Текст книги "Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции."
Автор книги: Михаил Пантелеев
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА З
«Лично я не считаю свою работу безупречной, но политических ошибок не было»
21 августа 1890 года в болгарском селе Сеид (округ Шумен) у крестьян Минея и Цветы Ивановых родился мальчик, которого нарекли Стояном. Судьба распорядилась так, что свои настоящие имя и фамилию он потерял в 28 лет и вновь обрел лишь в 1944 году. Этот не раз менявший паспорта и псевдонимы болгарин в историю Коминтерна вошел как Иван Петрович Степанов.
Известно, что Стоян был не единственным ребенком в семье. В одной из автобиографий он писал, что его младший брат Деню был в 1925 году убит в Болгарии «при попытке бегства из тюрьмы». Упоминал Стоян и о сестре.
Начальную школу Стоян Иванов окончил в родном селе, а гимназию – в городе Попово. В 1907 году, будучи учителем школы в деревне Ковачице Берковского округа, он вступил в Болгарскую рабочую социал-демократическую партию («тесняков»), руководимую Димитром Благоевым. В 1909 году Стоян Иванов уехал в Швейцарию, где в 1910 году поступил на медицинский факультет Женевского университета, который окончил в 1916 году. Участвуя в работе студенческой группы болгарских «тесняков», он в 1914 году вступил также в Швейцарскую социалистическую партию. Печатался в теоретическом органе «тесняков» «Ново время» и центральном органе партии «Работнически вестник». Весной 1915 года в качестве делегата от Центрального комитета Болгарской рабочей социал-демократической партии («тесняков») и Болгарского союза молодежи принимал участие в Международной конференции молодежи в Берне.
С началом Первой мировой войны Ст. Иванов начинает активно сотрудничать с женевской группой большевиков. В марте 1916 года он официально вступил в эту группу. По поручению В.И. Ленина Ст. Иванов в том же году посетил Францию. Англию, Бельгию, Германию, Голландию с целью укрепления левого крыла социал-демократических партий. В женевском журнале «Дёмэн», издававшемся французом Анри Гильбо, он публикует под фамилией Минев статью с проектом Балканской федеративной республики, навеянную книгой «Империализм на Балканах» болгарского социал-демократа Христо Кабакчиева(1878–1940). Она вышла в 1915 году в Софии. В ней X. Кабакчиев, в частности, писал: «Балканская буржуазия играет роль класса наемников и платных агентов, который ради своих эгоистических материальных интересов продает независимость и высшие интересы своих народов. Она пресмыкается перед финансовым капиталом и империализмом, обогащаясь на их подачки, и поддерживает свое господство с помощью политики непрерывных предательств по отношению к своей собственной нации».
Впоследствии X. Кабакчиев стал видным функционером Коминтерна, присутствовал от имени ИККИ на XVII съезде итальянских социалистов в Ливорно, а в 1924 году был даже избран в состав Интернациональной контрольной комиссии (ИКК) Коминтерна.
«…B нашем конкретном случае, – утверждал Ст. Минев, – единственный способ разрешить этот «проклятый» балканский вопрос заключается в создании Балканской федеративной республики. Основанной на демократической базе полной национальной автономии в области культурной жизни, освобожденной от династий, таможенных и политических границ, освобожденной от милитаризма, объединенной основополагающими законодательными актами, в которых должна быть запечатлена свободно выраженная воля народных масс» [85]85
Mineff St. La Rèpublique balkanique / Demain. № 15, juillet 1917. P. 145–146.
[Закрыть]. Статья была перепечатана многими изданиями, и в частности сербскими газетами. Тем самым военное руководство сербов попыталось использовать эти статьи в своих целях. В итоге Ст. Иванов был в 1917 году заочно приговорен болгарским судом к смертной казни.
После Февральской 1917 года революции женевская группа большевиков поручает Ст. Иванову явки, связь и информацию в печати о событиях в России, а также перевод и издание на французском языке работы В.И. Ленина «Государство и революция». Ст. Иванов вместе с Фрицем Платгеном был одним из организаторов; левого крыла Швейцарской социалистической партии, принял активное участие в создании Комитета сторонников III Интернационала. Он был одним из основателей, а вместе с большевиком Вячеславом Алексеевичем Карпинским и редактором ставшей выходить в Женеве газеты «Ля Нувель Энтернасьональ».
В октябре 1919 года Стоян Иванов, получив советский паспорт на имя Д. З. Лебедева, по заданию ЦК партии большевиков выезжает во Францию в помощь А. Е. Абрамовичу, чтобы ускорить процесс консолидации сторонников III Интернационала. В моменты частых отлучек А. Е. Абрамовича Стоян Иванов фактически выполнял функции представителя Коминтерна. Позже он занимался организацией журнала «Бюллетэн коммюнист», став под псевдонимом Лоренцо Ванини его соредактором. При его участии в Париже был установлен радиопередатчик [86]86
РГАСПИ. Ф. 517. On. 1. Д. 16. Л. 64.
[Закрыть].
Ст. Иванов неоднократно письменно информировал Москву о политической ситуации во Франции. В докладе от 10 марта 1920 года он, как и А. Е. Абрамович, предостерег ИККИ от ставки на Французскую коммунистическую партию Раймона Перика, назвав ее «большим обманом». Он дал резкую критику ее программы и тактики, указав, что «в ней есть нечто забавное и трагическое одновременно. Забавное, потому что она слишком глупа, слишком мелкобуржуазна, слишком индивидуалистична. Трагическое, потому что она является инстинктивным протестом против духа и политики проституирования социалистической партии. Когда мы получили письмо Троцкого и циркуляр Зиновьева, – продолжал С. Иванов, – мы подумали, что слово «Перика» – ошибка и что подразумевалось слово «Париж», настолько непонятным нам казалось внимание и значение, которое придавали этой партии. Правые, центристы, как и буржуазная пресса, веселились, высмеивая нас с «французской коммунистической партией» Перика» [87]87
РГАСПИ. Ф. 517. On. 1. Д. 16. Л. 61.
[Закрыть]. Изучив эту информацию, ИККИ перестал поддерживать Р. Перика.
После съезда Французской социалистической партии (СФИО) в Страсбурге Л. Ванини вместе с секретарями Комитета III Интернационала Фернаном Лорио и Борисом Сувариным совершил нелегальную поездку в Берлин, где последние встречались с представителем Коммунистического интернационала молодежи Воиславом Вуйовичем и М. М. Бородиным, совершавшим поездку по Европе.
В качестве делегата от СФИО Л. Ванини 2 июля 1920 года выехал из Парижа в Россию, чтобы принять участие в работе II конгресса Коминтерна. В частности, он внес вклад в работу комиссии конгресса по аграрному вопросу, председателем которой был В. И. Ленин. К сожалению, Васил Коларов еще в 1925 году констатировал, что «никаких следов» деятельности этой комиссии «не сохранилось» [88]88
«Коммунистический интернационал». 1925. № 9, сентябрь. С. 6.
[Закрыть]. Наряду с Раймоном Лефевром Л. Ванини назначили ответственным за издание во Франции журнала «Коммунистический интернационал». Обратно в Париж он вернулся в ноябре 1920 года, в дороге до Берлина его сопровождали член французской коммунистической группы Жак Садуль и Клара Цеткин.
Его деятельность во Франции накануне съезда Социалистической партии в Туре Клара Цеткин охарактеризовала следующим образом: «О Ванини… говорят, что он боязлив, даже трусоват, малодушен, живет замкнуто в своей комнате и страдает манией преследования, видя во всех шпионов. Он, правда, умнее и политически образованнее, чем Абрам[ович], но вся его деятельность исчерпывается интригами против последнего» [89]89
Коминтерн и идея мировой революции. С. 237.
[Закрыть]. Доля истины, конечно, в этих словах была, но гораздо больше – личной неприязни Альфреда Росмера, члена Комитета III Интернационала, главного информатора К. Цеткин по этому вопросу.
В апреле 1921 года, опасаясь повторного ареста по делу Залевского, Л. Ванини перебрался в Берлин, где стал работать в Статистико-информационном институте ИККИ, именовавшемся также Бюро Евгения Варги. Но при этом Л. Ванини отнюдь не превратился в скромного ученого-статистика, далекого от реальной политики. Когда осенью 1922 года борьба между группой Бориса Суварина и центристским течением в ФКП во главе с Марселем Кашеном и ЛюдовикоМ-Оскаром Фроссаром достигла своего апогея, он активно поддержал последних, и особенно М. Кашена. Однако в Москве решили тогда сделать ставку на Б. Суварина. На IV конгрессе Коминтерна Руководящий комитет ФКП (предшественник Центрального комитета) был реорганизован в пользу «левых», «центристское течение» устами Н. И. Бухарина осуждено, а смещенный ранее по предложению Л.-О. Фроссара с поста директора «Бюллетэн коммюнист» Борис Суварин вновь занял свой пост. Вызванный в Москву Л. Ванини оказался в изоляции. Позже, в одном из выступлений он так охарактеризовал сложившуюся ситуацию; «В 1922 году во время IV конгресса Коминтерна я защищал позицию во французском вопросе, немножко (I) отличающуюся от линии Коминтерна в этом вопросе» [90]90
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 195. Д. 1547. Л. 93.
[Закрыть].
Л. Ванини отправили обратно в Берлин, а Л.-О. Фроссар 1 января 1923 года подал в отставку с поста Генерального секретаря ФКП.
Несмотря на выявившиеся разногласия, Исполком Коминтерна, видимо, продолжал доверять Л. Ванини, поскольку дал ему задание регулярно информировать Москву о развитии событий во Франции. По крайней мере еще четыре раза – в 1925, 1929, 1930 и 1934 годах, он приезжал в Париж.
27 января 1925 года Л. Ванини в письме «Евсееву» (т. е. Г. Зиновьеву) и И. Пятницкому поделился впечатлениями о посещении четвертого съезда ФКП, состоявшегося накануне. Он сообщал, что присутствовал не только на самых важных заседаниях делегатов, но и заседании членов нового Центрального комитета и политбюро. «Три самые характерные стороны IV конгресса фр[анцузской] компартии произвели на меня неотразимое впечатление и заставили воочию убедиться, что во Франции создается в самом деле и крепнет настоящая компартия, – писал Л. Ванини. – Вот какие:
1) пролетарский состав делегатов;
2) деловитость заседаний, дебатов и решений;
3) искреннее и всеобщее стремление большевизироваться» [91]91
РГАСПИ. Ф. 517. On. 1. Д. 231. Л. 197
[Закрыть].
Германские события также занимали Л. Ванини. 22 декабря 1925 года он отправил руководству Коминтерна письмо, в котором сообщил об активизации лидера ультралевых в КП Германии, члена оргбюро ЦК Вернера Шолема. И хотя на общем делегатском собрании берлинской организации КПГ В. Шолем по всем вопросам потерпел поражение, Ст. Иванов считал, что это было лишь началом «кампании» ультралевых [92]92
РГАСПИ. Ф. 517. On. 1. Д. 231. Л. 197.
[Закрыть]. В 1926 году В. Шолема исключили из КПГ.
Не упускал в это время Ст. Иванов и случая помочь «соседям»: так на советском жаргоне именовались разведслужбы. При его посредничестве Я. М. Рудник смог завербовать члена Руководящего комитета ФКП в 1921–1924 годах, заведовавшего всей нелегальной работой партии, и одновременно одного из руководителей профсоюза рабочих авиапромышленности Жозефа Томмази [93]93
Владимир Пятницкий. Заговор против Сталина. М.: Современник, 1998. С. 221.
[Закрыть]. О его работе на советскую военную разведку партия не знала до 1924 года, когда он спешно перебрался в СССР. В Москве он работал референтом в аппарате Профинтерна и жил в гостинице «Люкс». 28 мая 1926 года он внезапно скончался. Вроде бы обычная судьба агента, если бы не один штрих: руководство ИНО ОГПУ самое, позднее в начале марта 1926 года пришло к выводу, что Ж. Томмази – двойной агент, не менее усердно работающий и на французскую полицию. То же мнение сложилось и в ЦК ФКП. Похоронили Ж. Томмази на Новодевичьем кладбище. Среди прочих на похоронах присутствовал Лев Троцкий, произнесший траурную речь. В опубликованной, через год «Малой энциклопедии по международному профдвижению» утверждалось, что, «заболев весною от простуды, Т[оммази], слабый организм которого был надорван долголетней партийной и профсоюзной работой, умер в Москве после нескольких недель болезни» [94]94
Малая энциклопедия по международному профдвижению. М.: Издание Профинтерна, 1927. С. 1814.
[Закрыть].
В период работы в Берлине Ст. Иванов познакомился с приехавшей из Литвы Варварой Платоновной Янковской. Дворянская дочь, она решилась на разрыв с родителями и, конечно, осталась без средств к существованию. Пришлось обратиться в советское представительство, где ей оказали помощь, устроив на квартиру в семью немецкого коммуниста и предоставив временную работу под руководством Ст. Иванова. Она печатала на машинке, занималась корректурой. Между начальником и подчиненной завязался роман, который внезапно был прерван болезнью В. П. Янковской. Обострился туберкулез кишечника, и потребовалось хирургическое вмешательство. По выходе из больницы В. П. Янковская вышла замуж за Ст. Иванова, став благодаря его паспортной фамилии Лебедевой.
В конце февраля 1926 года член Президиума ИККИ Дмитрий Захарович Мануильский вызвал Стояна Иванова в Москву на VI расширенный пленум ИККИ. Он должен был редактировать резолюции по компартии Франции. Именно в этот момент секретарь ИККИ Отто Куусинен из конспиративных соображений сменил паспортные данные болгарского коммуниста на Ивана Петровича Степанова. Новая фамилия прижилась; по окончании пленума нашего героя уже как И. П. Степанова утвердили референтом Информационного отдела ИККИ.
Перевод в Москву означал для Ст. Иванова смену не только паспорта, но и литературного псевдонима. Свои статьи и брошюры он теперь публиковал за подписью Жан Шаварош [95]95
Шаварош Жан.Стабилизация франка и экономические перспективы Франции // Коммунистический интернационал. 1926. № 4;
Шаварош Жан.«Реформ экономик». Экономическое и финансовое обозрение // Коммунистический интернационал. 1927. № 21;
Шаварош Жан.Синдикализм со множественной основой // Коммунистический интернационал. 1927. № 28;
Шаварош Жан.О «мексиканском» вопросе и о компартии в Мексике // Коммунистический интернационал. 1928. № 21;
Chavaroche J.L’èconomie et la lutte politique en France. P.: Bureau d’èditions, s. a. /1928/;
Шаварош Жан.Современная экономика Франции и основные тенденции ее развития // Коммунистический интернационал. 1929. № 12;
Шаварош Жан.Империалистическая Франция в поисках диктатора // Коммунистический интернационал. 1929. № 45;
Шаварош Жан.Фиолетовая республика и буржуазно-демократическая революция в Испании // Коммунистический интернационал. 20 мая 1931. № 13–14.
[Закрыть].
Период 1926–1928 годов является самым загадочным, а потому и самым мистифицированным в биографии И. П. Степанова. Из книги в книгу кочует утверждение, что он в это время работал в секретариате И. В. Сталина [96]96
Branko Lazitch.Biographical Dictionary of the Comintern. Stanford, 1986. P. 316–317;
Димитров Георги.Дневник (9 марта 1933 – 6 февраля 1949). София, 1997. С. 724;
Коминтерн и гражданская война в Испании. Документы. М.: Наука, 2001. С. 510;
История Коммунистического Интернационала. 1919–1943: Документальные очерки. М.: Наука, 2002. С. 166.
[Закрыть]. Однако никаких документальных подтверждений тому не обнаружено. Вызывает вопросы и свидетельство коминтерновца и участника левой оппозиций в ВКП(б) Виктора Сержа. В своих «Мемуарах революционера» он поведал, что входил в состав созданной оппозиционерами Международной комиссии, членами которой также были зиновьевец Моисей Маркович Харитонов, троцкисты Карл Радек, Фриц Вольф, Андре Нин и «болгарин Лебедев (Степанов, тайный оппозиционер, который нас предал…)» [97]97
Victor Serge.Op. cit. P. 228.
[Закрыть]. К сожалению, другой, столь же недвусмысленной информации об участии И.П. Степанова в троцкистско-зиновьевской оппозиции у нас нет. Зато есть его автобиография, датированная 14 февраля 1941 года. Среди прочего в ней имеются и такие строки: «В отношении партийной линии не было у меня ни уклонов, ни колебаний. Не имел также никаких партийных взысканий. Бесспорно, в моей работе были и имеются немало слабостей и недостатков, и лично я не считаю свою работу безупречной, но политических ошибок не было» [98]98
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 195. Д. 1547.
[Закрыть].
Так тогда мог написать либо человек с действительно «безупречным» прошлым, либо тот, кто пользовался покровительством на самом высоком политическом уровне, заставлявшим коминтерновское начальство закрывать глаза на его «ошибки молодости».
Как же совместить несовместимое? Все становится на свои места, если предположить, что Лебедев-Степанов никого «не предавал», поскольку внедрился (или был внедрен) в среду оппозиционеров в качестве секретного агента ОГПУ! В этом случае у него были основания позже со спокойной совестью и без опаски написать об отсутствии «уклонов» и «колебаний».
Мелкая деталь, косвенно подтверждающая выдвинутую гипотезу. В 1928 году И. П. Степанов развелся с Варварой Янковской [99]99
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65а. Д. 8657.
[Закрыть], сохранившей, однако, фамилию Лебедева. Два года спустя он женился на Татьяне Моисеевне Ривош, исключенной в марте 1929 года из партии «за троцкизм», выразившийся «в хранении и размножении (на машинке) фракционных документов, выполнении отдельных поручений». В ВКП(б) она была восстановлена лишь 8 августа 1931 года с помощью Дмитрия Мануильского, обратившегося с соответствующим ходатайством в Центральную контрольную комиссию [100]100
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 668. Л. 24–24 об.
[Закрыть].
Почему И. П. Степанов не побоялся жениться на опальной троцкистке, с которой он разошелся лишь в 1932 году и которая примерно в то же время дала обязательство работать в качестве секретного осведомителя ОГПУ по освещению оппозиционной группы Ивана Никитича Смирнова? Не потому ли, что он был для органов госбезопасности своим человеком? И не сыграл ли он для Татьяны Ривош роль Мефистофеля?
Однако продать душу – значит спасти свою жизнь. Т. М. Ривош, несмотря на обвинения в «двурушничестве», аресты в марте 1934 и январе 1935 годов, а также заключение в карагандинском лагере, пережила не только И.В. Сталина, но и XX съезд КПСС, на котором Н. С. Хрущев произнес свой знаменитый доклад, осуждающий «культ личности». Ее следы теряются в ноябре 1958 года.
Интересно сравнить жизненный путь И.П. Степанова с биографией первого мужа Татьяны Ривош – Яна Страуяна. Большевик с 1906 года, он активно участвовал в деятельности Военной организации Московского комитета партии в период первой русской революции, был арестован и сослан в Сибирь. Из Сибири бежал за границу. В Швеции в январе 1908 года был осужден на 6 месяцев каторжных работ за попытку размена царских кредитных билетов, экспроприированных в тифлисском казначействе под руководством И. В. Сталина. Позже жил во Франции, Швейцарии, Италии, учился в Дижонском университете.
В мае 1919 года Я. Страуян был послан эмиссаром Коминтерна в Болгарию, где его арестовали и выслали из страны. В 1920–1921 годах работал заместителем управляющего делами ИККИ, в 1921–1923 годах – первым секретарем советского полпредставительства в Италии. В октябре 1923 года Ян Страуян вернулся из Италии и до июля 1924 года представлял Наркоминдел в Тифлисе. В 1924–1926 годах в качестве сотрудника ОМС ИККИ под псевдонимом Вернер работал в Германии, Чехословакии, Франции. Позже Я. Страуян был корреспондентом ТАСС в Пекине и Риге. В июле 1937 года за сокрытие при обмене партийных билетов факта «троцкистских колебаний в 1925 году» ему вынесли строгий выговор. Но дело этим, разумеется, не завершилось. В декабре того же года он был арестован и 24 января 1938 года расстрелян.
В 1928 году И. П. Степанов нелегально находился в Мексике и Центральной Америке. Был арестован в Гватемале и выслан в Германию. Участвовал в VI конгрессе Коминтерна с правом совещательного голоса. Позже возглавил секретариат Романских стран, сочетая деятельность на этом посту с работой в Латиноамериканском секретариате Коминтерна (1929–1930).
С гостевым билетом он присутствовал на проходившем летом 1930 года XVI съезде ВКЩб). Этот съезд был задуман И.В. Сталиным как демонстрация полного разгрома «правого уклона» во главе с Н. И. Бухариным. Однако не обошлось без мелких неприятностей: член партии большевиков с 1920 года Василий Максимович Клеймук передал в президиум съезда несколько записок с критикой сталинской фракции. В одной из них он писал: «Если даже троцкистская оппозиция погибнет, и то ее заслуги перед революцией неизмеримы, ведь результатом их работы появилась борьба с правым уклоном».
В октябре того же года И. П. Степанов принял участие в Латиноамериканской конференции в Москве. Буквально через неделю после окончания конференции им были составлены предложения для выработки директив ИККИ по Испании. Констатируя в стране не только «экономический кризис», из которого «господствующий режим и господствующий класс не в состоянии выйти», но и «глубокий политический кризис – кризис монархии, правящих классов, растерянность буржуазных партий», автор документа делал вывод о «наличии всех элементов революционной ситуации». Причем единственным выходом из создавшегося положения И. П. Степанов считал «гражданскую войну», увязывавшуюся им с выходом пролетариата на «авансцену политической жизни» вопреки «стараниям так называемых] республиканских группировок (радикалов, социалистов, анархистов и анархо-синдикалистов), вопреки даже намерениям компартии» [101]101
Коминтерн и идея мировой революции. С. 722.
[Закрыть]. Логическим следствием такого анализа было предложение компартии Испании включаться в «развертывающиеся события», учитывая, что «в ближайшие месяцы ей, может быть, придется вести не обыденную партработу, а руководить военно-революционными выступлениями пролетариата».
Несмотря на бросающиеся в глаза революционное нетерпение и сектантские интонации документа, прогноз И.П. Степанова хотя и «поэтапно», но сбылся. В апреле 1931 года в результате революции король Альфонсо XIII был свергнут и в стране установился республиканский режим. Пройдет 5 лет, и мятеж против правительства Народного фронта, сформированного по результатам выборов 16 февраля 1936 года в кортесы, положит начало гражданской войне. Мятежников, бесспорным главой которых вскоре станет генерал Франко, поддержат Германия и Италия. И рабочий класс сыграет в защите республики ключевую роль. Другое дело, что начало боевых действий застало КПИ врасплох, так что она превратилась в ведущую силу левого лагеря только благодаря вмешательству Москвы.
И. П. Степанов посетил Испанию в 1932 году в составе делегации ИККИ, которую возглавлял аргентинец Викторио Кодовилья. Он принял участие в пленуме ЦК КП Испании, выведшем Хосе Бульехоса, Мануэля Адаме, Габриэля Трилью и Этельвино Вегу из политбюро, заседании, избравшем генеральным секретарем ЦК КПИ Хосе Диаса. 29 октября 1932 года ИККИ и Интернациональная контрольная комиссия на совместном заседании исключили четверку из КПИ, обвинив ее в сектантстве и игнорировании указаний Коминтерна. В воззвании «Рабочим, крестьянам, коммунистам Испании», написанном от имени ИККИ, видимо, Андре Марти, отмечалось, что группа X. Бульехоса «утаила от партии открытое письмо с критикой ее ошибок» и насаждала «в партии безответственность и мелкобуржуазное самодовольство» [102]102
Коммунистический интернационал. 1932. № 33. С. 45.
[Закрыть]. В вышедшем в начале 1933 года в Москве «по директивам и под контролем ЦК компартии Испании» сборнике статей «Проблемы испанской революции» вдохновителем и «шефом ренегатского квартета» был объявлен М. Адаме [103]103
Проблемы испанской революции. Пути ее развития и условия ее победы– Пер. с испанското. М.: Партиздэт, 1933. С. 33.
[Закрыть], хотя генеральным секретарем числился до своего смещения X. Бульехос. Позже Г. Трилья и Э. Вега были вновь приняты в партию, причем Г. Трилья даже руководил КПИ в 1943–1946 годах.
И.П. Степанов принимал участие в VII и всех последующих пленумах ИККИ, включая последний – XIII, был делегатом VII конгресса Коминтерна с совещательным голосом; с 1935 года – работал референтом в секретариате Д. Мануильского, а с марта 1936 года – в секретариате А. Марти.
В начале февраля 1934 года Франция стала ареной мощных политических столкновений. Детонатором послужило «дело Ставиского». Этот аферист организовал выпуск облигаций Муниципального кредитного общества города Байонны под залог хранившихся там драгоценностей, которые позже заменил подделками. В конце 1933 года обман раскрылся. Кредитное общество обанкротилось, а Ставиский 8 января был найден мертвым. Власти официально сообщили, что Александр Ставиский покончил жизнь самоубийством выстрелом из револьвера, однако многие были убеждены, что афериста «убрали» из боязни разоблачений его вчерашние покровители из высшего света.
Действительно, обнаружилось, что А. Ставиский пользовался поддержкой многих в палате депутатов, в деле оказались замешаны 3 министра из правительства радикала Камилла Шотана. Эти факты спровоцировали взрыв антипарламентаризма. Несмотря на то что 28 января правительство К. Щотана подало в отставку, ультранационалистические лиги, манипулируя лозунгом «Долой воров», призвали всех недовольных выйти на улицу, чтобы не допустить формирования нового радикального кабинета под руководством Эдуарда Даладье. 5 февраля 2000 сторонников крайне правых митинговали на улицах Парижа. На другой день, 6 февраля, когда обсуждалась программа правительстйа Э. Даладье, ультра собрали уже более 20 000 человек. Манифестанты пытались ворваться в парламент и, когда полиция преградила им путь, стали забрасывать ее булыжниками и кусками асфальта. Вечером полиция вынуждена была открыть огонь, что позволило отбить атаку. Итогом столкновений стали 17 убитых и 2300 раненых, в том числе около 1600 полицейских. Просуществовав всего 9 дней, правительство Э. Даладье ушло в отставку, хотя и получило большинство голосов в палате депутатов. Бывший президент Французской республики Гастон Думерг сформировал правительство «национальной концентрации» с четко правыми ориентирами. Это был несомненный, хотя и неполный успех ультранационалистов.
В февральские дни французская компартия занимала далеко не однозначную позицию. С одной стороны, она продолжала на страницах своего центрального органа, газеты «Юманите», атаковать правительство «буржуазной демократии» Эдуарда Даладье, с другой – вплоть до 8 февраля она ограничивалась тем, что «рекомендовала готовиться(выделено мной. – М. П.) к контрманифестациям против фашистских организаций» [104]104
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 209. Л. 11.
[Закрыть], предоставляя инициативу прокоммунистической «Республиканской ассоциации бывших фронтовиков». В то же время ФКП, следуя установкам XIII пленума ИККИ, отвергала любые формы совместных действий с социалистической партией. Только 8 февраля Центральный Комитет ФКП призвал трудящихся провести 9 февраля по всей стране демонстрацию с целью «сбить фашистскую волну». Когда же руководство коммунистов узнало, что соцпартия и контролируемый ей профсоюзный центр Всеобщая конфедерация труданаметили на 12 февраля собственную демонстрацию, оно решило поддержать и эту акцию протеста. Однако «Юманите» не преминула выразить уверенность, что «рабочий класс осудит и отвергнет с отвращением социалистических вождей, имеющих цинизм и смелость утверждать, что они вовлекают рабочих в борьбу против фашизма под пение Марсельезы и Интернационала».
Демонстрация 9 февраля была запрещена правительством Г. Думерга. Социалистическая партия призвала трудящихся в этот день не выходить на улицы, дабы избежать столкновений с полицией и не распылять силы. Все же в Париже около 50 000 человек приняло участие в манифестациях. Полиция стреляла в толпу, в результате чего погибло 9 человек. 1214 манифестантов были арестованы.
12 февраля по всей стране прекратили работу 4,5 млн. человек, а на улицы Парижа вышли свыше 150 000 манифестантов. Под крики «Единство! Единство! Фашизм не пройдет!» социалисты и коммунисты сливались в совместные колонны. Успех демонстрации был очевиден.
События во Франции обсуждались в Москве на заседании Президиума ИККИ 17 февраля. От руководства ФКП доклад делал Гастон Монмуссо. Он дал исключительно позитивную оценку деятельности ФКП, заявив, что коммунисты поступили правильно как организовав сепаратную демонстрацию 9 февраля, так и поддержав выступления 12 февраля. При этом он утверждал, что лидеры реформистских профсоюзов и социалистов приняли решение возглавить «движение масс с целью заставить буржуазию продолжать пользоваться их поддержкой». Но главное, Гастон Монмуссо обошел молчанием сомнительную пассивность коммунистического руководства вплоть до вечера 7 февраля. Выступивший затем И. П. Степанов полностью поддержал Г. Монмуссо. «Без демонстрации 9 февраля мы едва бы имели грандиозную всеобщую забастовку 12 февраля. По всей вероятности, и очень возможно, что демонстрация 9 февраля заставила, вынудила социалистов и вождей Всеобщей конфедерации труда пойти на маневр, потому что Недовольство снизу, возмущение в рабочих массах, их готовность… идти на единый фронт борьбы против фашизма представляют очень опасное явление для социалистической партии и вождей реформистской конфедерации труда, – сказал он и заключил: – Было бы правильно, если бы Президиум вынес решение: в общем и целом считать правильной тактическую линию и деятельность компартии…» [105]105
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 209. Л. 69, 74.
[Закрыть]До появления первых признаков «кристаллизации» идеи антифашистского союза левых сил Оставалось еще три месяца.
9 января 1937 года под видом бельгийского гражданина Бернара Пьера И. П. Степанов был вновь послан в Испанию. Здесь он работал под псевдонимом Морено. Испанский социалист Хусто Мартинес Амутио запомнил его как человека, «всегда одетого в гражданское, с элегантными манерами, неизменно динамичного и внушающего уважение, выглядевшего надменным и авторитарным» [106]106
Цит. по: Pierre Brouè.Staline et la rèvolution. Le cas espagnol (1936–1939). Paris: Fayard, 1993.
[Закрыть].
8 февраля итальянские войска без боя заняли андалузский город Малагу, причем солдаты местного гарнизона вместе со штабом перешли на сторону франкистов, а республиканская милиция попросту разбежалась.
После этого события ИККИ принял решение о необходимости замены председателя республиканского правительства социалиста Франсиско Ларго Кабальеро на другого социалиста, Хуана Негрйна, занимавшего пост министра финансов. Бывавший в Советском Союзе и способный объясниться по-русски, он оценивался как фигура, лояльная курсу коммунистов. Разведчик-невозвращенец Вальтер Кривицкий в своей книге дал, в общем-то, верную характеристику кремлевской креатуре: «Что касается Хуана Негрина, то он принадлежал по всем своим свойствам к породе политиков-бюрократов. Хотя и профессор, он был деловым человеком и выглядел типичным бизнесменом. Вообще он представлял собою вполне подходящего для Сталина человека. Подобно генералу Миахе, он хорошо выглядел бы в Париже, Лондоне или в Женеве. Он способен был произвести хорошее впечатление на внешний мир, продемонстрировав перед ним «солидный» и «добропорядочный» характер дела, которое отстаивала Испанская республика. Женат он был на русской и к тому же, как человек практичный во всех отношение ях, приветствовал чистку испанского общества от «смутьянов», «паникеров», «неконтролируемых» элементов, чья бы рука ни проводила эту чистку, пусть даже чужая рука Сталина.
Негрин, несомненно, видел единственное спасение страны в тесном сотрудничестве с Советским Союзом. Ему было ясно, что активная помощь могла поступить только с этой стороны. Он готов был идти со Сталиным как угодно далеко, жертвуя всеми другими соображениями ради получения его помощи» [107]107
Кривицкий В. Г.Я был агентом Сталина: Записки сов. разведчика. М.: Терра-Terra, 1991. С. 149.
[Закрыть].
Для смены кабинета требовалось формальное согласие политбюро ЦК КП Испании. Однако лидер испанских коммунистов Хосе Диас воспротивился смещению Ф. Ларго Кабальеро. Отстаивая свою позицию на заседании политбюро, проходившем в присутствии представителей ИККИ, X. Диас заявил: «Мне не ясны мотивы, по которым мы должны принести в жертву Кабальеро… Мы можем спровоцировать вражду большей части социалистической партии… Анархисты поддержат Кабальеро… Скажут, что мы претендуем на гегемонию в ведении войны и политики». Точку зрения X. Диаса поддержал член ЦК КПИ Хесус Эрнандес. Отвечая им, И. П. Степанов сказал:
«Диас и Эрнандес защищают черное дело. Не Москва, а история обрекла Кабальеро. После возникновения правительства Кабальеро мы идем от катастрофы к катастрофе…
– Это неправда! – воскликнул X. Диас.
И. П. Степанов вперил свои зеленые глаза в черные глаза X. Диаса и закончил:
– …от катастрофы к катастрофе в военном отношении… Кто ответит за Малагу?» [108]108
Jesús Hernández.Yo fui un ministro de Stalin. Mexico, 1953. P. 68.
[Закрыть]
В конечном счете под давлением коминтерновских эмиссаров руководство компартии приняло решение добиваться отставки Ф. Ларго Кабальеро.
В качестве непосредственного предлога для развязывания правительственного кризиса коммунисты использовали события 3–7 мая в Барселоне. В этом городе произошли столкновения между формированиями правящей Объединенной социалистической партии Каталонии (Partido Socialista Unificat de Catalunya-PSUC) и отрядами анархистов и так называемой Рабочей партии марксистского объединения (ПОУМ), возглавлявшейся бывшим функционером Профинтерна, высланным в 1930 году из СССР, Андре Нином. Разборки с оружием в руках между вчерашними союзниками нанесли серьезный удар по авторитету правительства Народного фронта, укрепив позиции мятежников.