Текст книги "Требухашка. Рождение (СИ)"

Автор книги: Михаил Северный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Я нажал «перезвонить» и пока шли гудки разглядывал яйцо. Яйцо в свою очередь разглядывало меня. Витька взял трубку.

– П-п-п – привет. М-м-мм-м

– Привет, привет товарищ-коллега. Не спишь?

– Н-н-н.

– Да не волнуйся ты так, друг. Я очень рад тебя слышать, даже не представляешь как. Что там у тебя шумит и стучит на фоне? Едешь куда?

– Д-да.

– И куда же? Просвети меня, друг мой дорогой.

Тут его так «заклинило», что пришлось ждать целую минуту, чтобы смысл понять. Ехал он ко мне. В гости. На поезде. Сейчас. Вот и звонил, чтобы предупредить, а я спал и не слышал.

– Не-не-не надо было?

– Нормально всё, друг! Прибываешь когда?

– В-в-в в п-пять утра. В-в-в-.

– Встречу не переживай. В пять утра. Уже запомнил.

– Ты – ты – ты не рад?

– Чувак, ещё как рад, – немного покривил душой я, – тут и поговорить не с кем. Ладно, остановку не проспи, мне тоже нужно отдохнуть. Полночь на дворе, приедешь, поболтаем.

– Пока.

Связь оборвалась, и я сел. Сна не в одном глазу, вот чёрт. Не то чтобы я не рад его видеть. Очень даже рад, вот только навалилось все как всегда одновременно. С работы нужно отпрашиваться, чтобы пацана встретить. Тут ещё яйцо это посреди кухни. И Юра – маньяк похоже жив и меня вряд ли забыл. Неохота парня в это втягивать, но с другой стороны нужно мне с кем-то поделиться мыслишками, а то и башка так лопнет от внутреннего давления, как арбуз от спрятанной внутри петарды в тв-шоу. А Витюха не местный. Погостит и уедет с богом. Подвергать его опасности не буду, да и он всё равно не поверит – подумает, что издеваюсь.

Я вытянул коробку из-под стола и завис над яйцом как неотвратимый злой рок.

– Не знаю стоит тебя показывать или нет, Требухашка, но пока посиди в коробке.

Он молчал и не сопротивлялся.

– И никаких больше дурных снов на сегодня.

3.

Не знаю кто там заведовал моими снами, но больше их этой ночью не было. Я заснул так сладко, что проспал бы всё, включая работу, но на кухне зазвонил мобильник. Он всё трещал и трещал, кричал и кричал, а я переворачивался с боку на бок, ругаясь и стараясь поймать ощущение тепла и покоя, которое обычно ловит тебя на грани сна и пробуждения. Именно в такие моменты разбиваются будильники и летят телефоны в стену, но на его счастье я свой девайс оставил на кухне. И этот гад не разрядился. Пришлось все-таки вставать.

Злой, как пёс на цепи, я побрел на кухню, дрожа от утреннего холода. Мобильник подпрыгивал на столе и яростно пытался привлечь внимание. Звонил Витька. Время пять пятьдесят шесть. Черт, да я кажется проспал!

Блин, как же неудобно. Я ответил на звонок и быстро-быстро заговорил, чтобы Витька не успел вставить слово, не успел начать ругаться. Черт, как же неудобно!

– Алё, друг, я уже еду! Немного опаздываю, прости, неудобно вышло. Зайди в здание вокзала, возьми себе кофе – погрейся. Сейчас я буду!

– Это не Виктор.

Голос по ту сторону мобильной волны не заикался и не врал. Я похолодел, по спине прошла такая волна жара, что можно подкуривать без спичек. Я закрыл глаза и бесшумно выдохнул, волна жара сменилась ледяной волной. Неужели? Не может этого быть. Неужели он достал его? Он схватил моего друга.

Смех. Наглый смех нескольких человек. Звуки ударов. Я слышу как Витька пытается что-то сказать, но как всегда в минуты стресса его заедает наглухо.

«Че? Что ты там мычишь? Денежку давай! Говори своему п-парню пусть везет бабло».

– Але? – грубо говорит чужой голос, заглушая фон. – Ты тут?

Я медленно считаю до трех и отвечаю.

– Кто это?

– Какая разница? Здесь твой дружок Витька, ждёт тебя. Денежек у него нет пацанам на мороженное. Привезёшь?

«Не дрожи, ребенок! Все будет нормально. Цапля поговорит с твоим другом!»

– Отпустите парня! Он же инвалид!

– Ну ты ведь не инвалид. Приезжай и ребенка забирай, а то он штаны кажется намочил.

Там за кадром хохочут. Витька отрицает, кто-то дает ему звонкую пощечину, и он замолкает.

– Эй, не трогай его! – кричу в трубку. – Ты откуда? С какого района? Я тебя знаю?

– Приезжай и познакомимся.

– У нас город маленький! Я тебя точно знаю!

– Приезжай – познакомимся. И денежку привози. Тогда получишь своего придурка, а мы мороженное за то, что нянчили психа.

– Сколько?

Он назвал сумму. Небольшую. Я думал гопники уже давно вымерли, но Витьке нужно было подцепить последних как вирус. Везёт ему на такие вещи. За границей он первый из всего хостела заболел – каждые пять минут на «белый трон» бегал и подолгу его занимал выбешивая всех, даже меня. А потом кто-то сверху переключил рубильник и он наоборот перестал ходить в толчок, как пробкой заткнули одно место. Сначала радовался и на работу бегал, а через три дня белеть и зеленеть начал. Пришлось таблетки искать.

А на складе когда коробки с пятого этажа посыпались именно он рядом проходил – повезло, конечно, жив остался, но штраф получил за несоблюдение техники безопасности. И напивался он всегда первый и дичь такую творил, что вспоминать стыдно. И по ночам воздух в комнате портил.

Но это мой Витька и никто не смеет его обижать.

– Сейчас привезу. Куда?

– Справа от вокзала заброшенные бараки, знаешь? На пустыре. Витька будет тебя ждать там.

– Хорошо. Через полчаса буду.

И я добавил:

– За каждый удар или унижение моего друга сумма будет уменьшаться.

– Не угрожай, – противник на той стороне не волновался и говорил медленно, размеренно как пенсионер, – согласен, справедливо. Не тронем его, если не попытается удрать. Просто посидит рядом. А ты, друг, сам приходи. Без всех этих приколов. Деньги до копейки чтобы были.

«Да мне такси дороже обойдется», – хорошо, что не сказал вслух.

– Скоро буду.

Бип! Бип! Бип! Собеседник разъединился.

* * *

Такси я ждал недолго, утром они злые и незанятые. Назвал адрес, и всю дорогу смотрел молча в окошко. Шофер хотел разговорить, но я притворился усталым и он отстал. Может стоило Лешке позвонить, раз мы так уже «контачим», но он наверное дома, отсыпается после ночного дежурства. Да и не хочу я с этими ребятами в погонах связываться.

Гопота оборзела, конечно, уже деньги привозить им нужно. Скоро будут заставлять почтой передавать или закладками через телеграмм. Раньше они тусовались на вокзале, чтобы стрясти денег со студентов на пиво, а теперь грабят даже не стесняясь. Нет, нужно заканчивать этот балаган. Не в моем городе.

– Вы чего так чешетесь? – смущаясь спросил таксист. – Болеете?

– Тут останови. Подождешь, назад поеду?

– Почему бы и не подождать.

Он ещё что-то говорил, когда я уже выскочил и направлялся в сторону бараков. Нужно было бы взять с собой нож или кастет, но ну его, ещё покалечишь кого. Мне просто друга забрать и больше ничего не нужно. Между лопатками действительно зудело, будто комар застрял и яростно пробивался на волю, просто рыл не в ту сторону. Пришлось остановиться изогнуться и доставить себе пару минут извращённого удовольствия.

Мимо прошмыгнула замученная семейка с папой обвешанным чемоданами: мать семейства отвела злые глаза, мужик поставил сумки, вытер пот со лба и подмигнул мне, дети в телефонах прямо на ходу – им все равно.

– Нормально всё? – вдруг улыбнулся случайный прохожий.

Я кивнул и перестал чесаться.

– Да. Что-то за шиворот попало.

– Идём, Иван, – холодно сказала женщина, не глядя на меня. Дети клацали в телефонах и встали ровно по бокам мамаши, как маленькие стражи, точно и даже не прицеливаясь. Мужик крякнул и взялся за сумки.

– Помочь? – вдруг спросил я.

– Не надо, – ответила мамаша и демонстративно взялась за сумку. Мужик отдернул руку: «Я сам» и опять подмигнул мне:

– Ну ты держись. Не болей.

– Хорошо, спасибо.

Невольная улыбка. Проходи дальше семейка Симпсонов, и пусть ваши дети никогда не повстречаются с упырями на жд и автовокзалах. Они засеменили дальше и прицепились к таксисту, но он показал рукой в мою сторону и окошко закрыл. Счётчик тикает, а денег не так и много – нужно Витьку вызволять.

Не знаю, кто жил в этих бараках раньше, но заселённые они были ещё до моего рождения. Помню в детстве мы гуляли там: искали призраков, играли в оборону Сталинграда и в прятки. Детей всегда тянет к опасным для жизни приключениям, но обычно ничего не происходит, бог бережет неразумных. Потом подростки появились в бараках – начали пить, устраивать дискотеки под магнитофон, поставили раскладушки с одеялами, известно для каких целей.

Подростков вытеснили пьяницы, а тех уже наркоманы, и бараки окончательно стали злачным местом, куда начали заезжать менты и благодаря их стараниям потихоньку превратились в обычную заброшку.

Идти нужно через большой пустырь – видно меня издалека, бояться гопарям нечего, если бы позвал парочку друзей с битами то подойти незаметно все равно было бы нереально.

Я шел не таясь и не останавливаясь. Бояться здесь нечего, начнешь сомневаться и друг останется один, а он приехал ко мне: один в чужом городе и следовательно под моей защитой.

В пустых глазницах окон мелькали силуэты, за мной следили, уже заметили. Выжидали не появится ли ещё кто-то. Я остановился напротив входа и держал руки на виду.

– Витька, ты здесь?

Он появился на пороге. Сгорбленный, взъерошенные нечёсанные волосы, старый спортивный костюм, нелепые белые кроссовки. У меня в районе сердечка моментально защемило. Друг.

В одной руке спортивная белая сумка на застежке, за другую его поддерживает белобрысый чувак. Витька сгорбился и постоянно его тянет вправо, это как в физике на опытах, когда одно вещество отталкивается от другого. Плюс от минуса или типа того. Но белобрысый не дает ему далеко уйти и подтягивает к себе, как жена подвыпившего мужа. Белобрысый ухмыляется. Он доволен, радуется жизни. Все идет хорошо. Обижать инвалида – это легко, правда?

Белобрысый в майке с надписью «Алиса», играет мускулами, татуировка на предплечье, но не видно какая. Держит Витьку под локоток и посматривает на меня время от времени. Оценивает. Из дверной дыры, назвать это дверным проемом нельзя, выходят ещё двое. Один худой, долговязый, второй низкий и похож на алкаша. Скучная нынче гопота пошла.

– Витька, привет!

Я вижу как друг напуган и сердце зажимает тисками, адреналин наполняет кисти рук, заставляя кулаки сжиматься и разжиматься. Белобрысый дергает Витьку, заставляя его остановиться, он слушается, но уже смотрит на меня и улыбается. В глазах у него радость встречи и надежда.

– П-п-п-.

Белобрысый даёт ему подзатыльник. Удар громко хлопает в тишине, почти как выстрел. Витька дёргается всем телом, но голову не опускает, держится ровно и смотрит на меня. Молодец. Всё как я учил.

– Не трогай его!

Мы стоим друг напротив друга. Я, мой друг, и конченая мразь. Чуть дальше по правую и левую руку от мрази два приспешника. Между лопатками так зачесалось что захотелось лечь на землю и крутиться на спине, как это делают собаки.

– П-п-п-привет, – дрожащим голоском здоровается друг. Я улыбаюсь ему и подмигиваю:

– Говорил же, звони заранее как будешь в гости ехать. Городок у нас недружелюбный.

– Бабки принес, чмырь? – грубо вставляет свои пять копеек белобрысый и дергает Витьку, так что тот сжимается в комок и дрожит. Они подходят ближе. Я чувствую давление крови в висках, начинаю нервничать, пар собирается у крышки, скоро нужно будет его выпускать и тогда спасайся кто может.

– Я же говорил не обижать его. Минус сотка.

Белобрысый резко врезал ладонью по шее Вити, так что тот дернулся. Мир окрасился в красный цвет. Я наклонился вперёд. Парочка шагнула, я остановился. Блондинистый ухмыльнулся, улыбкой это не назову, скорее «ухмылка превосходства» и ущипнул Витьку за бок, как ребенка.

– Ну не обижайся, малыш. Это твой друг виноват, не даёт дяде денежку.

– Еще минус двести. Так вы, нищеброды, денег на папиросы не заработаете.

Дальше вспышка. Куча замедленных кадров, всё в красных тонах, в ушах стучат глухие барабаны и слышно только звуки рассекаемого воздуха.

Белобрысый кривится и замахивается, целя пацану в ухо, но Витька одновременно приседает, поджав голову и с силой выдирает руку из клещей, летит вместе с сумкой на землю и отползает, как рак, прочь, где и сидит всё оставшееся время. Это хорошо, «если не помогаешь, хотя бы не мешай», – так я его учил. Белобрысый промахивается и его разочарованно-злое хлебало действует на меня, как укол озверина.

Прыжок и первая подача с правой прилетает с глухим как в тумане хрустом. Голова белобрысого вытягивается на грязной шее вправо и вверх будто собирается оторваться. Я вижу как медленно взлетает цепочка на его груди, поднимается вверх и крестик с распятой фигуркой на несколько секунд зависает между нашими лицами. Я успеваю оглянуться на друга, который еще не сел на задницу, но уже взмахнул руками и вытянул мягкую часть. Лицо у него напуганное, но в глазах решительность. И белобрысому прилетает в живот с левой. Там печень и очень больно, если хорошенько врезать.

Включаю режим «берсерка». Нужно как можно громче кричать, вести себя как полный шизоид и одновременно контролировать все происходящее. Не успел главарь упасть на землю, а я уже рядом с его друзьями. Они еще не поняли что происходит и только поднимают руки когда длинный получает в кадык и схватившись обоими руками за горло пятится назад, выпучив глаза. «Алкашу» хуже всех – бедняга получает за троих. Вся ярость вся злость, вся обида за друга уходит в серию ударов по хлюпающему мягкому тельцу и по морде. Я слышу хруст костей под кулаками, я слышу чавкание, костяшки уже влажные от крови – я не пропускаю ни одного удара, но грудь и руки по локоть в красном.

Переключаюсь на длинного, который качается как маятник, взявшись за горло, ногой ему прилетает по кругляшкам и глухо воя он катится по земле. Белобрысый уползает на четырёх, оглядывается на меня с перепуганной мордой. Как же это бесит!

– Стой! – меня хватают за руки и развернувшись еле успеваю остановиться. Это друг, и он оттаскивает меня прочь.

– Хватит! Идем! Успокойся, М-мишка! Оставь их.

Я опять рвусь в бой, но уже слабенько, без огонька. Тройка смешно расползается в стороны, как тараканы. Бегут кто куда, даже не оглядываясь. За мелким остается кровавый след, наверное из носа хлещет кровавый водопад.

– Ты уже не заикаешься? Притворялся что ли?

Витька таращит глаза и молча пожимает плечами, боится спугнуть удачу. Смотрит мне за спину и тычет пальцем. Я резко оборачиваюсь – никого.

– Напугал. Думал четвертый явился.

– Н-н-нет.

– О, ну теперь я спокоен. Ничего не изменилось, мой Витька.

– К-к-к-к-к – пытается он выдавить. Глотает слюну, мотает башкой и опять продолжает тыкать мне за спину. Я оборачиваюсь и все равно никого не вижу. Отодвигаю друга, поднимаю его сумку.

– Идём, гость незваный. Хватит на сегодня.

– К-к-к-к.

– Да что ты сказать хочешь?

– К-к-к-крылья у тебя. З-з-з за спиной.

Я роняю сумку. Витька садится и открывает её. Роется в вещах и достаёт зеркальце. Беру, выдыхаю, улыбаюсь другу успокаивающе и смотрю на свое отражение.

Твою же дивизию! Крылья и правда появились. Маленькие, еле живые, но мне не нравится когда такие штуки произрастают из моей спины. Я что похож на маньяка?

– Ты что их тоже видишь, Витюха?

Он нервно оглянулся по сторонам.

– Кого?

– Перья из моей жопы. Кого-кого. Видишь?

Я повернулся к нему спиной.

– В-вижу.

– Ну так вырви.

– Ч-что?

– Морковку рвал на огороде? Берёшь двумя руками и тянешь как репку. Здесь тот же принцип.

Он попробовал и мы только зря пять минут потратили. Руки проскакивали сквозь крылья, как сквозь призрака в Гриффиндоре. Хвать-хвать и все. Мне разонравилось как он пыхтит сзади:

– Идем. Поехали, такси ждет. Подумаем над этим позже.

* * *

– Классно размотали, – сказал таксист.

– Что?

Я уже вытер кровь с лица Витькиными платочками, но шофер конечно все заметил и молчать не стал.

– Видел я как ты эту шпану раскидал. Уважуха. Я их знаю. Рыжий и его банда. Они постоянно крутятся в районе вокзала. Студентов грабят, пьяных чистят. Нехорошие ребята. Клиентуру нашу обижают, мы деньги теряем. Как-то собрались всей службой, машин двадцать, и хотели белого отвадить от вокзала, чтобы духу его больше тут не было.

– И что?

– Эх, – таксист махнул рукой, – менты приехали. Знают они всё, в курсе и прикрывают его. Целый подполковник явился с подручными, мы так и разъехались «несолоно хлебавши».

– Знают, говоришь? Ну-ну.

Я подумал о Лешке и о том, что нужно все-таки мне с ним пообщаться. Нет, так дела не делаются. Милиция не должна крышевать бандитов – это неправильно. Леша получит «втык» и все исправит.

Глава 3

– И как же ты на них нарвался, родной?

Мы пили чай на кухне уже через десять минут после того, как я расплатился с таксистом. Витька стеснительно осматривался по сторонам, и за кружку держался как за спасительный круг.

–?

– Банду этих неудачников где нашел?

Он их не искал. Мудачьё слетается на хорошего человека как вороны на мусорку. Кое-кто ведь обещал встретить (на этом месте мне стало немножко стыдно) но проспал. Витька стоял на платформе беспомощно оглядываясь, где его и заметили, потом побродил по зданию вокзала, где его уже пасли и вышел пройтись осмотреть окрестности, когда его и перехватили. Заговорили, поулыбались, познакомились и отвели в сторону от людских глаз, а дальше уже известно что.

Витька перестал рассказывать и молча пил остывший чай. На меня искоса поглядывал и ни слова не говорил.

– Что смотришь?

Он пожал плечами, покраснел и ничего не ответил.

– Хочешь отдохнуть с дороги? Поспать? Я все равно на работу должен сходить. Хотя бы отпроситься, если отпустят. С деньгами туговато.

Витька кивнул, на дне кружки наверное кино показывали или Youtube подключили.

– Ты до сих пор их видишь?

Он кивнул.

– И сейчас тоже?

Опять кивок.

– Похоже нам будет о чем поговорить сегодня.

Я потерся спиной об стену и услышал легкое шелестение. Витька исподтишка подглядывал, но делал вид, что увлечён игрой с чайным пакетиком.

– Вижу, сказать что-то хочешь, друг. Так ты не стесняйся.

Витька пожал плечами и скучно посмотрел в окно.

– Всё из тебя клещами нужно вытягивать. Вижу, забыл ты меня. Это называется «крылья». Так и говори – «крылья». Не страшно. Скажи, что хочешь и я погнал, а вечером бухаем за мой счет.

Витя выпрямился и вздохнул.

– К-к-крылья…

– Вот молодец.

– К-к-как то странно.

– Продолжай.

– Т-там. У них. Т-тоже.

– У гопников тоже были крылья?

Витька кивнул и пришла моя очередь играться с пакетиком на веревочке. Входит-выходит. Замечательно выходит. Я как-то и не заметил наличие перьев у придурков. То что они торчали у меня из спины – это факт. То, что вижу их не только я, тоже похоже на правду.

– И у тебя.

Я встал,отодвинул стул и достал из шкафа щипчики, прикрывая коробку от друга.

– Ты только не удивляйся.

Он скорее испугался когда увидел странный инструмент, но виду не подал. Побледнел немного и только. Я пощелкал щипчиками перед глазами вспоминая текст записки.

Яйцо грей перьями. П. П. С. Используй щипчики.

Потом начал раздеваться. Витька ойкнул и отодвинулся к окну.

– Да не бойся ты. Посмотри, что видишь?

Я держа в руках футболку повернулся спиной к другу. Он сидел и глядел во все глаза. Спина чесалась и хотелось попросить его почесать, но это будет совсем уж по-гейски. Поэтому я терпел.

– Есть крылья?

– Есть.

– Большие?

– М-маленькие.

– А подробнее?

– Из спины т-торчат.

Вот когда не переживает – совсем другой человек, почти не заикается.

– Попробуй вырвать.

Пауза. Я обернулся, он сидел и глупо смотрел в глаза, как перепуганный пес.

– Ну, выкорчевать. Как на огороде бурьян. Оно видишь ли не полезно для моего здоровья. Так поможешь или нет?

Друг все-таки решился и дал мне знак повернуться к лесу передом, а к нему задом.

– Ну что там? – спрашиваю через пару минут.

– Руки проходят сквозь них. Это мираж.

– Ясно. Вот возьми щипчики и попробуй еще раз.

Он послушался и уверенно взял инструмент в руки.Я прислушался к своим ощущениям, легкое покалывание и все.

– Больно?

– Что там?

– Схватил и т-тяну. Потихоньку выходит, если крутить вправо-влево.

– Ну так дёргай!

И он дернул. Да так, что крылышко наружу и вытянул за один раз. Я обернулся и улыбнулся ему, чтобы успокоить перепуганного. В руке у парня дрожали щипчики с зажатым полуметровым пером.

– Дай-ка на минуточку.

Я забрал у него крыло, вернул щипчики и полез в шкаф, открыл коробку и кинул туда перо. Оно аккуратно легло между стенкой и яйцом, почти обнимая его в тесноте.

– А теперь повтори ещё раз, только быстрее.

Витька смело кивнул и не подкачал. Боли не было совсем.

«Да ты хирург, – сказал я, засовывая второе крыло в ту же коробку. – Слушай, мне на работу нужно. Вечером приду с пивом и все объясню. Ну, всё, что знаю сам. Видел коробку в шкафу? Не открывай ее. Там яйцо, его трогать нельзя. Нельзя его мочить в воде, кормить после полуночи и включать свет… Короче, не трогай».

– Где-то я это уже слышал, – задумчиво и почти не заикаясь размышлял вслух друг, пока я одевался. – А пинцет куда п-положить?

– Кидай на стол. Ты понял, что я тебе сказал?

– П-понял.

* * *

«Вот это поворот» случился уже через полчаса. Я уже к магазину подходил когда зазвонил телефон, и звонил не слон.

– Ну что там?

– М-м-ми-ми

– Я это, что случилось? Не нервничай!

Пришлось приложить немало усилий, чтобы понять напуганного друга. Яйцо ожило. Он скучал на кухне глядя в окно, когда в шкафу начала прыгать коробка. То есть сначала он подумал о крысах и шуршании хвостов, но когда дверцы стали дергаться от ударов изнутри, мнение поменял.

– И что там? – начал нервничать уже я.

– Я к-коробку открыл. Яйцо желтое и п-подпрыгивает. Скорлупа трещит. П-приезжай, Мишка! Я свет не включал и воду на н-него не лил, а оно с-скачет.

Пришлось выругаться, попрощаться и вызов сбросить. Конечно, я сказал, что скоро буду. Магазин вот он – рядом. Вон маленькая фигурка Толика бродит у склада. Дымок от папироски видно. Вон хозяин с телефоном круги нарезает, с кем-то разговаривает. Вон тётя Валя выглядывает из окошка. Похоже машину ждут, разгружать нужно. Чёрт побери! Как мне все это дорого! Прости, дядя Толя. Сегодня придется поработать за двоих.

* * *

Разговор с боссом был не самый приятный, но необходимый. Пообещал уволить, но дал последний шанс и отгул на сегодня. А я уже летел домой, пока Требухашка не разродился и Витьку не сожрал.

Пацан встретил меня на пороге, двери спокойно открыл и на кухню отвел.

– Спит. Успокоилось.

– Твою же дивизию, Витька, – разочарованный я пошел разуваться.

– Я д-думал щ-щас что-то вылупится.

– И что? Не вылупилось?

– К-крыльями обложилось и затихло.

Крылья обвивали яйцо, как лозы винограда крышу дома, и прижимались к нему тесно-тесно как дети к мамочке. Такие у меня ассоциации возникли, когда достал яйцо на стол. Теперь оно уже не было серым как раньше, а пожелтело и потрескалось. Нехорошие у меня ощущения были от этого натюрморта.

– Ч-что это?

– Яйцо, не видишь?

– А п-почему т-т-такого ц-ц-цвета?

– Не знаю, испортилось, наверное. В записке ничего об этом не писали.

– В какой записке?

Я махнул рукой и принюхался. Яйцо не воняло, но это еще ни о чем не говорило. Может и нет уже Требухашки, потому что кто-то слишком долго решается.

«Если хочешь вырастить нового друга – капни своей кровью на яйцо».

Я достал нож и сосед ойкнул.

– Кажется мне, милый друг, нужно пробовать. Или сейчас или никогда.

Под перепуганным взглядом Витьки я занес кулак над яйцом и замер. Не то чтобы боли боюсь, но порезы потом так долго заживают. Не научился человеческий эпителий быстро регенерировать.

«Только хорошо подумай сначала, питомец это не только развлечение, а еще и ответственность. Твой город не вычищен до конца, а питомцы жить не могут без охоты, как люди без крыльев. Готов ли ты? »

– Всегда готов, – сказал я, и не давая себе шанса передумать провел лезвием по ладони, раскрывая кровавый кожаный рот.

«Ой,» – пробормотал Витька, когда первая красная капля полетела вниз и ударилась о серую плешь яйца, окрашивая серое и жёлтое в красно-бурое. Яйцо громко хрустнуло, но уцелело. Вторая капля упала следом и яйцо вздрогнуло. Скорлупа окрасилась в красный, трещины поползли вверх, уменьшаясь в размерах, поверхность немного пульсировала как пузыри на поверхности лавы. Мы смотрели молча, а я по мере сил поддавал кровавого топлива.

Яйцо не рождало нового монстра, оно наоборот закрывало все границы и трещинки. Рождался не Требухашка – возрождалось яйцо. Когда регенерация остановилась я ладонь салфеткой перемотал, оставив Витьку сторожить.

– Оно п-перья в себя впи-пи-тало.

– Что?

– П-перья в-в-в себя впитало. Засосало. Пы-пы-притянуло и засосало.

– Я понял, – говорю, – кажется нам нужны еще перья.

* * *

Теперь нужно было серьезно поговорить. Честно, я был в небольшом ступоре. Конечно Витька поверит всему, что я скажу – он вообще очень доверчивый, но стоит ли рассказывать про охотников из других реальностей, демонов и маньяков? Иногда ведь я и сам не верю в то, что видел. Правда кольцо вот оно.

Другого выхода не было и я всё рассказал. Про то, как Требухашка первый раз меня вырвал на ту сторону, про то как он здесь оказался, про мои сны, которые превращались в реальность, про Юру Безотчества и проводницу из пустого ночного вагона, про жуткого демона, про крылья, и во что вылилась вся эта катавасия. Всё рассказал как на исповеди а Витька мне будто грехи отпускал.

– Веришь мне?

– Д-да.

Яйцо неподвижно стояло на столе, как третий участник разговора. Прошел только час, а мне казалось, что рассказ длился полдня.

– И что будем д-делать?

Я пожал плечами.

– Бредово звучит, Витька. Но похоже на то, что я курица-наседка для неземного существа. Ты что думаешь?

Витька наклонился и осторожно дотронулся двумя пальцами до яйца. Осторожно погладил его.

– В записке что б-было?

«Здравствуй, друг Требухашки. Мы знаем, что ты будешь скучать за своим питомцем. Он храбро сражался и ушел непобежденным. Мы все благодарны тебе, друг Требухашки. Если хочешь вырастить нового друга – капни своей кровью на яйцо. Только хорошо подумай сначала, питомец это не только развлечение, а еще и ответственность. Твой город не вычищен до конца, а питомцы жить не могут без охоты, как люди без крыльев. Готов ли ты? П. С. Яйцо грей перьями. П. П. С. Используй щипчики.»

– Примерно такой текст. Не дословно, но смысл в памяти отпечатался.

– По-моему все й-ясно. Ты охотник, Требухашка – твой боевой питомец. Жи-жи-жить не может без охоты на п-п-плохих людей. Б-будешь как Б-бэтмен охотиться на б-б-бандитов.

– Витя, ты сам слышишь, что говоришь? Детский сад. Какая охота на бандитов? Двадцать первый век на дворе.

Он пожал плечами и скучно на меня посмотрел:

– Т-т-тебя ни-ни-никто за я-я-зык не тя-тя…

– Да понял я, понял. Не нервничай, говори спокойно.

– Требухашку вырастим как родного, – вдруг чётко, как диктор на телевидении, сказал он, – яйцо неземное, значит и логика не наша.

– И?

Витька теперь ко мне наклонился, и я подумал, что меня сейчас погладит, как яйцо, но он мне пальцами по лбу постучал.

– «Л» – Ло-ги-ка! Тебе щипчики для перьев оставили, и записку о том, что ребенка нужно в тепле держать. Думай г-голова!

– З-заворачивать яйцо в крылышки?

– Ну да.

– А где взять их?

– А эти ты где в-взял? Ми-мишка ты у-умнее к-казался.

– Гопоту прессанул.

– Д-думай.

Думать мне не хотелось. Хотелось прессануть Витьку, который тут пришел на всё готовенькое и по полочкам разложил, чертов умник.

– К-крылья у плохих людей так? Нехороших. Чем больше к-крылья, тем з-злее носитель. Яйцо н-нужно крыльями г-греть и Т-требухашка вылупится.

– И?

– Не т-тупи. Н-находишь н-носителя, щипчиками к-крылья выдираешь и яичко г-греешь. К-крылья нужно часто менять, п-плохих п-парней нужно искать.

– Нормально ты придумал, – сказал я, вливая в интонацию как можно больше сарказма. – Г-гений.

Он даже не заметил, что его дразнят, увлечённый этой мыслью.

– М-можно я останусь у тебя? П-помогу. Т-т-так интересно.

– Да не нервничай. Оставайся. Поможешь.

Ну как я мог ему отказать?

* * *

– Раз уж ты все равно в курсе, пусть «скорлупка» на столе в кухне живёт. На солнышке греется. Наше светило оно получше злых крыльев согревает. Возражений нет?

Никто не спорил.

– Я спать привык в комнате один, поэтому тебе раскладушку на кухне поставим. Не дай бог проснусь и в комнате кого увижу – с перепугу задавлю, тебе же этого не нужно? Не переживай, будет мягко и комфортно, раскладушка проверенная. А ты заодно будешь за нашим зародышем следить.

– Хорошо, – сказал новый сосед и руки потирать начал.

– Одно только прошу, не трогай яйцо. Мало ли что. Ты зверя который внутри сидит не видел и не представляешь что это за крылатый ужас. Не трогай, вдруг ты ему не понравишься? Если этот лысый зверь решит тебя куснуть, то пальцев не досчитаешься. Ясно?

Сосед руки потирать перестал и кивнул.

– Я вот думаю про кровь. Может так он понимает, кто его мамка? Давай еще твоей капнем ради эксперимента? Чтобы Требухашка и тебя узнавал как вылупится? Я буду мамка, а ты папка.

Друг руки за спину сразу спрятал и от меня подальше отошёл. Не согласился.