестве первого предупреждения. Типа «не лезь». Как тебе такое?

– Н-не знаю, – сомневался Витька, грея кружку с чаем в руках.

– Вот и я о том же, но бояться пока рано. И да, это не совпадение. Перо явно не птичье, у нас таких куриц нет, и такие огромные вороны не летают. Знаешь что? Пошел я спать. Давай на охоту завтра отправимся, сегодня сил реально нет. Я столько ящиков перекидал, что руки выше пояса не поднимаются. Какие уже тут задержания.

– А-а-а, – пытался ещё что-то сказать друг, но мне было уже всё равно. Да, некрасиво так обращаться с друзьями, но так уж я устроен, полагаться сам на себя и слышать свой внутренний голос, а не чужой. Даже в школе если сделаю на уроке истории свои выводы, то учителю уже не пробиться сквозь броню. Учителя меня не любили, наказывали, нервничали, спорили, водили к директору и встречались с родителями, но это мало на что могло повлиять. Иногда я соглашался, но все понимали, что это только для вида.

– Если честно мне даже лень слушать, что ты там нарыл. Извини, друг, я спать.

– Н-но, – пытался донести что-то Витька. Какую-то, наверное, очень важную мысль пытался донести, но я уходил в туман, как огромный корабль в океане.

– Пока.

Очень хотелось спать.

3.

Я уйду и не вернусь.

Я уйду, а ты не жди.

Я уйду и не дождусь,

Когда кончатся дожди.

Я уйду и все забуду.

Я уйду, не вспомнив о тебе.

Я уйду, жалеть не буду,

Что забыла обо мне.

Я уйду, теперь мы квиты.

Я уйду, ты не смотри.

Я уйду, и карты биты.

Ничего не говори.

Ничего не говори,

Это жжёт огонь внутри.

Ты в глаза мне не смотри,

Ничего не говори…

Ненавижу когда во сне появляются эти назойливые песни. Мало того, что сон превращается в кошмар, так ещё и когда проснешься, то целый день ходишь напеваешь, хоть и ненавидишь попсу, но эти мелодии так вгрызаются в мозг, что не отцепишься.

Я уйду и все забуду.

Я уйду, не вспомнив о тебе.

Я уйду, жалеть не буду,

Что забыла обо мне.

Я открыл глаза, не соображая спросонья, и только слышал гудки-гудки-гудки. Чертова трель сверлила дырку в черепе. Это же мобильник! Кто там ещё ночью?

Дотянуться до подоконника стоило некоторых усилий, но я сумел нащупать и поднести вибрирующую коробочку не открывая глаз. Кому не спится в ночь глухую? Ответ на этот вопрос хорошо ложится в рифму и очень пошлый.

«11.46» на экране телефона. В принципе не так уж и поздно, но кое-кому нужно отдохнуть. Неизвестный номер. Брать или отбить?

– Алло?

Я уйду и все забуду.

Я уйду, не вспомнив о тебе.

Я уйду, жалеть не буду,

Что забыла обо мне.

Мелодия уже по ту сторону экрана. Она играет в трубке, она перетекла в реальность из сна. Я слышу крики, я слышу разговоры, я слышу топот, слышу тяжелое дыхание. Слышу звон посуды, пьяный смех, разговоры и «бумкание» музыки.

– Мишусииик? – тянет женский голос с той стороны. Девушка явно пьяна, и я в толк не возьму с кем говорю… Номер у меня не записан, голос не помню, но меня с той стороны явно знают. Да еще такие нежные словечки, интересно кто это. Нужно говорить, раз уже начал.

– Кто это?

– Мишусик, ты меня не узнаешь? Это Катя! Мне так скучно, приходи! Ой, простите! Я такая пьяная. Экскюз ми. Пардон!

Она икает прямо в трубку, случайно, но все равно громко и противно. Как будто проснувшийся динозавр заревел в поле. Ох уж эти пьяные женщины.

– Узнал. Ты чего трубку не берёшь когда начальство звонит? Тебя всем магазином искали, – я пытаюсь говорить строго, но улыбка так и рвёт губы. Хотя я всё равно зол, ночь же на дворе! Какого хрена, если грубо выражаться. Но кто грубит подвыпившим женщинам?

– Да пошёл он, усатый чёрт! Я сегодня отдыхаю! Я хочу любви, большой и страстной! Мне так одиноко, Мишка, мой Мишка! Приходи, успокой девушку, красавчик!

Язык у девушки смешно заплетается, она «плюет» в микрофон и глотает окончания слов. Вот так работаешь с человеком, а он открывается с неожиданной стороны. Алкоголь – зло, что ни говори.

– Эко тебя разобрало, коллега! – смеюсь, сон всё равно пропал, по крайней мере на время.

Завтра она может и не вспомнить, что плела мне только что. Катя этим вечером раскрепостилась на полную. Завтра будет плохо, как физически так и морально, жалко её заранее, но что делать. Только улыбаться и поддакивать.

– Да! – кричит она в трубку заплетающимся голоском. – Я имею право отдохнуть! Сегодня я буду гулять до рассвета! Буду летать как птичка в полном одиночестве! Потому что я была одинока! Но не этим вечером! Сегодня куколка превратится в бабочку! Если ты не хочешь развлекать девушку, то её развлечёт кто-то другой, запомни, Мишусик! Например мой смешной бармен-металлист. Кстати он передаёт тебе привет, мой красавчик!

– Стоп. Что за бармен? Почему ты назвала его металлистом? Где ты находишься?

– Я в «Соррентино»! И здесь очень скучно, одни малолетки вокруг! Только мой бармен ещё ничего, не школьник. Взрослый красавчик-мужчина. С хорошей работой и высокой зарплатой! Не всем быть грузчиками и сторожами!

Она что-то там еще бормочет, но мне это совсем не нравится. У меня очень-очень плохое предчувствие.

– Погоди, Катька. Он там работает? Ты мешаешь человеку работать?

– Нет, он в отпуске. Он вообще-то работает в " Тройке'. И он красавчик. Даже красивее тебя, ага-ага. И он галантный ухажер, в отличии от некоторых… и в музыке разбирается. И вааще.

Не знаю почему, но по спине стекает ледяная волна, вызывая дрожь. Очень плохое предчувствие и тело реагирует по своему, пуская по жилам адреналин.

– Подожди меня, я сейчас приду за тобой. Только никуда не уходи. Слышишь? Никуда ни с кем не ходи!

– О, – у толстушки в голосе появились кокетливые нотки. – Кто-то ревнует?

– Очень ревную, – говорю я. – Не уйдёшь с ним? А то я обижусь.

Она замолкает, а на фоне переключают музыку и начинается что-то современное, электронное. Публика довольная кричит, судя по всему молодежь очень рада смене формата. Я уже начинаю волноваться, когда Катюша отвечает. И она продолжает со мной играть в эти свои бабские игры-подмигивания, но уже не так уверенно.

– Посмотрим, как ты быстро придёшь, тогда и поговорим, – и поспешно добавляет. – Я буду ждать.

* * *

– Витя, вставай! Кажется у нас проблемы. Мне нужна твоя помощь! Мы идём на дискотеку!

* * *

Разбудить Витьку было не трудно. Он не спал, а делал вид, и прислушивался к разговору, поэтому когда я вылетел на кухню он уже был на ногах.

– Что т-там?

– Что-то нехорошее, Витька. Точно, что-то нехорошее. Звонила с моей работы, девчонка. Она очень пьяная, она в «Сорентино» и бармен передаёт нам привет.

Про «нам» я приврал, конечно, чтобы Витьку ускорить.

– Совпадение? – продолжил я, вспомнив известный мемчик из Сети. – Не думаю. Что ты там делал днём? Давай рассказывай.

Витька занервничал, моментально побелел и покраснел, и опять побелел. Он уже чувствовал себя виноватым и дрожал выкатив глаза. Цвет на лице менялся как у поломанного светофора, как бы кондратий не хватил.

– Не-не-не-не…

Заело его пластинку конкретно. Неудивительно, ночь на дворе, а тут еще наезжают, но играть с ним в игры совсем не было времени и ждать, пока он перезагрузится тоже.

– Короче, одевайся быстрее. Я понял, что ничего важного? Говорил с кем-то?

– Н-не.

– Конфликтовал с кем?

– Н-не-нет.

– Может видел что-то подозрительное о чем забыл мне рассказать?

Витька отрицательно замотал головой. Да, лучше так, чем вытягивать из тебя по слогам.

– Ясно. Не обвиняет тебя никто, не парься. Если что вспомнишь, то расскажешь по дороге.

Во дворе никого не было. Все-таки ночь и нормальные люди в это время спят. Мы выключили свет в кухне и я осмотрелся, нас никто не поджидал в подъезде и чужих машин во в дворе не было. Темных силуэтов с трепещущими крыльями за спиной тоже не было видно.

– Кажется ровно. Тебе оружия не даю, ты на подстраховке. Мне так будет спокойнее.

Витька молчал, он был согласен.

Себе я взял старый, проверенный в боях кастет. С этой железной штукой на пальцах чувствуешь себя увереннее, но лучше в дело не пускать. Хороший удар в челюсть и это перелом, а противник становится похож на Джокера. Если попасть в висок то как минимум потеря сознания или смерть. Страшная сила. Лучше этой железкой пугать или бить в менее уязвимые места. Всё зависит от поставленной цели.

Витька уже проверял как там поживает яйцо и подложил свежее пёрышко, под округлый бочок. Домик Требухашки немного увеличился в объёме и выглядел вполне здоровым и крепким.

– Все нормально с нашим Томагоччи? -переспросил я на всякий случай.

– Да. Только перья з-за-за.

– Думаю сегодня принесём новые, не зря я ночь эту спать не буду нормально. Захвати-ка щипчики, брат.

Витька нашел инструмент и добросовестно продемонстрировав мне спрятал в карман и рукой сверху похлопал, для надежности.

– Назначаю тебя Хранителем Золотых Щипчиков. Учись работать с инструментом. Будешь сам крылья выкорчевывать. А то у меня на всё сил не хватит.

– Ид-дём, – неожиданно тихо сказал Витька, – зачем время т-тянешь.

Действительно. И мы пошли. Я дал ему свою кофту с капюшоном, сам надел тёмно-синюю куртку и черную глубокую кепку. Из оружия у нас был только кастет и щипчики. Мы пошли. Помоги нам Требухашка, и все твои боги – мы пошли.

4.

«Соррентино» славится своей репутацией. Что в клубе происходит ночами – о том местные судачат годами.

Там и полицейские рейды бывают, и налоговая, и пожарники, и спецы покруче заглядывают. Со всей области приезжают сюда тусоваться любители бесконтрольного ночного времяпровождения.

Другие злачные заведения быстренько закрывают если что случится в плане криминала, а эти держатся.

Я думаю крыша у хозяев заведения очень высокая, может депутаты держат или кто-то связанный с министерством. Закрывают для проверок иногда, но показуха быстро заканчивается.

Проституция, легкие наркотики, пьянство, а следовательно и драки (иногда очень жестокие и массовые), алкогольные отравления, изнасилования (иногда групповые), похищения, передозы, и один раз нашли в парке девочку с переломанной шеей. Конечно все это произошло не за один день, а было растянуто во времени (иначе молодежь бы туда не ходила отдыхать) и поэтому только легкий флер слухов витает над темной историей заведения.

Через пятнадцать минут мы были на месте. Дискотека находилась в старом здании ДК, предприниматели взяли в аренду помещение и полностью его переоборудовали под диско-бар. Почему заведение так выстрелило, не очень понятно – скорее всего из-за некой отдаленности от центра города и парка вокруг. То есть не каждый взрослый сюда вечером зайдет и разгонять молодежь палкой не станет.

Плюс хозяева перенимали модные тренды, поначалу вкладывали в заведение деньги и оно даже считалось когда-то модным и приличным, но это уже мало кто помнит.

Разве назовешь хорошим заведение после того как на выпускной там подерутся до крови выпускники? А если твоя дочка возвращается оттуда пьяная и в слезах, размазывая помаду? А если таксисты приезжают десятком машин, чтобы избить малолеток, за то, что те отлупили одного из них и денег не заплатили за проезд? А если там тусуются жирные лысоватые депутаты и ходят очень неприятные слухи об их отношениях с молодежью? Ну, короче, флер слухов там был ужасающий, что не мешало никому. Подростки ходили танцевать и пить, взрослые снимать малолеток и проституток, неместные приезжали за шлюхами и отрывом, который не могли позволить дома, а менты решали свои задачи.

Работал Сорентино с 11 ночи и до упора. До четырех тире пяти утра. Каждый день.

Мы добрались до парка через пятнадцать минут. За деревьями не было видно здания, только звуки «Бум! Бум! Бум».

Мы стояли у дороги и смотрели в черноту парка, ночью он напоминал черный лес в котором скрывается зло, а само ДК – это Темная башня, в которой сидит Черный властелин.

– Ну идём, – сказал я и шагнул на дорожку, которая вела к зданию через парк.

* * *

Витька послушно побрёл следом. Здание уже показалось вдалеке когда начали появляться парочки по бокам. Одни целовались, не замечая проходящих мимо, другие оборачивались разозленные тем, что кто-то нарушил уединение. На одной из скамеек парень спал, засунув руку в мусорную корзину, рот у него был некрасиво открыт и стекала жёлтая слюна по подбородку. Его напарница присосалась к пиву и провожала нас отупевшим взглядом, икая. У нее по подбородку стекало что-то коричневое.

– Всех бы согнать в одно место и из шланга водой полить, – мечтал я вслух, – деградация молодежи полная. Начинаю как старик говорить, «у нас такого не было».

– Ты и сс-сам молодежь. – зачем-то уточнил друг.

– Дай сигарету, – простонал кто-то из темноты. Здесь бы не мешало больше фонарей повесить и желательно фонарей работающих. Бледная рука потянулась к Витьке и тот вздрогнул.

– Отвали, – я шагнул к руке и её хозяин скрылся за перевернутой лавочкой, пожимая плечами.

– Ну нет, так нет. Зачем так нервничать, бро?

– Что с ними? – спросил Витька, мы уже подходили к освещенному входу, а он все еще оглядывался на странные парочки под фонарями и на траве и на лавочках, и под лавочками, и стоя, и лежа, и сидя.

– Обдолбаные и пьяные. Гуляй рванина. Что, днём такого не было?

– Нет. На скамеечках бабушки сидели, военный газету читал и на меня подозрительно смотрел, дети играли в догонялки, девушки с колясками гуляли и мороженное кушали – ничего особенного. Парк, как парк.

Он все еще оглядывался по сторонам с перепуганным видом, когда мы остановились перед стеклянными дверями за которыми ритмично била музыка и я попросил друга вести себя попроще, а не как «разрешите доебаться». Он кивнул и только спросил, что будет дальше

– Наберу её.

Витька уже притопывал под ритм ногой, когда я достал мобилу и нажал вызов. Внутри множество теней ворочалось, мелькало, махало отростками и громко топало. Я прижав трубку к уху следил за Витькой и за входом одновременно. Товарищу интересно что там внутри? Он, кажется, никогда не был на дискотеках. Не нужно тебе этого удовольствия друг. Лучше спортом займись и девушку в спортзале найди, чем здесь. Я мог бы завести тебя внутрь, показать мир ночной романтики, но лучше не нужно тебе этого знать – чистая душа.

Долгие гудки, но она все-таки берет трубку. Я слышу басы здесь и грохот ритма в телефоне. Странное ощущение – стереозвук в 3D.

Если в прошлый наш разговор она была пьяная, то сейчас практически невменяемая. Я еле разбираю слова, которые она старательно жует, как корова смакует повешенное на веревках белье.

– Привет, Мишусик! Ты не пришел? Ну ничего нам и вдвоём весело! Юху! Мой парень со мной! Он передаёт тебе привет! А ты дурак! Пока, не целованный! Забирай меня скорей, уводи за сто морей!

– Погоди! Алё! Погоди! Вот же.

Дурочка кинула трубу оставив меня в дураках. Витька стоял ещё одним дураком рядом.

– Ну, что там?

– Трубку бросила. Она с ним. Он мне привет передал. Я иду внутрь. Постараюсь их вывести на улицу. Ты будь тут, не суйся лишний раз, толку от тебя в бою мало. Если выйду, поможешь его ощипать – это твоя работа на этот вечер. Понял?

– П-понял.

– Будь начеку, прикроешь. Пока. И не бойся, друг, всё будет хорошо.

* * *

На самом деле я так не думал. Ну, насчет хорошего. Как-то сразу плохо всё пошло. В городе маньяки заводятся пачками, Требухашка из яйца никак не вылупляется, а ещё на работе устаешь как собака. И вот я стою вместе со своим другом, который даже спину не сможет прикрыть если что, стою перед стеклянными дверями за которыми оглушительно бумкает мерзкая музыка, вместо того, чтобы спать дома в теплой постели. А там внутри неизвестно кто меня ждет и как мне с этим разобраться плана нет. Наверное всё-таки туповат. Не продумать наперед ни одного шага и рассчитывать на грубую силу может только тупарь.То есть я.

За дверью предбанник и у следующей стоит мужик серьезного вида. Он серьёзно зевает, серьёзно смотрит и серьёзно шагает ко мне. Я осторожно закрываю дверь, стараясь не хлопать. Серьёзного человека не стоит раздражать. Он уже рядом и почти прижимается ко мне, смотрит сверху вниз.

– Куда собрался, парень?

Он старше меня лет на двадцать. Ладно, без обид, имеет право. Так близко, хорошо, что не любитель сала с чесночком.

– Девушку нужно забрать домой, пусти внутрь на пять минут. Я по-быстрому.

– Быстро только дети штампуются на подоконнике. Покупай входной билет, браслет надевай и заходи.

Дядя серьёзный. Уступать не собирается, но и мне лишние деньги карман не жмут. Вход в это легендарное заведение платный, ага.

– Мне только на минуту, пусти. Я сразу выйду. Только сестру заберу. Она перебрала.

– Так сестру или девушку? Ты, парень, лучше определись.

Мужик улыбается и отходит, прижимает спиной дверь.Там клубятся танцующие в безумном экстазе тени и гремит очередная идиотская музыка. Не, это не моё. Я лучше ДДТ послушаю или Гребенщикова, на крайний случай. А то что там ритмичное что-то, так ведь слов не разобрать ни фига, да и не по-русски.

Тем временем охранник не соглашается, не ведётся. Вот же упрямый служака. Я ещё пытаюсь ему что-то доказать, очень денег жалко, но похоже зря только воздух порчу.

– Все так говорят. Гони полтинник или звони своей телке, пусть выходит. Телефоны для кого придумали?

Музыка продолжает бумкать. У меня кровь в ушах пульсирует от ненависти. Не к человеку напротив, а к грёбаной электронной музыке. А ещё этот запах, который парит здесь как легкий шарфик, едва задевая ноздри. Я не определил происхождение «аромата», но он явно просачивается из дискотеки, и он мне тоже не нравится.

Мелодия сменяется на другую и молодежь дружно воет от разочарования. Диджей или ведущий говорит что песню заказали для самой красивой девушки сегодняшнего вечера.

Охранник грустно смотрит на меня, а потом на свой стульчик.

– Если не будешь входить парень, освободи помещение. Мне не хочется тебя сторожить, ноги болят целую ночь стоять над вами.

– Хреновая работа, – говорю я, и всё-таки лезу за деньгами. – Сдача с сотки будет?

– Нет, давай без сдачи. А работа нормальная. Ты я вижу парень спортивный и спокойный. Не хочешь в напарники пойти? Ночь работаешь, две отдыхаешь. Можно подрабатывать. Зарплата небольшая, но и устаёшь не сильно.

Отрицательно мотаю головой и охранник безразлично пожимает плечами. Не хочешь, как хочешь, означает этот жест.

Я отхожу на шаг и осторожно достаю мобилку. Набираю Катю и слушаю гудки. Охранник садится на табуретку и вздохнув закрывает глаза, поводит плечами и забывает о моем существовании. Гудки продолжают идти, Катя не отвечает.

Ничего не говори,

Это жжёт огонь внутри.

Ты в глаза мне не смотри,

Ничего не говори…

Перестаю понимать зачем сюда приперся. Кто меня сюда тянул за шею? Почему я в час ночи стою в каком-то грязном помещении с ужасной музыкой, с мордоворотом рядом и звоню практически незнакомой девушке. Какая все-таки идиотская ситуация. Можно сделать её ещё интереснее. Холодит карман металл кастета. Стоит только надеть его на пальцы, осторожно подойти к закемарившему охраннику и вырубить его. Вход бесплатный.

Нет! Я покачал головой и руку из кармана убрал.

– Голова болит? Может ну их этих баб?

Охранник посмотрел на меня с показным беспокойством. Взгляд острый, пронзительный, как у прокурора.

Я улыбнулся ему и достал бумажку.

– Без сдачи. Теперь я могу войти?

– Теперь можешь, – улыбнулся он, и даже сам дверь открыл.

Сначала был свет. Двери явили свою черноту. Темнота выплеснулась из створок и окружила нас, а я всё всматривался в то, что там происходит. Темнота была не абсолютной, она была оживлённой и расчерченной лучами прожекторов.Тени уже не были тенями, они были силуэтами, которые то появлялись, то исчезали во тьме, как в тумане. Я видел танцующих девушек в красивых, блестящих платьях, видел молодых парней с расстегнутыми рубашками на голых торсах. Видел приседающих в танце мужчин с большими животами и бокалами в потных пальцах, приседали они обычно за спинами красивых девушек, которые или визжали или отталкивали беременных мужчин. По полу метались разноцветные отблески, на потолке крутились фонари в виде шаром со множеством граней. Это какой-то ад эпилептика, хорошо, что Витьку за собой не потащил.

Танцующих было очень много, но еще были столики, за которыми тоже сидели посетители, были проходящие вправо-влево скучающие или разыскивающие туалет.

Вдалеке в противоположном конце зала дверь, которая вела в еще одно помещение и там ярко, как НЛО, светилась барная стойка. Фигура бармена как на капитанском мостике возвышалась за ней.

У барной стойки тоже множество фигур махают клешнями бармену, обнимают друг друга и приветствуют вновь приходящих взмахами клешни. Девушки сосут коктейли через трубочки, парни пьют что-то горящее разными цветами из стопок. Кажется я начинаю понимать Бога, который утомился смотреть на Соддом и Гоморру, да и спалил её нафиг. Это заведение тоже бы не мешало окропить святой водой, а потом поджечь и соли насыпать сверху. Наверно я сноб, но мне не нравится когда молодые парни и девчонки выжигают добровольно себе мозги.

А еще я слышал шелест или мне так казалось тогда, но крылья иногда мелькали. Куда же без них.

– Идешь или как? – занервничал охранник «Как там тебя зовут».

И я пошёл.

5.

Ходить по танцполу вовремя этих самых танцев ужасно неудобно. Сначала я понял что это за запах мерещился последние пару минут – запах пота. Свежего и застарелого, с молодого почти детского тела и с волосатого мужского плеча (или подмышки) и конечно духи, одеколоны, шампуни, кремы для рук и от прыщей все перемешалось в тошнотворный коктейль, который пришлось пить большими глотками.

Я лавировал как мог избегая столкновений с визжащей от счастья биомассой, но уже провонялся всем этим ароматом с головы и до носков. Чёрт, да мои носки лучше пахнут, чем воздух здесь.

Продавщицы из-за которой я сейчас не сплю нигде не видно. Мало того, что здесь темно, хоть в глаз дай, народу как тараканов ночью на кухне, так я и не знаю как она одевается, как выглядит вне работы, какая у неё прическа наконец. Не в фартуке же она тут и не в чепчике белом? А вдруг? Осмотрелся на всякий случай оттолкнув особенно резвого танцора, но нет – мода здесь немного другая, более вечерне-эротичная. Танцор споткнулся и еле устоял на ногах, но разбираться не полез, а я уже курсировал между столиками, осматривая лица.

Пришлось вглядываться в каждую деваху чуть не в упор, потому что видно плохо в этой ночной иллюминации, да и когда они накрасятся, то очень сильно меняются. Можно и не узнать. Я больше рассчитывал на то, что Катька заверещит от радости первая, встретив «такого красавчика», потому что я могу и пропустить. Женщины до и после макияжа очень сильно отличаются.

Народ веселился, пили и гуляли, на бродящего мимо столиков неадеквата, заглядывающего девушкам в глаза внимания сильно не обращали. Мало ли тут извращенцев ходит, главное что не буйный, только начнут злиться, а я уже исчезаю с их алкогольных мониторов.

Катька как под землю провалилась или уже давно покинула расположение. Столики с левой стороны я уже осмотрел и пробирался на правую, доставая телефон, чтобы опять попробовать дозвониться, когда нежные, но сильные руки подхватили за локти и закружили в танце, расталкивая окружающих. «Девушка, полегче!» – кто-то возмутился, но получил свою грязную порцию ругани и отвалил, а ко мне уже обратились другим тоном.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов и остановился, взяв ее за ладони.

– О, привет! Мишка пришёл.

Это мурчание у нас зовется приветствием. Она была очень пьяна, товарищ-коллега из магазина продуктовых товаров. Толстуха моей мечты – «Катька – продавщица». Раскрасневшаяся, тушь потекла, помада размазалась, белое платье у шеи почернело от пота и даже на белых рукавчиках следы от грязи. Ну ничего, что пьяная – главное, что живая и смотрит с любопытством, хорошо, что не с вожделением. Сил бороться с ней сейчас у меня нет.

– Ну привет, пропажа! – кричу я, стараясь победить шум.

Катя убрала ладошки и пустилась в пляс, закусив губу.

– Ничего не говори, это жжёт огонь внутри!

Танцующие разошлись чуть в стороны, поглядывая на меня с каким-то сомнением в глазах, а коллега продолжала танцевать и запевать. Со слухом у нее проблемы, как и с голосом, но танцует так как нужно танцевать, никого не стесняясь и не замечая вокруг себя. Я так не могу – в этом деле я палка и бревно.

– Катя! – пытаюсь перекричать музыку и поворачиваюсь вслед за вращающейся девахой. – Катя! Вы нас не ждали, а мы припёрлись! А теперь и поговорить не хотите, а?

Толстуха стреляла глазками и внимательно слушала, но делал вид, что глухая.

– Короче! Не будешь разговаривать, я уйду!

И уже начал разворачиваться, когда она остановилась. Резко так замерла, что волны пошли, как после прыжка бегемота в воду с трамплина.

– Ой, ну сразу обиделся. И потанцевать уже нельзя.

«Включите нормальный музон!» – закричал кто-то и диск жокей послушался. Заиграло что-то англоязычное и очень ритмичное. Что-то про Candy Shop. Народ очень обрадовался и забыл про нас.

– Повернись-ка! К бару передом, а ко мне задом!

– Ой, не так сразу! Мы ведь ещё не встречаемся! – она округлила глазки, и, как айсберг перед Титаником, медленно прокрутилась вокруг своей оси. Я не тронул её и пальцем, просто осмотрел спину на предмет инородных тел и ничего не обнаружил.

– И что же дальше? -она кокетливо закусила палец во рту. Наверно в её воображении это выглядело опасно. Ррр.

– Где он?

– Кто?

– Ну, галантный ухажер из бара, который в музыке хорошо разбирается. Конкурент.

Она туго соображала и только таращилась на меня, хлопая глазами.

– Парень твой, где?

– Да вот же, за твоей спиной!

Резкий разворот и кулак готов лететь в стоящий за спиной силуэт. Ещё бы чуть и остановиться не сумел бы, но крик девушки за спиной и непонятка кого бить сильно замедлили ситуацию и дали время остановиться.

Чуть было не влепил ему по рылу и толстяк это успел осознать, вскинул руки, защищая лицо, и отшатнулся. Сиськи под белой футболкой поднялись и опустились, грудь вздымалась от возбужденного дыхания. Я узнал его, он похоже меня.

– Как там Тройка? Ещё стоит?

– Напугал, – выдохнул бармен

Я протянул руку, и толстяк нервно её потряс.

– А вы что и правда знакомы? – удивилась Катя, – я думала ты шутишь, когда приветики Мише передаешь.

Толстяк покраснел и вытер рукавом потный лоб.

– Жарко здесь. Может на улицу выйдем? Музыка такая громкая, хуже чем у нас в Тройке.

– Молчи, – засмеялась Катя, – побьют как шпиона.

Я жестом пропустил их вперёд и начал пробиваться следом. На самом деле меня интересовала его спина, а разворачивать силой при всех не хотелось. Насколько было видно в местном освещении крыльев у него не было.

Охранник не прощался, но визуальный осмотр всех троих быстренько сделал. Свежий воздух ночного парка обрадовал и освежил почти до рези в лёгких. Мы остановились на крыльце и толстяк потянул из кармана пачку сигарет, предложил мне и закурил сам. Девушка грамотно встала между нами и слегка gjморщилась от запаха дешевого табака. Один ноль в мою пользу. Хотя какое тут к чёрту соревнование.

Я спросил хоть как его зовут и узнал, что Борис. Работу он ещё не бросил, но сегодня был выходной.

– И охота тебе в свой выходной в кабак лезть, Борис? Я думал ты пьяных уже смотреть не можешь.

Он пожал плечами:

– Работа это одно. А с девушкой всё по другому.

Он посмотрел на Катерину и улыбнулся.

– Тем более с такой красивой.

– Ясно, – сказал я, и руки в карманы засунул. – Драться будем?

Толстяк как-то сразу побелел и в сторону шагнул. Девушка протянула руку, чтобы его удержать, но быстро опустила и спрятала за спину. Я улыбался и руки продолжал держать в карманах.

– Ч-что? – руки у бармена дрожали, но он стоял напротив меня и страха не показывал, только голос парня подводил. Тоже наверное слышал много страшных историй об этом месте.

– Говорю, девушку как делить будем? Я дико извиняюсь, но Боливар двоих не увезет. Как бы, если бы мы не были знакомы, то уже бы прописал в нос и Катьку забрал, но как-то на хорошего человека кулак не поднимается. Только в крайнем случае, если понимаешь о чем я.

– И что же делать?

– Эй, – начала Катя, но я поднял ладонь и она замолчала.