Текст книги "Новые русские"

Автор книги: Михаил Рогожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Возвращаясь домой, невольно смотришь – горит ли свет в твоих окнах

Возвращаясь домой, невольно смотришь – горит ли свет в твоих окнах. За ними твоя жизнь. Мир, в который вправе войти только ты. И пока горят эти окна, существует твое место на земле. По твоему телефону спрашивают тебя. Даже пьяный сосед знает, что ты здесь живешь. И телеграммы приходят к тебе по этому адресу. Когда глядишь на собственные окна, видишь в них себя. Сегодня впервые в жизни Макс, подходя к дому, не обращает внимания на них. Целый день его интересовали другие – надменные широкие темные окна, презрительно наблюдающие за кишащими под ними на Тверской людьми. С Элеонорой Макс расстался бестолково. Рано утром приехала ее подруга… Та, что была тогда с ней у Артемия. Она смерила его удивленно-беспокойным взглядом с ног до головы, пошепталась с подругой и умчалась, так и не сказав ему ни слова. После бессонной ночи Макс чувствовал себя разбитым и измотанным. Он стеснялся своего вида, не знал, как себя вести, как представляться. Мысли его были поглощены образом Элеоноры. Разве мог он хоть на секунду ночью закрыть глаза, осознавая, что всего в каких-то десяти шагах от него спит единственная божественная женщина, ставшая смыслом его бессмысленной жизни. В этом заключении нет никакой романтики, юношеского преувеличения, безрассудства страсти. Возможно, его чувство к ней возникло из инстинкта самосохранения. Кто он, лежащий на старинной кушетке среди величественного антиквариата, хранящего на себе тепло рук выдающихся людей? Он – безработный биолог. Начинающий седеть, неостепененный ученый, занимающийся сине-зелеными водорослями. Посвятивший свои лучшие годы чужой жене и чужой дочери. Обе они принимали его заботу, а любили того, Валентина, который бросил их обеих и сбежал в Америку. Конечно, Вера делала попытки полюбить Макса. Иногда ей это удавалось. Но ненадолго. В конце концов, не ее вина. Он тоже мог поступить, как Валентин. Уйти, заняться наукой для себя, подчинить жизнь карьере, стать знаменитым ученым. Колесить по всему миру. Читать лекции в Гарвардском университете. И тогда наверняка Вера и Алевтина любили бы его не меньше, чем Валентина. Но он остался. Не потому, что его удерживали в семье, а потому, что был в плену собственных чувств. Он тратил себя ради них и был счастлив. Временами. Во всяком случае так ему казалось. Теперь-то ясно, что он существовал в мире взлелеянной им самим иллюзии. Кого винить? Себя, себя, одного себя! Жизнь прожил и в итоге потерял любовь, свой талант, науку, нерожденных своих детей, непостроенный собственный дом. Типичный бомж. Жертва невостребованной любви и развалившейся политической системы. От него самого в жизни больше ничего не зависит, ибо оказался не нужен этой новой жизни. Единственное, что зависит пока от него – решение судьбы Веры. Пусть он остался за бортом. Пусть презираем, а скорее просто не замечаем более удачливыми коллегами и друзьями. Но он остается самим собой, уникальным и гордым, пока в его власти Вера. Ему решать – жить ей или умереть. А значит, не такое уж он ничтожное посмешище… Но если до встречи с Элеонорой он лелеял в себе одно чувство ненависти, то сегодня его душой владеет любовь. Самая высокая и непорочная – любовь к божеству. Какая негаданная удача – провести ночь у ног божества. Макса потрясло то, что Элеонора, будучи светской, блестящей женщиной, глубоко одинока, запугана собственными страхами. И он, Макс, единственный, кто смог дать ей покой. В ее окружении не оказалось ни одного мужчины, к которому она могла бы обратиться с этой просьбой! Весь день Макс прогуливался по противоположной стороне улицы, не сводя глаз с ее подъезда. Он видел, как она стремительно вышла и смешалась с толпой прохожих. Оставалось ждать ее возвращения. Когда они прощались, звонил телефон, и Элеонора махнула ему по-дружески рукой, взяла трубку и вся ушла в какой-то важный разговор с подругой. Он потоптался на коврике у двери и вышел. Как он хотел от нее не благодарности, а просьбы побыть в квартире еще одну ночь. Поэтому и решил дождаться на улице. А вдруг она увидит его и попросит? Мысль об убийстве Веры отошла на второй план. Но чем дольше не появлялась Элеонора, тем злее вспоминалась Вера. Окончательно замерзнув и измотав себя бесконечным хождением туда-сюда, он решил отправиться домой, с единственной мыслью добраться до телефона и звонить ей хоть всю ночь.

Каково же было его возмущение, когда, открыв дверь, он увидел сидящую на кухне в домашнем халате Веру! Она в свою очередь никак не реагирует на его появление. Продолжает курить и смотреть черно-белый телевизор, стоящий на холодильнике. Между ними еще не сказано ни слова, а скандал уже бушует в воздухе, мечется по комнатам их небольшой квартиры. Атмосфера сгущается настолько, что в любой момент может грянуть гром и засверкать молния. Макс проходит в комнату, видит следы пиршества Матвея Евгеньевича с юной особой. Заглядывает в спальню, убеждается, что их там нет. Садится в кресло с тем спокойным и торжественным лицом, которое бывает предвестником крупной ссоры. Но более всего ему хочется позвонить Элеоноре. Как назло, в их квартире один телефон. Не будет же он разговаривать при Вере. Никогда ранее ему и в голову не приходило вести секретные разговоры. Теперь же Макс так занят мыслями об Элеоноре, что несвоевременное появление Веры вызывает панику в его душе. Он решительно не знает, как вести себя. Идти на кухню и выяснять, почему она раньше приехала? Глупо. Изображать радость встречи – еще глупее… Слава Богу, Вера сама решается на атаку.

Она входит в комнату с сигаретой и женскими колготками. Поднимает их над головой и насмешливо сообщает:

– Этот предмет я обнаружила в ванной на трубе. Твоя дама поселилась здесь надолго или просто впопыхах забыла надеть?

– Какая дама?! – из груди Макса вырывается искреннее недоумение.

– Твоя! Ты немного не рассчитал с моим приездом. До сих пор не можешь прийти в себя от радости. Погляди в зеркало, на тебе же нет лица!

Вера брезгливо бросает колготки к ногам Макса. Заламывает руки, падает на диван и заливается слезами. До Макса наконец доходит, что она не знает о Туманове. Нужно рассказать, объяснить… Но не хочется. Пусть плачет. Решила, что он завел себе любовницу. Застукала? Отлично! Уж не от ревности ли заходится? Макс никогда не испытывал на себе ревность женщины. Не баловали его этим. Когда не знаешь, как реагировать, почему-то становится смешно. Накопленная бессонной ночью и дневным топтанием усталость находит свое выражение в смехе. Макс начинает нахально смеяться. Это смех победителя, узнавшего о глупой выходке своего противника. Он представляет себе физиономию Веры, если бы она застукала в спальне Туманова и годящуюся ему в дочки Надю. Самое пикантное в этой сценке то, что Матвей Евгеньевич не столько его друг, сколько муж Веркиной близкой подруги. А еще было бы лучше, чтобы Вера пришла и обнаружила Надю одну в квартире, ко всему еще принимающую ванну. Одурев от злости, она бы утопила несчастную девушку. Потом бы все выяснилось, но от тюрьмы уже не отвертеться. Какой замечательный способ избавиться от жены. И убивать не надо! Макс настолько увлекся своими вызывающими хохот фантазиями, что не заметил подошедшую жену, озверевшую от оскорбления. Она чувствует себя обманутой. Столько лет жалеть этого безвольного человека, быть приличной женой и в результате дожить до такого глумления над собой? Над ее чувствами? Она мчалась сюда из отвратительного Иванова, надеясь найти рядом с ним заботу и нежность. А он развлекался здесь с девицами и нагло хохочет ей в лицо!

Вера с кулаками набрасывается на Макса. Ее длинные ногти скользят по его лицу, оставляя кровавые следы. Он пытается перехватить ее руки. Но она впивается зубами в его запястье. От боли Макс теряет выдержку, упирается коленом в ее живот и с силой отталкивает от себя. Хватаясь руками за воздух, Вера отлетает от кресла и падает спиной на журнальный столик. Ее голова свешивается почти до пола. Макс пугается. Вскакивает с кресла. Вера уцепилась руками за ковер, извивается, но встать не может. Размахивает в воздухе ногами. Видя, что особых травм не имеется, Макс успокаивается. Стоит и смотрит, как она барахтается. В это время в дверь звонят. Макс снова давится смехом и идет открывать. На пороге – Матвей Евгеньевич в обнимку с Надей. Приятные гости и главное – вовремя. На смех Макса они почему-то реагируют вытянувшимися в недоумении физиономиями.

– Макс! – хлопает в ладоши Надя. – Неужто кошку купил? Здорово! Что она с тобой сделала!

– Да, да… Надо же, – поддакивает озабоченный Туманов.

Макс вспоминает о царапинах, сделанных ногтями Веры. Эти улики ее ревности ему самому интересны. Поэтому, не заботясь далее о гостях, он спешит в ванную комнату. Надя по-хозяйски с пакетами проходит на кухню. Матвей Евгеньевич семенит за ней.

– Ой, по-моему, у твоего друга в гостях дама, – Надя показывает пальцем на чашку с недопитым кофе, края которой перепачканы красной помадой. – Мы ему помешали!

Вместо того чтобы оценить наблюдательность милой девушки, Туманов воровато оглядывается. И неспроста. В коридоре, подбоченясь, стоит Вера. Голова Евгения Матвеевича уходит в плечи, спина ссутуливается. Он на глазах становится весьма пожилым, немощным человеком.

– А где Лиза? – не здороваясь, спрашивает Вера.

Надя с интересом пытается разглядеть возникшую женщину.

– О, да у нас гости, – весело говорит она. – А кто такая Лиза? Неужели дедок еще и с Лизой балуется?

Туманов делает ей знак, чтобы замолчала. Но Надя не обращает на него внимания. Наоборот, отстраняет его и направляется к Вере.

– А чего, мне интересно познакомиться с девушкой Макса. А то такой классный мужик и спит в одиночестве… – Она неожиданно замолкает, напарываясь на негодующий взгляд Веры. – Ой…

Вера долго рассматривает девицу. Молчит. Та ей улыбается. Но улыбка не производит благоприятного впечатления. Из-за плеча Нади Туманов знакомит дам:

– Познакомься, Надюша. Это Вера, жена Макса.

– Правда? То-то я смотрю и думаю – слишком важная для нашей компании.

– Какая? – поражается ее наглости Вера.

– Такая… такая… – теряется девица. – Короче, одним словом, жена. Очень похожа.

– На кого? – не унимается Вера. Она впервые разговаривает с девушками такого сорта.

– На жену. Я же говорю, сразу видно, жена к Максу вернулась. Он все грустный ходит. Один. Даже не попросил меня подругу привести. Наверное, вас любит.

Туманов приходит в себя после короткого замешательства. Его артериальное давление скакнуло на двести. А это крайне нежелательно. В его возрасте стрессы опасны. Поэтому он выжимает из себя улыбку.

– Эта милая девушка поклонница. Она постоянно бывает на моих концертах. Но, к сожалению, с Лизой не знакома. Ты ведь знаешь характер моей жены. Она домоседка. Вытянуть ее из Майори большая проблема.

– Ах, речь о вашей жене, Матвей Евгеньевич, извините, – подыгрывает ему Надя и сообщает Вере:

– Мы же больше по музыкальной части знакомы.

Из ванной комнаты появляется Макс. Его лицо разукрашено йодом. Но при этом сияет. Как ни в чем не бывало обращается к Вере:

– Что ж ты не приглашаешь дорогого гостя в комнату? Он нас в Юрмале всегда широко встречает.

Вера ошарашена. Для нее непонятно, как в семейный дом, к подруге жены приходить с девицами. Да еще, как она теперь догадалась, спать с ними в ее спальне. Чудовищно. Но не устраивать же скандал. К тому же ужасно неудобно за расцарапанное лицо Макса. Подумают, будто истеричка и идиотка. Самое основное в конце концов, от чего сердце перестает в ее груди биться раненым зверем, явная непричастность Макса к этому пошлому разврату. О мерзостях Туманова Вера наслышана давно. Ей безумно жалко Лизу, такую же чистую и красивую, как прибалтийский, любимый ею янтарь.

Неловкое молчание нарушает Матвей Евгеньевич:

– Прости, дорогая Верочка, я всего на несколько дней по делам в столицу. Тебя не было, вот и дал себя уговорить Максу пожить у вас. А твой приезд большая для всех нас радость. Мы как раз принесли все для праздничного ужина.

– Да, да… – подтверждает Надя.

– Идите в комнату, я накрою.

– Вам помочь? – продолжает активничать девица.

– Пожалуй, – Вере интересно поближе познакомиться с девушкой, соглашающейся ложиться в чужую постель с пожилым женатым мужчиной. Ведь зная скупость Туманова, на большие деньги за это рассчитывать наверняка не приходится.

Мужчины с чувством облегчения удаляются в комнату. Усаживаются в кресла. Туманов подмигивает Максу:

– О, влипли… Специально небось примчалась пораньше, чтобы накрыть?

– Не думаю.

– Ну, ты-то молодец. Я даже не ожидал. С первого раза Элеонору уложить в койку? После Ласкарата достойно уважения. Раньше, когда она была официанткой, каждый мог при желании перепихнуть. А нонче она – козырная дама.

Макс напрягается. Столь чудовищное оскорбление произносится лукавым отеческим тоном. Возмутиться – значит, признаться. Пытается небрежно пожать плечами, хотя со стороны это больше напоминает поднятие штанги.

– Глупости… Зашел на полчаса. Кто тебе сказал?

– Уж всей Москве известно.

– От кого? – настораживается Макс. Его подозрение падает на утреннюю подругу. Нинон, кажется, ее зовут.

Матвей Евгеньевич добродушно улыбается. Трет ладонями велюровые подлокотники кресла, словно старый кот в предвкушении сметаны.

– Мой милый друг, не смущайся. Она сама же всем и рассказала. Как они любят болтать на эти темы. Хвалиться друг перед другом. Уж я-то знаю.

Макс не выдерживает:

– Допускаю. Но при чем тут я? Безработный биолог затрапезного вида не способен привлечь внимание такой дамы.

– Э… ты их не знаешь. Сообщает, например, какая-нибудь из них о тебе и при этом закатывает глаза. Кого волнует твоя внешность? Раз понравился, значит, что-то там у тебя в штанах есть. Мужей себе они ищут престижных, романы крутят с известными личностями, а дают для души, кому угодно. Хоть таксисту, хоть ученому вроде тебя.

Слова Туманова успокаивают и обнадеживают Макса. Что бы ни говорил этот престарелый знаток женщин, его правило только подтверждает исключение. С Элеонорой у них даже намеков на какие-то отношения не было. Значит, вокруг сплошные сплетни. К ней они никак не должны относиться. Одинокая интеллигентная женщина попросила мужчину переночевать в своей квартире, боясь оставаться ночью одна. Ну и что? А сплетни тут как тут. Но Максу на самом деле повезло. Теперь он знает цену разговоров и сплетен об Элеоноре.

– Давай, Матвей, о чем-нибудь другом. Вера вряд ли согласится оставить вас на ночь.

Туманов печально вздыхает:

– Ох, если бы ты знал, какая Надюша прелестница. Всякое было в моей жизни. Но такое… Скажу правду, произошло цунами. Дело не в ее молодости. Понимаешь, Лиза – чистая, преданная женщина. Я ей друг. Но уже много лет она меня сексуально обкрадывает…

– Скажи об этом Вере. Она тебе посочувствует, – Макс показывает пальцем на свои царапины.

Словно на реплику в комнату входит улыбающаяся Вера. В руках тарелки с аккуратно нарезанным сыром, колбасой, мясом. Она только что от души побеседовала на кухне с девицей Туманова. Осталась довольна убожеством, царящим в мозгах этой лимитчицы. Такие не угрожают семейной жизни. Может, поэтому мужики и спят с ними. Во всяком случае, Вера чувствует к Максу ту самую благодарность и даже сексуальное влечение, о которых мечтала, решаясь на мерзкий шаг измены. Хочется прижаться к нему и быть вместе. Ее визит к Жаке отдалился настолько, что потерял свою реальность. Неужели это произошло с ней? Кука, Юка, непривычные ощущения… Никогда больше она не вспомнит о них… Вера быстро накрывает на стол. Надя приносит купленные в кулинарии купаты. Все присутствующие оказываются голодными. Незаметно за столом возникает атмосфера дружеского ужина. Матвей Евгеньевич полностью овладевает ситуацией и произносит один из своих традиционных тостов:

– Несмотря на репутацию, которая в последнее время почему-то меня захлестнула не с самой выгодной стороны, я все-таки в жизни был практически почти однолюб. И как мне это ни горько признавать, в моей жизни женщин было очень немного. Я об этом жалею, конечно, наверстать уже трудно, но я пытаюсь. Все-таки – да. Зато каждый мой исключительный случай был эксклюзивным. И на большинстве из них я женился. Должен сказать, что это характеризует мою исключительную изобретательность. Потому что все женщины, которым я дарил свое внимание, чувства, дарил самого себя, они все, как правило, были прекрасны. И поэтому я могу утверждать, что женщины, нравившиеся Туманову, – это уже знак качества. Так вот, среди женщин, нравившихся мне, была и очаровательная хозяйка этого дома, Верочка. Конечно, мы с ней упустили какой-то момент, о котором оба жалеем, зато это позволило сохранить нам наши чувства неразменными, неопошленными. Они остались поэтическими. Мы встречались часто. Поэтому очаровательная подружка моей жены входит в избранное число женщин-тумановедов:..

Тост воспринимается нарочито весело. Надя хлопает в ладоши. Туманов раскланивается. Вера смеется. Макс всем наливает по новой. Вечер обещает пройти без эксцессов.

Лишь изредка Макс бросает беспокойные взгляды на телефон. Удивляется и злится – как же они могли столько лет жить с одним аппаратом. В голову не приходило поставить второй! Вера замечает задумчивость Макса:

– Ты недоволен моим быстрым возвращением?

– Почему? – конфузится Макс. – Я просто не привык к твоим отъездам и возвращениям.

Вера с нежностью проводит рукой по его щеке. Заглядывает в глаза. Слегка смущается и признается:

– Представляешь, я соскучилась по тебе. Оказывается, мы одно целое. На расстоянии особенно чувствуется. Ты тоже скучал по мне?

Только Макс собрался с духом соврать, как в дверь позвонили. Взгляд Веры застыл и наполнился металлическим блеском. В голове проносится страшная догадка: «Пришла еще одна девица!»

– Кто это? – спрашивает она.

Макс молчит. За него почему-то отвечает Надя:

– Гости.

– Ваша подруга? – Вера переводит металлический взгляд на нее.

Надя презрительно усмехается:

– Мои подруги остались в Норильске.

В дверь настойчиво продолжают трезвонить. Открывать никому неохота. Матвей Евгеньевич высказывает предположение:

– Наверняка с пустыми руками и за наш стол.

Макс нехотя идет открывать. В коридоре стоит Иголочкин со спортивной сумкой в руке.

– Привет, – по-приятельски здоровается он. – Извини, что поздновато. Дело не терпит.

– У нас гости, – мнется Макс.

– Ничего, я на минуту. Жена приехала?

– Приехала.

– Я в курсе. Давай, веди, где тут можно поговорить.

Деваться некуда, Макс ведет непрошеного гостя в пальто и шапке на кухню. Тут же появляется Вера. Макс успокаивает ее:

– Это по поводу Алевтины.

– Совершенно верно, – поддакивает Иголочкин. – Только вы уж оставьте нас двоих. Разговор мужской.

– Что с ней?! – пугается Вера.

– Ничего, ничего. Муж вам потом объяснит. Жива, здорова. Есть кой-какие проблемы. А у кого их сейчас нет? – торопливо успокаивает ее Лев.

Макс выпроваживает Веру и закрывает дверь на кухню. Иголочкин, не раздеваясь, садится на табурет.

– Есть новости?

Лев закуривает. Не спешит с ответом. Макс не скрывает своего недовольства его визитом.

– Второй раз встречаемся и не понятно зачем…

– Понятно! – резко обрывает его Лев. – Мне с тобой цацкаться некогда. Если через два дня не заберешь дочь, считай, больше ее не существует.

– Где она?! – кричит Макс.

– Дам адресок. Валяется вся облеванная в компании наркоманов. Такую дозу ей при мне вкатили, вряд ли родную маму узнает. – Иголочкин достает из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Машет им перед носом Макса. – Адрес здесь. Но я не занимаюсь благотворительностью. Придется отработать.

– Как это? – возмущается Макс. – Речь идет о жизни моей дочери, нашел время шантажировать!

Лев встает, хватает Макса за плечи и приподнимает. Несколько раз встряхивает и ставит на пол.

– Остынь. На меня с кулаками – не советую. Говорить буду я, а ты исполнять. И, не дай Бог, обманешь. Судьба твоей дочери в твоих руках, но с моей подачи.

Макс покорно садится на деревянную скамейку возле стола.

– Говори.

– Эту сумку ты обязан забыть в машине своего друга Глотова.

– Как?

– Как хочешь. На то тебе и ученая голова дана. Не беспокойся, бомбы там нет. Встретишься с ним через два дня. Найдешь способ положить сумку в багажник. Но не вздумай ее открывать. А потом езжай по этому адресу за Алей. Усек?

Макс молчит. Его втягивают в какую-то подозрительную историю. Но второй раз отказываться от предложения нельзя. Он понимает, что Лев, если не по его воле, тут же уйдет, как тогда в Домжуре, и никакого адреса не оставит. Приходится соглашаться. Примирительно кивает головой.

– И еще, – переходя на шепот, не унимается нежданный гость. – Жена твоя вляпалась в стремную историю. Немного твоих усилий – и распрощаешься с ней навсегда. Мне от тебя нужно знать немного: где, когда и с кем она бывает. Я и без тебя могу собрать информацию. Но с тобой хлопот меньше. Думай, заставлять не буду. И не лезь в сумку. Там не для тебя. А мне пора. – Иголочкин встает, выходит из кухни и попадает в руки Веры.

– Куда же так сразу? Нет, нет, к столу. Мне нужно о многом вас расспросить.

Иголочкин довольно грубо отстраняет ее:

– Мадам, я не в гости пришел, а по делу: Помогите лучше своему мужу. Он у вас очень нерешительный, – с этими словами скрывается за входной дверью.

Вера заходит на кухню. Обнимает стоящего в растерянности Макса. Целует в шею и тихо плачет. Искренними слезами. Ему становится совсем тошно.